ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



Я бы это с радостью забыл или случай в метрополитене

Автор:
Я бы это с радостью забыл - как вспомню - так кидает в дрожь. Но расскажу вам все, как было. Устал от ваших кислых рож!(с)

В то время я только поступил в универ на факультет иностранных языков и очень этим гордился. Моей целью было всего лишь выучить английский язык. Тогда я еще не знал, куда я попал.. Но вскоре узнал. Приняли меня в группе неплохо, даже несмотря на то, что я отличался от остальных своим поведением и лексиконом, но, вероятно, именно этим я и привлек внимание одного человека в нашем университете. Но об этом позже. Я радовался как ребенок тем, что вскоре смогу разговаривать на английском свободно, прочитать мои любимые книги в оригинале и смотреть фильмы без перевода. Я с улыбкой листал учебники, взятые в библиотеке, неловко выговаривал звуки и сам этому смеялся. Старался изо всех сих на уроках фонетики, хотя выглядели они довольно глупо: каждый студент брал карманное зеркальце и, глядя в него, принимал по всем правилам «плоский уклад» так, что щеки невыносимо гудели от боли, и в таком забавно-мучительно положении выговаривали различные звукосочетания.
Конечно же у нас были и другие предметы, несвязанные с языком, такие как физкультура (а куда без нее), культурология, история отечества, высшая математика, введение в гидирование (та же история, только древнего мира) и конечно же бжд (безопасность жизнедеятельности). Тоже самое, что и школьное обж, так что я понятия не имел, зачем нам преподавали это вновь, но программа есть программа. Я сразу заметил странные взгляды в моем направлении со стороны преподавателя, но я списал все на свое поведение, ибо я все пары напролет сидел в наушниках да рисовал в блокноте пентаграммы. При взгляде его ледяных голубых глаз я сразу вздрагивал, и становилось как-то не по себе. Он словно бы замораживал своим взглядом, и в тоже время становилось очень жарко. Такое чувство было только от его взгляда. Я пытался спрятаться от него на задней парте, но эффект его глаз не ослабевал, а иной раз он требовал, чтоб я пересел вперед и я был вынужден подчиниться. Однако, надо отдать ему должное – рассказывал свой предмет он интересно. Много знал, и можно было слушать его, раскрыв рот, но страсть к рисованию и музыке была сильнее...
Однажды я был в книжном магазине выбирал литературу для дополнительного чтения, сидя на корточках перебирал книги серии «Английский клуб». Тут на глаза мне попался «Пуаро» Агаты Кристи, рассказы о котором я безумно любил. Я не мог сдержать улыбки, поднялся и разглядывал книгу со всех сторон, заглянул в содержание. Неожиданно я почувствовал, как на мое плечо опустилась чья-то рука. Я хотел было вскрикнуть, но вместо этого просто удивленно обернулся. Какого же было мое удивление, когда я увидел перед собой Сергея Петровича. Его ледяные глаза будто бы впились в мое лицо.
- Похвально, что молодой человек ваших лет читает подобную литературу. - проговорил он слащавым голосом.
Я промолчал, не зная, что сказать, но он продолжил сам.
- Я думаю, вам будет полезно встретиться со мной вечером и обсудить данную книгу. – он взял ее у меня, бросил взгляд на обложку и, мне показалось, что он специально взял книгу в том месте, где держали ее мои руки, и еще провел пальцами по обложке, точно так же, как я сделал это минуту назад. – скажем, часов в 6 вечера вас устроит?
Я сглотнул. Все мое нутро говорило, что учитель затеял что-то плохое. А что будет, если я откажусь? И я решил отмазаться нейтральной причиной.
- Я, наверное, не смогу прийти... Я в это время в метро обычно..
- В метро? – по его голосу было видно, что он вовсе не удивился моему отказу. Зачем тогда было подобное спрашивать?
- Вот как... – он протянул мне обратно книгу. – Куда поедите?
- Домой. – я ответил чуть удивленно.
Взяв книгу, я немного вздрогнул, когда его пальцы коснулись моих.
- Понятно. – с досадой ответил он, и, криво усмехнувшись ушел.
Зловещее ощущение долго не оставляло меня в покое. Я словно предчувствовал что-то плохое. Но что? Не подкараулит же меня этот учитель у выхода из магазина, и не изнасилует же! Ну в самом деле! Чего я встревожился-то? Много странных людей есть на свете, и он не исключение.
Но странней всего было даже не его увлечение лицом мужского пола, а своим студентом. Ведь это грозит ему увольнением, если об этом узнает декан. Но, по всей видимости, увлечение Сергея было сильнее страха потерять честь и работу, что меня и пугало больше всего. Сильнее всего я был потрясен, конечно, когда узнал, что многие девочки с нашего курса были в него без памяти влюблены, кто-то даже подбрасывал ему любовные записки, но он был кремень. Перед началом каждой пары он читал эти записки вслух, а затем рвал. Если в них была подпись, то он вызывал эту девушку к доске и долго с пристрастием спрашивал тему лекции. А один раз, когда в аудитории было очень жарко и все сидели в одних футболках, он при всех расстегнул рубашку, одетую на голое тело и всю пару сверкал своим накаченным торсом, отблески пота на котором заставляли наших девчонок краснеть не только от жары. Я тоже взглянул пару раз на его тело с восхищением и некоторым уважением. Мне самому всегда хотелось иметь такое же красивое тело, но сигареты, выпивка и многочасовое посуточное лежание на диване не способствовало появлению мускулатуры. Пожалуй, именно в тот день наши глаза первый раз встретились и меня, словно бы, ударило током. Одними своими глазами-ледышками он способен сражать наповал. Тем более что у него были черные, как смоль, волосы, которые были чуть ниже его ушей и, в подобном сочетании с торсом и глазами, создавали потрясающий эффект. Наверное, у него было военное прошлое, или он так натаскался в армии, потому что его жесткий характер перечеркивал сразу всю его прекрасную внешность. Так что, учитывая общий эффект, я боялся его.
