Сокровища лейтенанта вермахта
(Золото скифов)
Любовно - приключенческий роман
1
Эрвину приснился необычный сон – с ним разговаривал сам Бог. Рассмотреть Творца не уда-лось, а слова Его не давали теперь покоя. Господь напомнил: пора готовиться к встрече, подводить итоги. Эрвин стал регулярно ходить в ближайшую к дому методистскую церковь, последний раз ко-торую, посетил лет в четырнадцать или пятнадцать. Все чаще погружался в воспоминания. В их ка-лейдоскопе всплывали давно забытые события и люди, детство, война, видел русскую девушку Оль-гу. В небольшом приморском городке на юге России, куда занесла война, вспыхнула у них любовь. Ему тогда было двадцать один, ей – семнадцать. Он стал первым её мужчиной и полюбил, как случа ется только в молодости. Надеялся, закончится война, заберет Ольгу к себе в Штутгарт, где чтят рус скую княгиню Ольгу, многое связано с русскими. Верил, победа скоро.
Первые годы после войны Эрвина мучила совесть, что не успел проститься с Ольгой. Покинуть Феодосию пришлось неожиданно, своего адреса не оставил. Были у него позже женщины, но рус-скую девушку не забывал, даже после женитьбы на Амалии. И вдруг на восьмом десятке, когда дей-ствительно, пора думать о душе, русская Ольга снова стала сниться. Разыскать, написать никогда не приходило в голову, был прагматичен и о несбыточном не мечтал. Да и куда писать, кроме имени ничего об Ольге не знал.
После воссоединения Германии, к нему в Штутгарт переехали из Дрездена брат с сыном. Пле-мянник Курт вырос при русских, брат Якоб работал у них в воинской части. Разговоры о русских и ГДР стали часто возникать. Они и заставили вспомнить Ольгу, русский приморский городок, свою службу. Как все хорошо начиналось и бесславно закончилось! Вспомнил Эрвин и свой последний день, как при спешном бегстве из города, пришлось зарыть античные украшения из золота и бронзы.
— Зачем рассказал про закопанные драгоценности, – пилила мужа Амалия.— Теперь не отста-нет. И Якоб туда же. Ладно, Курт! Молод, горяч, вырвался из своей ГДР, и готов лезть хоть в пекло, лишь бы разбогатеть. Но Якоб! – возмущалась жена Эрвина.
— Никуда не отпущу, и не думай! Сколько тебе лет, чтобы ввязываться в авантюру!– наступала жена. — Русские давно откопали твое золото!
После занятия Крыма, воинскую часть Эрвина оставили в Феодосии восстанавливать разру-шенный русскими порт. Однажды вызвали в комендатуру и передали в распоряжение молодого лей-тенанта Брауна, выполнявшего особую миссию рейха на вновь приобретенных землях. Лейтенант был не на много старше Эрвина, успел окончить университет и поработать в археологических экспе-дициях. Вместе с Эрвином под командование лейтенанта передали и двух сослуживцев – Густава и Ганса. Особая миссия лейтенанта – археологические раскопки древних захоронений и городов, зна-комство и отбор музейных экспонатов, которые не успели увезти или разграбить. Благодаря такой службе, Эрвина редко назначали в караулы и наряды. При лейтенанте он был вроде денщика, хотя денщик тому по чину не полагался. Имея трех подчиненных солдат, лейтенант предпочитал общать-ся больше с Эрвином, как бывшим студентом, смышленым, и более образованным, нежели Густав и Ганс.
Эрвина устраивала служба, и он старался не разочаровать лейтенанта. Колесить по степям Крымского полуострова, копаться в пыльных и давно разграбленных музеях, в надежде отыскать что-то ценное для фатерленда, приятнее, чем работать в порту и ходить в наряды, ловить партизан, рискуя попасть под их пули.
Мотались по всему Крыму, но больше в окрестностях Керчи, на юго-востоке полуострова, вы-искивая места, где русские ученые с царских времен искали предметы античных культур. Часто ма-лочисленной команде лейтенанта в помощь выделяли до взвода солдат из других частей. В районе Керчи раскапывала курганы и группа штатских немецких коллег Брауна. Четверка, выполнявшая особую миссию, часто наведывалась к ним. Отсюда в рейх отправляли, найденные в земле, скифские вазы и амфоры, мраморные блоки с рельефами грифов и разных чудовищ, мелкие предметы из брон-зы и золота.
Эрвин догадывался, в тайне от начальства, лейтенант вёл и личные дела с гражданскими – учеными, прибывшими из Германии. Однажды видел, как лейтенанту передали груду цепочек и се-режек, и он не упаковал их в ящики в машине, а рассовал по карманам. Позже Эрвин умыкнул у него небольшой металлический брусочек и старинный перстень с голубым камнем. Брусок вымыл в бен-зине, соскоблил тысячелетнюю грязь, и черная железяка засверкала на солнце золотом, превратилась в фигурку невиданного животного, похожего на кота с крыльями. Эрвин понял, это и есть скифское золото, хотя лейтенант объяснял, что все найденные предметы – бронза. «Фигурка, если даже брон-зовая, как музейный экспонат дорогая», – сообразил Эрвин и зашил её между подкладкой кителя. Перстень спрятать не успел, за него с Гансом выменяли два ящика пива у кладовщика офицерской столовой.
