Глава 105.


На флагманском КП Черноморского флота в Севастополе февраль 1942 года начался под знаком ожидания перехода двух армий Крымского фронта в решительное наступление и окончательного и бесповоротного изгнания 11-й армии Манштейна из Крыма. В пользу такого ожидания говорило всё: и бодрые сводки Совинформбюро об успешно развивающемся зимнем наступлении Красной Армии на всех фронтах, и относительное затишье, воцарившееся под Севастополем после полных драматизма дней и ночей зимнего штурма.

Воздушные налёты на город и артобстрелы продолжались, но они велись уже не с прежней интенсивностью, и в перерывах между бомбёжками жители стали возвращаться в свои квартиры из бомбоубежищ и подвалов, в которые переселились в дни штурма.

Всё чаще морякам приходилось отвечать на недоумённые вопросы горожан, регулярно слушавших радио и читавших газеты: ну когда же? Наконец был назван и день наступления - 27 февраля. Командование Черноморского флота обратилось к командованию Крымского фронта с просьбой доставить в город хотя бы несколько танков для поднятия морального духа осаждённых и для участия в демонстрациях, которые, согласно плану наступления, предстояло совершить Приморской армии, осаждённой в Севастополе.

Представитель Ставки на Крымском фронте Мехлис ответил морякам вежливым отказом:

- Севастопольцы уже достаточно навоевались. Прочно удерживайте оборону, а остальное предоставьте армиям, развёрнутым на Керченском полуострове. Там танки теперь нужнее. И будьте уверены, у армий Крымского фронта достанет сил, чтобы прогнать Манштейна из Крыма. До скорой встречи в освобождённом Бахчисарае.

Для огневой поддержки предстоящего наступления командование Черноморского флота готово было направить 14 боевых кораблей, включая флагманский линкор. Не ограничиваясь этим, командование флота предложило со своей стороны спланировать и провести несколько отвлекающих десантных операций на южном побережье Крыма. В штабе Крымского фронта инициативу моряков приветствовали и предоставили им полную свободу рук в планировании и проведении таких операций.

В районе Алушты при огневой поддержке эсминцев и крейсера "Красный Крым" под покровом ночи высадился со сторожевых катеров и тральщиков десант морской пехоты. Уничтожив в ночном бою несколько аванпостов береговой охраны противника, десантники перед рассветом вновь погрузились на корабли и возвратились в Севастополь.

26 февраля войска Приморской армии предприняли демонстрационную вылазку в направлении Нижнего Чоргуня. Перед войсками были поставлены ограниченные тактические цели, которые и были достигнуты: линия фронта в районе демонстрации несколько улучшилась для Приморской армии.

В назначенный день перешли в наступление с Керченского полуострова две армии Крымского фронта. 51-я армия генерал-лейтенанта Львова добилась некоторых успехов на своём правом фланге. Потеснив противника, генерал Львов взял богатые трофеи, в том числе несколько десятков орудий. Противник оказывал яростное сопротивление.

Первые успехи генерала Львова развития не получили. Слишком долго собирались с силами в штабе Крымского фронта. С первыми днями весны в Крыму сильно потеплело, все дороги раскисли, и наступление прекратилось само собой: наступающие армии увязли в грязи.

Тем временем противник активизировался на морских коммуникациях войск Крымского фронта и осаждённого Севастополя.

К началу весны потери Черноморского флота в транспортных судах составили с начала войны 40 единиц. Эти потери восполнить было невозможно. Хуже, однако, было другое: во всех портах на восточном побережье, где осуществлялся ремонт судов в сухих доках, образовались большие очереди, и в этих очередях простаивали не только транспортные суда,
но и боевые корабли.

Основной военно-морской базой на восточном побережье был Новороссийск. На Новороссийск базировалась большая часть эскадры, включая все крейсеры и флагманский линкор. С сентября 1941 года в гавани Новороссийска стали появляться немецкие мины-ловушки. При попытке обезвредить одну из них погибли флагманский минёр базы и ассистировавший ему инженер.

Недостатком всех трёх крупных портов восточного побережья было отсутствие мощных кранов, способных грузить в трюмы транспортов танки КВ. Впрочем, таких кранов не было и в Крыму, чтобы произвести разгрузку. Для перевозки тяжёлых танков морем соорудили несколько импровизированных танковозов на базе канонерских лодок и двух широкопалубных транспортов. Палубы танковозов были укреплены настилом из стальных железнодорожных рельс. Танки КВ своим ходом спускались с причалов на эти палубы и точно так же покидали их в порту разгрузки. В условиях зимней штормовой погоды транспортировка танков была делом непростым, и танковозы то и дело ломались и вставали в очередь на ремонт. Ещё более сложной оказалась инженерная задача доставки морем на Керченский полуостров паровозов и вагонов. Их доставляли на буксирах в тихоходных полвучих доках, представлявших прекрасную мишень для бомбардировочной авиации противника.

