39. ЗДЕСЬ СЛЫШНО МУЗЫКУ НЕБЕС

Я вот сказал, что знаю уже Тускарь почти на всём течении, но там ещё по плану остался «Крестный ход в Курской губернии», видение мимолётное с чугунки.

От станции Свобода по лугу через Тускарь на правом берегу, в тёмно-зелёных кущах Святой источник, где совершались чудеса, где Пустынь под святыми небесами.

Свобода, полустанок с киоском и часами. Обычный полустанок, но отсюда – одна дорога к Фету, другая – в монастырь. Всё скрыто и почти не существует.

Поэзия степного полустанка. Мы ждём, когда утихнет и люди разойдутся. Ждём в скверике среди душистых табаков. Почти что под святыми небесами.

Сюда мы не вернёмся. Так решили. Осмотрим монастырь и, если не автобус, пройдём весь Крестный путь в обратном направлении, пусть даже ночь застанет. Мы – паломники.

За станцией немного скучных домиков и самая обычная совхозная дорога. Долина здесь распахана, и Тускарь ручейком. И, знаете, уже что-то осеннее.

То, что вверху, не Коренная пустынь. Весёленькая башенка среди зелёных кущ. Нам вверх по Тускари и на обрыв тропинкой. Тут тоже впечатление уже осенней засухи.

Овраг заросший, стены водокачки. Безлюдная деревня на меловом бугре. А самый крайний домик всего с одним оконцем, с бубновыми тузами на наличниках.

Нет! Я тут не живу. Всего одно окошко и два квадратных метра для цветущих астр. Из огорода огурец созревший влип в ограду. Ну, синька, ну, побелка. Игрушечная мазанка.

Понятно, что зашли не той тропинкой. Степная пустынь. Та же, что у Фета. Купить бы ту игрушку над обрывом и навсегда покончить с колебаньями.

Однако вот вороны, баобабы. Ограда безусловно монастырская. Два метра высотой, кирпич добротный. И, наконец, ступенчатая арка.

Что-то написано на стенке. Не прочесть. Возможно, «смерть немецким оккупантам». Что-то времён военных, чёрной краской. По высоте стены, но буквы уже стёрлись.

Ступенчатая арка, ворота монастырские. Теперь тут ПТУ. Мощёная аллея в старинных тополях спускается ещё к какой-то арке.

И башенка. Остаток надвратной колокольни? Забеленные росписи над аркой. Похоже, ангел с кем-то, по виду с запорожцем. Какой-то Тарас Бульба с длиннющими усами.

...чадо! Вспомни, что ты
...твой, в жизни твоей
...он здесь утешается
...ты страдаешь.

Вот всё, что смог прочесть. Да, ангел утешающий. Одна рука поднята, другою запорожца за плечи обнимает. И под извёсткой есть ещё картины. Наверное, про них директор «Октября» рассказывал: красота такая...

Я лишь про то, что видим. За аркой нижний двор. Пока я рисовал и надписи разглядывал, Ирина отыскала вход в подвал. Тёмные своды, окна с пузатыми решётками.

Какая-то «черница» (уборщица училища) заговорила с нами. Был сад, святой колодец. «Идите по дорожке, увидите три дуба. Один из них горелый, там рядом и источник».

Побили всё, порушили. Источник отвели в трубу. Но всё равно приходят. В трубе пробили дырочку и кружками берут. Вода эта святая, и, как ни отводи, опять продолбят дырочку.

Всё это нам охотно сообщается, но как-то всё с оглядкой. Тут, видно, с этим строго. Училище и всё. И никаких легенд, и старожилов, вроде, не осталось.

На старой фотографии в музейчике Уфимцева вид с Тускари на пышные деревья. Там видно колокольню, галерею. И слева шпили храма, взнесённого над склоном.

От этого осталась только арка, где мы сейчас беседуем с «черницей»: «побили и порушили, а в городах хранят». Почтенье к городам, наивная глубинка!

«Туристы б ездили, ведь ездят же на комплекс!» Но тут не та история. Вторая мировая, Рокоссовский, командный пункт, блиндаж. И здесь уж без оглядки. Официальный комплекс, надёжно охраняемый.

...Дорога ниже арки обсажена каштанами. Плитняк, кирпич бордюра. Террасы по увалам. Дорога упирается в кустарник и бурьян. Такие же мы видели у Фета.

Нашли мы те три дерева, но не дубы, а тополя. Один из них действительно горелый. И вялый ручеёк из-под земли струится. До Тускари отсюда метров десять. Легенда? Раз три дерева, то значит и три дуба? Как в сказках и сказаниях. А тополь обгорел, наверное, от молнии. Ствол выжжен изнутри, как и на Боевке.

