ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



ЖАРЕНАЯ КОБРА

Автор:
Автор оригинала:
Александр Староторжский
Жареная кобра.
комедия в двух действиях

Действующие лица

ИЛЬЯ ФЕДОРОВИЧ КАРАВАЕВ, драматург, 58 лет.

ДАША, его племянница, 19 лет.

ИГОРЬ, охранник из «Голубого дирижабля», 47 лет.

ВАСЯ, служащий «Голубого дирижабля», 22 года.

НЕГР ДИМА, студент, 32 года.

КАПИТАН МИЛИЦИИ КОНСТАНТИН ЛИНЬКОВ, 38 лет.

ВИТЬКА ДОЛГОНОСИК, 15 лет.

ОЛЬГА ВИНОГРАДОВА, медсестра, 46 лет.

Действие первое
Картина первая
Квартира Караваева. Однокомнатная, скромно обставленная. На стенах — афиши, фотографии. КАРАВАЕВ один, печатает на машинке.
КАРАВАЕВ. Так... Ну что же, первому действию конец. (Достает из шкафа бутылку коньяка, стаканчик и наливает). Через месяц закончу всю вещь... Если Бог даст! (Выпивает). Интересно, какая сейчас погода в Тюрингии? Наверное такая же как в Москве... Тепло, градусов двадцать пять... Элла в джинсах и в майке идет из театра в пивной бар есть копченые колбаски... С кем-нибудь... (Выпивает еще рюмку). Хороший коньяк... (Звонок телефона). Да... А, Дима, привет... Поздравляешь? С чем? С выходом книги? Спасибо... Я рад, что она тебе понравилась... Сколько заплатили? Три тысячи рублей... Нет, мой дорогой, ты не понимаешь - это не мало, это очень хорошо... Ты обратил внимание, что пьесы в книге детские? Так вот, это единственное издательство, которое выпускает детские пьесы для театра и работают там героические женщины, работают за гроши, так как издательство государством не финансируется... Существуют за счет подписчиков... Как они находят для нас, авторов деньги — я не понимаю. Не понимаю я и другое: периферийные театры кричат — дайте нам детские пьесы! Издательству нужны деньги, чтобы расширяться, платить авторам прилично, главный редактор у кого только из чиновников ни была с этой просьбой — ноль внимания, денег нет! Стена! Все все понимают, но ничего сделать нельзя. Ну, в общем, ладно, надоело... Давай о чем-нибудь другом. Я не звонил тебе потому, что я сегодня второй день дома... Был в больнице... Дела хреновые, надо делать операцию на сердце, да, шунтирование... Это стоит восемь тысяч долларов, у меня их нет, как ты понимаешь... Откуда я знаю, что делать?! Продам квартиру, убегу за границу!.. Прости, Дима, мне нужно работать! До свидания! (Швыряет трубку, раздраженно). Что делать... Да что я могу сделать?! Повеситься только, вот что я могу сделать! (Звонит по телефону). Галина Викторовна? Это Караваев. Посмотрите пожалуйста, мне пришло что-нибудь? Четыреста три рубля? Что за сумма? За полгода у меня было пять премьер, где деньги? Я уже писал заявление... Ну ладно... Всего доброго... (Вешает трубку). Из года в год, каждый месяц одно и то же... (Залезает в ящик письменного стола). Лекарств осталось на три дня... Нет, надо бежать отсюда, но куда, к кому? Так просто ведь не уедешь... Элла? Нет, невозможно... Так, теперь другое... (Звонит по телефону). Дайте пожалуйста Рязань... 25-16-34, мой — 236-52-10... (Опускает трубку). Что происходит с почтой? Театр репетирует мою пьесу, договор они выслали, но я его не получил, финансовые отношения не оформлены, следовательно, я не получу денег... Где же этот договор? Куда он делся? Денег-то пять тысяч рублей... Плюнуть бы на них и забыть... Но не могу! Протяну ноги! О, ничтожество моей жизни! (Звонок телефона). Алле! Да, заказывал! Жду! Полина Афанасьевна? Здравствуйте! Это Караваев! Скажите пожалуйста, репетиции моей пьесы идут? Идут, хорошо... А договор вы выслали? Еще месяц назад? Вот кошмар, я не получал... Высылайте повторный, ну что делать, вы же знаете, как сейчас все работает. Жду! (Опускает трубку). Министры говорят, положение улучшается... Оно и видно! Суки! (Звонит). Пожалуйста, девушка, Ленинград, то есть этот, Санкт-Петербург... 454-62-90, мой — 236-52-10... Жду! (Опускает трубку). Как жить? На каждом шагу волчья яма... (Звонок телефона). Алле! Да, заказывал! Алле, Ленька, привет, это Караваев! Как живешь? Ладно, извини... Ты получил мою книжку? Как какую? Я тебе выслал два месяца назад для переводчика норвежца. Не получил? Ну, дела... Ну что делать, вышлю другой экземпляр, по железной дороге... Не надо? Почему? Он уехал? Вот зараза, он же специально занимался детскими пьесами... Ну ладно, пока... (Вешает трубку). Если я умру, то не от сердца, а от омерзения... Русская болезнь — смерть от омерзения... Так! Если я не сбегу отсюда, я повешусь. Интересно, где у меня можно повеситься? (Звонок телефона). Алле? Ашотик, дорогой, ты откуда? Из Еревана? Жаль, я думал ты у нас... Как у меня дела? Так же как у тебя! И давай не будем об этом... Ты хочешь поставить мою пьесу? Какую? «Золотую синицу»? Пожалуйста, ставь. Ашот, не надо денег. Я знаю, у тебя их нет. Ну почему тебе должно быть стыдно? Пусть стыдятся те, кто угробил нашу страну, а тебе стыдиться нечего. Тебя и твой театр знает каждый культурный человек. Уже чудо то, что вы еще дышите. Ашот! Я целую тебя! Я разрешаю тебе бесплатно ставить все мои пьесы! Лишь бы они жили! До встречи, Ашот! (Опускает трубку). Помогай тебе Бог, Ашотик! (Звонок телефона). Алле? Здравствуй, Семен, что случилось? Лера? Камень в желчном пузыре? Плохо... Семен, где я возьму такие деньги? Двести долларов! У меня была сотня, но я сам только что из больницы, все там оставил! Дома у меня двести рублей и лекарств на три дня, а сколько они стоят — ты знаешь... Попроси в Литфонде! Обещали четыреста рублей? Н-да, богато... Ну позвони Вальке Лакревскому, он там какую-то стипендию получает от Литфонда, долларов сто что ли... Может он что-то даст? Обещал шестьсот рублей? (С мукой). Семен, милый, я не знаю, что делать! Приходи завтра утром, я дам тебе сто рублей, это все, что я могу сделать... Звони, Сема! (Опускает трубку). Денег он, конечно, не найдет и Лерку зарежут... Как пить дать. (Звонок телефона). Алле! А, Коля Пономаренко, привет! Ты откуда звонишь? Из Киева? Я думал ты у нас... Ну, как дела, как твой театр? Хочешь поставить мою пьесу? «Красный шелк»? Ставь... Коля, не надо про деньги... Я про ваши дела все знаю... Пришли мне лучше чемодан сала, я его продам на базаре, стану уважаемым человеком... Коля, ты рехнулся? Я пошутил! Не вздумай! Пока! Пришли афишу! (Опускает трубку). Увидеть бы их всех! Попрощаться... Мечта! (Звонок в дверь). Письмо! Договор!
Открывает дверь. На пороге стоит маленькая бочка.
Вот это да! Жорка! Жорка Голубиани в Москве! (Закатывает бочку в квартиру). Жорка, гад, ну почему ты присылаешь одно вино, а сам не приходишь? Ведь я же соскучился по тебе, сволочь! (Вытирает слезы. Звонок телефона). Да, слушаю! Жорка, сволочь, откуда ты звонишь? Из самолета? Куда ты летишь? В Италию? Ну правильно... Почему ты ко мне не зашел? Времени нет? Я не обижаюсь, ты на службе... Ты теперь кто? Атташе по культурным связям? Шикарно живешь... То директор департамента, то атташе.. А пьесы ты пишешь? Нет? Ну правильно, ты всегда был самый хитрый у нас на курсе... Как там у вас дела в Грузии? Ну естественно, что ты еще можешь сказать... Я? Пишу, пьесы ставят преимущественно на периферии и то детские... Нет, денег это почти не приносит... Министерство вроде бы и хочет заплатить, но не может, само стоит на паперти... Театры бедствуют, платят гроши, в общем — мрак полный и безнадежный... Какая работа, Жора! Я за эти страшные семнадцать лет стал инвалидом второй группы... Нервы, сосуды, суставы, сердце... Ладно, оставим это... Когда ты появишься? Через неделю? Зайдешь? Ну посмотрим! Целую тебя и жду! (Вешает трубку). Не зайдешь ты, милый Жора.. Я понимаю, тебе трудно ходить по этим улицам, трудно... Как мы с ним пили в 67! Как нам было весело, хорошо! (Стоит молча, потом подходит к бочке). Ну что, вино есть, а с кем его пить? Все друзья из России убежали, а те что остались — кто в больнице, а кто на кладбище... Придется в одиночку... (Звонок в дверь). Письмо! (Открывает дверь. На пороге стоит ДАША с кожаной сумкой). Дашка! Откуда ты?
ДАША. Из дома...
КАРАВАЕВ. Давай заходи! (Берет сумку и заносит в квартиру).
ДАША (целует Караваева). Здравствуй, дядя, я на три дня... Пустишь?
КАРАВАЕВ. О чем речь, конечно... Ты похорошела...
ДАША. Жарко на улице... (Садится). У тебя все так же. Ты не женился?
КАРАВАЕВ. Нет...
ДАША. А это что за бочка?
КАРАВАЕВ. Вино... Друг прислал из Грузии...
ДАША. Дашь попробовать?
КАРАВАЕВ. Нет, не дам... Сам буду пить, а тебе не дам... Помоги-ка...
КАРАВАЕВ и ДАША ставят бочку на козлы.
ДАША. Откуда у тебя эта бочка?
КАРАВАЕВ. Друг прислал из Грузии... Причем всегда бочка появляется очень забавно... Звонок в дверь. Открываю. Стоит бочка. Людей нет. Через минуту звонит он из самолета или из поезда... Или вообще из другого государства...
ДАША. Какой у тебя веселый друг...
КАРАВАЕВ. Очень... (Вытаскивает пробку. Вино льется в кастрюлю). О, получилось! Чуешь какой запах? И цвет потрясающий... Настоящее грузинское деревенское вино...
ДАША. А он кто твой друг, миллионер?
КАРАВАЕВ. Нет, он грузинский дипломат... Мы учились вместе... Ну, закрываем пока... (Закупоривает бочку).
ДАША. Подожди, ты же в литературном учился...
КАРАВАЕВ. Я сейчас объясню... (Ставит бокалы и кастрюлю на стол. Уходит на кухню и возвращается с половником). Сначала по глотку... Ну как?
ДАША. Вкусно... Запах действительно приятный...
КАРАВАЕВ. То-то... Мы учились на одном курсе, в одном семинаре... Жорка начинал потрясающе... Его книгу пьес собиралось выпустить издательство «Искусство» — для студента факт невероятный, но нашелся высокопоставленный кретин, который увидел в его пьесах что-то антисоветское и запретил их печатать... Жорка пришел в бешенство и передал книгу в иностранный, как тогда говорили «вражеский журнал», пару пьес там напечатали и разразился скандал: Жорку выперли из института и запретили театрам играть его пьесы... То есть вычеркнули из жизни... Он стал пить и задираться... Везде ругал коммунистов, советскую власть.. И вот однажды, на улице какой-то милиционер сказал что-то гнусное про его нос, что-то про базар... Ну Жорка не выдержал и дал ему по роже... Это была откровенная провокация, но Жорке было всего 22 года... Короче говоря, его посадили надолго... На зоне ему сломали нос, выбили все зубы и повредили глаз... Но им этого было мало, они решили добить его совсем: какой-то урка обвинил его в воровстве, это его-то, человека, который для ближнего последнюю рубашку снимет... Была драка, на ножах... Жорка эту сволочь убил и ему тут же впаяли второй срок... В общей сложности Жора отсидел 18 лет... С 68 по 86 год... Вышел он, естественно, инвалидом, но его приятели отправили на лечение в Штаты, и он вернулся в прекрасной форме, с книгой о советской зоне... Ее напечатали, но как-то так она прошла незамеченной и Жорка писать перестал. Я думаю из гордости. Теперь он на дипломатической службе. Жаль... Ну ладно, давай пить... За Жорку... За тебя...
ДАША (отпивает глоток). Дядя, я больше не могу жить в этой Щербинке, я задыхаюсь в этом ужасном городе! Тоска, водка, кровь и деньги, деньги! Все! Я убежала на три дня, просто подышать, забыть все эти тупые рожи! Давай выпьем за Москву!
КАРАВАЕВ. Давай... Только не думай, что она резко отличается от нашей Щербинки... Такая же помойка, только больше размером и вонь погуще...
ДАША. Ты забыл нашу Щербинку, дядя...
КАРАВАЕВ. Отец знает, где ты?
ДАША. Да, я оставила ему письмо...
КАРАВАЕВ. Как он?
ДАША. Все так же, здоров, развозит сигареты по киоскам... Ты сейчас спросишь про мать, она тоже здорова, торгует алтайским медом на базаре...
КАРАВАЕВ. Не бедствуете?
ДАША. Финансово нет... Духовно — да... Отец не может забыть свой завод, все что-то конструирует и молчит... Мать тоже мучается, все-таки интеллигенция, историк...
КАРАВАЕВ. Почему Лешка не звонит мне?
ДАША. Не знаю... По моему, они тебе завидуют, живешь в Москве, знаменитость, пьесы пишешь...
КАРАВАЕВ. Ну что за глупости, какая я знаменитость, сверчок запечный... И потом, если бы я даже и был знаменитостью, разве это повод забывать меня? Так нельзя... Мы с Лешей все-таки родные братья...
ДАША. Налей мне... Спасибо... Когда областной театр привез твою пьесу, они даже не пошли.
КАРАВАЕВ. А ты пошла?
ДАША. Пошла...
КАРАВАЕВ. Как народ реагировал?
ДАША. Смеялись...
КАРАВАЕВ. Какая пьеса?
ДАША. Вишневый сад...
КАРАВАЕВ. Ну ладно...
ДАША. Пьеса была детская, симпатичная, про колдуна и голубую ленту... Дети так увлеклись, что перестали бегать по залу...
КАРАВАЕВ. Это успех... Вино потрясающее...
ДАША. Дядя, не огорчайся, мои родители дерьмо и жлобы, не думай о них...
КАРАВАЕВ. Даша, нельзя так...
ДАША. Слушай, у тебя была одна художница, рыжая такая, красивая... У тебя с ней все нормально?..
КАРАВАЕВ. Не совсем... Она два года назад эмигрировала в Германию...
ДАША. Ты теперь один?
КАРАВАЕВ. Ну, в общем, да...
ДАША. А почему она уехала?
КАРАВАЕВ. А почему все уезжают?..
ДАША. Расскажи...
КАРАВАЕВ. Если ты помнишь, она была художница театральная... Было время, и довольно долгое, когда периферийный театр почти умер, и она сидела без работы... Наконец что-то стало немножко оживать и ее пригласили на постановку в один маленький периферийный город... Она приехала, гостиницу ремонтировали, ее поселили в театральное общежитие, выделили отдельную комнату, — это было шикарно — ну вот она распаковалась, пошла в театр, после репетиции вернулась, и что же она видит: дверь ее комнаты нараспашку — да, забыл сказать, что театральное общежитие сообщалось с каким-то другим общежитием — так вот, входит она в свою комнату и видит: какие-то загорелые молодые люди страстно совокупляются на ее кровати, кругом бутылки, объедки, грязь... В общем, она собрала вещи и уехала в Москву...