Берлинское начальство снабдило лейтенанта картами ученых, с XIX века, раскапывающих на Крымском полуострове первобытные стоянки человека, некрополи и древние курганы. Охота за предметами прошлого в этих местах велась давно, но и команде лейтенанта Брауна осталось немало неисследованных мест. До войны местные жители, в тайне от властей, раскапывали курганы и неред-ко находили золотые и серебряные предметы. На толкучке в Керчи в оккупацию их иногда продава-ли, только ни немцам.
Спецкоманда квартировала в старой возвышенной части Феодосии. В окрестных домах - ма-занках, сохранившихся при бомбежках и обстрелах, жили многие офицеры. Этот район считался бо-лее других безопасным. На самом деле, партизаны как раз и укрывались здесь, а если не доставляли беспокойства немцам, исключительно, чтобы не привлекать внимание к местным жителям.
По склону горного массива лепились домики и виноградники, в которых прятались партизаны. Выше, до самого Коктебеля, простирались голые каменистые горы и долины, в которых трудно ук-рыться. С двух других сторон город переходил в ровную степь. И партизаны, если не скрывались в домах жителей, прятались именно на склоне горы. Любимые их места в самой Феодосии – район Ка-рантина и крепости, а еще – Старокрымские леса.
Время от времени комендант устраивал масштабные поиски партизан, привлекал весь гарни-зон, и немцы несколько суток без перерыва прочесывали лесистые отроги и виноградники.
Несмотря на важную миссию лейтенанта Йозефа Брауна, случалось, что и его команду отправ-ляли ловить партизан. Лейтенант в этих случаях чаще увиливал и пока Эрвин с товарищами, не смы-кая глаз, ползали среди виноградников, умудрялся найти себе срочное задание в Керчи. Эрвин по-дозревал, что лейтенант специально отправлял их, чтобы не иметь свидетелей. В Керчи он встречал пароходы с таинственным грузом из России. Однажды Эрвин понял, что это за груз. Увидел под кро-ватью мешок старых досок с ликами русских святых – иконами, и отдельно в плащ - палатке акку ратно завернутые в тряпки золотые и серебряные части окладов икон. Что это иконы, Эрвин, не дога-дался бы. Был слишком молод и понятия не имел о ценности старых досок. Лейтенант, устроив как-то пьяную вечеринку с друзьями, показал им несколько досок и объяснил, что это очень ценные ико-ны какого-то давнего века. Под кроватью Эрвина привлекали не доски - иконы, а плащ-палатка, в ко-торой кроме окладов от икон, находились старинный кинжал, куча монет с портретами римских или греческих полководцев, цепочки, почерневшие от времени, но наверняка золотые, как и непонятные металлические предметы неправильных геометрических форм. Только через полвека, когда полистал энциклопедии, принесенные племянником, узнал, что археологи называют их бляшками. По краям, где потрескался покрывающий их слой многовековой грязи, они блестели. Эрвин рассмотрел не-сколько бляшек, взвесил на ладони, понял, эти уж точно не из бронзы, а золотые. Приподняв узел, определил, что потянет килограммов на пятнадцать, а то и больше. Лейтенант вряд ли все пересчитал и помнит. Решил конфисковать несколько вещиц и принялся перебирать металлические пластинки, выбирая с симпатичным рисунком. Рельефное изображение, почти сглаженное и утопленное в засо-хшей земле, рассмотришь не сразу, и Эрвин забыл о времени, поглощенный изучением непонятых предметов. За этим занятием его и застал неожиданно вернувшийся лейтенант.
— Рядовой Вакер, кто позволил копаться в моих вещах! – заорал он, изменившись в лице.
— Смею доложить, герр лейтенант, готовлюсь мыть пол, решил навести порядок.
Лейтенант сообразил: если Эрвин догадался, почему не отправлено это богатство с остальным грузом в Германию, лучше не поднимать шума.
— Уборкой занимаешься? – сменив тон, спросил Браун, словно не застал солдата за инспекцией своих вещей.
Эрвин продолжил игру и подтвердил.
— Так точно, господин лейтенант. Два дня пол не мыли, я и вытащил все из-под кровати, что-бы не намочить.
Из хозяев в доме жили неопределенных лет старуха и ее одиннадцатилетняя внучка Даша. Немцы с ними почти не общались. В обязанности русских входило следить, чтобы в сенях всегда стояли ведра с водой, и был наполнен рукомойник, они же выносили из-под него грязную воду. И полы мыли обычно русские – бабка или внучка, почему рядовой Вакер решил заняться полами, лей-тенант не поинтересовался.
Эрвину ничего не оставалось, как взяться за мойку полов, а лейтенант с трудом поднял узел и унес. Мешок с досками оставил. Эрвину не пришло в голову проследить, куда лейтенант перепрячет узел, и вскоре забыл о нем. Другие проблемы волновали молодого солдата – всё реже удавалось встретиться с Ольгой. Лейтенант в последнее время стал нервным, часто срываться на крик, психо-вал. Ежедневно таская свою команду в места раскопок, стал торопить, не позволял подолгу переку-ривать как раньше. Возвращались поздно ночью.
