2
Старалась ни о чем не думать. Главное найти работу не только для рук, но и для головы. Тогда на много легче. Немного радовало, вечером не придет Иван. Не надо будет разговаривать. Лучше побыть одной. Виноватым он себя, скорее всего не считал. Иначе позвонил бы уже. Он всегда звонил, когда считал себя виноватым и спрашивал что-нибудь не значительное. В начале их совместной жизни они много ссорились. Она не могла понять и принять его образ жизни, а он не понимал, чего от него хотят. Тогда говорили они много. Вернее говорила в основном Катерина, а он молчал. Это было невыносимо для нее. Она не могла понять, что он понимает и принимает, а что нет. Он просто молчал. Всю свою жизнь она считала, что найти понимание можно только через слово, общение. Через разговор глаза в глаза. А он не говорил с ней и не смотрел в глаза. Она даже не была уверена, слушает он ее или мысленно где-то в другом месте. Поэтому постепенно все их общение свелось к тому, что она ставила перед ним определенные условия, а он выполнял. Когда он переставал это делать, она опять, как ребенку, напоминала правила их сосуществования. Это продолжалось из года в год. И теперь уже ничего не изменится. Он и так, можно сказать, прыгнул выше своей головы. Она это понимала. А потому научилась беречь свои и его нервы и время.
Вечер все еще наступает рано. Студент что-то делал на своем ноутбуке. Наверное, задание с университета принес. Она закрыла жалюзи, налила чаю и пошла к своему компьютеру. Столик стоял в спальне у окна. Это было чисто женский столик. Рядом с необходимым оборудованием, стояли баночки с кремов, цветок в горшочке, помада и иконка. Экран засветился голубым светом. Ей очень нравилось ждать, когда комп загрузиться. Потому что через несколько минут на экране замелькают разные маленькие значки, которые известят её: пришли новые письма, кто-то предлагает дружить, а кто-то поиграть в бесконечное множество виртуальных игр. С некоторых пор этот маленький агрегат был центром общения с людьми, которые считались навсегда потерянными. Около двух лет назад Катерина встретила свою бывшую однокурсницу и та сказала, что есть такой сайт «Одноклассники». И на нем её разыскивает одна подруга юности. Было очень интересно, кто же её может искать? Но на душе осталось приятное тепло – кто-то помнит её на столько, что готов вновь пообщаться. Она нашла этот сайт, зарегистрировалась на нем и дала сведения о себе не только в техникум где училась, но и в школу. На сайте техникума знакомых не нашла. А вот в школе, как не странно, сразу нашла одноклассницу – Верочку Иванову. Она помнила эту очень тихую и стеснительную девочку, которая проучилась у них в классе всего один год. Да она и сама проучилась там всего два года. Но какие это были годы! Как многому они ее научили, закалили, можно сказать.

Новая школа, куда должна была пойти Катя, находилась очень далеко от дома. В ту, что была поближе, ее не взяли из-за иностранного языка. Она изучала немецкий, а в этой школе был только английский. Нужно было ходить пешком. Общественный транспорт в те годы ходил плохо. А в этом месте его не было совсем. Дорога занимала 40-50 минут. Если идешь под ветер – 40, а на ветер, бывало, и час уходил. При морозе -25 градусов приходилось отворачиваться и идти спиной вперед. Было уже начало сентября, когда они пришли с мамой в школу сдавать документы, в учительской завуч похвалила Катю за хорошую учебу и спросила:
-Боевая?
-Боевая, - с улыбкой ответила вместо нее мама. – Думаю, самую большую боевитость пережили уже. Растет, ума набирается.
_ Ну, хорошо. Пойдешь в «Б». Если будет трудно, приходи.
И они вышли, не плотно прикрыв дверь. Пока мама укладывала в сумку кое-что из документов, Катя услышала. - Зачем вы ее в «Б» отправили? Хорошая вроде девочка.
-Потому и отправила. Хоть кто-то будет нормальный. Видишь, мать говорит боевая. Жаловаться будут – переведем.
«Что же там такое? Мальчишки дерутся что ли?» Было немного страшно идти в новый класс. Здесь нет преданных, веселых друзей. И завтра она одна будет перед всеми. Только бы не против всех! С вечера она особенно тщательно отгладила форму, фартук и галстук. Уложила портфель. Утром умылась и гладко зачесала волосы. Сзади связала лентой. Посмотрела в зеркало. Круглое лицо, серые глаза и большой лоб. Она давно просит маму разрешить подстричь челку. «Будет в глаза лезть. Зрение испортишь. Вот закончишь школу, тогда делай что хочешь». На щеках как всегда румянец. Как она его ненавидела! Румянец был всегда. А уж как с улицы зайдешь, так вообще во всю щеку. Везет тому, кто бледный! Даже в фотографии вечно проблемы из-за него. «Посиди, девочка, пока щеки такие красные, а то черными будут на фотографии». Да хоть засидись, они не будут бледными! Это, наверное, на всю жизнь несчастье на ее голову!
Класс был очень большой. Она была сорок шестой в классе. Примерно две третьих были мальчики. Классная руководитель растерялась – что делать-то? Куда ее посадить? За последней партой сидел очень крупный мальчик такой смуглый, что казался негретенком. «Сейчас туда посадят»- с тоской подумала Катя. Он сидел один.
-Мы вот что сделаем, - сказала учительница. Возьми мой стул и садись за любую первую парту. А на перемене завхоз принесет парту и стул.
-Почему за первую? Вон же место есть! – она сама не ожидала от себя такого. Только что боялась, что ее туда посадят и сама выбрала это место, когда предложили другое.
-Туда не стоит. Сапогов не любит соседей и не даст тебе нормально заниматься.
- А чё сразу я! Пусть сидит. Будет выступать –по шее получит.
После такого приглашения присесть туда, ей совсем расхотелось. Да только слово не воробей…Она пошла в конец класса. Сапогов сидел, развалившись, положив ногу на стул рядом. Катя положила портфель на стол, мило ему заулыбалась и резко дернула стул у него из-под ноги. Он чуть не упал. Все засмеялись, а он покраснел и просипел: «Лучше не выходи со школы – убью». Был урок истории. Потом русского и литературы. Уроками это назвать было трудно. Кто-нибудь выкрикивал какое –то слово или замечание. Все смеялись и совсем не слушали учителя. А учителя вели себя так, что было видно как им хочется побыстрее убежать из класса. Сапогов сидел, развалившись, заняв почти весь стол. И несколько раз очень чувствительно пнул по стулу. Катя на каждую его выходку улыбалась как можно ласковее. Потом была математика. В конце урока дали проверочную работу на 20 минут – одну задачу и пример. Свой вариант Катя решила быстро. Закрыла тетрадь и села.
-Че, шибко умная?- тихо сказал Сапогов.
-Нет. Легкое задание, - так же тихо сказала Катя.
-А у меня трудное, – заулыбался Сапогов
Катя взяла листок и решила его вариант.
-Не трудное, как видишь. Голову для шапки носишь?
-Да заткнись ты, умница, тоже мне!
- Сдавайте работы, – сказала учительница. Сапогов вдруг выхватил из-под руки Кати листок, подписал с размахом свою фамилию и тут же сунул в руки собирающего.
-Все, пошла моя работа за пятерочкой! – он нагло улыбался, явно рисуясь.
-Пусть идет. Только теперь ты мой должник, – спокойно сказала Катя.
-А как же! Теперь я тебе задачки буду решать, – издевательски сказал Сапогов.
- Решить я сама могу. Мне сила твоя нужна. Или слабо?
Сапогов как-то растерялся.
- Как это – сила?
-Помоги мне на перемене,- Сапогов, хлопал глазами, ничего не поняв.