ДАША. А потом в Германию...
КАРАВАЕВ. Нет... Она довольно быстро пришла в себя и даже со смехом рассказывала эту историю, но тут жизнь преподносит новый фокус... В ее доме отключили воду, вообще всякую, холодную, горячую, и она решила сходить в ДЭЗ, узнать в чем дело, – там работала ее подружка, оператором, сидела на телефоне, кстати, бывшая учительница музыки... Ну вот, входит она к ней и видит, что подружка держится за голову, а трубку телефонную сняла и положила рядом, решила отдохнуть от звонков... Элла присела к ней, они разговаривают о том о сем, и в этот момент в комнату влетает старичок, бывший генерал, увидел эту картину и как закричит: «Работаешь?» Уверенным движением вырывает из кармана пистолет и всаживает работнице ДЭЗа пулю в лоб. Потом он сказал онемевшей Элле комплимент по поводу ее красоты и спокойно пошел домой пить чай. Выяснилось, что он в течение пяти дней звонил в ДЭЗ, но безуспешно... Все время занято... Тогда он взял пистолет и пошел посмотреть, в чем дело... Ну и вот...
ДАША. У нас такой случай тоже был... Начальница ДЭЗа хамила всем, ну и ее и сожгли заживо... Теперь все хорошо, порядок... Твоя художница после этого случая уехала? Этот старик, генерал, запросто мог и ее ухлопать...
КАРАВАЕВ. Она это понимала, но, тем не менее, не эта история ее сломала, а следующая... Была зима.. Долгая, мокрая, грязная... Мы сидели без денег, было тяжко... На аспирин денег не было.. То есть где-то у меня деньги были, но я их не получал... Где-то они там блуждали по России... Ну вот, Элла захандрила... Бредила лугами, полями, цветами... Умоляла меня увезти ее на юг... Я пытался достать денег, но не мог, не у кого было, все мои друзья были в подобной ситуации, я ей объяснил, она плакала, говорила, что все понимает, но примириться все-таки не смогла, кончилось это все больницей... Ну вот, пришла весна, то се... Появилась травка, Эллу выписали из больницы, она с наслаждением ходила по этой травке, — у нее маленький парк рядом с домом, — и вот однажды утром она пошла гулять и что же она увидела: два закопченых, пьяных мужика, на каких-то вонючих драндулетах с треском гоняли по парку и неизвестно зачем скашивали молоденькую, едва появившуюся травку, совершенно изуродовав прекрасный парк... Вот после этого Элла собралась и уехала... Она сказала, что если не уедет, то сойдет здесь с ума...
ДАША. А как ей это удалось? Просто взяла и уехала? Но ведь это невозможно...
КАРАВАЕВ. Для нее возможно... Она еврейка... Немцы принимают евреев, грехи замаливают...
ДАША. Ну и как она там?
КАРАВАЕВ. Хорошо... Она ведь талантливый человек, есть работа, есть деньги...
ДАША. А ты?
КАРАВАЕВ. Что я?
ДАША. Тебя она зовет?
КАРАВАЕВ. Зовет... Но мне кажется, что она это делает из вежливости... Мне донесли, что она там стала крупно подзагуливать, она ведь молода... Мне не хочется ей мешать... Я ведь прекрасно представляю, что я такое... 58 лет, инвалид, зачем ей это? Пусть гуляет...
ДАША. Дядя, что ты! Ты еще очень ничего! Элегантный, обаятельный... Ты себя недооцениваешь...
КАРАВАЕВ. Да перестань ты...
ДАША. Везет твоей Элле! Была бы я еврейкой — дня бы здесь не прожила!.. Слушай, дядя, я пьяная... И кайф приятный такой, веселый... Вино классное... И весело, и дурой себя не чувствуешь... Дядя, не могу, скажу тебе... Знаешь, зачем я приехала?
КАРАВАЕВ. Зачем?
ДАША. Я хочу попробовать жареную кобру!
КАРАВАЕВ (смеясь). Дашка, смешная, на кой черт она тебе сдалась? И потом, ты знаешь, это ведь диких денег стоит...
ДАША. Я знаю... Сколько?
КАРАВАЕВ. Ну откуда же я знаю... Это подают в дорогих ресторанах, а я там не бываю...
ДАША. Денег нет?
КАРАВАЕВ. Ну да...
ДАША. А если бы были — пошел?
КАРАВАЕВ. Даша, я понимаю: ты обалдела от скуки в Щербинке, накопила денег и хочешь их шикарно промотать, это я понимаю, но почему обязательно эта гадость? Купи себе хорошие вещи, украшения... Или пойди в хороший ресторан и съешь что-нибудь достойное цивилизованного человека...
ДАША. Дядя, я не для того тряслась двое суток в заплеванном вагоне, чтобы есть какие-нибудь креветки... Дядя, мне девятнадцать лет, — это уже много, — и за это время у меня в жизни ничего интересного не было... Я хочу жареную кобру!..
КАРАВАЕВ. Подожди, я не понимаю... Ты красивая девочка...
ДАША. Дядя, не надо... У меня было море любви, но ничего кроме разочарования это не принесло. Меня сто раз звали замуж, но я не пошла... Ни одного крупного, романтического человека! И потом, я не собираюсь всю жизнь сидеть в этой паршивой Щербинке! Меня ждет Париж!
КАРАВАЕВ. Нас всех ждет Париж — после смерти... Умрем — полетаем вокруг него...
ДАША. Дядя, если ты будешь издеваться, я уйду!
КАРАВАЕВ. Дашута, дорогая, извини меня, я пошутил... Глупо пошутил, извини... (Целует Дашу).
ДАША. Дядя, пожалуйста, устрой мне жареную кобру! А то я умру от отчаяния! (Плачет).
КАРАВАЕВ. Детка, бедная, до чего тебя довели! Я устрою, устрою, не плачь... (Вытирает ей слезы).
ДАША. Я сейчас приму душ, переоденусь и мы пойдем, ладно?
КАРАВАЕВ. Подожди, это не так просто... Я знаю, что где-то жарят земноводных, но где, — этого я не знаю, это нужно выяснить...
ДАША. Дядя!
КАРАВАЕВ. Даша, ситуация такая: сегодня выходной, и справочная не работает, есть платная справочная, но я должен сказать название ресторана, а я его не знаю... Не могу же я позвонить и спросить, где жарят змей? Со мной просто не будут разговаривать.
ДАША. Боже мой, неужели ничего нельзя сделать?
КАРАВАЕВ. Есть один вариант: напротив меня находится закрытый клуб, где собираются голубые. Называется он «Голубой дирижабль». Однажды ко мне ночью приехали пьяные писатели с дамами, водка быстро кончилась, нужно было что-то пить, а круглосуточные магазины от меня далеко, к тому же шел дождь. Тогда решили позвонить в»Голубой дирижабль» и заказать на дом пару бутылок водки... Узнали в платной справочной телефон и позвонили... Через десять минут ледяная водка стояла у нас на столе...
ДАША. Дорого?
КАРАВАЕВ. Раз в пять дороже, чем в магазине, но удобно, ничего не скажешь...
ДАША. Дядя, звони туда... Я пошла в ванную. (Уходит с дорожной сумкой).
КАРАВАЕВ. Да, дела... (Раскрывает записную книжку, звонит). Это «Голубой дирижабль»? Здравствуйте, у вас готовят жаркое из кобры? Да? Сколько это стоит? Так... Это можно заказать на дом? Можно? Спасибо, я перезвоню... (Опускает трубку). Кусок жареной змеи стоит в два раза дороже моего гонорара за книгу... (Наливает стакан вина и выпивает его залпом. Потом съедает какую-то таблетку).
Входит ДАША. Она переоделась.
ДАША. Ну как я?
КАРАВАЕВ. Свежа, как майская заря. Ты знаешь сколько стоит твоя кобра?
ДАША. Сколько?
КАРАВАЕВ Двести долларов!..
ДАША. Ну и что? У меня есть. Ну мы идем?
КАРАВАЕВ. У тебя вообще сколько денег?
ДАША. Пятьсот долларов... Мало?
КАРАВАЕВ. Хватит... Но, Даша, ты зря вырядилась. Мы не можем туда пойти. Это закрытый клуб для голубых. Женщин туда не пускают. Мы можем заказать ее на дом, но ведь тебе нужно шикарное окружение.
ДАША. Подожди, дай подумать. (Садится). На шикарное окружение мне наплевать, я сама себе шикарное окружение, а вот кобру мы сожрем сейчас. Я, дядя, совершенно не умею ждать, это мой главный недостаток, я очень эмоциональная... Давай, заказывай кобру, а завтра пойдем в какой-нибудь шикарный пивной паб... Я очень люблю пиво... Ты знаешь какой-нибудь?
КАРАВАЕВ (вяло). Знаю...
ДАША. Далеко?
КАРАВАЕВ. Нет, минут тридцать езды, на Смоленке...
ДАША. Ты там был?
КАРАВАЕВ. Ну, конечно, нет...
ДАША. А почему ты думаешь, что он хороший?
КАРАВАЕВ. По внешнему виду.
ДАША. Бедный дядя, нигде-то ты не был... Ну ладно, заказывай кобру...
КАРАВАЕВ. Ну вот закажу и ты сразу станешь счастлива, да?
ДАША. Да!
КАРАВАЕВ (звонит). Алле, это «Голубой дирижабль»? Можно заказать на дом жаркое из кобры? Да, знаем сколько стоит... У нас доллары США. Пишите адрес: Земляничный переулок, 16, квартира 3, код 555. Через сколько времени вы будете? Я понимаю, что нужно приготовить... Через час? Ждем! (Опускает трубку). Ликуй, Даша! Сейчас ты войдешь в число избранных!
Свет гаснет. Свет вспыхивает. КАРАВАЕВ молча пьет вино. ДАША ходит по комнате.
ДАША. Сколько прошло?
КАРАВАЕВ Час.
ДАША. Не могу. (Садится).
КАРАВАЕВ. Терпи, это скоро...
ДАША. Но ведь они еще не опоздали, правда?
КАРАВАЕВ. Правда... За такие деньги все делают вовремя.
Звонок в дверь.
ДАША. Сиди, я открою...
ДАША открывает дверь. Входит ВАСЯ. Это симпатичный, бойкий паренек в бейсболке, джинсах и белой майке с изображением голубого дирижабля. В руках держит огромную круглую коробку.
ВАСЯ. Здрасте... Я из «Голубого дирижабля». Жаркое из кобры заказывали?
ДАША. Заказывали... Проходите...
ВАСЯ. Куда можно поставить?
КАРАВАЕВ. На стол. (Убирает со стола машинку и бумаги).
ВАСЯ. Вот пожалуйста... Коброчка... Еще теплая... Открыть?
КАРАВАЕВ. Открой...
ВАСЯ открывает коробку. На бумажном блюде лежит нечто живописное и странное. Здесь и что-то белое, и овощи, и фрукты, и какие-то хрустящие булочки — в общем, деликатес улетный, как сейчас говорят.
ВАСЯ. Ну, как на вид?
ДАША. Потрясающе... А это что, желтенькое?
ВАСЯ. Простите, я не знаю... Я только разношу...
ДАША.. А вот это — мясо?
ВАСЯ. Да... Простите... (Выразительно замялся).
ДАША. Я поняла... (Достает деньги). Пожалуйста. Хватит?
ВАСЯ. Здесь двести десять долларов... Десятка лишняя...
ДАША. Берите, это вам...
ВАСЯ. Спасибо, не откажусь, мы, студенты, люди не гордые... Извините, надо идти, заказы! (Уходит).
ДАША. До свидания... (Закрывает дверь). Дядя, я не верю!
КАРАВАЕВ. Что ты не веришь? Вот твоя гадюка, лежит перед тобой... Садись и ешь!
ДАША (садится за стол). А ты будешь?
КАРАВАЕВ. Избави Бог! Я предпочитаю свиную отбивную...
ДАША. Ну хоть посиди со мной!
КАРАВАЕВ. Это сколько угодно... (Наливает себе и Даше вина и садится за стол). Ну что ты смотришь на нее широко раскрытыми глазами? Ешь!
ДАША. Думаешь, боюсь? Нисколько! Смотри! (Отрезает маленький кусочек, жует аккуратно).
КАРАВАЕВ. Ну как?
ДАША. Не поняла, надо еще. (Отрезает еще кусочек. Ест.).
КАРАВАЕВ. Опять не поняла?
ДАША. Нет, почему... Это что-то среднее между курицей и свининой...
КАРАВАЕВ. Ну это хотя бы вкусно?
ДАША. Не скажу, чтобы я была потрясена, но... вкусно.
КАРАВАЕВ. Слава Богу... Деньги не жалко?
ДАША. Нисколько... Теперь я спокойна...
КАРАВАЕВ. Как мало нужно русскому человеку...
ДАША. Спорим, тебе тоже хочется?
КАРАВАЕВ. Ну как тебе сказать... Ну за компанию... Кусочек... Снизойду! (Пробует).
ДАША. Ну как?
КАРАВАЕВ. Сто кур можно было купить за эти деньги!
ДАША. Дядя, причем здесь куры?! Это же экзотика!
КАРАВАЕВ. Даша, я понимаю... Я пошутил... Ты ехала не зря... (Смеется).
ДАША. Дядя, ты злой!
КАРАВАЕВ (обнимает ее и целует). Дашута, спасибо тебе за кобру... Она вкусная... Я восхищен... Мы, русские, стали цивилизованными людьми! За это надо выпить!
ДАША. Дядя, согласись, я не зря ехала... Так все красиво, оригинально...
КАРАВАЕВ. Да, да, согласен... А скажи мне, племянница, сколько времени ты копила деньги на эту мечту?
ДАША. Два года...
КАРАВАЕВ. О, Боже! И что делала? Рубила лес? Рыла котлованы?
ДАША (тихо). Почему котлованы... Я стирала белье одному бандиту...
КАРАВАЕВ. Два года?
ДАША. Ну почти два... Слушай, дядя, не омрачай мне праздник, я его заслужила...
КАРАВАЕВ. Конечно, Даша, конечно...
Звонок в дверь.
Сейчас открываем, а там жаркое из гюрзы... (Смотрит в глазок). О, опять этот парнишка из «Дирижабля»...
Открывает дверь. Входят ИГОРЬ и ВАСЯ.
КАРАВАЕВ. Что случилось?
ИГОРЬ. Произошло небольшое недоразумение... Вы расплатились фальшивыми деньгами. Вот они. Прошу вас заплатить нормально и все будет хорошо.
ДАША. Этого не может быть! Вы их подменили! Мне дал их мой школьный товарищ! Я их заработала! Я...
ИГОРЬ. Подождите... У вас еще есть деньги, которые вам дал ваш школьный товарищ?
ДАША. Да...
ИГОРЬ. Несите их сюда.
ДАША достает из сумки три сотни и протягивает их ИГОРЮ.
ДАША. Вот...
ИГОРЬ. Я так и знал... Смотрите, они одной серии... Кстати, эта серия в розыске... Это самые что ни на есть фальшивые чеченские доллары... Кстати, ваш товарищ мог этого и не знать...
ДАША. Он знал! Он очень хорошо знал, сволочь такая! Что теперь делать? Других у меня нет.
ИГОРЬ. Я сожалею, но продукт нужно оплатить немедленно, иначе будут проблемы.
КАРАВАЕВ. Какие?
ИГОРЬ. Об этом лучше не говорить... Пока... Вася, присаживайся...
Садятся.
КАРАВАЕВ. Молодые люди, вам не кажется...
ИГОРЬ. Заткнись, старик... Я знаю, что ты скажешь, что я плохо воспитан и так далее, но все дело в том, что расплачиваться нужно настоящими деньгами, а с мошенниками у нас разговор короткий.
КАРАВАЕВ. Я не мошенник! Я заслуженный деятель искусств! Я..
ИГОРЬ. Не ори... Давай деньги, и мы уйдем...
КАРАВАЕВ. Но у меня их нет! Я порядочный человек, у меня нет денег!
ИГОРЬ. Думай быстро, иначе можешь остаться без квартиры...
ДАША. Дядя, прости меня!
КАРАВАЕВ. Успокойся, все нормально. Значит так, молодые люди, вы приходите завтра в 13. 30...
ИГОРЬ молча достает пистолет и спокойно всаживает пулю в стену.
ИГОРЬ. Старик, тебе все ясно? Садись за телефон и звони своим друзьям. Через час, не позже, деньги должны лежать у меня в кармане... В противном случае мы тебя выбросим из квартиры.
ДАША. Дядя, милый дядя, прости меня! (Плачет, обняв Караваева).
