Аннотация

Майкл Эверет — американский политик, делает всё ради блага общества. Он страдает паранойей, и чем ближе становится к посту президента, тем больше развивается его болезнь. Хьюберт Мор — детектив из Нью-Йорка, ведет запутанные дела. С напарником хранят одну тайну, которую лучше никому не знать. Шон Иган — бармен из Ирландии, которому предложили подзаработать. Согласие меняет всю его жизнь. Молдав Георгий Бенедиктович — возглавляет «Центр по изучению Вселенной» в России. Он начинает изучать новую экзопланету и дает ей имя — Дитя. Эта планета может стать самым масштабным открытием за всю историю человечества. Пятый персонаж — неизвестный. Он рассказывает свою историю между главами. Все персонажи связаны между собой. И особенно тесно связаны с пятым, неизвестным.

Только узнав четыре истины, можно увидеть настоящую.

Пролог

Истина. Я хотел узнать истину, и он мне ее показал, но не сказал, какова будет цена…
Я лежу на песке, с одной стороны — пальмы, с другой — море, не в раю ли я уже? Увы, мне слишком больно, я истекаю кровью, чувствую, как вместе с кровью утекает моя жизнь.
Он говорил, что всё это — испытание, пройдя которое, получишь такую награду как смерть, которая послужит пробуждением… нет… я не хочу умирать. Но, если лишь умерев, можно увидеть истину, я готов.

Глава первая (Майкл Эверет)