Катя стала свидетелем ужасной сцены на перемене. Мальчишки, схватили девчонку и, затащив в дальний угол класса, начали лапать. Пока одни держали ее за руки, другие хватали везде, где хотели. Все ржали, в том числе и Сапогов. За все 4 часа в классе он так и не встал ни разу из-за парты и в этой сцене прямого участия не принимал. Девочка только вырывалась. Не плакала, не кричала, а просто вырывалась. Со звонком это все прекращалось и повторялось на следующей перемене. Поэтому после звонка, девочки стремглав бросались к выходу. Последняя становилась новой жертвой. При этом они смотрели и на Катю, ржали, но пока не трогали. Она понимала, что именно сегодня, в первый день, она должна определить свое место в классе, не стать очередной жертвой. Мысли в голове летели со скоростью света. Но она старалась не поддаться панике. Главное не допустить этой гадкой выходки против себя, иначе потом будет в сто раз сложнее. Раздался звонок. Уже знакомая сцена повторилась. Последней оказалась очень полная, не симпатичная девочка. Волосы у нее были грязные связанные в хвост. Она закусила губу и пыталась вырваться. Мальчишек было трое, и сзади еще подтягивались человек пять. Остальные сидели на своих местах. Когда до стены осталось всего ничего, и они поравнялись с Катей, она толкнула ближе всего находящегося к ней мальчишку со всей силы. Тот чуть не упал и потянул за собой всех. На секунду рука девочки выскользнула из руки обидчика и Катя дернула ее на себя что было силы. Только от того, что никто не ожидал такого поступка от Кати, они выпустили девчонку из рук, и она пихнула ее между собой и Сапаговым. Он подскочил со стула и ошалело смотрел то на Катю, то на девочку.
-Ты что, сука! На ее место захотела?- Это сказал самый высокий из обидчиков. Он был чертовски красив! Волнистые волосы, очень тонкие черты лица, голубые глаза и сногсшибательная улыбка.
- А ты чего хочешь? Быть всю жизнь безнаказанным? – Катя настолько сейчас боялась, что не узнала свой голос. Он был ниже обычного, и появилась новая нотка. Не то насмешки, не то издевки.
- Пацаны, глянь, новенькая совсем дура! - И он пошел на Катю. Был он на голову выше и походка была отработана наверное перед зеркалом. Катя повернулась к Сапогову. Тот так и стоял, открыв рот. Видно быстрым соображением природа его не наделила. Она смотрела на него так, что он начал краснеть. С испугу ее глаза казались большими и темными. В них был немой крик «Помоги!». Наконец одна извилина в его голове шевельнулась. Он положил руку через голову Кати, на грудь наступавшего и сказал:
- Отвали.
-Чего?
-Отвали Бабай , я сказал!
-Ты че? В автобус врезался с утра? Или влюбился!
-Чокнулся что ли? За моей партой не воевать. У меня здесь порядок всегда.
Положение спас звонок. Нехотя, но Бабай пошел на свое место. Потом Катя узнала, что фамилия этого красавца Бабаев.
Теперь Сапогов сидел, смотрел на стол и не косился на Катю.
-Спасибо, - прошептала Катя. И минуту спустя спросила:
-Тебя как звать? – молчал он долго.
-Вася
- Ты далеко от школы живешь?
- Нет.
-Тогда давай зайдем к вам, а потом ты проводишь меня. А то я далеко живу.
Сапогов, наверное, за всю свою сознательную жизнь не удивлялся столько, сколько за эти часы. Потеря дара речи была обеспечена ему еще на один, последний урок.
А Катя ничего удивительного не видела в своем предложении. Там, в том городе и в той школе, они все делали вместе, свободно ходили в дом друг к другу. Можно было попросить у любой мамы перекусить, если голодный. И тебя могли попросить сбегать, например, за хлебом в магазин. Почти все они жили в частном секторе, а потому всем скопом поливали друг другу огороды, пололи грядки и мыли полы. Вместе веселее и быстрее. А потом все вместе шли в любимые кружки, и ни кто из родителей не волновался, где вечерами их чада пропадают. Они учились даже не в одном классе. Разница в возрасте была в 4 года, но никому в голову не приходило, обижать младших или не брать их в игру. Они были чьими-то братишками и сестренками и родители не сомневались, что старшие за ними присмотрят.
Сапогов попытался сбежать после уроков. Чуть ли не бегом выскочил с класса. Катя уже поняла, что такое может быть, а потому заранее собрала портфель. При его комплекции он очень шустро рванул в коридор.
-Вася! Вася, подожди! - Если бы она сзади ударила его палкой по голове, это удивило бы его намного меньше. Он остановился и начал поворачивать голову в ее сторону. Похоже, по имени его не называли здесь ни разу.
- Вааася, подождииии!- тут же издевки полетели со всех сторон.
-Это кто у нас Вася? Сапог, да у тебя имя есть! У нас так кота звать.
-А у нас свинью!
Каждый получил по пинку от Сапогова и, а один свалился с ног от оплеухи. Сапогов, красный и злой побежал вниз по лестнице. Катя не отставала. Пока не переключили внимание на нее, она бежала за ним. Вряд ли он сейчас ей защита. Но у нее не было выбора. По улице он шел быстро, не оглядываясь. Она меняла быстрый шаг на мелкие перебежки, чтобы не очень отстать. Жил он действительно не далеко. В большом доме с зелеными ставнями. Катя приоткрыла калитку и стояла, вдруг собака. Собака была, залаяла и кинулась к калитке. Цепь была короткой и не позволяла собаке достать входящего. Но лучше не рисковать. На лай вышла женщина, такая же смуглая как Сапогов.
-Чего надо?
-А я к Васе. Можно? - Было видно, она сомневалась, что эта миленькая, беленькая и такая ухоженная девочка пришла к ее сыну, вечному двоечнику и хулигану.
-Можно, если не шутишь. Заходи, – она провела ее на веранду. За столом сидел Сапогов. Еще не переоделся, но уже ел. Он так и замер с раскрытым ртом и не донесенной ложкой.
-Ты будешь кушать? – спросила ее мама Сапогова.
-Буду, – она действительно очень хотела есть. Было шесть уроков, и Катя не знала еще, где столовая или буфет в школе. Показывать ей, конечно, никто не собирался.
-Тебя как звать, моя хорошая?
-Катя. А вас?
-Зови тетя Маша.
Сапогов уже пришел в себя, ел молча и сопел.
-Говори, что он опять натворил. Учительница вызывает? - и она поставила перед Катей тарелку с супом.
-Нет, не вызывает. Я прошу его проводить меня домой. Далеко живу. А в классе какие-то обещали мне голову оторвать.
Теперь ступор напал на тетю Машу.
-Да какой он заступник? Это от него все страдают. В школу хожу чаще чем на работу. Все нервы вымотал и мне и учительнице. Как- нибудь еще два года надо доучиться. Учительница настаивает, что бы в вечернюю шел. А там надо чтобы работал обязательно. А кто его возьмет? Большая фигура, да дура! Лет мало, ленивый, хуже вон нашей собачонки Томки.
Сапогов резко встал, бросил ложку и вышел за двери.
-Не нравится! А мне нравится в школе это все выслушивать? – Крикнула ему в след мать. Чем больше говорила тетя Маша, тем хуже становилось Кати. Знакомо! Это ей все знакомо! Вот так мать говорила про нее другим в ее присутствии. Она понимала, что чувствует сейчас Вася. Тоже молча, встала, буркнула «спасибо» и вышла за двери. Томка рванулась к ней, но цепь не дала и она залилась оглушительным лаем. Теперь Катя набралась смелости и боком пошла к калитке. За Калиткой стоял Сапогов и курил.
-Пошли, – сказала Катя и он пошел чуть сзади от нее.
-Я живу на Новороссийской улице. Знаешь? – он кивнул.
- А я не знаю, как отсюда идти. Веди. – И теперь он пошел впереди. Идти действительно надо было долго.
-Почему у вас так все в классе плохо? Вы с первого класса все вместе учитесь?
- Нет. Я два года только в нем. А в основном все первый. И он рассказал. Раньше классы были меньше, и их было три в параллели. Потом постановили укрупнять. Лучших собрали в один класс «А», а остальных в «Б». Туда же посадили троих второгодников. А в прошлом году еще шесть второгодников пришли. Хороших учеников родители забрали в другую школу, потому что в этой, в классе «А», уже было сорок пять человек и туда больше никого не брали. Самый старший Бабаев. Ему 17 лет. Кто его не слушает, поджидает с дружками и бьет. Он, Сапогов, старается быть ни за кого. Но Бабай не даст долго так ему жить.
- А ты один, кто хотел бы сам по себе?
-Нет, конечно. Есть еще пацаны.
-Понятно. Они подошли уже к дому Кати. Сапогов остановился.
-Пошли, немного посидим. У меня фоток много.