КАРАВАЕВ. Успокойся, Дашенька, он блефует!
ДАША. Нет, дядя, он не блефует! Я хорошо их знаю! Они не пощадят! Это звери! Страшные, хищные звери! Слушайте меня все! Через час я принесу вам ваши деньги! (Убегает).
КАРАВАЕВ. Даша! Куда она побежала? У нее в Москве никого нет!
ВАСЯ. Ясно куда! (Смеется).
КАРАВАЕВ (грозно). Ну и куда?!
ВАСЯ. На панель, куда еще!..
КАРАВАЕВ. Гадкий мальчишка! Что ты болтаешь?! Какая панель?! Даша, детка! Она чистейший человек! (Обессиленный садится).
ИГОРЬ (ВАСЕ). Хватит ржать! Здесь люди, а не игрушки!
КАРАВАЕВ (ИГОРЮ). Скажите мне вы... Вы мне кажетесь не злым человеком. Что здесь происходит? Вы действительно можете сделать с нами все что угодно? Отобрать квартиру, стрелять в мои фотографии?.. И вам ничего за это не будет?
ИГОРЬ. Ничего..
КАРАВАЕВ. Но почему?!
ИГОРЬ. Вы как с Луны упали. Ну, во-первых, страна такая приятная, а, во-вторых — вы же мошенники с вашей племянницей...
КАРАВАЕВ. Это неправда! Ее обманули! Вы же знаете!
ИГОРЬ. Знаю. Но для нас это не имеет значения. Мы должны получить нормальные деньги, остальное нас не интересует.
КАРАВАЕВ. Ну хорошо, предположим, это понятно, но а это?! (Указывает на пулю в стене). Это тоже можно?!
ИГОРЬ. Конечно... Вы пойдете в милицию, покажете им эту дырку, они вызовут меня, спросят: зачем ты это сделал? Я скажу, что вы расплатились фальшивыми деньгами, я попросил вас дать нормальные, за что вы хотели пронзить меня зубочисткой, я вынужден был остановить ваш порыв, а Вася все это подтвердит...
КАРАВАЕВ. Так вы и убить меня можете?
ИГОРЬ. Могу.
КАРАВАЕВ. Так... Ну, а квартиру? Как вы отнимете квартиру?
ИГОРЬ. Элементарно... Отыщем самого дорогого для вас человека и пообещаем прислать вам его голову в собачьей шкуре, если вы не совершите с нами обмен...
КАРАВАЕВ. Какой обмен?
ИГОРЬ. Мы вам купим дом в заброшенной деревне, долларов за сто... Вы туда переедете, а мы станем хозяевами вашей квартиры, которая стоит, я думаю... тысяч 37-38 долларов.
КАРАВАЕВ. И это все из-за двухсот долларов?!
ИГОРЬ. Нет. Здесь замешаны вопросы престижа. Если нас будут кидать все кому не лень, мы не только прогорим, но еще потеряем славу крутого учреждения, а нам не нужно ни то, ни это. Мы дорожим своей репутацией.
КАРАВАЕВ. А совестью своей вы не дорожите?
ИГОРЬ. У вас в голове все перепуталось. Вы обманываете нас, а не мы вас. Мы защищаемся.
КАРАВАЕВ. Я найду деньги. Вы дадите мне три дня?
ИГОРЬ. Давайте подождем вашу племянницу. Я думаю, она найдет деньги быстрее вас. С ее данными это пара пустяков. Что это за бочка?
КАРАВАЕВ. Грузинское домашнее вино.
ИГОРЬ. Можно попробовать?
КАРАВАЕВ молча наливает ему.
ИГОРЬ. Какой запах удивительный... (Пьет). Вкусно... Не понимаю, зачем они отделились. Жили, как у Христа за пазухой, а теперь подыхают с голоду... Жаль... Я люблю грузин, они хорошие друзья... Знаете что, давайте выпьем за то, чтобы это паршивое дело с этой паршивой змеей кончилось скоро и благополучно.. Для начала познакомимся: Игорь, Вася...
КАРАВАЕВ. Илья Федорович...
ИГОРЬ. Вы не думайте, Илья Федорович, что мы действительно звери... Просто жизнь такая... Ну ладно, вздрогнули...
Пьют
ВАСЯ. Вино классное... Я пил грузинское вино, даже самое дорогое, но такого - никогда...
ИГОРЬ. Откуда это чудо?
КАРАВАЕВ. Друг прислал, грузин... Из его родной деревни. Его брат знаменитый на всю Грузию винодел.
ИГОРЬ. В продаже такого конечно нет.
КАРАВАЕВ. Не знаю... Я думаю, что нет...
ИГОРЬ. Естественно... Его пьют только грузинские официальные лица... И мы... (Смеется).
Звонок в дверь.
КАРАВАЕВ. Господи, помилуй... (Открывает дверь).
Входят ДАША и негр ДИМА. Он пьян и весел.
ДИМА. Куда идти?
КАРАВАЕВ. Кто это?
ДАША. Дядя, сядь в кресло и не выходи из комнаты... (ДИМЕ). Пойдем...
ДИМА. Погоди... (Подходит к ИГОРЮ). Какой мужчина... Даш, ты не обидишься, если я сначала трахну его?
ИГОРЬ (смеясь, отталкивает ДИМУ). Пошел к черту, дурак!
ДИМА (ВАСЕ). А вы не желаете райской любви? Вы такой прелестный!
ВАСЯ (смеется). Отвали...
ДАША. Да пойдем же!
ДИМА. Мальчишки, наша весна впереди!
ДАША и ДИМА уходят.
КАРАВАЕВ. Даша, что ты делаешь?
ИГОРЬ. Сядьте! Выпейте вина, таблетку... Это все скоро кончится...
КАРАВАЕВ. Но... (Беспомощно протягивает руки).
ИГОРЬ. Успокойтесь, могло быть хуже... (ВАСЕ). Если будешь хихикать, я дам тебе по роже... Я не шучу!
ВАСЯ. А я что... Я ничего... (Смеется).
ИГОРЬ. Дурак... (Отворачивается от него).
Входят ДИМА и ДАША.
ДИМА. Русские женщины прелестны... Тебе понравилось?
ДАША. Дима, заплати деньги и уходи!
ДИМА. Не понял... Я тебе должен заплатить?
ДАША. Конечно ты, а что. я что ли?
ДИМА. Подожди, давай восстановим события. Мы с тобой встретились у казино, так?
ДАША (цепенея). Так...
ДИМА. Ты предложила мне трахнуться за 200 баксов, так?
ДАША. Так...
ДИМА. Ну так в чем же дело? Я свою работу сделал, плати!
ДАША падает в обморок.
КАРАВАЕВ. Даша, деточка, что с тобой!? Дайте нашатырь! Вон там, на полке!
ВАСЯ подает бутылочку с нашатырем.
ДИМА. Я все объясню! Произошло недоразумение!
ИГОРЬ. Негр, сядь сюда и сиди тихо, а то я тебя шлепну!
ДИМА. Боже, куда я попал?! (Садится).
ДАША. Где я?
КАРАВАЕВ. Ты дома, Даша, дома!
ДАША. Негр здесь?
КАРАВАЕВ. Здесь... Вон он сидит...
ДАША. Не выпускайте его...
ДИМА. Я буду кричать!
ИГОРЬ. Попробуй крикни... (Показывает пистолет).
ДИМА. Я буду тихо сидеть... (Садится. Он трезвеет).
КАРАВАЕВ. Даша, что произошло?
ДАША. Посадите меня в кресло...
Ее усаживают.
Дайте вина...
Дают вина.
Я шла по Тверской... Предлагала себя за 200 баксов... Все соглашались, но за 50... Говорят, сейчас такие цены... Я уже потеряла надежду, как вдруг из казино вышел этот гад... Я подошла к нему и предложила переспать со мной за 200 баксов, он согласился... Теперь выясняется, что это не он, а я ему должна платить... Дядя, я умираю...
ИГОРЬ. Не надо умирать, мы все исправим... (ДИМЕ). Что же ты, сука черножопая, делаешь? Обманываешь доверчивую русскую девушку? Выкладывай деньги!
ДИМА. Подождите... Даша, скажи, мы обговаривали с тобой этот вопрос, кто кому должен платить?
ДАША. Нет! Но мне и в голову не могло прийти, что я должна платить за то, что меня трахнет негр!
ДИМА. А мне не пришло в голову, что я должен платить русской бабе, за то что я ее трахну! Всегда было наоборот! Я, между прочим, кормлюсь этим три года и приобрел своим мастерством и талантом широкую известность в... соответствующих кругах. Меня знают, мной дорожат...
ИГОРЬ. Ах ты, падаль! Ты смотри до чего дошло! Да я таких как ты в Мозамбике толпами мочил!
ДИМА. И не только в Мозамбике! О вас, русских, по всей Африке ходят очень интересные слухи!
ИГОРЬ. Да, мы вам хорошо вставили!
ДИМА. Теперь мы вам вставляем! Только не надо хвататься за пистолет. Ненавижу истерики.
ИГОРЬ (еле сдержав себя). Расскажи о себе, кто ты?
ДИМА. Зачем вам это?
ИГОРЬ. Ну может быть в твоей биографии будет что-нибудь, что смягчит мое сердце?..
ДИМА. Ваше? Не думаю... Игорь, я вас понимаю... Вы хотите вытряхнуть из меня двести баксов и таким образом защитить эту милую русскую девушку, а на меня вам совершенно наплевать. Я - негр, дерьмо, со мной можно делать все что угодно, и то что я совершенно не виноват в этом недоразумении и никому ничего не должен - для вас не имеет никакого значения... Верно?
ИГОРЬ. Негр, ты пророк, гони бабки!
ДАША. Игорь, оставьте его... Я сама во всем виновата...
ИГОРЬ. Даша, не мешай мне, я его дожму!..
ДИМА. Теперь я выполню вашу просьбу и расскажу о себе... Я из Африки, из Габона, я сын мелкого служащего, я учусь в вашем институте международных отношений, зарабатываю себе на хлеб и на учебу проституцией и еще танцую стриптиз в «Изумрудной солонке», хозяином которой является известный всей криминальной Москве человек, по прозвищу Огурец. То есть, как вы понимаете, я нахожусь под прямым его покровительством... (Достает из сумки телефон). Стоит мне набрать номер и вам, Игорь, не сносить головы... Я вижу на этом молодом человеке эмблему «Голубого дирижабля», там Единорог, но это вам не поможет... Вы мне верите?
ИГОРЬ (помрачнел). Даша, Огурец - это круто, это мне не по силам...
ДАША. Я поняла... Четыреста баксов - это восемь человек... Для русской девушки это пустяки... (Сквозь слезы). Ждите!
КАРАВАЕВ. Даша, не надо! Я же сказал, я продам квартиру!
ДАША. Дядя, оставь!.. Я знаю, что я дура, но я не сволочь и никогда не воспользуюсь твоей добротой... Дядя,, дай мне пройти!
ДИМА. Подождите... Даша, минутку... Я чувствую тут какой-то русский маразм, я хочу в нем разобраться...
ДАША. Зачем вам это? Я сейчас пойду заработаю деньги и отдам их вам. Чего вам еще?
ДИМА. Даша, я не нищий, сядьте... (Усаживает ДАШУ). Даша, вы мне симпатичны, объясните в чем дело, и, может быть, я смогу вам помочь... Мне кажется, вы с дядей попали в очень тяжелое положение...
ВАСЯ. Я все расскажу. Судя по лицам, ни у кого язык не повернется, а я расскажу. Даша и ее дядя заказали в нашем заведении жареную кобру. Мы принесли, они расплатились, деньги оказались фальшивые... Мы понимаем, что Даша об этом не знала, что ее саму обманули, но все дело в том, что мы должны принести в «Дирижабль» настоящие деньги, а не фальшивые...
ДИМА. И вы их из Даши выбиваете....
ВАСЯ. Да! А что нам делать? Ты сам работаешь в этом бизнесе и все про него знаешь!.. У нас нет выхода! Я получаю двести долларов, Игорь четыреста, но у него семья, и он снимает квартиру. Мы не можем ей помочь, при всем нашем желании!.. Единорог выкинет нас на улицу!
ДИМА. Конечно выкинет. У вас это просто... Жаль я продул в казино последние пять тысяч долларов. И взять не у кого, воскресенье, все на дачах... Ладно, рискну... Огурец почти не покидает «Солонку», может даст... (Звонит по телефону). Огурец, привет, это я, Дима... Ты... Вот сволочь... Послал меня... Ну ладно, еще не вечер, будем думать...
ИГОРЬ. Слушайте, я сейчас попробую одну штуку, вдруг получится. Я позвоню в «Дирижабль» нашему шефу, Единорогу... Он очень любит всякие редкие вещи и попробую продать ему это вино... Если проскочит, заплатим за кобру его же деньгами... Илья Федорович, вы согласны?
КАРАВАЕВ. Конечно! Только бы вышло!
ВАСЯ. Дядя Игорь, осторожней! С Единорогом шутки плохи!
ИГОРЬ. Я это помню... (Набирает номер). Виталий Аркадьевич, это я, Масленников... Я с Васькой развожу жратву, ну, в общем, мы попали к одному виноделу, он предлагает для продажи бочку потрясающего грузинского вина, домашнего, деревенского... Причем просит за него сущие пустяки, 10 баксов за литр... В бочке литров тридцать... Я подумал, может быть вас это заинтересует? Хорошо, через пять минут Васька будет у вас. (Прячет телефон в карман. КАРАВАЕВУ). Давайте какую-нибудь бутылку! Скорее! Он заинтересовался! Да скорее же! Он с кем-то квасит! Через полчаса он будет пьяный в жопу и с ним будет невозможно разговаривать! Ну быстрее же!
КАРАВАЕВ. Бутылка из-под «Ессентуков» подойдет?
ИГОРЬ. Нет! Мало! Он врубается после пятого стакана!
КАРАВАЕВ приносит трехлитровую банку.
КАРАВАЕВ. А это?
ИГОРЬ. Отлично! Наливайте!
КАРАВАЕВ. Всю?
ИГОРЬ. Всю! Он со жлобами дела не имеет. Ну, Васька, давай!
ВАСЬКА убегает.
КАРАВАЕВ. Господи, только бы получилось!
ДАША подходит к иконам и начинает молиться.
ДАША. Матушка Заступница Пресвятая Богородица! Спаси меня, дуру несчастную, помоги! Умираю я! Господи, помилуй! (У нее начинается истерика). Дура я, дура! Счастья хотела, радости хотела! Вот тебе счастье! Получай свою радость! (Плачет, лежа на полу).
Звонок телефона.
ИГОРЬ. Да? Взял?! Давай к нам быстрее! Молодец, Васька! Продал!
ДАША теряет сознание.
КАРАВАЕВ. Нашатырь давайте! Нашатырь!
Картина вторая.
Та же комната. Все сидят за столом. Бочки уже нет.
ВАСЯ. Вхожу я в кабинет к Единорогу и что я вижу: сидят они с Огурцом на полу по-татарски, пьют самую простую водку и громогласно обсуждают, - пора убить Утюга или не пора?
КАРАВАЕВ. Кто это, Утюг?
ВАСЯ. Хозяин «Золотого телескопа», ресторан есть такой... Я нахально влезаю в разговор и вдруг выясняется, что про вино они уже забыли! Я объясняю. показываю ¬- они и слушать не хотят: пошел вон, у нас важные дела, и в этот момент в кабинет, смеясь, входит - Утюг! С ним Наташка Хризантема, она танцует у Утюга. А все знают, что Единорог от нее без памяти. Начали говорить. И тут Огурец предлагает сделать обмен: Наташку отдать в труппу Единорогу, - подарок такой ему сделать, - а Утюгу предложил взамен какую-то Черную Жемчужину... на том и порешили и стали целоваться... И тут я...
ДИМА (вскакивает). Тьфу, сволочи! Обменяли нас с Наташкой, как лошадей! Работорговцы хреновы!.. Ну, чего вылупились? Я - Черная Жемчужина, я! (Садится). Ну, рассказывай, что дальше было?
ВАСЯ. Тут я смотрю, Единорог как под наркозом... Ему Наташка заманчиво так улыбается... Ну я опять про вино... Единорог хотел меня отшить, но Наташка попросила попробовать и пришла в восторг. Единорог тут же кинул шестьсот баксов и велел вино притащить... Ну вот и все... Кстати, вот деньги. (Отдает Игорю доллары).
ИГОРЬ. Почему шестьсот? Я же сказал триста.
ВАСЯ (скромно). Ситуация была благоприятная...
ИГОРЬ. Ну, Васька, молодец... Вот убью кого-нибудь, попрошу тебя меня защитить. Сможешь?
ВАСЯ. Ну ты же убьешь сразу человек пятнадцать... Как тебя защищать?
ИГОРЬ. Да, меня уже защитить трудно... Вот что, братцы! Двести баксов я забираю за кобру, двести вот этому... Черной Жемчужине... Хотя ты уже наш человек, на окладе, оклад у стриптизеров приличный, зачем тебе деньги?
ДИМА. Дайте...
