Алексей Небесов

НОЯБРЬ, 2004 ГОД

ЛЕСТНИЦА С НЕБА.


«Нонсенс, как высокая поэзия, с которой он весьма тесно связан, как философские построения, как всякое создание фантазии, отстаивает духовную свободу человека, перед лицом всех угнетающих обстоятельств».
Олдос Гексли


Глава первая: да будет знание у читающего!

*-*-*

«У АВ зрачки отражаются в моём зеркале. За окном висит бутылка виски у виска. А всем совсем всё равно. Ей выносить мусор, и меня вместе с ним, без риска к киоску. Залило лимонадом печенье, лишнее течение...»

*-*-*

Ты просыпаешься и понимаешь, что это был всего лишь сон. Но ты смотришь в окно и не видишь его. Не видишь, ненавидишь, солнца не чувствуешь.
И вообще ты где-то далеко; ты не понимаешь где ты. Нет людей, есть только мусор, который вынесли вместе с тобой. Домой из дома, кувырком. Тра-та-та!
Ататарт ! Туда - откуда никогда...
В поднебесье, в полнолуние, в спящее солнцестояние. Искусственным вкусом воска, фигуркой талого снега, мечтанием блудной веры (Веры). В прошлое, настоящее, будущее...
За будущее, забуду (за Будду), забыл, завис. Сойти с ума – не выход. Ведь ты уже сошёл с рельс. Сойдёшь с ума – станешь как все!
Покончить с жизнью – не конец, не чудо. Ведь ты бессмертен, без смерти...
Писать прозой стихи, называемые бредом, за обедом... Это ли твоя стихия? Безумства... да нет, не секрет. Это слишком громко сказано. Это просто глупости в словах на бумажном отрывке. И не пытайся внушить кому-то тайный смысл этих самых строк, ты строг!

Не ломают пусть свои головы люди, которых нет. Пытаясь в самом деле понять, что ты имел в виду. Что имел, то и ввел. Вены разбухли, сосуды полопались, залил соседей снизу. Мышка помирилась с кошкой. Мишка лёг спать (а был ли мальчик...).
Они ничего не видят, нет голов – и нет глаз. Их глаза - алмазы. Они твёрдые и холодные, как грубость соседей снизу; иссяк.

Любовь – камень воспалений, с пола, с полки. Там книги, сырые, печатные издания. Из здания типографии.
Я видел её там, копался в ней, купался, мылся, рылся, рыл ямы...
Я не рою могил, я ложусь рядом в ряд. Остывая льдом, сохраняя тепло души. Не туши свет, он уже потух, он давно затих, стих (не проза). Растаял весь, в разбавленном тонике с водкой. В сводке последних известий, без вести. Извести мрак; иссяк...

Мечтаниям предел, определённый предел, неопределённый беспредел. Не удел, не доделал дел. Не успел. Глаза закрыл и поплыл по снам, по волнам. Цунами с нами, в солёной реальности океана, рано...
Проснись и пой, протри стёкла-алмазы, сразу. Стучат. Это ветер - не кому стучать из пропасти. Пропасть и ... быть вместе со всеми: в семье, дома. Глухая истома, немая кома, не моя...
Стой! С той стороны свет, ослеп. В глазах пожар, кошмар. Летит комар. Убит.
Иди на звук! Стук; сотни рук, слуг остались там, где бездна. Без дна, одна на дне, в огне, в агонии, при смерти. При смерти.
А ты – без смерти. Ты – тут; жмут, жмутся мысли, скисли. Одна к другой, слились-повисли, смело смешались. Смесь; не смейся, не смей! Не с ней тебе к небу, а с чистой водой. Сними глаза твои. Налей в них воду и пей. Ничего не бойся – страх отравляет. Ты же не хочешь пить отраву? Хоть ты и без смерти.
Откройся самому себе – ты один. Успокойся. Сотни льдин – это твоя вода. Она чиста, как мысль: достаточно подумать, что это «так» - и это «так».
Это твоя вода, бери, вода со льдом. Пьём вдвоём... идём, гром-погром.
Тут тоже бывает дождь, то-то же! Ложе. Век твой не прожит, и не будет прожит никогда. Иногда, ты будешь мечтать о том, чтобы умереть. Но мало хотеть! Нужно быть смертным – как все. Сойти с ума – умереть... что за бред! След ...
Один, или со мной, но живой – без смерти. В своём уме, а не в чьём-то, постигать вечность.
Зачем сходить с ума, видеть бесчеловечность, хоть и среди людей. Ты вечен. Ты – человек. Ты не просто человек, ты – человек.
Загляни к себе в душу, ты увидишь свет, рассвет. Алым плодом повис он над твоей головой. Бери его скорей! Этот плод – твоя мечта, да. Кушай, и будет новый свет. Расцвет сил, вкусил? Вкусно? Повесь яблоко на место! Теперь, ты – раб мой. Как и все – кто там, по ту сторону неба. А ну в сторону! Второй лишний, третьего не дано. Свободен, без свободы...

- Следующий!

*-*-*

«Какой ужасный сон! Я проснулась и почувствовала холод. Дрожь прониклась моим телом, маленькими крупинками объяла меня.
Страшно. Страх зажимает в тиски, нельзя дать ему овладеть моим сердцем. Темно. Темнота вкрадывается в душу. Очерняет разум. Заполняет память пустыми, но страшными словами. Нужно включить свет.
Холодно. Лёд в моём сердце не может таять. Как будто сотни острых ледяных осколков внутри меня. Они причиняют мучительную боль. Боль души... Нужно поставить чайник, успокоиться. Приготовить эту бодрящую тёмную жидкость. Она помогает на время растопить льды внутри и отдохнуть от боли. Забыть и отвлечься.
«Держи себя в руках – это всего лишь сон», - говорю себе вслух и пугаюсь собственного голоса. Включаю музыку. Пугающая тишина убегает от меня в дальние тёмные уголки моей небольшой квартиры. Тишина угнетает и пугает меня, пронизывает насквозь. Но иногда, хочется побыть в тишине. В такие моменты, я слышу стук своего оттаявшего сердца. Слышу, как лёгкой поступью бродят мои мысли по закоулкам сознания. Их бывает много, но все они одиноки – как я. Слышу, как бурлит кровь в моих венах, удивляясь, как она ещё не застыла. Слышу, как стекают по щекам мои слёзы. Они срываются вниз и звонко разбиваются о пол. Как счастье. Хрустально счастье.
Когда он приедет? Мне так плохо без него одной. Одиноко. Пытаюсь не поддаваться грусти, но ничего не выходит. Она тяжёлым бременем легла на мои плечи, обвила шею. Ласково шепчет мне на ушко, что нет в жизни ничего хорошего; что ты никогда не приедешь; что я никогда не буду счастливой. И так пленителен её голос, что хочется просто слушать и верить...
Но я пытаюсь с нею спорить, а она ещё сильнее стягивает петлю на моей шее. Я пытаюсь смеяться, чтоб изгнать её прочь – а она смеётся ещё громче. Диким хохотом так, что мурашки по коже пробирают, а тело всё сотрясается от внутренних всхлипов. От бессилия...
И хочется плакать, но быстро кончаются слёзы. Хочется уткнуться в его просторное тёплое плечо, повиснуть на нём и знать, уже наверняка, что ничего в мире не страшно. А жизнь – это счастье. Потому, что я с ним!
Но нет его, и когда он придет мне неизвестно.»

*-*-*

В мире открытых окон – туман, шорохи слёз, истукан. Ты опять несёшь околесицу: с лестницы – на первый этаж. Мираж. Войлоком обволакивает колени, тени. Они повсюду, куда ни глянь – всюду дрянь!
Ступени, боль, девять пролётов. Удары в голове, но ты не чувствуешь локтя, мигрень. Ломтик дня – это утро. Начинается в банке томатного сока – упрёки. Тупая бритва или тупая боль? Не всё ли равно. И зеркало – отражение тупости, лжи – сколько не смотри, правды не прибавится. Глупо радоваться целому, его нужно охранять. И где тут радость?
Радость у мишки, но он спит. Зажмурил фишки и спит. А у тебя продолжение дня. Движение по кругу, с подругой, другом. В коляске, мёртвой пляске. В детском визге, в визге тормозов машины, которая чуть было тебя не сбила. С дурака спрос маленький, тем более – если он бессмертен. Мы не ценим то, чего у нас нет. Потому, что мы - не ценники. Некому писать и придумывать цены, не на что их заламывать, не за чем.
А ты продолжаешь свой бесцельный путь. Ты, как всегда, не чувствуешь солнца, весна, без сна.
Жизнь без сна, или сон – это жизнь! Надо подумать. Откуда рана? Кровь, вновь... Бинты из кармана, откуда (мишка ведь спит)? Обвить руки, облить, кровь смыть. Это не кровь, это – томатный сок – такой густой и ржавый, жидкое железо. А ещё – соль, мертвее не придумать. Смывай эту гадость водой, водой со льдом. Когда льёшь – закусывай, а то прольёшь. Лёд не роняй, это дефицит в аду. В саду, друг мой, в Эдемском саду, фу.
Вот мы и пришли. Не любишь томаты? (Тома, ты?) Я тоже не люблю шпроты. Придётся есть фрукты. На, запей яблочным соком.
С экрана смотрит он, алмазы горят. Кривятся губы в усмешке. Без смешки. Без пешки: их уже съели в прошлой игре, с икрой. В прошлом сне. Они теперь там – со всеми, помнишь? Вспомнишь!
Они свободны...
-Следующий!

*-*-*

«Как сложно быть простой. Ещё сложнее – быть такой, как все. Гораздо легче быть собой. Быть какой-то особенной».
Когда меня посещают подобные мысли, я невольно вздрагиваю. Они пугают меня не меньше темноты и тишины, вместе взятых. Не знаю, нормально ли это – пугаться собственных мыслей, но со мной это происходит всё чаще и чаще.
Именно поэтому, я стараюсь отвлечь себя каким-нибудь занятием».

*-*-*

- А если я выпью всю твою кровь?
- Пожалуйста, пей! Я налью ещё томатного сока, ты же его всё равно не любишь??
- Кровь не заменишь томатным соком!
- А нужно ли что-то менять, мой друг? Я же бессмертен, достаточно просто подумать!
- Раз уж ты помнишь, что ты без смерти, я лишу тебя памяти!
- А от этого я стану смертным?!
- Я знаю, что с тобой нужно делать!
- И что же? Надеюсь не кушать яблоки и запивать их яблочным соком? Меня просто тошнит от них!
- Если я решу наказать тебя, то карой будет пожизненное заключение!
- А мысли мои тоже сможешь удержать под замком?
- Зачем же? Твои мысли будут твоим мучением!

Глава никакая: присутствие.

Это была очень странная девушка, но совсем не сумасшедшая, хоть и познакомились мы в психиатрической лечебнице, когда я пытался вылечиться от наркозависимости, а она просто поменяла обстановку и окружности. Я также как и она жил в своем мире, но ее мир или ее видение времени менялось с каждым днем, словно времена года, ускоренные в несколько сотен раз. То она любила ловить ртом капли дождя, то просто не выносила его сырость и стук капель по подоконнику. Она была спокойной, но зачастую выходила из себя. Она выдумывала истории и жила в них, со всеми вымышленными героями, которые могли быть и настоящими, реальными персонажами ее жизни. Она наверняка и по сей день придумывает себе образы, которые я очень полюбил.
Она первая заговорила со мной, в тот момент, когда мне было очень плохо, и она, как оказалось, почувствовала это и предложила мне свою помощь. Я сказал ей, что не нуждаюсь в ее помощи, но она настояла и, взяв меня за руку, отвела в сторону. С видом шпионки она оглядывалась по сторонам и заговорщицки кивала головой. Мне было не до этого, но что-то не дало мне ей воспрепятствовать. Быть может ее необычность (хотя кто в том месте, где я находился, был обычным?), быть может, ее удивительная живая красота, я не знаю. Но все-таки я шел, держась одной рукой за ее руку, а другой - хватаясь за стены. Мы прошли коридор зеркал с пугающими отражениями, потом она открыла дверь, со скрипом надавив на ручку. Мы проникли в какую-то темную комнату, вроде кладовки, но мне было не до того, чтобы удивляться.
- Смотри, что у меня есть, Автор, это тебе поможет! А то ты что-то неважно выглядишь, прямо как Карп на блюде, но без шубы! Вот то ли дело его подруга Сельдь...
Выдав мне эту околесицу, она достала стеклянную вещицу с жидкостью, жутко напомнившую мне то, что я так хотел забыть. Мгновенно пропала хандра и давление в голове, мысли прояснились и, даже удалось выдавить из себя улыбку. Она, тем временем, достала небольшой шприц и протянула мне. Я до сих пор не могу сломать голову, пытаясь понять, откуда она взяла морфий и шприц.
Она, проследив с загадочной улыбкой за моими манипуляциями, стала рассказывать мне свои истории, попутно обращаясь ко мне, называя меня Автором. Я помню, как это было, хотя мало чего соображал, мне было очень хорошо, я был ей очень благодарен. Наверное это было моей ошибкой, но я об этом не жалел тогда, и не жалею сейчас. Я вообще не люблю жалеть о содеянном, я привык радоваться временным невероятностям, которые покрывались коркой десятиминутной вечности. Я очень много приобрел, познакомившись с ней и познав ее образы.
Интересно было то, что мы видели одни и те же образы и были героями одних и тех же видений и снов. С каждым погружением я получал сильнейшее удовольствие, а она просто улыбалась. Она знала меня всегда, и меня это почему-то не удивляло. Я вообще перестал удивляться еще до знакомства с нею, но она показала мне столько истин, что я стал по-другому смотреть на вещи, а иногда сквозь них, видя замечательные действия и рисунки веселых картинок. Она говорила со мной сквозь пелену сквозняка, мне ужасно нравился ее голос, и то, как она меня называла.
Нам стало тесно, мы притворились «нормальными» и «здоровыми», и нас выписали из сумасбродного отрывка наших жизней, слившихся в одну после нашего знакомства. Мы решили отправиться в путешествие, посмотреть мир в его реальных красках. Он немного отличался от нашего своеобразного эскиза, придуманного за отрезок времени от подоконника до пола. Первые шаги в эту реальность подталкивали к пропасти. Появилось необузданное желание раскрасить эти черно-белые предметы, которые окружали нас. Хотя очень быстро мы нашли цветные очки.
Мариха... ;
Она говорила мне, что ей совсем не нравится, когда я так ее называю, но я то видел, что ей нравится, а что нет. (Научился у нее самой.) Я отвечал ей, что мне трудно привыкнуть к ее настоящему имени и трудно отвыкнуть от наркотиков. Где она их доставала? Когда перестала мне их давать, я не помню, да, наверное, и знать то не могу. Она отучила меня от них, вылечила тем, что ничего не меняла, кроме их присутствия. Она заполняла собой содержимое ампул и иглой входила мне в вены. Взбудоражив мое воображение своими фантазиями, сломанными искажениями, полным отсутствием самого понимания логики. Главным в ней были простые чувства, глубина души, легкость действий. Всякое отсутствие страха перед шагами в безрассудство. Она научила меня видеть без посторонней помощи.


Глава вторая: из слов в поэзию, из снов в реальность чудес.

*-*-*
«Я играю словами,
В блик волны их кидая.
Но немой вопрос, сто слов ответ.

А волна всё быстрее,
Размывает соль больнее.
В душе тьма, но не камерный свет.

Там, где есть берег –
Там тише и легче.
Но там не будет меня.
Сердце размыто,
Но горят костерки
Вечным светом огня».
*-*-*

Не всё ли равно, о чём спрашивать, если ответа всё равно не получишь? Когда ты завис один в пустоте... в этом подвешенном состоянии, когда нет ни единой души поблизости, ты можешь спрашивать о чём угодно и как угодно.
Можешь придумать себе собеседника. Спорить с ним, спрашивать о чём-либо, сам же и отвечать. Задавая глупые вопросы, получать умные ответы. Всё очень просто. Оказывается, существует свобода слова – вот она, в пустоте. Одно слово – одна свобода, другое слово – другая свобода. Собеседник твой настолько же умнее тебя, насколько глупее. Лишнего нет.

Но вот ты слышишь голос из пустоты, явно не принадлежащий ни тебе самому, ни собеседнику. Громким эхом сотрясает он всё, что может трястись. Ты понимаешь, что обращается он именно к тебе, так как рядом никого больше нет. (Собеседник твой ушёл в тебя). Тебе трудно разобрать слова, но ты напрягаешь слух и, всё-таки, улавливаешь отдельные фразы:
«Не иди на встречу с ветром – не соберёшь слёз! А если всё-таки, пойдёшь, то захвати с собой сеть».
Это всё, что тебе удалось услышать. Было ещё что-то, но ты не смог разобрать слов. Ты начинаешь ломать голову, пытаясь понять смысл этой цепочки слов. Восстановить всё, что сказал Голос – невозможно, так же как и понять услышанное и не услышанное. Но ты пытаешься этим заниматься, думая, что это или слишком просто, или слишком сложно.
«На встречу с ветром я идти не могу, так как ветер – это ветер. Значит, исходя из этого, я могу идти навстречу ветру.
Так, начало уже есть...»

*-*-*

«Какой же я вижу тебя в своём воображении? Какая ты? Любящая - прежде всего: любящая и нежная: нежная, как лань, и любящая, как собака (да простишь ты мне столь прозаическое сравнение, но я не знаю на Земле любви чище и совершенней) ; и ещё учтивая: вежливая и приветливая со всеми, с великими и малыми, с могучими и смешными, словно ты сама – королевская дочь в шитом золотом наряде.
И ещё – доверчивая, готовая поверить в самую невозможную небыль и принять её с безграничным доверием мечтательницы; и, наконец, - любопытная, отчаянно любопытная и жизнерадостная той жизнерадостностью, какая даётся лишь в детстве, когда весь мир нов и прекрасен и когда горе и грех – всего лишь слова, пустые звуки, не означающие ничего!»

*-*-*

«Это – Зеркальный Карп», - подумала девочка. «Я читала о них где-то, или видела на картинках». Она с умным видом разглядывала рыбу, лежащую на большой овальной тарелке. Карп был ещё жив и, как ей показалось, дышал. Он жалобно смотрел на неё, как будто хотел о чём-то спросить.
«Выглядит он, прямо скажу, грустновато или, в общем – не важно», - пробормотала Дина вслух, вытянув губы трубочкой. «Интересно, о чём он сейчас думает? Что он думает обо мне, про меня?» - упрямо размышляла она. И нет ничего странного в том, что ей, как и всем (или почти всем) девочкам её возраста, было интересно, что о них думают окружающие. В особенности – особи противоположного пола. Но удивительно было другое – ей интересно было знать, что о ней думает рыба.

*-*-*

«Она ребёнок, но зато как она привлекательна с её спокойным, но выразительным лицом и милой привычкой встряхивать головой, добрая и дружелюбная – за исключением тех случаев, когда она должна постоять за себя, - легко примиряющаяся, склонная к слезам, но умеющая их проглотить; с её достоинством, прямотой, чувством долга, мужеством и стойкостью; с её умением переводить разговор. И даже если порой она несколько высокомерна или несколько слишком скромна, что ж, разве у самых милых из простых и старательных детишек не бывает недостатков?
А ещё её всегда притягивает то, что может оттолкнуть. Например – зеркало».

*-*-*
«...и чтобы не сойти с ума –
Я лягу спать.

Но как ужасен этот сон!
Меня терзает мерзкий стон.
Я вижу, как горят глаза
Со всех сторон.

Я просыпаюсь весь в поту.
И тупо глядя в пустоту,
Я вдруг заметил этот мир
и суету...»
*-*-*

Там вдали – перекладина неба. Льётся сверху прозрачная вода. Душа в тебе, как корка хлеба – черства, как никогда! Ничто не вечно под луной. С мечтой и другой рукой тянешься к ней. Она летит совсем одна, крыльями машет. Кишат вороны под луной, горланят песни. Черта земли, что горизонт, катись по следу. Во вторник дождь – открой свой зонт, закроешь в среду. Ты всё медлишь, нравится тебе мокнуть под дождём. Лучше вытирать с лица капли дождя, чем слёзы горя.
Но тебе нужно идти домой. Ты идёшь. Поднялся сильный ветер. В такой ветер зонт – бесполезная вещь. Он защищает тебя от дождя не лучше, чем сеть. Только с сетью по улице ходить глупо, не так ли?

