ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



НЕНАПИСАННАЯ ПОВЕСТЬ БОККАЧЧО -6

Автор:
Автор оригинала:
БОРИС ИОСЕЛЕВИЧ
НЕНАПИСАННАЯ ПОВЕСТЬ БОККАЧЧО – 6


или НОВЫЙ ДЕКАМЕРОН


КТО ВЕДЁТ ПОД УЗДЦЫ СВОЮ ЛОШАДЬ,
ТОМУ ИДТИ ПЕШКОМ ОДНО УДОВОЛЬСТВИЕ



/ продолжение, начало 9.05, 13.05, 18.05, 24.05, 29.05.13 /


С родителями уладилось легко. Со стороны родителей такая легкость тем более удивительна, что им не стоило большого труда воспомнить собственную молодость, не столь уж далекую. Но инстинктивно оберегая свое спокойствие, легко уверывают в иллюзию, выражающуюся в кратком афоризме: наш ребенок не может быть плохим. Даже, когда однажды выяснилось, что соученицу Агнесс и Элеоноры, некую Эмилию, несколько месяцев каждодневно насиловали пятнадцатилетние одногодки, мать девушки, во всем признавшейся, не только не поверила, как она выразилась «навету», но даже угрожала привлечь к ответственности клеветников.


И вправду, обе девочки не так уж и плохи. А пенять на то, что голос пола заглушает все другие мысли, не означало бы плевать против ветра, поднятого природой? Но, как мы уже сказали, главное занятие нынешних родителей избегать проблем, способных нарушить незыблемый порядок вещей. А «детки», сами того не осознавая, умело пользуются их слабостью с беспечностью настоящих прожигателей жизни.


Чем сладостней грех, тем проще кажется его искупление. Обещанное Ренатой не оказалось пустой похвальбой. Она самолично ввела подруг в зал, где музыка света и свет музыки слились воедино, и в такт с каждой ноткой, ими услышанной, бились их сердца, предвкушая необычное, а ощущение лёгкой тревоги, придавало предвкушению ту необходимую остроту, когда банальное приземление представляется взлётом.


Они вошли, и глаза мужчин, сколько их ни было, устремились на трёх нимф, а сами мужчины — к ним. Неподдельный восторг и преклонение взбудораженных самцов, не исключали самую возможность чего-то предосудительного, а то, что среди них не было никого из прежних /даже Джузеппе /, мало что меняло в роли, девушкам предназначенной и ими принятой. Они почувствовали себя царицами бала, и мгновение спустя легкую ревность по отношению друг к другу, как только начинало казаться, будто подругам, а не ей, отдаёт предпочтение толпа поклонников.


Их повели к столикам с яствами, среди коих красовались такие же гордые, как гостьи, шампанские бутылки, с каруселью вокруг из более мелких по виду, но не менее значительных по содержанию, собратьев по стекольному заводу, и совсем уж незаметные, но милые букетики сирени с еще нераскрывшимися чашечками, как будто ждущими той минуты, когда смогут обратить на себя внимание почтеннейшей публики.


Зал этот был как бы главной сценой, откуда расходились комнаты-лучи в закулисье, а посредине одной из них, самой ближней, стоял ломберный столики с несколькими неразорванными карточными батареями, глядевшими своими яркими боками не столько на хозяев, сколько на гостей.


Сначала девушки танцевали, но не с кем-то одним, а с несколькими сразу. Обычный приём, когда над ухом слипшейся пары раздавался хлопок, и кавалер безропотно переуступал партнершу, а тот, в свою очередь, следующему.


Обещанного Ренатой разговора с умными мужчинами не получалось. Ведущие жадно смотрели на ведомых, мысленно раздевая их, и, кажется, ничто другое не занимало, кроме как превратить воображаемое в действительное. Когда же, оттанцевав положенное, мужчины подводили девушек к столу, предлагая полакомиться, а сами, открыв шампанское и пригубив бокалы, уходили к столикам для карт, стало понятно, что происходящее не просто способ повеселиться и пображничать, а несет в себе какой-то тайный смысл, уяснить который невозможно без объяснений. Их-то и потребовала Агнесс у Ренаты.


– Изволь, – сказала Рената, видя, что нет возможности уклониться от настойчивых требований. – Так или иначе, вы бы сообразили и без меня. Но раз не терпится, отчего же не объяснить. Эти господа, орудующие картами, играют столь увлеченно, потому что ставкой в игре являемся мы.


– Мы? – не сговариваясь, вопросили Агнесс и Элеонора. – То есть как?


– Обыкновенно. Игра идет на кого-то из нас. И победитель, кого-то из нас поимеет. Тоже с остальными. А тот, кому повезёт одержать большее число побед, получит нас скопом. И какое-то время будет распоряжаться нами по усмотрению, свойственному победителю.


– Но это же возмутительно! – снова в один голос заявили Агнесс и Элеонора.


– Удивляюсь вам, девочки, – не без иронии произнесла Рената. – Вам устроили испытание. Вы его выдержали. Стало быть, никаких причин разыгрывать целомудрие. Да и плата за страх стоит тех принципов, которые вы предадите забвению. Вопросы будут?