ИГОРЬ. Что дать?
ДИМА. Деньги...
ИГОРЬ. Ну, если ты такой жадный... Бери...
ДИМА (протягивает деньги ДАШЕ). Даша, возьмите...
ДАША (в ужасе). Нет, нет, не надо!
КАРАВАЕВ. Оставьте себе, Дима...
ДИМА. Хорошо... Даша, дайте слово, что мы с вами завтра их пропьем в «Голубом дирижабле».
ДАША (просияла). Хорошо, я согласна...
ИГОРЬ. Эти две сотни мы тоже пропьем... Берете в компанию?
ДАША. Берем!
ИГОРЬ. Ну и прекрасно... Ну ладно, господа, пора и честь знать! Работа!
ДАША. Игорь, Вася, Дима! Пожалуйста, посидите еще! Правда у нас ничего нет... (Беспомощно оглядывается на КАРАВАЕВА).
КАРАВАЕВ. Как это нет?! И водка ледяная есть, и пельмени... Правда, ребята, останьтесь хотя бы не надолго! Посидим по-русски, без всякой отвратительной экзотики...
ИГОРЬ. Водка и пельмени? Как у нас в полку лет пятнадцать назад... Ну ладно, попробуем... (Звонит по телефону). Нина Андреевна, заказы есть? Нет? Хорошо. Где Единорог? Закрылся и выставил охрану? Ясно... Наташка у него? Ясно... Вы знаете, мы тут задержимся минут на сорок у клиентов... Очень перспективные люди, вы не возражаете? Ну спасибо... До свидания... Да, пожалуйста позвоните, если что... (Прячет телефон). Ну что, братцы, посидим по-русски!
Картина третья.
Та же комната. Все сидят за столом. Стол покрыт красивой скатертью, стоят две бутылки «Столичной» и «Боржоми». Посреди стола возвышается бокастая фарфоровая посудина полная пельменей. Помидоры, огурцы, черный хлеб. Масло, сметана.
Все слегка и приятно навеселе.
ДАША. Давайте за дружбу! (Пьет). Ох, хорошо! У нас мэр такой идиот... Выкрасил весь город в розовый цвет... (Ест).
КАРАВАЕВ. Почему?
ДАША. Потому что он поклонник английской королевы, а она почти всегда одета в розовый костюм...
КАРАВАЕВ. Интересно... Ну, и что жители?
ДАША. Кричали, орали, митинговали, а с него как с гуся вода...
КАРАВАЕВ. Оригинальный тип...
ДИМА. Я обратил внимание, что Россия богата самородками... (Смеется).
ИГОРЬ дернулся, но сдержался.
КАРАВАЕВ. Игорь, скажите пожалуйста, как вы попали в эти...
ИГОРЬ. В эти сволочи?
КАРАВАЕВ. Нет, я...
ИГОРЬ. Очень просто, я кадровый военный, женат, двое детей, мне сорок семь лет, десять лет назад я командовал полком, мотопехота. Когда страна стала тонуть, мы, естественно, окунулись тоже... Вот так... (Проводит рукой по горлу). Благодаря «мудрому» руководству, нам нечего стало жрать... Выхода не было... Пропускаю некоторые моменты... Самоубийство офицеров и так далее... Однажды, когда жена и дети плакали от голода, я понял, что готов поднять руку на Верховного Главнокомандующего, а потом на себя... Я ужаснулся и позвонил в Москву, Васькиному отцу - мы воевали вместе... Он сказал - приезжай и прислал мне денег. Я стремительно вышел в отставку и приехал. Через два дня Миша, Васькин отец, устроил меня в этот «Голубой дирижабль». Мне неплохо платят, я снимаю квартиру, сын ходит в приличную школу, дочь учится с Васькой... Все нормально...
КАРАВАЕВ. Остается только позавидовать...
ИГОРЬ. Да, да, давайте, завидуйте... Мой сын хотел подружиться с сыном одного бандита... И тот сказал ему, что с сыном охранника у него не может быть ничего общего. Вот так! Я полковник, это солидный чин, у меня мешок орденов, а сын бандита не хочет дружить с моим сыном, потому что считает меня дерьмом, а своего папу - хозяином страны, хотя известно, что этот «хозяин» - подонок и убийца... Вот как это пережить - это я не знаю.
ВАСЯ. Дядя Игорь, бросьте вы... Ну издеваются, ну унижают... Ну черт с ними, мы их тоже ненавидим... Придет час, и мы сметем это говно...
ДИМА. Ничего не выйдет! У вас, русских, кишка тонка! (Смеется).
ИГОРЬ. Поясни!
ДИМА. Пожалуйста! На каждом углу я слышу - мы, русские, великая нация... Ля-ля-ля... Если вы великая нация, то почему вы семнадцать лет сидите в дерьме? Где ваша Великая Россия? Вы все строите, строите, делаете, делаете, и что в результате? Не пугайтесь, говорить не буду... Сами знаете, что... (ИГОРЮ). И не делайте страшное лицо! Я вас не боюсь! Кстати, это не вы пытались вчера вечером отобрать у меня сумку в Кривоарбатском переулке?
ИГОРЬ (ударяет кулаком по столу). Негр!!!
КАРАВАЕВ. Дима, перестаньте его задирать! Он офицер, с ним нужно деликатно!
ДИМА. Он таких как я толпами мочил в Мозамбике, а я должен с ним деликатно?! Это несправедливо! Впрочем, извините... Я в гостях...
КАРАВАЕВ. Подождите ругаться! У меня сформировалась интересная мысль! Я должен ее высказать! Мне кажется, что мы много лет находимся под гипнозом нашей великой истории. Вот сделаем какую-нибудь дикость и тут же оправдываем себя: а у нас был Лев Толстой! Провалимся по уши и тут же крик - а у нас был Суворов! Грохнемся так, что кости летят в разные стороны и опять вопль - а у нас был Петр Великий! И все ждем, ждем каких-то глубинных русских гениев, которые спасут нашу страну... И что же? Где они, эти гении? Я что-то не вижу! Наше руководство не делает главного - понимая порочность пути, по которому идет Россия, они не меняют курса! Они хотели бы исправить положение, но не могут! Они не знают, куда идти! И пока они будут думать, пройдет еще двадцать лет и погибнет еще двадцать, тридцать миллионов русских! Вот наши перспективы. И вот что я скажу: мы, простой народ, ничуть не лучше тех, кто нас грабит и уничтожает! Давайте посмотрим на себя! К черту правительство, думу, олигархов - посмотрим на себя! Как мы относимся друг к другу? Озверели до предела! В семьях - ад кромешный! Каждый день одно и то же: сын убил отца за бутылку пива, мать искалечила маленькую дочь за потерянную шапку... Что это? Кто мы? Гениальная нация? Нет - мы звери! Вот что!
ДАША. Дядя, не передергивай! Нас довели до такого состояния!
КАРАВАЕВ. Да, довели! А вы не поддавайтесь! Боритесь с собой! Боритесь изо всех сил!
ВАСЯ. А как бороться?! Скажите, если вы такой умный! Где брать силы, как держаться? Мы уже не можем! Мы изнемогаем! Дайте нам рецепт, как жить! Мы вам будем очень благодарны! (Наливает себе стакан водки, пьет залпом).
КАРАВАЕВ. В нашей ситуации выход только один: каждое утро, всей страной, - правительство, олигархи, так называемы простой народ - падать на колени перед иконами и орать: Господи! Прости нас дураков! Помоги нам! Мы без твоей помощи погибнем! Мы сами не в состоянии ничего сделать! Мы бездарные, тупые, жадные, дальше носа своего не видим, мы - ужас и посмешище всего мира! Мы погибаем! Нет у нас иной надежды, кроме Тебя, Господи! Помоги нам спаси нас! Вот что мы должны делать! И еще: надо жить так как учил Христос, ни шагу в сторону! Мы должны быть нежны, добры, внимательны друг к другу, воспринимать чужую боль как собственную и тогда, может быть, мы не подохнем как собаки под забором, может быть построим свое великое государство. Все. Вот мой рецепт. Не скажу, чтобы новый, но надежный. То есть он всегда один - только этот. Все остальное - ложь, обман.
ИГОРЬ. То что вы говорите - правильно, но мы уже давно молимся всей страной...
ДАША. У нас даже бандиты церкви строят! У нас...
КАРАВАЕВ. Подожди! Мы, русские, умные очень! Убьем миллионов восемь-десять своих же и давай церкви строить! Вы что действительно думаете, что Бог зайдет в наши церкви, построенные на грязные деньги? Никогда! Мало молиться! Нужно, чтобы все общество нравственно переменилось! Иначе - конец!
ИГОРЬ. Все общество нравственно переменилось! С чего это вдруг?! Как это?! Взяло и переменилось?!
ДАША. Дядя, то что ты говоришь - прекрасно, но ведь это совершенно нереально! Ты идеалист, дядя!
КАРАВАЕВ. Да, да... И учтите, пока понятия совесть и дело не совпадут - будем в дерьме! И еще! Мы лезем к западным странам: давайте поцелуемся! И не видим, что они идут нам навстречу не потому, что видят в нас друга и достойного союзника, а вынужденно! Так сказать, из деликатности! Ну как же, бывший враг бросил нож в кусты и сует лапу, - я, мол, опомнился, давай дружить! Ну что тут делать? Волей-неволей ответишь рукопожатием, а не то попадешь в дикари и милитаристы! Так вот, они нам лапку протягивают и думают: а вдруг он эту лапку нашу откусит?! Безумная мысль? Нисколько! Мы для них сейчас страшнее СССР. Поведение СССР можно было прогнозировать, а наше - нет! Кто мы? Демократическая страна? Совершенно нет! Боги западной демократии - закон и порядок! У нас это есть? Абсолютно нет! У нас хаос, развал полнейший! Анархия как-то сказочно соседствует с диким произволом! То есть странно я сказал - сказочно! Ничего не сказочно! Это нормально! Анархия и произвол - родные брат и сестра! Не бывает демократии без порядка! Не бывает! Порядок - становой хребет государства! Нет его - и государства нет! И люди мрут миллионами, лишенные защиты закона и порядка! Так вот - не может это больше продолжаться! Кто-нибудь придет и этот порядок наведет! И пусть эта власть будет не самой лучшей, не самой доброй, но ее будут боготворить, потому что хуже анархии ничего не может быть! Все это прекрасно понимают на западе и ждут - кто придет? Ждут с ужасом! А вдруг придет кто-то сильный и могучий? Сейчас Россия слаба и под контролем... А вдруг она из под этого контроля вырвется? Ведь потенциал России колоссален! Что тогда будет?!
ДАША. Дядя, тебе плохо?
КАРАВАЕВ. Рыночные отношения! Нам присвоили звание страны с рыночной экономикой! Ха-ха-ха! Похвалили! Чушь все это! Нет никаких рыночных отношений! Что это за рынок, когда я сделал, а ты купить не можешь?! Херня это, а не рынок! Фикция! (Садится в кресло). Дашка, дай таблетку! Вон там, на полке, в красной коробке!
ДАША. Дядя, может скорую вызвать?
КАРАВАЕВ. Вот умру, тогда вызовешь... Ситуация, когда надо лечить - их раздражает... Все, хочу полежать... (Ложится). Пошли они все в жопу, лгуны и лицемеры! Ребята, сидите, я через десять минут буду в порядке... Это каждый день. Сейчас, сейчас, я успокоюсь и все будет хорошо...
Свет гаснет.
Картина четвертая.
Та же комната, та же компания. Все в хорошем подпитии.
КАРАВАЕВ (со стаканом в руке, ревет). Кучка невежд захотела аплодисментов и погубила страну!
ДАША. Дядя, не надо! Дядя, успокойся! Тебе опять плохо будет!
КАРАВАЕВ. Хуже уже не будет! Всех зверей выпустили из клеток и они рвут нас на части! (Пьет). Мать вашу, ну сделали ошибки, так исправляйте! Сознайтесь: мы не самые умные, у нас много идей, а результат всегда один! Может быть это следствие нашей гениальности?! Может мы какие-нибудь заколдованные?! Хорошо, давайте пригласим колдунов из Африки! Пусть они нас расколдуют!
ДИМА (смеясь, пьяный). Ничего не выйдет! У нас колдуны высокого качества! У вас на них денег не хватит!
Все смеются.
КАРАВАЕВ. Сволочь ты, Димка! Смеешься над нашей бедой, это даже негру стыдно!
ДИМА. Мне не стыдно! Это вам должно быть стыдно! Если бы у нас в Габоне завелись такие реформаторы, их давно бы повесили на пальмах, за яйца! А с вами делают что угодно, и вы терпите! Вы не люди, а, наверное, эти... ангелы!
ДАША (кричит). Хватит, надоело! Негры, пальмы, яйца! Надоело! Вася, ты почему пельмени ешь руками?
ВАСЯ (пьяный). Не знаю... Я машинально...
ИГОРЬ. Вот вилка...
ВАСЯ. Я хочу сказать! Я чего пошел в юристы? Родину от бандитов защищать? Совсем наоборот! Бандитов от Родины! Хочу стать адвокатом! Хочу отмазывать бандитов за большие бабки, и никаких других целей у меня в жизни нет! Дядя Игорь, кто я после этого?
ИГОРЬ. Я тебе уже говорил...
ВАСЯ. Да, вот это самое! И у нас все такие! Что такое деньги? Говно! А отмахнись от них — умрешь! Вот поэтому у всех одно на уме — деньги! А я русский человек, мне этого мало, мне это оскорбительно! Я России хочу служить, а не кучке кровососов! Я недавно «Войну и мир» Льва Николаевича Толстого читал — какие там люди! Прелесть, чудо! А мы кто?! Мразь! Дядя Игорь, дай мне пистолет, я застрелюсь! (Плачет). Я может на том свете Льва Николаевича увижу! Я ему скажу, что мы, русские, еще не все в скотов превратились, что горит в нас его огонь! Мы тоже можем драться и умирать за Родину! Дядя Игорь, дай пистолет, я хочу уйти! Меня ждут!
ДАША (ИГОРЮ). Ну что же вы сидите?! Успокойте его!
ИГОРЬ. У меня уже не получается. Попытайся ты... (Посмеивается в сторону).
ДАША. Васенька, хороший мой! Успокойся, все наладится!
ВАСЯ. Россия, вперед! (Плачет навзрыд).
КАРАВАЕВ. Дети от стыда стреляются! Приехали, мать вашу, гениальную... Васька, пей водку, и все на место встанет! Проверено!
ДАША (целует ВАСЮ). Все, все хорошо! Пусть застрелится кто-нибудь другой, а мы вот что сделаем... Садись, водку не пей... Мы знаете что сделаем? Мы сейчас выпьем по рюмке и поедем на Красную Площадь! Только там я чувствую, что я не какая-то селедка без роду, без племени, а русская! Там у меня душа поет от этого слова — Россия! Соборы, звезды, орлы! Я — русская! Ну что, едем?
ВАСЯ. Едем! Дядя Игорь, вставай!
ИГОРЬ. Кто машину поведет? Все пьяные!
ДАША. Ерунда, такси возьмем... Дядя, ну как, не подведешь?
КАРАВАЕВ. Поехали... Давно я там не был! Дима, я надеюсь, ты компанию не сломаешь?
ДИМА. Я — нет, мне все нравится... Боюсь только, что мое присутствие огорчит господина полковника...
ИГОРЬ. Кончай, парень! Я нормальный русский человек! Едем! Мы тобой зарядим Царь-пушку и шарахнем из нее тобой по департаментам!.. Тебя как в небе увидят, сразу со страху убегут! Тебе в России памятник поставят, рядом с Пушкиным! Устроит?
ДАША. Игорь, перестань его обижать! Ты русский офицер!
ДИМА. Ничего, ничего! Полковник в хорошем настроении, острит... Вот что я скажу вам, русские! Вам нужно много и быстро думать! Очень много и очень быстро! Поехали!
Все уходят.