Сидя на стуле в темной комнате, я лишь понимал, что знаю то, чего не знаю. Это терзало меня, не давало покоя, и от этого болела голова. У меня в руке появился пистолет, и меня не интересовало как, откуда… мне казалось это нормальным. Я без колебаний приставил его к виску и спустил курок, мгновенно меня вытолкнуло из тела, и мне всё еще болела голова. Я наблюдал за оболочкой с дыркой в голове, лежащей на полу.
Открыв глаза, всё стало ясно — всего лишь сон.
Во сне я умудрился столкнуть подушку, а голова лежала виском прямо на кулаке, было довольно-таки больно. Интересно, сколько часов я так проспал? О! А я проснулся вовремя — это звонит Рейчел, моя секретарша. Я попросил ее разбудить меня, сегодня у меня важная встреча.
Майкл: Привет, я уже встал, спасибо.
Рейчел: Хорошо, машина за Вами приедет в 10:25.
Майкл: Ага, еще раз спасибо.
Всё время, что я собирался, меня тревожила моя сделка с корпорацией «ЛоиЛ». Это одна из самых влиятельных частных корпораций, ей принадлежат 68% от всех нефтяных скважин в нашем мире.
Обычно, когда я завтракаю, еще и одновременно путешествую по просторам интернета. Когда я проверял личную почту, то было не прочитано одно входящее письмо от моего помощника Джонатана. Там была ссылка на короткую статью о моем отце и немного обо мне. Она называлась «Достойней сенатора не найти»:
«Джозеф Эверет, будучи простым рабочим на заводе по производству различных микросхем, взял кредит и выкупил это обанкротившееся предприятие по очень низкой цене, тем самым сохранив все рабочие места. Он ввел новую политику ведения дел — и практически мгновенно завод стал приносить прибыль. Джозеф открыл несколько филиалов, а свою компанию назвал «МикроКом». Также он открыл свой благотворительный фонд и на протяжении тридцати лет ежемесячно вкладывал в него пятьдесят процентов своего личного дохода. А семь месяцев назад он продал свою компанию и вложил в фонд более девяти миллиардов долларов, и передал его своему сыну. После этого Майкл открыл свой собственный благотворительный фонд и вложил в него часть денег, которые получил от продажи особняка, который отец тоже оставил ему. На вопрос «где сейчас Ваш отец?» Майкл отвечает: «Он отправился в заслуженный отпуск». Между прочим, Джозеф за всё время работы ни разу не был в отпуске. В фонд своего отца Майкл не вносил никаких изменений, он по-прежнему материально помогает всем тем, кто серьезно болен и не может обеспечить лечение. А благотворительный фонд Майкла помогает получить престижное образование тем, кто не может его себе позволить, но имеет необходимые знания и умения. У благородного отца — благородный сын.
Осталось совсем немного, по предварительной статистике Майкл Эверет лидирует».
Довольно-таки приятная статья, если учесть тот факт, что обычно журналисты только и делают, что ищут маленькую муху, чтобы сделать из нее слона.
К статье прилагалось еще мое фото с комментарием: «33-ти летний, красивый, высокий, умный, добрый, благородный как рыцарь. Не женат». Это, наверное, какая-то шутка? Надеюсь, никто не будет делать фэйк на сайте знакомств.
Уходя из квартиры, я не мог закрыть дверь, как будто ключу что-то мешало сделать оборот. Я не стал разбираться, в чем дело, как делаю обычно. Ведь меня ждала машина. Я просто захлопнул дверь. Шикарная квартира в центре Нью-Йорка с открытой дверью: заходи, кто хочет и бери, что хочешь. Но мне бояться нечего: у каждого — свой ключ от лифта. Надеюсь, хоть он работает. Это двенадцатиэтажный дом, мой этаж — седьмой. Меня все уже знают в этом доме, но лично я знаю меньше половины жильцов, из них только у двух семей был в гостях, и вроде как сдружился. Купил я квартиру не так давно, всего полгода назад. До этого я жил в особняке вместе с отцом.
Однажды этот старый дурак оставил все свои деньги на благотворительность, особняк переписал на меня, а сам пропал. Я написал заявление в полицию о пропаже человека, но что-то они с неохотой его искали. Видимо, его старый друг, судья Дрэстан, постарался. Спрашивать у судьи, где отец было бесполезно, он, как и мой отец, не придаст товарища.
Двери лифта открылись, как и всегда первого, кого я вижу и с кем вступаю в диалог — это Билли, консьерж этого здания. Он, наверно, подходит под все заданные стандарты консьержей: пожилой мужчина с седыми прилизанными волосами, в классической униформе, разговорчивый, любезный, с хорошим чувством юмора. С ним всегда есть о чем поговорить. Не знаю как другие жильцы, но я всегда его зову, если устраиваю дома что-то вроде вечеринки. Он никогда не отказывает. Когда он с кем-то спорит насчет политики или финансовых вопросов и выигрывает в споре, то у него спрашивают:
— Да кто ты такой?
А он отвечает:
— Консьерж!
Ему уже не раз предлагали хорошую работу, но он отказывался. Некоторые за такую работу готовы глотку перегрызть, но он был доволен своей жизнью.
Билли: Здравствуйте, мистер Эверет!
Майкл: Здравствуй, Билл! Я же говорил, давай без формальностей.
Билли: Простите, сэр, но это моя работа.
Он сказал это с таким серьезным тоном и выражением лица, что можно было подумать, что он был раньше генералом. Это заставило меня улыбнуться, он всегда заставляет меня улыбаться. Благодаря ему, мой день всегда начинается так.
Билли: Идете снова спасать мир?
Майкл: Я не супермен, Билли.
Билли: Но вы сенатор!
Майкл: Еще не факт!
Билли: Да ладно, все уже знают, кто станет нашим сенатором.
Майкл: Надеюсь это так, не забудь проголосовать за меня!
Билли: Разумеется, сэр!
Выходя из здания, в глаза сразу бросилась черная машина — это за мной. Солнце светило ярко – так и знал, что надо было одеть очки. В костюме было так жарко, а еще эта встреча, я уже не думал о ней, но машина напомнила. Я каждый день думал о сделке, возможно, ее можно назвать сделкой с дьяволом. Я хотел быть независимым кандидатом и сам финансировал свою предвыборную кампанию из денег за продажу особняка. Но получилось так, что моих, казалось бы, неплохих связей недостаточно.
Мой самый главный оппонент Ричардс довольно жестко ведет игру, да и влиятельные люди вложили в него немалые деньги. Я должен победить. Сделать весь мир лучше я не в силах, но сделать крупный город лучше, думаю, я справлюсь. У главы «ЛоиЛ» хорошие отношения с нынешним представителем нашей страны. Если само правительство даст добро на то, чтобы торговый центр, который принадлежит им, переделать в приют для сирот, где им будет дано воспитание, которое они не могут получить, и потом в дело включится мой благотворительный фонд, то с такой поддержкой — победа в кармане. Что и случилось, теперь осталось только уладить формальности, если можно так это назвать.
Хоть везде и твердят, что предварительно лидирую я, на самом деле впереди шел Ричардс. Некоторые осознают, что выборы не всегда проводятся так, как кажется, а некоторые очень сильно удивятся, узнав это. Кому нужен молодой политик, которого никто из Белого дома не знает? А Ричардс, наверное, не раз заметал улики за кем-нибудь… На один из вечеров моей предвыборной кампании пришел человек, предложил помощь и я понял, что мы одинаково мыслим. А после его слов о том, что его связи подавят связи Ричардса, и мне продадут торговый центр, я забыл о желание быть независимым кандидатам.
Приют уже потихоньку заполняется людьми, в Белом доме скоро поймут, что при победе Ричардса, мои избиратели будут очень недовольны. Определенный слой населения Америки хаоса боится больше чем террористов, хотя думаю, террористов они не так уж и боятся, им даже это выгодно.
Теперь я должник «ЛоиЛ», надеюсь, противозаконного они ничего не попросят. Также частью договора было то, что они вложат в мой фонд полтора миллиарда. Это, наверное, чтобы сделать свое имя и чтобы я почувствовал себя еще большим должником.
Я сел в машину, в ней ждал меня Джонатан, мой помощник, а иногда и водитель. Я не нанимал водителя, так как много шпионов с других избирательных штабов приходят ко мне устраиваться на работу. Всех, кто часто окружают меня, я проверил, так что пока не буду никого нового нанимать.
Джонатан: Привет, Майкл! Вот речь для твоего сегодняшнего выступления, прочитай всё. Может, захочешь что-нибудь изменить.
По дороге я просматривал речь — ничего нового, всё то же самое, только по-другому сформулировано. Как всё вокруг плохо, а я такой честный, сколько я уже сделал, а что сделаю, если стану сенатором — ну и всё в таком духе.
Майкл: Слушай, а эта статья, на которую ты прислал ссылку, — твоих рук дела?
Джонатан: Может быть.
Майкл: Статья-то еще ладно, но комментарий под фотографией. Тебе не кажется это перебором?
Джонатан: Это было рассчитано на женскую часть избирателей, и думаю, это сработало.
Майкл: Стой.
Джонатан: Что?
Майкл: Останови машину!
Я открыл дверь и выбежал из машины. Была толпа людей, все смотрели вверх. На краю крыши примерно тридцатиметрового здания стоял молодой парень, судя по его внешнему виду, он был не из благополучной семьи или, вообще, был бродягой. Было видно, как все его тело дрожит, а он никак не мог решиться спрыгнуть. Если бы он был настроен серьезно, думаю, выбрал бы здание повыше. Я крикнул ему:
— Эй! Парень! Не делай этого, давай поговорим!
Подошел Джонатан. Толпа зашуршала:
— Да это же Майкл Эверет, надо его заснять.
Видимо, они уже забыли об отчаянном парне.
Майкл: Давай я поднимусь, и мы поговорим с тобой!
Парень: Не надо! Я прыгну!
Я спросил у людей:
— Кто-нибудь вызвал 911?
Человек из толпы: Да, они скоро будут.
Через сколько они будут, и что может произойти за это время? Да и к тому же они могут испугать и так испуганного парня. Я решил подняться к нему. Только начал идти к двери, как женщина из толпы сказала, что есть пожарная лестница. Я оббежал здание, буквально за несколько секунд поднялся по лестнице и уже стоял напротив парня. Он закричал:
— Уходите!
Его лицо было всё в слезах и красное, как помидор.
Майкл: Меня зовут Майкл Эверет, а как тебя?
Его тон стал спокойнее.
Парень: Я Вас знаю, Вы хотите стать сенатором.
Майкл: Да, а кем хочешь стать ты?
Парень: Какое это имеет значение? В моей дальнейшей жизни нет смысла!
Стали слышны сирены, надеюсь, они ничего не испортят, я только начал налаживать с ним контакт.
Майкл: У любой жизни есть смысл. Какой бы она не была.
Парень: Но только не у моей!
Майкл: Чего ты хочешь больше всего?
Парень: Я хочу вернуться в прошлое и не допускать ошибок, которые допустил.
Майкл: Если бы ты мог вернуться назад и всё исправить, чему бы ты научился? Стал бы ты тем, кем являешься?
Парень: А кем я являюсь? Жалким неудачником?
Майкл: Ты слышал о моей благотворительной программе?
Парень: Нет.
Майкл: Если ты примешь мою помощь, то у тебя будет жилье, ты будешь обеспечен питанием и сможешь получить хорошее образование!
Парень: Звучит как обман!
Майкл: Я перед всеми этими людьми даю тебе честное слово! Тебе не надо изменять прошлое, ведь благодаря твоему прошлому, ты здесь и тебе выпал шанс! Всё, что от тебя требуется — это протянуть мне руку.
Я медленно подходил к нему, и когда он начал тянуть руку, я ускорил темп, схватил его руку и потянул к себе, я крепко обнял его. Одной рукой прижал его торс к себе, а другой — его голову. Вот черт, теперь весь костюм будет в его слезах, надеюсь, он хоть сопли не пустил. Посмотрев вниз, я увидел, как Джонатан начал хлопать, а за ним все люди. Мы с этим парнем аккуратно спускались, я всё время его держал возле себя, пока не передал спасателям. Я попросил Джонатана принести буклет из машины, потом отдал его парню.
Майкл: Вот здесь написан адрес, можешь прийти туда хоть сейчас, я предупрежу их. Как тебя зовут?
Парень: Филипп… Филипп Эванс.
Майкл: Ну всё, Филипп, еще увидимся, мне пора.
Я уже открыл дверь машины, как вдруг услышал неуверенно и тихо сказанные слова:
— Спасибо… мистер Эверет.
Я развернулся к нему, наклонив голову набок, с улыбкой сказал:
— Не за что!
Джонатан уже ждал меня в машине.
Джонатан: Ну что, Майкл, хороший пиар! Я вот думаю, а надо ли тебе вообще помощник?
Майкл: Для кого-то пиар, а для кого-то спасение жизни.
Джонатан: Смотря с какой стороны смотреть!
Майкл: Смотря кто смотрит.
Джонатан: Кстати, твоя же благотворительная программа не рассчитана на кого попало.
Майкл: Верно, но это был единственный способ его образумить. Если из него не выйдет хороший специалист, то, надеюсь, получится хороший человек, а нашему обществу нужны хорошие люди.
Джонатан: Тебе виднее.
Мы подъехали к зданию «ЛоиЛ». И прежде чем в него зайти, я сказал Джонатану, чтобы тот позвонил Линде и предупредил о Филиппе. Я оставил пиджак в машине.
Не знаю как на других этажах, но тут вокруг стояло слишком много растений. Видимо, они хотели показать, что заботятся об окружающей среде, несмотря на то, что их танкер, перевозивший четырнадцать тысяч тон нефти, врезался во что-то и влил в море практически всю нефть, что вез.
Здесь такая суматоха, столько шума, столько людей ходит, у каждого свои мысли, свое дело. Впрочем, как и везде. Девушка на ресепшене, увидев меня, сразу же заулыбалась. Я подошел к ней.
Работница «ЛоиЛ»: Здравствуйте, мистер Эверет, Вы опоздали.
Майкл: Да-да, по дороге кое-что случилось.
Мне как-то было немного не по себе, я всегда пунктуален и никогда не опаздываю. Почему она так на меня смотрела всё время? Как будто ждет чего-то от меня. Неужели она читала ту статью?
Работница «ЛоиЛ»: Я бы Вас проводила, но мне сейчас нельзя уходить отсюда, мистер Смит ждет Вас у себя в офисе, в лифте нажмите на кнопку «A».
Майкл: Спасибо.
Интересно, про какие такие формальности, которые надо уладить, говорил Александр Смит, бывший директор ЦРУ, ныне — обладатель семидесяти четырех процентов акций «ЛоиЛ», раз решил из своего главного офиса в Вашингтоне приехать сюда. Он единственный, кто владеет «ЛоиЛ». Чтобы попасть в совет директоров, нужно иметь минимум пять процентов акций, а таких людей нет.
Я вышел из лифта, напротив меня стоял стол секретарши, который пустовал. Когда я зашел в кабинет, первое, что услышал:
Александр: Майкл, Вы герой!
Майкл: Вы про что?
Александр: Я знаю, почему Вы опоздали.
Майкл: Но это произошло совсем недавно.
Александр: У меня глаза и уши везде.
Единственное, что я смог на него нарыть, так это то, что он был из обычной семьи, оценки были средние, потом идет пробел в его жизни. Еще было известно то, что он был оперативником одиннадцать лет, работал на ЦРУ. Потом начал получать повышение за повышением, и так к сорока четырем годам стал директором ЦРУ, на этом посту пробыл около пяти лет. После войны в Ираке ушел со своей должности и основал свою корпорацию — «ЛоиЛ». Всё остальное засекречено. Даже самые проницательные журналисты так и не смогли ничего нарыть. С каждым годом «ЛоиЛ» принадлежат всё больше и больше нефтяных вышек по всему миру. Сомневаюсь, что у директора ЦРУ было столько денег, чтобы начать скупать черное золото по всему миру. Официально нефть Ирака принадлежит Ираку. Что-то мне подсказывает, что как раз таки с этой нефти всё и началось. Да и вряд ли все владельцы вышек по своей воле их продавали. И все-таки я заключил с таким человеком сделку.
Майкл: Давайте перейдем к делу.
Александр: Хорошо, но прежде я хочу узнать, почему именно этот торговый центр? Вы мне так и не рассказали.
Майкл: Он самый крупный в США, находится почти в центре города, из каждого помещения получится хорошая комната. Это будет самый крупный в мире приют, к тому же он наполовину спонсируется правительством. Это скажет общественности о том, что меня поддерживает нынешний, всеми любимый, президент.
Александр: Мне нравится ход Ваших мыслей.
Майкл: Какой есть.
Александр: Итак, у меня к Вам просьба. Возможно, она Вам не понравится, но если Вы согласитесь, то даю слово, на будущем посту сенатора я Вас больше не потревожу, а если и потревожу, то просьбы будут незначительные, законные и взаимовыгодные. Вы должны купить четыре процента акций «ЛоиЛ». Знаю, у Вас нет таких денег, поэтому всё продумал. Половину денег от продажи особняка Вы оставили для себя и вложили их в различные компании. Попросите, чтобы Ваш экономист продал все акции и купил компанию «НорДист». Через пару недель акции этой компании вырастут почти в шесть с половиной раз, после чего придет человек и купит ее у Вас за восемь с половиной миллиардов. Вы купите четыре процента акций «ЛоиЛ», плюс — у Вас на руках останется сумма больше чем была.
Майкл: Зачем Вам это?
Александр: Майкл, меня тоже заботит мнение общественности. Ко мне стали относиться с недоверием из-за различных скандалов и слухов, связанных со мной. Если такой человек, как вы, вложит деньги в мою компанию, то люди начнут говорить: «Если Майкл Эверет доверяет Александру Смиту, то почему бы и нам не доверять».
Мне предоставлена возможность откупиться от дьявола, почему бы ей не воспользоваться.
Майкл: Я согласен.
Александр: Рад это слышать.
Майкл: Прежде чем уйду, хочу спросить, у Вас хорошие связи с правительством, а почему бы не попросить поддержки кого-нибудь из Белого Дома, скажем, самого президента?
Александр: Видите ли, не всё так просто, Вы новенький в политике, уже успели сделать много хорошего, на Вас ничего нет, вы чисты, как дитя. А если попросить у президента официальной поддержки, несмотря на его хорошую репутацию, не успев успокоиться старая, как поплывет новая волна документальных фильмов, теорий заговоров и подобная ерунда. Вы понимаете?
Лицо у него было серьезное.
Майкл: Да, всё, что от меня требуется, я понял, остальное за Вами.
Александр: Да и ещё, надеюсь, Вы же понимайте, что всё, что было сказано здесь, останется здесь. Кто знает, что может случиться, несчастные случаи — дело не редкое. Это шутка!
Майкл: Хм, я понял.
Понял то, что это вовсе была не шутка. Пока я шел, сделал звонок своему экономисту и сказал, чтобы тот не задавал вопросов и сделал то, что я скажу. Пока я сообщал ему инструкцию действий, уже почти вышел из здания, та девушка на ресепшене всё надеялась на что-то, пялясь и улыбаясь.
Я сел в машину и спросил у Джонатана о своих делах на сегодняшний день, кроме вечерней речи. Оказалось, у меня даже мелких дел нет. А вот у него были какие-то дела в избирательном штабе, я оставил ему машину, а сам решил прогуляться.
Тут совсем рядом центральный парк. Как раз туда я обычно и хожу для прогулки. Мне нравится гулять по аллее. Раньше я и представить не мог, как это так гулять одному, это же скучно и странно, но теперь я получаю от этого удовольствие. Может потому, что теперь меня все узнают, и я могу с каждым без проблем завести разговор и не обязательно о политике. Люблю беседовать со студентами, кто-то из них знает еще так мало, а кто-то наоборот — слишком много. В любом случае с незнакомыми людьми мне интересней разговаривать, чем с теми, кого знаю давно. Это также играет мне на руку в моей политической карьере, наверное, еще ни один политик не был так близок с избирателями, как я.
Я всё еще шел по аллеи, навстречу мне бежала женщина в спортивном костюме, здесь часто бегают. Она бежала прямо на меня и всё это время смотрела на меня. Я вижу, что она смотрит и видит меня, я знал, что она оббежит, но она столкнулась со мной и чуть не сбила меня с ног. После чего начала бить мне пощечины, одна за другой, правой и левой, правой и левой… Я схватил ее за руки и оттолкнул, слабо оттолкнул, но она упала, как будто специально. У меня горели обе щеки. Она встала и убежала в ту сторону, откуда прибежала. Все люди так смотрели… Наверно, я впервые надеялся, что меня никто не узнает. Я был удивлен. Что, черт возьми, только что произошло? Старик, сидевший рядом на скамейке, махнул рукой и сказал:
— Никогда не понимал этих баб!
Майкл: Ха! А я думал, что понимал до этого момента.
Он начал тыкать в меня пальцем.
Старик: Знакомое у тебя лицо, кажется, ты тот обманщик с телевиденья!
Майкл: Вы меня с кем-то перепутали, и хватит тыкать в меня пальцем!
Старик: Ладно, извини, присаживайся, расскажи старику что-нибудь.
Я присел.
Майкл: Что Вам рассказать?
Старик: О каком-нибудь своем обмане.
Майкл: Я же Вам сказал, Вы меня не за того принимаете, никакой я не обманщик, я баллотируюсь в сенат США.
Старик: А я же и говорю — обманщик! Вы все такие, только говорить и умеете.
Майкл: Вы меня вообще не знаете. Вы не знаете, сколько я уже сделал и сколько сделаю, когда стану сенатором, и, в конце концов, как раз таки от таких обманщиков я и собираюсь избавить политику. И моя конечная цель — сделать правду доступной для общества!
Старик: И насколько доступной?
Майкл: На столько, насколько это будет возможно и не повредит обществу.
Старик: Ты уже думаешь как они.
Майкл: А ты и сам подумай о том, что все узнают всю правду, которая не только под штампом «совершенно секретно», да и вообще всю. Представляешь, какой в мире будет царить хаос? Взять, например, «Уотергейтский скандал», когда американцы искренне верили в невиновность их президента, как же они были сломлены и разочарованы в политике, когда Никсон, отрицая свою вину, через время признался, что это по его приказу установили прослушку в отеле Уотергейт, где находился его оппонент. И это всего лишь прослушка, а что сделает с обществом та информация, о которой знают единицы?
Старик: Я помню тот день… Возможно, что-то в твоих словах есть. И как ты собираешься пробивать свой политический путь? Один ты точно не справишься.
Майкл: У меня есть деньги и связи, очень хорошие связи, а вскоре, надеюсь, появится и власть.
Старик: О-о-о-о-о, дружок! Пойду-ка я.
Старик встал и пошел, я у него спросил:
— В чем проблема?
Старик: То, что ты перечислил, как раз таки и делает политиков теми, кем они являются. Ты станешь таким же.
Майкл: Я не для этого столько стараюсь, что ты вообще понимаешь в политике?
Старик: Я живу в два раза больше твоего и, соответственно, опыта у меня больше твоего.
Майкл: Раз живешь больше моего — это еще не значит, что знаешь больше чем я и ты даже….
Он пошел своей дорогой и не слушал меня. Что-то я немного сорвался, эта женщина, а потом сразу критикующий старик…
Зазвонил мой телефон, это был Джонатан.
Майкл: Да.
Джонатан: Слушай, тут у тебя хотят взять небольшое интервью насчет того парня с крыши, что ты чувствовал, о чем ты думал — всё, как обычно. Что мне ответить?
Майкл: Скажи, чтобы пораньше приехали, я перед своей речью дам им интервью.
Джонатан: Хорошо, так и скажу, а ты сейчас где?
Майкл: Я вот уже скоро дома буду.
Джонатан: Ладно, я тебе еще позвоню.
Хорошо, что я сменил номер — на мой старый трезвонили чуть ли не каждые пять минут. Я разделил свои обязанности между своей секретаршей Рейчел и Джонатаном, думаю с их зарплатами, особенно Джонатану, жаловаться не на что. Теперь мне звонят только по вопросам, которые действительно требуют моего вмешательства.
Домой мне надо ехать, чтобы переодеться к сегодняшней вечерней речи, так что времени у меня еще достаточно. Надо разобраться с некоторыми делами, так сказать, неофициальными, чтобы потом мороки меньше было. Мне надо было встретиться с моим частным детективом. Почему моим? Потому что я так часто его нанимал, что бывало он не брался за другие дела, пока с моими не разбирался. Я проверял много людей, в частности тех, кто работал со мной в предвыборной кампании. Некоторых проверял дважды. Просто я не мог работать с теми людьми, в ком не был уверен даже чуть-чуть. Хотя я и сейчас мало в ком уверен, но, по крайней мере, информация о том, что человек чист и ничего не замышляет, делала меня менее подозрительным к нему, и я мог спокойно работать с ним. Хотя насчет второго я не уверен, он всего лишь детектив и мысли не читает, и знать не может, что кто-то что-то замышляет. Лишь когда кто-то что-то предпринимает, Бернард сразу об этом узнает.
Он лучший в своем роде, ну, по крайней мере, лучше него я никого не знал. Он как современный Шерлок Холмс. Бернард работал вместе с полицией и иногда оказывал помощь ФБР. Конечно, полиция работала с ним нехотя и вовсе бы не работала, но прокурор настаивал на этом, так как знал, что Бернард лучший. Конечно, копов можно понять. Когда их дело передают в руки ФБР — это то же самое для них, как в лицо им сказать: «Вы плохо справляетесь со своим делом, зачем вы вообще сюда пришли?». Что им тогда думать, когда приставляют какого-то частного детектива? А ФБР поначалу не обращало внимания на его письма с подсказками по некоторым делам, а потом и угрожало его посадить за то, что мешает расследованию, после его звонков и приходов в здание бюро с теми же подсказками. А когда агенты зашли в тупик, решили воспользоваться его советом, и что вы думаете? Именно! Они раскрыли дело, после чего с уважением выслушивали его мысли по тому или иному делу. Теперь же с ним никто не хочет иметь дело, он стал как обычный сыщик: слежка за женами или мужьями, может нарыть информацию о человеке, ищет вещи, пропажи которых не хотят афишировать, ну и всё в таком роде…
После того скандального дела об убийстве мальчика его репутация стала ниже плинтуса. Он впервые допустил ошибку и чего это ему стоило? Того, над чем он столько лет трудился… Это можно сравнить с пирамидой, которую строят, строят и строят, и в итоге построили идеальную пирамиду, а на ее тонкий и острый вверх положили бетонную плитку, которая по идее должна была держаться на пирамиде всегда. Но проблема в том, что ее строили люди, а люди все ошибаются, и эта бетонная плитка упала, и задела каждый сантиметр пирамиды, остались только куски камней и пыль. То же самое случилось и с Бернардом. Он обвинил в убийстве того самого прокурора, который за него вступался. Бернард был уверен, что это он — убийца, несмотря на то, что прокурор был что-то вроде друга Бернарда. Улики были убедительны, алиби не смогли подтвердить и прокурора взяли под стражу. На следующий день нашли кассету, которую выкинули потому, что та размагнитилась. Над нею поколдовали эксперты и смогли восстановить часть. И на его счастье, и к сожалению Бернарда, на той самой части кассеты был прокурор. Хотя, кто знает, может, Бернард себя чувствовал бы не лучше, зная, что посадил невинного человека, А хотя, он бы и не знал. Алиби прокурора подтвердилось, в момент убийства он, как и говорил, был в аптеке, простоял там около двух минут в очереди. Он утверждал, что того, что он купил, больше нет, чек не сохранил. Фармацевтик не смогла подтвердить, что он был в аптеке, так как была сбита машиной в тот день. После того, как прокурора отпустили, он выступил с заявлением, благодаря которому его репутация осталась такой же, какой и была, он даже стал жертвой. А вот Бернард пострадал…
Я шел по алее и искал в записной книжке номер Линды. Она работает в моем Центре помощи, следит там за всем. Я хотел нанять частного детектива, но не мог. Любая ниточка, связывающая меня с каким-либо частным детективом, могла испортить мой имидж и, возможно, это могло перерасти в скандал и иски. Я уже начал отказываться от этой мысли, как вдруг, когда шел набор сотрудников в мой Центр помощи, я лично выбирал директора Центра, и из всех мне больше всего понравилась женщина, которой был пятьдесят один год, она была религиозна, работала воспитательницей и учительницей. Имеет множество различных наград. В общем, я ее взял, но только попросил об одном, чтобы она не навязывала всем, кто сюда поступает, Бога. Верят и верят, не верят и не верят — их дела. Она любезно согласилась и сказала, что уважает любое мнение обо всем нашем мире и Вселенной. А мне казалось, она начнет мне мозг промывать религией и скажет, что сделает это безбожное место центром верования, ну или что-то в этом духе.
Из всех детективов мой выбор пал на Бернарда Дэйла. Вначале я думал, что Линда Дэйл — просто однофамилица, но потом как-то в разговоре она упомянула брата, хотя в анкете не написала, что есть брат или сестра. Я спросил, о том, как зовут ее брата, она ответила, что его зовут Бернард. Это не могло быть совпадением. Я начал расспрашивать ее о нем, какие отношения между ними, как оказалось — хорошие, и тогда я спросил, почему она не написала в анкете, что он есть. Линда ответила, что потеряла очки и попросила свою бывшую ученицу, которая жила напротив, чтобы та зашла на сайт и заполнила анкету от ее имени. А соседка думала, что родственников, кроме мужа и дочери, которые сейчас в Лондоне, у Линды нет. Я подумал о том, что она могла попросить мужа или дочь, а она, как будто читала мои мысли и ответила, что у них в Лондоне было много дел, там что-то насчет поступления в колледж ее дочери. Я тогда сказал Линде, что у меня есть просьба, нужно, чтобы она свела меня со своим братом в каком-нибудь месте, где даже меня не все знать будут, и чтобы было не людно, или вообще, желательно без людей. Она сказала, что поговорит с ним. И она прямо передо мной позвонила ему и сказала, что кое-кто хочет с ним встретиться, и после десятисекундного молчания она ему сказала, что очень бы хотела, чтобы он встретился с тем, про кого она говорит, и добавила, что место должно быть не людным или вовсе без людей. После этого я всегда встречался с Бернардом в одном и том же месте после предварительного звонка Линде.
