24 января, четверг.
Прогулялся в город, зашёл в кафе Арома. Столик, где я обычно сижу с ноутбуком, оказался занят обедающими дамами, пришлось ждать. Пока я стоял на открытой веранде, поглядывая на дам через стекло, ко мне подошёл парень с небольшим рюкзаком, завязал разговор. Видимо его привлёк мой необычный вид, и он захотел пообщаться. Но, пообщаться не удалось из-за языкового барьера. Так, несколько обычных, дежурных фраз и он пошёл дальше.
Дамы наконец-то ушли, и я уселся за столик.
После кафе встретил обычную израильскую семью. Старший мальчик, лет пятнадцати, нёс на руках своего маленького, ещё грудного братишку. О, как он осторожно держал его на руках, с какой любовью смотрел на малыша! Это надо было видеть!
25 января, пятница.
Пятница, как всегда, значимый день в конце рабочей недели. В этот день израильтяне, любители активного отдыха, уже выезжают на природу, в свои любимые места.
Пляж начал заполняться людьми и палатками уже с утра, и к вечеру мне было совсем не скучно. Познакомился с двумя парнями, приехавшими из Тель-Авива. Оба Евгении. Сказали, что ждут третьего, тоже Евгения. И он действительно приехал вечером на автобусе, парни ездили его встречать в Эйлат на автомобиле.
А поздно вечером, когда пляж уже в основном угомонился, недалеко от меня появилась шумная, преимущественно женская компания, хотя один мужской голос периодически возвышался в шумовом фоне. Они долго, на русском языке, изощрялись в плоских остротах и не давали спать.
Я ко всему уже привык и не обращал на них особого внимания. А мой новый сосед с золотой цепочкой на шее, который вечером поставил палатку рядом и был весьма общителен, утром сказал мне, когда мы уже проснулись, а шумная компания дам ещё не вылезала из своей палатки, что хотел вызывать полицию.
Хорошо, что не вызвал, а то их бы арестовали и увезли ещё ночью и я бы не имел удовольствия разглядеть их утром.
Сосед с цепочкой вскоре уехал, свернув свою палатку, которая была почти один в один, как моя, хотя купил он её в Норвегии, а я свою в Краснодаре.
А дамочки постепенно выползли из палатки, расстелили плед и попадали на него в ряд вчетвером. Я в это время занимался гимнастикой и не пожелал её прерывать из-за новых зрителей. Хотя, поглядывала в мою сторону лишь одна девчонка, менее всех татуированная, а остальные сразу отрубились под тёплыми солнечными лучами, и начали добирать добавку к неполному ночному сну.
Уже потом, общаясь с Евгениями, я пошутил, где, мол, они срок отбывали, такие татуированные.
А один из парней совершенно серьёзно сказал, многие девчонки в наши дни такие, татуированные и курящие. И точно, вскоре и эти задымили.


26 января, шабат.

Все ребята любят море и занимаются дайвингом. А третий, который приехал на автобусе, ещё и учится на судоводителя. Собирается совершить кругосветное плавание на яхте. Я сразу напросился на должность кока. Женя пообещал, но с оговоркой, что придётся ещё исполнять обязанности матроса, лазить на мачту для смены и установки парусов. Ну, и классно, я же скалолаз, справлюсь.
Сначала два Жени, которые приехали первыми на автомобиле, плавали и ныряли без аквалангов, но в полном облачении для дайвинга, с длинными, профессиональными ластами. Уходили под воду легко и без всплеска и находились под водой около минуты.
Потом, сходили в дайвинг-клуб и принесли баллоны с воздухом. А третий Женя просто плавал и нырял с маской, не особенно напрягаясь в плане глубоководного погружения.
Я поинтересовался, на какую глубину они ныряют без аквалангов, но с утяжелителями на поясе и в гидрокостюмах с ластами.

Ну, что ж, немало, до двадцати метров. А с аквалангом погружались на глубину в тридцать метров, что вполне безопасно, а дальше уже нужно специальное снаряжение для глубоководного погружения. И возрастает риск потери здоровья в результате всё возрастающего давления, когда азот начинает растворяться в крови и может закипеть при быстром всплытии и повредить сосуды.

Во время беседы, в перерывах между погружением, парни посетовали, что в связи со сменой власти в Египте и усилением антиизраильских настроений, они не могут запросто, как раньше, проехать на Синай, поплавать в море, который вот, рядом, только границу перейди. Но, сейчас с израильским паспортом в Египте появляться опасно. А летом здесь, в Эйлате, яблоку негде упасть, весь берег забит людьми и палатками.

Плавать можно и в Средиземном море, но там нет главного для полноценного дайвинга, коралловых рифов. А сейчас, в январе, холодновато, температура воды + 16 градусов. Плавать можно, но не комфортно.

Во время беседы я задал вопрос о слове датишные. Да, действительно, это слово несёт в себе негативный оттенок, но, и ортодоксы не остаются в долгу, называя израильтян, ведущих светский образ жизни, гоями, то есть, не евреями. И для этого, как я понимаю, и них есть полные основания.