Вот ты уже дома, хочешь рома? Со льдом... Пеленой обвиты наши сны и руки. Мы с тобой убиты. Двери не открыты. Со скуки ты глядишь на небо. Оно накрывает на стол, на сто, белой скатертью вместо матери.
На небе дороги слаще печенья. Ведут они тебя в нарисованный рай, через одну из множества небесных дыр. Оторвавшийся мир. И ты, как масса других – тебе подобных, собрались вместе на замкнувшийся круг. Ждёте от меня чуда. Я хватаюсь за нож, провожу по руке, и утонет вся ложь в этой красной реке. И огонь согревает, как правда. Правда, горит он синим пламенем. Но если назвать всё это сном – погасит вода, слова написанные огнём. Смоет слова и пепел, не останется и тени от правды или лжи. Нет разницы – они сплелись в огне.

Ты ловишь капли дождя ртом. У них меняется вкус. Осень твоя превращается в весну. Попробуй нащупать пульс. С неба льётся яблочный сок. Кислый и липкий, но опьяняющий сок. Нет зонта, нет сети – но ты уже по уши в сетях! Ты уже тонешь во лжи собственного отражения. Ты раб мой! Но ты свободный раб. Как слова, которые никто не слышит. Можешь и дальше спать. Всё равно, ты скоро проснёшься...
- Следующего!

*-*-*

- Привет, - сказал Карп Дине. – О чём задумалась?
- Да так, о своём – о женском, - ответила та.
- Я знаю, что ты добрая девочка. И ты поможешь мне, - продолжал Карп.
- Да, конечно, помогу. – Дина, наконец, отвлеклась от своих мыслей. – Если смогу, - добавила она и уставилась туда, откуда доносился голос.
Карп улыбнулся.
На Дину было весело смотреть. Выглядела она шикарно: длинные вьющиеся чёрные волосы, маленький ротик, красивый носик и широко раскрытые от удивления карие глаза. Она застыла на минуту в одном положении, как статуя, держа в правой руке расчёску, а в левой – зеркальце, которое отражало на её милое личико солнечного зайчика.
Наконец, она тоже улыбнулась
- Ой, как мило! Впервые в жизни вижу улыбающегося карпа, - произнесла девочка.

*-*-*

- Ты получил мое сообщение?
- Да. Целый день текла кровь из носа.
- У меня ногти так болят, как будто я несколько часов подряд рвал чьи-то мысли.
- У меня такое бывало, после столкновения.
- С поездом? Так ведь тебе там по голове попало.
- Да, но болели ногти...
- Боль – странная вещь. Ранят в одно место, а болит чаще в другом.

Глава третья: начало пути

*-*-*

«Инстинктивно вперёд и ни на шагу назад,
Я пытаюсь бежать дорогой любой.
Поскользнувшись, упасть не боюсь мимо тела,
Я ещё не поела, растаю весной.

На заданном курсе в бесконечном пути
Переломанным началом пытаюсь идти.
Догоняя весну, ощутив глубину,
Безнадёжно тону, продолжая грести...»

*-*-*

Звонок! Сигнал к движению. Движение – скорость, торможение – радость. Она в осколках разбитого при столкновении стекла. Стекла кровь, по стенкам, успокоилось на века сердце. Осталась одна радость.
Впервые встречаешь радость, когда разбивается сердце. Когда разбивается посуда, говорят: «На счастье». Не счастье – лучше бы билось сердце, чем разбивалась посуда. Наоборот? Так чаще... В чаще. Событий, открытий, перипетий... Теченье. Будь моей тенью, последней ступенью, сладким печеньем, цветным воскресеньем.

Кто-то на работу в субботу. Что ты! Не путай шпроты и квоты! Сегодня вторник, тебе нельзя пить в понедельник. Иначе, ты всегда путаешь его с пятницей. Можешь пить чай, кофе, сок... кстати, о соке. Ты любишь томатный сок – это грех. (По крайней мере, в этой книге) . Всех томатов не перепьёшь. Ложь. Но всё равно, не тронь! Нож по венам. Умрёшь, отдашь дань стенам. Приклони колени, опять ступени, боль в локте, мигрень. Поклон – звон в ушах, страх. Подъём – сложный приём. Дальше по курсу следом. Следуем. Курс один к пятнадцати.
Без тринадцати час дня. Вторник – второе начало, укачало. Ставь чайник – будем пить сок. Поставить мало, не забудь включить. Сок из сухофруктов, свежих – как сено. Но сок будет вкусным – как чай. Не скучай, скоро всё переменится! Жди, сейчас вскипит вода в чайнике. Обойдёмся сегодня безо льда...

*-*-*

Карп продолжал улыбаться, глядя на девочку. Она казалась ему весьма забавной и положительной. В её улыбке и взгляде была скрыта огромная энергия, сила тепла.
Карп буквально ощущал это тепло.
- Милая Дина, ты согласилась мне помочь, - учтиво напомнил он.
- Ой! Вы знаете мой имя! – Удивлённо воскликнула девочка. – Да, помогу Вам, конечно. – Чуть тише добавила она.
- Ну, я же Зеркальный Карп, - произнёс Карп с таким видом, словно восседал на троне, а не лежал на тарелке.
Дина ожидала продолжения речи Карпа, но он больше не произносил ни слова. Лишь смотрел на неё своими прозрачными глазами.
Повисла минутная пауза, нарушить тишину которой Дина не решалась. Наконец, собравшись с духом, она сказала:
- Так что Вы там говорили насчёт помощи?
Но Карп, почему-то, не отвечал. Он просто лежал и молчал, не подавая признаков жизни. Нем, как рыба...

*-*-*

И всё же, вечер не прожит. Обойдёмся, согреемся нашим сухим соком. Не внимай упрёкам. Всё, как вчера – лишь за окном другое дно. В чашке твоей третий берег, как глава неоконченной книги. Третий глаз или невидимый рисунок.
Поднимается пар со дна. Приятный аромат напитка гипнотизирует, пробивает стены плотин, затапливая низменности и полости. Заполняя всё целиком. Без остатка.
Ты любишь фантазировать и рисовать. Я дам тебе краски и дар художника – нарисуй себя изнутри. Однако, тебе не хватает красок, которые уже есть, но ты уже и не в силах сам найти новые. Ты чувствуешь, что они есть, но не можешь заглянуть внутрь себя.
Цветы души, неосознанные и неестественные. Как отражение в отражении отражения. Ты хотел нарисовать свой яркий мир, но краски слишком тусклые.
Сок остывает параллельно твоему дыханию. Ты дышишь, как рыба, видишь, что мир вокруг серый. Куда ни глянь – везде отблески серости. Безмерное количество серы. Нет веры в то, что можно искать. Иссяк.

*-*-*

Ты делаешь глоток, второй. Вспоминаешь, что сегодня вторник. А по такому поводу ты не пьёшь горячего сока. Но вкус напитка необычайно сладок, всей своей кислотой. В нём столько холодного тепла и трезвого градуса, что у тебя возникает огромное желание петь или говорить. Ты катаешь слова, как чёрный хлеб по руке, как лодочку по реке, не утонешь. Остается читать. И чем больше ты читаешь, тем меньше можешь написать. Но это тебя это нисколько не тревожит. Ты не понимаешь, что говоришь. Слова, которые ты произносишь, внятны только твоей душе. От напряжения, накопившегося в твоей груди, ты начинаешь задыхаться. Спазм подошёл к горлу, на лице выступили капельки пота, глаза стали влажными.
В ушах, или где-то рядом, звучит райская мелодия. Ты почему-то решил, что это музыка из рая. Тебе хочется двигаться туда, откуда доносятся звуки музыки. Но ты не можешь определить, откуда они. Их появление – рождение сомнения. Неясно, что это, но оно притягивает.
Спазм прошёл. Стало легче дышать, но исчезли звуки мелодии. Но зато ты знаешь, что она в раю.
Ты поднимаешься, одним глотком допиваешь остывший сок и двигаешься вперёд.
И пусть тебя там никто не ждёт, тебе нужно туда! Иди же и будь свободен, как птица в прицеле!
- Следующий!

*-*-*

«Ты прекрасней всех на свете,
Королева маргариток!
Как цветы цветов о лете,
Улыбаешься с открыток.

И на марках, и на фото
Иномарки и автограф.
Мне прошепчет мило кто-то:
«Улыбнись – я твой биограф»

Скажешь: «Ой, как это мило!»
Это всё из книги, Дина.
В чашку чая и поплыли!
Улыбаешься с картины».

*-*-*

- Интересно, на что я сейчас похож? – спросил Карп, чуть слышно.
- По-моему, Вы похожи на склеенные вместе в форме рыбы осколки зеркала и стекла, - произнесла Дина.
- Значит, так оно и есть! – откликнулся Карп на фразу девочки.
Он, вдруг, опять замолчал, и Дина испугалась, что он снова потерял дар речи, или проще говоря – потерял сознание, как несколько минут назад.
Ведь тогда, когда он в первый раз замолчал, она не знала, что ей делать. Сначала, Дина стала бегать по кухне вперёд и назад, подняв руки над головой, явно не сообразив, к чему в первую очередь их применить. Наконец, она замерла посреди кухни : «Так, Дина, тебе нужно сосредоточиться и подумать. Если человек захлебнулся в воде и не дышит, значит, ему нужно сделать искусственное дыхание, другими словами – воздушные процедуры. Так как человек дышит воздухом. Это мы проходили в школе.
А вот если рыба не дышит на кухне – значит, она захлебнулась воздухом, и ей нужно сделать водные процедуры, или – искусственное ополаскивание».
Доведя, таким образом, своё размышление до логического конца, девочка побежала в комнату, где стоял большой аквариум. Но так как она очень хотела спасти Карпа, чтобы узнать, как ему помочь, она сильно спешила. И, примчавшись к аквариуму, сразу не могла понять, что ей нужно предпринять, потому что забыла взять на кухне чашку. Обнаружив её отсутствие, она вихрем бросилась обратно.
Старшая сестра, которая читала, сидя в комнате, оторвалась на мгновение от книги и взглянула на дверной проём, словно пытаясь поймать взглядом движение ветра, поднятое её младшей сестрой
Вбежав на кухню, Дина схватила первую попавшуюся под руку чашку и крикнув Карпу: «Потерпите ещё чуть-чуть, я мигом!» - побежала обратно в комнату. Сделав над собой небольшое усилие, она остановилась у двери и спокойно вошла, пряча чашку за спиной.
Сестра не обратила на неё своего внимания. Дина, подойдя к аквариуму, зачерпнула чашкой воды. Прошептав на прощание его обитателям: «Не волнуйтесь, мои малютки, это - всего лишь я!» - удалилась на цыпочках в кухню.
Сестра, вздохнув, снова принялась за чтение книги...

*-*-*

«... В небесах живут Ангелы, а под землей живут Демоны...
Да, все так и было, и, наверное, есть. Только вот Демонов никто никогда не видел, об злодеяниях ходили лишь легенды. А может, люди сами придумали себе эти страшные истории – поди теперь разберись! Суть не в этом...
Вот Ангелы – они точно были, именно такими, какими мы видим их в своих снах ( а кто-то и наяву) – белокурые создания с большими сребристыми крыльями, с добрыми, но чуть грустными улыбками. Иные уже рождались Ангелами прямо на небесах (наследство родителей – ангельские крылья). Но, конечно же, был и другой вариант – стать Ангелом мог и простой человек, если, прожив несколько жизней, его душа сумела научиться превращать зло вокруг в добро и преобразовывать беды мира в радость и красоту. Этот путь был долог (несколько сотен лет) и труден (требовалось большое терпение), поэтому те, кто попадал таким образом на небо, никогда не забывали, какой ценой они получили ангельские крылья.

Случилось так, что Ангелы, которым крылья достались в наследство от родителей, стали все меньше помогать людям, утешать их в горестях, приносить в людские дома тепло и свет. Они стали лениться творить добрые дела – ведь лежать на мягких облаках и пить небесный эль, подогретый лучами солнца, куда приятнее, чем спускаться на землю, и в стужу, и в дождь помогать усталым путникам выбираться на свет, согревать их сердца. Разгневался самый главный из Ангелов, Архангел – Ктолем. Созвал Ктолем всех Ангелов на совет и говорил им:
- Ангелы! Посмотрите вниз, что творится на Земле! Человечество страдает, не зная, к кому обратиться за помощью. Реки их нескончаемых слез грозят разлиться по всей земле и затопить ее. Посмотрите, теперь вокруг себя! Вы каждое утро просыпаетесь среди спокойных облаков и безмятежной синевы, но не думаете о том, как и людской мир преобразить в такой же прекрасный. Нет! Вы начинаете просто забывать о своем предназначении! Вспомните себя... Ведь некоторые из вас, прежде чем попасть на небо, трудились в поте лица, на благо всем. А теперь все забыто! Вы стали ленив, Ангелы! Отправляйтесь же на Землю и спешите делать добро! Обратно вернутся не все – лишь те из вас, кто сможет выжить в земных условиях, где процветают непонимание и хаос. Вы сами сотворили такую Землю...
Итак, у вас всего лишь год сроку, а пока вы будете жить на Земле, я сделаю ваши крылья невидимыми, на всякий случай, чтобы не напугать людей...
Сказав это, Ктолем взмыл ввысь, на самое высокое облако, и приготовился оттуда наблюдать за Ангелами. Они же, безмолвные и удрученные перспективой прожить год на Земле, спустились по невидимой лестнице на землю и разошлись в разные стороны – кто куда.

Большинство Ангелов отправились помогать пахарям и скотоводам. Труд этих людей очень тяжел, важен и необходим – без хлеба нет жизни, а скот дает и мясо, и молоко и шерсть, необходимую для новой одежды. Так трудились они, не покладая рук. Сеяли зерно, вспахивали поля, после на лужайках у рек скот. Люди не переставали удивляться, как у этих работников все спарится в руках. Ангелы же молчали о своем происхождении. Они воспринимали работу, физический труд как повторяющуюся изо дня в день рутину, не больше, которая спасет их от червей лени.
Другие же Ангелы не пожелали работать и отправились в жаркие страны, где земли были плодородны, а солнце вечно высоко над горизонтом. Поселившись там, они стали жить в свое удовольствие, изредка работая, чтобы прокормиться, но не помогая другим и не утруждаясь...
... Некоторые стали проповедовать доброту и терпимость...
...И был среди Ангелов самый молодой – Марко. Марко едва достиг совершеннолетия, в душе он был совсем еще ребенком. Но ребенком лишь в нынешней жизни. Чтобы стать Ангелом, Марко потребовалось десять жизней. И вот, на небе началась его одиннадцатая, самая счастливая жизнь. Марко был похож на цветок лотоса, который только-только начал распускаться, чистый, непорочный. И в ту пору, когда, еще будучи на небе, другие Ангелы предавались лени и бездействию, для Марко всегда находилась работа – утешить немощных, помочь слабым.
Стоя на дороге, после того, как все Ангелы разошлись в разные стороны, он не знал, куда отправиться дальше. И выбрал – по своей ангельской привычке – дорогу направо.
Судьба привела его в деревушку в три дома, забытую, глухую и затерянную у подножья гор. Внимание его сразу привлек один дом, где даже среди белого дня были закрыты оконные ставни. Марко решил, что, наверное, в доме живет человек, который уже не способен ухаживать за собой, и несмело толкнул дверь.
Увиденное потрясло его. В углу маленькой комнатушки стояла кровать. На ней лежала молодая девушка, худая настолько, что просто светилась насквозь. Ее лицо, очевидно, было очень красивым, но теперь, исхудавшая и в беспамятстве, она скорее напоминала призрака, чем человека. Она шептала какие-то слова, из которых различить можно было только отрывки: «Забыли... они забыли меня...» Глаза ее были полузакрыты, да и на Марко она практически не отреагировала – сил уже не оставалось.
Марко бросился из дома за водой. Еще шагая к деревушке, он увидел источник воды, которая сочилась из расщелины между горными камнями. Попробовав воду на вкус и убедившись, что она пригодна для питья, Марко набрал полное ведро, которое захватил собой из дома больной девушки.
Принеся воду домой, он смочил ею губы девушки. Та стала понемногу открывать глаза, но на лице было все то же отсутствующее выражение – словно она уже побывала по ту сторону земного бытия...
- Кто я? Где я? – прошептала девушка.
- Тебе нужен покой, а я позабочусь о тебе, - Ангел не знал, что ответить девушке, и, поэтому, пытался успокоить ее.
Девушка мгновенно провалилась в сон...»

*-*-*

- Ты предал меня!
- Нет. Просто я забыл о тебе. Ведь я тебя видел один раз, только во сне, двадцать три года тому назад.
- Значит, всё-таки, предал...
- Я не понимаю о чём ты. Мы пили с тобой вино или сидр...
- Ты предал меня, забыв обо мне. Предал забвению!

Глава четвёртая: где нет ничего лишнего и нечего терять

*-*-*

«Смахнув слезу, она побежала по снегу босиком, не оставляя на нём своих следов. Из восточной мудрости это означает, что она может по-настоящему любить.
Хорошо, что хоть по какой-то мудрости можно любить «по-настоящему». Возможно в будущем, пролистав сегодняшнее настоящее, я пойму, что и я в прошлом любил по-настоящему.
Так же, она умеет твёрдо верить. В самое безнадёжное и непредсказуемое. Её вера – твёрже алмаза. Её вера не способна расплавиться даже рядом с солнцем. Человек, умеющий так верить, не имеет права страдать, как она.
Она переживает все несчастья мира, в которые способна поверить. Широта и долгота её души совпадают с координатами новых бед. У неё есть зрение, и она видит.

Она умеет тихо плакать, как и многие другие. (Тише всех плачут рыбы). Слёзы горя прячет под подушкой, а слёзы счастья она не скрывает. Они блестят на её щеках, весело переливаясь осколками радости. А глаза её остаются весёлыми и чистыми, как отражение правды.
Её тихий плач ещё можно услышать среди тусклых шумов тишины, но вот громкий стон её души, страдание и сердечные муки уловить невозможно ни в какой тишине. Можно услышать её нежный голос. Я слышал. У любви – её голос, как мне его не хватает!
Она способна к длительному ожиданию. Она может ждать веками, но когда до ожидаемого проявления остаётся несколько секунд – передумать. В ожидании она может делать всё. Но когда ждать уже нечего, начинает думать о смерти. (Если ты умрёшь раньше, чем я, вступись на небе за меня!) наверное, так должно быть, но я так не играю...
А ещё она умеет летать во сне. «Мы летим над облаками, мы не спим – плывём, летим. В небе мало кислорода, нам не нужен, нужен им. Не спеши, замри, родная! Понимаю, что тебя не знаю. Там, внизу, снега растают. Там – весна, она бывает!»
С нею можно поиграть. Она примет твою игру без возражений. Будет улыбаться и веселиться, бегать и прыгать. Не зная правил игры, она не будет учить тебя или спорить. Она умеет слушать, что ты произносишь. Она может дать совет, а ты утонешь в красоте её голоса. Она – чудо. Самое обыкновенное чудо».

*-*-*

«В прекрасном сне лежим на дне, лишь ты и я – наедине.
И в эти пасмурные дни – на целом свете мы одни.
В кромешной тьме, не видя снов, не слышу слов – одна любовь.
А между нами тонкий лёд, такой же сладкий, как и мёд.

Ты спишь, я слышу в тишине, всё, что ты делаешь во сне.
И каждый вздох твой или стон услышу я, увидев сон.
О том, как мы с тобой на дне. О том, что мы наедине.
Жаль, это только снилось мне. Я буду жить с тобой во сне».