- Ты че, дура? Как я к тебе пойду? Че мать-то скажет.
- Зайди, узнаешь.
-Не. Не пойду.
-Тогда здесь подождешь? Я что-то принесу.
- Ну, подожду.
Катя побежала домой. Она вынесла альбом с фотографиями своих друзей. Там были фотки, когда они занимались в кружках, делали ремонт, ходили в горы за чыгыром и ездили на Бухтарму. Рассказывала, как Борис Петрович по утрам проделывал им дорогу к школе, как они играли в потерянное звено, когда собиралась толпа единомышленников до пятидесяти человек. Да многое рассказывала. Он вначале слушал с неохотой, потом с недоверием, потом засмеялся. Было видно, уходить ему не хотелось, был уже вечер. Мама дважды выходила и звала их в дом. Но он так и не пошел.
- Ладно, тебе пора. Если честно, завтра боюсь идти в школу.
- Не бойся. – И он пошел домой.
Утром надо было выходить за час до занятий, чтобы не опоздать. Тем более Катя еще не ориентировалась в школе. А первым уроком была химия. Химия и физика проходила в специально оборудованных кабинетах, а на все остальные учителя сами приносили нужные экспонаты и уроки были в одном кабинете. Когда она вышла за калитку, просто не поверила своим глазам. На скамейке, где они вчера сидели, теперь сидел Сапогов.
-О! Ты откуда? Не уходил что ли?
-Уходил. Пошли? – и они пошли в школу. Это был первый верный друг у нее здесь. Год был очень трудным. Была настоящая война между Бабаем и Катей с ее друзьями. Дело дошло до детской комнаты милиции, педсовета, родительского собрания. Катя первая вступила с этого класса в комсомол, потом другие. Её выбрали комсоргом. Здесь она не отказалась. Кружки были только в школе и какие-то не интересные. И общественная работа ее увлекла. Когда 1 сентября они пришли в школу, уже в 8 класс, Бабаева и пять его самых преданных друзей не было. Учиться стало легче. И на групповом фото, на выпускном бале, она смеялась от души.
После школы стал вопрос, что делать дальше? Катя хотела пойти в 9 класс. Значит опять другая школа. Эта была восьмилеткой. Но мама сказала, что ей не вытянуть еще два года учебы и надо идти работать. А если уж учиться, то в техникуме. Все-таки за профессией будет ходить, а не просто так, ради учебы. Кем Катя хочет быть в будущем, не представляла. Как-то не думала об этом. Ей было пятнадцать лет. Никто ей не советовал что выбрать, куда пойти учиться. Мама действительно сдержала свое слово: «вот окончишь школу – делай что хочешь». И надо было что-то делать. Кате хотелось учиться. Раз мама сказала, что в техникуме можно продолжить учиться, она пошла сама со своими документами в техникум. Это был машиностроительный техникум. В списке профессий были одни сокращения «ЧЛП, СРМ, ГОМ…БУ» Что это такое? Как понять, кем ты будешь потом? Катя выбрала самое короткое «БУ». Сдала документы и посмотрела расписание экзаменов. Первый был по математике устно. Этого экзамена она не боялась. Математика давалась ей особенно легко. Но она ее не любила. Науки, которые не несли информации или эмоций ей были не интересны. Хоть и помогала «математика ум в порядке держать», как говорил классик, ей были интереснее история, литература, география.
Когда она пришла сдавать экзамен, выяснилось, что «БУ» это бухгалтерский учет. Только не это! Можно умереть со скуки, сидя за столом с утра до вечера, переписывая цифры. Ей нужно общение, творчество! И она пошла в приемную комиссию за документами.
-Вот когда получишь пару, тогда и приходи. А так мы документы не отдаем.
Ну что же, пусть будет пара. Когда она вошла в кабинет и взяла билет, выяснилось, что 7 вопросов из 10 может сдать без подготовки. Три – надо решать. Она села и стала смотреть в окно.
-Что совсем ничего не знаете? Около нее стоял учитель очень похожий на Бориса Петровича, любимого учителя из Славногорска. Высокий, худой и с красивой улыбкой.
-Знаю. – Она тоже заулыбалась.
– Только мне надо получить двойку, что бы отдали документы.
У него поползли брови вверх.
-Так зачем же вы документы сюда сдавали.
-Мама велела. Я не знала, что «БУ» это бухгалтерский учет.
- Ну, маму надо слушаться. А, наверное, обманываешь, что знаешь ответы на вопрос?
-Нет. Правда, знаю.
-Тогда вот на этот вопрос ответь чисто для моего любопытства. – Катя отвечала спокойно, уверенно. Чего ей терять? Потому не волновалась совсем.
-Ну что же, меня часто просят поставить хоть троечку. Но вот двойку, да еще за знания не просили. – И он ушел к следующему столу.
Катя вышла и пошла за документами.
- Я не сдала. Могу теперь документы забрать?
-Нет. Завтра приходи. Вот получим ведомость с оценками, тогда и увидим, как ты не сдала.
На следующее утро Катя опять пошла за документами.
-Вот и верь вам! Хорошо, что не отдали вчера документы тебе! У тебя четыре стоит. А ты ходишь нам голову морочишь. Смотри когда второй экзамен и приходи, сдавай. Катя не поверила своим ушам! Как четыре? Она же вчера отказалась отвечать! Вышла и посмотрела на доске объявлений список результатов вчерашних экзаменов. Действительно «четыре»! Следующий был через два дня письменно по русскому языку. С русским было хуже, чем с математикой. Она могла любое правило рассказать без запинки. Но применять его при письме не умела. Поэтому грамматика страдала очень сильно.
На экзамене она старалась наделать побольше ошибок. Итог – в списке результатов стояла двойка. Документы ей отдали и она пошла домой. Теперь вопрос «Что делать дальше» встал уже серьезно. Мама не хотела слышать про 9-10 класс.
-Иди в вечернюю.
-Там работающих только берут. А у меня нет работы.
-Значит, пойдешь работать.
- Куда? У меня еще паспорта нет. Кто меня возьмет?
-Возьмут. Надо направление получить.
Получить направление было нелегко. Надо было идти на комиссию в исполком. Там была некая дама с очень скверной репутацией. Она и решала, дать направление или нет. Чаще давала. Но до этого надо было выслушать ее крик и оскорбительные высказывания и в адрес родителей, и в адрес детей. Уж детей она оскорбляла по полной программе. Орала так, что уши закладывало. Кто не выдерживал, вставал и уходил. Тогда про направление забудь. Мама не согласилась идти с Катей на комиссию. Одна она не могла пойти, как не совершеннолетняя. Наконец согласилась одна из тетушек. После оскорбительно и унизительной процедуры «собеседования» драгоценное направление было получено. Это был пищекомбинат, где делали зефир, мармелад, вафли и лимонад. Кати очень понравилось такое направление. Это так интересно делать сладости. Её определили в зефирный цех. Объяснили, что нужен белый халат и косынка, удобная обувь и обед с собой. Столовой там не было и на обед не выпускали, чтобы не было воровства.
Их была целая бригада малолеток. Нужно было стоять целый день около транспортера, по которому двигались лотки с половинками зефира, сверху посыпались сахарной пудрой и вручную склеивать две половинки. Бросали их на это же транспортер, а дальше, другие девочки, укладывали их рядами в коробки и уносили на весовую. На другой день менялись местами, укладчики становились теперь на склеивание. Ящики для укладки тоже носили сами со склада во дворе. Когда это были картонные коробки – считалось, повезло. Чаще были деревянные ящики. С ними было труднее. Они тяжелые, а принести надо было много. Потом перед укладкой завесить. В ящики клали по 5 килограммов зефира. В общей сложности ящик после укладки весил 8 -8,5 кг. И за смену нужно было принести и унести 150 ящиков. Так что в общей сложности за смену переносили больше двух тонн. Очень скоро женщины поняли, что девочек можно использовать в своих интересах. Грузчики спивались часа через два после начала смены. А варка сладостей требовала много сахара. Бывало, до сотни мешков требовалось. Тогда устраивали маленькие перерывы и просили девочек принести сахар к варочным котлам. Туда нельзя было проехать на тележке. Были ступени и очень тесно стояли котлы. Поэтому эти 15-20 метров надо было нести на руках. Мешки были тяжелые, по 50 килограмм. Вдвоем брали мешки за уголки и несли. Для девчонок , которым еще не было и по 16 лет, они казались свинцовыми. Катя приходила домой такая уставшая, что казалось больше не сможет сделать и шага. От усталости есть не хотелось, только спать. День первой зарплаты, был самым светлым за весь месяц. Оказалось, что получать ей нужно довольно много по ее понятиям. Ей хотелось, чтобы все запомнили ее первые заработанные деньги. Конечно, мама хотела бы получить всю сумму, но Катя решила всем сделать маленькие подарки. Маме купила штапельный платочек. Мама всегда ходила только в платке. Со времени войны ее простуженные уши не позволяли ходить с непокрытой головой. Отцу купила большую пивную кружку. Он давно о такой мечтал. Васе приобрела ручку и маленькую записную книжку. И только для брата Глеба потратила много. Купила рубашку. И опять только один человек остался без подарка. Она сама.