Я вышел из парка. В Нью-Йорке поймать такси так же легко, как щелкнуть пальцем. Проблема в том, что именно когда оно мне надо, его нет. Простоял от силы минуты две-три, наконец-таки, поймал. Я сел на заднее сидение машины со стороны таксиста и назвал ему адрес. Это один из плохих районов Нью-Йорка, скорее самый плохой. Таксист сказал, что остановится рядом, но туда не поедет. Я согласился, потому что вероятность того, что ты будешь ограблен там равна девяносто девяти процентам. Они не грабят только своих. Когда я называю таксистам адрес, они всегда испуганно смотрят и говорят одну из двух вещей: если они думают, что я их собираюсь ограбить — то придумывают отговорку, чтобы я вышел из такси, а если думают, что их там могут ограбить местные — то говорят, что остановятся рядом, но туда не поедут. Этот район находился на окраине города и представляет собой небольшой квадрат на карте, застроенный двухэтажными домами. А посередине была спортивная площадка — как она только не использовалось, но только не для спорта. За домами есть вагон от поезда из метро, мы с Бернардом там всегда встречаемся. Почему именно там? Туда даже никто из местных не суется, в этом вагоне столько бомжей ночевало, что от него воняет, как… даже не знаю подходящего сравнения.
Зайти внутрь было самоубийством, поэтому мы встречались за вагоном, там было место с хорошим обзором — нас было сложно заметить, а вот мы видели всё вокруг. А если все-таки возле вагона кто-нибудь ошивался, то мы всё обсуждали в заброшенном доме на углу, он уже давно пустует. Помню читал, что в нем жило шесть человек, потом они устроили резню, остался жив один, он спалил этот дом вместе с собой, но пожарники были недалеко и успели потушить дом, а не его. Слышал, что здесь хотят снести всё и что-то построить, видимо, они ждут, когда все в этом районе сдохнут. Ах да, как вагон оказался здесь? Всё просто, никто не знает, как он сюда попал и от какого он поезда. Его никто не убирает, но это не удивительно, если учесть тот факт, что даже копы сюда редко суются.
Перед встречей я обычно всегда переодеваюсь во что-нибудь неприметное и с капюшоном, на этот раз всё получилось как-то спонтанно. Я сидел, прижавшись к двери, с опущенной головой, таксист, наверное, думал, что я приставлю пушку к его голове, но я просто старался, чтобы меня не узнали. Мне позвонил Джонатан:
Майкл: Алло.
Я боялся, что мне придется говорить что-нибудь связанное с политикой и меня это сможет выдать.
Джонатан: Представляешь, О’Донал снял свою кандидатуру!
Майкл: Это как? Просто взял и снял?
Джонатан: Официальная версия, что из-за каких-то проблем со здоровьем.
Майкл: Значит, проблемы со здоровьем можно исключить.
Джонатан: Мне попытаться узнать что-нибудь об О’Донале?
Майкл: Нет.
Джонатан: Нет?! Неужели у твоего любопытства есть придел?
Майкл: Я сам только что удивился.
Джонатан: Ну ладно, на связи.
Лучше, чтобы моя предвыборная кампания не лезла никуда, где зарыта какая-нибудь тайна. Лучше попрошу Бернарда, после того, как он сделает для меня кое-что. Что ж, теперь остался только я, Ричардс и Фримен. Ричардс из республиканской партии, а Фримен — из демократической. Теперь республиканец и демократ против независимого конгрессмена со своей партией. Битва будет тяжелой.
Я заметил потрепанную кепку на голове таксиста.
Майкл: Плачу сто баксов за кепку.
Таксист: Зачем? Она стоит в четыре раза дешевле.
Майкл: Ну как знаешь.
Таксист: Ладно-ладно, давай, вот тебе кепка.
Майкл: Хорошо, вот деньги. Кстати, в эти сто баксов входит стоимость проезда.
Таксист: Эй, мы так не договаривались!
Майкл: Ладно, давай обратно деньги, а я тебе кепку.
Таксист: Да нет, всё нормально, оставь ее себе. У тебя знакомый голос, я не мог его слышать где-то раньше?
Майкл: Это голос, а не лицо, тебе просто показалось.
Таксист: Да? А может, ты мне тогда покажешь свое лицо?
Майкл: Забудь! Поезжай давай, у меня важная встреча!
Таксист: В таком-то месте? А лучше я не буду задавать лишних вопросов и, вправду, просто поеду.
Я натянул его кепку чуть ли не на глаза, хоть какая-то маскировка. Он остановился примерно за пятьсот метров до района. Мне было страшно здесь ходить, не знаешь, что тебя может поджидать в таком месте, может, выскочит черный парень с пушкой и будет ею махать возле лица, а, может, тебя в спину ударят ножом. Я подошел к вагону, в нем валялся бродяга. Тут только один вариант — он мертв. Вариант про то, что он спит, сразу отклоняется — такая вонь любой насморк пробьет. Так значит Бернард в доме. Когда я шел к дому, напротив сидели четыре черных парня, один из них кивнул головой другому. Я впервые так попался, не стоять же мне на улице, я зашел в дом и они это видели. Я знал, что что-то произойдет. Когда мы в этом доме были первый раз, Бернард откуда-то притащил стол и два стула, я никогда не садился на стул. В этом доме мне всё было отвратительно. Лучше постоять. Бернард, как всегда, сидел на своем стуле.
Майкл: Там четыре парня видели, как я зашел, думаю, они что-то замышляют.
Бернард: И тебе привет, Майкл. Знаешь, в таком виде тебя сложно не заметить. Одежда за пару тысяч долларов и кепка, найденная на помойке.
Майкл: Я ее за сто баксов купил!
Бернард: Это что, такие кепки в моде?
Майкл: Нет, я ее у таксиста купил, чтобы лицо спрятать.
Бернард: Ну, тебе это отлично удалось.
Майкл: У тебя пистолет с собой? Будь наготове.
Бернард: Он со мной с пеленок! Ты рано позвонил, у меня для тебя ничего нет, хотя и не думаю, что что-то могло появиться, я Джонатана и Рейчел уже третий раз проверяю. Майкл, ты — параноик.
Майкл: Я так и думал, что с ними всё нормально.
Бернард: Я тебе это еще сказал после того, как первый раз проверил. Я так понял, тебе что-то еще нужно?
Майкл: Да, Александр Смит. Мне нужно больше информации.
Бернард: Всё, что смог нарыть, я тебе уже отдал.
Майкл: Я знаю, но я не про это, я про слежку, проникновение в офис или в дом, про информацию с его компьютера, в общем, я про всё то, что может что-нибудь интересное рассказать.
Бернард: Ты рехнулся! Он же бывший оперативник ЦРУ, он сразу поймет, когда за ним следят, я уже не говорю про проникновение!
Майкл: Я знаю, это сложно, но попробуй сделать хоть что-нибудь! Я беру все расходы, как обычно, и за работу заплачу в три раза больше.
Бернард: Хм, ну терять мне нечего, посмотрю, что получится сделать, но ничего обещать не буду. И не удивляйся, если я пропаду без вести.
Майкл: Спасибо.
Бернард: Ты кстати за предыдущую работу заплати.
Майкл: У меня сейчас нет денег, я всё вложил в одно дело.
Бернард: Что? Нет денег? И ты без денег отправляешь меня на опасную работу?!
Майкл: Я могу дать всё, что есть, только оставлю на еду.
Бернард: Так дело не пойдет.
Майкл: Ладно, пускай долг за прошлую работу увеличится вдвое, а?
Бернард: А если ты не отдашь деньги?
Майкл: Ты же знаешь, я отдам, а если не отдам — можешь меня пристрелить.
Бернард: Ладно, но эти деньги, которые ты сейчас отдашь — это не в счет, договорились?
Из-за угла выскочил черный парень, по-видимому, один из тех, кто видел меня. У него был револьвер. Как он, вообще, попал в дом? Если бы он залезал в окно, мы бы точно его услышали.
Бандюга: Гоните сюда всё, что у вас есть!
Он наводил пистолет то на меня, то на Бернарда.
Бернард: Я сейчас всё отдам, только не горячись.
Бернард выждал момент, когда тот наведет на меня пистолет, и быстро достал свой. После первого выстрела, который произвел Бернард, я закрыл глаза и еще услышал два выстрела, после чего, открыв глаза, я увидел черного парня, стонущего и валяющегося на полу с двумя пулями в груди, и царапину на левой щеке Бернарда. Он подошел к черному парню и всадил в его голову третью пулю, она попала чуть ниже правого глаза и, судя по звуку, прошла насквозь, пробив пол. Я и не знал, что он может быть таким хладнокровным — это точно его не первое убийство. Зря я сказал, что если не отдам деньги, он может меня пристрелить. Я никогда раньше не видел убийство и был напуган.
Майкл: Ты что, черт возьми, сделал!
Бернард: Он нас видел и был уже полутрупом, да и к тому же сам виноват.
Майкл: Мы с тобой еще не договорили! Надо уходить, там было еще трое парней.
Черный парень выскочил со стороны подвала, видимо, оттуда он и выполз.
Мы спустились в подвал, здесь стоял запах гнили и повсюду валялись использованные шприцы. В стене была дырка, подвал был невысокий, так что дырка в стенке была только наполовину в земле. Видимо, когда я был снаружи, не замечал дыру из-за того куска металла, который прикрывал ее. Я вылез первый и услышал, как кто-то выбил дверь. Бернард не стал лезть, он стоял наготове, наставив пистолет на вход подвала. Он выстрелил, я ничего не видел, только слышал звук, как кто-то катится по лестнице, после чего Бернард вылез.
Бернард: Быстрее! Побежали к вагону!
Мы почти добежали, я оглянулся назад и увидел двух парней, которые за нами бежали, у одного из них был пистолет.
Тот бродяга в вагоне, оказывается, был жив, он начал плеваться и кричать.
Бродяга: Уходите из моего дома!
Бернард треснул его ногой по голове, тот вроде отключился. Бернард посмотрел краешком глаза в окно, а после через секунду выстрелил и сказал мне:
— Когда у меня что-нибудь для тебя будет, Линда тебе всё сообщит. И ты не волнуйся и не бойся, тебя не поймают, это дело могут вообще сегодня и закрыть, списать на бандитские разборки. Сюда больше никогда не суйся, а теперь быстро беги! Давай быстрее!
Я выбежал из вагона и побежал, просто бежал, не оглядываясь, боясь, что если оглянусь, увижу смерть. Интересно было то, что я даже не чувствовал вонь в вагоне, неужели мой страх был настолько силен, что даже я не ощущал такого зловония. Услышав еще пять выстрелов, я подумал о том, что Бернарда уже, может, нет в живых. А это всё из-за меня. Я добежал до людного места и перешел на быстрый шаг. Когда я поймал такси, я выкинул кепку в мусорник. Сел за водителем и прижался к двери, склонив голову вниз. Вначале я хотел поехать домой, но потом подумал, что лучше не светить свой адрес и сказал ехать в центральный парк. Сделаю вид, что всё время был в парке.
После того, как я вышел из такси, немного прошелся в сторону парка, а после, как такси исчезло с поля зрения, я поймал еще одно такси и назвал адрес рядом с моим домом, где-то километра полтора мне останется пройти. У меня зазвонил телефон, мой страх перерос в еще больший страх, я думал, уже все знают. Это звонила Линда, я поднял трубку.
Линда: О, Боже! О-о-о, Боже!
Я не успел сказать ни слова, Линда первая заговорила, она очень сильно плакала, судя по голосу, она еще и дрожала. Я уже понял, что произошло. Меня бы не удивили ее слова, поэтому я попытался сделать удивленный голос.
Майкл: Что случилось?!
Линда: Филипп! Он повесился!
Майкл: Что?! Кто?
Линда: Филипп повесился! Приезжай быстрей.
Майкл: Хорошо, уже еду.
Я повесил трубку. Одновременно чувствовал облегчение, разочарование, страх. От такого коктейля чувств у меня весь живот скрутило. Я же спас парня, а он… Получилось, что я всего лишь отсрочил его смерть, да и к тому же после такого случая не знаю, что будет с моим Центром помощи. В основном, вся моя политическая карьера на нем и держалась. Я попросил таксиста остановиться возле парковки, которая была в соседнем квартале, там стояла моя машина. Но прежде чем ехать к Линде, я заехал домой, надо переодеться. В мыслях у меня было сжечь всю одежду, что на мне, но это будет не так просто, я лучше закину ее в мешок для мусора и выкину. Когда я зашел в здание, я увидел удивленный взгляд Билла.
Билли: У Вас какой-то потрепанный вид, сэр. С Вами всё в порядке?
Майкл: Всё хорошо, просто небольшой инцидент, ничего серьезного.
Я подошел к лифту и вызвал его. Обычно я держу ключи в правом кармане брюк. Лифт пришел, я зашёл в него и всё еще искал ключ от лифта, уже третий раз все четыре кармана брюк облазил, но кроме ключей от квартиры, которые мне как раз таки не нужны, документов и немного денег, я ничего не нашел. Неужели я положил ключ в карман пиджака? Я помнил, как положил его в карман брюк, но всё равно сомневался. Может, это воспоминание с другого дня, а сегодня я просто неосознанно положил ключ в пиджак? Я знал, что у Билла есть запасной, универсальный ключ. Об этом он сказал только мне, вообще, его за такое могут уволить, об этом ключе должны знать только его работодатели и он. Этот ключ предназначался для экстренных ситуаций.
Майкл: Слушай, Билли, кажется, я ключ от лифта забыл в пиджаке, а пиджак у моего помощника в машине.
Билли: Я знаю, к чему ты клонишь, хочешь, чтобы я дал тебе свой ключ, верно?
Майкл: Да, в какой-то степени это можно отнести к экстренной ситуации.
Билли: Ну, конечно. Ладно, но если меня уволят, ты будешь платить мне пенсию!
Майкл: Договорились, но ты не переживай, об этом никто знать не будет, кроме нас.
Билли: Вот образец заявления об утрате ключа и заказа нового, если ты не найдешь свой, только осторожней.
Билл моргнул мне глазом, ключ был под листком бумаги, который он мне дал. Хитрый старикан, ведь здесь есть камера. А потом он спросил у меня:
— Ты на машине?
Майкл: Да.
Билли: Вернись в машину, а потом иди снова сюда, чтобы всё выглядело, как будто ты забыл ключ в машине.
Майкл: Ну ты хитрец! Спасибо!
Билли: Не забудь потом отдать ключ, только как-нибудь…
Майкл: Я понял.
Я сделал всё, как сказал Билли, а когда шел возле него, посмотрел в его сторону с улыбкой и помахал ключиком, якобы нашел его. Не знаю, кто просматривает всё видео, что записывает эта камера, а просматривает ли его вообще кто-нибудь? Я поднялся к себе на этаж, делал всё быстро, ведь Линда просила поторопиться. Всю одежду, что была на мне, включая носки и трусы, туфли, я запихнул в мусорный мешок. Выкину его попозже, не хотел светиться переодетый с мусорным мешком. Билли, он смышленый, может что-нибудь заподозрить, или, может, просто я такой параноик? Зазвонил телефон, это был Джонатан и снова я испугался, подумал о том, что уже все могут знать, что я соучастник убийства.
Майкл: Слушаю.
Джонатан: Я слышал, что произошло в твоем Центре помощи, там, наверно, репортеров собралось… Приеду, как смогу, то интервью, которое ты должен был давать перед своей речью, я отменил.
Майкл: Да, ты правильно сделал.
После небольшой паузы, во время которой было слышно дыхание Джонатана, он сказал:
— Казалось, всё уже так хорошо….
Майкл: Когда так кажется, рано или поздно всегда случается что-то плохое.
Джонатан: Возможно ты прав, до встречи.
Я поехал в Центр помощи. Когда я за рулем, то это помогает избавиться от лишних мыслей, а как раз таки таких мыслей у меня было куча и даже вождение не помогло.
Подъезжая, я заметил пару микроавтобусов различных телеканалов и кучу репортеров и журналистов. Черт! Если я туда пойду, они меня с потрохами съедят. Нужно что-то придумать. Я вспомнил о черном входе и объехал здание. В прошлом — это самый большой торговый центр в США, а, может, и во всем мире. Но даже это для них — ничто, они ходили по всему периметру, заглядывали в окна, наверно, хотели что-то сфотографировать, словить момент, думаю, с другой стороны творилось то же самое.
Даже возле черного входа стояли копы и не пускали никого. Я просто пошел, другого выхода не оставалось. Ну, по крайней мере, репортеров здесь было поменьше. Я шел, все начали фотографировать меня, задавать вопросы, я просто шел, быстро шел. Один из копов кивнул мне головой, я не знал его, но понял, что он пропустит меня без всяких проблем.
Когда я шел по коридору, то осматривался, смотрел то вправо, то влево, со всех сторон полицейские допрашивали всех, кто здесь находился. Ко мне подошел Фрэнк, он возглавляет один из участков.
Фрэнк: Здравствуйте, мистер Эверет! Зачем Вы сюда пришли?
Майкл: А Вы что тут делаете?
Фрэнк: Территорию, которую патрулирует мой участок, расширили. Так зачем Вы приехали, по-моему, Вам сейчас лучше держаться от вспышек и диктофонов подальше.
Майкл: Меня попросила Линда, ей не очень хорошо.
Фрэнк: Тогда пускай врачи ей помогут.
Майкл: Нет, врачи тут не помогут.
Фрэнк: Ну раз Вы сюда пришли, тогда я избавлю Вас от допроса в участке и задам пару вопросов здесь. Вы не против?
Майкл: Задавайте.
Фрэнк: Вы ведь спасли этого парня сегодня? Да? Вам ничего не показалось странным? Не считая его попытки самоубийства.
Майкл: Да нет, он был напуган, любой был бы напуган на его месте, но если Вы имейте в виду, не показалось ли мне, что он продолжит начатое, то нет.
Фрэнк: Это же Вы предложили ему поселиться в этом месте?
Майкл: Да, и не только, он бы еще получил хорошее образование, я думал, что у него снова появился смысл жизни.
Фрэнк: Этот буклет Вы ему дали?
Он показал мне буклет, который всё время был у него в руке.
Майкл: Да, я ему отдал этот буклет, на нем написал адрес этого места, а после я уехал по делам, и попросил своего помощника Джонатана позвонить Линде и предупредить, что приедет Филипп. А вот, кстати, и сама Линда. Всё, вопросов нет?
Фрэнк: Можете идти.
Фрэнк всё время разговора смотрел на меня с подозрением, может, просто потому, что он коп? Я пошел навстречу Линде, а она бежала. Подбежав ко мне, она обняла меня, очень крепко обняла, мне даже стало не по себе. И она плакала, уже не так как по телефону, но плакала. Вот черт! Я только одел этот костюм. Может, мне начать носить по два пиджака, чтобы в один из них все высмаркивались и вытирали свои слезы.
Линда: Майкл, я рада, что ты смог приехать, когда здесь такое. Давай отойдем.
Линда куда-то шла, я шел за ней. Она зашла в кладовую, где хранились швабры и ведра с различными средствами для мытья полов, окон... Надеюсь, она не собирается ко мне приставать, конечно, я был бы не против, будь она моложе совсем на немного, лет так на двадцать.
Линда: Вот записка, которую написал Филипп, перед тем как…
Майкл: О-о-о, ну что же ты!
Не успев успокоиться, она снова заплакала. В этот раз я точно не буду ее обнимать, тем более в тесной кладовке, вдруг подумает еще чего... Я просто похлопал ее по плечу, смотрелось это странно, хорошо, что никто не видел.
Линда: Я ее не показывала полиции, не хотела, чтобы у тебя еще больше проблем стало, так что не показывай и ты.
Она отдала мне сложенный в несколько раз лист бумаги и вышла из кладовки, я остался один на один с запиской, и меня интересовало, что же такое написал Филипп.
«Майкл, Вы конечно простите, что доставил Вам столько неприятностей, но это Вы во всем виноваты, не дав мне сделать то, чего я хотел и, дав мне то, что тогда на крыше Вы назвали шансом. Этот шанс был так же бессмыслен, как и моя жизнь. Какой смысл вообще в жизни большинства людей? Просыпаться каждый день в одно и то же время, работать до вечера и ехать домой, смотреть телик перед сном, чтобы снова проснуться и повторить цикл? Ради чего? Ради того, что иногда в жизни проскакивают моменты счастья? Но эти моменты не стоят того, чтобы столько времени жить по циклу. В свою очередь, Вы и подобные Вам делают то, что хотят. Вы можете делать, что хотите и наслаждаться всеми благами мира, а наслаждаетесь Вы ими, благодаря таким как я. Если это не есть свобода, то, что тогда свобода? Свобода слова? Нет, это не свобода, да и к тому же свободы слова и вовсе нет. А даже если бы и была, то от того, что скажет кто-нибудь из таких, как я, что-нибудь или нет, ничего не изменится, он останется в таком же положении, как и был и будет делать то, что и делал, если бы не сказал то, что сказал. Есть и революция, но для чего? Чтобы при удачном повороте событий, один и нас стал одним из вас. А мы, в свою очередь, останемся теми, кем и были. Теперь я не один из них, а мой поступок — это послание таким, как Вы. Я знаю, Вам наплевать, но зато мне нет, я горд за себя. Я возвращаюсь туда, откуда пришел».
Бредни юнца. Но что значит «Я возвращаюсь туда, откуда пришел»?
После нескольких секунд раздумий я сложил и положил записку в карман. Когда шел по коридору, я старался не смотреть в ту комнату, где висел Филипп, не хотел, чтобы в голове отложилась такая картина, для полицейских это нормально, но я такое вижу не каждый день, точнее, никогда не видел. Одной части меня хотелось взглянуть, но другая сопротивлялась, и всё-таки страх одержал победу над любопытством. Я шел и смотрел в противоположную сторону. Мне надо было ждать Джонатана, забрать у него пиджак. Выходить наружу я пока не собирался, лучше подожду его здесь. Ждать мне долго не пришлось, он практически сразу зашел, только не с черного входа, как я ожидал, а с главного, ну, почти зашел.
Я услышал рацию одного копа, что кто-то рвется сюда, говорит, что его должны пропустить. Я не был уверен, что это Джонатан и сказал тому копу, чтобы тот спросил у своих ребят, кого они не пускают. И это оказался Джонатан, я мотнул головой вниз и сделал немного жалостливое лицо. Он сказал своим ребятам, чтобы те пропустили Джонатана. Конечно, он этого мог и не делать, да и я, по идее, здесь быть не должен. Но получается, правила не для всех. Я пошел навстречу Джонатану, чтобы поговорить в другом месте, а то здесь всё еще стоял тот коп, было бы некрасиво с моей сторон снова кивать ему головой, чтобы тот ушел. Мы зашли в туалет, там стоял еще один коп. Да сколько их здесь? Наверно, на убийство столько не съезжается. Явно к этому кто-то причастен. Мы подождали, пока он сделает свое дело и уйдет…
Джонатан: Ну что, Майкл? Мы попали. Зря ты тогда выскочил из машины. Теперь пресса может превратить героический поступок во что-нибудь плохое.
Майкл: Как странно, да?
Джонатан: Ничего странного, это не редкость. Кем бы ты ни был и сколько бы ты не сделал, всегда из-за одной ошибки все будут травить собак.
Майкл: Да…
Я тяжело вздохнул.
Майкл: Слушай, Джонатан, моя машина стоит возле черного входа, все думают, что я буду выходить там. Пусти слух, что я буду выходить именно там, чтобы их догадки подтвердились.
Джонатан: У них опыт работы имеется, что, если они наоборот подумают, что мы подкинули им ложную информацию?
Майкл: Хм, я об этом не подумал. В любом случае я буду выходить из центрального выхода, мне нужен пиджак, он же в машине?
Джонатан: Да.
Я достал ключи от своей машины с левого кармана брюк.
Майкл: Вот держи, возьмешь мою машину. А я поеду на машине нашего штаба, дай ключ.
Джонатан: И куда мне подогнать твою машину?
Майкл: На мою парковку, к половине шестого. Потом на машине штаба вместе поедем на мое выступление.
Джонатан отдал мне ключ и спросил:
— Ты сейчас куда?
Майкл: Домой, порепетирую речь, придумаю ответы на возможные вопросы, скорее всего, они будут насчет этого парня, заодно отдохну от сегодняшнего дня.
Джонатан: Еще рано отдыхать от этого дня, он еще не закончился.
Майкл: Верно. Ты, кстати, придумай что-нибудь…
Не дав мне договорить, Джонатан сделал выразительное лицо и выставил указательный палец вверх.
Джонатан: Уже придумал! Если, конечно, мы думаем об одном и том же.
Майкл: И что же ты придумал?
Джонатан: Попросим какого-нибудь копа, чтобы тот на их волне сообщил неуверенным голосом, что Майкл Эверет сейчас выйдет из центрального выхода. Я думаю, они услышат и будут ждать, но потом начнут сомневаться, так как ты не будешь выходить, и они начнут переходить на черный выход, и тогда ты выйдешь через центральный.
Майкл: Неплохо-неплохо, вот поэтому я тебя и выбрал, твоя находчивость гениальна!
Джонатан: Спасибо, мне лестно.
Его улыбка была чуть ли не до неба, наверно, его редко хвалят.
Джонатан: Ну, пошли?
Я мотнул головой в сторону двери и ответил.
Майкл: Пошли!
Всё, как и задумал Джонатан, случилось. Я вышел из здания через центральный выход, на улице пресса была, но всего пару человек. Я привык к куче, а эти пару человек с фотоаппаратами… для меня это было аналогично, как идти по пустой улице. Я просто шел к машине. Когда я сел за руль, проехал километра два-три и остановился. Мне было интересно, действительно ли я мог положить ключ от лифта в карман или нет. Я протянул руку и взял с заднего сидения свой пиджак. В нем ничего не было. Это одновременно радовало и огорчало. Радовало то, что это всё меня еще не довело и я осознаю все свои действия, а огорчало то, что я не знал, где ключ. Выпасть он не мог, да я бы и услышал. Ладно, придется делать новый.
Я тяжело вздохнул и просто сидел, думая о сегодняшнем дне. Конечно, у меня бывали суматошные и непредсказуемые дни, но такого точно не было. Меня интересуют загадки Вселенной, но в то, что по звездам можно предсказывать, как пройдет день, меня не то, чтобы это не интересовало, меня это даже смешило. Я никогда не верил в гороскопы. Но сейчас мне было любопытно, что же там такое написано? Я зашел в интернет через мобильный телефон, нашел свой гороскоп на сегодняшний день: «День окажется довольно приятным, хотя и не слишком многообещающим. Вы с удовольствием занимаетесь привычными делами. Но, в общем, этот день будет ничем непримечателен». Такое точное предсказание заставило улыбнуться и усмехнуться. Надо почаще читать гороскопы.
Я поехал дальше по дороге, дороге, ведущей домой. Если бы не выступление, я бы просто упал на кровать и лежал бы на ней до следующего дня. Но если бы... Нет! Это не изменит того, что есть.
Перед выступлением нужно еще успеть поесть и порепетировать. Репетирую я обычно возле зеркала, не потому что хочу видеть, как буду смотреться со стороны, а потому, что тренирую свой взгляд. Я смотрю себе в глаза и говорю. Потом легче разговаривать с людьми, глядя им в глаза. Почему мне сложно разговаривать, смотря в глаза? Не знаю. Порой мне кажется, что мне смотрят не в глаза, а в душу и видят ее насквозь. Конечно, если человек в метрах пяти от меня, тогда мне намного легче, а если и более пяти, то тогда не чувствую никакого дискомфорта.
По дороге домой, рядом со мной пронеслась полицейская машина с включенной сиреной, меня снова охватил страх. Когда это уже пройдет? Может, завтра? Через пару минут после этого мне пришло сообщение на мобильный телефон, это было сообщение от Билли: «Срочно приезжай!». Я был в минуте езды от дома, наверно, дело в ключе. Так торопился в Центр помощи, что забыл отдать его, проходя мимо Билли. Возле здания, в котором я живу, стояла полицейская машина, неужели это та самая полицейская машина? Бежать смысла не было, придется принять удар. Если всё, как я и думаю, то это — конец моей карьеры… конец моей жизни. Адвокаты, конечно, меня вытащат, но в политику пути мне не будет.
Я зашел в здание, Билли разговаривал с двумя копами. Он посмотрел на меня и сказал им, что «это человек с того этажа». Я не понимал в чем дело, два копа поздоровались со мной, судя по их взгляду, они узнали меня, но это не удивительно, меня все знают. Мне стало ясно одно, они не за мной. Как гора с плеч свалилась. Я спросил:
— В чем дело?
Полицейский: Нам поступил анонимный звонок, надо кое-что проверить на восьмом этаже.
Я был в недоумении, что могло произойти у меня дома, да и Билли бы знал, если бы что-то случилось, наверно, чья-то шутка.
Полицейский: Идемте
Видимо Билли тянул время, насколько я знаю, по правилам пожарникам, скорой помощи и всем, у кого есть значки, он должен давать ключ, что отдал мне. Я подождал, когда копы отойдут подальше и прошептал Билли:
— Извини, ключ пока оставлю, свой потерял.
Когда я зашел в лифт, встал за копами. Мне было бы не по себе, если бы два копа дышали в затылок. В лифте один из них спросил меня, не замечал ли я ничего странного в поведении соседей, я ответил, что нет. Наверно, копы думали, что на каждом этаже по несколько квартир, ведь здание огромное, они удивятся, увидев одну квартиру. Я вышел за ними из лифта, один из них растерялся, а другой расстегнул кобуру и приставил руку к ней, и спросил.
Полицейский: Вы здесь живете, мистер Эверет?
Майкл: Да, а в чем проблема?
Второй коп тоже расстегнул кобуру, они оба стояли с полусогнутой правой рукой, которую держали на кобуре.
Полицейский: Откройте, пожалуйста, дверь.
Майкл: Ладно.
Это уже начинало меня пугать. Я открыл дверь.
Полицейский: У Вас не закрыта дверь?
Майкл: Я знаю, проблема с замком.
Я хотел зайти в квартиру, но мне не разрешили, не разрешили зайти в собственную квартиру.
Полицейский: Стойте здесь!
Один из них зашел в квартиру, а второй держал меня, можно сказать, на мушке, несмотря на то, что его пистолет был в кобуре.
Майкл: Что Вы себе позволяйте! У Вас ордер есть?!
Я зашел в квартиру, тот коп, что тоже был в квартире, шел на меня очень грозно, держа правую руку на кобуре, а левую руку вытянул вперед, немного помахивая ладошкой.
Полицейский: Мистер Эверет, выйдете, пожалуйста, из квартиры, нам нужно проверить анонимный звонок, это займет пару минут.
Майкл: Ладно, хорошо.
Я был зол, зол на то, что по моей квартире ходит чужой человек против моей воли и, тем более, в обуви. Когда я стоял в коридоре, задумался насчет анонимного звонка, что же там им наговорили. Я только хотел спросить у копа по поводу анонимного звонка, как услышал, что тот коп в квартире бежит. Не выходя из квартиры, он наставил на меня пистолет.
Полицейский: Положите руки за голову! Повернитесь лицом к стене!
Майкл: Да что, черт возьми, такое!
Полицейский: Повернитесь лицом к стене!
Я повернулся с поднятыми руками лицом к стене. Его напарник тоже наставил на меня пистолет. Тот коп подошел и одел на меня наручники.
Полицейский: Вы арестованы за подозрение в убийстве. Вы имеете право хранить молчание, всё, что Вы скажете, будет использоваться против Вас в суде.
Майкл: Какое убийство? Вы о чем? Я не понимаю!
Полицейский: Не понимаете?!
Он схватил меня за руку и отвел в мою спальню, там, на полу возле кровати лежал труп, труп женщины, той самой женщины, что столкнулась со мной в парке