*-*-*

Витрины, мандарины, миндаль у Марины. А ещё именины у Кристины и кресты над именами, не с ними, а с нами. Снами называют круизы на Апеннины.
Клён раскинул ветви; удивлён, но не отравлен его ярко-зелёными листьями. Свисающих кистями, пугливыми красками. Не усыпишь ласками в тени своей кроны. Патроны, сигналы телефона, стоны изгнаны из тишины.
Не будут они услышаны, не потревожат они слух Марины, отдыхающей у витрины под тенью кроны ярко-зелёных листьев клёна.
Ест она спокойно свой миндаль, не жаль. Запивает его мандаринами. Ну и пусть пьёт. (В мире их не стало меньше) Потом идёт на именины у Кристины или крестины именинницы.
Это очень важно. Кто, где и как.

*-*-*
«Села я и заплакала.
Мои слёзы, как камни на дне.
Время течёт по течению
Тенью страданий в огне».
*-*-*

«Прислонившись к стене всем своим безвольным весом, прямо посреди этой чудовищной тишины я снова разрыдалась о том, что когда-то совершила. Я рыдала до тех пор, пока не ощутила, что раздавлена в лепешку весом мира и весом неба.
Конечно, многие из нас хотят пережить невзаимную любовь. Страдание, слёзы, разбитое сердце. Мы хотим прожить и прочувствовать всё в нашей жизни. От мечты до реальности. От любви до ненависти. От мысли до действия. Познать добро и зло, радость и горе, ласку и грубость, толпу и одиночество в ней.
Это нужно нам для того, чтобы ощутить в конце пути вкус настоящего счастья».

*-*-*

«Она вытирает пыль под песни мои.
Достойный альянс!»

*-*-*

«Я – обыкновенный человек с необыкновенными способностями. Другими словами (по-другому без слов не сказать) – я не бездарен. Я получил умение рисовать словами слишком рано, когда ещё не владел кистью.
Кисть принадлежит руке. Рука поднята вверх, в ладони зажат телефон. В телефонной книге почти всё, как в этой – не хватает только номеров.
Просто нужна карточка. И блокнот старый.»

*-*-*

Артикли повисли в воздухе мысли. Батарейки сели окончательно и безвозвратно, но безвозмездно – что не может не радовать бедного артиста.
Опять пробовал рисовать картинку на картоне. Не удалось даже попробовать.

*-*-*

«Вчерашнее кажется сказкой.
И вчерашнее скажется завтра.»

*-*-*

- Брр...! – воскликнул Карп, – ты бы ещё льда туда добавила! Вот так решишь вздремнуть, и сразу на те – водные процедуры! – добавил он ворчливо и поглядел на девочку, которая не знала, то ли ей радоваться оттого, что Карп живой и, даже говорящий, то ли грустить и обижаться от такого «пробуждения».
«Мог и поблагодарить меня за оказанную помощь. Ведь я же видела, что он без сознания», - подумала Дина, но вслух этого не произнесла.
- А я думала, что Вам плохо, - тихо, почти шёпотом, произнесла она. В глубине души девочка, конечно, была немного не в себе от реакции рыбы.
- Думать надо больше, а поливать меньше, - поучительно сказал Карп. Но всё же, уже более дружелюбно.
- А вот льда у нас в аквариуме нет, - с изображением обиды на лице прошептала Дина.
И так они дулись, не глядя друг на друга, пару минут, пока молчание не нарушил чуть слышимый вопрос Карпа:
- Интересно, и на что я сейчас похож?

*-*-*

Мятная вата - не приговор, но и не оправдание. Ватный халат в отличном состоянии, и ты выглядишь в нем как листочек мяты. Но как ты могла рассыпать порошок на дороге? Дорогой порошок дорожкой.
Пробегая по ней, люди умирают. Дорога длиною в жизнь - несколько сантиметров.
Но дело вовсе не в этом, дело - в мяте. Далеко в мятой мяте.
После мяты я немого помятый, как сладкая вата. Сонный и невнятный. Хочется спать или смотреть кино, что абсолютно всё равно в таком состоянии.

*-*-*
«Тут так красиво и тепло,
И белый порошок в пакете.

Не сахар это и не соль,
На языке приятной колой.
Секунды причиняют боль,
Как в первый миг, после укола».

*-*-*

- А пакетик с мятной заваркой не тонет в чае.
- Даже с сахаром?
- Сахар – не тот груз, который утащит на дно чашки пакетик с чаем. Даже на второе дно...
- Да, он, скорее, просто растворится в нём.
- Найти бы мне нерастворимый сахар...
- Может он есть у тебя в сердце?
- Нет, в сердце у меня – нерастворимая соль.

Глава пятая: где царит гармония в моём саду

*-*-*

Пренебрежительное отношение к жизнедеятельности жителей плодотворно влияет на гармонию хаоса. В личной жизни никакой жизни. Вызывайте скорую, у меня завтра будет приступ. Успокоюсь ромом, включите кондиционер, мне холодно. Мёрзнет корка моего откровения. Окровавлена ладонь, порез на линии жизни – это вам не царапина на пальце из-за пьяной неосторожности.
Без шума я тут чувствую дискомфорт, и мало того, больше никаких аскетных чудищ и вафельных стаканчиков. Даже обидно, что стекла и не видно. Где теперь та вода, которая была льдом минуту назад. Как кровь в летнем снегу – песочных сугробах, фанерных коробках. Она очевидна, очень видна на стекле – льдом.
Переключите кондиционер на другую волну, не волнует на какую. Сейчас начнётся моя любимая теплопередача. Я уже слышу этот Голос, нежный и грубый. Он бежит по трубам, а они у меня горят. Дайте сухарик, горло пересохло (жаль нет графина или Графини, а Мишка спит). И я забуду всё, что хотел вспомнить и прощу всех, перед кем не признал своей вины.
Бог устал нас любить, а я люблю уставать. Я не сплю ночами, играю ключами. И клочьями прутьев, бросать их на распутье дорог. Не дорог мне путь, на который не хватит клочка. Замок, на который не хватило стены. Замок, к которому нет ключа. Без хаоса слишком скучно, смеяться лень, моя радость укрылась в тень. Её не догнать, уже не догнать.
Попробуй понять, как легко танцевать. Представь себя кольцом. Спроси у Ламы, без саморекламы и англо-русского словаря, он нальёт тебе под сурдинку. Предохранители подстрахуют от страха перед выбором. Тебе уже не страшно стоять на переходе и идти на красный, после они уже не работают. Нам вернули наши пули, мы уснули. Снова сны. Она сон – она не видна мне. Но ты – это ноты. Мелодия ржавых цепей. Музыка оконных рам. Я вижу тебя в проёме каждый день, слышу по теплопередаче. Ты исчезаешь, стоит только включить телевизор или радио.
Пора ввести вишни, люблю первый снег. В начале лета, тишиной согретый, без греха и налево. В саду сажаю вишнёвый сок, как он хорош. А ей смешно уже лет триста – у неё случился приступ. Значит, наступило завтра.

Встретимся в моём саду. Когда прозреют зёрна первой любви. И первые ростки счастья потянутся к солнцу. Когда первый снег ниспадёт к их началу, чтоб охладить разгорающиеся страсти. Гармония природы царит в моём саду.
И вот, радуясь первому увиденному в своей жизни солнцу, появляются на его свет цветы. Синевой моря переливаются в саду хаоса. Они не спят, они сидят у любви на игле. Их плоды появляются с последними упавшими лепестками. Зёрна любви, цветы жизни и плоды времени – под бурные аплодисменты вишнёвых деревьев. И радостный дождик спустился с радугой в сад, чтобы воочию насладиться увиденным проявлением счастья.
Зреют плоды, про цветы уже никто не помнит. А они были. И были так красивы, как французская речь, но в гармонии хаоса – это, видимо, неведомо. Переливавшиеся в прошлой жизни плоды – теперь, как бочонки с виной, того и гляди лопнут на радость небу. И мы будем петь и смеяться, как дети. Только одна малюсенькая улитка будет грустить о том, что так и не успела увидеть.
Цветы жизни. Как много скорби в увядших лепестках. Как быстро и печально они отцвели от жизни. Никакой личной жизни.

Ко всему приходящему и уходящему мы относимся соответственно : не отвечая происходящему и не провожая последнего. Всё, что так плодотворно сказывается, абсолютно невнятно делается – это, ничем не скрытый и грамотно сколоченный смысл гармонии хаоса. Мы не слышим грома, потому что всё лето идёт снег. Снег – это та же вода, но всегда разная. Он не приносит перемен, но ему тесно на небе, и он плавно спускается в наш сад по только ему видимым ступеням. Я пытался разглядеть лестницу в небо, но услышал голос начальника моего сада, который прояснил мне, что это грех. Я смотрю в окно, читаю узоры на стекле и учу наизусть песни ветра.
Потом выхожу в сад и играю с вишнёвыми деревьями в салочки. Бегая между ними, как мышь в пропасти. Им не запятнать моего сердца, ведь ветер играет за меня, зато, что я выучил все его песни. И мы никогда не грустим, мы веселимся со слезами на глазах, улыбаемся оскалам скал, которые нам не споют.
Я видел их в углу своего сада. От солнца оторвавшийся кусок и упавший в угол (он не смог воспользоваться небесной лестницей, так как я её, всё-таки, разглядел и, Хозяин разрушил её). С тех пор, я чаще смотрю на небо, чтобы знать, чего ждать на свою голову.
В голове моей хоровод мыслей. Каждая хочет вести цепочку хоровода в свой садик. Там, где есть песок и ветер, задорный смех и море цветов. Каждая – сама по себе, каждая хочет быть главным слабым звеном. Но все они пляшут под звон пройденных вёрст.
И когда солнце уходит под линию горизонта, я беру одну из мыслей под руку и вывожу на прогулку. Мы ходим и молчим. С нею я могу молчать, наслаждаясь тишиной ее глаз. Мы смотрим на небо, там часто бывают звезды. Они рисуют наше воображение. А когда ветер начинает петь, разгоняя тучи, они собираются в созвездия. Чтобы послушать его песни.
И с первым лучом просыпающегося солнца, мы возвращаемся назад – в наш родной весёлый сад. Сад гармонии хаоса.

*-*-*

«Ты знаешь: что за чем.
Зачем же ты живёшь? »

Вокруг нашего сада не видно стены. И нет желания её перелезть и убежать в недра. В саду очень тепло и уютно. От вишнёвых деревьев падает тень сомнения, но она исчезает с приходом ночи. Поэтому не хочется покидать родной уголок, где царит природа гармонии. Она не запрещает мне уйти, и я не хочу. Я не хочу выносить вирус гармонии хаоса.
Жизнь идёт, и я спокоен. У меня всё есть : отражение, эхо и ,даже – тень. Вот как нас много! И нам хорошо, незачем вам нарушать наш покой.
Зачем желать большего, если нет стены...

*-*-*

«...Елена стала вновь ухаживать за садом, который выглядел очень запущенным с того момента, когда она в последний раз занималась им. Вновь вскинули ветви фруктовые деревья, получили влагу ягоды: как и Елена, все постепенно стало возвращаться к жизни...»

*-*-*

«Никому не доверяй наших самых страшных тайн.
Никому не говори, как мы умрём.
В этой книге между строк спрятан настоящий Бог.
Он смеётся, он любуется тобой.
Ты красива, словно взмах волшебной палочки в руках.
Незнакомки из забытого мной сна.
Мы лежим на облаках, а внизу бежит река.
Нам вернули наши пули все сполна...»


*-*-*

Глава пятая с половиной: побег из сада к хаосу спокойной жизни

*-*-*

«Пропеть тебе хвалу, не сравнивая с Богом,
Проникнуть в суть твою, найти к тебе дорогу,
Придти к тебе с утра, читать по буквам душу,
Всё делать, как вчера, твой нежный голос слушать,
Смотреть в глаза твои, тонуть в них, словно камень,
И мысли все мои делить лишь между нами...»

*-*-*

«У неё есть удивительно качество – хорошо ладить с противоположным ей. Положила собачку напротив себя и замечательно с нею ладит...
Она чудесная и необычная, простая и великая, красивая и умная. Она может улыбаться жизни, в которой часто переживает грусть. Она может плакать от счастья, но слёзы её – очень дороги мне. Я не дал бы упасть ни одной их них, будь моя воля! Я бы ловил их налету у её ног. Потом полил бы ими розу в моём саду. Она зацвела бы необычным ярким блеском. На рассвете её расцвета я срезал бы этот волшебный цветок и подарил бы его единственной девушке, чей милый облик вижу, закрывая глаза, чей нежный голос слышу в тишине.
Мне посчастливилось услышать, как она поёт. Это было незабываемо! И я никогда не забуду тех чувств, которые испытывал в тот момент. Во многом, потому, что с каждым новым днём они растут, усиливаются. И когда её нет рядом, я считаю часы и минуты, перечитываю её стихи. Без конца повторяю её имя, красивое как она сама, мелодичное как её голос, нежное как её характер.
Я не встречал ещё людей добрее чувствительнее, чем она. Тепло её души могло бы согреть весь шар земной, чистота и искренность её чувств научат любить любого. В её взгляде я увидел мудрость и молодость, радость и печаль, участие и сочувствие. Она готова помочь каждому, если это в её силах. Но, возможно, она ещё пока не знает, каким даром наделена свыше. Мало того, что она очень красива, талантлива и умна – она ещё умеет любить, верить, с улыбкой переносить все страдания и невзгоды на своём пути. И пусть в стихах её много скорби, пусть её игра на скрипке может вызвать слёзы, пробив грудную клетку, затронуть сердце. Чтобы написать такие стихи, нужно постичь такой образ.
Она вызывает чувства – настоящие, искренние чувства. С нею я могу плакать, не боясь, что на меня покажут пальцем. А уж если я не испугался показать свои слёзы, значит, готов перенести любые страдания для достижения своей цели. Я могу, наконец, полюбить, хоть это и страшно. Но теперь я знаю, что не буду счастлив, если не преодолею страх. Это благодаря ей – чьё имя я ношу в сердце.»



«В твоих глазах и настроенье
Любовь нашёл и радость дням.
И нет уже того давленья,
Что раньше было на меня.

Я не могу тебя не помнить,
Ты – лирика моей души,
Ты – музыка моих ладоней,
Звук скрипки в сумрачной тиши!»


«Раньше я никогда не любил. Может быть, я думал, что это любовь. Но потом понимал, что это не то чувство, ради которого я способен на всё. Страсть, увлечение, привязанность или любопытство – но не любовь. У меня были девушки, которым я признавался в любви, понимая впоследствии, что обманывал себя и ту, которой говорил, что люблю. Нет, я не желал им зла, я им очень благодарен за всё, что пережил с каждой. Я помню их всех, или почти всех – многие остались со мной в дружеских отношениях.
Я думал, что просто не умею любить, что не способен на это. Или не могу любить никого, кроме себя самого, тем более – девушку, не отвечающую мне взаимностью. Однако сейчас я понимаю, что это всего лишь страх перед страданиями несчастной любви. Но когда любишь человека, то желаешь ему добра и счастья. Можешь придти ему на помощь, понять его и простить. Когда любишь по-настоящему – ты счастлив, если знаешь, что у любимого человека всё замечательно.
Но раньше я не мог этого понять, потому что не хотел. Или не встречал такую девушку, которая станет идеальной. Я верю, что есть идеал на Земле. Их очень много, просто у людей его трудно увидеть. Если его не удалось усмотреть с первого взгляда, то потом на это нужно много времени.»

Глава шестая: познание земной материи в шесть глотков.

*-*-*

Слова – как слёзы, текут сумасшедшей рекой резких предложений. Они никогда не закончатся, они срывают двери с петель, сносят все плотины разума, сметают на своём пути все преграды. Они увлекают за собой всё, что способно держаться на плаву сознания. Они топят всё, что тяжелее правды. Водовороты событий не щадят хороводы анекдотов. Те слова, которые вчера казались пустыми, сегодня заполнили всю пустоту вечным течением. На всех волнах и всех линиях – поток солёных слов-слёз. Горечь правды плывёт на поверхности соли. Её плотность больше.
Все этажи затоплены фразами из сериалов, все кухни залиты кулинарными рецептами. Всего несколько глотков – и ты затопишь всё изнутри. Краски, разбавленные слезами, сами по себе рисуют картины в затопленных галереях.
Люди, как рыбы, теперь молчат. Слова говорят - текут вместо них, чтобы познать материю нужны ножницы и что-нибудь запить. Пролив пару слов на ткань, или не пару - а глотков шесть, ты начинаешь рвать ткань или вырезать из неё жидкость умных слов. Так и происходит познание материи из шести глотков.
Но слова – самые свободные жители вселенной. Им подвластно всё, хотя и не нужно. Ими часто пользуются мыслители, игроки, аферисты, художники, поэты и артисты. Слова, как иглы впиваются в сердце. Острым лезвием режут по слабым нервам. С каждым мгновением лезвие становится острее, а нервы слабее. Ещё вчера верёвка нервов была канатом, а завтра – она будет уже нитью. Накалённые до предела нервы всё равно не смогут растопить замёрзшую жидкость слов-игл, лезвий. Остаётся смотреть, как рвётся материал разумного мячика, терпеть боль и страдания шести глотков. Это всё он – томатный сок, в смешавшихся с печальными новостями слезами. Он хуже зубной боли и нотации старшего. Он сделан из томата.

«Прохладно, ночь, висит луна.
Мою любовь хранит она.
Совсем, как я – горит она.
Её печаль лишь мне видна…»

*-*-*

«...Чтобы как-то добывать пропитание, Марко пришлось наняться батраком в соседнюю деревню. Девушка же (когда ей стало лучше, она сказала, что ее зовут Елена) поправлялась день ото дня, благодаря заботам Марко. Она рассказала, что приблизительно неделю назад в их местности случилось землетрясение . Она, как раз в это время, набирала воду из источника у подножья гор. Ее оглушил внезапный шум, а потом посыпались камни. Она не успела отскочить в сторону, и один камень сбил ее с ног. Острая молниеносная боль... Она помнила, что чьи-то сильные руки вытащили ее из-под обломков. Она махнула в сторону дома, где живет, и этот человек отнес ее туда и положил на кровать. Девушка была без сознания, и в таком полузабытьи провела неделю. Помнила еще, что некоторое время после землетрясения какие-то люди приходили к ней в дом, говорили над ней странные слова, о небе, об Ангелах, давали воды и еды. Так было первые два дня, предположению Елены, а потом все ушли. Жители решили переселиться в соседнюю деревушку, подальше от гор, где случаются обвалы.
- А потом, пришел ты, мой Ангел. Спасибо, что тебе небезразлична моя жизнь, - сказала однажды девушка и улыбнулась. Она уже могла ходить, но ей был нужен покой, поэтому она много спала.
С каждым днем возвращалась ее красота. Какое-то неизвестное доселе чувство просыпалось в душе Марко. Теплое, едва уловимое, похожее на лучик весеннего солнца. Он думал о Елене, и каждый день спешил с работы, чтобы побыстрее оказаться рядом с нею, не забывая нарвать по пути красивых цветов. Он приносил ей пищу и с радостью смотрел, как она выздоравливает. По ночам он садился на крыльце дома и безмолвно сидел до рассвета, вглядываясь в звезды, улавливая в небе движения крыльев Архангелов. Он охранял ее сон.
Настал день, когда Елена окрепла настолько, что впервые вышла из дома и смогла прогуляться по окрестностям. Счастливыми глазами смотрела она на природу в лучах полуденного солнца. Марко поддерживал ее за руку, боясь за каждый ее шаг, трепеща сердцем от все больше и больше охватывающего его чувства.
Елена стала вновь ухаживать за садом, который выглядел очень запущенным с того момента, когда она в последний раз занималась им. Вновь вскинули ветви фруктовые деревья, получили влагу ягоды: как и Елена, все постепенно стало возвращаться к жизни.
Теперь, после рабочего дня, они с Марко все чаще стали совершать прогулки по вымершей деревушке и за ее пределами. Елена рассказала Марко, что в восемнадцать лет она осталась без родителей. Они погибли в самолете, который разбился, пролетая над Южной Африкой. Обо всем этом Елена узнала от других членов экипажа, чудом оставшихся в живых, которые нашли ее, что рассказать о случившейся катастрофе. Говоря это, девушка вновь переживала, и горькие слезы катились по ее личику. Марко утешал ее, как мог. Он помнил свой ангельский обет помогать людям и дарить им счастье. Помнил, но сейчас, было другое. Ни за какие сокровища мира он не позволил бы, чтобы эта девушка страдала! Он уже стал частью ее, она была дорога ему, стала родной и близкой. Ангел знал, что у людей есть такое слово – «Любовь». Чувство, нет, скорее, не чувство, а – состояние, которое ему не удалось испытать за свои предыдущие жизни. Люди говорят: «Я люблю тебя», когда уже не могут справиться со своими чувствами к другому человеку, когда они готовы открыть и доверить своему избраннику душу, когда они почти уже слились в одно неделимое целое.
И вот, однажды, это случилось... Лена и Марко, гуляя, вышли далеко за пределы деревушки, в светлый негустой лес. На землю тихо спускался вечер, и первая звездочка уже появилась на небосклоне. Они неторопливо шли по холмам, изредка касаясь ладошек друг друга , тотчас отдергивая руки и испытывая странные, непонятные ощущения. Как будто, после каждого касания рук по телам пробегала сильная мгновенная электрическая волна, связывающая их клетки вместе. Марко робко взял ее руку в свою, легонько погладил ее. Так они пошли дальше – держась за руки. Не говоря ни слова – ведь слова и не нужны были, вечер итак был удивительно теплым...»