Действие второе
Картина пятая
Кремлевская стена. Над стеной горит красная звезда и золотой двуглавый орел. Появляется вся компания.
ДАША. Как хорошо! Москва, Кремль, лето! Небо синее! Ну что, Вася, воспрял? Жива Россия?
ВАСЯ. Ты понимаешь, странное дело... Я Россию уже двадцать раз похоронил. Для меня Россия, это Россия Толстого, Бунина, Куприна... Все что было потом и сейчас — одна гнусность. Но вот походил здесь и лучше стало... Даже эти звезды вместе с орлами не очень раздражают...
КАРАВАЕВ. Надо верить, надо верить...
ИГОРЬ. Сюда бы стволов пятьсот и как дать раза три... (Смеется).
ДИМА. Это называется синдром Мозамбика...
ИГОРЬ. Ну до чего же негр веселый! Обожаю!
ДАША. Слушайте все! Слушайте, что я придумала! Мы встанем здесь кучкой и тихо помолимся за Россию. Ну как, дядя, хорошо?
КАРАВАЕВ. Конечно хорошо... Ну что, господа, молиться все умеют? Если нет, то просто просите у Бога спасти Россию... Просто говорите, Господи, помоги, спаси нашу Родину и наш народ... Этого будет достаточно. Ну, начали!
Стоят молча, шепчут что-то.
КАРАВАЕВ. Все, хватит! Поехали пельмени доедать!
ДИМА. У нас в Габоне, после молитвы делают так... Высшее выражение радости.
Пляшет, смешно подскакивая и виляя бедрами. Появляется милиционер. Это КОНСТАНТИН РОМАНОВИЧ ЛИНЬКОВ, капитан. Молча наблюдает за Димой. Потом решительно подходит к нему.
ЛИНЬКОВ. Вы иностранец?
ДИМА. Капитан, я из Габона, я студент...
ЛИНЬКОВ. Вы приехали сюда учиться или оскорблять достоинство нашей Родины? Вы понимаете, где вы находитесь?
ИГОРЬ (поморщился). Капитан, сколько?
ЛИНЬКОВ. А, так вы все одна компания? Ну-ка пошли со мной!
ИГОРЬ. Капитан, сотни хватит?
ЛИНЬКОВ (замер на мгновение). Пошли, пошли... Здесь рядом...
Уходят.
Картина шестая.
Отделение милиции.
ЛИНЬКОВ (сидит за столом). Кремль — священное место нашей Родины и никому не позволено оскорблять его...
ИГОРЬ. Капитан, сто пятьдесят...
ЛИНЬКОВ. И никому не позволено оскорблять его...
ИГОРЬ. Капитан, берите деньги... Иначе мы уйдем просто так...
ЛИНЬКОВ. Пожалуйста, идите... Восемьсот баксов положите сюда и идите... Если не хотите сидеть... Долго! Весело!
ИГОРЬ. Капитан, с нами так нельзя... Мы — люди Единорога...
ЛИНЬКОВ. Со всеми можно... Деньги на стол и выкатывайтесь... А вашего Единорога я видал в гробу...
ИГОРЬ. Интересно... (Звонит по сотовому). Единорог, это Воронов... Я коротко... Тут один мент арестовал меня и моих друзей за то, что мы плясали и молились у стен Кремля. Требует с нас восемьсот баксов... За это... Мы ему сказали, что мы твои люди, он сказал, что видел тебя в гробу и требует бабки... Отделение 29, капитан Линьков, Константин Романович... Вор и негодяй... Ждем... (Прячет телефон в карман). Вам сейчас позвонят, Константин Романович... Ребят, садитесь, а то мы стоим как на похоронах...
ЛИНЬКОВ (страшно растерялся). Кто это мне будет звонить?! Не надо мне звонить! (Кричит). Вы про кого это сказали, что он вор и негодяй?!
ИГОРЬ. Про тебя, мудак...
ЛИНЬКОВ. Да я тебя, падло, закатаю... (Звонок телефона). Да? (Цепенеет). Слушаюсь! Слушаюсь! Господа, вы свободны, прошу вас... Может быть чай, кофе?
ИГОРЬ. Пошел на хуй... Пошли, ребята..
ДАША. Какой здесь запах... Как будто лошадь гоняли...
Уходят. ЛИНЬКОВ достает бутылку водки и залпом выпивает стакан.
ЛИНЬКОВ. Забыл, где живу! Идиот! (Наливает еще и пьет).
Картина седьмая.
Улица. Та же компания.
ДАША. Как ты его! Лихо! Я думала деньгам конец...
ИГОРЬ. Еще чего.. Я такой швали столько видел... Знаю, как с ними нужно...
ДИМА. Простите, я вас подвел...
ИГОРЬ. Да ничего ты не подвел! Просто нарвались на сволочь! Банальное дело...
КАРАВАЕВ. Слушайте, я в себя прийти не могу! Ну, читал в газетах, видел в кино... Слышал что-то... Но чтобы так, среди бела дня, людей потрошили как рыбу, безжалостно, откровенно...
ИГОРЬ. Илья Федорович, мы это видим каждый день, много лет... Сами стали почти такие, если не хуже... К сожалению...
КАРАВАЕВ. Слушайте, ребята, если это норма, то России больше нет! Все эти Красные площади, соборы, звезды, орлы — декорация умершего спектакля, не более, а настоящая Россия, это вон тот, в милиции... Слушайте, меня даже тошнит. (Плюется).
ДАША. Нет, дядя, ты мне настроение не испортишь... Я счастлива! Я в Москве! И теплый ветер в волосах...
Появляется ВИТЬКА ДОЛГОНОСИК. Это здоровый парень 15 лет, выглядит на все 18. Одет в синюю майку с надписью «Россия» — на английском языке, в черные штаны и чудовищные, огромные кроссовки, сделанные словно из автомобильных шин. Увидел ДИМУ, остановился.
ДОЛГОНОСИК. О, чернослив!
Ударяет ДИМУ по лицу, сразу кровь рекой. ДОЛГОНОСИК убегает. ДИМА стоит согнувшись.
ВАСЯ. Ах ты, сука! (Уносится за Долгоносиком).
ДАША. Вот гадина! Дима, как ты?
ДИМА поднимает залитое кровью лицо и разводит руки в стороны, словно хочет обнять Москву.
ДИМА. Прекрасно, дорогие россияне!
ДАША. Боже мой, он весь в крови! Надо скорее в больницу! Игорь, дядя, ловите такси!
ИГОРЬ. Бесполезно, в таком виде его никто не повезет... Испачкает всю машину... Ну-ка, иди сюда, веселый сын Габона! (Ощупывает лицо Димы). Все нормально, ничего не сломано... Через пятнадцать минут он будет в норме...
ДИМА. Как пить дать! (Выплевывает изо рта сгусток крови).
Появляется ОЛЬГА ИВАНОВНА ВИНОГРАДОВА, очень симпатичная женщина лет 40-45.
ВИНОГРАДОВА. Что такое! Опять негр в крови! Как вы себя чувствуете? Говорите, я понимаю, я медсестра.
ДИМА. Я думаю сразу видно, что я в хорошем настроении!
ВИНОГРАДОВА. Это все Долгоносик?
ДИМА. Не понял...
ВИНОГРАДОВА. Ну такой здоровый парень в синей майке с надписью «Россия»... Его зовут Витька Долгоносов... От этого кличка — Долгоносик... Он?
ДИМА (просто). Да, он...
ВИНОГРАДОВА. Вот сволочь! Нет от него житья! Всех бьет без разбору! Негров, русских, китайцев... Живет со мной в одном доме...
ИГОРЬ. Где именно? Я бы с ним побеседовал.
ВИНОГРАДОВА. Это потом. А сейчас пошли ко мне. Парня надо лечить, а то всякие осложнения могут быть...
Появляется ВАСЯ.
ВАСЯ. Ушел, сука... Жалко у меня оружия нет...
ИГОРЬ. Вася, мы идем к этой милой женщине лечить Диму, присоединяйся... (ВИНОГРАДОВОЙ). Куда идти?
ВИНОГРАДОВА. Вот сюда, в арку... Все уходят.
КАРАВАЕВ. Бред какой-то... Что со мной? Где я? Куда, с кем иду? (Уходит следом).
Картина восьмая.
Квартира Виноградовой. Иконы. Цветы, книги, очень чисто, очень комфортно... Все сидят. Посреди комнаты на стуле сидит ДИМА. ВИНОГРАДОВА что-то делает с его лицом.
ВИНОГРАДОВА. Вот так больно?
ДИМА. Нет...
ВИНОГРАДОВА. А вот так?
ДИМА. Совсем чуть-чуть...
ВИНОГРАДОВА. Вы не представляете себе, каким прелестным мальчиком был этот Долгоносик! Кто бы мог подумать, что из него получится такое чудовище! Родители приличные люди, отец врач, мать — учительница... Впрочем у них постоянные проблемы с деньгами... В доме еще два больных старика... Так не больно?
ДИМА. Нет. Я уже почти в порядке...
ВИНОГРАДОВА. Ну до этого еще далеко...
ДИМА. Спасибо вам огромное... Мне не первый раз бьют морду в этом великом государстве, я научился понимать свое состояние... Вы знаете, я думал об этих долгоносиках... И понял, что осуждать их трудно... Они же ведь сошли с ума! Всем своим поколением! И на это есть причины! Ну чем обладает долгоносик? Что у него есть? А ничего! Они нищие, темные, развращенные... Кругом столько возможностей, а у них ничего нет! И не будет! Честным путем заработать ничего невозможно, а в бандиты идти страшно, — вдруг убьют! Да и платят там таким очень мало. Ну вот они и бесятся! Им говорят: великая Россия! Они оглядываются и видят кругом нищету, разруху, убожество! Где-то там, наверху, — правительство, олигархи, деньги — а внизу мрак! Если Россия такая великая, то почему мы, ее дети, такие ничтожные и несчастные? Кто виноват? Я читаю ваши газеты, смотрю ваше телевидение — все кричат в один голос: идет фашизм! Ах, как удивительно! Конечно, идет! И как же ему не идти в этой ситуации? Народ просто ищет спасения от бездарного, жестокого и бессовестного правления! Народ не хочет фашизма, но у него нет выбора! Народу подойдет любой инструмент способный сковырнуть нынешнее государственное устройство! А о том, к чему это приведет, они не думают, слишком ужасно сегодня.
ВИНОГРАДОВА. А причем здесь Витька?
КАРАВАЕВ. Ясно причем... Все эти Витьки-долгоносики пойдут в фашисты... Сейчас они просто шпана, а вот когда они оденут черные рубашки — их будут бояться, их будут уважать... Именно об этом они мечтают... Вообще как все странно, запутано! Реформы придавили народ как свинцовая плита, сверху удобно уселись правительство, партии, воры всех мастей, а у народа трещат кости от этой ноши, он хочет ее скинуть, а ему в ответ: какой ты плохой, неспокойный, не хочешь нас потерпеть! Ты, наверное, фашист? Всех, кому надоела нищета и унижение, и кто открыто высказывает протест — просто записывают в фашисты! Недоволен нашим правлением — фашист! Очень удобно!
ВИНОГРАДОВА. Ничего не понимаю! Ну не нравится тебе сегодняшняя жизнь — одевай черную рубашку и выражай протест! Причем здесь негры?
ДИМА. А при том здесь негры, что с правительством воевать — руки коротки! А кровь кипит, оскорбленное самолюбие разрывает мозг, — и тогда придумали нас, негров, китайцев, вьетнамцев, мы мол, засоряем Россию и поэтому нам надо бить морду! И бьют! Днем и ночью! Надо ведь выпускать весь этот огненный пар, в противном случае долгоносик сдохнет!.. Лопнет от ярости! Кстати, вы, русские, должны Бога благодарить, что мы, нечисть черножопая, у вас тут болтаемся! В противном случае долгоносик давно бы на вас переключился!
ВАСЯ. Спасибо, Дима! (Смеется).
ДИМА. Пожалуйста, веселый Вася!
ВИНОГРАДОВА. Господи, что же будет со всеми этими мальчишками? Их же миллионы!
КАРАВАЕВ. С ними будет то, что либо они и правда уйдут в фашисты и что тогда будет с Россией, я предсказывать не берусь, либо они в кровь разобьются в борьбе за нормальную жизнь, вернее за то, как они ее понимают... Треть из них погибнет, а остальные бросятся в церковь. Там их успокоят и скажут как нужно жить. С этого момента у них появится шанс на спасение...
ИГОРЬ. Как бы они не сожрали друг друга до этого момента... Они же дикие...
