И озарённый дней минувших светом
Свечи, зажжённой гением-поэтом,
Померкнет блеск искусственной природы
В шелках фальшивых стихотворной моды


Одним из самых впечатляющих достижений двадцатого века явилось открытие на Земле паранормальных зон со смещённым вектором течения времени. Человек, попавший в такую зону, может в одночасье оказаться совсем в другом столетии. Очевидно, нечто подобное и произошло с русским поэтом девятнадцатого века Михаилом Юрьевичем Лермонтовым, когда он вдруг обнаружил себя живущим в начале двадцать первого столетия. Выяснив, что в этом новом времени широко распространена публикация стихов в интернете, он решил попробовать. Так Михаил Юрьевич стал участником литературного конкурса «Снова поёт под моим окном лето – зелёная бестия» в номинации пейзажная лирика. Конкурс проводился на литературном портале «Чудесные Конкурсы», сокращённо ЧК. Конкурсное жюри включало Наталью Безмамину, Ирину Рижскую и Игоря Пикетова, а председательствовал Михаил Егорович Кочетов.
В назначенное время члены жюри приступили к работе. Они успели рассмотреть произведения нескольких конкурсантов, когда подошла очередь стихотворения Лермонтова. И тут председатель, пятидесятилетний мужчина с добродушным, интеллигентным лицом, почему-то насторожился.
- Странно, - заметил он, - кажется, я это имя уже где-то слышал.
На его слова никто не отозвался, и он позвонил ветерану сайта госпоже Федоренко.
- Людмила Ивановна, вы? Кочетов беспокоит. Извините, всего один вопрос, вы случайно не помните, кто такой Лермонтов? Что? В наших конкурсах не участвовал? Хорошо. Спасибо.
Кочетов выключил мобильник и обратился к членам жюри.
- Так вам эта фамилия ничего не говорит?
- Ну отчего же? – не без вызова откликнулась Безмамина, разведённая тридцатичетырёхлетняя дама. - Фамилия нерусская, в исходном варианте Лерман. Её русифицировали, видимо, чтобы попасть в престижный вуз, или на выгодную работу. Штучки в советское время известные.
Наступила неловкая пауза, и председатель поспешил прервать её.
- Приступим к обсуждению, - решил он. – Начнём с вас, Ирина. Пожалуйста.
Ирина Рижская, молоденькая рыжеватая блондинка, слегка смутилась, раскладывая на столе подготовленные листки.
- Стихотворение Лермонтова, - начала она, - произвело на меня сильное впечатление. Оно очень эмоциональное и красивое. Я с удовольствием прочла его, кажется, раз восемь.
- Прочтите ещё раз, пожалуйста, чтобы все слышали, - попросил Кочетов.
И она, не глядя в свои записи, начала декламировать.
Когда волнуется желтеющая нива
И свежий лес шумит при звуке ветерка,
И прячется в саду малиновая слива
Под тенью сладостной зелёного листка;

Когда росой обрызганный душистой,
Румяным вечером иль утра в час златой,
Из-под куста мне ландыш серебристый
Приветливо кивает головой;