Приказами коменданта, команду особой миссии все чаще отправляли на общие работы, стави-ли в наряды. Привилегированное положение таяло с каждым днем. Положение в городе осложня-лось. Ночью на рейде появлялись боевые катера русских и обстреливали город, активнее действовали партизаны. Все шло к тому, что город, в котором так беззаботно шла служба, придется оставить и оказаться на настоящем фронте. Русские приближались. Вслух этого не говорили, но чувствовалось по общей нервозности, разговорам в бане, частым дежурствам и участившейся ночной стрельбе.
Оставить город пришлось неожиданно. Эрвин снова увидел мешок с иконами и тщательно пе-ревязанную плащ-палатку с окладами икон и разной археологической мелочью. Вещи эти, судя по всему, лейтенант оставил для себя, не собирался отправлять в рейх. Достал их в ожидании автомоби-ля, который должен был забрать остальные ценности, наваленные в сенях, и музейную команду. Вместо долгожданного грузовика подкатила легковушка с полковником из строительного дивизиона, родственником лейтенанта. Не выходя из машины, он подозвал его.
— Брось всё и садись! – услышал Эрвин приказ своему командиру. Лейтенант что-то вполголо-са говорил полковнику. Тот махал руками и сердился. Лейтенант объяснял, что за его командой с минуты на минуту подъедет заказанный грузовик, и он со всем своим имуществом покинет город.
— Я перед твоим отцом в ответе. Это приказ! – кричал полковник. Со стороны моря нарастал гул канонады.
Лейтенант передал офицерам на заднем сидении мешок, вернулся за узлом, намереваясь и его взять. Офицеры потеснились, и мешок занял оставшееся место. Полковник вылез из машины, схва-тил упирающего Йозефа, отбросил в сторону узел и, не слушая объяснений лейтенанта, затолкал его в машину. Лейтенант успел только крикнуть Эрвину, чтобы позаботился о грузе. Плащ - палатка, связанная в узел, осталась на дороге.
Легковушка с офицерами уехала. Эрвин остался один с тяжелыми ящиками в доме и узлом. Ганс и Густав, откомандированные к комендантскому взводу, второй день не ночевали дома. Эрвин сам должен был решать, как спасаться, что делать с хрупким грузом археологического добра. Время шло, стрельба прекратилась, а машина все не подходила. В наступившей вдруг тишине Эрвину стало страшно, и он решил, пора уносить ноги. Достал нож и вспорол узел лейтенанта. Из него посыпались знакомые металлические предметы, монеты, черные и блестящие пластинки. Эрвин отсыпал немного золотых фигурок себе в вещмешок, в надежде поделиться с лейтенантом, если спросит, и тут прибе-жал запыхавшийся Густав. Он оставил в доме свои вещи и документы.
— Набирай, сколько унесешь, – предложил Эрвин.
— На кой оно, старье музейное! Лейтенант объяснял, – не золото, и даже не серебро.
— А я тебе говорю – золото! Возьми хоть немного, поверь, пригодится.
— Что с ним делать? Все равно отберут, обвинят в мародерстве – расстреляют. И лейтенант не поможет.
Густав так и не поверил, что грязные железки – золотые бляшки. Несколько пластинок с рель-ефами зверей все же взял.
— Давай скорее со мной, у комендатуры последние машины. Лейтенант драпанул, бросил нас.
В необычной тишине далеко было слышно, как натужно гудели, поднимаясь по шоссе, веду-щему в Симферополь, грузовики. Увозили последнее воинское имущество и солдат. Все шло к тому, что Эрвину и Густаву придется своим ходом бежать от наступавших русских.
— В сорок первом тоже оставили город, а потом вернулись. Может, и на этот раз вернемся, – сказал Эрвин. – Лейтенант не простит, что не сберегли его добро. Может, хоть узел закопаем?
— Машины уйдут, пехом придется убираться, – не сразу согласился Густав.
— Думаешь, меня одного накажет? И тебя отправит на передовую!
Густав не стал дальше спорить, и они оттащили разорванный узел к туалету, рядом с которым недавно выкопали новую выгребную яму. У будки туалета стояли оставленные лопаты. Сбросили узел на дно ямы, засыпали землей, еще не успевшей затвердеть, нарубили лопатами и накидали свер-ху веток, травы и побежали к комендатуре.
…Вернуться не удалось. Русское наступление продолжилось, не останавливаясь до самого Берлина и полной капитуляции Третьего рейха. Лейтенанта Йозефа Брауна Эрвин с Густавом больше не видели. Эрвин встретил его только после войны.
Оставив Крым, Эрвин с Густавом продолжили службу в стрелковом батальоне бывшего по-мощника военного коменданта Феодосии. Густав как-то похвастался золотыми безделушками и на-чальство, прознав про археологическое богатство из имущества лейтенанта, заставило его и Эрвина всё сдать. Густав вскоре пропал – взяли в плен или был убит. О закопанных сокровищах знал теперь один Эрвин.
