Ник сидел в опустевшем зале, все еще наполненном энергией чувств и желаний, надеждами и глубокими размышлениями. За окнами раздавались взбудораженные голоса и возбужденная речь. Звуки перекатывались от шелестяще-уставшего до нервно-громкого.
По всему телу разливалась слабость и бессилие – результат огромного напряжения.
Ник очередной раз убедился в том, что человеку в этой жизни абсолютно все дается с большим трудом: преодоление неудач, моменты радости и веселья, и даже общение с желанными и долгожданными людьми – все заканчивается усталостью и внутренним расслаблением, граничащим с опустошением.
Но вместе с этим, огромная радость и удовлетворение наполняли все его существо.
И как все это может одновременно сочетаться и соединяться в человеке?

В мыслях он прокручивал наиболее яркие моменты уроков, анализировал ситуации.
“Непросто было высидеть на стульях несколько часов подряд, с короткими перерывами... настоящий рабочий день!.. Но другого выхода нет - такую работу должен сделать каждый. Нам всем нужно осознать необходимость объединения и включиться в общую систему, в общий организм под названием группа, общество, Человечество.
Без приложения усилий преодолеть себя невозможно...
А кто вообще сказал, что жить легко?
Выбирая жизнь, мы обязаны это осознавать в полной разумной мере. Не по своей воле мы пришли в этот мир. Зачем? С какой целью?
Раскрыть, понять и почувствовать смысл нашей жизни – возможно, это и есть поставленная перед нами задача, теоретически подсказанная, изложенная в мудрых древних книгах (ведь все знают, что нужно возлюбить ближнего, что добро побеждает зло и многое другое), а вот практически воплотить этот замысел, приложить старания, усилия, и при этом выбрать верный путь – это наш удел!?...”
Ник наконец встает со стула и направляется к выходу.
Вечерняя свежесть восстанавливает силы, освежает восприятие.
Ветер подхватывает легкие длинные полы его плаща, пытается сорвать шарф, треплет и разбрасывает волосы. Желто-коричневые, хорошо просохшие на солнце листья, устрашающе бросаются под ноги, кружат в воздухе, взлетая ненадолго, и успокаиваются, прибившись к стене.
Сознание его очищается. Мысли успокаиваются.
Знакомая улица выводит на просторную площадь, обрамленную стекло-бетонными зданиями, тихими и, в большинстве своем, пустынными, сверкающими синевой прозрачно-пластиковых стен и ажурной мозаикой ярких витражей.
Достигнутая изысканная красота архитектуры и человеческой мысли уже не претендовала на спасение мира и скромно ожидала своей участи.
Ник пересек площадь и ступил на широкую мостовую, по обеим сторонам которой стройными рядами возвышались великолепные клены, сбросившие узорчатую листву и нарисовавшие на розовом предзакатном небе своеобразные замысловатые орнаменты.
В самом конце улицы, в глубине дворов, под кроной величавых сказочных деревьев, расположился маленький уютный домик.
- Ник, братуха, здор̀ово! Вот так встреча! – Соломенно-лимонные прямые рассыпающиеся волосы, необыкновенная синева серо-голубых глаз, сверкающая улыбка, крепкое телосложение, не по-осеннему загорелое лицо...
- Бобби, брат!... Кэти! Добрый вечер. Как я рад вас видеть! – Ник несколько смутился, но радость от встречи пересилила неловкость.
- Здравствуй, Ник. Ты чудесно выглядишь. – Кэти не знала, что еще добавить к сказанному? Или спросить о Наташе? Или это секрет?...
В этот момент на площадку маленького дворика высыпались ребятишки, вероятно, готовые к встрече с родителями. Лори так была увлечена разговором, что пришлось ее окликнуть.
- Ник, ты тоже пришел?! – Лори была в восхищении.
- Конечно! Должен же Ник знать, где находится твой детский сад?! - Кэти улыбалась.
- Теперь встретим Лиз и – домой! А Ник должен еще поговорить с Наташей. - Бобби подхватил малышку на руки. – Лиз нам расскажет об экскурсии за город, в дубовую рощу. Они выезжали сегодня со школой. Дорогие мои, вы представляете, какая там сейчас красота?! – Боб запрокинул голову и закрыл глаза, потом, будто очнувшись, радостно продолжил. - Мы обязательно организуем совместную поездку, правда, Ник? Сделаем? Соберем и твоих всех однокурсников-студентов, и тех, с кем в группе учиться Кэти... всех, кто захочет присоединиться. Устроим пикник, - приняв решение Бобби успокоился, тем более, что поддержка последовала незамедлительно.