Как бы не уставала Катя, но вечерами надо было идти в школу. И она шла. Это был совершенно другой контингент учеников. Тогда закон о всеобщем среднем образовании был обязателен для всех. И бедным начальникам цехов и мастерам здорово попадало за «недоучек». Поэтому хождение в школу было не желание, а тяжкая необходимость. Соответственно и вели себя на уроках. Учителя тоже все понимали и делали поблажки. Следили только чтобы количество посещений в месяц, соответствовало нормативам. Катя здесь была не девочка - школьница, а молодая и хорошенькая девушка. Ну, кто же откажется пообщаться с такой? Конечно, она была не единственной девушкой, но на фоне тридцатилетних, беременных и замужних очень выделялась. Наравне с искренними комплементами звучали и явные циничные и пошлые высказывания в ее сторону. Нужно было, как-то войти в новую жизнь, найти в ней своё место, манеру поведения. Это было совсем не просто. Друзья знали ее как хохотушку, легкою на подъем и выдумщицу. Здесь ее смех воспринимали как доступность, призыв к действию. Она резко изменила свое поведение. Почти не улыбалась, не откликалась на комплементы, старалась сразу уйти после занятий. Очень скоро всем наскучило цепляться к ней, и она перешла в разряд гордячек и тихонь. Её это устраивало. И потом, еще долго она пользовалась своей первой придуманной маской - холодность и не доступность. Однажды к ней подошел самый добродушный парень в их классе. Ну, для нее он был далеко не парень, было ему около тридцати лет.
-Похоже, у нас есть общая знакомая, – сказал он. Катя приняла это как предлог заговорить с ней. Ничего не ответила и уткнулась в книгу.
-Правда есть! Ты знаешь Оля Цыганову?
Еще бы она не знала! Это была ее хорошая «боевая» подруга в школе. Она первая из девочек поддержала Катю и дала отпор хулиганам.
-Знаю, конечно.
- Она моя жена. Мы поженились в августе.
Катя не могла поверить услышанному! Ольга, наверное, первая вышла замуж, да еще за старика! Ну а что можно сказать, если стоящий здесь человек был почти вдвое старше их! Для нее он казался стариком.
-Я смотрю, мы ходим в одну сторону домой. Не убегай сегодня, вдвоем веселее. Катя не стала убегать. Вдвоем было не просто веселее, а не так страшно. Идти было далеко, да еще по частному сектору. Очень многие отпускали собак с привязи на ночь. Чудо, что до сих пор ни одна собака не напала на нее. Оказалось, они жили на одной улице. Улица была очень длинная. Поэтому жили на одной улице, но достаточно далеко друг от друга. Слава, так звали мужа ее подруги, проводил ее до калитки.
-Теперь скажу Оле, что мы почти соседи.
-А вы приходите в выходной, если будет охота. И Оле привет передайте.
-Хорошо. Побегу. Оля ждет.
Постепенно работа все меньше радовала Катю. На улице становилось все холоднее. Беганье с цеха в склад через заснеженный двор, принесло простуду. Каждый раз не будешь надевать сапоги. Вот и бегали в тапочках. Ноги замерзали так, что речь уже шла, чтобы не обморозиться. Постепенно тяжести уже так не выматывали. Нужно было что-то решить с переобуванием, когда идешь на улицу, и тогда будет еще легче. В обеденный перерыв Катя быстро съедала незамысловатый обед и бежала в цех. Там было много такой работы, которую выполняли только бригадиры. Но любопытной Кати было интересно все. И пока все отдыхали, она пыталась научиться делать работу бригадиров. Например, разливать мармелад, или готовить сахарный стол под помадку, резать ирис. Когда смотрела, как работают женщины, думала чего проще! Но на деле все было не просто. Мармелад переливался из формы, и мармеладные мишки выглядели безобразно неряшливыми. Таких она не захотела, бы купить в магазине! В сахаре нужно было сделать красивые и ровные углубления для помадки. Только сахар не хотел держать форму, конфеты получались кособокие и не красивые. Катя вновь и вновь начинала все сначала. Благо испорченную продукцию стоило бросить обратно в котел, и она превращалась опять в сырье. Оказалось, столы для ее маленького роста были высокими и широкими. Только Катя и не думало сдаваться. Она так тянулась и перегибалась через стол, что болели ноги и живот. Но спустя три месяца, ее попросили заменить ушедшую на больничный бригадира. Катя была на седьмом небе. В бригаде разливщиков были женщины, которые проработали не один год. Но не заставляли их делать работу бригадиров, они и не делали. Зачем? Платят то все равно как простым рабочим. А работа ответственная. Если бригадир наделает брак, работу не засчитают. А платят с выработки продукции. В тот день Катя с трудом доработала до конца смены. Ей всегда казалось, что таскать ящики и сахар труднее, чем стоять на разливке и формовке. Оказывается, нет.
Постепенно девочки уходили с такой тяжелой работы. Через три месяца из шестнадцати осталось девять. Норму выработки им не уменьшали, поэтому работать становилось еще тяжелее. В середине ноября не поступил самый главный компонент для зефира, огар. Не было и его химического заменителя. Зефирную линию останавливали. Мастер сказала, что если кому-то очень нужны деньги, то можно пойти в безалкогольный цех на выпуск лимонада. Там всегда не хватало рабочих. Катя сообщила об этом дома.
-И что ты решила? – спросила мама.
- Не знаю. Говорят там очень тяжело работать. Еще хуже, чем у нас.
- Нам деньги нужны. Ты же знаешь, отец запил, а Глебу нужно зимнее что-то брать. С прошлогоднего вырос. Конечно, решать тебе.
Катя понимала, что если она не пойдет работать, то завтра, все кто зайдут к ним в дом, или встретиться с мамой, будут знать как тяжело маме, а она не хочет даже помочь. Но не только это. Было действительно жалко маму. И утром Катя пошла к мастеру.
-Катя там очень тяжело. Тем более тебя к закупорке не поставят, ты не умеешь.- Закупорка бутылок считалась самой легкой работой.
-Правда и заработки повыше, но я бы тебе не советовала.
- Я все равно пойду,- она чувствовала, что нравилась мастеру и та старалась поставить ее на упаковку зефира, когда были картонные ящики. Правда, были они очень редко.
-Хорошо. Только если будет очень трудно, ты скажи. Может я тебя, куда пристрою пока.
И Катя пошла, знакомится с новой работой.
В этом цехе она не была раньше. Около входной двери стояли высокие стопки ящиков с пустыми бутылками. Когда вошла в цех, сразу пахнуло затхлым воздухом и было тяжело дышать. Из-за двери был слышен сильный шум. В их цехе было почти тихо. А здесь работало сразу несколько закупорочных машин. Она зашла в кабинет мастера.
-У нас нет работы для малолеток. Если будешь работать, то на равнее со всеми. Не понравишься бригаде – выгонят. И у нас три смены. Ночью отдыха нет. Если хочешь, приходи завтра во вторую смену.
-А что я буду делать?
-У нас одна работа, начинается с бутылок и заканчивается бутылками. Завтра узнаешь. Принеси две смены рабочего одеяния.
-Зачем?
- И это завтра поймешь.