Истина первая — правда не для всех, правда для избранных, а ими не рождаются, ими становятся.

Истина, кто ее знает? Никто и одновременно все, но что все знают об истине? Только то, что сами себе навязали. Я всегда делил истину на две части. Истина, которую, скорее всего, никто никогда не узнает, я ее обычно называю — настоящая истина. А что вообще несет в себе настоящая истина? Ответ на все вопросы? Хотелось бы верить. Другая истина — своя истина, так я называл ее раньше. Я считал, что своя истина должна быть рождена внутри человека его собственным сознанием. Но я переставал верить в одно и начинал верить в другое. Было ли это всё рождено мною? Нет, что-то услышал, что-то увидел, что-то прочитал, я только и делал, что сопоставлял и придумывал, а потом ошибочно думал, что моя истина — единственная верная. Конечно, хочется найти свою истину и верить в нее… Но я отрекся от этого самообмана. Истина есть только одна и мы ее не знаем. Во что я верю? Не во что. Поначалу было сложно, но потом стало очень легко, я даже рад, что у меня нет истины, а может это очередной самообман?
Мне всё еще больно. Всё больше моей крови впитывает песок. Пять минут назад море было спокойно, а теперь стало буйным. С каждой новой волной прилива мне всё сложней сопротивляться. Но после того как очередной прилив забрал потерянную мною кровь, море снова стало спокойным.



Глава вторая (Хьюберт Мор)

Говорят, что перед смертью у человека перед глазами проскакивает вся его жизнь, но всё, что у меня сейчас перед глазами, — это наставленный на меня пистолет Александром Смитом. Я знаю… он выстрелит.