Фигурка непонятного зверя, зашитая в подкладку кителя, сохранилась до конца войны. Не на-шли ее в лагере и американцы. Через пять или шесть лет после войны, Эрвин, случайно читая в газе-те про новую экспозицию Мюнхенской глиптотеки, встретил фамилию бывшего командира – лейте-нанта Йозефа Брауна. Написал в музей и через день Йозеф, приехал к Эрвину в Штутгарт. Пытал, что стало с оставленными в плаще вещами. Судя по автомашине, костюму, богатому набору продуктов, что привез в подарок, бывший лейтенант не бедствовал, как Эрвин, и процветал при американцах. После долгой торговли, он купил у Эрвина фигурку крылатого кота за пятьсот долларов. Помог Эр-вину добиться разрешения открыть автомастерскую.
Шли годы, жизнь налаживалась, Эрвин женился на Амалии. У неё были деньги. При автомас-терской, открыли магазинчик, затем небольшое кафе, родили двух сыновей. Дети выросли и обзаве-лись своими домами. Вдвоем стало скучно в огромном доме, и после крушения Берлинской стены приютили у себя брата с сыном из ГДР. Племянник, услышав историю про скифское золото, загорел-ся уговорить дядю, немедленно отправиться в Россию. Благо с Горбачевской перестройкой, поездка в Россию не составляла проблему.
— Куда зовешь его?! На вид он еще ничего, держится. Семьдесят шесть ему!
— Будет еще, – поправил жену Эрвин, но о поездке в Россию слышать не хотел, хотя в мозгу уже крутилось, – что, если, и впрямь, поехать, вдруг Ольгу встречу. Зачем? Интересно, как жизнь сложилась.
— Мы с Алиной в Испанию на море отдохнуть собрались.
— В мастерской одного Якоба оставим? Нет, нет, и не думай! Пустая затея! Курортный город. Русские наверняка снесли развалюхи, в которых мы жили, все перекопали и построили новые дома. Что могло сохраниться за пятьдесят с лишним лет? Не уверен, что сумею отыскать наш дом, если еще стоит. Столько лет прошло! – отговаривал Эрвин племянника.
— А как ты представляешь пройти таможню, если повезет, и что-то найдем?
— Что-нибудь придумаем, дядя. В советской зоне вырос, знаю русских. А вдруг! – не сдавался племянник. — Что ты теряешь? В Испанию с тетей Амалией всегда успеете.
Курт принес несколько Энциклопедий и Эрвин с интересом прочитал, что ученые определили первобытным стоянкам на территории полуострова – 7-10 тысяч лет. Скифы, сарматы, гунны, хаза-ры, другие племена кочевников сменяли здесь друг друга. Листая Энциклопедию, Эрвин жалел, что в молодости не интересовался историей, а ведь мог расспросить лейтенанта, он любил учить и навер-няка многое бы рассказал. Тогда Эрвина не интересовали предметы тысячелетней давности и разная музейная утварь. Их поиски были службой фатерленду.
После долгих отказов даже обсуждать поездку, Эрвин сдался. Не столько надеясь откопать со-кровища, сколько посетить места молодости, где был счастлив. В старости прошлое видится в розо-вой дымке. Хотя, о каком счастье можно вспоминать, – шла война, каждый рисковал получить пар-тизанскую пулю. Брат Якоб убедил. До Испании, куда обычно Эрвин с женой ездили летом отды-хать, согласился поехать с племянником в Россию. Правда, если быть точным, Крым теперь не Рос-сия, а Украина, но для солдата вермахта существовала одна Россия, а не полдюжины государств, от-коловшихся от великой страны.
2
Симпатичная блондинка в красном топике и серой мини юбке медленно шла по набережной. Высокие каблуки подчеркивали стройность ее фигуры. Изредка она бросала взгляд на море, на пляж, в наступавших сумерках, уже малолюдный. Прогуливающихся курортников и местных жителей, вы-бравшихся к вечеру на море, не замечала. Зато мужчины не могли не обратить внимания на неё и рисковали свернуть шею, провожая Елену восхищенными взглядами.
Игорь увидел приближающуюся блондинку издали и не спускал взгляда с симпатичной моло-дой женщины. Фигурой, сочетанием цветов одежды, она напомнила жену. В беседке, напротив попу-лярного в городе прибрежного ресторана «Африка», он коротал время перед деловой встречей. Блон-динка подошла к телефону – автомату, рядом с беседкой, и попыталась позвонить. Вблизи она оказа-лась красивой женщиной лет двадцати двух – двадцати пяти. Автомат не работал, и блондинка чер-тыхнулась.
— Третий автомат! Черт бы их побрал, не могут наладить! Что значит бесплатный.
Игорь пожалел женщину.
— Не знаю, как черт, а я помогу. Если не долго, воспользуйтесь, – он протянул свой мобиль-ник. Пожалуйста.
— Спасибо! – она взяла трубку, набрала номер и сделала несколько шагов за беседку.
— Это я…Что хотела, мама? Опять звонил Артур? Отключи телефон. Возьми в моей комнате мобильник, если захочешь позвонить. Он уже зарядился. Моего номера не давай. Зайду к Маргарите и часа через полтора – два буду дома.