Во вторую смену она еще не работала. Малолеток в зефирном цехе выводили только в первую. Было не привычно с утра идти в школу. В классе их было четверо. Потом она бежала домой и к четырем часам вечера шла на работу. В первый день ей объяснили, что она должна делать. В специальное окошко в цех забрасывали ящики с пустыми бутылками. Ящики привозили с магазинов. Бутылки принимали у населения. Были там и очень грязные. Например, попадались из-под растительного масла и даже бензина. Нужно было распознать такие бутылки прежде, чем загрузить их в барабан. Иначе вся вода становилась вонючая и жирная. С такой водой работать нельзя. Нужно было ее менять. А это занимало больше часа времени. Здесь тоже работали с выработки. И пока ты будешь менять воду, лаборанты добиваться нужной температуры и концентрации хлорирования, столько матов получишь от бригады… Катя должна была принести ящики от окна загрузки к барабану на мойку, потом заложить эти бутылки в воду. Когда она первый раз сунула руки в эту воду, тут же отдернула. Вода была очень горячая.
-Семьдесят пять градусов. Так по нормативам. – Сказала мастер. – Но ты не пугайся очень. Сейчас холодные бутылки заложишь, она приостынет, а потом руки привыкнут.
Мало того что вода была горячей, так еще в ней было столько хлорки, что трудно было дышать. В горле становилось сухо и начинался кашель. В первый день ей выдали резиновый большой фартук и резиновый сапоги, наверное, сорокового размера. Ходить в них было не возможно, они сваливались с ее ножки тридцать пятого размера и Катя несколько раз чуть не упала.
-Чего спотыкаешься на ровном месте? – спросила молодая красавица, но так зло, что Катя не захотела ей ответить. – Ой, какие мы гордые! И говорить не хотим! – продолжала она. Так, до конца работы в этом цехе Лена, так звали красавицу, и доставала Катю своими издевками.
Бутылки надо было сложить в барабан. Это был полукруг и в нем, с одной стороны на другую, надо было перекидывать так называемые «листья». Этими листьями придавливались уже заложенные бутылки, сверху накладывались новые и постепенно первые показывались с другой стороны полукруга. Тогда их нужно было достать, промыть ершиков внутри и положить в другой рядом стоящий такой же полукруг, в уже теплую воду без хлорки. Там, уже другой человек, просматривал бутылки на свет и ставил на транспортерную ленту. Если бутылка была грязная, ее возвращали в первый бак. Вроде ничего сложного не было. Но бутылки только что заброшенные в цех с улицы часто лопались в горячей воде. Когда их достаешь, не видно, какие они. И уже на первом часу работы Катя буквально, располосовала себе руку. Когда она со всего маха сунулась в воду, ей показалось что ее руку кто-то откусил. Боль пронзила от макушки до пяток. Она не поняла, что случилось и боялась вытащить руку. Вдруг будет еще хуже.
-Напоролась что ли? – спросила напарница. – Ну-ка. И она вытащила Катину руку из воды. Крови не было, но вместе с рукой показалась бутылка. Она как будто приклеилась к ладони. Такие осколки бутылки называют «розочка». Ими еще в кино машут разные бандиты. Эта «розочка» буквально впилась в ладошку.
-Стой, нечего не делай! Я сейчас, – и она убежала в сторону раздевалки. Через минуту прибежала с тряпкой и большим флаконом. Руку буквально разрывало от боли.
- Ну, давай, – и она дернула горлышко на себя. Не понятно, что больше испугало Катю: боль или хлынувшая кровь. Девушка зажала Катину ладонь тряпкой.
-Ничего. Считай крещение прошла.
- Почему не предупредили, что там разбитые бутылки?!
- Пока сама не почувствуешь, бояться не научишься. Теперь бережно ручки будешь совать. Да? – она улыбалась. Боль стала постепенно проходить. Но как, же она теперь будет работать? Как опускать руку в горячую воду с хлоркой? На транспортере закончились бутылки. Закупорщицы подняли крик:
-Чего стали? А ну шевелитесь!
-Держи сама, – сказала ей напарница. Я сейчас заполню ленту бутылками. Там есть мытые. Катя смотрела, как она ловко бросала бутылки на ленту. Скоро ставить было некуда, и она вернулась к Кате.
-Давай, тряпку убери, но пальцами не шевели, а то опять кровь пойдет. Катя медленно убрала тряпку. Напарница открыла флакон и что-то начала лить на ладошку. Катя вскрикнула от боли.
-Терпи, дурочка. Думаешь, тебя освободят от работы? Как же. Это клей, БФ. Мы все им пользуемся.
Наконец Катя вздохнула. Жгло еще очень сильно, но терпеть было можно. Опять кончились бутылки на ленте. Подошла бригадир.
-Ну чего вы сегодня дергаете всех?
-Вон Катька «букет поймала»
-Покажи, – бригадир потянула Катину руку на себя.
-Да ничего, я смогу работать.
-Ну, это не обсуждается! Конечно, будешь. Шить не надо руку?
-Нет. Только «мякушку» порезала,- сказала напарница
-Поменяйся с ней на часок.
И Катя встала к барабану с теплой водой и без хлорки. Клей подсох уже. Но когда Катя сунула руку в воду, чуть не закричала опять. Вода показалась очень горячей.
-Ну, давай подруга нагонять! И они заработали как можно быстрее.
К обеду Катя поняла, зачем нужен второй комплект рабочей одежды. От пара, на потолке скапливалось большое количество воды. Через час она начала капать с потолка прямо на работающих. Под потолком была вся система подачи воды на закупорочные станки. На них тоже скапливалась вода. К обеду это было похоже уже на дождь. Катя стояла прямо напротив окна, куда забрасывали ящики с улицы. В окошко врывался мощный поток холодного воздуха. Он облаком окутывал Катю и ее напарницу Лиду. Мокрая одежда моментально становилась холодной. К обеду она замерзла так, что зуб на зуб не попадал. Поэтому в обед кинулась не к еде, а к сухой одежде. Какое это блаженство – сухая, теплая одежда! Как мы совсем не ценим то, что очень важно. Вот теперь она знала, что сухая одежда это маленькое, ни кем не замечаемое чудо. Хуже было с ногами. Воду она вылила с сапог, но даже сухие носки не спасут, если опять надеть эти сапоги. Она завернула ноги в свое пальто и подтянула колени к груди. Господи, хорошо- то как! Руку саднило. Но реагировать сразу на все не хватало сил. Когда согрелась, поняла, что рука болит очень сильно. Она прижала ее к себе и как бы покачивала, стараясь, успокоит.
-Что, сильно болит? – спросила напарница.
-Да. Я, наверное, завтра не смогу работать.
-Ты хоть сегодня доработай! Завтра…- она опять принесла флакон с клеем.
-Давай руку.
-Нет. Пусть так.
- Что нет? Я и так больше положенного на твоем месте стою. Сейчас ты пойдешь к своему баку.
Катя посмотрела на свою руку. Клей побелел и почти отвалился. Немного сочилась кровь. Но сжать ладонь так, что бы получился кулак, не выходило. Так опухла.
-Ладно. Давай, – и она подставила руку, зажмурилась и крепко стиснула зубы. Напарница осторожно убрала остатки клея и замазала новым. Боль опять резанула до самого сердца. Только теперь Катя была готова.
- У тебя дома есть резиновые сапоги?
-Есть.
- Тогда завтра бери с собой.
-Зачем?
- Ты что, думаешь, сможешь долго простоять в холодной воде? Надо свои сапоги. Они плотно облегают щиколотку, вода почти не попадает в сапог. Да стельки запасные возьми. В обед заменишь и теплее будет.
-А зачем заставляют фартук надевать? Все равно он не спасает от воды.
-Зато от порезов спасает.
Катя не поняла. От каких порезов? Её вот не спас. Но расспрашивать не стала. Обед закончился. Смену она доработала. Пришла третья смена. В раздевалке было шумно. Женщины делились новостями и сильно матерились. Кати было стыдно слушать маты. Как-то так получилось, что ей не приходилось слушать такие разговоры женщин. Даже там, в зефирном цехе так не матерились. На улице Катя поняла, что уже глубокая ночь. Вначале шли большой компанией, на перекрестке почти все пошли в разные стороны. Некоторых встречали мужчины. « Наверное, мужья» – подумала Катя. Еще несколько метров шли с какой-то женщиной.
-Тебе куда идти.
-На Шевченко.
-Да ну! Не завидую. Доберешься?