Нью-Йорк, 2009 год

Несмотря на то, что я просыпался за ночь несколько раз, я выспался. Всю ночь лил дождь, был слышен гром. Сегодня — тот самый день, когда стоишь и смотришь в окно, а на улице ни одного человека, мрачно, льет дождь. Мне нравятся такие дни. Проснувшись, первым делом я подошел к окну, убедился, что сегодня — тот самый день. В такие моменты мне кажется, что нахожусь один на своем острове, отделенным от всей планеты, и тогда я чувствую себя в безопасности.
Я живу вместе с дочерью, она учится в старшей школе и пытается делать всё, что в ее силах, чтобы ее заметили и дали стипендию в престижном университете. Она понимает, что хороший университет я не потяну. Моя жена погибла полтора года назад, Кейт, как и я, не показывает, как скучает по Марии, но я-то знаю, что она чувствует и надеюсь, она знает, что чувствую я. Мария — первый человек, который меня полюбил. У меня не было семьи, всё мое детство прошло в приютах. Конечно, кому нужен маленький израильтянин? В детстве, когда я стоял перед зеркалом, всегда думал о том, что неужели я настолько отличаюсь от других? Как-то раз, когда я мылся, начал тереть со всей силы мочалкой по лицу, хотел, чтобы оно стало белее — и тогда меня возьмут в семью. Моя история банальна: меня бросили совсем маленького под дверьми приюта. Это уже показывает, что мои родители не были психопатами — раз не убили меня или не выкинули в мусорный бак, хотя даже и не знаю, что лучше. Всё, что у меня есть от родителей, — это шапочка, которая была одета на мне, на ней было вышито имя — Хьюберт. Моя ли это была шапочка? Если так, то родители любили меня, ведь нелюбящая мать никогда бы не вышила имя своего ребенка с узорчиками на его шапочке. Фамилию Мор мне дали в первом приюте, под дверьми которого нашли, но этот приют давно закрылся, так что я так и не узнал, почему мне дали такую фамилию. Ведь фамилии даются не просто так, как в моем случае — я не знаю, но другие люди имеют их за достижения или ошибки своих предков, ну или просто за внешний вид.
Я не был замкнутым в себе одиночкой, сидящим всё время одним, но знакомых у меня было мало. Почему знакомых, а не друзей? Потому, что друг — это как брат или сестра. Хотя бы должны быть общие воспоминания… Но я скитался не по своей воли от одного приюта в другой так часто, что общих воспоминаний с кем-либо у меня просто не могло быть. Сейчас у меня один друг — мой напарник, он для меня самый близкий человек после Кейт.
Я старался как можно тише собираться, чтобы не разбудить дочь. Сегодня ей на занятие нужно позже обычного — изменения в расписании из-за собрания. Вот бы у преступников были расписания, моя работа стала бы намного легче.
Каждый день я вспоминаю Марию, даже порой забываю, что ее с нами больше нет. Как-то раз ко мне подошла Кейт и сказала:
— Папа, если тебе тяжело, мы можем убрать все фотографии мамы.
На что я ей ответил, взяв за руки и смотря в глаза:
— Наоборот, мне от этого легче, мы всегда должны помнить о ней, она всегда должна быть с нами. Если ее нет физически — это не значит, что ее нет вовсе.
Кейт присела ко мне на колени, обняла, положила свою голову мне на плечо. Я чувствовал ее слезы, но это были слезы счастья, а не горя и я уверен, они были сладкие. Потом Кейт заснула, а я не спал всю ночь, боялся, что во сне сброшу ее или еще чего. Но некомфортность и желание заснуть просто меркли на фоне того чувства, которое я испытывал — я действительно был нужен. Последний раз, когда я испытал подобное чувство — это когда Мария согласилась стать моей женой. Можно оценить значение своей жизни только ценностью для других.
В Бога я не верю не потому, что у меня в жизни было много плохого. Мне хватает своих сил, и я не нуждаюсь в вере в высшие силы. Однажды проходя мимо церкви, я услышал хор, он был таким манящим, что я поддался желанию и зашел туда. Там я с ней и познакомился, Мария была хористкой. После знакомства с ней, я стал видеть любовь буквально во всем, даже в том, в чем бы казалось ее нет.
Я вступил в настоящую жизнь только тогда, когда стал совершеннолетним. Почему я захотел стать полицейским? Ответ стандартный — чтобы сделать мир лучше.
Я хотел сделать хоть что-нибудь на всеобщие благо, не хотел умирать без достижений, которые будут жить вечно в этом мире. Я арестовал много преступников и предотвратил не один десяток преступлений, но потом осознал, что благодарность тех, кого я спас, умрет вместе с ними. Я делаю настоящее для них лучше, но не будущее. Пора бы мне сделать что-нибудь хорошее для себя, для своего настоящего и будущего. Тогда я пошел к Марии и сказал, что хочу ребенка. Она обрадовалась и сказала:
— Наконец-таки!
А мне казалось, раз она не говорила о детях — значит, она их не хотела, а она, наоборот, ждала, пока я захочу. Бессмертен тот, кто запечатлел себя в своих потомках. Можно ли назвать это достижением? Я не обдумывал. Возможно, со стороны это покажется обыденным, ну что тут такого? Если выйдешь на улицу, всегда увидишь родителей с коляской. Но для меня это — нечто другое. Ребенок — это часть тебя и часть человека, которого ты любишь. А что такое любовь? Химическая реакция в организме человека или то, что невозможно объяснить, а можно только выразить? А может и то, и другое? Одно я знаю точно — ребенок сделал мое настоящие лучше. Насчет будущего — не уверен, что оно существует. Чем больше уделяю времени на размышления над этим вопросом, тем больше удостоверяюсь в своей теории. Всегда было, всегда есть, всегда будет — настоящее. Мы существуем только в настоящем.
Как и обычно, мой напарник Фрэнк заехал за мной, прежде чем ехать в участок. Машина у меня есть, но это уже вошло в привычку у нас, он как раз по пути в участок проезжает рядом с моим домом.
Хьюберт: Привет, Фрэнк!
Фрэнк: Привет-привет!
Фрэнк рулил, поглядывая на меня, а потом всё же сказал то, что хотел:
— О чем думаешь?
Хьюберт: Ни о чем.
Фрэнк: Да я по твоей тусклой роже вижу, что думаешь, ну или думал.
Хьюберт: Да ни о чем я не думал, следи лучше за дорогой.
Фрэнк: Ладно-ладно, сейчас нам как подкинут дельце, что ты о другом и думать не сможешь.
Хьюберт: Хотелось бы.
Скоро Фрэнк возглавит участок. Нашему боссу предложили работу получше, она уходит из участка. Теперь есть два кандидата на ее место — я и Фрэнк. Мы раскрыли больше всего дел на весь участок. Почему я думаю, что это будет Фрэнк? Он старше меня на шесть лет — сочтут, что опыта у него больше. Не то, чтобы я был не рад за него, но и я бы не отказался возглавить участок. Там много бумажной работы, что мне не по душе, но зато денег платят больше, а мне, как и любому другому человеку, нужны эти бумажки. Ненавижу деньги, придушил бы того, кто их придумал, всё могло быть иначе.
Ну, может, опыта действительно у Фрэнка больше, ведь это он научил меня убивать. Чуть больше года назад у нас было дело об убийце копа. Насколько нам было известно, патрульный что-то заподозрил, когда его напарник отливал и решил обыскать в одиночку какого-то парня. Он всего лишь выполнял свою работу и за это получил пулю в лоб. Потом нам стало известно, что преступник был наркодилером. Это прояснило то, почему патрульный заподозрил его. Нам было известно всё об убийце, кроме того, где он сейчас. У Фрэнка есть знакомый информатор. Этот человек может создать базу данных по всем наркоторговцам и продавцам оружия в Нью-Йорке. То, что он знает, одновременно приписывает смертный приговор и спасает. Вообще он работает на ФБР, но Фрэнк спас его задницу, когда федералов не было рядом. Теперь он время от времени снабжает нас информацией по некоторым делам. Фрэнк всегда ему говорит:
— Если бы эта информация не помогала нам раскрывать дела, я бы тебя пристрелил.
Тогда я думал, что он так шутит, но теперь знаю, шуткой это не было. Так вот, о том деле. Информатор рассказал, где прячется убийца. Он был в доме погибшей сестры его друга. Я уже хотел сообщить диспетчеру и поехать вместе с группой захвата, но Фрэнк сказал, что нам вначале нужно всё проверить. Что там было проверять? Все наводки этого информатора были сто процентной точности. Конечно, это вызвало у меня подозрение, но это же Фрэнк. Мы поехали туда вдвоем.
Как только мы приехали на место, Фрэнк взял в бардачке пистолет с глушителем, вышел из машины и быстрым шагом пошел к дому. Я тогда был в замешательстве, всё происходило так быстро. Я бежал за Фрэнком, кричал ему:
— Фрэнк! Стой! Что ты делаешь?!
Он просто шел к старому дому, будто меня нет. Фрэнк выбил дверь и зашел внутрь, когда зашел туда я, там уже на полу лежал труп того самого наркодилера.
После чего Фрэнк схватил меня за руку и повел за собой. Я молча шел за ним. В голове была каша, но я понимал, что это не место и не время для разговора. Мы сели в машину и куда-то поехали, ехали минут тридцать. Проскальзывала ли у меня в голове мысль, что он хочет меня убрать? Нет. Он привез нас под мост Вашингтона — хорошее место для разговора, там не было не единой души, кроме наших, разумеется.
Фрэнк: Прости, Хью, что не рассказал о своих намерениях.
Я не стал его перебивать, говоря что-нибудь на подобии «о чем ты думал?» или «ты же убил человека!». Я решил дать ему полностью высказаться. За эти полчаса, что мы ехали, я многое обдумал и, кажется, я его понимаю.
Фрэнк: После дела Хопкинса я себе места не находил. Даже когда убийцу приговаривают к пожизненному заключению — это и то не правильно. Я долго думал и сделал вывод, что за убийство надо платить смертью. Он отнял жизнь у человека, я отнял жизнь у него.
Хьюберт: А кто отнимет жизнь у тебя?
Я не хотел тогда этого говорить, как-то само вырвалось. Он посмотрел на меня, усмехнулся и ответил:
— Ты.
На самом-то деле его не за что было убивать, он убил того, кто убил, жизнь за жизнь — справедливо.
Дело Хопкинса и меня заставило переосмыслить многое. Я знал, что система правосудия не всегда работает как надо, но сам с этим не сталкивался до того момента.
Улики были все косвенные, единственный свидетель отказался давать показания по причине, что был слишком пьян. Я знал, что он виновен, Фрэнк знал, черт возьми, да весь участок знал! В итоге его отпустили, и в итоге он стал первым, кого я убил. Спустя год и семь месяцев его постигло правосудие. Только меня волновало вот что — убийство наркодилера было первым убийством Фрэнка или нет? Не может же человек так быстро, не думая, пойти и убить другого? Может, он прокручивал всё в голове сотни раз и у него появилось чувство, будто он это уже делал? Если бы он кого-то и убил раньше, то это был бы Хопкинс. А, может, он решил оставить его на потом, когда я к нему присоединюсь? Ведь он знал меня, как себя. За прошлый год мы убили четверых, если считать наркодилера. Двоих убили официально, а наркодилер и Хопкинс пропали, в прямом смысле этого слова. Фрэнку по наследству достался крематорий, последний, кто был там кремирован, — это его отец. Фрэнк с крематорием ничего не делал, а я бы на его месте его продал. Но как оказалась, он нам пригодился, там мы и сожгли наркодилера и Хопкинса. Куда их прах дел Фрэнк, я точно не знаю, он просто говорил, что избавился от него, как-то раз я его спросил как. Не уверен, шутка это была или нет, но по его словам, он заворачивал прах в бумагу и смывал в унитаз.
Фрэнк: Эй, Хью, ты там как? Такое впечатление, что ты не здесь.
Хьюберт: Я в порядке. А ты поворот не пропусти.
Фрэнк: Ничего я не пропущу.
Хьюберт: Я тебя знаю — как говорить начнешь, так и забудешь, что руль в руках держишь.
Фрэнк: Мне стало заметно, что ты после последнего дела стал каким-то более задумчивым.
Хьюберт: Просто совпадение.
Это было действительно просто совпадение, но прошлое дело… такое даже в кино не увидишь.
К нам в участок пришла посылка, в этой посылке было пять мужских пальцев с левой руки. Требований не выдвигали, заявление о пропаже мужчины за последнее время никто не писал. Мы проверили старые заявления, но толку не было. Через два дня пришла новая посылка, в ней была половина левой руки до локтя.
Один полицейский заметил, как какой-то мальчик убегал. Он его догнал и привел в участок. Когда его привели в участок, он был весь в слезах и напуган. По дороге в участок мальчик все рассказал полицейскому. Ему заплатил сосед и каждые два дня он должен был забирать коробку и незаметно подкладывать в участок. Когда мы приехали по нужному адресу и ворвались в дом, то обнаружили в этой вонючей помойке бледного, худого, с большими синяками под глазами, с половиной левой руки мужчину, сидящего на своей грязной кровати и пилившего себе ногу. Он был либо глухим, либо не чистил уши уже пару лет — раз не услышал, как группа захвата выломала дверь. Когда он увидел нас в своей комнате, в которой было мух больше, чем… неважно. Он подскочил и хотел бежать, но далеко он не убежал, у него уже была почти отпилена нога. Когда он только сделал первый шаг, был слышен хруст, часть ноги висела на куске кожи, он же валялся на полу. Когда приехала скорая, было уже поздно.
Все раны он прижигал прямоугольным куском стали, который нагревал на плите. Вскрытие показало, что он почти всё время торчал на морфине. Где он столько взял морфина, мы так и не узнали. Я был поражен тем, как много может выдержать человеческое тело.
Когда мы приехали и зашли в участок, первое, что услышали, — это голос Нэнси:
— Срочно идите к Даяне.
Давненько я этого не слышал — это значит, что есть дело, запутанное дело.
Фрэнк: Ха! Ну что я тебе говорил, Хью!
Даяна возглавляет участок. Через пять дней она уходит, по идеи она должна сегодня объявить, кто возьмет бразды правления. Но всем и так уже ясно, кто станет новым боссом.
Фрэнк: Привет!
Хьюберт: Привет!
Даяна: Привет, Фрэнк, привет, Хьюберт! Вчера в полночь пришел человек с повинной и принес диск, на котором есть видеозапись того, как он зарезал жертву.
Хьюберт: А родственников жертвы оповестили?
Фрэнк: Погоди, Хью, я вот не могу понять, причем здесь мы? Он пришел, признался в убийстве, к тому же принес вескую улику.
Даяна: Дело в том, что у него есть алиби и видео-подтверждение алиби, снятое камерой наблюдения. Во время убийства он был на корпоративе своей жены, камера засняла, как он с женой входит в здание ровно в момент убийства. Конечно же, первым делом я дала указание проверить подлинность одной и другой записи, и они обе — оригинал, и братьев и сестер, как родных, так и двоюродных у него нет. На него уже заведено дело, вот держите, — здесь всё, что нам известно. Он в первой комнате для допроса. Надеюсь, вы сможете распутать клубок до моего ухода. А что касается жертвы — ее звали Эмили Браун, имя было написано на конверте, в котором лежал диск. А ночью звонила ее мать, она уже знает о смерти дочери. Она хотела заявить о пропаже, несмотря на то, что прошло меньше суток. По ее словам, она звонила в ресторан, в котором работала Эмили, там сказали, что она не пришла на работу. Где ее тело — неизвестно, хотя бы для начала выясните это. Всё, за работу.
Фрэнк: Я пойду наблюдать, а ты будешь допрашивать его.
Это что-то вроде нашей фишки с Фрэнком, мы по очереди меняемся: один наблюдает, другой допрашивает. Сейчас очередь Фрэнка, но я даже с ним спорить не стал — это бесполезно, он хочет, чтобы все мои мысли были сконцентрированы на этом деле.
Хьюберт: Здравствуйте, меня зовут детектив Мор.
Как мне становится отвратительно, когда я любезничаю с преступниками, но приходится — эти адвокаты как заноза в заднице, им только дай повод.
Тейлор: Мой адвокат уже приехал?
Хьюберт: Нет, но…
Тейлор: Я уже сказал вашим, что без адвоката на вопросы отвечать не буду.
Хьюберт: Зачем Вам адвокат? Вы же признались в преступлении. Всё, что мне от Вас нужно — это внести ясность.
Тейлор: Ладно, Ваша правда, но если вопрос мне не понравится, отвечать я на него не буду.
Хьюберт: Договорились.
Передо мной сидел обычный американец среднего класса, мое чутье на преступника не реагировало. Рано пока делать выводы.
Хьюберт: Вы пришли вчера в полночь, принесли запись, на которой Вы убивайте девушку, и признались в убийстве?
Тейлор: Именно так всё и было, кстати, этот диск я вынул прямиком из камеры, так что копии у меня нет, смотрите не потеряйте.
Хьюберт: Не волнуйтесь, мы об этом позаботились. Спрошу еще раз, это Вы убили Эмили Браун?
Тейлор: А Вы что, видео не смотрели?
Хьюберт: Я как пришел, так сразу к Вам.
Тейлор: Вы так любезны, и ответ будет: да! Это я убил Эмили Браун.
Хьюберт: Насколько нам известно, Вы были на корпоративной вечеринке своей жены во время убийства, это так?
Тейлор: Да, я там был во время убийства.
Хьюберт: Объясните мне, как Вы могли одновременно убить Эмили и быть на вечеринке?
Тейлор: Я не знаю, так получилось.
Хьюберт: Где тело Эмили Браун?
Тейлор: Я не знаю.
Хьюберт: Где Вы ее убили?
В комнату для допросов зашел его адвокат, он даже не поздоровался и не представился, а сразу перешел к делу:
— Мистер Тейлор, что Вы ему сказали?
Хьюберт: Не волнуйтесь, он всего лишь подтвердил, что присутствует на одной и другой записи.
Адвокат: Если захотите поговорить с моим клиентом еще, обращайтесь вначале ко мне. У Вас есть еще какие-нибудь вопросы?
Хьюберт: Нет, пока я узнал всё, что мне надо было.
Адвокат: А теперь, будьте добры, оставьте меня наедине с клиентом.
Я пошел в комнату для совещаний, там мы с Фрэнком всегда делимся своими версиями, когда я зашел в комнату, он не сидел как обычно, а слонялся по всей комнате. Его явно что-то тревожило.
Хьюберт: Что скажешь, Фрэнк?
Фрэнк: Что скажу?! Ты что, Хью, сам не понял? Он издевается, судя по его ответам, ему придется пройти психологический тест на вменяемость, а там уже или его запихнут в психушку, или он будет освобожден. Мы с тобой знаем таких, как он, ему хочется, чтобы весь мир знал о его преступлении и знал то, что ему удалось избежать наказания, он думает, что самый умный.
Хьюберт: Я знаю, что ты хочешь предложить, но давай попробуем прижать его по закону, а если ничего из этого не выйдет, тогда он станет нашим новым клиентом.
Фрэнк агрессивно вздохнул.
Фрэнк: Хорошо. Пришло время задействовать должника из Лэнгли, только нужны обе записи, не копии.
Хьюберт: Эксперты должны были их сдать в хранилище улик. Но ты же знаешь, даже, если мы возьмем записи, их придется сдать сегодня же. А пока до твоего человека они дойдут, плюс время для проверки…
Фрэнк: Мы что-нибудь придумаем.
Хьюберт: Я так понял, ты придерживаешься версии, что видео редактировалось, да?
Фрэнк: Именно, это самая логичная версия в данной ситуации, а ты что думаешь?
Хьюберт: Ну, это маловероятно, но теоретически возможно, думаю, один из них — двойник.
Фрэнк: По-моему, жена заметила бы подмену.
Хьюберт: А что, если это двойник нашел Тейлора.
Фрэнк: Хочешь сказать, в комнате для допросов может сидеть не Тейлор, а его двойник?
Хьюберт: Ну а, может, двойник надавил на Тейлора, угрожал жене. А Тейлор просто привез записи и теперь будет расплачиваться за преступление, которое совершил двойник.
Фрэнк: Это не стыкуется: тот, кто так убивает, всегда хочет быть в центре внимания.
Хьюберт: У него были при себе какие-нибудь документы?
Фрэнк: Нет, но когда ты ушел, Даяна еще сказала, что звонила его жене, та подтвердила алиби.
Хьюберт: Всё же надо будет проверить, если это не настоящий Тейлор, то настоящий, скорее всего, вместе с женой.
Фрэнк: Я пойду за дисками, посмотрим видео, потом решим, что делать дальше.
Фрэнк пошел за дисками, а я взял дело, лежащее на столе, которое дала Даяна. У Тейлора только один штраф за парковку и два за превышения. Еще девять лет назад был задержан за драку в баре — и это всё. Я начал сопоставлять факты, всё, что у нас есть на данный момент.
Адам Тейлор пришел вчера в полночь в участок, принес диск, на котором есть видеозапись того, как он убил в полночь Эмили Браун, ровно в то время, как он заходил со своей женой в здание, в котором была корпоративная вечеринка. Видео с камер наблюдения Даяна забрала у охранника. Она сидела допоздна в участке — наверное, много бумажной работы под уход, так еще и выполняла немного нашей работы. Да, повышение она действительно заслужила. Адам ушел с корпоратива без жены, сел в заказанное им такси и поехал в участок. Таксисту уже звонили, он всё подтвердил, да и по времени всё сходится. Получается, он приехал на корпоратив, побыл там, жена подтвердила, что он был всё время с ней. Ушел один, камера сняла, как он садится в такси — и вот он здесь. В голове это не укладывается…
В зале для совещаний — стеклянные двери и я через них увидел, как Фрэнк подошел к своему рабочему столу, не знаю, что он там делал, но прошло больше пяти минут, прежде чем он пришел ко мне. С собой он принес ноутбук, видимо, взял у Гонсалеса, чтобы смотреть два видео одновременно. Диск, на котором видео с камеры наблюдения, я вставил в компьютер, стоявший в зале для совещаний, а Фрэнк вставил диск с записью убийства в ноутбук. Я запустил синхронно два видео. На видео было ясно видно Адама Тейлора, он смотрит в камеру и улыбается, за ним — Эмили Браун лежит на полу со связанными ногами, руками и заклеенным ртом. Немного видны какие-то трубы, по-моему, всё происходит в каком-то подвале. Видно, что позади камеры горит лампочка — значит, либо в этом помещении нет окон, либо темное время суток. Тейлор резко разворачивается спиной к камере, у него в руке нож. Как только он нанес первый удар жертве, сразу же появился на другом видео, там было ясно видно, как он идет к зданию вместе со своей женой, которая там работала. Тейлор нанес Эмили еще один удар в живот и еще. После третьего удара, он оставил нож в животе и держался за него, поднял голову вверх, было слышно, как он вдыхает носом воздух, он наслаждался этим моментом. Как только он со своей женой вышел из обзора камеры, одновременно на другом видео Тейлор подошел и выключил камеру.
— Что ж, Хью, езжай к жене Тейлора, а потом к родителям Эмили. Еще надо будет задать пару вопросов работникам ресторана, в котором она работала, он открывается в три, так что к трем будь там. А я займусь дисками.
Хьюберт: Еще проблем наберешься, может не стоит? Думаешь, в Лэнгли экспертизу видео проведут тщательнее, чем наши лабораторные крысы?
Фрэнк: Тут уже дело не в людях, а в машинах, у них оборудование лучше. Наше может определить с точностью от девяноста шести до девяноста девяти процентов, у них — все сто.
Хьюберт: И как ты подменишь диски?
Фрэнк: Сейчас поеду, поищу такие же диски и отнесу их в хранилище, а оригинал отправлю в Лэнгли.
Хьюберт: И через сколько к тебе вернутся диски?
Фрэнк: Ну тут от многого зависит — один-два дня, максимум три. Потом, при возможности, когда оригинал вернется ко мне, подменю его обратно.
Хьюберт: Подожди, мне что, на такси теперь ездить? Если бы я знал, взял бы свою машину.
Фрэнк: Ну мы же не знали, что так получится, верно. Ладно, до родителей Эмили я тебя довезу, там как раз неподалеку торговый центр. А до дома Тейлора доберешься сам. Адрес посмотри в деле, потом положи его ко мне или к себе в стол.
Хьюберт: За неудобство с тебя пиво.
Фрэнк: О’кей.