Она вернула трубку Игорю, поблагодарила.
— Так быстро? Извините, не подумав, сказал «не долго». Надо – звоните, пожалуйста. Говори-те, сколько хотите.
Блондинка посмотрела на него, улыбнулась и стала еще больше похожа на Таню. Игорь за-смущался, и если бы не сумрак, она увидела, как покраснел.
Благодарю вас, – повторила она, повернулась, и пошла в дальний конец набережной.
Лет десять назад Игорь остановил бы её, возможно, пошел следом, познакомился, может, и свиданку назначил. Сейчас растерялся. Все произошло слишком неожиданно и быстро. Внешностью и поведением незнакомка поразительно походила на жену. И он потерял контроль над ситуацией. Теперь успокаивал себя, все равно ничего не могло получиться. Перенести встречу, ради которой проехал две тысячи километров и уговорил партнеров встретиться именно сегодня, никак нельзя. Решался вопрос поставки партии электродвигателей для кранового хозяйства порта. Москвичи тоже положили глаз на Феодосийский порт. Руководство порта отдало предпочтение питерским двигате-лям, но пока не подписан договор, не переведены деньги, Игорь понимал: следует торопиться и ухо держать востро. Порт, как и весь Крым, лакомый кусочек для российского бизнеса. Не конкуренция, а настоящая война началась.
***
Нынешнее лето выдалось удачным для Елены. В Феодосию зачастили иностранцы и ей, вла-деющей немецким и английским языками, перепадало много работы. Благодаря подружке, возглав-ляющей туристическое агентство, Елена третье лето подрабатывала гидом. Работать с русскими группами удавалось реже – конкурентов много. Больше работала с иностранцами. Курортное лето - единственная возможность поправить материальное положение. Обновить гардероб, сделать кое-какие запасы продуктов на зиму. Раньше они с мамой жили в своем доме. Новые русские, или новые украинцы, – не знала, как правильнее назвать их, обещаниями приличной квартиры в центре и угро-зами спалить дом с садом, заставили переехать в большой многоквартирный дом. Теперь они жили рядом с морем, имели двухкомнатную благоустроенную квартиру в престижном доме сталинской постройки. Елене и стареющей маме не приходится больше носить тяжелые ведра и собирать дожде-вую воду, нанимать мужиков для ежегодного ремонта, да много еще какой заботы требовал частный дом. Когда нет мужчины в доме, проблем возникает множество. Папа Елены умер, когда она еще училась в школе, маме оставался год до пенсии. На своей работе в аптеке, она получала не зарплату, а пособие, которого хватало на хлеб.
Елена преподавала в школе немецкий, изредка, чтобы не забыть язык, выручала коллег – учи-телей английского. Вся зарплата уходила на питание. Когда жили в своем доме, с питанием обстояло легче. Имелся свой небольшой огородик, несколько яблонь, абрикосов и виноград, обвивающий ве-ранду. Из него надавливали по три – четыре ведра сока. Теперь выручал летний приработок в тури-стическом агентстве. Благодаря ему удалось сменить телевизор, приобрести музыкальный центр и видеомагнитофон. На зарплату никогда бы не обзавелась этой техникой, без которой сегодня не воз-можно представить жизнь. В этом году Елена планировала купить новую стиральную машину. Пока в доме пользовались первобытной «Ригой», в которую ведрами заливали воду, а потом выливали. Точно такую стиральную машину она видела на американской ретроспективной выставке в Москве. В Штатах ею пользовались еще в 1906 году. Папа по-блату приобрел в шестидесятых, с тех пор она исправно служила. Заменили только электродвигатель. С нынешней весны, проходя мимо магазина бытовой техники, где удобно для осмотра расставлены всевозможные автоматические стиральные машины, Елена обязательно заглядывала, подолгу изучала чудо современной техники.
Елене двадцать четыре, и она не замужем. После жестокого крушения единственного, еще полудетского романа, никого так и не встретила. Когда училась в Симферополе, поклонники осажда-ли, выскочить замуж проблемы не составляло, но сердце не билось учащенно, как при виде Ромки, – её школьной симпатии. Не испытывала трепетного волнения при встрече самых красивых и обая-тельных поклонников. Оставалась глухой ко всем знакам внимания и ухаживаниям. В университет-ские годы представляла загадку для окружающих. В читальне засиживалась до закрытия, подружки убегали на свидания, а она сидела над учебниками в общежитии. Не любила дискотеки, а если куда ходила вечерами, – предпочитала театр.
Виной ее холодности стало предательство, от которого никак не могла оправиться. В девятом классе влюбилась в красавца и отличника Ромку Шевченко из десятого «А». Влюбилась без оглядки, как тургеневские девушки. Ромка виделся ей идеалом, воплощением всех положительных качеств, каким может быть наделен мужчина. Он долго не обращал на нее внимания. Оглядываясь назад, ей кажется, он догадался о ее чувствах. На новогоднем школьном балу Рома неожиданно признался, что давно влюблен, но не решался подойти. В первый же вечер полез целоваться, и Елена возмутилась, хотела убежать. Внутренний голос подсказывал, не целуются в первое свидание настоящие влюблен-ные. С новогодних каникул они стали встречаться, ходили в кино, Дом офицеров флота, на дискоте-ки в морклуб. Рома стал бывать у нее дома. Как и Елена, учился хорошо, был из интеллигентной се-мьи, и мама одобрила выбор дочери.