-А куда я денусь. До свидания. И они разошлись. Катя не шла, а летела, не касаясь земли. «Только бы не собаки!»
По выходным приходил Вася. Он очень изменился со времени их знакомства. Стал еще выше, не был таким рыхлым. Из него формировался очень красивый мужчина. Был он все такой же неразговорчивый. Теперь он учился в ПТУ. Звезд с неба не хватал, но школу закончил на твердые тройки. Так и продолжал. Он попытался несколько раз приходить среди недели, но ничего не вышло. Катя была все время занята. Встречать себя после уроков или смены запретила. А то сама потом будет волноваться, как он до дома доберется. Телефона не было. Вот и думай-гадай. Сказала, что одна не ходит. Попутчики всегда есть.
После второй смены была третья. Работать по ночам ей еще не приходилось. Первый порез на руке почти зажил. Мама дала ей глицерин с каким-то жиром. После него кожа на руке становилась мягкой, не стянутой. И утром не надо было подставлять ее под воду, чтобы разжать кулачёк. Но порезы были теперь почти каждый день. Катя научилась очень осторожно опускать руки в воду и старалась, чтобы бутылки были над водой. Тогда видно, в каком они состоянии. Но мелкие осколки все равно попадались. Она принесла свои резиновые сапожки на работу и действительно, стало лучше. Во-первых, они были по ноге и не мешали быстро и легко передвигаться, а во-вторых, вода почти не попадала. Но Катя не могла дождаться обеда, чтобы их сбросить. Не попадала не только вода, но и воздух. И спустя три-четыре часа, начинало ломить кости. Иногда было так больно, что приходилось снимать эти сапожки и надевать огромные цеховые. В них не так болели ноги. Нужно сказать, что все годы, вплоть до сегодняшнего дня Катя не могла больше носить резиновую обувь. Домой она приходила утром и просто падала. Засыпала раньше, чем касалась подушки. Ей приходилось вставать часов через пять. Обязанности по дому никто не отменял. Нужно убрать, сготовить обед. Вечером мама с отцом придут с работы. У них своя работа по дому. Да и брату приходилось помогать с уроками. У него был живой ум и веселый, легкий характер. Но свою сообразительность расходовал на шалости больше, чем на учебу. Особо она с братом не дружила, своих секретов ему не доверяла, да и его не выведывала. Он все больше на улице пропадал. Маму очень легко можно обмануть. Образование у нее начальное. И когда проверяла у него уроки, он говорил очень уверенно, но нес такую чушь! Раз говорит уверенно, значит знает. И мама была спокойна. Катя несколько раз была свидетелем такой сцены, но брата не выдала. Зато проверять домашнее задание взяла на себя. Брату это удовольствия не добавило. Гуляние на улице у него сократилось.
Недели через две она поняла, зачем нужны фартуки. Бригадиром у нее была тетя Рая. Её все так звали, даже те, кто был старше неё. Через неделю она подошла и сказала напарнице:
- Будите меняться каждый день баками.
Напарнице это не понравилось. Работать на втором баке было легче. По крайней мере, не надо таскать тяжелые ящики с бутылками. С бригадиром не поспоришь. Подулась примерно полсмены и опять начала улыбаться. У нее был хороший характер. Катя видела, как надо ставить бутылки на ленту, следить за дозатором разлива сиропа в бутылки и за давлением газа, который поступал вместе с водой. Самое страшное было проследить давление газа. Если его будет много поступать в систему, может разорвать бутылку. Конечно, уголовное дело на тебя не заведут, но может очень серьезно пострадать закупорщица. Это больше всего пугало Катю. Пока на этом месте работала напарница, не случилось ни одного ЧП. Катя старалась быть внимательной, бутылки просматривала на свет. Уже к обеду заболели глаза и пальцы. Нужно было брать за горлышко по две бутылки в руку, зажимать их между пальцами и смотреть сквозь них на очень яркую лампу. Потом поворачиваться и ставить их на транспортерную ленту. Лента закручивалась почти в круг. Сверху стоял дозатор. Когда весь круг на ленте заполнялся пустыми бутылками, дозатор опускался вниз и буквально одевался на каждое горлышко. Сироп заливался в бутылки, и бутылки уплывали на широкую ленту, которая проходила между закупорочными станками. Лента все время двигалась рывками: пока заливается сироп – стоит, потом проедет. Катя повернулась к ленте в тот момент, когда дозатор опускался на бутылки. Что произошло, Катя не поняла, но дозатор не наделся на горлышки бутылок, а как-то сместился в сторону. Несколько бутылок упали, а вот несколько остались стоять. Дозатор давил на них все сильнее, пытаясь опуститься до конца. И тут разорвалась первая бутылка. Осколки полетели в разный стороны, с большой силой врезаясь в то, что было рядом. Рядом была Катя и ее напарница. За этой бутылкой разорвалась вторая, третья и еще штук пять. Это произошло очень быстро и неожиданно для Кати. Он не успела даже закрыть лицо руками. Инстинктивно закрылись глаза. Потом она не раз благодарила Бога, что у нее была такая сообразительная, добрая и расторопная напарница. Она только потянулась руками к лицу, как Лида схватила ее за руки и закричала
-Не открывай глаза! Не открывай! Тетя Рая, быстрее! Нет, не сжимай веки! Просто замри!
Катя замерла и не понимала, что от нее хотят и что случилось. По шее потекла теплая струйка, стало больно на лбу и щеке.
-Ну-ка, девонька, не дергайся. Я сейчас руки тебе положу на лицо, а ты постарайся не моргнуть или дернуться, -услышала она голос тети Раи. И Катя почувствовала ее руки на своих щеках.
-Молодец. Сейчас я возьмусь за твои реснички. Не пугайся и не дергайся. Она осторожно притронулась к векам Кати и потянула за реснички. Катя на мгновение увидела свет и вдруг кто- то плеснул ей в лицо воду. Прямо в глаза. Напарница держала ее за плечи и только потому Катя не отскочила назад. И тут же плеснули еще раз.
-Сейчас реснички отпущу. Глаза закрой и скажи, не жжет? Не больно? – Катя прислушалось к себе.
-Нет. Только на лице жжет.
-Тогда открывай глаза, - Катя открыла. Почти вся бригада стояла рядом и смотрела на нее.
-Давайте, бабы, в раздевалку. Ремонтники пока поработают. – Все пошли в раздевалку. Когда с Катей поравнялась Лена, то зло бросила.
-Косорукая, сиди теперь из-за тебя! – Получается это Катя виновата? Но она все делала правильно!
- Не обращай внимания, это не ты. Ленту опять заело. Бывает.
Потом Катя узнала, что у Лены четверо детей. Родила два раза по двойне. Муж нашел себе другую. Все время дети занимали и просмотрела, когда муж стал другим. Лена была действительно очень красивой. Среднего роста, очень тоненькая даже после рождения детей, с копной каштановых волнистых волос на голове, белой кожей и большими зелеными глазами. И образование у нее было – что-то с сыро-молочными продуктами связано. Но работала здесь только потому, что детей некуда было девать. А здесь дали сад-пятидневку, и если она уйдет, детей надо будет с садика забрать. Вот и работала. Ненавидела эту работу, а заодно и всех кто работал здесь.
-Тебе повезло, - говорила ее напарница, и стирала платочком кровь со щеки и шеи Кати. - Стекло могло в глаз попасть. А ты бы потерла и осталась без глаза. Следующий раз сразу спиной поворачивайся и на пол садись. Видишь, я ничего. Вот только в плечо маленько попало. А ты стоишь как дурочка. Посмотри на фартук свой. Катя опустила глаза и провела рукой. В нескольких местах фартук был разрезан как ножом.
- А не будь фартука, так тебя бы порезало. Бывает, что и на дозаторах разлетаются бутыли, тоже спасает. – Помолчала и сказала – Иногда.
Катя уже месяц работала здесь. В бригаде ее приняли, она не капризничала, работала наравне со всеми. Только третья смена очень не нравилась. Из дома приходилось выходить, когда было 23 часа. Спать уже хотелось. И бежать ночью было очень страшно. Она всегда так заскакивала на проходную, что казалось за ней черт гонится. И только по территории шла уже спокойно и могла отдышаться. А в обед, когда согревалась в сухой и теплой одежде засыпала прямо на лавочке. Женщины пили очень крепкий чай и говорили, что он помогает не засыпать. Катя не могла его пить. Горько очень.
