ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



ВАКАНСИЯ

Автор:
Автор оригинала:
БОРИС ИОСЕЛЕВИЧ
ВАКАНСИЯ


Семён Семёнович Семеняка, редактор, повертел в руках авторучку — приз за победу тридцатилетней давности в конкурсе «Золотое перо», что для сотрудников служило безошибочным признаком предстоящих перемен, и туманно изрёк:


– Скучно живём, граждане, и ещё скучнее пишем.

– Новые формы нужны, – вяло предположил кто-то. – Об этом ещё Чехов задумывался.

– Классики всегда уместны, – важно согласился Семеняка.

– Отчего бы и нам такого не обрести? – озвучил своё мнение другой.

– На классика мы не потянем, – без тени иронии высказался редактор, «золотое перо» которого раз и навсегда упёрлось в политику, где, как известно, ни здравому смыслу, ни веселью делать нечего. – Нам бы своего сатирика или, на худой конец, юмориста. По данным социологов, которым я лично не верю, но вынужден прислушиваться, публика активно клюёт на эти формы нашей деятельности.

– Сатирики не предусмотрены штатным расписанием, – напомнили размечтавшемуся редактору. Но можно привлечь Гоголя и Щедрина. Репутация устоявшаяся, а гонорары не нужны.


Семеняка спрятал авторучку в специально сшитый потайной карманчик пиджака — признак того, что решение принято окончательно и бесповоротно, и объявил:


– Судьбы классиков вне нашей компетенции, а пока возложим это должностное бремя на Виктора Лаперузова. Он нашпигован подначками, как рыба фаршем, пускай обратит избыток их не на внутренние наши разборки, а на те, что возникают вне пределов редакции. Алло, коллега, вы меня слышите?


В момент обращения к нему редактора, Лаперузов был занят тем, что нашёптывал редакционной мисс бюст Элеоноре Скворешниковой непристойности под видом комплиментов. Волею судеб, от которых журналисты зависят куда чаще, чем прочие смертные, неожиданное предложение редактора совпало с другим, куда более заманчивым:


– Мамы не будет дома, – шептала Элеонора, – и мы прекрасно проведём время. Шампанское, цветы, музыка, полумрак... И, уловив его немой вопрос, поспешно добавила: – Не беспокойся, дурачёк, я ничего не забыла.


После того, как Семеняка куда категоричней повторил свой вопрос, Лаперузов с трудом отвлёкся от созерцания элеоноровых прелестей, куда более заманчивых, чем всё происходящее на планёрке, и кивком выразил своё согласие.


– Отлично, – с кислым видом констатировал редактор и потянулся к чашке с кофе, которое терпеть не мог, но считал функционально необходимым для придания солидности собственной персоне. Для сотрудников это служило сигналом, что рабочая неделя закончена и можно торопиться по домам. – Лаперузов, задержитесь!


Хотя каждое мгновение, отделявшее Лаперузова от обещания Элеоноры казалось вечностью, возведение в полуофициальный ранг редакционного сатирика не могло не польстить молодому тщеславию. Но бдительная Элеонора, поджидая в коридоре окончания беседы, предприняла решительные меры, дабы не позволить разгореться опасной страсти, считая, повидимому, своей главной соперницей.


– Я всё слышала, – зашептала она, увлекая возлюбленного от опасных стен. – Это провокация, чтобы от тебя избавиться. Подумай, какой из тебя Зощенко? Как из Семеняки Толстой.

– Тогда, с какой целью? – ошарашился Лаперузов.

– Цель понятна. Ревнует.

– Кого к кому?

– Какие вы, мужчины, глупцы. Неужели не понятно: меня к тебе.

– Но ведь он женат!

– Для вас такие мелочи не имеют значения. Он изменяет своей настоящей жене, а ты — будущей.

– Будущая может и не узнать, – Лаперузов терялся в логических хитросплетения сотканных хитроумной логикой, твёрдо идущей к намеченной цели, девицей. – Но какое он имеет к тебе отношение?

– Самое прямое. У нас был с ним роман. Ничего похожего на наши с тобой чистые отношения. Но с начальством не поспоришь. Дважды в месяц мы занимались сексом на его письменном столе. Но вовремя заметила, что на конкурсе мисс бюст патронирует Надьку Бабаханову.

– Значит, не заметь ты этого... – предпринял не совсем удачную попытку призвать на помощь логику Лаперузов.

– Как по мне, Витёк, ты полный дурак, – наотрез выразилась Элеонора. – Девушка с моим бюстом, по определению, не может принадлежать кому бы то ни было на правах частной собственности.


Лаперузов подумал о своей будущей жене и, пользуясь тем, что конкретно представить её себе не может, решил, что она должна обладать всеми мыслимыми и немыслимыми достоинствами, кроме тех, что обеспечивают победу на конкурсах. И в первом же фейлетоне беспощадно высмеял саму идею присуждать призы не женщине в целом, а отдельным частям её тела.


Расстроенная Элеонора впервые провела ночь не в объятиях мужчины, а в слезах. Утром она подала заявление об уходе, а спустя год столь хорошо знакомая редакционному коллективу грудь красовалась на обложке известнейшего американского журнала, где она была названа «Чудом 21 века». В интервью, в котором Элеонора, или её грудь, сразу не разобраться, жаловалась на непризнание своих прелестей у неблагодарных соотечественников, пообещала щедро послужить своей новой родине.


– Смотрите, какие мы патриоты! – шипела со своего угла Надька Бабаханова, редакционная мисс бюст второго поколения. Вырвав из рук Лаперузова журнал, разорвала в клочки и швырнула ему в лицо. Означать это могло лишь одно: «Иди к своей Элеоноре, никто тебя за трусы не держит»! По счастью, Лаперузов не принимал намёки такого рода. Психологические тонкости были ему не по средствам. Именно поэтому и удалось успокоить разбушевавшуюся зависть:


– Всё это чистой воды вранье. Грудь у неё никакое не чудо, а так, на потребу мещанскому населению зарубежья. Тебя бы туда...


Надино лицо просветлело, а Семеняки, напротив, помрачнело. Но, не выдавая злых чувств, предпочёл дождаться, когда Лаперузов засатирит такое, от чего ему не поздоровится.


На этом рассказ можно было бы завершить, хотя по законам жанра предполагается неожиданная концовка. Но можно ли считать неожиданностью очередную фельетонную очередь Лаперузова по заповедным объектам нашей политической флоры и фауны? Старые и мудрые дубы, посоветовавшись с не менее старыми и мудрыми кедрами, пришли к выводу, что виноват не столько автор, в сущности главный куда пошлют, сколько назначенный ими редактор. Разумеется, это только предположение, но будь оно необоснованно, стрелявший попал бы в Лаперузова, а не в Семеняку. Тем более, что место убиенного временно занял наш сатирик, кстати, вместе с призовой авторучкой. И это послужило для коллектива верным доказательством того, что нет ничего более постоянного, чем временное.

Борис Иоселевич



Читатели (334) Добавить отзыв
 

Проза: романы, повести, рассказы