44. РЕЙС В НОЧЬ. Я УЛЕТАЮ

Пены полимерные, воздушно-механические? Отчёт за год вышел вполне приличным. Мне уже видится надстройка над проделанным – вторая диссертация, что-то такое смелое и умное.

Представьте, завернули. Написан не по ГОСТу. Нашёлся рецензент из принятых недавно. Конечно, ГОСТ. Не трудно переделать, но я как-то обиделся, причём, преувеличенно.

И взял характеристику на конкурс, не говоря куда и почему. Куратор, член Учёного совета. Пан ректор подписал без объяснений.

Всё как-то неожиданно, без внутренней опоры. Правда, Хабаровск тоже поджимал. Там тоже шанс не вечен, тоже конкурс. Вакансия закроется, там ждут не дольше месяца.

В полутьме за стёклами ворона. Я выходил смотреть на свои шторы. И верю, и не верю. Ну, что тут рассуждать?

Да, лучи светлые. Куда пойду в тумане? В подвальчик. В тот, что за главпочтамтом. Ещё имею право по древу растекаться. Характеристика ещё не повод к действию.

И я ещё привольно отмечаю округлые углы, навес подъезда. И нитки фонарей по слободе. Штырь из земли, торчащий среди улицы.

А Боевка? Усталая вода, болиголова трубки пожелтевшие, но как-то сохранившие свой запах специфический. В последние минуты, в красе этих аллей.

Всё началось с такой же вот грязищи. И сумерки весь день. Курск не пьянит, не радует. Да я и сам стараюсь туда, где ничего об этом веке. Где красота такая кривобокая. Конечно, вдруг узор ограды на балконе. Ещё и Золотой неисчерпаем. А фильтры труб заводика? А будки? Будки сапожников – их две я знаю в Курске.

Да, будки, грязь, трамвайный поворот. Смысл окончательный. И выше нет поэзии, как и в огнях погрузочной площадки за мостиком, что дальше Барнышовки.

Весь Курск во мне. Грязь – дело преходящее. А очерки диковинных лабазов и южных галерей (неисправимо южных!) получат смысл когда-нибудь, останутся навеки.

И кто из них узнает, что я не виноват. Что есть во мне тоска по абажуру. Громадный абажур оранжевого цвета. В моём Лимончике висит похожий.

Не зажигаю свет, смотрю, как входит вечер. О тормозных площадках размышляю. О поезде Романтики. Площадка уходящая. Последние вагоны товарного состава.

Поставки радости товарными составами? Судьбе не прекословь, но и не доверяй. Да, поэзия огней вечерних, уходящих поездов. Да, шторы, абажур из «нашего двора».

Не знаю, почему, но вдруг решил сжечь стол. Отнёс за гаражи, к началу сада. Пылала крышка, падали снежинки. Казнил Абрашкин стол, за что, и сам не знаю.

Не лучше ль вместо этого купить мешок антоновки. Оставить всё как есть, судьбу не искушая. Ирина не советчик. Я должен думать сам, и поправлять особенно тут ничего не надо.

А сам я вот такой. И дом меня презрел после той казни. Абрашкин стол, история... Придётся купить новый, а яблоки засыплю под длинный подоконник.

С такими настроеньями отметил день рождения. По свежему снежку ходили к роднику и в Роще пили джин. Всё было замечательно. Анюта, Алекс, много гостей оригинальных.

И ещё запомнился вечер. После театра ездили есть мясо при свечах к знакомому кинооператору. Дом, доложу я вам, крестообразный. Второй этаж, как келья, в одну комнату. Дом курский и старинный, деревянный.

Под тополем, вот что незабвенно. Есть и балкончик маленький, чтоб телескоп поставить. Есть сад, как полагается. Шампань и свечи. Это, примерно, в районе Пастуховской. Хороший день в компании друзей. И галкам на каштанах не надо в снег вживаться. Эх, если бы не сроки! И заявленье подано. По-моему, зарплату уже не начисляют.

Был разговор, меня увещевали: хотите кафедрой заведовать? Я вам всё устрою. А выше этажом уже лежал приказ. Согласно резолюции на личном заявлении.

Смысл резолюции – дана характеристика. Так что вопрос, считаю, предрешённый. Железный ректор. Мог бы повнимательней. Я всё-таки оставил ему лабораторию.

Круиз по кафедрам. Не верю, что уволился. Пили кагор из чашечек весов. И тут уже давно хорошие знакомые. Что сделаешь. Судьба распорядилась.

В последних главах Ирина редко появляется. Не потому, что как-то осталась в стороне. Нет, просто мысли общие, противоречий нет. Тут, правда, я зачинщик, такой дальневосточный.

Я еду первый. Ей квартиры ликвидировать. Багаж отправить. Это – когда там всё устроится. Конечно, авантюра, но посмотрим. Слушай новеллу и ни о чём не спрашивай.

Ещё в нейтральной зоне. Меня не провожают. Рейс в ночь. Я убываю. Ни тополей, ни пыли. Пустая клумба, пуст аэропорт. Посадку на ЯК-40 объявляют. И я шагнул...


Всё, взлетели. Взлетели и летим что-то довольно долго. Круги какие-то, и вот уже садимся. И где б вы думали? Опять садимся в Курске!

Москва не принимает. Наш рейс будет лишь завтра. Никто из пассажиров не ведает, что я всему виной. Недопрощался, что может быть, мне предупрежденье...

Чудом иду – не снится ли? Такого не бывает. Понравился я чем-то, видно, Курску. Родные фонари. Ирина изумлённая. Я полетал по небу и вернулся.

Нет, нет, я не образумился, но это уже тема совсем другая и дальневосточная. Увижу ли когда-нибудь тот дом, где был Лимончик?



1996 – 1999
ВЛАДИВОСТОК