Когда ставишь бутылки на ленту, то видно как работают женщины. Слева от ленты стояла тетя Рая, а чуть дальше и справа – Лена. С ленты бралась бутылка, ставилась на подставочку и при помощи педали, которая была под ногой, бутылка приподнималась, упиралась вверху в дозатор воды. Нужно было вовремя убрать ногу с педали, иначе вода перельется. Потом, на приваренную справа полоску металла клали металлическую пробку и специальной палочкой проталкивали к тому месту, где было углубление для дозатора. Опять быстро нажимали педаль и пробка плотно обхватывала горлышко. Катя видела, что работают они по-разному. Тетя Рая не суетилась, движения были отверенные, ритмичные. И палочку из руки не выпускала. Лена часто подталкивала пробку несколько раз, она не всегда сразу попадала на нужное место. Иногда поправляла пальцем.
А спустя несколько дней Лена отрубила себе палец. Вернее одну фалангу на пальце. Опять подсунула крышку пальцем и сама же нажала педаль. Катя никогда раньше не слышала, чтобы так кричал человек. Лена кричала, вертелась на месте. Здоровой рукой держала пораненную и размахивала ею. Катя просто остолбенела, никогда не видела столько крови! Женщины пытались схватить ее, кто-то сорвал с себя кофточку и пытался завернуть ей руку. Напарница побежала к мастеру в кабинет вызывать скорую. А потом как-то Лена резко остановилась и начала падать назад. Её успели подхватить и уже без сознания понесли в бытовку. Скорая приехала быстро. Похвалили, что хорошо наложили жгут и Лену увезли. Все были заняты Леной и не обратили внимания, как Катя выскочила на улицу в мокрой одежде и, уткнувшись в стену, плакала. Она сама не знала из-за чего. Может, испугалась, может было жалко Лену, а может от усталости и еще что это она могла отрубить себе палец. И еще Катя думала, где эта фаланга пальца? Кто ее уберет и как можно жить, если знаешь, что кусочек тебя мертвый. Это так страшно!
Катя так и не узнала, что стало потом с Леной. Она никогда больше с ней не встречалась. Но в этот цех тоже больше не вышла. Ночью уже ей вызывали скорую. Она металась в таком жару, что мама испугалась за нее не на шутку. Катю увезли в больницу. Она проспала почти двое суток. Наверное, ей кололи снотворное.
-Ну, красавица, рассказывай, где так можно простыть? – спросила врач.
- А что у меня болит? – спросила Катя и тут же зашлась кашлем. И сразу почувствовала, что болит у нее все. И сил нет совсем. Врач ждала. Кати дали что-то попить. Постепенно кашель остановился.
-Давай так, говори тихо, не спеша, после каждого слова закрывай рот и вдыхай носом. Не глубоко. Катя последовала ее совету и не спеша рассказала об условиях работы в цехе, о Лене, о том, что она на морозе простояла долго. Но не нарочно, а так получилось.
-Понятно, Катенька. А теперь спи.
-А мама приходила?
-Приходила. И не только мама. Только я не пускаю к тебе никого. Тебе нельзя говорить. Спи. На другой день в палату зашла мама. Катя заулыбалась. А мама положила на тумбочку яблоки и немного конфет. Катю не обняла и не поцеловала и даже не заулыбалась.
-Как ты?
- Хорошо, – и опять зашлась в кашле.
- Ты не говори ничего. Врач говорит у тебя воспаление легких. Я думаю тебе надо уходить от туда.
Катя заулыбалась. Она бы ушла с удовольствием. Делать сладости больше не казалось ей интересным. Мама почти сразу ушла, а Катя опять задремала. Утром пришла сестричка.
-Катя, тебя в другую палату переводят. Только сейчас она поняла, что в палате одна. Была еще одна кровать, но пустая.
-Ты у нас уже ходячая считаешься. И так тебя здесь три дня продержали. Редко кому одному выпадает столько лежать. Меня Ира звать. Если что надо, подходи. – Было видно, что Ира любит болтать.
-Как вчера твоей маме попало! Я еще не слышала, чтобы доктор на кого–нибудь так кричала.
- На маму?! А чего она ей сделала?
- Да не ей, а тебе.
-Мне?!
-Ну да! Говорит, вы своего ребенка решили убить? Она же маленькая еще, растет, развивается. Ей тяжести носить нельзя, простывать нельзя. Говорит, какую жизнь вы ей готовите? Еще не известно будет ли она теперь иметь детей.
- Как это? Причем здесь дети. – Каждый раз Ире приходилось ждать, когда Катя перестанет кашлять.
-Так у тебя же не только воспаление легких! Вон у меня назначение твое написано. Одних уколов в день семь, да таблеток горсть.
Катю выписали из больницы под Новый год. А в январе ей исполнилось 16 лет. Паспорт она получила, но увольняться не стала. Даже представить не могла, что будет сидеть на шее у родителей. Другую работу выбрать нельзя. Второго направления ей не дадут. Да из вечерней школы попросят. Она потерпит. Может к лету что изменится.
По выходным она гуляла с Васей. Он больше молчал, а она говорила. Что читала, что думала, что случалось на работе и в школе. Он слушал, улыбался и, она чувствовала, что ему интересно с ней. О себе говорил мало и почти каждый рассказ его заканчивался словами «ты бы, наверное, по другому сделала, да?».
- Но почему, раз ты так сделал, значит так и нужно.
И только потом поняла, что ему хочется услышать ее совет. Там, в школе, принимала решения она, а все с ней соглашались. Вася тоже привык к этому. И сейчас ему постоянно казалось, что он поступает неправильно. И Катя стала обсуждать с ним его проблемы, часто его хвалила, говорила, что она бы не додумалась так поступить. Ей очень хотелось, чтобы Вася больше не был как бы младшим братом, был равным другом. Как-то она спросила его, как поступить с братом. Он часто обманывал ее, а она не всегда могла разгадать его хитрости.
-Ты же сам недавно был таким же. Подскажи, а то в школе начнутся скоро настоящие проблемы.
Вася так растерялся, что даже сквозь его смуглую кожу стал виден румянец. Но кое-что он подсказал Кати. С тех пор они говорили почти обо всем.
Только об одном умалчивала Катя. Как поступить она не знала, а поговорить об этом с Васей и в голову не приходило. Её проблемой с некоторых пор стал Слава.
Вначале он провожал ее до дома не так часто. Если была возможность не ходить в школу, ею пользовались почти все. И Слава тоже. Катя же ходила регулярно. Но когда Слава приходил, а после уроков провожал ее, она не считала это чем-то плохим. Пока шли до дома, Катя становилась сама собой. Много рассказывала, иногда спорили о прочитанном и всегда заразительно смеялась. А он рассказывал, как служил, где работает. Она не видела в нем мужчину для себя. Это был друг, муж ее одноклассницы. Постепенно Слава стал ходить на занятия только в те дни, когда приходила Катя. И однажды услышала:
- Давай сходим в воскресенье в кино.
- Давай! Мы как раз с Васей собирались. А с вами будет еще интереснее. Вася Олю то знает. Мы же все с одного класса!
- Нет, Катенька. Я говорю о нас. Только ты и я.
Катя растерялась.
- А Оля и Вася?
- Не надо Оли и Васи. Только мы.- И он попытался обнять ее за талию и притянуть к себе.
Катя не успела даже подумать. Просто сработал инстинкт защиты. Она так уже делала раньше, когда нападавший был сильнее нее. Размахнулась на сколько позволяла ситуация и ударила прямыми сжатыми пальцами чуть ниже выпирающего на горле кадыка. Слава тут же отпустил ее, несколько секунд не мог дыхнуть и закашлялся. Катя не стала ждать, извиняться или высказывать ему за его поведение. Забежала во двор, быстро закрыла калитку и побежала в дом. В ту ночь долго не могла уснуть. Как же так? Мысли путались в голове. Она совсем этого не хотела! Как же он может так поступать, когда дома есть жена? Это что же получается, никому нельзя верить? Она думала, что он не такой как эти мужчины из школы. А он подумал, что она такая доступная? Но с Васей она тоже смеется и ведет себя так же как со Славой. Почему же он не лезет к ней с обниманиями? Чего-то она, наверное, не понимает. Или это только взрослые не понимают дружеских отношений. Вася тоже не взрослый и так себя не ведет.