Когда студёный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он, -

Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе, -
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу бога…
Ирина заметно волновалась. Её глаза блестели, на щеках вспыхнул очаровательный румянец. Председатель выдержал некоторую паузу, чтобы улеглось впечатление, произведённое чтицей.
- Теперь ваше мнение, пожалуйста, - обратился он к Наталье Безмаминой.
- Работа Лермонтова мне тоже понравилась, - бесстрастно сообщила Наталья, - но почему-то
было сложно ее оценить. И я воспользовалась базовыми критериями, чтобы вывести оценку:
глубина подачи материала и эмоциональное воздействие на читателя - 9 баллов ( из десяти);
стилистическая грамотность – 8 баллов (местами автор ставит определения после существительных, нарушая привычный строй русского языка: «росой обрызганный душистой», «иль утра в час златой»);
точность рифм – 8 баллов (такие рифмы, как «ветерка – листка», «златой – головой», не являются идеально точными);
свежесть рифм – 6 баллов;
стройность ритма – 5 баллов (13-12-13-12, 11-12-11-10, 13-12-11-10, 13-12-12-9 и, кроме того, различное чередование рифм в первых трёх и в последней строфах);
метафоричность – 6 ( в стихотворении, по сути, всего две не очень яркие метафоры – «ландыш приветливо кивает головой» и «ключ… лепечет мне таинственную сагу»);
Средняя оценка 7 баллов.
Следующим был Игорь Пикетов. Его выступление оказалось, на удивление, немногослов-ным.
- Прочел стихотворение с удовольствием, - улыбнулся он. - Автор пишет свободно и грамотно, но оценки я не поставил, потому что к жанру ''пейзажная лирика'' работа имеет косвенное отношение. В ней говорится о Боге. Может быть, это религиозная лирика, или лирика авторской души? И, кроме того, наш конкурс посвящен лету, а ландыши цветут в мае. Такая вот нестыковка.
- Я тоже обратила внимание на это, - поддержала его Безмамина. – Какое-то смешение жанров.
- На мой взгляд, - продолжил Пикетов, - эти стихи были бы более уместны в конкурсной номинации "О жизни", где диапазон тем широк, как монгольская степь.
Теперь слово было за председателем. А он слыл человеком, способным приводить к единому знаменателю самые разнообразные точки зрения.
- Итак, - Кочетов подкупающе интеллигентным движением поправил очки, - из трёх заключений только одно безоговорочно положительное. Какое же место мы присудим конкурсанту?
- С семью баллами? – подняла брови Безмамина. – Ну, уж никак не призовое.
- Что? – растерялась Рижская. – Вы хотите сказать, что не дадите Лермонтову никакого места?
- Ну, почему же, никакого? – не без досады отозвалась Безмамина. – Мы можем упомянуть о нём в шорт-листе и отметить, что у стихотворения есть некоторые достоинства.
- Наверно, это правильно, - согласился Кочетов. - Укажем в обзоре, что стихотворение нам понравилось, но по объективным оценкам мы не смогли дать ему призовое место. Проголосуем.
Три поднявшиеся руки поддержали предложение председателя. Рижская голосовала против.
- Так кому же мы тогда присудим первое место? – забеспокоилась она.
- Как кому? - удивилась Безмамина, - Самохваловой. У неё нет нарушений ритма и стилистики.
- И никаких сомнений относительно жанровой принадлежности стиха, - добавил Пикетов.
- Но это же тривиальный стишок на уровне школьницы! - возмутилась Ирина. – А какие рифмы: «ночью-хочет, синих-красивый, версий-разверзнут». Это вообще не рифмы.
Безмамина осторожно взглянула на безмятежно добродушное лицо председателя.
- Какие-то недостатки у Самохваловой, конечно, найти можно, - дипломатично согласилась она, - но мы дадим ей первое место авансом.
- Авансом? - воодушевился Кочетов. – Неплохая идея. Так и укажем в обзоре. Иначе нас не поймут. Так кто за то, чтобы с указанной оговоркой первое место присудить Самохваловой.
Ирина снова голосовала одна против троих.
- А вы, Рижская, опять несогласны? – с мягкой укоризной покачал головой председатель. – Нет, конечно, каждый член жюри имеет право на своё мнение. Но если человек везде и всегда в разладе с коллективом, это ведь признак какого-то неблагополучия.
- Извините, Михаил Егорович, - смущённо пробормотала Ирина. – Просто так получилось.

А между тем, Лермонтов с напряжением ждал решения жюри, сидя у компьютера в интернет-кафе. И когда на экране монитора высветились результаты конкурса, он встал, расплатился со служащим кафе и вышел на улицу. Была тихая, лунная ночь. В лёгком тумане мостовая тускло поблескивала кремнистыми гранями булыжников. И поэт, доверившись подсознанию, бездумно побрёл в неопределённом направлении, в то время как в его голове сами собой возникали строки:
«Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит»;
И дальше:
«Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? жалею ли о чём?»
Ждать чего-то хорошего от конкурсного жюри ЧК Михаилу Юрьевичу не приходилось. И он продолжал свой путь, пока вдруг не узнал ту самую местность паранормальной зоны, где и произошла его удивительная транспортация в двадцать первый век. Вот, значит, куда привело его предусмотрительное подсознание. Этого ему и хотелось. Только бы вернуться назад в своё нелёгкое, но всё же справедливое время. Ведь там, в неявном поэтическом конкурсе негласное всенародное жюри уже вынесло беспрецедентное решение присудить первые места сразу двум русским поэтам, одному- первое первое, а другому - второе первое. И это последнее как раз и досталось Михаилу Юрьевичу. Причём, некоторые любители поэзии ставили его второе первое место даже выше первого первого.
Утром Михаил Юрьевич проснулся в своей съёмной пятигорской квартире. Побаливала голова и не давало покоя тяжёлое впечатление от странного сна. Он умылся, выпил стакан молока, надел офицерский мундир и отправился в свой Тенгинский полк. Но мучительные воспоминания о приснившихся событиях не исчезали. И вечером, на балу, под влиянием этих воспоминаний, раздражённый Лермонтов произнёс в адрес Мартынова ту самую оскорбительную фразу, которая стала причиной их дуэли. И с тех пор старый дуб склоняется и шумит над могилой великого русского поэта в Тарханах.