Встречи, долгие разговоры о смысле жизни и своем предназначении продолжались всю весну и сблизили их. Лена перестала стесняться, они обнимались, целовались. Его поцелуи обжигали при-ятным пламенем, ее переполняли чувства, неизведанные раньше. Сама научилась поцелуям. Дальше объятий и поцелуев не заходило. Первые сомнения в искренности Ромы, разочарование пришли, ко-гда узнала, что, встречаясь с ней, Ромка с одноклассниками ходит к известным женщинам в рабочее общежитие швейной фабрики.
По случаю окончания школы Рома с друзьями выпил и был сильно навеселе. После выпускно-го вечера и общей морской прогулки стал домогаться близости. Лена воспротивилась, хотя давно ис-пытывала любопытство, с волнением ждала и боялась этого момента. Часть одноклассниц давно по-зволяли «это», и в своем кругу горячо обсуждали, были в курсе всевозможных сексуальных проблем. В присутствии Лены не откровенничали, стеснялись, считали её «маменькиной дочкой, не от мира сего», могла поднять вопрос о «неправильном» поведении на комсомольском собрании.
Мысленно Лена представляла «это» романтично. Отдаться в первый раз на жухлой траве, под кустами, где до них уже занимались «этим», не могла. Не нравился в этот вечер и сам Ромка. Был другим, незнакомым. Пытался силой овладеть ею, и она едва отбилась. Через день извинялся, что был пьян, однако заметил, ничего особенного не произошло, а она «ломака», строит из себя неиз вестно кого. Лена обиделась и ушла. Он опять просил прощения, клялся в любви, обещал, как ей ис-полнится восемнадцать, они поженятся. Снова и снова заводил разговор на тему близости, уверял, без этого не будет крепка их любовь. Особенно когда уедет учиться в Киев, и целый год будет ждать, пока она окончит школу, приедет к нему, и они поженятся. А Лена все больше разочаровывалась в своем любимом. Последние недели перед отъездом в Университет, его словно подменили.
Школу Рома закончил с медалью и поступил на физмат без проблем. Его одноклассники, куда-то поступившие, к концу лета, после зачисления, на несколько дней приезжали домой, он не приехал. Из Киева прислал Лене два коротких письма. Лена написала с десяток и, перестав получать ответы, вызвала на телефонный разговор. По телефону Рома был мил, объяснял, что учеба отнимает много времени, извинялся, обещал обязательно написать. Не дожидаясь его писем, Лена продолжала сама писать, снова заказывала телефонные разговоры. Продолжала любить его. На переговоры Рома пере-стал приходить и больше не писал. Она больно переживала предательство. В разлуке винила себя. Лишь спустя время поняла, что Роман не идеал, каким представлялся бессонными ночами, с кем меч-тала вместе идти по жизни.
А Рома, ее первая и последняя любовь, к концу первого курса женился на профессорской доч-ке. Когда Лена узнала, снова защемило сердце от не разделенной любви, оттого, что ничего не изме-нишь, больше надеяться не на что.
Минули университетские годы учебы, три года работы в школе, а она так и не встретила муж-чину, которого полюбила бы.
Феодосия город небольшой, оживал лишь в курортный сезон. Местные женихи наперечет. Знакомства с курортниками не признавала. А возможности возникали постоянно. Водила экскурси-онные группы по городу, возила в Севастополь, Ялту, в пещеры. Молодые люди постоянно заигры-вали с красавицей – экскурсоводом, назначали свидания, спрашивали адрес и телефон. Елена слиш-ком хорошо знала эту публику, чтобы завести роман с приезжим на отдых. Иностранные туристы в Феодосии чаще всего пенсионные пары. Молодежь предпочитала европейские курорты.
Мама жаловалась знакомым, что дочь привередлива, не дождаться ей внуков. Елена не считала себя привередливой. Просто смирилась с одиночеством. Ей с мамой было хорошо вдвоем, не могла представить, чтобы в доме появился кто-то третий или оставить маму одну.
Как-то, шапочно знакомый телеоператор, известный в городе повеса Артур, вольный охотник за курортниками, желающими запечатлеть себя в движении, напросился в её экскурсионную группу в Карадагский заповедник. По дороге и в заповеднике Артур снимал красивые пейзажи, памятные мес-та и, главным образом, экскурсантов на их фоне. Потом продал им видеокассеты с записями. За одну поездку заработал столько, сколько за месяц свободной охоты не имел.