ВАСЯ. Не думай, дядя Игорь, что они такие дураки! Они друг с другом ладят.
ДАША. Ничего себе ладят. У нас в Щербинке каждый день драки среди подростков! По любому пустяку! Дерутся так, что кровь от них летит на три метра! На кладбище уже места нет!
ИГОРЬ. Найдется! У нас Россия большая! Всю страну закопать можно!
ВИНОГРАДОВА. Шутить мы стали весело! Так вы говорите, фашизм? Неужели ничего нельзя сделать?
КАРАВАЕВ. Почему нельзя? Можно! Поправьте дела в стране, устраните социальное неравенство, и никакого фашизма не будет.
ВИНОГРАДОВА. А это реально?
КАРАВАЕВ. Я... не верю...
ДАША. И я...
ВАСЯ. И я не верю...
ИГОРЬ. Полная комната пророков... Погодите, может быть еще выкрутимся...
Звонок в дверь. ВИНОГРАДОВА открывает. Входит ДОЛГОНОСИК. У него на рубашке, на животе, темное пятно.
ДОЛГОНОСИК. Теть Оль, негритос у тебя?
ВИНОГРАДОВА Уходи, Витька, уходи скорей! (Пытается вытолкнуть ДОЛГОНОСИКА).
ДОЛГОНОСИК. Погоди, тетя Оля. Слушай, негритос, дай травки, а я тебя бить не буду.
ВИНОГРАДОВА. Ну посмотрите на него! Ну с ума он спятил! Ну уходи, Витька!
КАРАВАЕВ. Погодите, Оля, оставьте его, я хочу с ним поговорить...
ДАША. Ну еще, говорить с ним!
ВАСЯ. Дать между глаз и все!
КАРАВАЕВ. Замолчите! Витя, заходи!
ДОЛГОНОСИК входит, добродушно улыбаясь.
Витя, что это у тебя на животе?
ДОЛГОНОСИК. Это? Да так, ерунда, кровь...
КАРАВАЕВ Как кровь?! Почему кровь?! Кто это тебя так?
ДОЛГОНОСИК. Да там, один азербот...
КАРАВАЕВ. За что?
ДОЛГОНОСИК. Да сидит, черножопый, на улице, вокруг него дыни, торгует... Дынь много! Я подхожу, говорю, дай одну! Он не дает! Ну я взял одну, хотел уйти, а он меня пырнул! Ну я дыню бросил и ушел. Вот и все! (Смеется).
КАРАВАЕВ. Оля, перевяжите его...
ДОЛГОНОСИК. Да не надо! На мне, как на собаке!
ВИНОГРАДОВА. Снимай рубашку! Снимай, говорю!
ДОЛГОНОСИК снимает рубашку, ВИНОГРАДОВА осматривает его.
ИГОРЬ. Я надеюсь, ранение смертельное?
ВИНОГРАДОВА. Не надейтесь. Дурак ты, Витька! (Готовит перевязочный материал). Я тебя сейчас перевяжу, а ты потом пойдешь в травмопункт. Тебя там осмотрят и укол сделают от заражения. Понял?
ДОЛГОНОСИК. Понял... Слушай, негритос, у тебя ведь есть травка, дай мне!
ВАСЯ. Отморозок полный?.. Ку-ку!
КАРАВАЕВ. Витя, я понять хочу, ты недавно этого человека ударил, разбил ему лицо... Так?
ДОЛГОНОСИК. Ну и чего?
КАРАВАЕВ. Ну как ты можешь после этого просить у него что-то?
ДОЛГОНОСИК. Ну чего такого-то? Ну дал раза, меня ведь тоже пырнули!
КАРАВАЕВ. Подожди! Ты не понимаешь! Ведь так нельзя! Дать человеку по морде, а потом, как ни в чем не бывало, просить его о каком-то одолжении! Ведь это дикость, абсурд!
ИГОРЬ. Засиделись вы у себя дома, Илья Федорович. Отношения среди людей перемешались. То, что для людей вашего поколения дикость — сейчас норма. Привыкайте.
ВИНОГРАДОВА (перевязывая Витьку). Не туго?
ДОЛГОНОСИК. Не, нормально... Слушай, негритос, у меня башка болеть начинает! Мне надо!
ДИМА. Извините, Виктор, но у меня нет травки! Я этим не занимаюсь!
ДОЛГОНОСИК. Ах вы, суки! (Выхватывает из кармана гранату). А ну, давай-ка бабки, у меня башка болит! Сейчас брошу! (Стоит с гранатой над головой).
ИГОРЬ (направляет на него пистолет). Граната у тебя не настоящая, я знаю, я военный. Просьбу твою — вылечить башку, могу в одну секунду...
ДОЛГОНОСИК. У вас газовый!
ИГОРЬ. Я повторять не буду... Засунь свою гранату в карман и убирайся отсюда! Иначе пристрелю, как собаку.
ДОЛГОНОСИК. Вас в тюрьму посадят!
ИГОРЬ. Не посадят. Все видели тебя с гранатой в руках... Это самооборона!
ВИНОГРАДОВА. Игорь, не надо!
ИГОРЬ. Ну, считаю до трех! Раз, два...
ДОЛГОНОСИК. Видали мы таких, с пистолетами! Опа!(Выпрыгивает в окно).
Женщины вскрикивают.
КАРАВАЕВ. Разбился?!
ВИНОГРАДОВА. Нет, вон он, бежит... Этаж-то второй!
ГОЛОС ДОЛГОНОСИКА с улицы. Россия вперед!
ЖЕНСКИЙ КРИК. Отдай сумку, сволочь! Отдай!
КРИКИ. Лови его!
ВИНОГРАДОВА. Ну я не могу! Ну они же звери растут, звери! (Плачет).
ДИМА. Этот — самый безобидный...
ИГОРЬ. Десантник из него выйдет — отличный! Если минут через пять не убьют.
КАРАВАЕВ. Сколько их таких?! Много?
ВАСЯ. Полстраны.
КАРАВАЕВ. Какой ужас!
Звонок в дверь. ВИНОГРАДОВА открывает. Входит капитан ЛИНЬКОВ с портфелем.
ЛИНЬКОВ. Здравствуйте Ольга Владимировна. Можно?
ВИНОГРАДОВА. Вы очень кстати, Костя! Это капитан милиции Линьков Константин Романович, мой сосед. Посмотрите, Долгоносик ударил этого человека, потом потребовал у нас деньги и наркотики, потом замахнулся на нас гранатой, потом выпрыгнул в окно, потом отнял сумку у Киры Балабановой.
Все смеются.
Что такое? Почему смех?
ВАСЯ. Защитник пришел! (Сгибается от хохота).
ЛИНЬКОВ. Добрый вечер, добрый вечер... Не удивляйтесь, Ольга Владимировна, это мои знакомые... У нас был недавно деловой разговор.
ВАСЯ. Деловой разговор!
Смех усиливается.
ЛИНЬКОВ. Ольга Владимировна, пройдемте в другую комнату... Я с поручением...
ВИНОГРАДОВА и ЛИНЬКОВ уходят в другую комнату. ЛИНЬКОВ достает из портфеля пакет и отдает его ВИНОГРАДОВОЙ. ВИНОГРАДОВА дает ему солидную пачку долларов. ЛИНЬКОВ прячет их в портфель.
КАРАВАЕВ. Я не понимаю, как эта сволочь может нас от кого-то защищать! Его самого нужно арестовать и посадить в клетку с обезьянами!
ИГОРЬ. Зачем оскорблять обезьян... Милые веселые животные... Что касается капитана, то он никого не собирается защищать... У него своя жизнь, у нас своя... Не нужно требовать от него невозможного. (Смеется).
КАРАВАЕВ. Коньяка хочу ужасно!
Входят ВИНОГРАДОВА и ЛИНЬКОВ.
ЛИНЬКОВ. Не волнуйтесь, Ольга Владимировна, все будет хорошо... (ИГОРЮ). Уважаемый! У меня к вам просьба. После вашего звонка у меня неприятности. Нельзя ли исправить? Я, разумеется, заплачу! Сколько бы вы хотели?
ИГОРЬ. Я не такой хам, как ты и беру за дело... Давай пятьсот...
ЛИНЬКОВ. Пожалуйста!
Вытаскивает из портфеля пятьсот долларов, видимо из тех, что ему дала Виноградова и дает их Игорю. Игорь прячет их в карман.
ИГОРЬ (звонит). Алле, Единорог? Привет, сэр, это я, Воронов. Ты жив? Я думал, ты пал смертью храбрых в бою с Хризантемой. Она пала? Я тебя поздравляю. Слушай, тут около меня вьется капитан, который видал тебя в гробу, умоляет о прощении. Давай, спасем дурака? Он может пригодиться... Я напомню... Завтра нужен человек, курьер... Наш не серьезен. (ЛИНЬКОВУ). Письмо повезешь?
ЛИНЬКОВ. Конечно!
ИГОРЬ. Если подведешь, знаешь, что будет?
ЛИНЬКОВ. Знаю.
ИГОРЬ. Он согласен! Капитан Линьков, Константин Романович. Не подведет... Он понимает... Хорошо, пока... (Прячет телефон в карман). Твой вопрос решен. Завтра в шесть утра едешь в Подольск и обратно... Сегодня, после одиннадцати, тебе занесут конверт и инструкцию.
ЛИНЬКОВ. А адрес мой?.. Впрочем, что это я... Совсем с ума сошел... Вы уверены что все будет в порядке?
ИГОРЬ. Уверен... Мы свое слово держим... Ты ведь это знаешь...
ЛИНЬКОВ. У меня поднялось настроение.. Меня ведь хотели понизить в звании... Мы живем в волшебной стране: одно слово — и все устроилось... это надо обмыть... (Достает из портфеля бутылку коньяка). Ольга Владимировна, вы не дадите рюмочки?
ИГОРЬ. Послушай, капитан, у тебя впереди дело и пить тебе нельзя. Коньяк оставь. а сам иди домой и сосредоточься... Сделай семнадцать отжиманий... Иди... (Выталкивает ЛИНЬКОВА из квартиры). Неужели он серьезно думал, что мы будем с ним пить? Илья Федорович, вы хотели коньяка, — пожалуйста!..
КАРАВАЕВ. Нет, увольте! Я хотел коньяка, но...
ИГОРЬ. Перестаньте... Отличный коньяк, армянский... Ольга Владимировна, давайте рюмки...
ВИНОГРАДОВА ставит на стол рюмки.
ВИНОГРАДОВА. Лимон порезать?
ИГОРЬ. Неплохо было бы...
ВИНОГРАДОВА. У меня еще есть шоколадное суфле... (Уходит).
ИГОРЬ. Все-то у нее есть! Хорошая квартира, уютная...
ВАСЯ. Дядя Игорь, если этот мент подведет, сначала тебе голову снимут, а уже потом — ему...
ИГОРЬ. Не подведет... Он сволочь, но не дурак... Я это вижу...
ДИМА.. Милиционер прав... Страна у вас волшебная... Человеческими судьбами жонглируют, как кусочками говна... Все кому не лень и на каждом углу..
ИГОРЬ. Везде так...
ДИМА. Это верно, но в цивилизованных странах с этим борются, а у вас — это обычное дело... Если завтра Единорогу придет в голову обменять меня на страуса или кенгуру, я не удивлюсь...
ИГОРЬ. Согласишься?
ДИМА. Все зависит от условий...
Все смеются.
Входит ВИНОГРАДОВА с коробкой и тарелочкой.
ВИНОГРАДОВА. Суфле оказалось не шоколадное, а кофейное...
ИГОРЬ. Это не принципиально... Лишь бы коньяк оказался коньяком... Сейчас все бывает... (Наливает рюмку, выпивает). Настоящий и очень хороший... Капитан Линьков вырос в моих глазах... (Наливает всем).
КАРАВАЕВ. Давайте выпьем за то, чтобы капитан Линьков навсегда остался в Подольске...
ВАСЯ. Это ничего не изменит...
Звонит телефон.
ДИМА. Это мой. (Достает телефон). Как? Нужен красавец негр с интеллигентным лицом? Ну это я... А сколько платят? Согласен. Еду. Да, я заеду подгримироваться, тут один русский витязь почему-то решил, что я боксерская груша... Да, опять разбили... Еду! (Прячет телефон). Какой спрос! Наверное. талантливее нас, негров, людей на свете нет... Ну, господа, надеюсь увидимся... Спасибо за все и прощайте...
ВАСЯ. Дима, завтра к двенадцати!
ДИМА. Хорошо... Ольга Владимировна, спасибо вам большое, я ваш должник...
ВИНОГРАДОВА. Не говорите глупостей, Дима... Заходите...
ДИМА. Спасибо... (Уходит).
ИГОРЬ. По-моему, он за свое образование платит дороже, чем оно того стоит... Васька, не напивайся, нам скоро ехать.
ВИНОГРАДОВА. Насколько я поняла, он мужчина по вызовам?
ИГОРЬ. Да...
ВИНОГРАДОВА. А за какое образование он платит?
ИГОРЬ. За дипломатическое... Хороший будет дипломат, многопрофильный... Если не убьют конечно...
ВИНОГРАДОВА. Что вы говорите, Игорь... Типун вам на язык...
КАРАВАЕВ. К сожалению, он не преувеличивает... Кто-нибудь подумает, что у него есть наркотики и грохнут за милую душу... (ИГОРЮ). Я прав?
ИГОРЬ. Абсолютно...
ДАША. Я хотела бы, чтобы у меня были крылья... Большие, белые крылья... Я поднялась бы на них и улетела куда-нибудь к югу... В Италию, Грецию... Подальше отсюда... Навсегда...
Звонок в двери. ВИНОГРАДОВА открывает. Входит ДОЛГОНОСИК.