Но никаких следов часовни и решётки для монет. Подземного там хода галереи. Обычный пляжик тонкого песка. Кусты прибрежной свежести и небо ярко-синее.

Однако же, Источник. Букетики цветов, как будто бы у гроба. Легенда продолжается. Здесь влажно даже в этот жаркий день. В подземной струйке крутятся песчинки.

Я уважаю всякие источники. Этот – тем более, хоть по теченью Тускари такие же сочатся из меловых пластов. Все идеально чистые, наверняка целебные.

Здешний Источник, собственно, повыше должен быть, там и следы часовенки наверное нашлись бы. Здесь лишь пробило дырочку в трубе, зарытой в землю. Вот её вход в речку, недалеко от мостика.

И можно ли считать воду святой, когда она уже попала в Тускарь? Труба стоит на камушках. Течение тут быстрое. Само собой от берега туда не дотянуться.

Но в крохотном фонтанчике вода всё же святая, овеяна столетними легендами. Отчасти и крамольная, властями запрещённая. Такую воду пьёшь с особым удовольствием.

Напились, посидели на мостике из жердочек. Возможно, по ночам бывает здесь сиянье. Возможно, слышно музыку небес. Сейчас лишь пышность ив, нависшая над Тускарью.

До арки с колокольней булыжник мостовой, как будто для ручьёв весенних и пролёток.

А там, где росписи, вид на поляну Тускари. Святая арка – роскошь, свежесть зелени. Гранёная тура с наглядной агитацией. Прожекторы на верхний двор и нижний.

В туру можно попасть по деревянной лестнице, обычной для домов провинциальных. Там дальше будет запертая дверь с плакатом: «Дуня в городе, уехала».

Жаль, ведь отсюда шло это – «к нам-м, к нам-м!» до полустанка, до усадьбы Фета. Отсюда – «то ли было, то ли нет», тот перезвон надвратной колокольни.


Не стану утверждать, но звуки над лугами, а колокол хороший инструмент. И Тускарь славная на всём её течении, другой такой не видел и не знаю.

Да, нижний двор. Постройки двухэтажные. Полуподвал с окошками в косой решётке ромбиком. Добавлю, что при нас там сыпали лопатами овёс душистый. Да, под теми сводами.

Там, во дворе, ещё фонтан с медведями. Фонтан усох, медведи поотбиты. Реклама « эскимо»? Но может быть и пруд , пруд чёрных лебедей, как говорил директор Поляков.

Сад по буграм, уже конца незнающий. Ну, это там, где мазанка с бубновыми тузами. А вправо от губернской мостовой – гражданские дома красивой узкой линией.

Я – об одной постройке деревянной: окошки, треугольник чердака. Да-да, как в улье келий. Знакомо и похоже, что для меня типично монастырское.

Ниже святых ворот (налево от аллеи) ещё есть длинный дом, где чуть ли не из жести узоры над подъездом, а окна выбиты или вообще заложены. Отверстия для балок и арки разных форм. Полуподвал завален, мощные засовы. Парадности тут нет. Только намёки, входы непонятные.

Отмечу и скелет маслозавода. В бурьяне и забвенье, но щеголял когда-то наличниками окон, строгой кладкой и по углам узором кирпичей.

В саду есть много домиков неясных назначений. Стены толстенные, поставлены с наклоном. Вроде трапеции, по крыше усечённой. Там остов вроде риги. И контрафорсы.

Ну-ну, ещё глаза, то есть окошки, постройки как бы пятятся, произрастая вниз.

Побито и порушено. А что бы вы сказали, увидев профиль Ленина над дыркою в подвал? Вперёд зовёт куда-то. Кругом бурьян, провалы. И эти вот потуги наглядной агитации.

Я всё фотографирую. Ограду шлакоблоков, домишко, что без окон и дверей. Медвежье эскимо и объявление с Дуней. Кому-то, может быть, когда-то пригодится.

Я. верно, не из тех. Мне, в сущности, неважно, где братский корпус, где жил настоятель. Мне, в сущности, источник, мостовая и мостик, что из жердочек под ивами.

Тень чёрных лебедей? Тень перезвонов? Иная жизнь, пришедшая к забвенью. В кустарнике по склону дорожки экипажам. Видать, когда-то были в хорошем состоянии.

Ещё, пожалуй, храм остроконечный. Четыре малых шпиля и центральный. Карандаши гранёные, заточенные остро? Иглы окон под кровлями. Взнесённость.

Конец Крестного хода. ПТУ. Последнее, что было в моём плане. Теперь я с полным правом скажу, что я курянин. Я видел всё, что в Курске надо видеть.

Да, Пустынь. Надо думать, была когда-то Пустынь. Какая, я уже примерно знаю. Да, степь, обрыв и Тускарь. За это я ручаюсь. Ручаюсь за стихи в такой особой Пустыни.