21 октября 2009-го года. Дом Эди и Шэнны Браун. 10:57

Фрэнк: Ну всё, я поехал, в три возле ресторана.
Я достал свое удостоверение и позвонил в звонок, дверь открыл отец Эмили, Эди.
Хьюберт: Здравствуйте, мистер Браун. Я детектив Мор, веду дело об убийстве Вашей дочери.
Эди: Здравствуйте, проходите.
Хьюберт: А миссис Браун дома?
Эди: Да, а обязательно ее звать?
Хьюберт: Ну, если я буду беседовать с Вами двумя, то увеличится вероятность того, что всплывет какая-нибудь полезная информация.
Эди: Хорошо, сейчас за ней схожу, присаживайтесь, детектив.
Через пару минут он вывел свою жену из комнаты на втором этаже. Она выглядела так…
Хьюберт: Здравствуйте, миссис Браун!
В ответ я получил молчание.
Хьюберт: Я бы хотел задать несколько вопросов касательно вашей дочери, если вы не против.
— Задавайте, — сказал Эди Браун, сидя на противоположном диване, обнимая свою жену.
Хьюберт: Было ли что-нибудь странное за последнее время, связанное с Эмили?
Эди: За последнее время? Шэнна всегда звонит Эмили за пару часов до работы, но вчера она позвонила раньше обычного, потому что ей надо было ехать к своей сестре, посидеть с ее сыном.
Хьюберт: Миссис Браун, можете сказать, во сколько Вы звонили Эмили?
Шэнна: Не называйте это имя!
Эди: Шэнна, успокойся.
Хьюберт: Миссис Браун, я…
Шэнна: Что, Вы? Хотите сказать, что понимаете, что я чувствую?!
Хьюберт: Нет, я...
Шэнна: Вы хоть представляете, что значит потерять дочь?
Хьюберт: Вы правы, у меня самого дочь, и я представить не могу, что значит потерять ее. Я пришел сюда и задаю эти вопросы, чтобы наказать виновного.
Эди: Извините, я отведу свою жену в спальню, возьмите телефон, он на тумбочке за Вами, там в исходящих вызовах будет написано время.
Хьюберт: Спасибо.
Было видно, как Эди Браун сдерживает свои слезы, всё его лицо было напряжено. Горе, как и счастье, невозможно сдерживать в груди.
Так, надо записать точное время — 10:24.
Эди: Детектив Мор!
Я обернулся, Эди Браун спускался по лестнице.
Хьюберт: Да!
Эди: Эмили всегда звонила, если не шла на работу. Она вчера собиралась туда идти. Надеюсь, это как-то поможет.
Хьюберт: Любая мелочь может помочь.
Эди: Вам что-нибудь еще нужно?
Хьюберт: Вообще-то да, мне нужен ключ от квартиры Эмили, я хотел бы там всё осмотреть, если Вы не против.
Эди: Если это может помочь… Вот держите.
Ключ был у него в руке, как будто он и сам хотел меня попросить, чтобы я там всё осмотрел.
Хьюберт: Я Вам его верну, когда всё там проверю.
Эди: Ключ можете положить в почтовый ящик Эмили.
Хьюберт: Хорошо, до свидания.
Эди: До свидания.
Прежде чем он закрыл за мной дверь, я сказал ему в полтона:
— Присматривайте за своей женой, скорее всего, у нее в мыслях суицид. Такое часто случалось, в похожих ситуациях.

21 октября 2009-го года. Квартира Тейлоров. 11:59

Хьюберт: Сдачи не нужно.
Таксист: Спасибо.
Я всё еще думал, что версия о двойнике возможна и настоящий Тейлор может быть дома. Поэтому я решил не звонить в звонок, а появиться неожиданно. Для этого у меня есть моя любимая отмычка, которая мне помогала не раз.
Джеки: А-а-а-а-а! Кто Вы такой?
Хьюберт: Успокойтесь, я детектив!
Джеки: Как Вы сюда попали?! Покажите свое удостоверение!
Хьюберт: Тише-тише, вот оно, а дверь была открыта.
Джеки: Странно, я помню, как закрывала дверь. Ну Вы меня и напугали.
Хьюберт: Простите, просто коп при виде открытой двери всегда подозревает худшее. Вы миссис Тейлор?
Джеки: Да, но зовите меня Джеки.
В доме, кроме нее, никого не было. Мне пришлось проникнуть без приглашения. Не проверить я не мог — так бы жалел, что не проверил. Конечно, двойник или оригинал может быть в другом месте, но почему-то теперь моя версия кажется мне практически невозможной.
Хьюберт: Скажите мне, Джеки, по Вашему мнению, Ваш муж способен на убийство?
Джеки: Если бы мне сказали, что он кого-то убил, я бы не поверила. Я и сейчас не верю. Я не видела ту видеозапись, но уверена, что на ней совсем другой человек.
Хьюберт: Вы замечали что-нибудь подозрительное за своим мужем?
Джеки: Подозрительного? Хм, да нет, ничего.
Хьюберт: Я, конечно, понимаю, что это Ваш муж, но любая зацепка сможет нам помочь распутать дело, и если Ваш муж не убийца, тогда он быстрее вернется домой.
Джеки: Ой, я как раз заваривала себе чай, давайте присядем, я Вас угощу чем-нибудь. Чай или кофе?
Хьюберт: Кофе.
Джеки: У меня есть очень вкусный темный шоколад из Швейцарии, с кофе он становится еще вкуснее.
Хьюберт: Нет, спасибо, просто кофе, без сахара.
Не было похоже, чтобы она была обеспокоена данной ситуацией. Будто она была уверена, что ее муж здесь ни причем и он скоро вернется домой. А, может, это актерская игра? Ну тогда она переигрывает.
Джеки: Осторожно, горячее.
Хьюберт: Спасибо
Хьюберт: Значит, в момент убийства Вы со своим мужем были на корпоративе, да?
Джеки: Да.
Хьюберт: С момента, как Вы туда пришли, Вы всё время были вместе? Он выходил в туалет или еще куда-нибудь?
Джеки: Нет, мы всё время там были вместе, правда, потом Адам ушел.
Хьюберт: И что он Вам сказал, когда уходил?
Джеки: Сказал, что поедет в полицейский участок признаваться в убийстве, я думала, Адам так шутит.
Хьюберт: А такси он вызывал перед Вами?
Джеки: Свой телефон Адам забыл дома, поэтому звонил с моего, отойдя на пару шагов, чтобы не мешать мне. Я в то время разговаривала с подругами.
Хьюберт: То есть был промежуток времени, когда Вы были не с ним.
Джеки: Только когда Адам звонил.
Хьюберт: Вы же сказали, что всегда были с ним, а теперь всплыло противоположное.
Джеки: Ну не возможно же совершить убийство за секунд пятнадцать.
Хьюберт: Миссис Тейлор…
Джеки: Джеки.
Хьюберт: Джеки, тут уже дело в том, что Вы говорите не всё — значит, если бы Вы действительно верили в его невиновность, Вы бы рассказали всё.
Джеки: Я просто боялась, что из-за того, что его со мной не было некоторое время, Вы подумаете, что Адам — убийца.
Хьюберт: Некоторая информация наоборот может снять с него подозрения, ведь я сюда за этим и пришел.
Надеюсь, она клюнула, даже и не знаю, какая информация может оправдать человека, который пришел с повинной и принес видеозапись того, как он совершал преступление.
Джеки: Простите, детектив, это не повторится.
Хьюберт: Принесите, пожалуйста, телефон Адама.
Хьюберт: Одну минуту.
Не знаю, что я там рассчитываю увидеть, но как учил меня Фрэнк — искать нужно везде.
Джеки: Вот, держите.
Хьюберт: Пока попытайтесь что-нибудь вспомнить.
То, что я сейчас делаю — это, конечно, не совсем по правилам, но некоторые правила нарушить можно, ведь если бы все люди делали всё по правилам, наш мир был бы совсем другим. Зато теперь я знаю, что это не игра. Джеки на самом деле такая, сейчас она боится сделать что-то не то, поэтому и принесла телефон. Всё же в телефоне я кое-что нарыл — смс-сообщение от некого Темного Мессии, который написал: «Всё готово для ритуала?». Сообщение было отправлено за два дня до убийства.
Джеки: Извините, детектив, а что Вы записываете?
Хьюберт: Номер телефона. Вы что-нибудь знаете о Темном Мессии?
Джеки: О ком?
Хьюберт: Ваш муж когда-нибудь упоминал Темного Мессию?
Джеки: Да нет, не упоминал, я бы запомнила такое.
Хьюберт: Точно никогда не упоминал?
Джеки: Честное слово, я Вас не обманываю.
Хьюберт: Может, Вы что-нибудь вспомнили, что могло бы мне помочь?
Она опустила голову вниз и тихо сказала:
— Нет.
Она как будто боится, что я накажу ее.
Хьюберт: Вот телефон, спасибо за сотрудничество. Я уже ухожу. И еще раз спасибо за кофе.
Она подняла голову вверх, посмотрела на меня, улыбнулась.
Джеки: Не за что.
Хьюберт: Ах да, возьмите мою визитку, если все-таки что-нибудь вспомните, не стесняйтесь, звоните в любое время.
Джеки: Хорошо, до свидания.
Хьюберт: До свидания.
Ее поведение очень подозрительное, была жизнерадостная и в одно мгновенье стала замкнутой в себе, а потом, будто снова освободилась от цепей, которые сковали ее жизнерадостность. Мне кажется, она боится своего мужа, лучше сейчас на нее не давить, пускай подумает, а пока у меня есть зацепка — Темный Мессия.
Я поймал такси и поехал домой за своей машиной, мне это дешевле обойдется, чем разъезжать на такси по всему Нью-Йорку. По дороге я сделал два звонка. Для начала хотел узнать, что там у Фрэнка, но услышал: «Это номер Фрэнка Бакера, Вы знаете, что делать».
Ладно, как освободится, сам мне позвонит. Потом я позвонил Марте, чтобы она пробила номерок.
Хьюберт: Привет, Марта, это Хью.
Марта: Привет, мне сейчас нужно кое-что срочно доделать, у тебя что-то важное?
Хьюберт: Мне надо пробить номер.
Марта: Давай я запишу его и через пару минут пришлю тебе сообщение с именем и адресом. Хорошо?
Хьюберт: Хорошо. Записывай…
Странно, обычно она говорит «Что я могу для тебя сделать?». Значит, у нее есть сейчас действительно дела поважнее, чем рассказывать кому-нибудь очередную сплетню. Марта — главная сплетница в участке, не сказал бы, что это плохо, лично мне интересно послушать о ком-нибудь что-нибудь.
Через минуты две она прислала сообщение: зовут нашего Темного Мессию не так уж устрашающе — Бенни Грин. Место его жительства совсем рядом. Я сказал таксисту адрес. Когда мы приехали, я попросил его подождать меня, а то в этом районе такси будет посложнее словить.
Мне открыла дверь женщина.
Хьюберт: Здравствуйте, я детектив Мор, Бенни Грин здесь живет?
Грин: Я его мать, что он натворил?
Хьюберт: Ничего, мне всего лишь надо задать ему пару вопросов.
Грин: Вы всем матерям так говорите, а потом арестовываете их сыновей.
Хьюберт: Ваш сын знает подозреваемого в убийстве, возможно, он знает о нем больше, чем мы.
Грин: Ладно, поднимайтесь наверх, последняя комната справа, но сначала покажите Ваше удостоверение.
Я постучал в дверь и никто не отозвался, немного приоткрыв ее, я увидел сидящего за компьютером в наушниках парня лет двадцати, судя по его лицу, он и есть Бенни Грин. Увидев меня краем глаза, он дернулся. Я держал в руке удостоверение, чтобы он не паниковал.
Бенни: Вам мама открыла дверь?
Хьюберт: Да.
Бенни: Что Вам от меня надо?
Он выглядел испуганно, будто что-то скрывал противозаконное, но мне, кажется, это к делу не относится.
Хьюберт: Это ты Темный Мессия?
Бенни: Ну я.
Хьюберт: Как ты связан с Адамом Тейлором?
Бенни: С кем?
Хьюберт: Адамом Тейлором, и не прикидывайся, у него твой номер записан под именем «Темный Мессия».
Бенни: Вы, наверно, про Потрошителя говорите.
Хьюберт: Какой еще Потрошитель?
Он взял свой мобильный телефон и показал мне номер — этот номер был Адама Тейлора, но в записной книжке он был записан как Потрошитель.
Бенни: Я играю в онлайновую игру, это — наши никнеймы, последние время мы часто путешествуем по игровому миру вместе, вот и решили обменяться номерами.
Хьюберт: А что значит сообщение, которое ты ему отправил три дня назад про ритуал?
Бенни: В этой игре не как во всех подобных, когда набираешь нужное количество очков опыта, следующей уровень автоматически не достигается, нужно провести ритуал, а дело это не быстрое. Вот мы и иногда договариваемся, кто из нас подготовит ритуал.
Хьюберт: Я в этом мало что понимаю, но насколько знаю, там должен быть внутриигровой чат.
Бенни: Он там есть, просто Потрошитель сказал, что подготовит ритуал, а потом вышел из игры, вот я ему и отправил сообщение, только ответ не получил. И в игре больше с ним не встречался. Если Вы мне не верите, я Вам могу сейчас показать ритуал.
Хьюберт: Не нужно, я уже всё прояснил, спасибо за помощь.
Фрэнк учил меня проверять всё, но еще он учил меня, что внешний вид не всегда обманчив. Бенни Грин — соучастник убийства? Да никогда.
Когда я ехал домой на такси, позвонил Фрэнк.
Хьюберт: Ты разобрался с дисками?
Фрэнк: Да, оригинал на пути в Лэнгли, точная копия — в хранилище улик. А что у тебя?
Хьюберт: Да особо ничего, проверил кое-какую зацепку, но ничего. Единственное, что выяснил, — кажется, жена Адама боится его, я оставил ей визитку, думаю, она позвонит.
Фрэнк: Что будешь делать дальше?
Хьюберт: Сейчас я еду за своей машиной.
Фрэнк: А потом?
Хьюберт: На квартиру.
Фрэнк: На какую квартиру?
Я молчал. У нас с Фрэнком была договоренность молчать, если дело касается нашего… хобби.
В рапорте о том, что был в квартире Эмили, писать не буду. Лучше провести неофициальный обыск, на случай, если всё пойдет не по плану, это дело… странное.
Фрэнк: Понятно. Я еду в компанию, в которой работает жена Тейлора.
Хьюберт: По словам жены, Адам отлучался на пятнадцать секунд.
Фрэнк: Надо будет проверить подвальное помещение.
Хьюберт: За такое время он бы не успел, тем более убийство было совершено в то время, как он еще не вошел в здание.
Фрэнк: Пятнадцать секунд могут быть и минутой, и десятью минутами, факт остается фактом — он отлучался. Надо проверять всё, верно?
Хьюберт: Именно.
Фрэнк: В три возле ресторана, до встречи.
Хьюберт: Ага.
— Вы расследуете убийство Эмили Браун? — спросил таксист.
Хьюберт: Да, Вы уже об этом слышали?
Таксист: Вы же сами знаете, пресса не дремлет.
Хьюберт: Да, бывает пресса больше нас знает.

21 октября 2009-го года. 13:01

Кейти дома уже не было. Сегодня у нее в школе собрание, уйду с работы пораньше. Я поехал на своей машине к квартире Эмили Браун.

21 октября 2009-го года. Квартира Эмили Браун. 13:44

Прежде чем зайти в квартиру, я одел белые резиновые перчатки. Квартира Эмили Браун была аналогом всех квартир убитых одиноких женщин или девушек. Единственное, чего не хватало, — это голодной кошки, ждущей свою хозяйку.
Тщательно проверив всю квартиру, я ничего не обнаружил. К ресторану я подъехал на двадцать минут раньше.