ВИНОГРАДОВА (устало). Ну что?
ДОЛГОНОСИК. Тетя Оля, дай мне пятьдесят рублей, я своей девушке пива и колбасы куплю, а то она голодная... Сказала — купишь, пущу...
ВИНОГРАДОВА. Ты сначала сумку отдай Кире Балабановой, а потом я тебе может быть и дам пятьдесят рублей...
ДОЛГОНОСИК. Я не могу... У меня ее отняли якуты с улицы Богдана Хмельницкого.
ВИНОГРАДОВА. Что за якуты? Откуда?
ДОЛГОНОСИК. Это так называется одна наша стая...
ВИНОГРАДОВА. Ну да... Волки, волки и есть...
ИГОРЬ. Парень, вот тебе сто рублей и пойди к своей девушке... Ты знаешь, что с девушками нужно вести себя прилично?
ДОЛГОНОСИК. А как это?
ИГОРЬ. Ну нельзя их бить, уносить вещи из дому...
ДОЛГОНОСИК. А, это... Знаю... Ну ладно, я побежал...
ВИНОГРАДОВА. Сходи в трвмопункт!
ДОЛГОНОСИК (с лестницы). Хорошо!
ВИНОГРАДОВА. Ухажер... Смотрите-ка, Даша спит... Давайте говорить тихо...
КАРАВАЕВ. Устала... Есть от чего.. мы скоро уйдем, Ольга Владимировна...
ВИНОГРАДОВА. Не спешите... Мне с вами хорошо, спокойно...
Звонит телефон. ИГОРЬ вынимает его из кармана.
ИГОРЬ. Да... Единорог жив? Хорошо, едем... Обстреляли наш «Дирижабль». Из гранотомета. Попали Единорогу в окно. Хризантема убита. Единорог ранен. Всех собирают.
ВАСЯ. Кто это сделал?
ИГОРЬ. Говорят, люди Утюга... Ну, всего доброго, надеюсь увидимся...
ИГОРЬ и ВАСЯ уходят.
ВИНОГРАДОВА. Идет война... И остановить ее некому... Илья Федорович, пейте коньяк...
КАРАВАЕВ. А вы?
ВИНОГРАДОВА. Я не хочу... (Подходит к спящей Даше). Какая красивая девушка... (КАРАВАЕВУ). Хотите какой-нибудь колбасы, сыра?
КАРАВАЕВ. Нет, спасибо...
ВИНОГРАДОВА. Вы скажите если захотите...
КАРАВАЕВ. Скажу...Скажите пожалуйста, чей это портрет висит на стене? Мне знакомо это лицо...
ВИНОГРАДОВА. Это портрет моего покойного мужа, режиссера Генриха Марковича Нариманова...
КАРАВАЕВ. Я знал его... Он ставил мои пьесы на периферии. (Подходит к книжной полке). А вот и моя первая книга пьес... (Открывает ее, читает). Дорогому Генриху Нариманову. Караваев. (Ставит книгу на место). Он был у меня в гостях. Приятный человек. Давно он умер?
ВИНОГРАДОВА. Три года назад... Вы драматург Караваев?
КАРАВАЕВ. Да...
ВИНОГРАДОВА. Генрих говорил мне о вас то же самое, что и вы о нем... Приятный человек...
КАРАВАЕВ. Отчего он умер?
ВИНОГРАДОВА. Стресс... Ему сказали, что он устарел, что ему нечего делать в современном театре... Он стал пить и умер... Все просто... Эта девушка — ваша племянница?
КАРАВАЕВ. Да...
ВИНОГРАДОВА. Мне почему-то кажется, что она беременна. Это так?
КАРАВАЕВ. Не знаю... Не похоже... Она пила наравне со всеми... По крайней мере на мне ничего об этом не говорила...
ВИНОГРАДОВА. Я работаю в роддоме, медсестрой... Мне всюду мерещатся беременные... Странно, стольким детям помогла родиться, а у самой нет... А у вас дети есть?
КАРАВАЕВ. Нет...
ВИНОГРАДОВА. А вы были женаты?
КАРАВАЕВ. Официально — нет... Вы знаете, мне нужно выпить таблетку и съесть что-нибудь... Можно?
ВИНОГРАДОВА. Сейчас принесу...
Уходит. КАРАВАЕВ сидит неподвижно, молча. Входит ВИНОГРАДОВА с водой и тарелкой.
ВИНОГРАДОВА. Вот вода, кипяченая естественно, и мясная запеканка из говядины... Она постная... Устроит?
КАРАВАЕВ. Конечно... (Выпивает таблетку. Ест). У вас удивительно уютно, такая мебель чудесная...
ВИНОГРАДОВА. Я могу себе это позволить... Я работаю в элитной клинике...
КАРАВАЕВ. Простите, а сколько вам платят в этой элитной клинике? Я понимаю, вопрос бестактный, но я никому не скажу...
ВИНОГРАДОВА. Я не боюсь... Я получаю шестьсот долларов...
КАРАВАЕВ. Ого, шикарно... Значит от житейских бурь защищены? А я вот недавно выпустил книжку, три пьесы, сто двадцать страниц и получил за нее сто долларов...
ВИНОГРАДОВА. Переучивайтесь в акушерки... Я вам помогу...
КАРАВАЕВ. Вы думаете я откажусь? Нет, я согласен... Надоело в нищете сидеть, хоть сейчас в акушерки... А я вас научу пьесы писать... Это интересно...
ВИНОГРАДОВА. А я умею...
КАРАВАЕВ. Ну да... Это вам так только кажется... Докажите...
ВИНОГРАДОВА. Пожалуйста... (Уходит в другую комнату и возвращается с афишей. Разворачивает ее перед Караваевым). Вот видите...
КАРАВАЕВ (читает). О. В. Виноградова «Семья улиток», сказка в двух действиях, Бугульминский музыкальный драмтеатр... Они вам платят?
ВИНОГРАДОВА. Рублей пятьсот прислали один раз и вот - афишу...
КАРАВАЕВ. Ну да... Свободный Татарстан... Делают что хотят... Это все?
ВИНОГРАДОВА. Все...
КАРАВАЕВ. Генрих ставил?
ВИНОГРАДОВА. Нет... Я стала писать пьесы после его смерти... От тоски... Не знаю, как получилось, я не ожидала... А поставил ее Вадим Рыбаков...
КАРАВАЕВ. Вижу... Я его знаю... Мы в работе тоже пересекались... Астрахань... Кажется 83 год... Он на банкете съел кусок сырой севрюги, на спор... Весело было... Коллега, нам надо выпить за знакомство!
ВИНОГРАДОВА. Человек пьет таблетки — а все туда же... Выпить!
КАРАВАЕВ. Вы боитесь я умру тут у вас?
ВИНОГРАДОВА. Не хотелось бы... Вы мне симпатичны...
КАРАВАЕВ. Ну хорошо, не буду вас огорчать, не умру. Что может быть глупее, познакомиться с такой симпатичной женщиной и умереть?
ВИНОГРАДОВА. Ну что, может быть пить не будем?
КАРАВАЕВ. Как можно?! Это не по-русски?
ВИНОГРАДОВА. Ну естественно... Я пойду принесу еще что-нибудь закусить... (Уходит).
КАРАВАЕВ. Какая прелестная женщина! Не может быть! Я что, оживаю?!
Картина десятая.
Квартира Караваева. КАРАВАЕВ печатает на машинке.
КАРАВАЕВ. Так... Ваше королевское величество, рояль доставлен... Ну, дальше завтра... (Перестает печатать). Где она ходит? Я же так умру. (Подходит к шкафчику, выпивает рюмку). Я не могу понять. я что не могу без нее что ли? Как она могла так войти мне в голову? Она заняла оба полушария... Не слишком ли? (Смотрит на часы). Слушай, Ольга, ты опаздываешь на 20 минут! Это безобразие! (Звонок телефона). Я слушаю! Дашка?! Откуда ты? Из дома? Из Щербинки? Как твои дела? Нормально? Я хорошо живу! Дашка, спасибо тебе за кобру, она перевернула мою жизнь! Помнишь Ольгу Владимировну Виноградову? Я в нее влюбился! Она в меня? Не знаю! Мне кажется, я ей не безразличен. Отношения у нас хорошие... Когда ты приедешь? Не знаешь? Ну я тебя всегда жду! Пока! (Вешает трубку). Если через минуту не придет, пойду ее встречать. (Звонок в дверь). О, слава Богу! Пришла! (Открывает дверь).
Входит ВИНОГРАДОВА с сумками.
Оля, ты же не лошадь, чтобы таскать такие сумки!.. (Забирает у нее сумки).
ВИНОГРАДОВА. Я, конечно, не лошадь, но есть-то что-то надо... Ну что стоишь? Неси сумки на кухню...
КАРАВАЕВ. Да... Я как-то о них забыл... (Уходит. И тут же возвращается). Ты опоздала на двадцать минут, за это я тебя высеку на конюшне!
ВИНОГРАДОВА (устало, решительно). Садись!
КАРАВАЕВ. Разговор?
ВИНОГРАДОВА. Да... Илья, мне кажется, что ты хочешь мне что-то сказать, но не решаешься, что-то гложет тебя... Так?
КАРАВАЕВ. Так...
ВИНОГРАДОВА. Говори...
КАРАВАЕВ. Ты знаешь, мне кажется, ты тоже мне хочешь что-то сказать и тоже не решаешься... Что-то неприятное?
ВИНОГРАДОВА. Угадал...
КАРАВАЕВ. Ну что, я первый?
ВИНОГРАДОВА. Да...
КАРАВАЕВ. Оля, я все время вспоминаю день, когда мы познакомились... День прекрасный, день ужасный... Ты понимаешь, я не имею ввиду то, что я пережил в этот день до встречи с тобой, это все глупости... Я имею ввиду другое ужасное... Я уже смирился с тем, что закончу свои дни в одиночестве, и вдруг Бог дарит мне тебя! Жить бы да жить... Но дело в том, что у меня больное сердце, нужно делать операцию...
ВИНОГРАДОВА. Аортокоронарное шунтирование?
КАРАВАЕВ. Да... Откуда ты знаешь?
ВИНОГРАДОВА. Извини, я смотрела твою медицинскую книжку... Операция стоит восемь тысяч долларов, а у тебя их нет, и ты думаешь, что ты обречен. Так?
КАРАВАЕВ. Да...
ВИНОГРАДОВА. Сколько у тебя есть времени?
КАРАВАЕВ. Кардиолог говорит, в течение года надо сделать...
ВИНОГРАДОВА. Успеем... Теперь слушай меня... Я попала в ужасное положение. У нас в клинике я принимала роды у одной женщины, милая такая женщина, кавказской внешности, хорошо говорит по-русски, но с акцентом... Кто такая - мы не интересовались, у нас это не принято... Ну вот родила она девочку, выписалась, ну что еще... Все вроде бы хорошо... Однако через неделю после ее выписки вызывает нашу бригаду к себе хозяин клиники, показывает ее фотографию, рвет эту фотографию и говорит, что если появятся менты и будут допытываться была она у нас в клинике или нет, мы должны категорически заявить, что нет, не была. Мы пытались возмущаться, но хозяин положил на стол пистолет и сказал, что на карту поставлена его, а, следовательно, и наша жизнь. Мы обещали молчать... Через день пришел следователь, показал фотографию и уходя сказал, что мы не понимаем, с чем связываемся... Вот так... Мне надо бежать отсюда, Илья... Ты поедешь со мной?
КАРАВАЕВ. Конечно, поеду, что мне здесь делать... Я умру без тебя, но скажи, как ты собираешься это провернуть?
ВИНОГРАДОВА. Я купила у капитана Линькова свидетельство о рождении, где написано, что я еврейка... Немцы должны меня взять...
КАРАВАЕВ. Ты была у них в посольстве?
ВИНОГРАДОВА. Нет еще... Мне нужно было поговорить с тобой...
КАРАВАЕВ. Опасная игра! Но выхода нет! Бежим отсюда, бежим! Нет, не случайно мне снится в последнее время этот горбатый мостик через узкую зеленую речку!
ВИНОГРАДОВА. Какой еще мостик?
КАРАВАЕВ. Я выпью, ладно? Ты понимаешь, такой прелестный мостик из больших камней... Я стою на этом мосту, молодой, здоровый, понимаю, что это все происходит в какой-то другой стране, кажется в Италии... Речка узкая, зеленая, течет медленно, водоросли колышутся, лилии белые растут... Берега покрыты травкой такой шелковой, деревья огромные шумят... А где-то там, за деревьями, за полем — деревня... Домики с красной крышей, старый деревенский ресторанчик, где всегда уютно, хорошо... А где-то в саду кто-то ждет меня...
ВИНОГРАДОВА. Ты уверен, что это я?
КАРАВАЕВ. Ну кто же еще? Не капитан же Линьков? Кстати, сколько он содрал с тебя?
ВИНОГРАДОВА. Восемь тысяч долларов...
КАРАВАЕВ. Откуда у тебя такие деньги?
ВИНОГРАДОВА. Продала дачу...
КАРАВАЕВ. Он гарантировал качество?
