ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru
    • Как выгодно снять квартиру посуточно в москве www.ulitkahotel.ru.



Штатный плакатист

Автор:
Автор оригинала:
Рубен Ерицян
Штатный плакатист.

Зима уже на исходе: детская площадка перед многоквартирным, панельным, восьмиэтажным домом оголила тёмно-чёрные островки, загаженные собачьими экскрементами; железные дужки качелей неокрашенно сочетались с ржавым небом; местами уже слякотно и везде промозгло.
В двухкомнатной квартире белеют свежие белорусские обои, оттенённые штрижками цвета неокрепшей еловой шишки, хоть как-то освежая унылость мебелировки начала шестидесятых годов и, в особенности, убогость «государственного» линолеума, прикрытого, частично, паласом с оленями, купленном на местном рынке у лицухи (женщины) непонятной национальности: с золотыми зубами, с хнатой головой, повязанной платком в красных розах на жутком тёмном фоне.
Самый большой был этот – с оленями.
«А с зубрами нету? Не зебрами, - зубрами … Нет … Это плохо …»
Мы недавно, в очередной раз, переехали в Москву и сняли недорогую квартиру в спальном районе, вернее – помещение, в очередной раз, как смогли, привели его в божеский вид. Это убожество сопротивлялось, как могло, но битва была неравной.
Мы – это семья: двое детей пяти и трёх лет и – тоже «мы» - родители. Первенец – девочка. Так хотели – так и получилось.
«Девочки поспокойнее … Мальчики … они и писают чаще.», - «мудро рассуждал я, в своё время, обхватив пузико жены.
«Ты заметил …», - иронично ответила она.

Жили мы тогда в однокомнатной – на Проспекте Мира, а уже после рождения второго – мальчика, дома в Ереване, снова перебрались в Москву, - дома я не нашёл себя.
В Армении есть всё : олигархи на ввоз и на вывоз, связанные с ними коммерсанты и мастеровые (так сказать, обслуга); назначаемые, закомплексованные «слуги народа», мечтающие за весь срок не сказать ни слова, имитируя большинство (говорят человек десять, - остальные «неговорящие»); интеллигенция, хвалящая олигархов; блатные, которых иногда не отличишь от вышеперечисленных групп; ушло-нюхастые стражи порядка, мечтающие найти в дерьме золото; слухастые симфонические оркестры (слухастых стало много. Мутация какая-то! Слухастые-мутанты сплошь и рядом запели. И главное, если бы своё, или о своём наболевшем, или – через себя … Это я ужасно уважаю, … творчество … у кого как получится … Так, нет …); чиновники, с детства натренировавшие мозги в шахматных секциях для того, чтобы « … и рыбку съесть … и саночки не возить …» (Многим это удалось. Мудрость-то народная, а тут ... «большинство» - наказать некому!) В общем, всё как у людей!
Нет – нужного металла, новых электродвигателей, а я выпускаю станочки. Самое главное, - нет потребителя : нищенские зарплаты; многие обедают раз в неделю … Есть налоговая инспекция – упитанные ребятки - : «… и на шашлык и на кебаб …». Спрашивается – с чего это … и туда и туда. В общем – полное «мимино»! (Не люблю я этот фильм. Мне не смешно!) А тут ещё и кризис 98-го.

Рядом с нашим многоквартирным домом кто-то разрешил азербайджанцам установить большую пивную палатку: со столиками, пивом, естественно, и с закусью. Всё это без воды и санузла.
В общем – Новый Рим или Четвёртый … Сами пока не разобрались. Правда, конечно же местами, всё это изрядно обоссано …

Я уже не помню когда мы заметили, что она как-то интересно рисует и раскрашивает, находя сочетаемое в несочетаемом.
Засуетились. Стали куда-то звонить, интересоваться. Так дозвонились до художественной школы, -: станция метро «Рижская»; около Универмага «Крестовский» серое, величественное здание с огромной аркой; в арку и на параллельную улицу …
Естественно – я. Зимой, за тридевять земель – занятие не из приятных.
Старейшая школа из красного, дореволюционного кирпича встретила нас доброжелательно, радужно и профессионально.
Сдашь ребёнка на полтора часа, - сам на улицу, - в тамбуре сидят мамаши.
Пытался скоротать время в кафешке, - в павильоне на тротуаре, так там столы кишели бесстыжими тараканами до такой степени, что казалось и кофе сделано из них …