*-*-*

Эта глава не похожа на пятую, потому что она шестая, а ещё в ней много слов. Дальнейшие главы обещают быть интересными, настолько, что выходят за пределы книги. События разворачиваются нешуточные, но обратно в книгу не хотят. Они просто оглядываются на пустоту и, не увидев желаемого, текут по-своему, лёгким течением. Им тесно и скучно на бумаге в образе печатных символов. Каким бы языком их ни написали, на какой бы ни перевели – им не хватает простора в прямоугольнике страницы.
То, что произошло внизу земного мячика дойдёт в печати до его вершины, но большая часть глав разбежится по разным клеточкам в поисках просторного интереса. Читая пустые страницы, ты узнаешь больше правды. Не нужно читать между строк – их нет, тут февраль, а там где они – июль. Не нужно додумывать незавершённые предположения и действия, все действительные предположения и действия, все действительные предположения истекли в декабре прошлого.
Наглотался пустых предложений, откачали от правды и предсказали на шесть глотков. Прописали чернилами свидетельство о смерти и выписали из жизни. Я не живу – проверено смертью. Умер, чтобы стать бессмертным. В каждой моей фразе – жизнь и смерть, в каждом поступке – свобода и рабство. Фраза, жизнь, смерть, поступок, свобода и рабство – всего шесть глотков познания ткани.

«Вся наша жизнь на острой игле!
А разве нет ада? Да он на Земле!
Живи, умоляю, меня не бросай!
Ведь если тут ад, то где-то там рай...
Дыханье исчезло, немые слова,
Слепая любовь, сухая листва...
И нет человечней костлявой зимы
Ты точно в раю, там встретимся мы...»

*-*-*

«А вы когда-нибудь пробовали обнажить свое сердце? Вынуть его из груди и оставить в зимней метели? Попробуйте – получается! Но пусть кричит: «Я хочу свободы, я хочу любви, я хочу света, тепла, радости, заботы!»
А вы его на мороз в холодный декабрьский вечер! На растерзание всех желающих. Если не лень, посмотрите, сколько оно продержится.
Чаще всего, они быстро замолкают, как только попадают в сугроб, покрываясь прозрачной коркой равнодушного льда. Сразу перестают ораторствовать о любви и счастье. Леденеют...
А иногда, попадаются и такие, что жалобно плачут, моля хозяев о пощаде – долго-долго. А потом, все-таки затихают, смирившись с холодом и безысходностью.
Но, знаете, если ваше сердце, попав из уютной груди в ледяную стужу, сохранит хоть капельку тепла и продержит его в себе до весны – смело забирайте его обратно! Пригодится... Оно достойно любить, быть любимым, мечтать о любви...»

*-*-*

Что невыразимо в словах, неистощимо в действиях. Твоё действие, первое из шести, это первый глоток. Не выражая своего недовольства словами из-за слабости или тупости ножниц, ты начинаешь действовать. К чему говорить слова, если можно пить сок! Со счастливой улыбкой на лице ты делаешь первый глоток томатной внутренности, подслащённой горечью слов. И понимаешь, что зря боялся, это ведь оказалось таким легким поступком.
Гадость, она ведь гадостью и останется, чего бы гадостного (гадкого, если будет уг(а)одно) ещё не добавить. Поэтому, добавлю только (и не Толька), что как только я начинаю говорить – речь погибает, как только я пытаюсь найти истоки разума – умирает мысль. Всё спокойно. Для покоя и сосредоточенности не нужны материя и ножницы (горы и воды), когда сознание умерло, даже огонь приносит прохладу.

*-*-*

«Серые тучи над домом зависли.
Сердце стоит, но вперед бегут мысли.
Будет гроза, и не будет сомнений.
Смоет дождем память всех поколений».
*-*-*

Беру и надеваю небо на шарик. И без этого удивительный, он теперь стал еще менее понятным. Материал небесный был изготовлен из готового тумана и слез. Сотворил все это Хозяин моего сада. По утрам туман иногда спускается в поля, луга, сады, города, деревни и к воде. Окутывает, обволакивает войлоком облака. Но густой туман не скроет аромат утра. До утра была луна. В окне моем одна и та же луна, но расцветут вишневые деревья - и луна уже другая.
Зачерпни воду, и луна будет в твоей руке. Прикоснись к цветам, и их аромат пропитает твою одежду. Но обидно, что в котле с горячей водой нет холодного места. Без боли к луне не прикоснуться. Вода выкипит и исчезнет вместе с луной. Но там, куда не проникает ни свет, ни мрак, повсюду один прекрасный вид. Любуйся на материю черного квадратного мячика, фантазировать или бредить, или бредить... глотать небо кусочками исчерпанных мыслей.
Я – гость, я столько лет искал дорогу назад, а теперь не помню, откуда пришел... с неба... Нет, оттуда можно либо спуститься (до пятой главы), либо упасть в наш сад. Если я не в саду, значит я не с неба... Глупо упрямый – упрямо глуп.
Когда проплывает рыба – вода мутнеет, когда пролетает птица – падают перья. Я беру перо и начинаю писать все, что чувствую. Извлекаю грустные чувства из своей души, изливаю их на бумагу. Потом сжигаю. Как приятно согревает пламя костра, и горящие в нем чувства ненависти, страха, злости, зависти, отчаяния и скорби. Хочется теперь думать о счастье, хоть это и банально. Мы так много говорим о нем, что, кажется, знаем, что это такое.
Сказанное легко узнать, познанное трудно сказать.


Глава седьмая будет после этой.

*-*-*

- Жили мы в одном пруду, - начал Карп свой рассказ. – Я и еще две рыбы. Первая рыба была самая хитрая и умная из нас, вторая – попроще, а я – самый глупый. Жили мы хорошо, спокойно – как все рыбы на свете. Но вот, однажды, к нашему пруду пришел человек. Человек принес с собой сеть. И пока он ее разворачивал, умная рыба глядела на него сквозь воду и соображала. Лихорадочно перебирала она весь свой жизненный опыт и все истории, которые ей довелось когда-либо услышать: она призвала на помощь всю смекалку, и наконец ее осенило.
« - В этом пруду нет ни одного места, куда можно было бы спрятаться», - подумала она. – «Поэтому лучше всего притвориться мертвой»
И вот, собрав все свои силы, к немалому удивлению Рыбака, она выпрыгнула прямо к его ногам. Рыбак поднял ее. Но так как хитрая рыба задержала дыхание, он подумал, что она сдохла, и выкинул обратно в воду. Рыба тут же забилась в ложбинку под берегом у самых его ног.
Вторая рыба – та, что была попроще, не совсем поняла, что произошло, и подплыла к хитрой рыбе за объяснениями.

Дина слушала Карпа, затаив дыхание. У нее получалось это наверняка ни чуть не хуже, чем у хитрой рыбы из его истории.

«Просто я притворилась мертвой, вот он и выбросил меня обратно в воду» - растолковывала ей хитрая рыба.
Не мешкая, простодушная рыба также выпрыгнула из воды и плюхнулась прямо к ногам Рыбака.
«Странно», - подумал Рыбак. – «Рыбы тут сами выскакивают из воды...»
Но вторая рыба позабыла задержать дыхание. Рыбак увидел, что она живая, и засунул ее к себе в сумку. Затем он снова повернулся к воде. Однако зрелище выпрыгивающих на сушу рыб так потрясло его, что не подумал застегнуть сумку. Воспользовавшись его невнимательностью, вторая рыба выбралась наружу и – где ползком, где прыжком – устремилась к воде. Там она отыскала первую рыбу и, тяжело дыша, примостилась возле нее.

Тут Карп вздохнул и продолжил свое повествование.

- Я никак не мог понять, что к чему, - даже после того, как выслушал объяснения первых двух рыб. Они мне по порядку перечисляли все обстоятельства, обращая особое внимание на то, как важно задержать дыхание, чтобы показаться мертвой.
- «Благодарю вас, теперь я все понял», - радостно ответил я им.
И с этими словами я с шумом выпрыгнул из воды, упав рядом с Рыбаком. Но раздосадованный тем, что упустил первых двух рыб, Рыбак упрятал мну в сумку, к моему сожалению, даже не потрудившись взглянуть, дышу я там или нет. И на этот раз он плотно застегнул свою сумку. Снова и снова закидывал Рыбак свою сеть, но, так как первые две рыбы не покидали своего укрытия, сеть каждый раз оказывалась пустой. Наконец он решил отказаться от своей затеи и стал собираться в обратный путь. Открыв сумку, он убедился, что глупый Карп не дышит, отнес мну домой и отдал Коту.

Карп закончил свою историю и молча поглядел на девочку, которая готова была разрыдаться на его глазах. Но все же она нашла в себе силы, чтобы спросить его: «А что же было дальше? Он не съел Вас?»
- Как видишь! – усмехнулся Карп. – Просто этот Кот был такой страшненький, что когда увидел свое отражение во мне, жалобно замяукав, убежал прочь. И пока хозяева искали его, я благополучно смылся.
Дина улыбалась, стирая веселые слезинки с лица. Она представила этого страшного и ужасного Кота, который испугался своего отражения, и звонко рассмеялась. Она смотрела на Карпа, который подмигивал ей, и не могла перестать хохотать.
Искренне, по-детски, лежит перед ней на блюде.



*-*-*

«...Вот уж и луна появилась на небе. Остановившись на одном холме, они впервые пристально посмотрели в глаза друг другу – одновременно, как будто оба ждали этого мига. Их глаза были отражением друг друга, отражением их снов, их тайных грез. Опять не говоря ни слова, Ангел взял руки Елены, нежно соединил их в своих и поцеловал, чуть касаясь губами. Елена закрыла глаза и прижалась к нему всем телом. Подул легкий ветерок, всколыхнул ее волосы. Марко откинул их с ее лица, закрыл глаза, и их губы медленно слились в долгом, чувственном поцелуе. Первом поцелуе, длящемся целую вечность... Вокруг падали звезды, струился лунный свет, и они одни были в этом мире; летали без крыльев выше облаков; дыхание и тела их стали едиными.
Медленно они смогли разделить руки, разделить взгляды. Губы Ангела шептали: «Я люблю тебя...», глаза девушки отвечали: «Я тебя тоже...» Они пошли дальше по холмам, в свете любви, с теплотой от поцелуев на губах.
Вернувшись домой лишь под утро, они почувствовали, что больше не смогут разделиться. Марко рассказал Елене о своем ангельском происхождении, также он сказал ей, что время его пребывания на Земле подходит к концу, и скоро нужно будет вернуться на небо. «Но вернусь туда я только с тобой. Ведь зачем тогда жить! Я не смогу просуществовать без тебя ни минуты!» - тихо говорил Ангел. Они стали собираться в путь. Нужно было еще встретиться с остальными Ангелами, попавшими на Землю. У места, где находится прозрачная лестница в небо...
Придя туда, они обнаружили, что лишь немногие вернуться на небо. Ктолем сделал так, что те, кто так и не смогли научиться творить добро, останутся на Земле и умрут – как обычные люди, сами этого не заметив.
В последний раз посмотрели Марко и Елена на землю, где встретились... Посмотрели, взялись за руки и отравились в небесные дали... Остальные Ангелы удивились: как это молодой Марко сумел вернуться обратно? Они забыли, что искренне любящий человек чист душой и несет в себе свет, который указывает и другим путь. Но теперь, Марко и Елена были едины и шли на небеса вместе...

___ Любовь – чудесная очищающая сила...»

- А зачем в книге томатный сок?
- А за чем ты спрашиваешь?
- За спиной! Зачем не знаю, но сок не люблю...
- Лучше бы пил и курил!
- У меня слабое здоровье. С таким диагнозом мне противопоказан томатный сок.
- Ну, тогда пей его с закрытыми глазами.
- Но ведь я тогда пролью его...
- А ты когда льешь – закусывай!
- Это уже где-то было...

Глава одиннадцатая: где все идет необычно, как у людей.

*-*-*

«Выцвела книга, ее не открыли.
Ведь были же крылья, да надломили...»


Последний штрих всем жителям прошедшего времени из времени настоящего. В давно минувшее время смутных дней и горьких новостей. Напоминавших нам о чудесах смерти и болезнях. Белые, чистые листы бумаги, крыльями машут, исполняя мертвую петлю. Нам уже почти привычно наблюдать за небом. Мы так и научились не ценить свет и благодать. Благо дать нам уже нечего. Но это до поры, до времени... будущего времени.
В последнем вздохе услышишь ты скрип органов. Да будет вечен и ясен тот, кто поет и умеет скрещивать сон со смертью, не используя при этом побочных эффектов и порошка, осыпавшегося с потолка на лицо. Налицо результат прочной вечности. Она застыла в зелени глаз, сошедших с рельс. Застыла немым кино на белой ткани экрана. Завяла и начала жить по-другому в новом фильме про мир на войне.
Все что я увидел на белом полотне экрана, оторвало меня от реальности. Я как – будто смотрелся в стекло, мне удалось заглянуть в глаза отражению себя в собственных глазах. И мгновенно выстроился бесконечный коридор зеркал. Эта череда миров, через которые проходит Блудная Вера... вернее моя душа. В каждом мире она принимает новый облик. И забывает то, что видела раньше.
Когда началось видение, я вновь вернулся. Я смотрел кино во сне, как в окно, открытое в мир фантазии. Не захлебываясь колючим воздухом сквозняка, проникающим с лучом звезд в отрывок фильма.

«Рыба – мертвая, ледяная лежит себе плашмя на асфальте, сбежавшая с натюрморта. Три рыбы. Они молчали, они кричали, далеко до причала. Они шептали, как кричат последние. А Девочки все нет...»

Же сви де птит тай .
Се ля се ле пренте .
Как грустно иногда оттого, что люди, вчера знавшие счастье, сегодня уже его потеряли. А сам ты, даже не познав счастья, знаешь, какое оно. Ты смотришь картинки сна, они отражаются в твоих зрачках. Ад кино – раем в твоих глазах.
Поет орган, перила с неба не видны. Гремит гром, заглушая мысли. Не думая, начинаешь делать мудрые поступки. Думаешь, но не слышишь скрежета и походки мысли, делаешь и не видишь беды. Если ты пошел, то уже не вернешься, как Девочка, ее все нет... Ты еще не взлетел, а уже летишь над Землей.

«Сколько рыб – столько дней. Пустые слова, но как звучат! На зависть немым, не моим. Не протянуть язык, не вытащить руки. Гудки телефона, занято напрочь».

Кровь на лезвии ножа, нет, ты резал вишни. Это сок, вишневый сок. Хотя нет, это все же кровь – кровь вишни. Она кислее, кислая как сок. А я сахар, точнее его заместитель. Раствори мну в кофе, я последний сладкий сон в ночь.
Все я вофф (I’m off). Включи толкователь снов, он тебе поможет.

«Смысл жизни – любовь!»
*-*-*
«Без тебя лишь снега и метели
Раздевают ранимую душу.
Чуть объятья твои отогреют,
Как слова заморозят в секунду.
Только ты не молчи, умоляю!
Не давай в руки боли всю душу!
Боль людей, словно яд умертвляет,
Ну а ты мне так важен и нужен!»


- Посмотри на меня! Ты видишь, Дина, как тебя много во мне? Но это твои отражения. А твоя суть – она одна. Она у тебя внутри, в сердце.
Дина слушала его, сдерживая слезы, как ей казалось – из последних сил. Но на самом деле, они текли горькой рекой детского страдания. Она не могла поверить в то, что эта чудесная рыбка может так говорить. Она многого не знала, но понимала больше, чем хотела раньше. Она чувствовала, что не сможет пережить расставания. Ее отражения уговаривали ее хором голосов, сливавшихся в один – голос Карпа. Он просил ее уйти!
Она побежала, остановилась, вновь побежала. Ее отражения преследовали ее повсюду: в грязных лужах, в каких-то витринах и стеклах. Они бежали параллельно с нею, навстречу ей, под ее ногами и над ее головой. Они бежали в ней.
Выбившись из сил, Дина прекратила бег, чтобы перевести дыхание. Но как только остановилась, она поняла, что должна, все равно во что бы то ни стало, вернуться к Карпу. Она должна быть с ним...
Дина знала, что он просил ее уйти, потому что беспокоится за нее – маленькую девочку. А она уже не маленькая, она – почти взрослая. Пусть не такая высокая, но уже знает, что рыбы на самом деле говорят; а еще их можно услышать и понять. Конечно, ей еще что-то запрещают, но это ей уже и не нужно. Ей нужен он – милый и добрый, сказочный и реальный Карп, ее друг.
И она сейчас вернется к нему и всегда будет с ним. Ведь это так уютно и весело быть с любимым другом вместе. Дине всегда хотелось иметь такого мудрого доброго и заботливого друга. Карп все знал о ней, все понимал и готов был помочь всегда. Хоть он и не просил ее о помощи, Дина знала, что ему она нужна. Значит, она должна помочь своему другу.
Упрекая себя, что послушала Карпа, девочка, забыв об усталости, устремилась обратно туда, где она его оставила.

*-*-*
«Ответь мне, милый Ангел,
Когда тебя увижу?
Мне хочется все время
С тобою быть поближе!
Но ты на синем небе,
И мне тут нет покоя.
О, как бы я хотела
Поближе быть с тобою!»

«Если бы мои глаза были закрытыми, не было бы дождя. Я стараюсь держать их открытыми, как окна. Глядя на мир, хлопая ресницами, но, не видя тебя. Мне достаточно просто вспомнить о тебе, и я буду чувствовать себя счастливой. Это даст мне ощущение, что все в моей жизни не напрасно и не просто так. Не важно, где ты и чем занят. Я живу этим чувством, я живу своей любовью и нежностью к тебе. Это чувство делает меня бесстрашной и свободной, оно делает меня счастливой.
Внутри себя я нашла свое чувство к тебе, и сердце мое наполнилось счастьем. И тогда я поняла, что привязанность - это страх, а страх – это страдание. Но моя любовь к тебе свободна от страха, она просто живет. Парит птицей, течет ручьем, бьет ключом, порхает бабочкой. Она умрет со мной».

«Ты уносишь меня, в мир, где я – это я,
И не действует больше закон притяженья.
Горит под ногами планета Земля,
Продолжая свое круговое движенье».

*-*-*

Тем временем с тем бременем, что повисло камнем, не успев взлететь, парит над асфальтом Ангел, делая сальто. Взмахом крыльев преодолевая мили. С ним вместе летит его Невеста в свадебном платье, в его объятьях. Он ее Ангел-Хранитель, она его любящая Хозяйка. Они счастливые, они выше неба. Не чувствуя холода и времени, радуются друг другу и солнцу, палящему сверху, и земле...

