МАЛЕНЬКИЙ МУК

/ ненаписанный рассказ Фазиля Искандера /


Маленький Мук рос исключительно талантливым ребёнком, можно сказать, сверхталантливым, если бы только приставка «сверх» не свидетельствовала о некотором переборе, как бывает на свадьбе или на празднике святого Уастырджи, когда выпьешь меньше, чем можешь, но больше положенного.


Дядя Менандр утверждал, что маленький Мук сын неизвестного гения всех времён и народов, но настоящую фамилию не называл, возможно, из корысти, или из-за неуверенности в том, что так уверенно утверждал. Поэтому соплеменники дяди Менандра только посмеивались, глядя, как он, размахивает языком и руками, а то и просто отфыркивались: уймись, дескать: пиф... пуф... паф.


Как у всякого большого мудреца, у маленького Мука были свои элитарные привычки. Любил он, например, командовать бабушкой Нателлой и дедушкой Пирцхалавой. Возомнил же он себя не только потому, что был сыном великого человека, но и по причине более прозаической: его прадед, по бабушке Нателле, служил шофером у самого Апполона Бульведерского, а уж кем был этот самый Апполон в местах компактного проживание муковых предков и, даст Бог, потомков, не приходилось объяснять даже новорожденным.


Когда дядя Менандр вернулся после недолгой отсидки, Мука дома не было. Он занимался отстрелом косуль в бывшем поместье Апполона, а ныне фазенде некоего Ираклия, которого никто из местных жителей не знал до того, как он объявился. И Мук сразу сделался правой рукой большого человека. И дядя Менандр с похвалой отозвался об этом факте. Но отстреливал косуль не сам Мук, а неизвестные люди, которых Мук пускал в фазенду, пользуясь долговременным отсутствием своего покровителя. В этом не предвиделось большой опасности, поскольку косуль было не считано, а пересчитывать их Ираклий всё равно поручал Муку.


Потом Мук ловил рыбу вместе с Хосе Чантурия, дочь которого Манон была писаная красавица и глядела на Мука не то с надеждой, не то с презрением, но Муку хотелось думать не о плохом, а только о хорошем, и потому он безропотно поставлял Чантурия динамит, которым тот глушил рыбу, тоже принадлежавшую хозяину Мука. Увидев печаль в глазах мальчика, Чантурия смущённо сказал:


– Что поделаешь, дорогой. Счастье рыбки никогда не бывает экологически чистым.


Но Мук думал не об экологии, а о Манон. Презрительное выражение придавало её лицу невообразимую прелесть.


Именно в её честь Маленький Мук посадил ореховое дерево, в одну ночь вымахавшее до небес, окончательно убедив односельчан в том, что прежде они только подозревали: Господь вложил в душу мальчишки свою волю, и они стали поклоняться негоднику как идолу.


Мук ног под собой не чуял от гордости, а следователь Жордания и участковый милиционер Гургенидзе, ездивший на каурой кобыле, похожей на скелет Росинанта, ждали случая отыграться на Муке в лучших традициях антирелигиозной пропаганды.


– Честное слово, – прижал Мук руки к груди, – я не виноват.


– А кто виноват? – задал свой стандартный провокационный вопрос следователь Жордания. – Объясни популярно.


В словаре Жордания словечко «популярно» намекало подозреваемому, что его время пришло и пора, не ожидая внешнего воздействия, «колоться».


– Бог, – сказал Маленький Мук и ткнул пальцем в небо. – Бог сказал, мальчик, я слишком стар, чтобы бегать, как молодой, по людским прихотям. Замени меня.


– А ты что?


– А что я? Как Богу угодно.


Присутствующий при этом Гургенидзе, поскрёб затылок, спрятал на всякий случай, голову поглубже в фуражку с околышем, и уже оттуда произнёс:


– Слушай, Маленький Мук, я обязан тебя наказать.


– А что скажет Бог?


– Бог мне не начальник, – Гургенидзе метнул подобострастный взгляд в сторону Жордания. – А начальник, которого я уважаю, говорит. что Бога нет. И я ему верю, потому что такие, как он, слов на ветер не бросают.


– Но ведь ореховое дерево существует?


– Пока, – согласился Гургенидзе. – Пока существует.


– А куда оно денется?


– Это наша с начальником / снова быстрый взгляд на Жордания / маленькая тайна, наш Маленький Мук.


– Вспомни, ты сам казал, на мне вину нет. – Маленький Мук обратил умоляющий взор на Жордания, и неожиданно добавил: – Хочешь, перекрещусь?


– Зачем делать лишние движения, – сказал Жордания ласково, – раз я не сказал, что виноват? И никто не скажет такого до суда. Но до суда надо дожить.


– Дожить? – удивился Маленький Мук.


– Твоя беда, – не отвечая прямо на вопрос, продолжал Жордания, – в том, что не умеешь выбирать предков и родственников. Подумаешь, сын гения! Даже обидно, поскольку мой папа не хуже. – И, подумав мгновение, добавил: – А, может, и лучше. А дядя Менандр, бабушка Нателла и дедушка Пирцхалава могут испортить биографию даже ангелу. А ты ведь не ангел?


– Не знаю, – честно признался Маленький Мук.


– Посидишь, узнаешь, – быстро добавил Гургенидзе и чему-то рассмеялся.


– А когда выйду?


– Наше дело сажать, – пояснил Жордания. – Выпускать будут другие.


Как в воду глядел.

Борис Иоселевич