В Феодосию Артур приехал из Ферганы, где работал на ТВ. До 1944 года родители жили в Феодосии, потом их, как всех караимов выслали. Возвратившись на землю своих предков, работы по специальности Артур не нашел, а ничего, кроме кинокамеры в руках не держал. Елена помогла Ар-туру найти стабильный заработок. Веселый, довольно эрудированный, с приятной внешностью, па-рень поначалу приглянулся и стал часто сопровождать её экскурсионные группы. Другая потребова-ла бы свой процент, она постеснялась даже намекнуть. Он расценил это, как увлеченность им, и при-гласил в ресторан. Лена отказалась и призналась, что с большим удовольствием сходила бы в первое в городе казино, недавно открытое, о котором много разговоров.
Давно хотела побывать, но одна не пойдешь – неприлично, уговорить кого-то из незамужних подруг все никак не удавалось. Когда Артур выразил желание сводить, согласилась. Приглашение в казино она восприняла как благодарность за помощь в заработке на курортниках, а Артур как начало любовной интрижки. Купил ей фишки, объяснил правила игры. Елена ставила на любимые цифры и зеро, красное и черное, но фортуна ни разу не улыбнулась ей. Посещением казино осталась довольна, наконец-то, побывала в этом модном заведении. Артур проводил до подъезда, попытался назначить свидание, Елена не обещала. Одного визита в казино хватило понять, он не её идеал.
Артур не терял надежды и продолжал попытки закрутить роман, сделать любовницей. Не-сколько раз Лена пыталась разговорить его, узнать, чем занимается в свободное от видеосъемок вре-мя, он отделывался шуточками. Одна из коллег – экскурсоводов, предупредила, что Артур связан с бандитами. И все же, когда он попросил отвезти небольшой сверток в Севастополь, куда ехала с экс-курсантами, она согласилась. Он на этот раз поехать с группой не мог. В Севастополе у входа в Ак-вариум, к ней подошел парень, судя по внешности, татарин, назвал ее по имени, и сказал, что она должна передать ему пакет от Артура из Феодосии. Елена отдала, хотя, Артур сказал, за пакетом по-дойдут у памятника Нахимову.
На следующий день была экскурсия в Карадагский заповедник и на Биостанцию. Уехала из дома рано, вернулась поздно, усталая. Приняла душ, ужинать не стала и сразу легла. Едва заснула, как разбудила мама.
— Какой-то нахал, Артур, срочно требует к телефону.
— Скажи, сплю. Завтра пусть звонит, – ответила сквозь сон Лена. Телефон продолжал трезво-нить, и Евдокия Андреевна вынуждена была поднять трубку.
— Лена спит, не здоровится ей. Завтра позвоните. Передам, что Артур звонил.
Артур продолжал уговаривать мать пригласить Елену к телефону, и Евдокия Андреевна вы-ключила телефон из розетки.
Утром, едва Елена включила аппарат, телефон сразу же зазвонил.
— Ты кому отдала сверток? – вместо приветствия заорал Артур.
— Не ори, не понимаю ничего, когда кричат. – Она уже успела забыть, что кому-то, что-то пе-редавала.
— Я дал тебе небольшой сверток передать моему другу.
— А! – не сразу дошло до Елены. — Все в порядке. Передала. Не беспокойся. Из-за этого вче-ра нам с мамой спать не давал?
— Не получил он ничего.
— Как не получил? – удивилась Елена. — У Аквариума друг твой подошел, спросил, я и отда-ла.
— Где, говоришь, у Аквариума? – испуганно закричал Артур. — Я же сказал, у памятника На-химову!
— Какая разница, там два шага. Парень лет двадцати азиатской наружности, назвал мое имя, спросил пакет от Артура.
В трубке пошли гудки. Лена села завтракать. Сегодня у нее не было экскурсантов, и занялась домашними делами. Перед обедом решила сходить на рынок. Неожиданно позвонила Даша и сказа-ла, чтобы зашла, обрадует её.
Даша, возглавляющая туристическую фирму, встретила, как всегда, – обнялись, расцелова-лись, словно не виделись много лет.
— Пляши! Представляешь, какой заказ? Сама бы взялась, да текучки много. Два немца по ин-дивидуальному туру. На следующей неделе встретишь в Симферополе.
Индивидуальные и семейные туры высоко ценились у гидов. Работать с несколькими человек удобнее и легче, чем водить группу в двадцать – тридцать. Можно спокойно общаться, завести зна-комство, на память обязательно что-нибудь подарят.
Поговорив о немцах, Даша принялась жаловаться на не дисциплинированных сотрудников, на тещу и тут в кабинет без стука ворвался Артур. Не вошел, а влетел.
— Извините, Дарья Михайловна, срочно нужна Елена.
— Что случилось, пожар, свадьба, решил сделать предложение? – спросила Даша, знавшая Ар-тура.
— Я бы с радостью, она не согласна. Поговорить необходимо.
— Говори, у меня от Дарьи Михайловны секретов нет, – сказала Елена.
— Лучше выйдем, ты даже не понимаешь, как серьезно всё.
— Иди, Лена, раз разговор серьезный.
— Да ничего серьезного не может быть у нас, – успокоила она подругу и вышла вслед за Ар-туром.
На улице Артур признался, что в свертке была огромная сумма в зеленых и те, кто просил пе-редать, теперь грозятся убить его, если не найдет деньги.
— Сделай людям добро, ты же и виновата. Парень ждал меня, назвал твое имя, сказал, что я должна передать пакет, я и отдала.