«Мы летим высоко, выше всех облаков,
Рассекая небесную гладь.
Мы вдвоем в этом мире летаем без крыльев,
Им до нас не достать».



«Я почувствовал страх, как - будто мне угрожала невидимая сила, которая отступила только тогда, когда я оказался среди людей. Невидимая сила – это мое одиночество. Впервые в жизни я почувствовал, что совершенно один, и хотя это было то, к чему я всегда стремился, мне стало страшно, поскольку отражение, которое я видел в зеркале, являлось отражением человека, у которого уже нет времени впереди, и он не может наверстать его, чтобы разрушить одиночество, им же самим созданное: его нельзя разрушить, оно будет с ним до конца его дней».

*-*-*

«Признавшись ей, я улыбался, как утреннее солнце. Пытаясь разглядеть с высоты своего роста ее реакцию, я вытащил свои глаза из полузакрытых век. Они не открывались веками, как и ее чувства. Но в этот раз, тень огня промелькнула на дне ее глаз, возмутив пелену спокойствия и уравновешенности. Я не видел ее глаз, я следил за движением в их глубине. Тысячи мотыльков взлетели и понеслись с ветром в обнимку в сторону пропасти...
А она все молчала...»

*-*-*
«Я помню, как чудесно ты молчала,
И как, без устали, я много говорил.
Твоя душа отчаянно кричала,
И сердце разрывалось от любви.

А у тебя прекрасно получалось,
Молчать и лишь глазами говорить.
С мной такого раньше не случалось.
Так просто мое сердце не разбить!

Но ты – волшебница с увиденного сна!
Околдовала ты меня своим молчаньем.
А за окном апрельская весна,
И Солнце светит радостным муррчаньем.»

*-*-*

- Платить парикмахеру за то, что он лишит тебя силы?
- Но он может сделать меня сильнее!
- Это зависит ни только от его таланта, но и оттого, что ты хочешь сама...
- Это зависит от вкуса. Вот я, например, не люблю томатный сок.
- У меня хороший вкус, я ведь будущий повар!
- Может, ты подстрижешь меня?
- Сразу на небо...
- У меня есть билет, но нет визы.
- Оформим по форме. В конце строки...

Глава седьмая: ступени в небо.

СТУПЕНЬ ПЕРВАЯ.

*-*-*

«Мурр, моя Хозяйка!
Пишет тебе твой Ангел. Надеюсь, я у тебя один, а то ты будешь ломать голову: который из них? Хотя, ты, наверное, сразу поймешь, что это я, так как я написал вместо «привет» - «мурр».
Если какой-нибудь «Ангел» не слизал мой «мурр», то все замуррчательно, и ты мну узнала.
Я тебе пишу, у мну такое состояние: то ли слишком счастливое, то ли – удрученное, очень непонятное. Одно только ясно: что это какая-то крайность. А если мое состояние находится в крайности, то есть с краю, то значит, оно может упасть куда-нибудь. И не важно где, справа или слева, счастлив или удручен: если оно упадет, то я останусь без своего состояния.
Хотя, раз его не понять, то зачем оно такое нужно?
Вот я и думаю, Хозяйка, думать мне об этом или нет... Совсем скоро свихнусь, и будет у тву чокнутый Ангел. А тебе это надо?
Вот и я так думаю...
Зато, я вот что придумал, точнее, дошел логическим путем: есть и хорошая сторона в том, что мое состояние может грохнуться или шмякнуться с края. Сама посуди, ты со своим чудесным настроением находишься далеко – то бишь не рядом. За рядом, на крайнем Севере, у моря. Если ты на Севере, то и твое настроение, которое вместе с тобой – тоже на Севере. Раз вы с ним там, то я тут – на Юге, то есть на другом краю. И вот, если мое состояние шмякнется с края, то приземлится в зону твоего настроения! Ты его поймаешь и отогреешь. А твое настроение с ним поиграет. И когда мы увидимся снова, ты сможешь мне его вернуть!
Классно, да?
Вот такое письмо я тву написал, Хозяйка! А сейчас твой Ангел пойдет спать. Ангелы ведь тоже спят, но с открытыми на мир глазами...
Явофф...»
Ангел-Бездельник
*-*-*
«Твоя Хозяйка приветствует тебя, мой Ангелочек! И благодарит тебя за чудесное «ночное письмо»! Оно дало мне повод задуматься, ну а также принесло несколько приятных улыбающихся мгновений.
Ангелочек, полетели со мной. Я уже там и жду тебя...
Чувствуешь, как тепло? Здесь лето, и солнышко уже высоко над горизонтом. Я иду по мягкому морскому песку, утопая в нем, как в гигантском персидском ковре. Вдали виднеются какие-то непонятные деревья, ни то пальмы, ни то южные сосенки. Но очень красивые, радуют взгляд. Я веду тебя все дальше и дальше, вдоль берега моря. Легкий ветерок играет волосами, заглядывает в глаза, нашептывает далекие странные слова на каком-то незнакомом языке. Если прислушаться, начинает казаться, что ветер говорит: « Мечтай, освободись! Люби мир, как я люблю всех!»
А может, это все – иллюзия. Идем дальше. Как прекрасно вдыхать ароматный морской воздух! Я хочу показать тву кое-что...
Вот уже пальмы-сосенки близко... Мы входим под их тень, как в небольшую рощицу. Смотри! Видишь два дерева, которые находятся так близко друг от друга, что почти срослись? Присмотрись повнимательнее, и около них ты увидишь белый крошечный цветок. Я не знаю, как он называется. Он похож на цветок белой водяной лилии, но растет на земле. У него есть удивительное свойство: если присесть перед ним на корточки и вдохнуть его тонкий, сладкий аромат, уйдут все заботы, останутся в другом мире. Настроение станет солнечным, как этот день, а улыбка станет постоянной гостьей на твоем лице.
Я не могу тебе его подарить – цветок любит свою землю и не захочет уходить. Он зачахнет в другом воздухе. Зато ты теперь всегда найдешь к нему дорогу, и он будет помогать тебе, как ты захочешь!
P. S. Я надеюсь, ты смог освободиться и полететь вместе со мной...»
Никакая Хозяйка
Хозяйка Ника

СТУПЕНЬ ВТОРАЯ.

*-*-*

«Мурр, моя единственная в мире Хозяйка! Самая чуткая, нежная, светлая и заботливая...
Я только сейчас приземлился к себе на небо, после нашего с тобой земного путешествия в рай. Знаешь, а там намного теплее, чем тут, где я... Если не читать твоего письма заново, то приходиться укутываться облаком-одеялом, чтобы согреться. Все вспоминаю тот сказочной красоты цветок – такой белый и чистый. Я тоже не понял, что это за цветок, но он мну околдовал...
Спасибо тебе, Ника, что вернула мну мое состояние в целости зеркальных осколков. Оно теперь все в собранности и сохранности стоит рядом со мной не полочке. Я очень рад.
Я вот что еще подумал: ты после таких полетов и перепадов температуры не заболеешь? Мы то – Ангелы – не болеем, а вот ты, Ника, будь осторожнее! Мне не так надо, чтоб ты болела.
Куда теперь предложишь слетать? Только если там холодно, оденься потеплее, моих крыльев может не хватить. Я сегодня, после встречи с тобой, обрел второе дыхание и готов к новым подвигам!
Когда мну было два года, мну еще не сказали, что я буду твоим Ангелом. Но я это чувствовал уже тогда. Так что, Хозяйка, готов лететь с тобой хоть на край света, особенно, если там светло и хорошо.
Жду весточки ото тву, Ника!
P. S. Эх, пойду я спать. Меня тут в сон приглашали. А я ко тву в сон хочу. Если не усну, то зайду облизательно.
Мурр, Хозяйка!
Это был твой замуррчательный Ангел-Охранитель»
Ник

*-*-*

«Здравствуй, мой Ангелочек!
Ну, если тебе понравилось это путешествие, то я очень рада! Ведь это мое любимое местечко – там всегда очень легко и светло. Даже твоя Хозяйка, такая Злючка-Колючка, чувствует себя там весьма уютно.
Знаешь, я вот вчера думала показать тебе еще одно место. Оно тоже из моего мира, а в моем мире, как ты знаешь, бывает абсолютно все. Ну, тебе ли не понять этого, ты же мой Небесный Ангел! Но потом решила, что это будет неправильно с моей стороны: прогулки вдоль реки, по которой медленно течет раскаленная лава, могут очень плохо закончиться. Перепады температуры, нехватка воздуха и все такое. Там лучше бывать как можно реже, но все же, невозможно там не находиться хотя бы иногда. Вот и гадай, что это за странное место!
Я очень хочу посмотреться в твоего Зеркального Карпа! Интересно, какой бы я себя там увидела? Помешанная у тву на зеркалах Хозяйка.
Ой, я же сейчас у себя в комнате сижу на диване, сестра тут бегает что-то... А в том мире я кошкой бегала по крышам и ловила ночных бабочек.
Все, я здесь! Как опасно быть в двух мирах одновременно! Мяуу!

Земная – странная – слегка сошедшая с ума Ника,
Ждущая ответа от Ника-Хранителя
И совета, как остаться на земле»

Хозяйка Ника.

СТУПЕНЬ ТРЕТЬЯ.

*-*-*

«Сижу, смотрю в потолок, и мысли только о тебе. Грусть и радость, не понять. Сердце не хочет говорить, но и не может молчать. Разрываясь, оно диктует моей руке, не в силах перекричать тишину ночи. Я столько раз порывался сказать тебе, но когда ты рядом – не могу. Слова виснут в воздухе, немые – как весенние сосульки. Они только тают и капают на головы прохожих. А если одна из них упадет в ненужное время в ненужном месте, то у кого-то будет горе. Вот и я не могу тебе открыться, только капаю.
Я не знаю, почему так. Это происходит вечность, а может и больше. Я чувствую себя то очень счастливым, то какая-то непонятная, но тяжелая грусть зажимает в тиски мое сердце, и оно рвется на свободу. Это состояние я называю погружением в небо. Мне приходиться быть другим, и получается это так непроизвольно, что я порою себя ненавижу. Иногда, особенно в последнее время, ты, наверное, замечала в моих словах или жестах чрезмерную заботу и внимание, которые я не мог уже скрывать. В моих глазах бывают радость и грусть...
Закрываю глаза и вижу тебя, слышу твой ласковый, нежный голос. Он журчит, как лесной ручей, как мурчание кошки. Ты что-то делаешь, но я не вижу что. Но движения твои такие плавные, как взмах крыльев. Ты двигаешься-пархаешь по комнате, и я чувствую дуновение ветерка, поднятое твоими крылышками, тонкий запах твоих духов.
Ты смотришь в окно, и что-то говоришь мне. Я подвешен по ту сторону окна. Я не слышу тебя – ты так далеко и так близко, не перекликнуть тишины расстояния. А я не умею читать по губам, потому что смотрю в твои глаза. Кажется, протяну руку и коснусь твоих пышных волос, но рука проходит сквозь твой облик. А ты так мило и грустно улыбаешься, как утреннее солнышко. Так застенчиво, но с искренней добротой в глазах. Твои глаза... твои волшебные глаза – лесные озера. Такие тайные и глубокие. Они затягивают и гипнотизируют, я тону в них, словно камень.
У меня кончаются слова, там, где они кончаются – говорит сердце.

Хочу снять свои белые крылья,
Хочу подарить их тебе.
Чтобы мы никогда не забыли,
Что за встречу должны мы судьбе

Вспоминаю тот солнечный день,
Твои полные света глаза.
А сейчас за окном ночи тень,
И грустить почему-то нельзя.

Ты прими мои крылья, как знак,
Что мы будем с тобою всегда.
Они вырастут снова – пустяк!
Ну, а ты не умрешь никогда!»

Ангел, Ник...

СТУПЕНЬ ЧЕТВЕРТАЯ.

*-*-*

«Мурр, моя хорошая земная Хозяйка!
Как это ты «слегка» сошла с ума? Надо у тву научиться, мне очень интересно. Даже с Карпом такого не получается! Так что, не отвертишься – покажешь и расскажешь! Ника, сведи мну с ума, слегка...
Ты вот просила совета, как остаться на Земле... Есть много вариантов. Например, самый надежный – это держаться за нее руками и ногами. Но трудно иметь своего Ангела и жить на Земле, я понимаю. Мну тоже не легко, поверь, тут на небе. Но проще, конечно, спускаться к тебе.
Вот загорелся спуститься с тобой в «то место», где по реке течет лава. Ты когда пойдешь туда в следующий раз, скажи мну. Я даже крылья сниму по такому поводу!
Еще я задумался: как бы мну принести тебя Карпа, чтобы ты в него посмотрелась. Может, в книге посмотришься? Или мну принести его на местечко к белому цветку? Ты себя увидишь в нем размноженной, там будут улыбаться тебе много-много Ник-Хозяек. И твой Ангел будет самым-самым счастливым Ангелом. Хотя, я итак самый-самый! Очень скромный, в меру талантливый. Короче – весь в Хозяйку!
А про кого ты написала: «Злючка-Колючка, как я»? Ты ни в одном зеркале не такая!
А еще, я сделал открытие. Открыл коробку конфет. Шучу, конечно. На самом деле, я понял, что моя Хозяйка часто бывает кошкой, как мило! Становится ясно, для чего нужен Карп. Как опасно бывать в двух мирах одновременно!
Возьмешь мну с собой, ловить «Н. Б.» (Ночных Бабочек)? Я так люблю этим заниматься, правда, не умею... И кстати, раз ты – кошка, то надо тебе чаще говорить «мурр-мурр», «кис-кис» и т.д.

Вместо P.S. Сейчас играет никому неизвестная в нашем мире группа Биттлз. Знаю только, что поют они на «ангельском» языке. А я не учился в школе, как следует, и не знаю этого языка. Мну стыдно, и я иду за это (за облако) спать. Спокойной ночи тебе, Ника-Муррка.
Ты спишь, я слышу в тишине
Все, что ты делаешь во сне!
Так и знай!
P.S. Как ты думаешь, Хозяйка, а у Ангелов, вроде меня, могут быть свои Ангелы-Хранители?
Ладно, спи...
А ты слышала когда-нибудь ангельский храп?»
Ник-Охранитель

*-*-*

«Мурр, милый Ник!
Твоя Хозяйка чего-то совсем стала соней (Соней) и лентяйкой. Ее клонит в сон по углом в тридцать градусов к столу. Весна...
А вообще, у меня в ушках гремит Эльфийская рукопись, так что заснуть не светит. Поистине – Ангельская музыка! Если ты ее услышишь где-нибудь, то облизательно послушай. Если еще не слышал раньше. Или я нашепчу ее тебе при встрече.
Вот я сейчас думаю о твоем вопросе. Мне кажется, что у Ангелов, вроде тебя, непременно должны быть другие (иные) Ангелы-Хранители! Или Телоохранители (Никоохранители). А может, это уже Архангелы? Ну ты в этих вещах должен лучше мну разбираться. Мну же вообще Антихристом называли!
Есть подходящие кандидатуры на роль твоего Ангела-Хранителя?
«Внимание! Срочно требуется Ангел-Хранитель широкого профиля.
(высококвалифицированный, с небесным образованием)
Для самого лучшего Ангелочка на всем Свете.»
Ой, играет моя любимая песня – «Романс о слезе». Это же весенняя романтика! Или летняя... Когда я слушаю такую красивую музыку, из головы улетают любые мысли, и я сама чуть ли не лечу!
Какое неразборчивое письмо! Похоже надо, все-таки, выключить музыку, или просто пойти спать на крышу. Твоя Хозяйка чего-то не в ладах с собой и своим состоянием. Ну, свалим опять все на Весну!
Мурр, Ник! Все мечтаю услышать, как ты играешь последние песни! My dream comes true? (может моя мечта сбудется?)
Идем на крышу? Я вон за той бабочкой с серебристыми крылышками! А ты? Догоняй! Крац-крац, коготки надо подрезать, чтобы шуму меньше было. А то всех бабочек перепугаю, да и тву тоже. Пора заканчивать, а то ночь пройдет.
Если бы я летала бабочкой.
Сонная и не в себе (по своему определению)»

Ника

СТУПЕНЬ ПЯТАЯ.

*-*-*

«Мурр, Хозяйка!
Сижу на крыше, а тву нет. Вот сижу, свесив ноги вниз, как с чьих-то плеч. Я все думаю, что будет, если я навернусь (не вернусь)? Успею ли я увидеть ту реку и в последний раз опалить перья крыльев? Слышу звук...точно не крыльев. Звук коготочков по крыше, слышу твое "мяу-мурр". Вот и ты, моя Кошка-Хозяйка! А я уже хотел послать всех этих бабочек к чертовой бабочке на...за тобой, но ты пришла сама, такая вся нарядная и красивая!
Ты та Кошка, что гуляет без Лешки, сама по себе? Что там у тебя играет? Опять та замуррчательная музыка, под которую не уснуть, но и не написать письма? Музыка волн, музыка ветра. Я заметил, что твои пушистые волосы дружат с ветром, он играет с ними. А ты любишь играть, Хозяйка? С кем-нибудь, а не с чем-нибудь...
Мне понравился твой ответ насчет ангельских телоохранителей. Как ты думаешь, а Хозяйка сама может быть Ангелом у своего Ангела?
Кто там тебя Антихристом назвал? Пока я еще не нашел кандидата на "пост" Ангела-Хранителя. Мало таких есть - с высшим небесным образованием. Наверное всех кто был, уже разобрали...
Как хорошо ты пишешь о слезе. Только почему ты плачешь, Хозяйка-Ника? Тебе плохо или грустно? Я хочу тебе помочь!
Весна! Вот Негодяйка! Это ведь она во всем виновата со своей летней романтикой!
Ты, Ника, постарайся с собою наладить отношения, а то состояние твое убежит, испугавшись ваших отношений...все ведь - Весна!
Я вот голову ломаю (пух и перья),что если останется такая погода, то возьму гитару и облизательно тебе поиграю! А что значат слова: May my dream come true? (ха-ха-ха)Это что-то - могут ли мои мечты исполниться ?
Ну сами или нет, а я могу исполнить их!
Ээх, вот я опять один на ночной холодной крыше. Ты спишь уже. А тут стужа. Я тоже полечу спать. Бабочки повзлетали и порхают вокруг, как маленькие яркие лепесточки...
мурр, мурр, моя Хозяйка!»
Ник

СТУПЕНЬ ШЕСТАЯ.

*-*-*

«Бу! Раз Хозяйка не пишет своему Ангелу, значит, Ангел-Ник напишет своей Хозяйке! Вот такой вот он Вредина, тот еще Ангел в кавычках !
Мурр, Хозяйка! Завтра приду и вручу тебе это письмо. Я пишу его, потому что хочу, чтобы ты знала, о чем я думаю. Или думаю, что думаю...
Так вот, а думаю я о том, что после той жары, что была неделю назад, этот снег, что сейчас, ну просто - как снег на голову! Крылья уже окраску сменили на весенне-летнюю, а тут бац! И нате (на те), зиму не звала? Так ведь и холодно, как это назвать еще...
Не знаю, об этом я размышлял или нет, но написал об этом. Я всегда так делаю, когда мысли заняты. Иногда размышляя о любви и чувствах, я тону в них, как в растаявшем в сотый раз снегу. А от него поднимается пар. Пара проходит мимо...
Ой, Хозяйка, что-то на мну нашло, наступило .Зима наверное, давит своим свинцом, и глаза не блестят. Пойти и уснуть, чтобы никогда не проснуться, а потом открыть глаза, влюбленные в образ, и, поддавшись течению любви, следовать его направлению, растворившись в нем без остатка и осадка.
Пороги и водопады страсти, спокойное и размеренное течение в равнине будних проблем. Это предстоит прожить влюбленному в образ Ангелу в кавычках. Мурр, Хозяйка, надеюсь мну не очень тву расстроил?
Нека! Я наоборот написал тебе такую чудную вещь! Мурр! Читай, Хозяйка, ведь это - непросто письмо.»