Господи, с кем бы поговорить! И что ей теперь делать? Школу бросать? Рассказать Оле? Она уже ребенка ждет. А вдруг он не только к Кати лезет? А потом возьмет и уйдет от Оли. Как же она будет с ребенком? И как Слава мог подумать, что Катя пойдет с ним в кино?! Она так много рассказывала ему о себе, о своих мыслях, понятиях, а он ее совсем не понял! Но Катя так и не придумала с кем же поговорить. А для себя сделала выводы: нельзя быть открытой. Нельзя доверять никому свои мысли и чувства. Старшие, наверное, живут по другим законам. Катя не знала этих законов. Спросить было не у кого. Она только поняла, что больше никогда не будет открыта. И маску, придуманную для школы, надо носить всегда. Только Вася пока не вызывал желания отгородиться от него. Ничего лучше она придумать не могла. Только бы теперь закончились отношения со Славой. Любые и навсегда.
На следующие занятия Катя шла как на казнь. Ноги не хотели идти, в голове не было ни одной мысли, что делать, если он подойдет или заговорит. В класс зашла, не поднимая глаз. Села за свою парту. Никто не подходил, не заговорил с ней. Пришла ее соседка по парте. Наконец Катя набралась смелости и посмотрела назад. На месте Славы никто не сидел. Она вздохнула с облегчением. Как всегда занятия закончились в 22-30. Катя вышла на улицу. Впервые, наверное, ее радовало, что она пойдет одна. Когда прошла несколько метров, ее окликнули. Она сразу узнала его голос, но сделала вид, что не услышала и вначале пошла быстрее, а потом побежала. Ее никто не преследовал. Потом она попала в больницу, потом был Новый год и каникулы. Слава ее не преследовал, не встречался и Катя успокоилась.
Как то вечером в субботу, Катя и Вася сидели у них дома. Работал телевизор, мама что-то делала на кухни, а отец и брат ушли в баню. Мимо окон кто-то прошел, а через минуту мама сказала:
-Катя, это, похоже, к тебе гости.
Она очень любила гостей. Поэтому соскочила и кинулась к двери, включить свет на веранде. Когда вспыхнул свет, Катя обомлела. В дом заходили Оля и Слава.
- Привет, подруга! Не ждала? – Катя молчала.
- Гуляли вот. Прицепился, давай зайдем, да давай. Вот и зашли. – Слава не смотрел на Катю. Он веником обметал снег с валенок Оли. Её беременность была уже заметна.
- Проходите. - Катя, наконец, обрела дар речи. Но прозвучало это очень напряженно. Она не знала, что делать и как себя вести. Вошли в дом. Слава помог раздеться Оли и все пошли в комнату.
- О! Привет Сапогов. А ты чего здесь?
-А ты чего здесь? – Не остался в долгу Вася.
- Ну, понятно.
Весь вечер говорила больше всех Оля. Она была веселая, смешливая и радовалась, что есть с кем вспомнить школу, их «боевое» прошлое. Вася тоже поддерживал разговор. А Катя старалась, но не могла изобразить веселье. Она сидела как на раскаленных углях. Видела, что Слава не спускает с нее глаз. Такого трудного вечера у Кати никогда не было.
- Ну ладно, нам пора домой. А то упаду в темноте придется муженьку меня на руках нести. Понесешь меня на руках? – Дурачилась Оля.
-Понесу, – ответил Слава совсем не в тон жены.
Лежа в постели, Катя не могла успокоиться. Да что же это такое! Домой пришел. Мало школы что ли? От него и дома не спрячешься! Ну что же мне делать? С кем поговорить?
Ответ на этот вопрос она не нашла. Так и уснула.
Школа больше не радовала Катю. Всю вторую половину учебного года, она старалась не встречаться даже взглядом со Славой. Стала пропускать уроки. Уговаривала техничку выпустить ее через черный ход, ходила по самой длинной, окружной дороге и не представляла, что будет на будущий год. Похоже, школу ей не закончить. В конце апреля Оля родила мальчика. Слава подошел к ней в классе.
- Не хочешь поздравить подругу?
-Передай мои поздравления.
-Лучше зайди. Она приглашала. – «Он не называет ее по имени», - отметила Катя
- Подумаю.
-Может завтра? Я зайду за тобой.
- Нет. Подарок куплю и придем с Васей.
- Опять Вася! Без него никак?
- Нет.
Катя не пошла поздравить Олю. Пусть лучше обидится.
Весна была дружная, напористая. Катя любила больше зиму, чем лето. Но весна была вне конкуренции! Только ни когда слякоть и талый снег, а чуть попозже. Когда появляются первые тропинки. Можно уже пройти не испачкав обувь. Кате казалось, что каждый человек кораблик. Вот он плывет среди океана грязи и воды. А сам чистенький и знает свою дорогу. Вот сейчас дойдет до следующего перекрестка тропинок и выберет себе новый путь.
Когда в очередной выходной Катя встретилась с Васей, он был какой-то особо молчаливый. Катя никак не могла его расшевелить.
- Да что случилось? Ты сегодня на себя не похож. Заболел что ли?
- Наоборот. Признали абсолютно здоровым.
-Кто признал?
-Повестка в армию была. Вчера комиссию приходил.
У Кати стали круглые глаза.
- Как повестка? Почему так рано? В армию идут с 18 лет.
- А мне и есть 18.
- Подожди. Давай сначала. Я ничего не понимаю.
- Ну чего не понимаешь? Мне исполнилось 18 две недели назад. Пришла повестка, прошел комиссию. Теперь надо ждать вызова в военкомат. Скажут, в какой день отправка.
Катя стояла и с каждым словом Васи ей становилось все стыднее. Как она могла забыть про его день рождения!
- Почему ты мне не напомнил про день рождения?
- А чего напоминать. Ты же не разрешаешь приходить среди недели. А это была среда.
- Вася, но почему восемнадцать? Мне же 16 всего!
- Я же дважды на второй год оставался.
Точно. Катя это знала и все забыла из-за своих проблем. Она так увлеклась беганьем от Славы, что забыла про Васю, про его день рождения.
- Прости меня, пожалуйста.
- Да чего ты, все нормально.
- Но тебе еще надо училище закончить!
- Сказали, год доучиться дадут.
Да. С училища забирали ребят в армию, и доучиться не давали. Катя это знала. Но чтобы забрали ее лучшего друга! Она так привыкла что Вася рядом. Нет вопросов с кем сходить в кино, погулять по городу, рассказать о своих мыслях и прочитанных книгах, вспомнить друзей, обсудить фильм…. Не только у него, но и у нее тоже начиналась другая жизнь.
- Кать, я спросить хотел….
- Спроси.
Но он замолчал, опустил глаза и что-то чертил на дорожке своим ботинком.
-Ну, чего ты?
- Кать, а ты ждать меня будешь?
- Еще спрашивает! А кого же мне ждать? Ты у меня один такой друг.
-Не так ждать. Вон других девушки ждут…
Катя поняла, что он имел ввиду. Она удивленно смотрела на него, наклонив голову на бок. А он, правда, вырос, изменился. Она ему, даже приподнявшись на носочки, до плеча недостает. И не толстый уже, а очень даже стройный. И как она раньше не видела его таким? Но, тем не менее, он все равно был Сапогов Вася, ее очень надежный друг и не больше.
- Вася, я уже начинаю скучать без тебя. Давай не будем загадывать. Я буду тебе писать. Если тебе важно иметь девушку, и никого кроме меня нет, можешь всем говорить, что я твоя девушка. Только сам в это не поверь, - Катя улыбалась.- Вот отслужишь, тогда разберемся.
Вася кивнул головой, но глаза так и не оторвал от земли. Они продолжали встречаться до самого отъезда Васи. Катя была на вокзале. Там плакали многие девушки, а она не могла. Вася несколько раз делал движения, как будто хотел обнять ее, но так и не посмел. В последнюю минуту Катя сама обняла его.
- Пиши. Я буду отвечать. – И поезд застучал колесами. Этот стук колес опять отделил одну часть жизни от другой. (продолжение следует)