Глава 112.



Вторично водрузив 18 января государственный флаг Германии над портом Феодосии и ликвидировав высаженный противником с кораблей Черноморского флота десант в районе Судака, генерал Манштейн высвободил значительные силы, с которыми уже можно было подумать о полной ликвидации керченской группировки противника.

Однако по зрелом размышлении командующий 11-й армией принял решение ограничиться решением более скромной задачи: запереть противника на Парпачском перешейке и удерживать его там до наступления весны.

Для такого решения имелось несколько веских причин. Первой и главной было то обстоятельство, что успех в районе Феодосии и Судака был во многом обеспечен тяжёлой артиллерией румынских дивизий. Дав слово маршалу Антонеску, что будет использовать его войска только для охраны южного побережья Крыма, Манштейн формально не нарушил его: огонь из тяжёлых румынских гаубиц, размещённых на высотах, недоступных для танковых атак противника, вели немецкие артиллеристы; корректировали огонь немецкие же корректировщики.

Одно дело было использовать румынские батареи, развёрнутые на высотах у побережья, и совсем другое - привлекать румынскую артиллерию к участию в большом наступлении, рискуя попасть при этом на марше под удар советских танков.
Пойти на такой риск без предварительных многосторонних согласований с самим маршалом Антонеску и с новым командующим группы армий "Юг" Манштейн позволить себе не мог.

Второй причиной было замёрзшее Азовское море, по льду которого противник подтягивал в Керчь подкрепления, в то время как Манштейн до наступления весенней распутицы, кладущей безусловный конец наступлению Малиновского в Донбассе, вряд ли мог рассчитывать на прибытие в Крым значительных подкреплений.

Уже 29 января разведкой Манштейна было установлено, что противник сосредоточил на Парпачском перешейке 9 дивизий, две стрелковых бригады и две танковых бригады. Воздушная разведка обнаружила также скопления войск противника в портах восточного побережья Чёрного моря и на аэродромах Северного Кавказа. Эти силы с одинаковой вероятностью могли быть переброшены как в Керчь, так и в Севастополь. В этой обстановке Манштейну оставалось одно: выжидать, предоставив противнику почётное право самому проявить активность на том или другом участке и тем самым раскрыть карты.

Вскоре правильность принятого Манштейном решения подтвердилась. Обещанные ему прежним командованием группы армий
"Юг" две воздушные эскадры и танковый батальон в Крым не попали: фон Бок удержал их в резерве группы армий, отражающей прорыв Малиновского на левом фланге.

Весь февраль армия Манштейна в Крыму провела в тревожном ожидании большого советского наступления. Маршал Антонеску побывал в Крыму, восхитился красотами южного побережья и любезно предоставил в распоряжение командующего 11-й армией ещё две румынские дивизии. Одну из них, 10-ю, Манштейн развернул на западном побережье полуострова в районе Евпатории. Другую, 18-ю, - на крайнем левом фланге своих позиций на Парпачском перешейке, где союзники могли чувствовать себя в безопасности, будучи отделёнными от противника обширным участком заболоченной местности, труднопроходимой для бронетехники.

Под стенами Севастополя Манштейн оставил четыре немецких дивизии и румынскую горную бригаду. К исходу зимы противник сосредоточил в Севастополе семь стрелковых дивизий, две бригады морской пехоты и одну кавалерийскую дивизию без лошадей.

Наступление русских началось 27 февраля одновременными ударами из крепостного района Севастополя и с Парпачского перешейка. Под Севастополем атаки противника, поддержанные всей мощью крепостной и корабельной артиллерии, были отражены в упорных боях пехотой и артиллерийским огнём 22-й Нижнесаксонской и 24-й Саксонской пехотных дивизий.

Главный удар противник нанёс на Парпачском перешейке. В первом эшелоне у русских наступали 7 стрелковых дивизий, две стрелковых бригады и несколько батальонов танков. Ещё шесть или семь стрелковых дивизий, одну кавалерийскую дивизию и две танковых бригады русские держали во втором эшелоне, намереваясь ввести их в прорыв, как только таковой будет достигнут.

Немецкие пехотные дивизии - 46-я, 132-я и 170-я - и здесь выдержали натиск русских, но 18-я румынская дивизия не устояла и отступила, при этом противнику достались и два немецких артдивизиона, развёрнутых в её полосе. Манштейн был принуждён ослабить южный фланг на Парпачском фронте и бросить пехотный полк во главе со штабом 170-й дивизии заделывать брешь на левом фланге. Одновременно он двинул к участку прорыва весь свой армейский резерв, 213-ю пехотную дивизию. Однако вследствие начавшейся в Крыму распутицы эти войска, обременённые тяжёлой артиллерией, двигались очень медленно, что позволило противнику, развивая успех, продвинуться вдоль азовского побережья до Киета, населённого пункта в 25 километрах севернее Феодосии.

Бои на левом фланге Парпачского фронта, как и бои под Севастополем, продолжались с неослабевающим напряжением до 3 марта. Наконец наступательный порыв противника иссяк, а дороги вследствие распутицы пришли в полную негодность, что сделало доставку снарядов на передовую через болотистую местность чрезвычайно затруднительной для русских. Подошедшие авангарды резервных частей Манштейна остановили продвижение противника и восстановили сплошной фронт на новом рубеже, загнув его севернее Феодосии. Накопив снаряды и подтянув резервы, 13 марта русские возобновили наступление, пустив вперёд танки, выдвинувшиеся на участок прорыва из второго эшелона. Но теперь их повсюду встречала огнём противотанковая артиллерия Манштейна. В продолжение трёх дней танковые атаки следовали одна за другой, на ряде участков у Манштейна создалось критическое положение. Русские не считались с потерями. Только в первые три дня возобновлённого наступления они потеряли в 22 атаках 136 танков. Ещё 85 танков Манштейн захватил в январе в Феодосии. Отразив все атаки, штаб 42-го корпуса 18 марта предупредил командующего 11-й армией, что в случае возобновления русскими атак и на следующий день немецкая оборона не выдержит. В этот день на Парпачский фронт прибыла вновь сформированная Гальдером 22-я танковая дивизия. Манштейн развернул её за левым флангом 42-го корпуса.