– А где Джузеппе? – не удержалась Агнесс.


– Не беспокойся, никуда он не делся. Думаю, ему будет приятно, что ты им интересуешься.



– Никакого особого интереса у меня нет. Я спросила просто так.


– Значит, ничего не передавать?


– Как хочешь.


Хотя девушки отнюдь не бедствовали на родительских харчах, но высокая оценка в глазах мужчин и получаемое при этом физическое удовлетворение, к тому же щедро оплаченное, было для них внове. Одно дело знать, что живешь в семье богачей, и совсем другое — чувствовать себя лично богатой. Это кружило юные головы. Одна мысль, что можешь многое себе позволить, слаще самой дорогой покупки. Но было в их поведении и некоторое противоречие, вполне, впрочем, предсказуемое. Рабыни в постели, вне её, интуитивно превращались в классических вымогательниц, бесцеремонно повышающих цену за страсть, ими внушаемую. Казалось бы, можно ни о чем не беспокоиться, но, в отличие от плавающей в блаженстве Элеоноры, дорвавшейся, наконец, до желаемой цели, Агнесс не покидала тревога, поскольку разоблачительные записи Андреа, свидетельства её аморальности, вопреки обещанному, к ней так и не попали, а, на недоумённые вопросы Агнесс, Рената беспечно отвечала: «Потом, потом»!


Эта обеспокоенность давала повод думать об Джузеппе в объятиях какого-то Симоне, страстно шептавшего ей на ухо, что она — самый дорогой карточный приз, когда-либо ему достававшийся. Возможно, столь лестное признание, не прошло бы мимо сознания Агнесс, если бы не тяжкий груз неуверенности и сомнений, так некстати на неё свалившийся. Неужели Джузеппе и Андреа сговорились? Понимая, что разгадка невозможна, старалась сосредоточиться на происходящем, и потому этот глупый Симоне, пытавшийся высечь искру страсти из её бездушного тела, не был ей даже смешон. Странное исчезновение Джузеппе утекало в запасники памяти, из которых выплывали сцены вполне объяснимые: склонённый над ней все тот же Джузеппе, неохотно уступающий свое место другому. Вспомнился взгляд Элеоноры, повернутый в ее сторону, словно соизмеряя то, что происходило с Агнесс, с собственными ощущениями. Глаза Элеоноры горели бешеным огнем удовлетворения. Это было непередаваемое ощущение новизны, оставшееся для Агнесс в прошлом. В последнюю очередь она подумала о Сильвано.


О нем она думала как-то странно. Когда Андреа предложил ей выкупить своим телом свидетельство их любовных игр, ей вдруг захотелось… Нет, вовсе не захотелось… Такая определённость не была свойственна ей в тот момент. Но она бы не возражала, если бы он принудил ее к этому. Говорило ли в ней желание? Если да, то желание сравнить, как сравнивают две купюры одного и того же достоинства, но разной ценности. Она неосознанно ощущала, что выбрать одного из всех, можно только единственным способом, как бы ни был он неприемлем с точки зрения морали. И, кроме того, были и другие издержки, вроде этого, бессмысленно пыхтящего над нею, Симоне.


Наконец, Симоне оставил её в покое. Он был по-своему мил и щедр и, наверное, ничем не хуже других, но Агнесс его просто не замечала. Чуть позднее, она сделала важное для себя наблюдение: женщина может давать мужчине то, что он хочет, не ощущая его присутствия. А поделившись своим открытием с Ренатой, услыхала: «Выйдешь замуж, поймешь, что это один из способов сохранить мир в семье».


В положении, в котором оказалась, многое приходилось пересматривать и переоценивать. Что из того, что во мнении тех, кому отдавалась, она — проститутка. Главное, её собственное понимание своего предназначения. Ведь деньги, ею получаемые, не делают её торговкой любовью, а, скорее, жрицей любви. Разумеется, зависит это не столько от неё, сколько от тех, кто склонялся над нею. И хотя все они были достойны внимания, им оказанного, только Джузеппе она вручила бы ключи от ларчика своих надежд. Что же до Андреа, тот сам себе показал фигу. Если уж сделал гнусность, будь добрым оставаться таким до конца. Теперь кусай локотки и моли бога, чтобы сподобил меня, утишить твои душевные раны.


Возвратившись, наконец, домой, она столкнулась в дверях с отцом, уходившим по своим делам. Похоже, ему даже в голову не пришло поинтересоваться, где Агнесс провела ночь. Чмокнув дочку в щеку, он устремился к выходу, но, что-то вспомнив, вернулся.


– Котёночек, – сказал он, – я нашел тебе жениха.


– А я-то думала, что займусь этим сама. Кто же он?


– Об этом после. Всю оставшуюся жизнь будешь меня благодарить.


Мать поглядела на нее вопросительно, но промолчала, хотя выбор отца ей был известен наверняка.


/ продолжение будет /



Читатели (425) Добавить отзыв
 

Проза: романы, повести, рассказы