Я прошел с книжкой на кассу и оплатил ее, положил в сумку и пошел к метро, возле входа в которое встретился с родителями. Отец отдал мне мою гитару и сумку поменьше, а мама дала проездной. Я одел гитару на плечи, как портфель, и, с сумкой в руках, прошел в вестибюль через стеклянную дверь, достал из кармана карточку и, хотел было приложить ее к магнитному кругу на турникете, как в кармане у меня завибрировал телефон. Не буду же перед турникетом останавливаться и читать смс. Да и там наверняка спам, а не спам, так перезвонят или подождут, пока я отвечу, не барыни. Я прошел с вещами через вертушку и ждал родителей у эскалатора. Когда они подошли мы вместе стали спускаться. Надо сказать, что я был как обычно в наушниках, поэтому не сразу разобрал, что по громкой связи на эскалаторе передают что-то важное. Увидев странную реакцию людей, я вытащил один наушник и услышал строгий голос из динамиков:
- Все выходы заблокированы! Пути поездов перекрыты! Всем пройти вниз и ждать дальнейших указаний!
Я сперва подумал, что это шутка, но когда увидел перепуганных людей, вытащил и второй наушник, обернулся к матери и в этот момент свет замигал и погас. Девушки завизжали в испуге. Я вцепился в поручень. В этот момент остановился эскалатор. Я сразу обернулся назад, выставив руку, на случай если кто-то из моих упадет. С соседних эскалаторов послышались крики и звук падения, но меня так никто не коснулся и облегченно выдохнул.
- Что случилось? – я услышал встревоженный голос матери, обращенный к отцу.
- Не знаю, спускайтесь.
Мать неловко коснулась меня в темноте.
- Спускаемся, папа сказал.
- Угу. - кивнул я, забыв, что она не увидит этого, так как страдает куриной слепотой с детства, а мои глаза уже стали привыкать к темноте и я смог разбирать силуэты спускающихся передо мной вниз перепуганных людей. Я перевел взгляд на эскалатор, который шел вверх и, к удивлению заметил, что люди там толкаясь и брыкаясь, пытались подняться вверх. А что если и нам попробовать? Ну и что что двери заперты, они ведь стеклянные. Можно разбить. Я высказал свое предложение матери, но она на удивление точно взяла меня за плечи и направила меня вниз, мол «идешь и иди». Тут я вспомнил об смс на входе, достал мобильник из кармана и прочел его : «Не ходи в метро!». От незнакомого номера. Меня аж прошибло. Я стал перезванивать: «Вызываемый абонент в настоящее время не отвечает.» Я сбросил и продолжил спуск. Кто знал, что я собираюсь в метро? Господи.. Да кто угодно! Весь универ знал, что я живу далеко и езжу на метро, а просчитать весь путь моего передвижения не так уж и сложно. При желании можно вообще проследить!
Внизу на удивление горел свет. Люди столпились на платформе. Мне не вовремя вспомнилась книга про какой-то концлагерь, и мне показалось, что сейчас приедет поезд, мы все в него сядем и уедем неизвестно куда, но поезда никакого не было и я вспомнил слова по громкоговорителю «Пути поездов перекрыты!», тогда, стало быть, пойдем по шпалам? Они ведь теперь обесточены!
Мы хотели остановиться у квадратно колонны, но народ все прибывал и прибывал, нас затолкали к середине платформы. Народ паниковал, высказывал свои предположения о происходящем, а мы втроем поставили сумки на пол и молча думали каждый о своем. Вдруг послышался звук приближения поезда, вся толпа рванулась к то платформе и нас увлекла за собой. Мы еле успели схватить свои сумки с пола. Из тоннеля справа медленно показалась голова состава и народ не думая ломанулся к ней. Я сразу заметил, что в поезде горит тусклый свет, а значит он работает на генераторе, а уж из этого факта можно многое было извлечь, но главное то, что в такой поезд садится не следует, и более того, вряд ли он даже остановится. (хотя как-то раз я имел честь ехать на таком, удовольствия мало). Я услышал скрип тормозов, за которым последовал душераздирающий крик. Многие отпрянули от края платформы, так как поняли что произошло. Нас тоже оттянуло волной, но это не мешало нам всем посмотреть туда. И мы увидели побелевшую от ужаса кричащую женщину, которая свесилась над краем платформы и на четвереньках пыталась вытащить своего 12-летнего сына, в темно-зеленой футболке, из под колес приближающегося поезда. Мальчик, белый как полотно, кричал: «Мама! Помоги мне!» и пытался выбраться, но он был слишком мал, и у него не получалось задрать ногу на выступ в плитах. Женщина о последнего не отпускала руки мальчика, пока поезд не размазал его по стенке платформы и шпалам. Крик матери, потерявшей своего сына, я никогда не забуду. Его невозможно спутать ни с каким другим. Многих людей забрызгало кровью, и голова поезда стала красной, но это не загасило в людях инстинкт самосохранения. Поезд к моему очередному удивлению остановился и, как только открылись двери, народ тут же ломанулся внутрь. С места не сдвинулась только убитая горем мать, оплакивающая сына у края платформы, кучка пенсионеров и трое нас, которые стояли, пораженные ужасом, который только что здесь произошел и с большим сомнением смотрели на этот кровавый локомотив. И не зря. Не успел он открыть двери, как без всякого предупреждения закрыл их, прищемив кого-то. Люди кричали и пытались разжать двери, но электропоезд уже начал движение. Внутри вагонов погас свет. Какая-то бабушка, увидев это, закрыла себе руками рот, чтобы не закричать. Мать мальчика вся в крови отшатнулась от края и прижалась к колонне. В тех вагонах, где мужчины были у дверей, успели открыть двери и выпрыгнуть, из остальных дверей только торчали руки, с силой пытающиеся открыть их как можно шире. Чьи-то руки и вещи даже ударились о решетку в конце платформы. Я вместе со многими закрыл глаза и слышал звук рвущегося тряпья, а затем через пару секунд звук крушения глубоко в тоннеле. Я понял, что люди, находящиеся в поезде, скорее всего, погибли. На платформе воцарилась гробовая тишина. Я взглянул на мать. Она молчала, но видно было, что нервы натянуты, как тетива. Я перевел взгляд на отца, который был растерян, но внешне старался это не выдавать. Я чтоб чем-то занять дрожащие руки подвинул сумки поближе к нам, но глаза все равно тянулись посмотреть туда. В это страшное место, где принял мучительную смерть абсолютно невинный ребенок, я снял гитару и оставил ее возле сумок, а сам начал медленно протискиваться к этой зловещей точке. Когда я наконец пролез между спинами товарищей по несчастью, та женщина была уже снова там и плакала, лежа на полу. Я взглянул вниз. Да. Картина была нелицеприятная. От мальчика практически ничего не осталось. По большому окровавленному куску мяса, завернутого в когда-то зеленое тряпье и лежащее на шпалах, можно определить туловище мальчика. След на стенке платформы говорил о том, что малыш от страха прижался к ней в момент смерти, и уже после его останки отлепились и упали на рельсы. Руки были оторваны и лежали на расстоянии, голова была совсем в другой стороне, и сильно деформирована. Видимо удар пришелся на нее и просто снес ее. Я не медик, но готов поклясться, что из пробитого черепа на холодный металл медленно вытекала серое вещество. Глядя на все это я понял одно – матери незачем смотреть на все это и я поднял завывающую женщину против ее воли с пола и отвел подальше от своих и от края платформы.