И ещё один из парней рассказал недавний случай в одной религиозной школе. Там появился новичок, мальчик репатриантов из России. Не зная здешних обычаев и порядков, он, по привычке, принёс в школу настоящий русский бутерброд. Опишу его поподробнее, это того стоит.

Сначала на тонкий ломоть хлеба намазывают толстый слой сливочного масла, но, ни в коем случае не толще самого ломтя хлеба, иначе остальные ингредиенты просто некуда будет класть.
А дальше нетрудно догадаться, на масло кладут сыр, а сверху, в обязательном порядке, иначе весь смысл этого бутерброда потеряется, кладут ломтик колбасы, в котором то, весь смак.

Так вот, когда мальчуган, проголодавшись после второго урока, достал на перемене свой бутерброд и принялся за еду, с его одноклассниками начало твориться нечто, трудно подающееся описанию. Они пришли в ужас, окружили обладателя бутерброда и начали что-то кричать ему на иврите, который он ещё очень плохо понимал.

Сначала в его голове мелькнула мысль, что дети очень голодны и просят поделиться с ними, но столь необычным способом. Но, когда он попытался отделить некоторую часть, что, согласитесь, совсем непросто при столь большой слоистости вышеописанного бутерброда, и предложил своим товарищам по классу, то их ужас достиг апогея.

Тогда смышлёный мальчишка понял, что дело в чём-то другом, и быстренько спрятал бутерброд обратно в сумку. Уж лучше умереть одному от голода, чем дожидаться смерти всего класса от ужаса.
А вечером родители объяснили ему, что его бутерброд был некошерным, ибо, по законам кашрута, нельзя кушать сразу мясное и молочное.
Вечером пляж опустел, уехали и мои новые знакомые, с которыми я обменялся контактными данными.

27 января, воскресенье.

Сходил в город, сначала в кафе, где сидел два часа за работой, а потом пошёл в знакомый супермаркет в том районе, где живут местные жители в довольно приличных коттеджах. И весь район такой ухоженный, красивый. Но, как оказалось, только внешне.
И какое жуткое разочарование постигло меня, когда я зашёл на детскую площадку, чтобы сфотографировать трафарет, изображающий испражняющуюся собаку с категоричной надписью не допускать этого хозяевами собак, выгуливающих своих питомцев, где попало, тем более и на детских площадках.
И, как будто специально, в пику этому запрещению, песок детской площадки был настолько загажен собачьими экскрементами, что я с трудом сдержал позывы к рвоте, пока сделал несколько снимков.
Вот так! Собаки важнее детей и занимают более высокое положение в иерархической лестнице. Хорошо бы, если только в этом районе и этом конкретном месте.
Но, увы! И рядом со своей палаткой мне уже пришлось пару раз убирать собачий кал, ибо хозяева собак не удосужились это сделать, оставив мне подарок на память. А я убрал, ибо не хочу помнить подобных людей. Слишком много чести!

А вечером ко мне подошёл россиянин, спросил, где можно купаться. Только я ему показал границы, и он полез в воду, как проехал автомобиль экологов. Вовремя он подошёл ко мне.
Пообщались. Они вдвоём остановились на частной квартире и платят всего по сорок евро с человека в сутки. Я не уточнил детали, но номер телефона взял, на всякий случай.
28 января, понедельник.

Что-то погода опять испортилась. Небо заволокли облака, очень похожие на тучи. А от туч можно ждать дождя. Как-то стало холодно и неуютно. И пропадает смысл пребывания в Эйлате, на Красном море. Ни загорать, ни купаться. Купаться то можно, но можно и простуду подхватить, а эта задача не является приоритетной, и никак не входит в мои планы.
Наверное, пора переместиться в Эйн-Бокек, где должно быть уютнее.

Коли купаться и загорать нет возможности, я отправился в город. Пришлось идти на ветер, продувавший насквозь мою лёгкую курточку с капюшоном. Было слегка холодно, что подстёгивало идти в быстром темпе. В одном месте я даже сорвался на бег. Но, рюкзак с компьютером заболтало за спиной и пришлось опять перейти на шаг.

В городе, в районе набережной, где ходят в основном туристы, натолкнулся на бомжей, которые сначала попрошайничают, потом пьют и валяются прямо у кафе на искусственном травяном покрытии. Когда я фотографировал одного лежащего, он недовольно замычал и попытался приподнять голову. От этого усилия остатки сил были потеряны, и его голова, если нечто кудлатое и давно нечесаное можно назвать головой, чуть вообще не укатилась в сторону. Недалеко от него валялось существо, некогда принадлежащее к женскому роду. Оно не шевелилось, полностью окутанное пьяным дурманом.
А другие четверо, уютно устроившись с тыльной стороны ларьков и холодильников, добирали норму, чтобы присоединиться к тем двоим. Ну, чем вам не Россия?

В кафе Арома, где я всегда останавливаюсь, оба столика с розетками были заняты, и я пошёл дальше, в сторону Иордании. Великолепные Эйлатские отели вскоре закончились и я вышел на огромный пустырь, который служил бесплатной автостоянкой. А за ним, в дымке тонула Иордания, которая в этом месте и с этого расстояния ничем примечательным не выделялась.