О роли сайта ЧК в гибели поэта можно дискутировать. Но его причастность к созданию одного из самых знаменитых лермонтовских стихотворений несомненна. Даже одна только первая строфа этого произведения оказывает на читателей огромное эмоциональное воздействие:
Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит,
Однако если его рассмотрят члены конкурсного жюри ЧК…. «Блестит-говорит» - рифма, конечно же, неточная и, к тому же, глагольная (не к ночи будь помянута). Баллов 8, максимум. А метафоричность с трудом потянет на 6 баллов, потому что «звезда с звездою говорит» - практически единственная метафора на всё стихотворение. Не густо. Так что рассчитывать на какое-то призовое место не приходится. Я не говорю уже о проблемах жанровой принадлежности. Что это? Лирика пейзажная или религиозная? А может, стихотворение относится к номинации «Пойми свою душу»? Попробуй, определи. А без такого определения о каких-то баллах нечего и говорить.
Так что же делать? Впрочем, есть одна мыслишка. Правда, слишком уж она слабенькая и несмелая. Но всё-таки. А что если оценку художественных произведений на сайте ЧК поручить одной только Ирине Рижской? Не потому, что у неё сомнительная русская фамилия, и автор пристраивает её на тёплое местечко, но исключительно из-за наличия у Ирины дара художественного вкуса. А дар этот столь же редкий и бесценный, как и талант. И не менее загадочный. К примеру, если такому человеку со вкусом попадётся пастернаковская стихотворная строка «скрещенье рук, скрещенье ног, скрещенье судеб», у него заблестят глаза, выступит на щеках румянец и затаится дыхание. Потому что он сразу, без подсчёта баллов, признает эти стихи гениальными.
Но как же тогда быть с остальными членами жюри? Неужели, просто выгнать?! Конечно же, нет. Ведь это очень достойные люди. Возьмём, к примеру, Михаила Егоровича Кочетова. Добрейший, интеллигентный человек, который умеет примирять противоположные мнения. Понимаете, какую бы пользу он принёс людям в должности мирового судьи? Сколько враждующих сторон привёл бы к общему согласию? А Игоря Пикетова легко представить в должности аудитора. С его скрупулёзностью и бескомпромиссностью ни одна копейка общественных денег не ушла бы налево. Что же касается Натальи Безмаминой, нельзя не заметить, что это очень умная и красивая женщина. Но она авансом раздаёт призовые места посредственностям, в пику талантливым авторам, с единственной мыслью: «А пусть они тоже помучаются, козлы!». Так она отводит свою душу, истерзанную перипетиями неудавшейся личной жизни. Вот ей мы все вместе должны искренне пожелать настоящего, женского счастья.
Очевидно, каждый человек приходит в этот мир с каким-то своим предназначением. И не было бы проблем, если б дети рождались с привязанной к ноге записочкой, раскрывающей, кем они должны стать в жизни. У Кочетова там было бы написано «мировой судья», у Пикетова – «аудитор», а у Безмаминой, наверное, «любимая и любящая». Но мироздание несовершенно, никакой записочки нет, и люди сами мучительно ищут своё предназначение. И, нередко, находят лишь его имитацию, создающую иллюзию комфортного существования. Так и произошло с Кочетовым и Пикетовым. А для Безмаминой, видимо, имитацией была бы профессия актрисы. Раз ей в жизни не удалось стать любящей и любимой, она могла бы играть эту роль на сцене. Но ей и здесь не повезло. Так чему же тут удивляться, что она готова мстить всему человечеству.
А Ирина Рижская, значит, самой судьбой предназначена оценивать конкурсные произведения. Без каких либо баллов, руководствуясь только своим врождённым художественным вкусом. И тогда талантливые произведения пока ещё неизвестных лермонтовых по заслугам заняли бы призовые места в конкурсах ЧК. Но несовершенство мироздания не замедлило проявить себя и здесь. Нет, вы только посмотрите на эту самую Ирочку Рижскую. Рыжеватая блондинка со вспышками румянца на нежных щеках и смущённым взглядом…. Разве мужчины могут долго не замечать такого великолепия? А когда прекрасная девушка выходит замуж, она, по чисто объективным причинам, вскоре вынуждена прервать свою работу, пусть даже временно. И кто тогда будет оценивать конкурсные произведения? Ума не приложу!