- Замечательная идея, Боб! Это будет прекрасным дополнением к начавшимся занятиям, к нашему объединению. Ты молодчина, брат! Обговорим детали. – Ник восхищенно посмотрел на друга.
- Все! Тогда завтра после занятий ты приходишь к нам. Я тебя жду! – Боб многозначительно поднял указательный палец, слегка склонил и опустил голову, выразительно взглянув на Ника.
- Решено! Завтра после занятий! – Ник рассмеялся и покачал головой.
На порог домика вышла Наташа. С ней беседовал какой-то мужчина, вероятно, один из родителей. Бобби поднял вверх руку и перехватил Наташин взгляд. “Все понятно - не будем мешать. Торопимся... Лори с нами... Всего хорошего! Ник остается...” – примерно такой текст можно было прочитать в его глазах.
Друзья распрощались.
Наташа, конечно же, заметила Ника, но оставалась серьезной и сосредоточенной, а он, уловив ее короткий взгляд, покорно приготовился ждать, рассматривая сказочно-причудливое веткосплетение распахнувшегося шатра.
Через несколько минут уже все ребятишки в сопровождении своих близких и родных направлялись домой.
- Как прошел день? – Он спросил так, будто они не расставались, а то, что находились в разных местах и в различных ситуациях... так об этом и вопрос.
- Все отлично! Немножко устала. Непросто, оказывается, менять природу человека. Врожденное “Дай”, “Мне”, “Мое” бессознательно всплывает вновь и вновь... Но как интересно наблюдать за процессом осознания! – У Наташи загорелись глаза, и усталость отступила или отошла на задний план... Возможно, огромное желание Ника помочь, поддержать и восстановить ее силы подействовало?... Он коснулся маленькой нежной руки, и они не торопясь окунулись в тишину осеннего заката.
Наташа внешне была похожа на отца, но певучий голос, изящные манеры, вероятно, передались от матери - прекрасной исполнительницы романсов и натуры весьма артистичной. О чем бы Наташа ни говорила – слушать ее было одно удовольствие: нежный серебристый тембр голоса, неторопливая выразительная речь, хрупкое изящество жестов.
Когда Ник пытался вспоминать ее лицо, то видел только глаза, поразительно глубокие и нежные. Он даже цвет не запомнил, а только невероятный внутренний посыл, исходящий от них. И голос... Всплывало в памяти все то, что врезалось и вонзилось в его сердце при первой встрече.
Темно-каштановые пышные вьющиеся волосы, маленькая стройно-точеная фигурка рядом с широкоплечим величавым Ником смотрелась удивительно трогательно. Он слегка касался ее руки, и через эту тоненькую, соединяющую их, ниточку проходили огромные, неведомые даже им самим, силы, способные изменить весь мир.
Наташа очень увлеченно рассказывала о событиях прошедшего детсадовского дня, и в этих маленьких зарисовках ясно просматривалось, как она шаг за шагом, медленно и терпеливо раскрывает ребятам секрет их будущей счастливой жизни - быть свободными от своего эгоизма.
- А куда мы идем?!... Изумилась Наташа. – Это дорога мне не знакома. Очень красивый район. Выпуклый булыжник... Я здесь никогда не была.
- Наташа, я хочу тебя пригласить в гости. Должна же ты увидеть мой дом? – Ник остановился, покрепче сжал ее хрупкие маленькие пальчики. Он хотел еще что-то сказать, но почему-то не смог.
Где-то рядом звучно захлопнулось окно – вероятно, кто-то никак не может привыкнуть к осенним сквознякам, способным разбивать стекла вдребезги.
“И опять ты испугалась, папина старшая дочь,” – думал Ник, ожидая решения.
Наташа стояла неподвижно, слегка опустив голову, и Ник с высоты своего роста мог наблюдать только за тем, как порхают кончики ее волос. Как бы он хотел сейчас видеть ее глаза!...
- Ну, что, пойдем?... – Наконец нарушил он молчание.
- Только если на полчасика, - тихо, трепетно, но спокойно и уверенно ответила Наташа.