- Там мой сын! Как же так! – кричала в истерике несчастная. Я прижал ее к себе и крепко обнял, пытаясь выразить все свое соболезнование в этом объятии.
- Уже ничего не поделаешь. Вам надо жить дальше и выбраться отсюда. – я говорил что-то бессвязное, хотя прекрасно понимал, что никакие слова в мире не смогут успокоить ее. Мне словно бы передалась часть ее боли и чувств. Я понял, какого это – потерять родного сына, которого с нетерпением ждала, вынашивала 9 месяцев под сердцем по строгой диете, потеряв при этом почти все зубы. С мукой родить, вскармливать грудью, катать его в колясочке, кормить с ложки, учить ходить, записывать первые слова, а главное жить. Жить ради него. И потерять этот смысл жизни так жестоко и нелепо по воле какого-то психопата. Нет, простить такое невозможно. И в тот момент во мне родилась жажда. Жажда мести. Я захотел убить этого подонка, несмотря на грозящую за это статью уголовного кодекса.
«Вам же сказали – все пути поездов перекрыты!» -зловещий смех.-«Вы обо всем пожалеете!»
Связь оборвалась. Испуганные люди смотрели друг на друга. На станции погас свет. Сразу же зажглось несколько резервных фонарей. Женщина вцепилась в мои плечи, и я едва ее отцепил, когда увидел у нее за спиной два громадных желтых глаза. Я не сразу сообразил, что это были фары поезда. Плиты в полу стали разъезжаться, и из-под них показались еще одни рельсы.
-ВСЕ НАПРАВО!!! – завопил я что было сил, и прыгнул в сторону, прижимая к себе оцепеневшую даму. Все о чем я сейчас думал, лишь бы мои родители успели отскочить...
Все были уже в безопасности, но поезд будто бы ждал. Все люди кое-как столпились в правой части платформы и с нетерпением ждали, когда же поезд, наконец, проедет, и они смогут вернуться на свои места, но тот почему-то не ехал. Только сверкал своими желтыми глазищами, будто выжидая момента, чтобы перерезать своими железными коваными колесами как можно больше людей. Люди с напряжением ждали, и только сейчас я понял, что голос, хоть и искажен сильно в динамике, но звучит знакомо. Если это тот самый преподаватель, то зачем ему убивать меня? Только из-за того, что я отказался прийти на свидание? Чтоб не разболтал, что он приставал к своему студенту? Глупо конечно, но хоть какая-то логика есть. Хорошо. А остальных людей-то за что??? За что погиб тот мальчик?! Только из-за того, что студент-первокурсник отверг чувства преподавателя-гомосексуалиста?! Это жестоко. И даже ориентация Сергея Петровича тут ни при чем. Стоп. А вдруг он серьезно запал на меня?? От любви ведь и съехать недолго. Я стал прокручивать в памяти все эпизоды с этим кексом. Ничего не сходилось. С таким ледяным взглядом невозможно кого-то полюбить. Вдруг меня так затолкали в спину, что я чуть было ни повис прямо на женщине. Только когда я оказался снова на тех дополнительных рельсах и зловещий свет буферных фонарей (фар поезда) осветил мои дрожащие голые коленки, я осознал, что люди ломанулись сюда не просто так. По путям справа, прямо противоположным тем, где умер подросток, медленно со скрипом проковылял старый состав с такими же пустыми темными окнами. Я, преодолев свой страх, пока проезжал старый состав, заглянул через лобовое стекло в кабину машиниста состава, возле которого стоял. В ней никого не было, я выдохнул с облегчением. Так же я решил заглянуть в кабину и проезжающего локомотива тоже. В нем тоже было пусто. Я не поверил своим глазам.
- Ими кто-то управляет! Там никого нет! – закричал я в толпу.
-Даня! – я обернулся на зов отца. – Иди сюда!
-Меня зовут, если что – подходите. – я попрощался с женщиной и пробрался к родителям. – Что такое?
- Что ты орешь? – тихо, но возмущенно начал отец. – Что ты лезешь, куда тебя не просят? – по активной жестикуляции, было видно, что он сильно взволнован. Я виновато опустил голову.
- Прости, пап, я только хотел помочь.
Он склонился прямо к моему лицу, чтоб добраться до моих глаз.
- Ты что, хочешь умереть? – сердито прошипел он, я поднял глаза на него и сразу отвел их в сторону.
- Нет, конечно..
В этот момент над вторым ухом разжался скрежет колес, и я резко толкнул отца на мать, так, что он навалились на тех, кто стоял за ними, а сам замер, уставившись на приближающийся ко мне вагон. Я понял, что еще пара секунд и меня не станет, но даже это не вывело меня из оцепенения. Вся моя жизнь, как пленка старого кино промоталась перед моими глазами. Что я успел сделать в жизни? Да ничего. Чего я добился в жизни? Только поступления на иняз, да научился на гитаре бренчать. Что останется в памяти людей, когда я умру? Только то, как я наблевал под кабинетом философии, когда прямо из клуба пришел на учебу, и мне стало плохо. Последнее, что пронеслось у меня в голове это фраза «Должно быть, тоже самое чувствовал тот мальчик, когда его переехало», и с этими мыслями я закрыл глаза, чтобы в них не попала кровь. Я ощутил, что меня кто-то грубо хватает и валит на пол, как мешок с картошкой. Грохот совсем рядом, оглушающие крики и визги людей, но никакой боли и влаги на лице. Тогда я осторожно пошевелил пальцами на руках, затем дернул ногой.