На улице в мороз происходило одно и тоже: сознание тупо скидывало холодрыгу, переключало канал вещания и я смотрел кино о хорошей погоде.
Самые талантливые режиссёры разгадали «фишку» российского кино : хороший сценарий, харизматичные актёры - это да, но, обязательно, - хорошая погода.. Такие фильмы смотрят и пятьдесят, и будут смотреть лет сто.

Я тоже смотрел своё кино: Ереван, Солнце … Выбегаю на утреннюю пробежку: немного по центральному бульвару; в туннель длиною 735 метров – в раю! Ущелье, зелень, река … У речки запруда. Над запрудой повисла труба с ледяной, родниковой водой – бассейн Будённого. Будён – наш почтальон, инвалид детства: скрюченная правая рука; хромая, волочащаяся нога … Будён здесь поправляет здоровье, как и сотни ереванцев. Напротив – Институт Здоровья: высокий турник с тонкой перекладиной. По каменной лесенке вверх; за перекладину; на вису пока не щёлкнет где-то в спине; тихой сапой вниз, как будто что-то украл – всё: здоров!
Дальше – открытый городской бассейн с проточной водой и стоимостью двадцать советских копеек. За ночь вода сменялась два, три раза. С пылу, с жару … бултых. Класс!
Дальше – наклонная чаша Его Величества семидесяти тысячного стадиона «Раздан». Рядом – школа тенниса: небольшое административное здание, а вокруг – многочисленные, ухоженные, грунтовые корты. Политый грунт излучал опрятную свежесть в рано взошедшую жарковатость.
В огороженном секторе-резервации для вновь прибывших – новичков – с непозднего утра было не так суетливо, как под уже слегка прохладный вечер, обдуваемый разнополярными ветерками.
Я прибывал туда после «бултых … ух» бассейна со своей деревянной ракеткой, подобранной мне опытным специалистом, вместе с дюжиной сочно-зелёно-жёлтых мячиков, с примитивной целью «побиться» об ненавистную стеночку. Зелёная стеночка меня ненавидела и отвечала каверзным отбоем, вовсе не подчиняющимся каким-либо законам физики, ну, хотя бы -: «угол отражения равен углу падения.» Ничего подобного! Стеночка норовила ударить меня по … и сразу по обоим, то есть по центру …, так как кроме разухабистости ударов я не мог ей ничего противопоставить: ни быстрого реагирования ногами, позволяющего занять правильную позицию по отношению к мячу; ни вовремя произведённого замаха … Стеночка меня ненавидела и раздражала!
А тут ещё … Сбоку иссохшей, поджарой мумией стояла пожилая женщина, … да что там – просто старая, тренер-общественница: обутая в видавшие виды некогда белые, а ныне серые, штопанные перештопанные теннисные кеды; в белом ситцевом платьице в фиолетовых «анютиных глазках»; в детской панамке под фривольно-мятым зонтиком в созвучный цветочек.
Загорелая «общественница» не по возрасту прытко-зычно командовала : «Замах! Замах!»
«Наверное, с Лениным ещё в теннис играла.», - всегда думалось мне.
Новички злобно на неё косились, а она всё кричала и кричала: «Замах! Замах!»
В карантинном секторе-резервации свои правила – новички должны вовремя делать «замах» и этому она их научит, – без «замаха» на большом корте делать нечего!
В теннис я играть так и не научился, но «замах», иногда, делаю вовремя.

Я всегда возвращался за ребёнком на полчаса раньше, - хотелось не отказать себе в удовольствии лицезреть измазанное гуашью личико, погружённое в творческий процесс. Зимнее, вельветовое платьице – синее в жёлтый цветочек -; большой бантик; щёчки-пончики – всё это сопело от удовольствия, размашистыми мазками раскрашивая небо. Вислоухая собачка поднимается в горку, а на фиолетовом небе ярко зажглось солнце … И таких художников – десять … Видя стройную, красивую, доброжелательную учительницу, редко, но всегда точно подсказывающую маленькие «штрижки», обучающую смешивать нужные краски, я бы и сам хотел что-либо нарисовать. Плата за обучение была минимальна и чувствовалось, что она здесь по призванию в большей степени, чем за приработком.