Твой Ангел-Хранитель

СТУПЕНЬ СЕДЬМАЯ.

*-*-*

«Приветик, моя Хозяйка!
Я тву давно не видел и уже начинаю забывать, как ты выглядишь на самом деле .Шучу...
Твой Ангел-Ник думает, что умеет шутить .А ты как думаешь, Ника? Эх, все равно мну наверное не узнает, что тву по этому поводу думает. А я вот уже сложил свои белые крылья и собираюсь спать. Вот решил перед сном написать тебе, Хозяйка. Что ты делаешь, чем маешься? Куда летала на выходных...
Твоему Ангелу это интересно, ведь он вместо того, чтобы следить за тобой и охранять тву от неприятных случайностей, сам развлекался как мог. Ну ты и сама знаешь, какой у тебя отрукотбившийся Ангел в кавычках .
Но скажу тву одну вещь, Хозяйка. Об Ангелах тоже надо думать и загибать пальцы .Хозяйка должна хоть немного заботиться о своем Охранителе. А иначе у него опустятся крылья и он, и без того ничего не делая, вообще перестанет что-либо делать!
Ладно, Ника, мну сейчас спать, утром допишу.
Утро - дописал!
Бу! Вот оно - утро! Что-то я не летал сегодня во сне, видимо съел на ночь нужные таблетки и запил их Томиным (томатным) соком. Сегодня должен быть парадный день, пойду отглаживать свои крылья. До скорого до свидания на небесах, Ника! Мурр...»

Ник
Глава восьмая: спустившись на холм, подняться в бездну.

*-*-*

«Я сохранился в истории твоих дневников. Я последний Ангел в своей жизни. Мне тесно в твоем сердце, я живу на бумаге. Ты не можешь держать меня, сковывать в своем мире, поэтому ты написала меня в прямоугольнике листка перьями из моих крыльев. Они такие же черные, как и твои белые. Ты не держишь меня в своей памяти, не помнишь меня в своих снах. Ты часто видишь меня по ту сторону зеркала, знаешь, что это я. Ты выписала меня из ума, вписала во внутрь книги. А потом вычеркнула из своей жизни моими же перьями. Разорвала мой печатный дом, где я был прописан...»

*-*-*

«А ты рисуешь сладкими как кровь чернилами. Ты рисуешь по воздуху, оставляя следы, изображаешь художницу в полете. И твои изображения безобразно висят между небом и горизонтом, странно, что им не нашлось места там.
А ты ведь любила меня, я знаю. Любила меня, как цветок любит утреннее солнце. Я дарил тебе свет и согревал тебя. Я помогал тебе расти своею заботой. Я не ленился рано вставать, чтобы ты проснулась не от холода, а от моего яркого, чистого тепла. Я играл тебе музыку, перебирая струны моих лучей, и ты просыпалась, подтягиваясь в улыбке. Мы весело проводили время, целыми днями играя с ветром. А потом я устраивал тебе вечернее зрелище, называемое закатом. Я помню, как тебе нравились мои огненно-красные разливы по всему небу! Ты наслаждалась этой красотой, а потом засыпала, чтобы вновь проснуться о яркого и чистого света моих лучей...
Как жаль, что мы уже проводили наше время до остановки жизни...»

*-*-*

В синюю ночь окунулся окунем, как в подсолнечное масло, едва не сгорев, но поскользнувшись на восьмой ступени сознания. Без особой досады, но и без сахара в чае, прощаю отрицания и нарицания. С пониманием отношусь к правому слева ,как и следует в моем положении. В изнеможении на последнем издыхании, следуя мании, как в течении реки. Не дадут руки, не зажгут свечи. Плечи по инерции падают вслед за телом. Задело за дело - поделом, спуск, потом подъем. Вдвоем спуститься, чтобы утонуть в прелести ада. Глоток лимонада, рады, но не надо. Правда в том, что он из яблока. Я Блока люблю, но читать. Локти кусать плохая примета. Но до ответа нужно догрызть зелень яблок, чей сок сжигает язык, родной язык. Совсем сник в грусть, уснул в печали, качели укачали - далече до причала. Сначала научись плавать, потом грусти. И яблоками не хрусти! Хоть прости, простого поступка нельзя дождаться. Сорваться на крик при падении, точно попасть в пропасть и пропасть. Проспать и проснуться лишь через вечность. Конечность, конечно, есть, она не может не есть. Сесть ровно в шесть на шест, взглянуть на крест. Живой арест без права и лева, на отраву. В траве лежать, но не спать. Ждать милости в этой сырости, яблочного сока в конце урока. Как под действием тока, заряженный напитком, кипятком прямиком в кому. Кому это нужно - в коме с утра? Нужно, дернем ручку дружно и отправимся обратно на тот свет! Он яркий, темнее его нет. Одного солнца не хватит на всех людей, только на детей, хотя слишком. И еще для Мишки, он все равно спит, света не употребит. Он уже сыт, по горло умыт осколками радости. С жиру все посходили, с ума бесятся. Все расплескали. Какие гадости пишешь, и как! Иссяк...

*-*-*

- А ты выглядывала в окно? - Спросила Дина у сестры.
- Там что-то изменилось со вчерашнего дня? - Вопросом на вопрос ответила сестра.
- Ты даже не можешь себе представить как сильно! - Воскликнула Дина. - И дело вовсе не в погоде, - добавила она.
- А что же там еще могло поменяться?
- Все! Там за окном деревья перестали быть нашими, и море появилось! Но что самое классное - я не вижу там нашей школы. Ну, ты сама погляди, Ника, если мне не веришь. Может, что другое увидишь. Я после общения с Карпом, наверное, сошла с ума. И перестала всему удивляться. Так что ты посмотри, может, увидишь нашу школу.
- Надеюсь, это не очередная твоя шутка, Дина, - сказала сестра, нехотя поднимаясь с дивана. Подтянувшись по-кошачьи, она подошла к окну и раздвинула шторы. Дина с интересом наблюдала за нею.
Взглянув на выступающий из окна мир, сестра рассмеялась и хлопнула в ладоши, потом побежала в другую комнату, окно которой выходило на противоположную улицу. Реакции Ники ждать пришлось недолго. С истерическим смехом сестра вбежала в комнату, стянула Дину с дивана и закружила в бешеном хороводе.
- Он все-таки сделал это!
- Дина не понимала сестру, но искренне радовалась ее резкому перевоплощению в радугу. А еще она была рада тому, что не сошла с ума.

*-*-*

«Я хороший по нечетным дням. По четным - я плохой. Но нечетных дней больше, чем четных. Только вот нечетных дней - четное количество, а четных - нечетное. Ничего толком не понял. Будем учиться читать четные и не считать нечетные дни. Отличить бы их, все они одни...
Я сел на кровати ногами в пол.
Мы играем в морской бой в твоей постели. Твои линкоры - подушки, мои подлодки под одеялом. Точное попадание - и вместо брызг летят перья. Пух, а не пламя. Как безобидно красива сегодня ты».

Сегодня ночью мы с тобой
Вели в постели честный бой.
Твои подушки-корабли
Сопротивлялись, как могли!

Ну что же мы с тобой хотели?
Летать и падать на постели!
В безумной страсти карусели...

Но я пустил в тебя волну.
Ты медленно пошла ко дну.
И брызги перьев на кровать.
Не можем мы спокойно спать!

Ну что же мы с тобой хотели?
Летать и падать на постели!
В безумной страсти карусели...

И ты решила взять реванш.
Пролила на кровать Ла-Манш!
Я поднимаю белый флаг.
Окончен бой, горит маяк!

...Я пролил Томин сок не ковер. Не сотрется он, гораздо легче стереть помаду с губ или памяти. Сок густой, но не вкусный. Тем более на ковре.
Я бы его вылил, но он пролился...

*-*-*

...Как это странно - питаться стеклом и светом. На стол накрывали истинные мастера своего дела. Итог их трудов смотрелся бы весьма аппетитно, не будь все яства прозрачными, и не расплескивай они свет люстры, подвешенной над хрустальным банкетным столом, в мириадах льдинок-подвесок...

...Дина налила из крана вишневого киселя. Кружка пустила корни. "Даже попкорна не понадобилось", - подумала девочка. Однажды, ей приснилось, как она пыталась вырастить попкорновое дерево. Она высыпала полпакета в яму и засыпала землей. А поливать должен был дождь. У Дины была навязчивая идея, вырастить деревце, чтобы листья были разноцветными, а попкорн не нужно было готовить. "Видимо поэтому мне и приснился такой странный сон", - вспоминала с утра она.
Отпив полкружка киселя, она зажмурилась от удовольствия. Хотя это и был ее первый кисель из крана, но, видимо, ей понравился его вкус. "Мне понравился вкус вишни", - подмигнула Дина.
Настолько скользкий, насколько неповторимый, негромкий...
Проволока без ломки, и отдельных дерганых терзаний прошлой жизни из прожитого века. Девочка еще не спит, не моргает. Выпила все и слушает муррчание из окна. Сладкое муррчание, как окончание. Ознаменование начала чего-то следующего. Глоток, пустой глоток. Не из ничего, а из кружки, но пустой. Постой! Там совсем ничего нет, не чему там быть. Там есть только ничего, а есть так вообще нечего.

..."Ой, что-то я совсем вся запуталась в непонятно чем! - Озадаченно пробормотала себе под нос Дина. Посмотрев под ноги, убедившись, что они целы и не в чем не замешаны и не замечены, она вдруг поняла, что привело ее в чувство. На полу лежали две половинки любимой кружки ее сестры.
"Она мну убьет!" - Констатировала Дина, озабоченно пятясь обратно на кухню, подальше от двух целых половинок.
И страх наполнил сердце девочки. Она не могла понять от чего, и что собственно будет. Головокружение...
"Что-то меня совсем ноги не выдерживают .Как быстро я расту!" - Только и успела произнести девочка. Она упала на ковер, свернутый в коридоре зеркал. Зеркала видели в отражениях друг друга, как убегала без оглядки душа девочки в ее облике. И лишь одинокое тело неподвижно лежало в коридоре.

Смерть несет вовсе не печаль, а опустошение. Это-то и плохо. Большая черная или белая дыра стремительно засасывает все твои чары, убеждения, смешные привычки, и внезапно понимаешь, что их больше нет, поскольку ты остался ни с чем.
Но что дальше-то?

*-*-*

В жаркий снег уходящего года жду окончания года. Какая погода, женского рода. Мода берет власть в свои руки, Не умрем от стука (акутс то мерму ен) и даже не проснемся. Лишь краем коснемся, глазами замрем в молчании. Зал ожидания, такие старания зря! Чтоб проснуться, но по-другому нельзя. Это завтрашний вечер, а живем сегодняшним. У бабочки вообще один день, она все делает сегодня.
Лишним быть не хочу, я же почти та же. Ангелом в погонах, в годах и со стажем. Медом помажут и свергнут следующего за мной. Осиный рой под волчий дневной вой. Вечер забронирован, все столики на сто. Просто будет пир, фруктовый рай. В раю не зевай, это грех, фрукты тут дефицит. Умер тот, кто спешит...

В синее небо врезался ребус.
Покажи мне звезду, я пойду.
Я вижу с высокой крыши,
Как предательски ночь пожирает луну.
Сними меня с оконной рамы.
Мне не хватает тьмы тринадцать граммов.
Ты говоришь: "Давай быстрей!
Сквозь щели запертых дверей!"

*-*-*

..."Такой длинный коридор в красном ковре, или это такой длинный ковер в коридоре?" - Она думала почти так же, как и всегда.
Продолжительностью предположительно в несколько частей вечности света. Облегченно вздохнуть и перестать задумываться и вообще дышать!
Она шагнула с края ковра, и полетела над полированной гладью коридора! Немигающими глазами, осматривая все вокруг. Она удивительно легко передвигалась, как будто совсем не имела веса.

"Как же, как же это странно - быть такой невесомой и парить, как облачко... или лететь..." - Так она рассуждала.
"Правда, думать теперь намного тяжелее, чем раньше. Мысли весят больше чем я, ведь я одна - а их так много!"
Наконец, долетев до конца коридора, она наткнулась на дверцу. Приложив все свои усилия на ручку, она все-таки не смогла на нее надавить.
"Было бы так замуррчательно, если бы ты открылась сама по себе", - подумала Анид, умоляюще глядя на дверь.
Девочка нисколько не удивилась тому, что дверца тут же приоткрылась. Ведь ее мысли теперь были ее главным весом.
"Всегда бы так: подумала - и все! Больше не нужно ничего. Все само собой делается!"

*-*-*

Сегодня был очень вкусный день. Я ел его несколько часов взахлеб. А все потому, что мы с тобой были вместе. Только ты почему-то грустила. А ведь я сотворил для тебя то, что обещал. Провел прямую между реальностью и фантазией. То, что вчера было вымышленным, сегодня стало твоей жизнью. Все, что есть сегодня - и есть твоя жизнь. Но сегодня ты все делаешь для завтра. Это, конечно, верно, но хотелось бы большей любви к настоящему. Вот мы с тобой. Мы любим друг друга. Ты настоящая девушка, а я твой Ангел-Хранитель. Еще вчера я был придуманным персонажем странной книги, гулял в своем саду, играл с вишневыми деревьями и тенью. Но уже сейчас я твой реальный любимый! Сколько мы с тобой, это неважно! Самое важное, что мы есть, и мы вместе. Мы дышим с тобой одним воздухом, у нас с тобой одна жизнь на двоих. Сколько продлится она, я не знаю. Это не имеет значения. Главное для меня - это ты. Я живу тобой, я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты была самой счастливой на свете девушкой. Моей радости нет границ, когда я вижу, как ты улыбаешься. Жизнь достойна того, чтобы ты улыбалась ей, чтобы мы вместе любили ее! Любили ее каждый день, каждый час, каждую страницу. У нас с тобой столько любви, что нам хватило бы ее на двоих сполна на несколько жизней. Но мы живем однажды. Давай дарить, делиться нашим теплом, светом и добром с окружающим нас миром! Миром реальным и миром фантазий, иллюзий, рисунков, снов.

*-*-*
- Чтобы все равно это все значило? Жаль не кому задать этот самый вопрос. Ну, где вы все? Люди! Звери! Или вы все прячетесь, или вас тут нет, или вы хорошо маскируетесь, но плохо слышите. Но все-таки, пожалуйста, отзовитесь, хоть кто-нибууудь!
- Ну что это за девочка такая неправильная? Летаешь, а еще и кричишь! Ты уж что-то одно выбери, у нас тут так принято!
- А "у нас" - это где? Можно спросить?
- Спрашивай!
- Сколько стоит вернуться обратно?
- Смотря куда тебе нужно, здесь в любую сторону будет "обратно"!
- Как же у вас все по-простому сложно, - расстроено произнесла Анид.
"Интересно если я подумаю об автобусе до остановки у моего дома, то он приедет?"
- Ты сначала найди остановку около моего дома. Она тут одна. И научись скрывать свои тяжелые мысли, а то они висят на самом виду!
- А вы бы не могли показаться мне? А то, как же я их скрою от неизвестно кого!
- А я тебе итак показался! Тут никого нет, кроме тебя, твоих воображаемых голосов и тяжелых мыслей!
"Ой, как все сложно! Автобус появись, я очень хочу домой, хочу делать, а не думать. Я буду хорошей девочкой, только пустите меня назад!"

*-*-*
«Когда ты впервые увидела меня во сне? В какой главе? Я тебе сразу понравился, или только в пятой? У меня тоже иногда возникают вопросы. Любопытство - это есть интерес, а значит отсутствие безразличия. Я не знаю ничего страшнее в природе человеческих отношений, чем безразличие. Я так обожаю тебя, как никого никогда не обожал! Как-то странно, необычно я это выражаю. Но зато это мои свободные чувства и мысли.
Люблю я тебя, хотя ты итак это знаешь!»

Глава девятая: вино для невиновных и невинных.

*-*-*

В овале очков приземлилась звезда. Раскалилось обрамление, окованное серебристым блеском. С треском вырезаю фрески. Умываюсь слезами и духами. Из розетки слышен голос небытия. Невозможно открыть каменную стену, пока не нашел дверей. Но когда нашел двери - умер из жизни. Как интересно бывает. Затихает огонь, полыхает ладонь, горит щека. Я помню, была сорвана чека, но она осталась с нами жить навсегда. Она нашла силы быть с нами. Терпеть нас без кипения. Я отчаливаю в тихую пыль, плавно переминаясь с ног на руки. Напившись ртути, выплеснув язык, бегу навстречу неизвестности. Где же ты, моя живая вода? Там, где живут мертвые. В стволе зеленого дерева.
Очарование неизменно плетется вслед за веслами. Не такой, как лунный песок. Но и не солнечная зола. Просто успех...

*-*-*
Анид плакала с улыбкой на лице. Происходящее с ней чудесное перевоплощение сводило ее с ума. Ей было очень тяжело носить в голове свои разные, детские и взрослые мысли. Все, что она видела в этом «новом» мире удивительных чудес, заставляло ее вздрагивать. Например, история с Пешкой, которая пешком шла по клеткам, внутри которых сидели дикие звери, устрашающе скалясь на проходящие мимо фигуры.
Пешка не спеша, стремилась к новому имени, не оглядываясь ни на кого и не останавливаясь, чтобы взглянуть на диковинных зверюшек. Признаться, среди них были и очень опасные, дико-кровожадные хищники, но Пешка, не спотыкаясь по сторонам, шла к новому званию, смело – как на зеленый цвет.
Еще Анид познакомилась с девушкой Мариной, очень странным, неземным созданием (появляющимся в нелепицах по четвергам) удивительной красоты и обладающей силой мускатного волшебства. (Она демонстрировала его Дине на миндальных орешках). Волшебство ее заключалось в том, что она не вставала с левой ноги, не била за завтраком посуду «на счастье», так как не завтракала вовсе, не пыталась заигрывать с ветром: в общем, в том, что она была сама собой – не похожей на земных Человеков и не имеющая мании перевоплощаться в другие образы.
Анид разочаровывалась очарованием «чужого» мира и очень хотела вернуться в мир «домашний», снова стать Диной, или, на крайний случай – Никой, спать и видеть хорошие сны. (На крайний, потому что Ника старше). Анид подумала, что хорошо бы, если бы приехал автобус и отвез ее к дому.
Она находилась в темной комнате, где никого кроме нее не было. Откуда-то сверху лился яркий свет. Девочка взмыла под потолок и очутилась рядом с форточкой, размеры которой были примерно как у Дины.
«Хорошо, что мы с Диной не разных размеров, хоть вес у нас совершенно не один и тот же». – Так успела подумать Анид после того, как мысленно уже открыла форточку. Она выпорхнула из нее, как бабочка, также красиво и плавно, словно красуясь перед забавными и веселыми Светляками. Глянув вниз, она увидела шумное море, или даже океан необычного желто-фиалкового цвета, волнами бьющий о подножье скалы, на которой стояла башня, где Анид находилась мгновенье назад. Еще не приземлившись, Дина (Анид, вдруг, у самого берега обрела вес и стала Диной) увидела маленькую шлюпку, напоминающую скорлупу ореха-гиганта, в которой сидели близкие ей люди. Среди них был Ник.
А где-то вдали, на линии горизонта, маячил образ Марины и радостные улыбки Дельфинов.
- Плывем на остров Каменных Лестниц и Висячих садов. Что-то ты долго, Дина! – Приветствовал Девочку любимый Ник.

*-*-*

Я на своей волне. Меня не волнуют чужие мысли. Меня просто волнует на волнах. Там, вдали, так же, как и я, кто-то волнуется.
И море волнуется в такт моим видениям. С упоением ем морскую соль, белокаменную. Внизу царствует небо, отраженное на моей волне. Под небом плавают Рыбы, Зеркальные Рыбы, отражая небо в морской песок на дне моря. Небо утонуло в воде, Рыбы скорбят над ним. Соленые слезы – целое море слез. И лишь песок под моей волной грустит, не поднимая глаз.
Прощай...
*-*-*



*-*-*
Океан был фиолетовый, а пена на волнах - желтая. Неуютные цвета, словно в детских грезах, пошедших наперекосяк.