-Вставай! – услышал я грубый мужской, но юный голосу себя за спиной. Осознав, что опасность прошла мимо меня, я открыл глаза и увидел родителей, целых и невредимых стоящих поодаль в толпе, и за своей спиной лежащего 15-летнего пацана с пепельно-белыми волосами, закрывающими половину его лица.
- Спасибо. – я поднялся и протянул руку пацану, тот ухватился за нее и тоже поднялся.
-Никита. – представился он, не выпуская моей руки из своей.
-Данила. – и я с улыбкой пожал ее смелому мальчугану.
Так было положено начало самой трогательной дружбе. Но самое страшное было еще впереди. Абсолютно беззвучно, при тусклом свете, не зажигая буферных фонарей и без рельсов, открылись двери депо в правой части платформы, куда люди и сбежались, после выезда левого поезда. Лишь немногие заметили это и подняли такой крик, распихивая всех, какого я не слышал даже за сегодняшний день. Никита схватил меня за талию и пытался тащить, я тянулся изо всех сил к родителям. Лишь когда я крепко держал мать за руки, а отец ее за плечи, я как можно быстрей потащил всех как можно дальше на левый край. Никиту из-за низкого роста сильно затолкали высокие мужики и толстые женщины. Никто не хотел умирать, и ради жизни каждый готов был подтолкнуть ближнего под косу смерти, лишь бы спастись самому. Мне стали противны все эти люди. Я даже стал немного благодарен этому маньяку за все это шоу, которым он поспособствовал пробуждению истинного звериного нутра в людях. Оказавшись на краю, я вцепился в решетку, как кот, убегающий от собаки - в дерево. Подмышкой у меня устроилась девушка с хвостиком и в очках, скромно одетая. Судя по всему, она была дочкой профессоров или просто гимназисткой. В руках она сжимала потрепанную книжку, которую, скорее всего, читала на эскалаторе. Я видел, что держаться ей было не за что, а скромность не позволяла схватиться за меня, и в случае чего – она полетит на шпалы. За моей спиной в интересной позе пристроился Никитка, и тогда меня в первый раз посетила одна светлая мысль. Я завертел головой и с облегчением нашел родителей, забившимися в самый угол практически за решеткой. Они были в безопасности. Я схватился поудобней за металлические прутья, как только до моих ушей донеслись стук колес и истошные пронзительные крики, переходящие в мучительные и отчаянные, как только к ним добавился звук удара и хруста костей. Нас стали толкать к самому краю платформы. Я схватил девчонку, когда одна ее нога уже свесилась над пропастью. Она пискнула и сама прижалась к моей груди. Мои пальцы даже побелели, а ногти врезались в ладони чуть ли не до крови – с такой силой я вцепился в прутья спасительной решетки, а люди все толкались и толкались. Когда Никиту совсем затолкали, он опустился на четвереньки и под ногами прополз к нам, чтоб тоже повиснуть на решетке. Я даже стал опасаться, а выдержит ли она всех нас. Послышался звук крушения. Сверху посыпались камни и штукатурка. Я обернулся и увидел, что поезд без рельсов поехал криво и въехал в одну из колонн, поддерживающих потолок станции, которая с грохотом обрушилась на пол, но, вроде никого не придавила. Однако сам электровоз стал кривиться на бок, и те жертвы, что могли передвигаться отошли или отползли в сторону, а те, кто не мог, не успел, или был без сознания - был раздавлен многотонным железным голубым вагоном. Я тут же бросился туда и смотрел, кому еще можно было помочь. Всюду были слышны стоны и плач раненых людей. У кого были просто кровотечения, оказывали помощь себе сами, а у кого была отрезана какая либо конечность, тому помогали добрые люди, в основном старики и женщины. Они доставали носовые платки, рвали подолы своих платьев, чтоб сделать перевязки и остановить кровь. Я протянул руки под вагон, примериваясь, смогу ли я хотя бы на мгновение оторвать его от земли. Конечно, нет.
-НИКИТА!!!
Один крик и мальчик тут же оказался рядом, протянул свои белые юные ручки под тяжелый вагон. Вдвоем нам было все равно не справиться. Но тут неожиданно к нам присоединились остальные выжившие мужчины и вместе мы ненадолго чуть приподняли вагон над полом. Кто-то полуживой выполз из-под него и упал рядом, глядя обессиленным взглядом на тусклые огни прожекторов. Среди этих людей была и мать мальчика, я позвал ее, и, предупредив всех, что отпускаю, бросился к ней и осматривал ее раны.
- Никита, бинты! – забыв где я нахожусь, закричал я. Если эта женщина умрет, то мне придется мстить за обоих. Несправедливо, если в этот день умрет мать и сын. Несправедливо! Не дожидаясь Никиту, я сам стал рвать на ней одежду на лоскутки, но ослабевшие руки после решетки и вагона не слушались. Через минуту Никита приволок бумажные платки и один тряпичный. Смочив один из бумажных своей слюной, я стал стирать кровь с ее руки, а Никита уже обматывал свои платок вокруг ее голени.
- Спасибо, мальчики… не надо… – ослабевшим голосом шептала она. Но в нем отчетливо чувствовалась благодарность.
- Надо-надо. Вы должны жить. И не спорьте! –строго сказал я, продолжая останавливать кровь.