ВИНОГРАДОВА. А что ему мешает сделать нормальные документы? У нас за деньги можно сделать все... И потом, он ведь не дурак, понимает, что если мы попадемся, все упрется в него... Зачем ему рисковать?
КАРАВАЕВ. Убедительно... Черт, неужели я увижу Рейн, Шварцвальд? Не верится!
Картина одиннадцатая.
Квартира Караваева. Ольга Владимировна лежит на диване, на голове у нее мокрое полотенце.
КАРАВАЕВ. Как это может быть?! Милиционер за восемь тысяч долларов сделал халтурные документы! Слава Богу, мы не поперлись с ними в посольство, а проверили! Ты звонила ему?
ВИНОГРАДОВА. Да...
КАРАВАЕВ. Что он сказал?
ВИНОГРАДОВА. Он сказал, что не понимает о чем идет речь... И еще... Он сказал, что если я буду раздувать эту историю, мне дадут по голове... Здесь нельзя жить! Нормальный человек не может здесь жить! Здесь ложь, обман, смерть кругом! Страшен каждый шаг! Илья, я не могу, я покончу с собой, мне душно, страшно, меня душит омерзение! Илья, вот что: у меня еще осталось пятьсот долларов: на них можно купить пистолет, говорят у нас, около булочной какой-то тип торгует пистолетами! Мы купим пистолет и убьем его! Ты согласен?
КАРАВАЕВ. Согласен! Одевайся! Подожди, у меня мысль мелькнула... (Звонит по телефону). Это «Голубой дирижабль»? Будьте добры Игоря Воронова... Хорошо, подожду... Игорь, здравствуйте, вам звонит драматург Караваев, Илья Федорович, помните меня? Игорь, умоляю вас, мы с Ольгой попали в беду... По телефону вряд ли можно об этом говорить! Спасибо вам большое, ждем вас! Оля, не все потеряно!
Звонок в дверь.
Кто это?
ВИНОГРАДОВА. Погляди в глазок! Это может быть Линьков с убийцами!
КАРАВАЕВ (смотрит в глазок). Дашка! (Открывает дверь). Даша, откуда ты? Что случилось?
ДАША. Дядя, я погибла! Я беременна!
КАРАВАЕВ. Ну, и почему ты погибла?
ДАША. Здравствуйте, Ольга Владимировна! Дядя, ты не понимаешь! Я не знаю от кого я беременна!
КАРАВАЕВ. Ну так бывает...
ДАША. Ты опять ничего не понял! Я боюсь, что я беременна от Димы! От негра!
КАРАВАЕВ. Ну что теперь делать. От негра так от негра... Негритята тоже хорошенькие бывают...
ДАША. Дядя, ты убиваешь меня! Я рассчитывала на твою помощь, на твое понимание, а тебе наплевать на меня! Дядя Илья, ты меня предал! (Плачет).
КАРАВАЕВ. Ну Даша, Господи, ну как это все вместить?!
ВИНОГРАДОВА. Даша, успокойся, ты беременна не от негра, а от кого-то другого. Когда я увидела тебя в первый раз, ты уже была беременна. Я знаю эту историю с коброй, Димой, в общем, ты напрасно рыдаешь, повода нет... На какую помощь от своего дяди ты рассчитывала в данном случае?
ДАША. Я хотела сделать аборт в Москве...
ВИНОГРАДОВА. Я тебе помогу...
ДАША. Теперь я буду думать... (Улыбается).
ВИНОГРАДОВА. Неплохо было бы подумать пораньше...
ДАША. Ну вы же знаете, в этом деле трудно уследить...
ВИНОГРАДОВА. Что папаша говорит?
ДАША. Если бы я его знала...
ВИНОГРАДОВА. Будешь рожать?
ДАША. Может быть...
ВИНОГРАДОВА. Скорей решай, времени у тебя мало... Родители помогут?
ДАША (весело). А куда им деваться?
КАРАВАЕВ. Послушай, Оля, а вдруг ты ошибаешься и ребенок действительно от негра? Ты представляешь. какая жизнь ждет его и ее в этой дикой Щербинке? Это же дыра! И народ там - скифы! Ее сожрут с потрохами!
ВИНОГРАДОВА. Если вы мне не верите - проведем обследование, хотя я на этих беременных собаку съела... Ты ребенка-то хочешь?
ДАША. Кажется хочу...
ВИНОГРАДОВА. Ну дай Бог! Только учти, что это очень тяжело, особенно у нас в стране... Без поддержки, серьезной, постоянной — вы погибните.
ДАША. Я знаю, поэтому я и хочу подумать.
ВИНОГРАДОВА. Хорошо, подумай! Очень хорошо!
ДАША. Послушайте, а почему вы такие странные? Словно у вас что-то случилось!
КАРАВАЕВ. Случилось. Даша, случилось...
Звонок в дверь.
Он!
Входят ИГОРЬ, ВАСЯ и ДИМА.
КАРАВАЕВ. Прошу, прошу...
ДАША. Ой, ребята! Как хорошо!
ИГОРЬ. Привет. Даша... Что случилось, Илья Федорович? Здравствуйте, Ольга Владимировна!
ВИНОГРАДОВА. Здравствуйте...
КАРАВАЕВ. Пожалуйста, садитесь, разговор не короткий... (Все садятся). Игорь, мы горим! Ольга Владимировна хотела эмигрировать в Германию. Хотела взять меня с собой, мне там должны были сделать операцию на сердце. Там есть возможность. здесь это стоит восемь тысяч долларов. Сами понимаете. Вы знаете, что немцы принимают из России евреев. Ольга Владимировна не еврейка, но дела и ее, и мои складываются в России так ужасно, что ей необходимо было превратиться в еврейку. Что-то нескладно, но ничего, я не на сцене. Ольга Владимировна попросила вашего приятеля, капитана Линькова. сделать фальшивое свидетельство о рождении, где она бы была превращена в еврейку. Он сделал. Взял восемь тысяч долларов. мы проверили документы — это бездарная липа. Нас выгнали бы с позором из Германского посольства. Мы позвонили ему — он говорит, что ничего не знает, документов никаких не делал, никаких денег не брал. Да, еще. Обещал, если мы не отвяжемся — дать нам по голове. Все.
ВАСЯ. Гад гнусный...
ИГОРЬ. По голове? Ну-ну... (Звонит по телефону). Костя, Линьков? Это Воронов. Ты сделал плохие документы моему другу Ольге Владимировне Виноградовой. Взял восемь кусков. Тебе сказали сидеть тихо и в бизнес не влезать... Ах, ты это сделал до того... Это все меняет... Ольга Владимировна находится сейчас по адресу: Земляничный переулок 16, квартира 3, код 555. Неси деньги, закажи нормальные документы. Оплатишь из своих! А как ты думал, сучий потрох?! Ждем тебя. (Опускает телефон в карман). Он скоро будет. Ну что, все устаканилось, мы пошли.
ВИНОГРАДОВА. Игорь, спасибо вам... Мы думали, что погибли и хотели его убить... (Плачет).
ИГОРЬ. Да вы не беспокойтесь, все будет хорошо... Его кто-нибудь другой убьет...
КАРАВАЕВ. Игорь, ребята! Так нельзя! Это не по-русски! Надо хотя бы по рюмке... А у меня ничего нет... Ну что ты будешь делать!
ИГОРЬ. В другой раз, Илья Федорович...
Звонок в дверь.
КАРАВАЕВ. О, капитан пришел! Лихо! (Открывает дверь. На пороге стоит бочка). Жорка! Старый негодяй! Как же это вовремя! (Вытирает слезы). Ребята, помогите! Оля, вон там за шкафом козлы! Давай их сюда! Даша, не сиди, помогай ей! (Устанавливают бочку). Ну теперь-то вы, надеюсь, останетесь, ну минут на тридцать?!
ИГОРЬ. Теперь останемся...
ДИМА. У вас в России веселее, чем у нас в джунглях! (Звонок телефона).
КАРАВАЕВ. Это Жорка! Алле, Жорка, где ты? Летишь? Куда? В Германию? Поздравляешь с днем рождения? Кого? Меня? Боже мой, я совсем забыл! Жорка, тут такой сумасшедший дом... Спасибо тебе, спасибо! Когда зайдешь? Ну смотри, не обмани! Ну, целую тебя! До встречи! (Опускает трубку). Ты смотри, помнит старый паразит! (Вытирает слезы). Ну, давайте... Оля, Даша, несите стаканы! Как он не забыл!
Входят ВИНОГРАДОВА и ДАША, несут подносы. У Виноградовой стаканы, у Даши яблоки, бананы, сосиски, сыр. То есть собрали все, что было для закуски.
КАРАВАЕВ. Кастрюлю, Даша, кастрюлю! Вино польется из бочки так, что не удержишь! (Даша приносит кастрюлю. Караваев выдергивает пробку. Вино сильной струей льется в кастрюлю). Сейчас наберем треть и начнем разливать! Все! (Закупоривает бочку). Давайте стаканы! Какой запах! Спасибо тебе, прекрасная Грузия! Как я там гулял! Как было хорошо! Это была богатая и цветущая страна! Какие там люди, Боже мой! Ну ладно... Ну что, за меня, что ли? (Чокается со всеми). Мне сегодня 59 лет! Я совсем молоденький! Совсем дитя!
Звонок в дверь.
ИГОРЬ. Это Линьков. Я открою. (Открывает дверь. Входит ЛИНЬКОВ с портфелем).
ЛИНЬКОВ (подобострастно). Здравствуйте...
ИГОРЬ. Иди сюда, садись. Доставай деньги и считай.
ЛИНЬКОВ садится за стол, вынимает деньги.
ЛИНЬКОВ. Считать вслух?
ИГОРЬ. Конечно... Так сложней ошибиться...
Неожиданно Ольга Владимировна подскакивает к Линькову и бьет его подносом по голове.
ИГОРЬ. Удивлен?
ЛИНЬКОВ вобрал голову в плечи. Молчит.
Ну ладно, считай... А мы будем пить вино...
КАРАВАЕВ. Оля, перестань плакать! У меня день рождения!
ВИНОГРАДОВА. Я сейчас... (Вытирает слезы). Я сейчас приду... (Уходит).
ДИМА. Илья Федорович! От сердца — сердцу! Скромный габонский подарок! Любимый танец русских милиционеров! (Пляшет перед Линьковым, виляя бедрами).
ЛИНЬКОВ (считает). Тысяча двести, тысяча триста... (Вытирает слезы). Тысяча четыреста, тысяча пятьсот, тысяча шестьсот, тысяча семьсот...
ДИМА пляшет. Все пьют и смеются. Входит ВИНОГРАДОВА. Она подкрасилась, выглядит хорошо. КАРАВАЕВ подходит к ней и целует ее.
ЛИНЬКОВ. Две тысячи четыреста, две тысячи пятьсот...
Картина двенадцатая.
Квартира Виноградовой. ДАША сидит с книжкой и ест огурцы. Входят КАРАВАЕВ и ВИНОГРАДОВА. Оба измучены до такой степени, что не в силах говорить, двигаться. ВИНОГРАДОВА падает на диван, лежит неподвижно.
ДАША. Ну что, получилось?
КАРАВАЕВ. Да... Через два месяца мы уезжаем в Германию...
ДАША. Ой, как я рада за вас! (В глазах у нее слезы).
КАРАВАЕВ. Даша, сядь!
ДАША садится.
Пока ты у нас жила, я навел справки. Твой отец сидит в тюрьме, а мать в сумасшедшем доме... Как ты собираешься воспитывать ребенка, мы не понимаем... Молчи!.. Вот что мы решили: пока мы будем там устраиваться, ты будешь жить у сестры Оли, у Наташи... Потом мы тебя заберем... Нельзя жить в стране, где тебя каждый день топчут ногами, сводят с ума, обманывают, грабят, где деньги все, а человек — ничто... Не плачь, все будет хорошо, только бы перетерпеть эти два месяца.
Звонок в дверь.
Я открою...
ВИНОГРАДОВА. Нет, я сама... Надо двигаться, а то я заболею...
ВИНОГРАДОВА открывает. На пороге стоит ДОЛГОНОСИК. На нем солдатская шапка со звездой и пришитыми с двух сторон кошачьими хвостами. Оба глаза подбиты. ДОЛГОНОСИК оттесняет Виноградову и входит в дом.
ДОЛГОНОСИК. Тетя Оля, я у тебя посплю... Дома нельзя, у деда спина болит, он орет... А я устал... (Вытаскивает из кармана бутылку пива. Все шарахаются). Не бойтесь, это не граната, это пиво...
Падает на диван Виноградовой. Засыпает будто бы, вдруг вскакивает и орет: «Разорву, суки!!» Обводит всех безумным взглядом, опять падает на диван. теперь засыпает. Во сне ведет себя неприятно: пукает, стонет, ругается... КАРАВАЕВ, ВИНОГРАДОВА и ДАША молча смотрят на Долгоносика.
Конец.



Читатели (1375) Добавить отзыв
 

Проза: романы, повести, рассказы