*-*-*
...Ветер, благоухающий вишней и мандаринами, ровно нес нас по темнеющему воздушному океану. Вокруг резвились Рыбы, выкрикивая собственные имена. Больше часа нас сопровождала стая чисто белых Дельфинов, и наше плавсредство держалось с ними вровень. Их предводительницу звали Дельфой; прежде чем распрощаться, она вскинула нас на спину цвета слоновой кости и подняла с ветерком.
Я помню все. Это чистая правда, и я никогда этого не забуду. Стоит мне закрыть глаза, как я снова чувствую аромат фиалкового океана, вишни и мандаринов.
Много часов спустя, когда наступило затмение, ветер совсем стих, и звезды, как одна, погасли, движение наше стало замедляться. Нос нашей лодки во что-то уткнулся, громко стукнув, - в маленький каменный островок...

*-*-*

- Знаешь, какой мне приснился сон? - спросила Дина у своей сестры.
- Не знаю, я читала книгу, - ответила та, пряча под подушку сложенный вчетверо листок бумаги.
- Мне приснилось, как я спасаю Карпа. Он задыхался, а я его отнесла в пруд и выпустила. А про что твоя книга?
- Это не моя книга, и я пока не знаю, про что она. Я ее еще не дочитала до конца и не прочитала с начала. А чтобы знать, о чем книга, нужно ее сначала прочесть! - поучительно произнесла сестра. - А что за Карп?
- Это такая рыба, - начала объяснять Дина. - Он такой весь зеркальный, что я боялась его разбить. Хотя он итак совсем разбитый, и когда глядишься в него, тебе в ответ глядят множество красивых Диночек. Но самое главное - он умеет говорить, громче любой другой рыбы, так, что я его очень отчетливо слышала. Мне даже понравилось его слушать. Он очень заботливый и... ну классный он, - закончила она.
- Прости, я немного отвлеклась. Значит, твой Карп зеркальный. А у него есть имя?
- А его так и зовут Карпом, он сразу приплывает. Ты когда зовешь рыбку, ты ее по имени называешь?
- Я уже не маленькая, чтобы играть с рыбками, Диночка! - напомнила сестра.
- Я тоже уже не маленькая! Нам было не до игр. Бу! - обиженно воскликнула Дина, надувшись как мыльный пузырь.

*-*-*

«Мои чувства к тебе стынут с каждым днем, обжигая равнодушное сердце. Ледяная стужа в огненных порывах остывших чувств.
Острые осколки льда тупо режут сердечную мышцу. От холода и боли нет сил крикнуть. И слов тоже нет, они застыли льдом, повисли сосульками.
И всякие другие мерзости и разности...»

*-*-*

Мысли мои тяжелее меня -
Когда я лечу.
Тянет ко сну слепая петля -
Только когда хочу.

Огненный шар затухает в тени -
Стоит выключить свет.
Там за окном - яркие дни
Несколько сотен лет.
Все это было, будет и есть,
Но поднята ладонь
А на холме возвышается крест,
И полыхает огонь

Кто-то решил спуститься с небес -
Чтобы помочь
Нам уже лучше, с богом - и без.
В тихую ночь...

... Забавный стишок! - промолвила Дина. - В нем "что-то" есть. Вот только не очень понятно, что именно.
Ей было стыдно в этом признаться даже самой себе...
- Если собраться с мыслями, то я думаю...

Дина готова была обидеться, но сдержалась.
- Вот не могла подумать! Ума не приложу...
Было бы к чему прикладывать!
То, что не совсем так, то совсем не так, а то, что совсем не так, то не так и не совсем!
- Сказал, как подумал, не подумав, что сказал...

*-*-*

... Мы с тобой живем в разные стороны. Ты туда, а я обратно.

«Для того, чтобы "что-то" поставить с ног на голову, надо твердо знать, где у этого "что-то" голова, а где ноги. Зато во всех нелепицах...
Все эти кажущиеся бессмыслицы толковей самого толкового словаря. Хотя, иногда эта ручка пишет такое, что у меня просто в голове не укладывается. Она совершенно отбилась от рук.
Много о чем: об отношениях, о том, что во снах и мечтах мы можем многое, о чем и не подозревали.
Мне сложно сказать о чем. Потому что я просто пишу то, что творится у меня в жизни. То, что мне снится, то, что мне приходит в голову, то, что случается у моих близких, то, что может случиться с каждым.
Плюс фантазия, игра слов, несколько сюжетов в одном, не заканчивая первый, переходим во второй и не останавливаемся, пока не дойдем до 14 главы, которая, возможно, будет!»

*-*-*

Запиши меня в свой сон.
Ранним утром встанешь ты
И узнаешь мой уклон.
И закрутишь все болты.

В переплетах и сетях,
Разноблудях и костях,
В перевернутых мирах
И забытых напрочь снах.

К нам спешит отдельный день.
Этой ночью крайний я.
Капель звон и дребедень
В злостных дебрях бытия.


«Утро в небесах, чудесное алое утро. Магнитом, притягивая, шепчет в ухо: "проснись"! Ты встаешь, ходишь, раскидываешься на чистые дела, с головой окунувшись в первые лучи нового дня. Как рыба плаваешь по комнатам, натыкаясь носом на вездераскиданные, разнообразные предметы. Включаешься вместе с чайником в новый, но обыкновенный день. Закипаешь, едва открыв глаза, рассыпаешься двумя ложками растворимого кофе. Не мигаешь, пропитываешься ароматом напитка, подтягиваешься. Обжигаешься, растворяясь сахаром, сладким, как сегодняшняя ночь. И вот уже неизвестно: ты в кофе, или он в тебе. Утром, нового, но обыкновенного дня - это незначительно. Не меняя стиля, стоишь перед зеркалом. Тебя уже две. Что может быть лучше твоего отражения утром нового, но обыкновенного дня? То, что ты есть, уже подтверждение того, что ты нужна этому миру, этому утреннему подъему. Ты начинаешь парить по аквариуму, улыбаясь про себя, но, зная, что я вижу тебя. Потому, что уже светло. Ты выходишь на балкон в тонкую, немного чужую прохладу. На коже твоей просыпаются дрожинки. Перелетаешь обратно в теплую комнату. Наконец-то ты проснулась! Какое простое и волшебное утро, нового, но обыкновенного дня.
Я с тобой...»

*-*-*

«Я часто вижу то, чего нет, и не вижу того, что рядом со мной. Как бы хотелось мне всех видеть, с кем я не здороваюсь. Нужно, наверное, очки снять и не думать. Положить ум куда следует, под нужным углом и активным ракурсом. Под градусом разгляжу все, что прежде не увидел».

- Этот листок - мое счастье, Ник! - с грустной улыбкой на лице воскликнула Хозяйка.
- Такой желто-ржавый, осенний и совсем кленовый?
- Да именно такой листочек. Такой беззащитный и доверчивый, слабенький. Давай выпустим его в море, с попутным ветром поплывет он по волнам.
- Облизательно! И посмотрим, как он это будет делать. - Я с радостью поддержал идею Ники. - И давай вот этот красненький сделаем моим счастьем и отправим в открытое плавание по морю жизни.

«Листок, листочек...
Осень...
В мире так много того, что тебе просто не под силу увидеть...
Не сейчас, не завтра, не потом.
Максимум, на что ты можешь рассчитывать - это стать частью всего этого.
Ракурс, градус, углы...
Ха!
Шире!
Просто раскрой глаза шире...
Я улыбаюсь. И все потому, что нашла свое счастье...
Оно рядом, оно – море, стихия, грезы, и так до бесконечности...
А может, все было наоборот...

Все – именно по ту сторону зеркала».
*-*-*

«Что-то держит меня в этой комнате откровений. Множество мнений разных поколений. Раскаиваться поздно, но не так уж и безразлична мне сегодня ты. Я бы хотел тебе сказать об этом, но как всегда - все в жизни круглое, ты тоже.
Ненавижу углы, и иглы, и вату. Не виновата она, я просто не вижу. Уже давно. Только тебя и Никого!
Ее зовут Марина, смотри и верь мне. Она хорошая, она как кусочек чего-то замуррчательного. Сладкого, но не приторного. Приятного, нежностью пропитанного насквозь.
Упал навзничь и написал тебе эти строки, Хозяйка. Любимая Хозяйка. Всю свою книжную, настоящую жизнь я любил ни только Никого, но и тву. Пойми мну неправильно, если не хотишь. Но ты все уже знала».

*-*-*

- У меня есть права на вождение...
- Что за наваждение?
- Права!
- В этой книге все правы...
- Хочешь травы?
- Лучше отравы...
- Наваждение...
- Не пью за штурвалом.

Глава десятая: радуга звуков, музыка цветов и всякое другое зеркальное безобразие.

*-*-*

Я снимаю отпечатки с пальцев, приклеенных к оконной раме. В диаграмме последние новости программы. Ясно в день, ночью – непонятно откуда. Кошка спрыгнула с рамы, в плафоне погасли краски. Картина опустела, в постели просвистели. С потолка сыпется порошок, черный – как сахар в кофе. Родители решили, что решето пропало. Не много и не мало, но в письменном осколке. Капли застряли в промежуточных отверстиях, между строками. Радуга в луже пахнет сиренью и бензином. Серая сирень – такая дребедень! Кислота в моей природе, при красной линии. Прекрасной полосы нет. Не хватило на старте. Тупой тупик. Остро тупит и острит в левое отверстие правого предсердия.
Тук- тук, это стук.
Этот звук раздался вдруг.
Вновь, откуда ни возьмись,
Мы уснули, ты ложись!

Три трикланскую рукопись, под эйфорией замазался гуталином. В конце есть финиш, у меня нет финиша, я не успел завтра на старт.
Тупо…

*-*-*

Я рассыпался в кусочки.
Не грусти и улыбайся!
Три моих любимых точки
Можешь ставить, не стесняйся!

*-*-*

..."Как-то тут все затупано. Странно и необычно. Страна странностей. Я уже совсем перетупала все путасти. Логовой в голово темнее ночи. Хотелось почить пяйку, да Никто не приглашает. А сама я итак могу".
Дина шла по тропинке, которая вела в небо. С каждой стунепькой опускаясь все выше и выше. Размышляя о путастях сегодняшнего сказочного леса, простиравшегося под ее ногами.
"Целый лес подо мну, а солнце светит!" - она роняла слезинки на прозрачные стунепьки.
"Ой, смеюсь над собой и понимаю, что это не смешно!"
Такая большая маленькая девочка, совершенно одна в неизвестно где. Как всегда радостная до слез во всех своих отражениях.
"Почему всегда, когда я плачу - Анид смеется?" - задавала Дина вопрос Логосу С Дерева.
Логос сегодня был менее активным, чем пассивным. Он больше молчал, чем был.
Дине итак было онидоко и скучно, а теперь, когда Логос замолчал, она не знала к кому еще обратиться.
Логос сжалился над Бедняжкой и посоветовал ей обратиться к Орущему Шепоту.
"Только не кричи на него!" - предупредил Логос ее.
Дина тоже услышала то, что он посоветовал Бедняжке, и спросила у Логоса: "А где живет Шепчущий Ор? Но Логос С Дерева разговаривал с Бедняжкой, а не с Диной.
"Если я буду шептать, а не кричать, то у Анид будет торобоан. Эх, поделиться бы нам налапопам, и жить как все онидаковые девочки..."
- Кто тут?! - услышала она вдруг грохочущий откуда-то с вершины бездны Шепот.
- Это я! Или мое отражение. Я точно уже не знаю, кто я, - прошептала девочка.
- Ну что ж ты так кричишь, милое существо? - Очень ласково прогромыхал Шепот. - Тебе разве не сказали, что мне нельзя кричать? Визжать и еще орать!
- Ой, простите меня, полажуста, - закричала малышка, что есть силы. - Но мне этого не сказали, я сама до Вас дошла.
- Ну, что-то ты совсем замолкла, не ожибайся на старого Дядьку шепотом, он - Рудак!
- Я стараюсь не ожибаться! А! Я поняла, как это тичается и шипется! - радостно объявила Дина-Анид.
Из розетки торчит зараженная ложка. Заряженная вилка унотула в масле. Непелицы и нелыбицы!

*-*-*

«Ранней, никем не предусмотренной луной меня пытались напугать, как волка. Я смотрел на нее и не понимал, что она такого сделала. Я в детстве мечтал стать Ангелом, когда вырасту, но стал им уже тогда. О чем мне было еще мечтать. Я хотел любить, и я люблю. Я хотел играть, и я играю, в жизни я играю - это очень вкусно!»

*-*-*

- Что будем делать дальше? - спросила Дина.
- Я думаю, что нужно вернуться к своим, в озеро.
- А оно ведь далеко? Я бы так хотела Вас проводить, - сложив руки на груди, воскликнула девочка.
Карп задумался, зеркала запотели. По всей видимости, он пытался вспомнить, где находится его дом. Дина смотрелась в Карпа, пытаясь найти ответ в спрятавшихся по ту сторону зеркал-осколков своих отражениях. Но они так громко кричали, что их просто не было слышно. Девочка понимала, что тяжело быть Зеркальным Карпом на суше.
- Ой, слишком сложно вспомнить, где озеро. Я уже так долго на земле, почти вся память выветрилась из головы. - С сожалением заметил Карп.
- Ну, может, хоть чуть-чуть осталось? - сочувственно поинтересовалась Диночка.
- Чуть-чуть осталось тогда от воды. Ведь там нет меня... все-таки нужно просто идти вперед, я не помню, чтоб мы куда-то сворачивали, - добавил он.

*-*-*

...В затупление хочется сказать. Но не получается даже дернуть ресницами. В тревоге очень ясно видно ожидание чудесностей, но они не спешат проявляться в нашей скукотени. Тут темно, так же, как и в любой другой тени, только в нашей скукотени еще и глухомань.
Все пытается разрешиться в отрывках, но получаются лишь кусочки, всякие оторванности. Смысла нет в нигде, там его никогда не было.

*-*-*

- Может, попробуем склеить наш аквариум, Ника? - Дина как будто бы спросила у сестры.
- Может, и попробуем, может, и склеим...
- Я тогда все нарисую иголками, обожаю рыбок. Даже если они улыбаются только по нечетным дням в лунном календаре. И вообще, в разных календарях свои временные годы. Я где-то слышала, у кого-то... - затупилась Дина.
- Что-то не клеится у тву, Диночка. - Ника оглянулась на сестру.
В Дине опять не было мыслей и лог(о)рифмов. Все рифмы разбежались, и остались только слоги. Все, что после слов без мыслей - бессмысленно.
- Где же смысл? Я вас спрашиваю, Зеленые Человечки (ЗелЧелы)!
Кроме зеленых стен и дивана, зелени больше нет. Смысла нет, где бы ни спросил.

*-*-*

- Во мну пробудился сон! - зевая пробормотала Дина.
- Жаль, нам уже пора двигаться, Диночка!
- Да, я, к сожалению, это помню. А что делать?
Диночка задумчиво загрузилась в грусть. Она уставилась глазами в отрешенную точечную реальность на стене. Собирая взглядом трещинки и веселые картинки в них.
- Сколько всяких там интересностей, не передать словами.
- Ну тогда давай засыпай и пойдем уже, - нарушил молчание Ник. - И прошу тву, Динуля, не грузись!
- Я итак уже на самом деле на самом верхнем дне чашки глубокого чая.
- Так ведь это предвосхихихитительно!
- Хи-хи-хи, что? - Дина закрыла широко раскрытые от удивления глаза.
- Это не смешно - это суперсмешно! Ну да ладно. Отправляемся к Нике.

*-*-*

«Я мечтаю быть дико творческим иллюстратором детских книг и покрытий жителя планеты Зелени, брать изворотливую задачу "освещения" этого легендарного собрания правил для Человеков. Чтобы моя причудливая гуашь отображала дополнение тонко юмористического тона книги - наполняла ее директивы мудреца с ловким смыслом, чувством моды и предоставляла хороший старый элемент стиля.
Вот такие у меня иногда бывают мечты...»

*-*-*

«Пусть нежной будет эта ночь, и я приду нечаянно во сне. Отодвигая все печали, прочь, уже иду к тебе!
Может быть, мечты Алисы были более невинны, может быть, Санта не исполняет таких желаний, а может быть, просто - мир так устроен... Я знаю одно – в данную минуту, поверь мне, я нахожусь с тобой и улыбаюсь, потому что улыбаешься ты!»

*-*-*

...Ника лежала на зеленом ковре травы. Бабочки и неразличимые букашки щекотали ее стройное тело. Она как будто бы даже и не лежала - она немного висела в горизонтальном положении над травой, но букашки насекомые все равно пытались вызвать хоть какое-то оживление в ней. Она спала, или им так казалось. Дыхание ее было настолько ровным, что могло показаться, что его нет вообще в ней. Такое тихое и ровное, оно усыпляло и закрывало глаза. Но глаза Ники были открыты настежь всему миру. Они выдавались вперед, показывая всю искренность и чистоту ее души. Они не мигали и не пускали слез, они светились теплой радостью. Юная, неспелая наивность доносилась из их глубины. Это могло напомнить будущий конец света, мира безумия, черное на белом в отравленной сиреневой пелене из непрозрачного тумана.
Мы пришли и увидели выжженное поле, желто-черное напоминание зелени. Небо над ним было красно-серым, оно сыпалось дрянью - бурыми каплями, напоминающими кровь или томин сок. Остатки деревьев даже не пытались жить среди этой прекрасной, живой, насыщенной пустотой окраины шара.
В центре этого чуда мы увидели танцующую в огне Нику. Она по колено утопила свои белые ноги в крови. Танцевала вальс со Штопором, смеясь слезами. Они падали водопадом сладкой соли в горящую кровь. Пар, поднимавшийся со дна, пахнул смертью ее настоящих хрустальных слез. Ветер разносил его во все три стороны сознания. Он рвал волосы Ники, чудесные длинные темные волосы. Ее длинное белое платье было изорвано Штопором, ленточки на ее ногах решеткой железной проволоки впитались в мягкую, бархатистую кожу. Ее глаза горели огнем, потухшим огнем. Но она смеялась, заливаясь пушистым звонким смехом. Она страдала, или нет...
- Почему она смеется? - закричал Ник. - Я не могу понять этого.
- Поймешь, тогда и спрашивай, - донеслось откуда-то сверху. Наверное, от меня.
Дико и спокойно, а главное - безумно неинтересно и печально весело!

*-*-*

...Раздвигаю зеленый диван, приятного сна на ночь! Желтые жалюзи с фиолетовой начинкой сегодня уже не катят. Все, что увижу во сне, уже перевели, но ненадолго. Всегда интересны свежий ветер и миндальное море. Стеклянные сосульки капают на мозги, трудно подумать, что такое возможно. Но как всегда, засыпаешь стоя, представляя сны на печатном станке.
- Как оно все замуррчательно! - в который раз заметила Дина. Она складно сидела на раскладном, немного зеленом диване, пахнущем летним полем. Весело хрустя миндальными орешками ,не мигая глазами, напевала музыку волн.
- Волнуют меня эти тихие воды этой громкой реки. Я так бы и мечтала стать рыбкой этих вод. Вот. - Она опять ушла в мысли и попыталась вся уснуть. Все, что похоже на сон, было сейчас похоже на девочку. Глядя на нее, хотелось спать, даже мне - искушенному зрителю чужих и близких судеб. Различные истории, драмы-комедии для меня были и есть небесным чудом, посланным Хозяином моего сада.
История девочки Дины - это самая простая немыслица, которую можно только придумать в жизнь, увидеть во снах, достать со дна чашки и утопить в песке. Ее нельзя слепить из воска, но можно соткать из слов и галлюцинаций, различных веселых картинок всяких масштабов. Есть ли размеры и объемы у необъятного? На этот вопрос не ответит история Диночки, не захочет отвечать. Зачем спрашивать, если ответ есть в замысловатостях и углах фрагментальных отрезков, взятых по милости Автора на борт истории.
Как знает и видит каждый свое, так и эта история живет своими красками.
- Я не умру сегодня!
Она сейчас улыбается, я вижу это...
До нескорого до свидания!