- Правда… не надо… это я сама…
Мы с Никитой переглянулись, но никто не посмел ругать ее. Я бы может и сам руки на себя наложил на ее месте. К счастью она была не сильно ранена, видимо дух сына помог ей, поэтому мы помогли ей перебраться на лавочку, собрали ей еды и остались поговорить. Из разговора мы узнали, что ее звали Наталья Николаевна, а ее сына Ванечкой. Я с болью слушал ее рассказ о сегодняшнем дне, о жизни ее погибшего сына, и едва не ляпнул, что возможно знаю преступника. Поздно вечером, когда уставшая женщина заснула, а у нас стали слипаться глаза, мы разошлись. Я пошел обратно к решетке и заволновался, когда увидел, что возле отца стоит какой-то мужик с пивом в руке, я ускорил шаг и, подойдя к ним, услышал, как этот мужик требует у моего отца деньги, а тот абсолютно спокойно отвечал, стряхивая пепел с сигареты, что сейчас заплатит ему. Я не знаю, что со мной произошло в тот момент, я вдруг почувствовал, что деньги, это все, что у нас осталось. Кто знает, как жизнь пойдет дальше. Да и вообще, отец не на улице нашел их, а заработал своим трудом на заводе. Я выхватил у этого алкаша бутылку из рук и с силой разбил о его пустую голову. На меня бросился его дружок, незаметно стоящий за углом. Завязалась борьба.
- Отойди! – закричал я отцу, и он в шоке сделал шаг в сторону. Все происходило очень быстро, поэтому он не успел оценить ситуации, так бы, конечно, он помог мне. Я надеюсь. Я был трезв, поэтому борьба была недолгой, я быстро столкнул соперника на шпалы, где его долбануло током. Второй начал очухиваться после удара бутылкой, и я для верности отшвырнул его подальше ударом ноги в грудь.
- ЧТОБ БОЛЬШЕ ДАЖЕ НЕ ПРИБЛИЖАЛИСЬ К НЕМУ!!!!! – в истерике завопил я, раздувая психованные глаза, так что и налетчики и обычные люди отпрянули от нас подальше. Я просто ощутил всем телом, что отец самое дорогое, что у меня есть. Он один, какой бы ни был. Он меня любит, и я люблю его и ни за что никому не дам в обиду. Он стоял в шоке и глазел на меня испуганными глазами, а я наклонился и с улыбкой поднял с пола его меховую шапку, которую и пытались украсть бандиты.
-Где мама? – спросил я, надевая шапку ему на голову.
-Наверху. – ответил он, кивнув на лестницу, ведущую наверх, докуривая и так давно прогоревшую сигарету. Только сейчас я сообразил, что мы находимся на двойной станции.
- Пошли. – сказал я отцу и пошел наверх, там народа было не меньше, но свободные скамейки были еще в наличии, на одной из которых я и наел спящую мать. Я присел рядом и обнял ее. Впервые за долгое время. Она проснулась и испуганно посмотрела кто это сел с ней рядом, увидев, что это я, она успокоилась, и снова легла, положив голову мне на плечо.
- Папа где?
- Вон идет. – кивнул я на идущего мимо лавочек к нам отца. Он подошел и молча положил гитару с сумкой на сидение рядом со мной, расстегнул куртку и сел рядом.
-Кажется, кто-то вызвал милицию, я слышала разговоры.-сказала мать, глядя на отца, я удивленно посмотрел на нее.
- Это точно? – спросил я, а отец даже не повернул головы в нашу сторону.
В моей голове стал созревать план, но какой я пока еще понять не мог.
- Побудьте здесь. – сказал я родителям и побежал вниз. Нашел Никиту, который уже устроился в укромном уголке, и отвел его в сторону, где не было поблизости людей.
- Я должен тебе кое-что сказать.. – неуверенно начал я.
- Говори.
- В общем.. – я все еще колебался, стоит ли говорить ему это, но все же решился. – Возможно, я знаю, кто все это сделал.
- Кто? – мальчик широко раскрыл свои голубые глаза.
Я рассказал ему про встречу с учителем в книжном и показал ту самую смску.
Никита прочел ее и зачем то переписал его номер к себе.
- Ты звонил туда?
- Недоступен.
- Ясно. Можно найти отправителя.
- Как? – удивился я.- Мы ведь заперты.
- В метро много ходов, много выходов – прорвемся.
Я неуверенно посмотрел на него.
- И как ты пробьешь номер?
- А у меня отец в спецслужбах работает. И живем мы рядом с метро как раз.
- Хорошо. – я решительно кивнул и мы пошли вверх по лестнице на верхнюю станцию, я бросил родителям, что скоро вернусь, и, не дожидаясь ответа, быстрым шагом пошел к отключенному малому эскалатору. Мы поднялись наверх и в темноте огляделись вокруг. Свет горел лишь в кабине контроллера на турникетах, но внутри никого не было. Сквозь стеклянные двери проходил свет от фонарей. Я вопросительно посмотрел на Никиту, ожидая его указаний. Он достал что-то из кармана, в темноте было трудно разобрать что это, и разбил этим стеклянную дверь. Я несколькими ударами ног заверил начатое, и, когда мы проделали тоже самое со второй дверью, мы наконец-то оказались на улице. Я сбросил сланцы и прошелся босиком по первому декабрьскому снегу, подставляя запревшие плечи под прохладные хлопья снега. Никита с удивлением посмотрел на меня, взял мои тапки и подошел.
-Пошли, вдруг кто-нибудь придет.
И правда. Звон стекла трудно было не услышать даже внизу, а наверху-то и подавно. Да и вдруг здесь есть наружные камеры. Никита бросил передо мной тапки и трусцой побежал к своему дому, я одул их и побежал за ним, поглядывая по сторонам на случай опасности. Тревоги оказались напрасные - нас никто не засек. Но трамваи еще ходили, а значит, полуночи еще не было, хотя света в окнах не было, что было весьма странно. Мы забежали в нужный подъезд, и вошли в квартиру. Свет был выключен, так что я сначала подумал, что все спят, но когда Никита открыл дверь в спальню, там был включен телевизор, и двое мужчин сидели на диване смотрели футбол.
- Здравствуйте. – поздоровался я, стоя в прихожей.
А Никитка тем временем включал уже свой компьютер.
- Папка, нам нужна твоя помощь. Какой-то придурок захватил станцию метро и у меня, кажется, есть его номер телефона, осталось его пробить.
Я даже открыл рот, услышав такой деловой тон от своего юного товарища по несчастью.