И всё же самым суровым испытанием для моряков было бурное зимнее море. В конце января жестокий шторм разыгрался в районе Туапсе, второй главной стоянки Черноморского флота. Огромные волны перехлёстывали через брекватер. На крейсере "Молотов" оборвалась якорь-цепь, лопнули стальные тросы, удерживавшие крейсер возле пирса, на корме был вырван стальной кнехт, при этом несколько человек были ранены, а один старшина убит. Чтобы избежать худшего, капитан 1-го ранга Зиновьев был вынужден затопить несколько отсеков и посадить корабль носом на грунт. После шторма крейсер надолго встал на ремонт, а командир передал корабль капитану 1-го ранга Романову, а сам отправился принимать командование флагманским линкором. Сильно пострадали от шторма и другие стоявшие в Туапсе корабли. Зато чудесным образом спасся от казавшейся неминуемой гибели катер-охотник, застигнутый штормом при возвращении на внутренний рейд. Корабль потерял управление, его развернуло бортом к волне и помчало на волнолом. В последнюю минуту игрой воды корабль, словно щепку, отнесло в сторону и швырнуло невредимым в гавань через узкий проход. Лишь один матрос был смыт волной с палубы. Его после шторма искали, но не нашли.

В феврале Норд-Ост свирепствовал уже в районе Новороссийска. Ураганный ветер уносил в городе крыши с домов, вырывал с корнем вековые деревья.

В один из дней на исходе зимы лидер эсминцев "Ташкент" возвращался с обледенелой палубой при свежем ветре в Новороссийск после ночного обстрела Феодосии. В порту Новороссийска предстояло пополнить боекомплект, принять на борт маршевое пополнение для Приморской армии и доставить его в Севастополь.

В кают-компании старший лейтенант Новик в лицах представлял, как будет ворчать начальник артиллерийского склада. Тот наотрез отказывался поверить, что лидер эсминцев, который стоял на внутреннем рейде вечером и был на том же месте утром, за ночь успевал побывать у побережья Крыма и расстрелять боекомплект. Когда смех в кают-компании умолк, кто-то из артиллеристов посетовал:

- А всё-таки жаль, что армейское командование не наладило работу артиллерийских наблюдателей и даёт нам снова и снова одни и те же квадраты для стрельбы по площадям. Толку от такой стрельбы не много.

В Новороссийск пришли без приключений и встали под погрузку. Она уже подходила к концу, когда над морем повалил густой снег. В снежной пелене пропал из виду эсминец "Шаумян", покинувший стоянку в Новороссийске и направившийся в южные порты. К ночи снегопад только усилился.

В 22 часа "Ташкент" снялся с якоря. Старпом и боцман сами встали на пост вперёдсмотрящего и повели корабль самым малым ходом к выходу из Цемесской бухты.

- Да. Не дураки были древние греки и римляне, объявляя зимние месяцы несудоходными, - философически заметил старший помощник.

Боцман отвечал вполголоса не очень разборчиво, помянув и греков, и римлян, и зимнюю погоду.

- Чёрт меня побери, если мы не подошли к мысу Дооб. Поди разгляди его в этой снежной каше. Пойду скажу штурману, пусть воспользуется эхолотом.

В это время в радиорубке был получен сигнал SOS c "Шаумяна". Эсминец сел днищем на камни в бухте Рыбачья.

Капитан лидера эсминцев не мог отказать в помощи эсминцу, которым ещё недавно сам командовал. Чтобы не оказаться днищем на камнях рядом с эсминцем, он приказал спустить на воду барказ и доставить на "Шаумян" конец самого длинного буксирного троса. Вскоре с эсминца подтвердили: конец троса заведён, барказ тянет трос к "Ташкенту". Выяснилось, однако, что трос слишком короток.

Из Новороссийска пришла радиограмма командующего базой капитана 1-го ранга Холостякова: "Оставьте трос на эсминце и следуйте своим курсом. Спасательная команда со всем необходимым на эсминец выслана".

В Севастополь штурман привёл "Ташкент" по расписанию и без происшествий.

Разгрузившись, тут же ушли на ремонт в Батуми.

В Батуми ослепительно сияло солнце и было по-весеннему тепло. Яркая зелень субтропических деревьев радовала глаз после снегопада, от которого ушли меньше суток назад. Отоспавшись, моряки нехотя потянулись на берег. Всех уже снова манило открытое море, а впереди маячили трое суток скучного простоя из-за текущего ремонта в машинном отделении.