Кстати, на всех балконах одного отеля, до самого верха, а он не менее 12 этажей, росли настоящие, большие деревья, по внешнему виду цитрусовые.
Когда, уже в вечернюю пору, вернулся к своей палатке, то обнаружил новых соседей. Поздоровался, а остальное общение перенёс на другой день.

29 января, вторник.

Утром более внимательно рассмотрел своих ближайших соседей. Почти рядом со мной, всего в трёх метрах, поселился невысокий, худощавый парень, которого я видел и раньше, но чуть дальше, по пляжу. Утром он медитировал некоторое время, сидя в палатке у входа, потом, вернувшись из заоблачных миров в своё грешное тело, полез купаться в море голышом на глазах моей новой соседки, которая уже сидела снаружи, у входа в палатку. Потом ушёл в сторону города с небольшим рюкзачком на спине, куда поместил все свои пожитки.

А моя соседка показалась мне интересной женщиной. Она приехала на автомобиле и палатку поставила красивую. Утром сделала несколько гимнастических упражнений и ушла куда-то.
Я приготовил кофе и ждал её, чтобы угостить и сразу познакомиться. Когда кофе уже остыл, она опять появилась у своей палатки.

Затвердив несколько необходимых в таком случае фраз на иврите, я подошёл к ней. С кофе и знакомством мы разобрались, а дальше дело пошло туго. Она не в зуб ногой по-русски, а я полностью исчерпал свои знания иврита, которых оказалось явно недостаточно для дальнейшего развития отношений.
А имечко у ней оказалось такое необычное, что, хотя она и повторила его несколько раз по моей просьбе, я его почти сразу забыл. Пришлось разойтись по своим палаткам и пить кофе поодиночке.

В течение дня мы всё равно немного общались. Когда она принесла из машины обычную гитару в чехле, которая оказалась чёрного цвета, и начала что-то наигрывать, поглядывая в ноты, я схватил фотоаппарат и попросил разрешения сфотографировать её с гитарой в руках, сидящей на широкой циновке у входа в палатку со скрещенными ногами.

В этот раз она благосклонно позволила и даже улыбнулась мне, показав красивые, белые зубы. Но, когда, через некоторое время она обнажила свои плечи, сняв курточку, и я полез опять фотографировать, последовал резкий отказ. Пришлось сделать обиженный вид и ретироваться в свою палатку.

Но, через некоторое время она попросила нож, чтобы порезать овощи и угостила меня какими-то варёными кабачками. А вечером сварила кофе в закопченном чайнике на небольшом костре, разведённом в металлическом очаге, и предложила мне и моему соседу, который опять пришёл ночевать на пляж и в этот раз поставил палатку с другого краю, между нашими палатками.

От кофе я отказался, ибо уже приготовил себе чай. Но, в следующий раз, утром следующего дня, я выпил приготовленный ею кофе, не желая обижать отказом прекрасную даму.

30 января, среда.

С утра опять холодно, а я слегка простыл. Видимо вчерашнее купание вылилось в небольшую простуду.
Заставил сделать себя гимнастику, но удовольствия не получил. До обеда ждал москвичей, парня с мамой, с которыми познакомился вчера в магазине и которым обещал показать супермаркет в Эйлате.

Они не пришли, хотя обещали. Ну, да ладно, отправился в город один. Услышал сзади рёв двигателя и обернулся. Квадрацикл мчался сбоку от дороги по небольшому пустырю, примыкающему к пляжу. Заложил резкий вираж и остановился, обдав облаком пыли двоих велосипедистов, парня и девушку. Парень, не лишенный юмора, показал водителю квадрацикла поднятый кверху большой палец, якобы выражая своё восхищение его водительским мастерством.

Тогда водитель, поощрённый вниманием зрителей, рванул технику с места и заложил по кругу ещё несколько виражей и тут же умчался прочь, не дожидаясь, когда его стащат с квадрацикла и набьют морду за такие шутки.
Когда пыль рассеялась, велосипедисты нашли в себе силы рассмеяться и поехали дальше, обогнав меня по дороге.

Купил необходимые продукты и приехал назад на автобусе, которым управлял водитель в кипе. Значит, еврей.
Меня опять принимают за израильтянина и пытаются разговаривать на иврите. Но, увы, я знаю лишь несколько дежурных фраз.

Когда я приехал к себе домой и обнаружил, что у меня закончился газ в баллоне, то пришлось срочно бежать в ближайший и единственный магазин, где продавались нужные мне баллоны. А без газа в палатке не комфортно, быстро ничего не приготовишь. Идти собирать дрова и жечь костры? Нет, это не для меня. То ли дело, в палатке стоит горелка, чиркнул спичкой и через пять-семь минут чай заварен. А потом можно и кашу сварить.

Так вот, иду я в магазин и встречаю Юрия с мамой. Поболтали немного, и вижу я, что ни к чему навязывать людям свои услуги, в которых они особо и не нуждаются.

А вечерами, когда я в полной темноте сижу на открытой веранде кафе с компьютером, все мусорные урны проверяют какие-то люди с фонариками, выискивая бутылки и пивные банки. И так, каждый вечер.