- Здравствуй. Что ты там стоишь? Проходи. – второй мужчина пригласил меня в комнату. Я скромно зашел, не спуская глаз с Никиты, который обсуждал с отцом происшествие в метро, а этот мужчина не спускал глаз с меня, будто оценивал, достоин ли я того, что Никита привел меня в этот дом. Пока те обсуждали дальнейшие действия, я представился тому мужчине.
- Данила. –сказал я, протягивая ему руку.
- Николай. –ответил он, пожимая руку.
- Кирилл. – представился отец Никиты и тоже пожал мою руку. Стало быть, Никита у нас Кириллович.
Через пять минут Кирилл сказал нам:
-Значит так, я вызываю Спецназ и иду туда, а вы оставайтесь здесь и ложитесь спать.
- У меня там родители, я их не оставлю. –я воспротивился такому решению.
- А чем ты им сможешь помочь?
- Хотя бы своим присутствием. Так хотя бы мне будет спокойнее.
- Нет. Я как сотрудник ФСБ не могу позволить тебе вернуться в место захвата заложников.
Я сглотнул, услышав такое определение данного вида преступления. А ведь и правда. Это теракт. Но зачем преподавателю университета становиться террористом?!
Я решил пойти на хитрость.
- Хорошо, мы останемся здесь.
Кирилл кивнул и пошел переодеваться в форму.
- А вы не пойдете с ним? – осторожно поинтересовался я у Николая.
- Нет. Он ФСБ-шник, а я-то нет. Я останусь приглядывать за вами, голубки. – он подмигнул нам и снова устроился на диване, как до нашего прихода. Мы с Никитосом переглянулись.
- Мы пойдем хоть чаю выпьем. – сказал он и пошел на кухню.
- Отлично, и мне принесите. – бросил Николай, пялясь в экран, а мы были уже на полпути на кухню, когда лопнула входная дверь, и мы поняли, что Кирилл ушел. Никитка, не включая свет, придвинул стул к самому окну, встал на него и открыл форточку.
- Мы пролезем через нее. – сказал он мне, и когда убедился, что машина его отца точно отъехала от дома, как уж проскользнул через отверстие и спрыгнул с той стороны на землю, благо этаж был первый. Я тоже был худым от природы и в его возрасте лазил через форточку к себе домой у бабушки, чтобы не звонить постоянно в дверь и не гонять ее мне открывать, ключи ведь я с собой не брал, когда шел гулять с ребятами. Я вспомнил все свое мастерство и, держась за раму, просунул одну ногу в окно, нащупал там железный подоконник, и, стараясь им не греметь, просунулся сам вместе со второй ногой, спрыгнул так же на землю и через минуту мы уже подбегали к станции. Там по-прежнему было темно и тихо. Мы просочились через разбитую нами дверь, но вместо того, что бы идти к эскалатору я на цыпочках направился кабинке контроллера турникетов. Никита с тревогой посмотрел на меня. Я знаком показал ему, что все «ОК» и достал из кармана складной нож, нажал на кнопку и, в мгновение выбросившееся лезвие, многозначительно сверкнуло в темноте. Никита улыбнулся и показал мне свой, огромный кухонный нож, который он схватил второпях на кухне, когда мы лезли в окно. Я не смог сдержать улыбки и знаком показал ему, чтоб встал на шухере, а сам резко открыл дверь кабинки, сжимая, что было сил нож в руке. Но там по-прежнему никого не было. Я провел ладонью по сидению. Оно было холодным, это означало, что здесь давно никого не было. Но откуда тогда преступник передавал свои сообщения? Отсюда? Или в метро есть еще одна радиорубка? Я стал разглядывать различные рычаги и кнопки на панели. Рядом с микрофоном была кнопка ВКЛ. Я нажал ее и услышал шипение.
-Раз.. раз.. – проверил микрофон я, и, убедившись, что он работает, начал говорить в него как можно спокойнее и внятнее, хотя глядя на два голубых круглых перепуганных глаза за стеклом, это было сделать весьма трудно. – Внимание-внимание! Говорит один из вас! Я вызвал помощь, и она скоро придет! Крепитесь, люди! Все будет хорошо! – я не стал говорить «мы» не потому что хотел присвоить всю славу себе, а на случай, если этот террорист меня все же поймает, чтоб он остановился только на мне, и не искал моих помощников. – а тебе, ублюдок, скоро крышка. –я не смог удержаться, что бы ни сказать этого, но сразу же пожалел и отключил микрофон.
- Бежим! – я вылетел из кабинки, схватил охреневшего от всего этого мальчугана и потащил куда-то в служебные помещения. Слава богу, там был протертый кодовый замок, я подсветил телефоном кнопки, и, нажав нужные три, открыл дверь. Внутри было темно, как у негра в желудке, но я все равно бежал напролом куда-то вниз по коридорам, не чувствуя боли от столкновения с различными предметами, пока не услышал голоса людей. Тогда я остановился и стал прислушиваться. Голоса были сверху. Я снова достал телефон и осветил им помещение, в котором мы находились. Это даже нельзя было назвать помещением. Огромное количество механизмов и шестеренок и тот факт, что голоса доносились сверху, а не снизу, говорил о том, что мы, скорее всего, были в машинном отделении эскалатора. Впереди послышались шаги и голоса, мы прижались к стене, я убрал телефон в карман и держан наготове нож.
-надо срочно поймать этого партизана, пока он нам всю контору не попалил. – сказал один мужской голос, а второй ему ответил.
- Так он же сказал, что уже попалил, ты что не слышал?
-Да на понт берет, ты что, не понял, что это был малолетка сопливый?
- А вдруг это не блеф, и сюда уже автобус ОМОНа рулит? – сказал третий голос. – Надо его как Зою Космодемьянскую подвесить. – и все они противно засмеялись.
У меня екнуло сердце. Их было трое, а нас двое. Точнее, даже полтора. Никита еще слишком мал, чтобы на равных драться со взрослыми мужиками. Единственное наше преимущество это неожиданность, и мы должны его использовать на полную. Я, как обычно, на пальцах в полной темноте объяснил Никите что делать, а сам на слух определил местоположение противника, вытянул руку с ножом вперед и быстрым шагом направился в их сторону, пока лезвие не вонзилось во что-то мягкое. Меня схватили цепкие руки и прижали к стене, по руке текло что-то липкое и теплое, скорее всего, красного цвета.