Как-то шли обратно мимо Универмага «Крестовский». Я не сразу осознал причину суеты и неразберихи на плацу сбоку от торгового комплекса. Создавалось впечатление, - завезли что-то «импортное» и многочисленная группа, – толпа – галдя, пытается дотянуться и завладеть вожделенным «дефицитом». Однако, - времена другие – с «дефицитом» покончили, как в своё время покончили с «бандитизмом». Бандитизм есть, - «дефицита» нету.
Ясность внесла московская милиция нахально-разухабисто размахивая дубинками и куда-то оттесняя толпу. Облава! «Крестовский» - не самое излюбленное место сборища «гастарбайтеров», но, что называется, «свято место …»
Галдёж и неразбериха в слякотной грязи усиливались, - размашистость резиновых дубинок «заамплитудилась».
«Для кого «… звенят колокола», а для кого – «Резиновая Зина», которая «слезам не верит», так как резиновая. Воровать миллиардами – пожалуйста! Класть плиточку, рыть канавку – что ты …!»
Послышались стоны отчаяния и крики. Не очень хорошо одетые люди, еле укрывшие головы в незамысловатые шапочки-колпачки, преимущественно чёрного цвета, которые и демпфировали удары, отступали к подъехавшим автобусам.
Сознание тупо переключило это безобразие -: Ереван; Солнце; Универмаг «Крестовский»; облава …
Я стою сбоку стены «гастарбайтеров» одетых не по сезону в шапочки-колпачки, по которым не очень организовано дубасят стражи беспорядка.
Облачён я в синие, шёлковые, спортивные трусы до колен и красную майку-безрукавку, привезённую из тур-поездки в Югославию. Голова у меня покрыта детской панамкой. В руках держу солидный зонтик с поломанными спицами. Со строгим и беспристрастным лицом поджарой мумии, учившей Ленина играть в теннис, уверенно кричу:
«Замах! Замах! …»

Я быстро опомнился, так как ничем не отличался от бедолаг попавших под раздачу, и ускорив шаг, потянул ошеломлённого ребёнка за собой в недра московского метро, где мы быстро затерялись.
«… как Штирлиц и радистка Кет в осаждённом Берлине.»

Прошли годы – мы снова живём в Ереване. Дети подросли и обзавелись характером. Доченька пошла в рост и с подростковой высоты серьёзно всматривается в суть вещей. По-прежнему рисует. Скорее – рисует, чем занимается чем-то другим: все тетрадки изрисованы цветками невиданной красоты, оригинальными, «неоновыми» вывесками с «фирменной каллиграфией», колоритными пейзажами, моделями, «дефилирующими» в сочных тканях «от неё» … Есть и большие полотна.

В школе заметили … Плакат по биологии – отличная оценка; «перерисовала» всех русских классиков вместе с их литературными персонажами - …
Штатный плакатист! Только молчаливая … Смотрит, недовольно фыркает и молчит. Словесный жанр – не её стихия.
А тут -: «Пап, напиши стихи.»
«Как … стихи?»: опешил я.
«Тут … вот! О весне … И тут вот, … стихи.»
«Так я и в школе не писал …», - подошёл я к плакату, очень даже радуясь, что со мной заговорили.
На жёлтом ватмане разгулялась весна: задыхаясь необыкновенным разноцветием, стараясь заглотнуть побольше воздуха.
Слова сами выпрыгнули из меня.

Настроенье в бурном марте,
Как в Париже на Монмартре.
Буйство красок на мольберте
Нам дарит весна в конверте.
Раскрывая, раздавая, - тут природа не напрасна –
Понимаешь: Жизнь Прекрасна!

Вот и поговорили! Я подвёл, … конечно же. Обоссанные тараканы мешают. Насмотрелся!



Читатели (1206) Добавить отзыв
 

Проза: романы, повести, рассказы