Вне монастырских стен пылят грузовики. У почты коновязь, кобылка с жеребёнком. Полдень глубинки. Тополя, вороны.

А улица – из Курска, разве пошире многих. Да, те же баобабы, кирпичные арки ворот, дворы. Вот двухэтажный дом на перекрёстке со срезанным углом, с балкончиком нависшим.

Да, это Курск живой. Тишайшее местечко. Заросли мальв и утки у колонки. Отстойная провинция. И лишь грузовики пылят по-современному и портят впечатление.

Глубинка, но с тенденцией. Во-первых, монастырь. А во-вторых, при нём и Коренная ярмарка. Крупнейшая в России, чуть ли не в первой тройке. Поставщики из Кяхты, Вены, Лейпцига.

Курск прозябал тогда по мелочам. Пытался узурпировать икону. Но Коренная ярмарка имела репутацию. Сошлись на компромиссном Крестном ходе.

Чугунка доконала, что всеми признаётся. Заглохла Коренная. Потом и храм сломали. Святую воду в трубу пустили. Не будет тут ни Курска, ни Воронежа. Так, что-то пыльное, заросшее бурьяном.

Меня интересуют судьбы городов, особенно своих, в пределах Черноземья. Одни – по восходящей, другие почему-то чахнут, превращаясь в застойную провинцию.

Ну, пусть даже чугунка. А мы-то здесь откуда? Со станции Свобода, пусть даже полустанка. Нет, не в чугунке дело. Тут Судьба. Тут что-то, вероятно, повыше экономики.

Сравните храмы. Тут – карандаш, там, в Курске, купол благородный, заметный отовсюду. Сравните даже росписи. Под куполом – масонская и вечная изысканность.

Немудрено, что купол пересилил. Да-да, я помню, что там теперь кинотеатр «Октябрь». Но повторю, что отовсюду виден. И выше ничего не представляю.

Это я вроде версии по собственным симпатиям. Здесь, в Коренной, ведь тоже гостиный двор Кваренги. Считается, что всё уже не существует, но нашли какие-то руины.

Квартал, каре строений благородных. Наружная пристройка, скорее всего, поздняя. Внутри, конечно, школа сельхозмеханизаторов. Всё крошится и сыплется, вроде осенних листьев.

Иные стены до того искрошены, что на верху там нечто вроде почвы и рощицы берёзок качаются, как в тундре. Возможно, что мы видели Кваренги.

Тишайшее, забытое местечко. Из нового отмечу стенд с названьем, которое любого бросит в дрожь. Читайте: «Крокодил идёт по Свободе».

И указатель на мемориал. Блиндаж с обзором далей вплоть до усадьбы Фета. Снаружи – бомбы, надолбы. Вторая мировая. Зашли, раз уже тут.

Высокая терраса и тридцать вёрст до Курска. Сомнительно, но всё же старинная дорога. Заводик. Надо думать, что кирпичный, эпохи появления Иконы.

Что-то скрипит и стукает. Сушильные сараи. Обрыв грозится цепью со скребками. Заводик сам работает, ажурные сушила наблюдают.

Дальше та церковь, издали заметная. Под небо окна, крепостной замок. Взять эту крепость просто – под ступеньками темнеет лаз, достаточно широкий.

Там, в лазе, темнота и что-то воет. Вообще-то дело к сумеркам. Я только из пижонства карабкаюсь на дверь к решётке без стекла. Встал на дверной замок и отшатнулся.

В лицо мне взвыл оскал, как голова Адамова. Потом я рассмотрел, что это роспись. Фигура с посохом, но кто-то процарапал глаза и нос, и рот – до самой штукатурки.

Взвыл ветер. Череп высвечен закатными лучами, грохочет лист железа в высоте на крыше. Я подсадил Ирину, предупредив о черепе. Ну, крокодил, идущий по Свободе.

Тут во дворе сторожка. Возможно, что сторожка. Дьячок такой-то церкви, когда служит. За храмом сад. Тот же бурьян по склону. Ну почему тут так охватывает осенью?

Нет, день июльский, середина лета. Провинция, российская глубинка. День пыльных тополей, грузовиков и мальв. Огромный день, клонящийся к закату.

Церковь «торчит», по выраженью Фета. С лугов она сейчас единственна, что разве. Тускарь туман напускает. От степи мрачнеет небо тучками и обещает дождик.

Наш крестный путь. Идём. Деревня бесконечная. Селяне с похорон проезжей частью. Накрапывает дождик. Дорожные посадки и тридцать вёрст до Курска.

Пошли бы, как задумали, но дождик всё сильней. Автобус обогнал и ждёт нас у колодца. Кто бы на нашем месте к нему не побежал?