- Ты.. – тот, кого я ранил простонал.
-Ник! Беги! – закричал я, а сам пнул врага на ощупь по яйцам, и судя по звукам из него – попал. Он слез с моего ножа, так что я смог им размахивать перед приспешниками маньяка. Одному из них досталось рукоятью Никитинского ножа по позвоночнику, а второй спиной угодил на мой нож, когда обернулся на возню и попытался схватить мальчика. Второй упал замертво, на первого, который был без сознания от ножевого ранения в живот и лежал, истекал кровью. Третий, пока живой, прижался спиной к стене, в ужасе смотрел на наши перекошенные праведным гневом лица и на кровь, стекающую на ножа в моей окровавленной руке.
- Пощадите… – наконец взмолился бандит.
- А вы пощадили Ваню? – я сломал ему ударом нос. – А его мать ?! – я настолько сильно ударил его снизу по челюсти, что несколько зубов реально вылетели у него изо рта. Откуда только силы у меня такие. Видно, это и есть месть. Но Никита остановил меня от дальнейшего избиения.
- Где ваш руководитель?
- Я не знаю...
Никита своим маленьким детским кулачком заехал ему прямо в солнечное сплетение. Бандит согнулся пополам и закашлялся, а Никита, как ни в чем не бывало, задал снова тот же вопрос.
- Где ваш руководитель?
- В комнате машинистов… - все еще кашляя, ответил бандит.
- Проведешь нас туда! – вмешался в допрос я. Толи голос звучал мой настолько командно, толи Никита сам планировал потребовать то же самое, но главное, что он не заткнул меня, а наоборот, сделал шаг назад, давай возможность этому выродку подняться.
- Пшел вперед! – рявкнул я и толкнул его вперед, откуда он со своими дружками пришел, и мы пошли по коридору под эскалатором, который постепенно снижался над нашими головами, что немного пугало и пробуждало спящую где-то глубоко внутри клаустрофобию. Этот трусливый прихвостень боялся даже замедлять шаг, потому что один раз он, таким образом, сделал дырку в своем пиджаке моим бедным ножом, а я смеялся всю дорогу над его оплошностью. Наконец коридор вильнул влево и он, предупредив нас, что там будет дверь, остановился. Яне спускал с него глаз, пока он ковырялся с замком в темноте, но и подсвечивать ему тоже не стал. Он обернулся на нас, видимо, в надежде, что среди нас есть курящие индивиды, и кто-то из нас протянет ему зажигалку, но ему пришлось обломаться, и колупаться наощупь одному. Когда дверь была открыта, я тут же вытолкнул его наружу, на станцию. Глаза защипало от тусклого света. За 15 минут кромешной темноты мы оба успели превратиться в кротов.
Когда мы оба проморгались, то увидели сотни глаз, смотрящих на нас, и поняли, что помощь еще не пришла. Нас взяли в круг жертвы этих бездушных тварей. Больше всего я сейчас хотел бросить его волкам на растерзание, но разум возражал. Этот ублюдок был еще нам нужен.
- Тише, люди, расходитесь. Не обращайте внимание. Дайте дорогу.
Я взял этого придурка за воротник его синего машинистского пиджака и поволок в другой конец станции к комнате машинистов, где его хозяин сейчас, наверное, сидит и чаи гоняет. Почти возле каждой скамейки, где расположились раненые, я останавливался и поворачивал его лицом к ним.
- Смотри, тварь! Смотри в глаза, что ты сделал людям! Смотри! –орал я и толкал его к ним. Зашуганные люди дергались, кто-то материл его, кто-то начинал причитать, а многие просто смотрели ему в глаза. В глаза этому подонку, который сделал их на всю жизнь калеками.
В конце этой живописной процессии мы достигли заветной двери, код от которой знала только эта нелюдь. Под напряженными взглядами всех этих людей, бывший машинист открыл дверь.
- Теперь он ваш. – сказал я в толпу, и оттолкнув его ворвался внутрь с ножом в руке. Глаза бешено вращались в орбитах. Мозг был отключен. Я впал в состояние аффекта. В ход пошли одни инстинкты. Внутри оказался не кабинет, а целый канцелярский отдел с кабинетами. Так что мне пришлось побегать, прежде чем я оказался перед заветной дверью. Все что я слышал, это топот ног с двух сторон. Спереди бежали ловить меня машинисты в синей форме, при виде которой я вскидывал нож и делал им харакири, а кое-кому и Кесарево сечение. Сзади меня бежали яростные пассажиры. Когда эти две толпы встретились – началось настоящее Мамаево побоище. Я видел как отважно сражается мой юный друг, но когда все же один подонок ударил его ножом, я просто обезумел. Не помню сколько раз я воткнул в эту тварь лезвие своего ножа, но остановился лишь когда, кровь натекла мне в тапки, и стало как-то неуютно ногам. Я отбросил нож и взял на руки мальчика.
- Как ты, Никит? – я смотрел на кровь, стекающую из раны в плече. Вроде не смертельно.
- Нормально. – в глазах малыша я читал боль и желание ее скрыть, чтоб не пасть в моих глазах. – Пойдем, найдем его.
- А ты сможешь идти?
Друг кивнул, и я поставил его на ноги.
- Я тебя теперь не оставлю.
Я заметил, что щеки мальчика подернулись румянцем, но сейчас было не время для благодарностей. Я перекинул его руку через свое плечо и помогал идти. Да, это прилично замедлило нашу скорость, но не конечный результат. В самом конце лабиринта коридоров была та самая заветная комната. Я открыл ее и мы зашли внутрь. За мониторами спиной к нам сидел темноволосый мужчина. Он был так увлечен происходящим на экранах, что не услышал, что мы вошли. Мы переглянулись с Никитой. Тот все понял и встал за дверью, а я тихо направился к столу. Остановившись прямо за спиной у маньяка, я резко схватил его за волосы и приставил к горлу нож.
- Попался, малыш. – прошептал я, наклонившись к самому уху. – Не вздумай рыпаться, нож у меня с пробой, как видишь. – хоть он и физически не мог увидеть лезвие под своим подбородком, зато отлично мог почувствовать терпко-соленый запах.
