Бабушке Мане в этом году исполнилось девяносто три…
Возраст о себе давал знать, но бабушка держалась молодцом.
На приглашения детей и внуков, переехать жить к ним, она отказывалась.
- Пока на ножках своих двигаюсь, не буду вам мешать, - улыбалась она. – Так больше ценить и любить будете, нежели стану кому-нибудь из вас, обузой…

Дети и внуки делали вид, что обижаются на её слова об «обузе», но, на самом деле, никто из них не хотел брать на себя лишние хлопоты…
Тем паче, что и наследства, как такового, не было у бабушки.
Так, домик-халупа, восемнадцать тысяч рублей - сбережениями. На «похороны», как говорила сама бабушка Маня… три курочки, и «гулёна» кот, Вася.

Кряхтела, стонала, охала, ахала, но по дому и хозяйству справлялась сама.
Сама готовила, сама кормила трех курочек и Васю.
Продукты ей приносили соседи. А дети и внуки навещали по выходным.
Правда, всегда с гостинцами: фруктами, сладостями…

В последнюю октябрьскую неделю Бабушке Мане нехорошо стало. Она не смогла приготовить себе завтрак. Но не отчаялась. Медленно и осторожно добралась до курятника, посыпала курам пшеницы. Также осторожно, держась за ветхий заборчик, вернулась в хату и положила полкотлеты, что осталось ей от ужина, коту Василию.
- Была бы скотина, да птицы сытые, я мне ничего не надо. У меня аппетита нет. – Бормотала она себе под нос, словно уговаривая сама себя.
«Скотина», засмеялась она своим мыслям. – «Где скотина-то? Кот, что ли?»

«Ничего не делаю, а устаю», - опять поговорила она вслух и села на выцветшую скамью у себя во дворе.
Погода была холодной. Дул осенний колючий ветер. Но она не хотела заходить в дом.
В доме было темно и одиноко. И кот Вася в последнее время не любил бывать дома. Где-то гулял весь день.
«Кошачий кобель!» - подумала бабушка и засмеялась своему несуразному определению.
«А как иначе назовешь, если кот ведет себя, как кобель?» - ответила себе же она…

«Вот, где он сейчас? Зашел бы вместе со мной в хату, съел бы свои полкотлетки, выпил бы молочка. Потом, сел бы ко мне на колени и мурлыкал. Я бы гладила его, рассказала бы какую-то старую историю…
Нам обоим стало бы хорошо, тепло и уютно…
Нет же, «кобелить» где-то надумал! Эх!»

С такими мыслями села она на скамью и подняла взгляд к небу. Небо было серым и хмурым. Прямо над ней полетела стая воронья с неприятным карканьем…
Низко так летели, предвещая неладное…
Взгляд бабушки «полетел» вслед за ними…
Вороны шумно пронеслись над курятником и сели на соседское дерево…

Это была старая яблоня. Лет пятьдесят ей, не меньше. Еще молодым, сосед Иван посадил.
Помнит бабушка Маня, как подшутила над ним, когда он саженец сажал.
- Чё, Иван! Настоящим мужчиной хотишь быть? Дом построил, дерево сажаешь, а сына никак не родит тебе твоя Светка. Всё - девок, да девок. Хошь, рожу тебе сына?
- Хочу, конечно, хочу! – подхватил шутку тогда Иван, - только твой муженек вернется, и башку мне снесет!
- Не вернется он! Не боись! Он уже нашел себе… другую. Пять лет, как нашел. И оставил меня… паршивец… ни вдовушкой, ни разведенной, ни женой…
В год раз одно письмецо напишет: « Как ты, как мальчики? Жди! Приеду!»
Как же? Приедет, он! Я больше ждать не собираюсь! Так, что Ванька, думай! Ежели… сына захочешь, милости прошу!

Вспомнила этот эпизод из своей невеселой молодости она, когда ночами волком выла от обиды, оплакивая свои молодые, цветущие, никому не нужные годы, а днем - улыбалась всем и шутки шутила…

«А интересно, всё же, - спросила она себя, - рискнула бы я Ивану сына родить, если бы тот не испугался своей женушки и пришел ко мне? Наверное! Что мне было терять? Я б конечно, сына ему не отдала, сама бы воспитала! Но, родить бы, родила! Там где двое – там и трое!
Дурак, Иван, дурак! Так и помер, не изменив своей жене, которая в «награду» родила ему шестерых дочерей…»

Между тем, вороньё разместилась по ветвям яблони…
«Что им там делать? Яблок-то, не осталось! Все полузрелыми, выпали. Гнили от того, что дерево старое, неухоженное…»

В это время она увидела на самой верхушке дерева яркое красное яблоко. Зрение у бабушки было неважным, но яркость яблока была так маняще-привлекательна, что не заметить его было невозможно. Тем более, что крона дерева была почти вся оголенная. Не шутки! Октябрь во дворе, с сильными холодными ветрами…

И в это мгновение бабушка Маня так захотела покушать именно это яблоко, что решилась пойти к новым соседям, ( Иван со своей семьей двадцать лет назад подался в город), и попросить именно это яблочко…
Как будто от этого яблока зависела её жизнь: вкусит – выживет! Не вкусит – погибнет!

Знала! Не откажут. Они добрые! И уважают старость. Взяла палку и пошла к ним через калитку.
Пока стучалась к ним, не отрывала взгляд от яблочка. А воронье «копошилось» на дереве…
Вдруг сразу два ворона стали клевать это яблоко…

Бабушке показалось, что они напали на её сердце и… клюют…
Сердце стало сильно болеть…
У неё прихватило дыхание…
Успела заметить, что яблоко оторвалось от дерева и упало вниз…
Воронье – за ним…
Сильный укол в груди…
Бабушка упала на землю, перед калиткой соседей…
Последнее, что пронеслось в мыслях у неё, было: « Яблоко… Ивана… грешница, я… перед ними… их яблоко меня наказало, за то, что соблазняла…»

Покаялась?
Успела?