21 октября 2009-го года. 14:37

Пока я сидел в машине, все мои мысли были посвящены тому, что я делаю. Назвать это неправильно было бы неправильно, но если судить по законам общества, то да, это неправильно. Даже если Тейлор избежит наказания, может, не стоит его трогать? Наша схема с Фрэнком идеальна, но если придерживаться теории, что ничто не идеально, то нас могут поймать и что тогда будет с Кейт? Ее я всегда должен ставить на первое место.
Вот и подъехал Фрэнк.
Фрэнк: Нашел что-нибудь в квартире?
Хьюберт: Нет, ничего. А ты?
Фрэнк: Просмотрел всё, что сняли камеры наблюдения за вчерашний день — Тейлор действительно отлучался, чтобы вызвать такси, диспетчер в таксопарке подтвердила время звонка.
Хьюберт: Видимо, пока у нас ничего.
Фрэнк: Увидим, я еще попросил своего должника из Лэнгли выяснить всё, что возможно об Адаме Тейлоре.
В ресторане мы ничего нового не узнали, Адама Тейлора до убийства никто не видел и не знал. Что ж, остается ждать завтра. А если и завтра мы будем в тупике, то из него будет один выход, через который я бы лучше не выходил.
Хьюберт: Я сейчас поеду домой, поем, а потом на собрание в школу. Так что…
Фрэнк: Да, я тебя прикрою, только постарайся вернуться к моменту, когда Даяна объявит нового босса.
Хьюберт: Я привезу Кейт домой, вызову такси и приеду в наш коповский бар, в котором все будут отмечать твое повышение и повышение Даяны.
Фрэнк: С чего ты взял?
Хьюберт: Фрэнк, всем и так ясно, кто станет новым боссом, и тебе тоже.
Фрэнк: Ну я надеюсь.
Собрание началось с концерта, о котором никто из родителей не догадывался, даже я. Кейти играла на скрипке. Если не считать расспросы родителей касательно дела над которым я работаю, всё прошло хорошо. Успеваемость у Кейт отличная.
На следующий день утром, когда я собирался на работу, мне позвонил Фрэнк.
Хьюберт: Да, Фрэнк.
Фрэнк: Собираешься?
Хьюберт: Ага.
Фрэнк: Ты можешь как-нибудь связаться со своим бывшим напарником, который сейчас в Ирландии?
Хьюберт: А что такое?
Фрэнк: Мать Адама — Ванесса Тейлор — монашка в монастыре, рядом с которым есть кладбище. Могильщик на этом кладбище — сводный брат Ванессы. Также на этом кладбище есть могила некого Алана Тейлора, просто совпадение? Надо проверить, тем более на этом кладбище похоронен только один Тейлор. Всю информацию я отослал тебе на почту.
Хьюберт: И это всё в Ирландии?
Фрэнк: Верно.
Хьюберт: А что насчет видео?
Фрэнк: Его еще не проверяли.
Хьюберт: Ладно, я свяжусь с Томасом, но не обещаю, что он поможет.
Фрэнк: Это понятно. Заехать за тобой не смогу, мне теперь надо пораньше выезжать, ну или по крайней мере первое время.
Хьюберт: Хорошо, до связи.
Томас — мой бывший напарник, хороший парень. Ему пришлось уехать в Ирландию по семейным обстоятельствам. Мне дали Фрэнка, а меня — Фрэнку. Его напарник, спускаясь по лестнице, подвернул лодыжку, упал и свернул шею. Всякое бывает…
Хьюберт: Привет, Томас!
Томас: Хью?! Как давно я не слышал твоего голоса. Звонишь спросить, как мои дела?
Хьюберт: На самом деле, нет.
Томас: Чем я могу тебе помочь?
Хьюберт: Ты слышал о деле, которое сейчас расследует наш участок?
Томас: Это то, где человек пришел с доказательством своей виновности, но потом вы обнаружили подтверждение его невиновности?
Хьюберт: Ага, то самое. В общем, нам стало известно, что мать подозреваемого и ее сводный брат находятся на территории церкви, которая в твоем городе. Также там есть могила их однофамильца.
Томас: Ты хочешь, чтобы я их расспросил?
Хьюберт: И не только, еще было бы неплохо, если бы ты что-нибудь ценное нарыл. Мы в тупике.
Томас: Хорошо, я помогу, у меня сегодня выходной и заняться нечем.
Хьюберт: Спасибо, всю известную информацию по делу я вышлю тебе на электронную почту. Адрес у тебя не изменился?
Томас: Нет, тот же остался.
Хьюберт: Еще раз спасибо.
Томас: Да не за что, как что-то узнаю, сразу позвоню.

Томас Гибсон. Ирландия. 22 октября 2009-го года

Маргарет с детьми поехала за покупками. Я решил провести этот день с баночкой пива и упаковкой чипсов, сидя на своем любимом кресле и смотря телевизор, — давно я так уже не делал. Но то, что предложил Хью гораздо интересней, так что я лучше займусь тем, что получается у меня лучше всего.
Я поехал по адресу, который прислал Хью. Первым делом я решил сходить на могилу. То, что я увидел, было интересно, я сразу же позвонил Хью:
— Это я, знаешь, что я обнаружил?
Хьюберт: Внимательно слушаю.
Томас: Я сейчас стою над могилой Алана Тейлора. Он родился в тот же год, что и Адам Тейлор, но умер в возрасте семи лет.
Хьюберт: Если это не случайное совпадение, то получается он, скорее всего, — брат-близнец Адама.
Томас: Да, и ты подумал о том, о чем же и я?
Хьюберт: Брат-близнец жив.
Томас: Сейчас я начну всё выяснять, поговорю вначале с могильщиком. Он, кстати, как я пришел, всё время пялится на меня из-за окна своей хижины.
Хьюберт: Хорошо, будь осторожен.
Томас: Непременно.
Когда я подходил к хижине, могильщик вышел из нее. На вид ему было около шестидесяти пяти лет.
Могильщик: Кто ты такой? Что тебе надо?
Томас: Я детектив Гибсон, хочу задать Вам пару вопросов.
Могильщик: По поводу?
Томас: Насчет Вашей сводной сестры и ее детей.
Могильщик: У меня пельмени варятся, сейчас вернусь.
Могильщик вышел меньше чем через десять секунд, в руке у него был топор. Подойдя ко мне поближе, он замахнулся. Во время того, как он наносил удар, я успел уклониться. Старик попал мне топором в левое плечо. Я ударил его правой рукой в голову — это сбило старика с ног, потом я достал пистолет, направил на него и начал кричать о том, что мне нужна помощь. Двигать левой рукой было больно, а убирать пистолет было опасно, мало ли что этот старик может выкинуть. Одна из монашек услышала меня, полиция и скорая приехали быстро…

Хьюберт Мор. Нью-Йорк. 22 октября 2009-го года

С сегодняшнего дня я уже не работаю вместе с Фрэнком. Я сижу за своим столом и жду. Вот-вот в участок должен приехать мой новый напарник. В роли детектива он всего год, что к чему он знает, но вот опыта у него маловато. Надеюсь, не придется с ним нянчиться.

Сорок две минуты тому назад

Я ворвался в кабинет Фрэнка и:
— Ты хоть представляешь, что будет?!
Фрэнк: А потише можешь?
Он закрыл дверь и жалюзи.
Хьюберт: Его же отпустят!
Фрэнк: Тише! Помнишь, что я говорил?
Хьюберт: Надо привлекать внимание только тогда, когда это необходимо.
Фрэнк: Верно, а в данный момент необходимости нет.
Хьюберт: Не надо было отправлять диски.
Фрэнк: Я хотел точно убедиться.
Хьюберт: Убедился?
Сегодня к нам приезжает ФБР со своей техникой. Сейчас запущена программа «Работаем вместе». ФБР помогает полиции в некоторых делах. В нашем случае они хотят всё перепроверить на своей технике, а она — аналогично ЦРУ-шной. Утром Фрэнку позвонили: обе записи подлинные, я не стал ему говорить про возможно выжившего близнеца, пускай всё точно прояснится.
Фрэнк: Я, конечно, понимаю, ты не особо хочешь это делать, я тоже. Но другого выхода нет: или он гуляет на свободе — и это вопрос времени, когда он снова убьет, или мы с ним сами разберемся.
Хьюберт: И как мы это провернем? Нам было намного легче, когда мы были напарниками.
Фрэнк: Я знаю, мы провернем всё этой ночью
Хьюберт: Ты уверен? Если его опустят, он будет сидеть дома, а возле дома будут журналисты.
Фрэнк: Не волнуйся, я кое-что придумал.
Хьюберт: А, может, диски из Лэнгли придут раньше ФБР?
Фрэнк: Я попросил их уничтожить.
Хьюберт: Что?!
Фрэнк: В них уже нет смысла, они пришли бы только к вечеру, а уже будет поздно. ФБР приедет через два-три часа. Когда они проверят записанные мною диски, то не смогут предъявить или опровергнуть вину Тейлора, им останется его опустить, а нам — продолжить расследование. И я сомневаюсь, что мы сможем доказать его вину. Да и к тому же, по его словам, Эмили Браун убита, а официально она еще пропавшая без вести. А так как они определят, что видео не оригинал, то могут сделать вывод, что оно редактировалось, и не факт, что на нем Эмили, да и вообще не факт, что он кого-то убил. Правду знаем только мы с тобой.
Хьюберт: А ЦРУ, когда те, кто проверяли, увидят новости, поймут, что к чему.
Фрэнк: Нет, в ЦРУ вопросов не задают: дали проверить диски, этот человек проверил, подвел итог и всё.
Хьюберт: А когда ФБР будет проверять диски, на нас ничего их не наведет?
Фрэнк: Когда я записывал диски, то отмотал календарь и время так, что это — точная копия. ФБР сделает вывод, что наши спецы ошиблись, когда проверяли диски.
Хьюберт: Так как мы это сделаем?
Фрэнк: Всё потом, а теперь иди и жди своего нового напарника, он должен скоро приехать.