*-*-*

- Пусть все будет, как будет и не будет, как не было! - выражение ее лица было настолько серьезным, что я рассмеялся.
- Ну что ты, Диночка, все будет по-книжески, я тву это пообещаю как-нибудь. Вот окажусь где-нибудь посреди пустыни и прыгну в небо. Оттуда и пообещаюсь.
- Да так нечестно, Ник! Ты всегда там - где не я.
Дина надулась.
- Ну, так, я ж не могу быть тобой, Дин? - я уже начал выходить изо мну.
Дина дулась и над чем-то умышленно размышляла. Наблюдая за нею взглядом, я успокоился и вернулся в себя.
- Над чем думаешь, Динуля? - спросил я исключительно вежливо.
- Я думаю, сама пытаюсь понять над чем! - Дин посмотрела на мну с удивлением свысока.
- Ты уже над землей или выше, Дина! - сказал я как можно спокойнее.
- Ой, а ведь это уже не весело. Я уже теряла свою весомость в этой книге. Не смешно мну будет сегодня рассмешить.
Страсти средь бела дна. Здрасти...

*-*-*

На острове творились разнообразные чудесности. Больше всего поражали удивительно яркие цвета: стволы деревьев были светло-розовыми, листва отливала синевой, снятой с неба, которое окрасилось оранжевыми оттенками с алыми отблесками. Тут было очень много маленьких зверенков, но завораживало именно то, что при обилии такого разнообразия красок и непохожести на среду нашего обитания, они были самыми, что ни на есть, обыкновенными и похожими на наших братьев меньших.

*-*-*

- Мне это все равно интересно!
- Та все равно, или интересно?
- Я познаю смысл жизни!
- И на какой стадии?
- Как жить дальше...

Глава двенадцатая: где же ты, моя Радость?

*-*-*

«Я заплакала, сама не понимая причины слез. Радость затопила всю меня без остатка. Она была сильней страхов, сильней моей убогой правоты, сильней стремления поставить под контроль каждую секунду моей жизни».

*-*-*

Такие смешные, тонкие и улыбающиеся Ежики бегали вокруг нас. Впервые мы встретили неразговорчивых зверей. Но они были позитивно настроены по отношению к нам. Все бегали, суетились, приносили сухие фрукты.
Дина пыталась заговорить с одним милым Ежиком, но он быстро отвернулся и, улыбаясь, убежал в темноту, которая окутала нас с головы до крыльев.
- Ой, как темно вокруг! Жаль, я не прихватила с нами вместе чудесных Светляков. – Воскликнула Дина.
- А они что, по одному не могут?
- Было бы намного светлее, чем ночью. Помнишь, Ника, когда мы в первый раз увидели Хотят? Ой, какие хорошенькие Хотятки!
- Мну они тоже понравились. Я бы себе хотела одного пужистого Хотенка! А ты что молчишь, Ник?
- Я молчу, когда лечу и пою, когда хочу, - напевал Ангел-Охранитель Ники.
- Интересно, кто все это видит? Спросила Дина у Неизвестно Кого.
- И мне не все равно, - согласилась с сестрой Ника.
-Откуда берутся тени? – Поинтересовался Ник.
-Хотеть не трудно! – Подмигнула мне Тень.
*-*-*

«Теплые чувства к ним жили в глубине моего сердца, но видеть мне их не хотелось. Я люблю, чтоб персонажи моей прошлой жизни смирно сидели на местах, а не путались под ногами, неуместно выскакивая вдруг в настоящем»

*-*-*

...Поднятый флаг шел с нами. Он улыбался, трепеща на ветру, бросаясь обрывками непонятных шипящих фраз.
- Это про нас! - воскликнула Диночка. - Он шуршит с ветром, обсуждая нас.
- Откуда ты это знаешь, Диночка?
- Я теперь знаю все, и еще одну вещь, - с серьезным видом сказала девочка. - Мои волосы скользят по ветру.
Ну что еще надо для счастья. Содрогаться и вздрагивать.

*-*-*

...Эти ежики достали до ручки. Они не могут сидеть на одном месте, им нужно что-то дергать. Вот и настала очередь дверной ручки. На прошлой неделе, вчера, они дергали Диночку за косички, а совсем давно Кота за хвост и Zайчика за ушки. Но это уже в прошлом.
Они дернулись, и ручка наклонилась. Донесся изнутри звук щелчка, и дверца приоткрылась. Они дернулись следом за Диночкой и навстречу Зеленым Человечкам.
Между тем и этим, Дина играла с Хотятками на веселой сиреневой лужайке.
- Вы такие, такие миленькие сегодня! Такие прям все замуррчательные! Совсем неуклюжистые, жаль, что нужно вас покинуть. Столько дел, что даже не знаю с чего начать и чем закончить.
Хотята смотрели на нее вытаращенными глазками, как будто играли в глазелки. Они не понимали ни одного ее слова, но все равно не смогли бы ей ответить.
- Я так устаю, когда что-то сделаю. Но через некоторые минуты прошедшего когда-то времени, моя бывшая усталость превращается в энергию. Такие вот у мну бывают умные мысли.

*-*-*

Я буду скоро черпать всякости в надежде на то, что когда-нибудь начерпаю в свое решето несколько капель правды для единого интересного для себя и окружающих меня со всех сторон разных людей предложения, состоящего преимущественно из колючих и тупых угловатостей, шиповника и кислой ртутной клюквы.

*-*-*

...Дина кувыркалась в темном углу воздушной ямы. Теряясь в догадках, стоит ли это делать. Глотая темноту ртом, не чувствуя ее вкуса, она летела, переворачиваясь вокруг своей оси.
Она стала старше, у нее изменилось все! Даже имя. Ее вдруг обуял страх. Ее друг обрел крылья и получил имя.
- Сколько прошло времени? - задалась она вопросом.
- Время не имеет значения! Все течет параллельно желанию автора. Просто мы переступили ступеньку поперек движения времени.
- Кто я теперь? - уже не плача, серьезно спросила девушка.
- А кто теперь твоя старшая сестра?
- А она была?
- Да, Ника. Но это уже не важно. Ты все равно останешься сама собой, ты просто стала старше. Раньше не взрослела, прошло время, и это случилось вдруг и сразу.


*-*-*

...Меня прибило, прибило к берегу из золотого раскаленного песка. Тоска владела мною во время плавания по всей прозрачно-зеркальной воде. Везде мне казались хрустальные сосульки, но над головой их не было, как не было их повсюду. Всю груду своего холодного тела я держал над поверхностью воды, чтобы, наконец, увидеть землю и ступить на нее ногами. Богами раскидывался я, не молясь на небо, не просил грозди свежего изюма. Из ума чуть ли не вышел, но не хотелось покидать его, не попрощавшись, не вспомнив имени.
Провалившись в песок, утонув в нем первыми попытками шагов, начался мой путь по земле. Поднимаясь и вновь падая, я продвигался к деревьям. Срывая листья зелени, я питался их сочным мясом, заедая вкус соленого камня. Как никогда радуясь солнцу, хватаясь за стволы и ветки деревьев, я прошел несколько десятков метров, пока не увидел сумку, лежащую на песке рядом с водой. Затрачивая немало усилий, я добрался до нее и взял в руки. Не зная, зачем она мне, даже не открывая ее, чтобы посмотреть, что в ней, я повесил ее на плечо и понес.

*-*-*

«Хочу хоть раз вздохнуть последним. Меня одержала моя Соседка по жизни. Она у нее своя, хоть и для всех. Можно мечтать, или трудиться, не мечтая, но результат всегда будет. Ты так любишь сухую воду, что я боюсь дышать над своей Соседкой. По жизни случалось у нас увидеться полтора с половиной раза и еще хотелось бы совсем не видеться, кривляться. А ты разбей мне зеркало, только осторожнее, чтобы не получилось.
Как вчера было чудесно ночью глазеть на небо. Оно было совсем близким, как моя Соседка по жизни. Я знаю, что за ней скрывается, но не могу увидеть ночью из-за туч. А днем их не показывают. Она такая одна. Ее не повторить, но можно нарисовать. Словами, краской или нитками. Но все равно. Не получится даже выпить до дна стакан ее крови, чтобы понять ее вкус. Ведь она - образная, ее немигающие неугасаемые цветные глаза живут тем, что она видит.
Моя Соседка по жизни, она такая простая. У мну нет таких соседей, и не нужно больше. Только она одна может течь по течению сухой реки параллельно моему желанию.
Я ее не придумывал, они есть на самом деле. И всегда будут есть, питаться моим вдохновением. Она будет срывать его с деревьев, глотать и выплевывать косточки.
Я исполню ее в нотах, если ты не будешь против, Любимая Сладкая Девочка.»

*-*-*

...Кусочек волшебного дерева молча лежал в кармане у Динки. Светился в нутре его ярким огненным светом. Но снаружи его энергию не было заметно. Он отдавал ее всю Хозяйке кармана, своей Хозяйке.
Кусочек волшебного дерева был живым, Он умел говорить, но предпочитал никому не говорить об этом. Поэтому сейчас он молча освещал карман своей новой Хозяйки. Раньше она у него была, но он об этом не знал и даже не догадывался.
Кусочек волшебного дерева был веселым малым. Поэтому он и был Кусочком. Когда-то он принадлежал Волшебному Дереву, но оно было неживым, и он от него отломался. С хрустом упав на землю, и, наконец, узнав, какая она на ощупь, он исчез в неизвестном направлении.
Но однажды он встретился с Логосом с Дерева, который сбежал со своего Дерева. Они нашли друг друга и себя друг в друге, хотя и ничего не искали. Но вот так вдруг она подружились и продолжили свои странствия вместе.

*-*-*

Хочу пойти туда, где начинается радуга! Там, где разливаются бриллиантовыми оттенками необыкновенные образы и блики, поблескивая оловянностями от свежих солнечных лучей, я хочу жить с моей Хозяйкой по жизни. Я знаю, как найти туда потайной проход, как пробраться сквозь темноту и заросли колючего кустарника с бежевыми цветками, отдаленно напоминающих розы, как обойти опасные, хитрые болотистые топи и как переплыть звонко журчащую, но обманчиво медленно текущую реку – последний порог перед воротами радуги.
Но сейчас я иду прямо, ибо зная, что, пойдя именно так, никуда не сворачивая, встречу ее – мою незабвенную Нику. Мне шепнул об этом в строжайшей секретности какой-то Автор туманных строк в одном из моих прошлых снов. И вот, я, поверив его шуршащим фразам, иду по пыльной дороге от прозрачной воды. Где-то вдали в скорейшем времени я различу ее не блекнущий облик.

*-*-*

... Но случилось так, что когда Кусочек Волшебного дерева проснулся одним солнечным утром, он не увидел своего друга Логоса. Сначала он не предал этому значения, но потом, когда прошло некоторое время, он понял, что что-то с Логосом случилось.
Кусочек пошел искать своего друга. Он обыскал и осмотрел все окрестности и близости, но Логоса нигде не было. Кусочек очень расстроился, но, все же, взяв себя в руки, отправился путешествовать в одиночку.
Пройдя несколько дней в одном направлении, он дошел до развилки дороги. Там же стоял столб, а на нем висели две таблички, одна была с надписью: "Зеркальное озеро. Налево, по ступеням".
На другой было указано, что путник может идти прямо под землю к реке с раскаленной лавой, если ему будет холодно.
Кусочек хотел идти к озеру, потому что оно казалось ему менее опасным, чем раскаленная лава в подземной реке. В зеркальном озере он не утонет и не сгорит, но Кусочек сомневался, думал - куда пойти. Он решил, что Логос может быть в опасности и обязательно у реки с лавой.

*-*-*

Что же нашли мы в сумраке сомнения? Кроме спасения наших бездушных тел... Дел давно уже не было, печали нам и не снились. Простились во мраке и решились на поступок света, но не поступили, не прошли. Прошли наши дни, одни пролетели. Недели быстры, как никогда. Года ложились штопором, начинаясь издалека. Века, междометия, тысячелетия...
Какими бы не были наши странствия - мы все равно встретимся все на перекрестке жизненного пути.

*-*-*

... Иду, и сумка бьет мне по спине, постукивая пряжками замка. Я еще так и не заглядывал, не открывал ее. Что-то удерживало меня и до сих пор вселяет сомнения в идею открыть ее немудреный замочек и заглянуть в ее неизвестность. Я, вообще, трепетно отношусь к тайнам. И только во сне чувствую себя более уверенно и развязно.
Я дернул себя за волосы, чтобы удостовериться, что я сплю, и почувствовал, как что-то кольнуло меня; ощутил слабую боль.
Держа в руке свой темный волос, я так, собственно, и не понял, что со мной произошло. Подувший ветер поднял пыль и вырвал из пальцев волос; унес его в никуда.
Взглянув мутным взглядом ему вслед, я перестал дышать удушливой пылью. Пиная мелкие камушки, встречающиеся на пути, я брел, поднимаясь в пропасть. Набравшись храбрости, я дрожащими руками открыл сумку.

*-*-*

- Я уверен, что мы на правильном пути, Дина! «Особенно, если свернуть с дороги и срезать несколько листиков у придорожного кустарника с мускатными цветками», - подумал про себя Кусочек волшебного дерева.
- А моя уверенность, похоже, свернула! – Дина, глядя на Кусочка, улыбнулась «по-взрослому».
Что-то в ней переменилось, или это только кажется? Кусочек никогда раньше не знал девочку, но был полон уверенности, что она была совершенно иной. Перемена произошла в ней или с ней сравнительно недавно, несколько капель назад. Но, в то же время, она, как ему казалось, оставалась собой, исключительно милой и внутренне чистой, искренней и привлекательной. Больше всего, его привлекали ее широкие не закрывающиеся глаза и манера говорить, загадочными добрыми путастями. Ее недостатки, как у любой девочки, ее возраста, любопытность, желание сунуть свой симпотичнейший носик по любому поводу и без, ввязываться в разнообразные истории, не всегда приятные, но зачастую интересные, ее поведение и поступки, отличавшие ее от других Диночек, иногда непонятные, необъяснимые, но почему-то правильные, добрые и вредные.
Кусочек не видел Дининых капризов, но верил, что они были. Но сейчас он наблюдал почти взрослую, способную на многое и готовую к любым испытаниям и крутым виражам судьбы ради счастья своего близкого, любимого. Он читал в ее глазах силу, которая обуздает любой страх перед самой темной неизвестностью, любовь, согревающую душу, не дающую свернуть с намеченного пути, доброту, с которой она не расставалась практически никогда, ни в радости, ни в горе.

*-*-*

...Логос с Дерева истосковался от безделья и скуки.
- Не так уж весело сидеть в темноте и биться о края твердой соленой ткани, - чуть слышно ворчал он.
Поэтому, он чрезвычайно развеселился тому, что молодой человек решил открыть «сумку заточения». Логос так обрадовался свету, пролившемуся в сумку, своему «Ангелу-освободителю», в глазах которого, как в сотне зеркальных осколков отражалась радость, что не смог вытащить несколько слов на поверхность слышимости.
Так как Логос был почти прозрачным, и только Кусочек волшебного дерева умел его отчетливо видеть с первого взгляда во всякой глубокой темноте, «Ангел» (как окрестил потом молодого спасителя Логос) не заметил его и хотел уже было закрыть сумку-темницу на замок, но Логос, собравшись с духами и силами, хриплым, едва слышным голосом произнес:
- Пожалуйста, не бросайте меня наедине с солеными стенами на съедение скуке в кромешности этой удивительно неприятной непроглядной мглы!
И умоляюще взглянул прямо в зеркальные глаза-озера, в которых заискрилось короткими отрывками удивление.

*-*-*

«...Остановившись на одном холме, они впервые пристально посмотрели в глаза друг другу – одновременно, как будто оба ждали этого мига. Их глаза были отражением друг друга, отражением их снов, их тайных грез. Опять не говоря ни слова, Ангел взял руки Елены, нежно соединил их в своих и поцеловал, чуть касаясь губами. Елена закрыла глаза и прижалась к нему всем телом. Подул легкий ветерок, всколыхнул ее волосы. Марко откинул их с ее лица, закрыл глаза, и их губы медленно слились в долгом, чувственном поцелуе. Первом поцелуе, длящемся целую вечность... Вокруг падали звезды, струился лунный свет, и они одни были в этом мире; летали без крыльев выше облаков; дыхание и тела их стали едиными...»

*-*-*

... Тем временем, Дина и Кусочек волшебного дерева двигались навстречу каждый своему счастью, даже не подозревая, как скоро они его встретят. Они шли не спеша и весело разговаривали. В округе были ясно слышны их громкие голоса и звонкий радостный смех Дины. Казалось, что они уже давно знакомы, но давно не виделись, и , наконец, повстречавшись, рассказывают друг другу истории своих приключений, случившиеся с ними за время их разлуки.
... – И вот, он, грозно прорычав, хватается за первое попавшееся дерево и вырывает его с корнями, а дерево ему говорит: «Вставь меня обратно, иначе пожалеешь!» Он так растерялся, что даже задумался. А я тем временем сделал ноги и убежал...
Дина ярко хохотала над забавными приключениями Кусочка, который частенько попадал в передряги, но всегда оставался на плаву и выходил сухим из воды. Так они шли, не замечая ничего вокруг, хотя, собственно, ничего значительного и не происходило...

Глава, которой нет.

*-*-*

Пусть, я пишу под диктовку голоса из пустоты.
Пусть, я слышу голос из пустоты пустыни.
Пусть, я не смогу прочесть написанного мною.
Но я не могу не слышать, не писать!
Не могу сидеть и ничего не делать.
Дайте мне винтовку, или по носу.
Выключите диктофон, радио или что это.
Я перестану слышать диктовку голоса.
Дайте мне дождя с потолка, яблочного сока с неба.
Я не буду лежать мертвым, я не буду черствее хлеба.
Я пойду по дороге, нарисованной мною. Буду идти.
Начну рисовать дома и деревья, людей и зверей.
А когда я подойду к обрыву, я полечу.
У меня есть крылья, или нет. Но они у меня будут обязательно! Из опиума.
И когда я спущусь на Землю с обрыва, вы скажете: "Он с неба (From Sky)".
Я не буду вас переубеждать. Вас больше - вы правы.
Я начну говорить с вами.
И потекут реки, и выйдет солнце, вырастут цветы! И никто никогда не заплачет, только небо - от счастья. И никто не узнает, что такое грусть, зло и горе.
А, познав смерть, любой из вас вернется к жизни.
Да будет так, и горит свеча, и тает лед!

*-*-*

Тебе уже не нужен ни лед, ни Мишка из первой главы, ни пешка, которую все равно съели люди, которых нет.
Тебя не интересуют уже фишки, зонты и сети. Ты не ищешь в буфете сладкого печенья, не находишь его, потому что не искал.
Тебе противно одно название сока, фрукта и ягоды - томата. Ты не любишь хватать что-либо руками, вешать обратно, ловить капли ртом и ходить против своей воли навстречу с ветром.
Тебе страшна радость разбитых стекол, ржавых цепей, сердец и посуды. Ты отражаешься в ней кусочками. Кровь и раньше тебя пугала.
Ты не хочешь рисовать и фантазировать, разводить воду на песке, разливаться мыслями по асфальту. Ведь все уже придумано до тебя. Ты не реагируешь на свою тень и отражения в зеркалах, лужах и витринах. А как же Марина?
Берега рек, дно озера или моря. Бездна под холмом - это скучно. Летать - нереальные мечталки. Тебя они не волнуют. Ты на моей волне, и доволен вполне. Черпаешь слоги извне.
Слышать и слушать, писать и записывать, чинить и сочинять, помнить и запоминать, читать и прочитывать, видеть не глядя...
Слишком много для главы, которой нет.

ЯНВАРЬ, 2006 ГОД

© Copyright: Алексей Небесов, 2008
Свидетельство о публикации №2805090045