- Почему ты здесь? – тихо спросил он, так что по голосу не понятно было Сергей Петрович это или нет, а по затылку определить было трудно.
- Потому что тебя пора загасить, мразёныш. – прошипел я ему в ухо.
Я думал, что он интересуется, как я проник сюда, а он спрашивал совсем о другом.
- Ты получал смс?
Я вздрогнул.
- Да, получал.
- Раз получал, почему ты здесь?
Я обернулся на Никиту, который напряженно смотрел на нас, н то от волнения, не то от боли. Моя голова отбросила тень в момент поворота, а для военного человека этого было достаточно. Он выбил у меня из руки нож и, схватив за руку, закрутил мне ее за спину. Я закричал от боли и неожиданности, узнав его, а он, продолжая заламывать мне, руку склонился над моим лицом и с насмешкой проговорил:
- Лучше бы ты пошел тогда на встречу со мной.
Никита воспользовался тем, что Сергей был занят мной, выскочил из укрытия и набросился на него с ножом сзади. Но Сергей с легкостью сбросил мальчонку с себя и отшвырнул на мягкий диван у стены. Я, услышав его стон, почувствовал прилив сил и попытался вырваться из цепких рук Сереги, но не тут то было. Серега лишь усмехнулся над моими попытками и швырнул на диван рядом.
- Просто слушай меня. – скомандовал он. Судя по всему, Никиту он вообще не воспринимал. Я не ответил ничего, только взял друга за руку.
- Все будет хорошо, слышишь? – прошептал я, вытирая слезы с его детских глаз. Ледяные глаза стали сверлить наши руки, а затем и мое лицо. Я понял, что он требует, чтобы я отпустил Никиту, но я нарочно сжал ее сильнее.
- У него отец из Спецназа. И они уже едут сюда. – уверенно заявил я.
Серега усмехнулся.
- Какой же ты тупой все-таки. До тебя ничего так и не дошло?
Кое-какие догадки у меня были на этот счет, упомянутые выше, но оглашать я их не стал.
Он устремил свой ледяной взгляд мне прямо в глаза.
- Люблю я тебя, Данечка. Люблю. – и, сказав это, он улыбнулся. От этой улыбки мне стало еще больше не по себе.
- И поэтому ты устроил этот теракт? – все-таки решился я. Никита схватил мою руку двумя руками, пачкая кровью. Я нервно сглотнул.
- Меня раздражает этот щенок. – Серегина улыбка в мгновение испарилась.
Я отцепил от себя Никиту и максимально отодвинулся.
-Посиди пока. – шепнул я один и повернулся к Сереге. – Так что?
Сергей придвинул свое кресло, на котором сидел, когда мы вошли, и сел напротив меня.
- Тебя здесь вообще не должно было быть.
- Но я здесь.
Он вздохнул.
- К сожалению. – он снова поднял на меня свои голубые глаза. – Я ведь мог тебя погубить…
Я тоже посмотрел ему в глаза своими зелеными, кошачьими.
- Но вместо меня погубил других. Так что все в порядке.
Я про себя усмехнулся.
- Вот что ты знаешь о любви? Ты еще слишком молодой, что бы знать. – отвел взгляд. – Я и сам до встречи с тобой не знал. Это как вулкан, который извергаясь, сметает все на своем пути. Ты не представляешь, что я чувствую, когда вижу тебя и не могу дотронуться. Когда вижу, как ты смеешься с другими, как ты увлечен ими, как тебе весело с ними. Меня просто разрывает изнутри! И однажды ночью я не спал и думал о тебе. Я решил, что если ты не захочешь быть моим, то не достанешься никому. И тогда я придумал этот жестокий план расправы. Все подготовил, через знакомых и нашел тебя, пригласил на встречу, и ты отказал… Подписав этим себе приговор. Я запустил эту гигантскую машину одним звонком, но в последний момент я понял, что не смогу жить без тебя. Если умрешь ты – умру и я. Потому и отправил это дурацкое смс, но ты прочел его слишком поздно…
Я пытался переварить услышанное.
- А другие-то люди в чем перед тобой виноваты?
- В том, что они счастливы, а я нет.
Бровь сама взмыла вверх от такого аргумента.
- Понятно.
- Но теперь нам никто не помешает. Мне терять нечего. – и он прижал меня к спинке дивана, склонился надо мной и впился в губы своими. Я хотел стиснуть зубы, но, опасаясь ударов, с неохотой стал отвечать ему. Его слюнявый язык скользил по моему рту, а я с мучением ждал, когда это закончиться. Но ждать, слава Богу, пришлось недолго. Я услышал, как нож вонзается ему в спину, а сам он обмякает у меня на руках. Я скинул его на пол, схватил Никиту, и мы побежали прочь из этой жуткой комнаты. Я бежал и бежал по этому лабиринту минотавра куда глаза глядят, но тут из-за угла на меня обрушился сильный удар, я упал на пол и потерял сознание.

Я открыл глаза и увидел перед собой сапоги. Много сапог.
- О, очнулся! – донеслось сверху, и меня развернули в другую сторону. Я понял, что лежу на коленках улыбающегося Никитки. Руки у него больше не были в крови, а плечо было туго перебинтовано белоснежным бинтом. Мне было трудно дышать, я заметил что-то у себя на носу и протянул руку, чтобы потрогать.
- Не трогай! – сказал тот же строгий голос, и меня кто-то поднял резко на ноги. – ты прости, это я тебе нос сломал, когда захват проводили. Из-за угла не заметили. Но ты герой, парень! Сам преступника поймал! – и он стал трясти мою руку, что болью отдавалось в голове. – А вам, родители, огромная благодарность, что воспитали такого сына! – и он пожал руку моему отцу. Я увидел, что оба они живы и счастливо улыбнулся. Мимо меня пронесли носилки с Серегой, который был в сознании и с жадностью смотрел на меня. Видимо, понимал, что видит меня последний раз в своей жизни. Я проводил его взглядом, полным презрения, поднял на руки Никитку и расцеловал его в румяные щечки.
- Классно мы его сделали!
Так и закончилась это жуткая кровавая история в метро.



Читатели (1109) Добавить отзыв
 

Проза: романы, повести, рассказы