НОВЫЙ КУВШИН И СТАРОЕ ВИНО

/ убегаем с уроков истории/


– Эй, что за шум на улице? Что случилось?
– Все знают, а вы нет?
– Знал бы, не спрашивал.
– Произошла новая революция.
– А старую куда?
– Свергли!
– Чем же она вам не угодила?
– Тем и не угодила, что старая. И вообще, это была не наша революция, не народная.
– А как вы различаете, где народная, а где другая?
– Это просто. Та, за которую народ, народная. А все другие — инородные.
– Выходит, сейчас именно та, что вам нужна?
– Само собой. Видишь, народ веселиться, как на собственном дне рождения. Айда с нами!
– Куда?
– Куда и все.
– А все куда?
– Куда надо.
– Уверены?
– А ты сомневаешься?
– Как же иначе. Ведь всякая революция сомнительна.
– Не было бы сомнений, не было бы и революций. Революция — кислород прогресса.
– Что-то похожее я уже слышал.
– Ничего удивительного: это лозунг всех революций.
– Вы берете у старой революции лозунги для новой? Или я ошибаюсь?
– Новая революция берет у старой всё самое лучшее. Это революционный закон.
– Понял, новое учится на достижениях старого. Но ведь тогда придётся брать и тех, кто сочинял старые лозунги.
– Никуда от них не деться. К тому же, научившись сочинять старые лозунги, научаться и новые. У них прекрасный политический опыт. Было бы преступлением им не воспользоваться. Не говоря уже о военном. Лучшие командиры обыкновенно в старой армии. Как только они встанут на защиту новой революции, старой кранты.
– Означает ли это, что всех старых надо переманить на сторону новых?
– В идеале, конечно. Старое не сдаётся без боя именно потому, что новое не может вместить в себя старое. И те, кто остаётся, превращаются во врагов нового.
– Каков же выход?
– Выхода нет, но выбор имеется. Самое надёжное, потесниться и впустить в свои ряды как можно больше оставшихся. Ряды противников нового поредеют и опасность контрреволюции уменьшится. Есть и другой способ, испытанный и надёжный: отрубить гидре головы, а пока не вырастут новые, несколько лет можно спокойно пользоваться плодами достигнутого. Это не наш путь, но если нас вынудят, не остановимся ни перед чем.
– А как же с нейтралами?
– При старой революции нейтралов, если они не сдавались, уничтожали. Новая революция допускает нейтралитет, при условии, что он окажется полезным. Неполезный мы допустить не можем, но не допустим его уничтожения без законных на то оснований. Поэтому их судьбу решит новый суд, объявленный независимым. Мы проложим шоссе с таким расчётом, чтобы по нему ездили только новые.
– А как вы отнесётесь к сочувствующим?
– Это проблема. Сложность в том, что со-чувствующий ещё не со-участник, а значит неизвестно, как поведёт себя, когда новая революция постареет. Чтобы обезопасить революцию от случайностей, определим их колеблющимися с тем, чтобы бдительно следить за их колебаниями.
– А куда бегут эти люди со знамёнами?
– Укреплять новую революцию и заодно своё место в ней. Чтобы революция признала кого-то своим, он обязательно должен примелькаться. Опоздал — значит, не пришёл.
– Многовато у вас революционеров.
– В основном, старые, спешащие к обновлению.

– Разве им плохо было при революции прежней?
– Куда как хорошо, но они надеются, что и при новой будет не хуже.
– Думаете, удастся?
– С их опытом, вполне. Как считают политэкономы, общество делится на две неравные части: базис и надстройка. Конечно, базис — часть более важная, фундаментальная, а потому официально именуется привилегированной, но лучше почему-то живётся надстройке. Она на виду и прежде, чем земные блага дойдут до базиса, надстройка их так перелопатит, что базису достанутся крохи. В прежнюю пору они и были надстройкой, а то, что превратились в базис, считают делом временным, преходящим.
– Стало быть, шумное и крикливое море — базис, лезущий в надстройку? Но хватит ли места всем?
– Революция открывает перед человеком возможности, но не гарантирует их. Те, кому повезло, радуются и укрепляют завоёванное. Невезунчики молча уходят в подполье и ждут своего часа… революционного.

Борис Иоселевич