Пятьдесят пять минут спустя

В участок зашел совсем молодой и слишком худой парень. Если бы я не знал, как выглядит мой новый напарник, то я бы никогда не подумал, что это он.
Лесли: Привет, Вы, видимо, детектив Мор. Я — Ваш новый напарник, Лесли Смит.
Что за имя такое дурацкое — Лесли?
Хьюберт: Рад знакомству, Лесли, можешь обращаться ко мне «на ты» и называть меня Хью, всё-таки теперь мы — напарники.
Пока я узнавал Лесли получше, Фрэнк обхаживал эфбээровцев. Я думал, они потом подойдут ко мне, так как теперь я с Лесли веду это дело, но они обошли меня стороной. Видимо, всю необходимую информацию они узнали от Фрэнка. Фрэнк пошел в хранилище улик за дисками. Никто даже и не догадывается, что Тейлора сегодня отпустят и что он сегодня пропадет без вести. Весь участок собрался вокруг ФБР, все ждали вердикта спецов. Чтобы не вызывать подозрения, мне пришлось стоять со всеми и делать вид, что я вот-вот узнаю то, чего не знаю.
Видео с камеры наблюдения оказалось подделкой — это так неожиданно. Все начали шептаться, на их лицах была радость, ведь если видео с камеры наблюдения — подделка, то видео убийства должно быть оригиналом — и еще одно дело раскрыто.
У меня зазвонил телефон, я отошел, чтобы ответить. Это был Томас.
Хьюберт: Ну что у тебя там?
Томас: Я даже не знаю с чего начать, вот, например, пару часов назад у меня в плече был топор.
Хьюберт: Что?! Давай рассказывай с самого начала.
Томас: Я приехал на кладбище, могильщик, видимо, заметил, что я крутился возле могилы Алана Тейлора. Я хотел задать ему пару вопросов, но он мне чуть голову на две части не разрубил. Когда в больнице мне штопали плечо, приехал мой напарник с двумя монашками — одна из них была очень старая и больная, вторая помогала ей идти. Та, что еле на ногах стояла, — мать Алана. Она сказала, что могильщик лишь охранял секрет. Она предложила сделку: мы отпускаем могильщика, а она взамен рассказывает всю правду про своих детей.
Хьюберт: И-и-и-и?
Томас: И теперь ты мой должник, и у меня будет просьба, но об этом потом, теперь слушай.
Фрэнк махал рукой, звал меня. Я помотал головой и сказал губами: «Я не могу». Он понял, что у меня важный разговор. Началась какая-та суматоха. Они уже знают, что им придется отпустить Адама Тейлора.
Томас: …один из близнецов действительно мертв. В могиле Алана Тейлора не Алан Тейлор, а Адам. Она сказала, что Алан был не такой как Адам, и это было странно, обычно близнецы одинаковые внешне и внутренне. Но Алан даже эмоции выражал не так, как Адам. Между ними даже не было никакой связи. По Алану было видно, что Адам для него был только обузой. Однажды они вышли на прогулку, когда им было по семь лет. Вернулся только Алан, он выдал себя за Адама и сказал, что с Аланом случился несчастный случай. Но она понимала, что Алан убил Адама. Она не смогла так дальше жить и отдала Алана в приют, а сама после похорон Адама под именем Алана ушла в монастырь замаливать грехи сына.
Хьюберт: Она знает о других убийствах?
Томас: Нет, но она уверена, что они были. Она его называла маленьким монстром, а сейчас она даже представить не может, на что он способен.
Хьюберт: Спасибо, ты очень помог. Чем я могу помочь тебе?
Томас: Фрэнк еще работает в твоем участке?
Хьюберт: Он его возглавляет.
Томас: Ого, я помню, он часто общался с федералами.
Хьюберт: Да и не только с ними.
Томас: У него до сих пор хорошие связи?
Хьюберт: Насколько я знаю, да.
Томас: Мне нужно узнать, где сейчас Шон Иган.
Хьюберт: Подожди, сейчас запишу.
Томас: Его родители приходят каждые полгода в надежде узнать, есть ли у нас информация об их сыне. Поначалу они вообще каждый день приходили. Последний раз, когда видели Шона, был две тысячи второй год, у него был билет в Саудовскую Аравию. Сел он на самолет или нет, мы не знаем, В аэропорту Эр-Рияда утверждают, что он не прилетал. Это всё, что у нас есть.
Хьюберт: Хорошо, как только, так я сразу тебя позвоню. У нас сейчас много проблем в участке, еще раз спасибо, выздоравливай.
Фрэнк разгребал кучу проблем, которые на него навалились. Все пытались как-то помочь, даже по мелочам. Только он стал боссом, а тут уже такое. Я понес диски обратно в хранилище. В коробке, в которой они лежали, была еще и камера, на которую Тейлор снимал убийства. Мне она показалось подозрительной, я взял ее в руки, чтобы осмотреть, до этого я ее не видел, эксперты ее осмотрели, но ничего не нашли. На ней было мало кнопок, а ее название — я о такой марке никогда раньше не слышал, да это какая-то китайская дешевая подделка. Когда я ее включил и посмотрел на дисплей, всё стало ясно — дело закрыто, но уже слишком поздно.
Хьюберт: Эй, Фрэнк!
Фрэнк: Подожди, давай потом, мне сейчас надо собраться духом и с улыбкой перед камерами провожать федералов, пожимая им руки.
Я ждал Фрэнка. Странно, что моего нового напарника нигде не было видно.
Хьюберт: Ну о чем ты хотел поговорить? Мне сейчас надо выпустить Тейлора, так что давай покороче.
Хьюберт: Покороче? В той могиле в Ирландии лежит не Алан Тейлор, а Адам. А тот, которого ты сейчас выпустишь на самом деле — Алан, и я нашел доказательство того, что он действительно убийца. Камера, на которую он снимал, — китайская подделка, и во время сьемки она показывает китайский часовой пояс, то есть он убил Эмили не в одиннадцать часов ночи, а в одиннадцать утра, так как в Китае сейчас на двенадцать часов больше, чем у нас. А в это время Эмили была дома и труп ее, скорее всего, в подвале этого дома.
Фрэнк громко выдохнул воздух носом, повилял головой:
— Сколько всего ты узнал за время, за которое я ничего нового не узнал.
По его глазам было видно, что он хотел сказать, но не сказал: «Может, ты заслуживаешь повышения больше, чем я».
Хьюберт: Каков твой план?
Фрэнк: Я звоню жене Тейлора, говорю ей, что из-за репортеров ей придется встретиться с мужем в мотеле и пожить там пару дней. Она поедет в какой-нибудь мотель, все репортеры, что дежурят возле их дома, проследят за ней. Алан или Адам, как там его, поедет домой, где вместо жены, ждать его буду я.
Хьюберт: А я?
Фрэнк: План немного изменился, ты поедешь и заберешь тело Эмили, привезешь его в крематорий, где подождешь меня с телом Тейлора.
Хьюберт: Но… она заслуживает нормальных похорон.
Фрэнк: Ты подумай, какая шумиха будет, если ее тело обнаружится.
Конечно, он прав. Если правильно подрыть, то из-за этого тела мы оба можем угодить за решетку. Пускай лучше ее родители живут с надеждой, что она может еще быть жива — это единственный смысл в их жизни.
Хьюберт: А что с Лесли?
Фрэнк: Я ему дал кучу бумажной работенки, так что пока он тебя не потревожит. Всё, мне надо успеть позвонить жене Тейлора, прежде чем его выпустить.
По дороге я задумался о том, что делаю, у меня даже мысли не было, что я буду убивать и возить в багажниках трупы. Но, это ведь на благо общества…
Я зашел в дом, подвал находился под лестницей, ведущей на первый этаж. Когда я подошел к двери подвала, там стоял тот самый запах — его не спутаешь ни с чем. Дверь была плотно закрыта, поэтому запах еще не начал распространяться по всему дому. С помощью отмычки, я попал в подвал. Я шел по запаху, он становился всё резче и резче. От того, что я дышал в рукав, легче не становилось. Когда я прошел мимо труб, которые были на видео, то увидел тело, завернутое в ковер. Ну конечно. Когда я был в квартире Эмили, было ощущение, что чего-то не хватает.
У меня было в мыслях только найти тело, но я забыл подумать о том, как запихну его в багажник, тем более с ковром, да и к тому же еще не потемнело. Здесь слишком много домов вокруг, в каждой квартире в среднем живет два человека, минимум одно окно на сторону, где машина. Нет… вероятность быть замеченным слишком велика.
Мне вспомнилось дело о «кислотном» маньяке. Количество его жертв — семьдесят четыре, но возможно и больше. Та еще шумиха была. Его так и не успели осудить, он напился крысиного яда. По словам этого ублюдка, он начал убивать в шестидесятые года. Первое свое убийство он совершил в пятнадцать или в четырнадцать лет. Больше ничего запоминающегося, кроме последней строчки «Я возвращаюсь туда, откуда пришел» не было. Последней его жертвой была школьница, видимо, чем старее он становился, тем выбирал более слабую жертву. Этот монстр не мог остановиться. Некоторые маньяки умные, они могли бы сделать что-нибудь хорошее, но кто же виноват в том, что они становятся такими?
Он начал допускать ошибки, мы узнали о его существовании, но следствие тормозилось, людей и средства выделяли на те дела, где есть тело. Я был убедителен и мне дали в помощь пару патрульных. При пропаже человека залог успеха заключается в том, что чем быстрее начнешь искать, тем более велика вероятность, что ты найдешь. Мы установили его личность, но когда приехали к нему, нашли уже его труп и записку, и… семьдесят три канистры с красной жидкостью. Девочку он не успел растворить, но, к сожалению, она все равно умерла, ее маленькое сердечко не выдержало сильного транквилизатора, который обнаружили в ее организме судмедэксперты. Маньяк во всех своих жертв стрелял из пистолета транквилизирующим дротиком. Этот транквилизатор просто так не купить. У него была своя ветеринарная клиника, он там проворачивал всякие махинации и списывал транквилизатор.
Тела погружал в багажник и привозил в гараж своего дома. Там он живьем растворял людей в кислоте. Во фтористоводородную кислоту добавлял различные кислоты, также имеющиеся в свободной продаже. Иногда добавлял аммиак. Судмедэксперты пытались повторить это, проводя опыт над свинками, но так и не установили все компоненты, что он добавлял, и сколько требовалось времени для полного растворения, в том числе и ДНК. Процесс мог длиться пару дней, неделю, месяц.
Как только оставалась просто красная жидкость, он переливал немного в канистру, а остальное сливал неизвестно куда.
Семидесяти трем людям не повезло. Но девочку, которую мы нашли — хотя бы ее смогут нормально похоронить. Если не считать эту девочку, мы знали, кто последние три жертвы, маньяк был замечен рядом с ними, когда их видели в последний раз.
Было тяжело говорить родителям, что, скорее всего, стало с их детьми. Мой напарник сказал, что мы можем отдать им канистру и сказать: «Здравствуйте! Мы нашли вашего ребенка». Черт, а ведь я тогда посмеялся.
И почему это воспоминание пришло мне в голову? Растворять ее я не собирался… нужно было что-то придумать.
Я сложил ее тело в позу эмбриона, измерил и… у меня была идея.
Когда я вышел из подвала, по лестнице спускался отец Эмили.
Хьюберт: Оу, здравствуйте, мистер Браун.
Эди: Э-э-э, детектив…?
Хьюберт: Мор
Эди: Я думал, Вы уже осмотрели квартиру Эмили, детектив Мор.
Хьюберт: Так и есть, но я вернулся, в нашем деле нужно проверять всё, а я забыл опросить соседей Эмили.
Эди: Что-нибудь выяснили?
Хьюберт: Нет, Вы, наверно, заметили, что не хватает ковра.
Эди: Да, именно это я и хотел только что Вам сказать. Вы его забрали как улику?
Хьюберт: Нет, видите ли, дело в том, что я его случайно спалил, пришлось выкинуть. Я хотел к Вам заехать, чтобы заплатить за него, но слишком занят.
Эди: Можете ничего не платить, только объясните, как Вы умудрились его спалить?
Хьюберт: Я решил осмотреть, нет ли ничего под той коричневой тумбой, а у меня два в одном: на одну кнопку нажимаешь — горит фонарик, а на другую — зажигалка. Когда я только нагнулся, то ударился головой об тумбу и на голову мне упал телефон, я неосознанно нажал на кнопку, которая зажигает огонь, и как раз в тот момент рука моя вместе с зажигалкой была на ковре, а этот материал быстро воспламеняется, пришлось пожертвовать своим пиджаком.
Эди: Да уж.
Мы вышли с ним на улицу, он спросил меня о расследовании.
Хьюберт: А Вы разве не слышали последние новости, мистер Браун?
Он сморщил лоб.
Эди: Нет, какие?
Хьюберт: Те видеозаписи — подделки, думаю, есть надежда, что Ваша дочь жива, возможно, она куда-нибудь сбежала, начала новую жизнь, такое часто случается.
Он попрощался со мной, на его лице было видно, как он скрывает радость и спешит поделиться ею со своей женой. Пусть лучше живет с надеждой, чем без нее.
Я вернулся из супермаркета и затащил в подвал дорожную сумку, она еле в дверной проем пролезла. Тело девушки без проблем поместилось в сумку. Будь она на сантиметров десять длиннее и чуть шире, возникла бы проблема. Засунув сумку в багажник и положив ковер на заднее сидение, я позвонил Фрэнку.
Фрэнк: Я свое дело сделал, что у тебя?
Хьюберт: Она у меня, ты еще там?
Фрэнк: Мне нужно в участок, я оставлю ключ справа от двери, закопаю немного в землю и положу сверху что-нибудь. Справишься?
Хьюберт: Думаю, да.
Фрэнк: Хорошо, если что звони.
Он понимал, что спалить девушку, которая не намного старше Кейти, мне дастся тяжело.
По дороге в крематорий, я старался ни о чем не думать. Но как вообще можно ни о чем не думать в моей ситуации? Приехав на место, подойдя к двери, я заметил справа на земле фантик от конфеты. Отбросив его в сторону, я пару раз разгреб землю, пока не почувствовал в руке ключ.
Пока я делал непростительную вещь, то старался забить голову всем тем, что первое приходило в ум. Например, делом про манекены. Владелец бутика делал восковые фигуры из людей и выставлял их на витрину как манекенов. Помню в газете была статья, до того как мы его поймали, о том, что манекены как живые, в особенности глаза.
Я собрал прах Эмили в баночку, после сжег ковер. Когда я был в ее квартире, то заметил там картину, на которой был нарисован мост Вашингтона. Не знаю, нравился ли ей мост или картина, но я решил развеять ее прах там.
Каждый раз, когда в мое поле зрения попадала баночка с ее прахом, я повторял:
— Прости, прости, прости, прости… прости… прости, прости…
На мосту, как только я открыл банку и перевернул ее, подул ветер. Он подхватил Эмили и унес за собой.
Вернувшись домой, всё, что я хотел, — это заснуть и надеяться, что завтра боль утихнет. Кейти куда-то собиралась уходить.
Кейт: Привет, пап.
Хьюберт: Ты куда собираешься?
Кейт: На вечеринку к Бетти, ты что, забыл?
Хьюберт: Ах да, точно.
Вечеринка у Бетти — моему мозгу точно нужен отдых.
Кейт: Ладно, я пошла.
Хьюберт: Если…
Кейт: Да-да-да. Если я почувствую угрозу — при возможности звонить тебе, не имея возможности позвонить — я должна достать свой баллончик. И нет, я не должна кричать. Если у меня не будет возможности даже достать баллончик, я должна идти на поводу и найти подходящий момент, чтобы сбежать или выкинуть еще какой-нибудь трюк, используя окружение или людей.
Хьюберт: Молодец, я люблю тебя.
Кейт: Я тоже тебя люблю.
В первую секунду утра следующего дня мне было нормально, как и всегда, но во вторую секунду боль вместе с воспоминанием вернулась. Главное, заняться чем-нибудь, чтобы забыть, что я сделал. Эта боль должна быстро пройти, она ничто, по сравнению с чувством утраты любимого человека. Этой ночью я спал очень крепко, обычно я всегда просыпаюсь, когда Кейт приходит поздно. Это приятно, когда она пытается всё делать тихо, чтобы не разбудить меня. Спал я крепко, наверно из-за сна, я редко вижу сны. Мне снилось, как я убегал вместе с девушкой без лица, держа ее за руку, убегал от двух теней, я знал, что они мужские. Мы бежали по какому-то лесу, но он был наполовину городом. Когда мы добежали до обрыва, я оглянулся и девушки со мной уже не было, но те две тени всё еще бежали за мной, и я прыгнул с обрыва без колебаний. Оказалось, это — водопад и я падал туда, куда стекала вся вода, но потом понял, что это не вода, а огонь, я ощущал страх. Обычно в такие моменты люди просыпаются, но мой сон продолжался дальше. Точнее это не было продолжение, я помню, что дальше был другой сон, как будто резко сменили пластинку, но о чем он был, не помню.
Прошло несколько дней, скандал уже почти утих, в газетах уже перестала встречаться фраза «Убита Эмили Браун или нет?». Мой новый напарник потихоньку начинал всё улавливать, работать детективом — это ему не патрульным быть, тут есть свои нюансы и правила. Конечно, есть и общее — статистика, например. Вчера раскрыли дело сразу на месте преступления. Поступил звонок: «Пришел домой, на полу тело». Обычно убийца — либо муж, либо любовник, а так как в доме жили два гомика, то на этот счет статистики не было. Но Лесли сразу что-то заподозрил, как зашел в дом, это было видно по его лицу.
Я спросил его в машине:
— Как ты сразу понял, что он и убил своего дружка?
А он ответил:
— Ну, судя по его бицепсам, понятно, кто из них был мужем.
У Фрэнка дела тоже пошли нормально — справляется с этой должностью. Правда, теперь мы с ним встречаемся гораздо реже в не рабочее время.
Что касается просьбы моего первого напарника, Фрэнк только смог узнать, что Шон Иган всё-таки прилетел в Саудовскую Аравию. Что было с ним дальше — неизвестно, предположительно он попал в какую-нибудь тюрьму, где заключенных держат неофициально, ну или он мертв. Я еще потом разговаривал с Томасом, он, кстати, уже скоро выйдет на работу. Он думает, что тот парень, скорее всего, узнал то, или, скорее, увидел то, что ему не следовало видеть, поэтому даже посольство не помогло. Семья Шона наняла частного детектива, чтобы тот отправился в Саудовскую Аравию и узнал правду.
Сегодня мы с Лесли расследовали только несчастный случай, дело закрыто. Мы сидели в участке без дела, было слышно, как Лесли барабанит по клавиатуре, явно это не по работе, скорее всего, сидит на Facebook, может, и мне там зарегистрироваться?
Фрэнк зашел в участок с несколькими детективами.
Фрэнк: Эй, Хью, уже слышал?!
Хьюберт: Что?!
Фрэнк: В приюте Майкла Эверета какой-то паренек повесился.
Как кто-то вешается в здании какой-нибудь шишки, так сразу подымают всех детективов...
Все замолчали, Фрэнк понял, что не стоит ждать, пока кто-нибудь спросит.
Фрэнк: В общем, сегодня утром Майкл Эверет спас парня — тот хотел спрыгнуть с крыши. Мистер Эверет проезжал мимо, увидел, поднялся на крышу и предложил тому парню пройти по его программе. По той, где дают образование. Тот согласился, его поселили в приюте. Буквально через пару часов он повесился. Кстати, в его предсмертной записке, которую я обнаружил не сразу, была одна странная фраза. Помнишь, Хью, ту записку от «кислотного» маньяка, там что-то было о том, что он ушел туда, откуда пришел.
Хьюберт: Да.
Фрэнк: В конце записки того парня было написано: «Я возвращаюсь туда, откуда пришел». Странно это всё…
Фрэнк: Ладно, все за работу, детектив Мор, зайдите ко мне.
Не успев зайти в свой кабинет, он спросил меня:
— Что думаешь?
Хьюберт: Возможно, он читал статью, ему понравилась эта фраза и он написал ее в своей записке.
Фрэнк: Да, но, возможно, ему не только понравилась эта фраза, вы же сейчас со Смитом свободны?
Хьюберт: Да.
Фрэнк: Займитесь этим парнем, узнайте всё, что сможете, так, на всякий случай.
Фрэнк всегда пробивал суицидников, он говорил, что так, если повезет, можно раскрыть заброшенное дело, а если очень повезет, то несколько дел.
Ничего такого мы с Лэсли не узнали — обычный парень, только без денег и без жилья.
По дороге в участок позвонил Фрэнк.
Фрэнк: Представляешь, кто сейчас сидит в комнате для допросов и подозревается в убийстве женщины?!
Хьюберт: Тот паренек, что повесился?
Фрэнк: Ха, очень смешно. Майкл Эверет.
Хьюберт: Да ладно.
Фрэнк: Ты сейчас где?
Хьюберт: Еду в участок.
Фрэнк: Хорошо, давай быстрее, я хочу, чтобы ты взялся за это дело.
А я хотел за него голосовать. Эти два события сильно пошатнут доверие людей к нему, несмотря на то, сколько он и его отец сделали. Но я не думаю, что Эверет виновен, но думать — это одно, а факты — совсем другое, посмотрим…
В участке Нэнси рассказала самые свежие новости. О том, что Эверет отказался от адвоката и у него есть доказательства того, что он не убийца. Но к доказательствам имеет доступ только он, но выходить под залог не хочет. Он сказал, что уйдет с этого участка, только тогда, когда с него снимут обвинения.
Я зашел в комнату для допросов, точнее по ту сторону стекла.
Фрэнк: Наконец-таки, слушай…
Хьюберт: Если ты хочешь рассказать о том, что у него есть доказательства невиновности и он не хочет выходить, и отказался от адвоката, то Нэнси тебя опередила.
Фрэнк: Черт, откуда секретарша столько знает?
Хьюберт: Секретарши всегда всё знают.
Фрэнк: Что верно, то верно, секретарши не одно дело раскрыли. Но мы еще кое-что узнали, сейчас я расскажу всё по порядку. Сегодня, как он утверждает, впервые увидел эту женщину в парке. Камера засняла, как она набросилась на него, вряд ли это первая встреча, видимо, она была чем-то обижена. Потом Майкл покидает парк, мы не знаем, где он был в промежутке между тем, как покинул парк и как приехал в приют. По его словам, были личные дела. Потом звонит неизвестный, говорит, что в квартире Майкла — труп, патруль едет по вызову и встречает Майкла, который возвращается домой. Они заходят в квартиру и находят труп женщины. Алиби у него нет. Патрульные говорят, что были уверены, что вызов ложный, даже по виду Майкла можно было сказать, что трупа там никакого нет.
Хьюберт: Конечно, он мог специально сделать ничего неподозревающий и спокойный вид, политики — еще те актеры.
Фрэнк: А я думал, ты на его стороне будешь.
Хьюберт: Ну ты же всё-таки меня кое-чему научил.
Фрэнк: Не исключается, конечно же, подстава, но консьерж говорит, что никто посторонний не входил и не выходил. Был инцидент, авария рядом с этим домом, консьерж вышел, думал сможет чем-то помочь, вот в этот момент мог кто-нибудь и зайти.
Хьюберт: А Майкл?
Фрэнк: Сегодня консьерж его видел несколько раз, но тот был без женщины.
Хьюберт: В таком солидном доме…
Фрэнк: Должны быть камеры.
Хьюберт: Да.
Фрэнк: Они там и есть, и вот еще, что интересно, жесткий диск, на который всё записывалось, размагнитился.
Хьюберт: Это уже не совпадение.
Фрэнк: Да, ты пра…
К нам зашел один из детективов.
Детектив: Сэр, мы установили личность жертвы, она не раз попадалась, мне сразу показалось ее лицо знакомым.
Фрэнк: Спасибо, можешь идти.
Фрэнк: Что у нас тут… Да, она была еще той воровкой.
Хьюберт: Дай-ка посмотреть... Видимо, ручки у нее были ловкие.
Фрэнк: Ты тоже об этом подумал?
Хьюберт: О том, что она могла украсть ключи от квартиры?
Фрэнк: Да, кстати, консьерж сказал, чтобы попасть на этаж, нужен специальный ключ от лифта.
Хьюберт: А что про то доказательство, которое он говорил?
Фрэнк: Уже хочешь побыстрее снять с него обвинения?
Хьюберт: Хочу побыстрее закрыть дело.
Фрэнк: Он воспользовался правом на звонок, потом мне позвонил судья Дрэстан. Ничего такого не сказал, только то, что Майкл — хороший человек, такое бы он не сделал, это — подстава, но он еще передал, что Майкл хочет пообщаться неофициально. Странно, что Майкл мне лично это не сказал, в этом вроде нет ничего такого, да и к тому же, мы с ним в одной кампании несколько раз ужинали.
Хьюберт: И?
Фрэнк: Беседа действительно была неофициальная, я выключил запись допроса, попросил всех уйти. Он мне сказал, что немного параноик…
Хьюберт: Параноик?!
Фрэнк: Да, потом рассказал, что в его квартире есть скрытые камеры и до этого момента о них знал только он. Майкл их заказал не на свое имя, а потом сам устанавливал. Они обхватывают всю квартиру.
Хьюберт: И сколько их там?
Фрэнк: Семь.
Хьюберт: Он что, действительно параноик?
Фрэнк: Ну, знаешь, я бы тоже не отказался бы от скрытых камер, если бы о них знал только я. Возможно, они ему сейчас спасут карьеру.
Хьюберт: А, может, и ты параноик?
Фрэнк: Паранойя спасает жизни, правда, бывает совсем наоборот... Так как известны весомые детали, думаю, тебе стоит поехать в квартиру и забрать записи, если они есть.
Хьюберт: Где искать?
Фрэнк: В шкафу, где костюмы, раздвинь левый ряд рубашек, там будет сейф, одна комбинация открывает сейф, другая — дверцу, за которой маленькая потайная комната, там будет компьютер. Вот листок с паролями.
Хьюберт: Если записи есть и на них убийца, после дела Эмили нам придется проверить эту запись, точнее эфбээровцам.
Фрэнк: Да, я знаю.

Одиннадцать дней спустя

Фрэнк прижал меня к стене, схватил за горло обеими руками и начал душить. Я ударил его ножом в живот много раз. С каждым моим ударом его хватка слабела…

=======================
Если вы заинтересованы в этой книги, пишите мне в личные сообщения. Или заходите в группу вконтакте "Путь истины. Только Мертвые Знают Правду"