— Тебя ждали у памятника Нахимову. У Аквариума встретил другой человек, каким-то обра-зом узнал, что везешь большие деньги.
— Что теперь будет?
— Не знаю. У тебя таких денег нет. Даже если продашь квартиру, не рассчитаешься. Что-то надо придумать.
— Знаешь, что, Артур, не вмешивай в свои бандитские разборки. Подозревала, чем занима-ешься. Пожалела, взялась исполнить просьбу. Всё! Больше никаких дел с тобой. – Она повернулась уйти, он больно схватил за локоть.
— Стой! Пойми, мне хана, если мы не найдем выхода.
— Отпусти! При чем мы? Ты один во всем виноват, не серьезно отнесся к поручению. Сам и расхлебывай. Мне продавать квартиру? Ты не в своем уме. Кто мне – брат, муж? Я могу и милицио-нера позвать.
Артур отпустил ее и несколько секунд стоял молча, соображая, что делать.
— Не обижайся, Лена. Сам не свой, не представляю что делать. Извини. – Он замолчал, потом вдруг быстро заговорил. — Давай, так поступим. Я сведу тебя с ребятами, и ты подробно опишешь парня, взявшего деньги.
— Отстань от меня! Ни с кем не намерена встречаться. Тем более с бандитами. До свидания, я шла на рынок, ты задержал. – Елена повернулась и ушла. Артур еще постоял в нерешительности и повернул в обратную сторону.
***
Вечер Елена провела у Риты Травиной. Маргарита позвала посоветоваться брать или не брать «моднячий» костюм, предложенный знакомыми. Вернулись из Италии и оказались на мели. Костюм великолепно сидел на Маргарите, был строгого синего цвета и шел подруге. Елена искренне порадо-валась за нее и посоветовала обязательно взять. В отличие от нее, Рита не стеснена в средствах.
Около девяти вечера Елена подходила к своему дому. У подъезда ее окликнули. Она поверну-лась, и тут ей зажали рот, двое мужчин подхватили на руки и понесли к стоящей не вдалеке машине. Что было дальше, не помнит. Пришла в себя в большой казенной комнате, напомнившей гостинич-ный номер. В комнате было пятеро мужчин, знала она одного Артура. Первая мысль была – как ока-залась тут?
— Пришла в себя? – спросил высокий накаченный мужчина с короткой стрижкой.
— Извини, пришлось применить силу, ты не пожелала помочь, – сказал Артур.
— Как я оказалась здесь, почему ничего не помню? Сознание потеряла?
— Потеряла, – заговорил один из мужчин, более симпатичный парень с длинными волосами. И деньги потеряла, а теперь лапшу на уши вешаешь – отдала. Кому отдала?
— Знать не знала, что деньги. Обычно предупреждают. Знала бы, ни за что не взяла.
— Как выглядел пацан, которому передала их? – наседали братки.
— Постарайся подробнее вспомнить. Особые приметы – нос, татуировки, волосы.
Лена как могла, обрисовала парня. Братву интересовали детали, в какой обстановке Артур пе-редавал ей пакет, кто стоял рядом, не говорила ли кому о поручении. Её рассказ кого-то напомнил, и они несколько минут перебирали известных им людей.
— Кто-то из наших предупредил! – определил невысокий плотный парень с короткой причес-кой, откликавшийся на имя Думая. Он крепко выругался и посмотрел вопросительно на Олега. — Не твоих бывших дружков дело? В асфальт закатаю!
— Подозреваешь меня? Неделю не был в городе.
— Давно говорю, среди нас человек Ахмеда, – сказал Ник.
— Можно мне уйти? Мама беспокоится, звонит, наверное, по больницам, в морг и милицию,– сквозь слезы спросила Елена.
Один из парней протянул ей мобильник.
— Позвони мамочке. Скажи, ночуешь у подруги. Утром поедем в Севастополь, проверим все на месте. Если не заливаешь, отпустим.
— Мама с ума сойдет от волнения, – проговорила она, вытерла слезы и позвонила, что остает-ся у Риты.
— Ник, у Косого в компьютере фейсы севастопольской братвы, – заметил Олег, работавший с «башмаками» в Севастополе. — Свяжись с ним. У него теперь диски Папы. После убийства Женьки Поданова, он забрал его компьютер.
— Если пацан молодой, вряд ли, – с сомнением произнес Думай. — Два года прошло.
Думай тоже начинал у «башмаков» и помнил лихие дни, когда убили обоих его боссов. При убийстве второго даже присутствовал. С пацанами Виктора Викторовича, как уважительно называли Башмака шестерки, он помогал жене погибшего босса Людмиле в устройстве поминок. Специально выбрали кафе недалеко от дома Башмака в грэсовском поселке. Девятый день гибели босса стал по-следним и для его верного соратника Женьки Поданова – Папы. Люди еще собирались в «Калинку», когда в кафе ворвались «греки» с парнями из группировки Алика – Олега Дзюбы и открыли стрель-бу. Результат – пять трупов и четверо покалеченных. Думаю пришлось вернуться в родную Феодо-сию и на время залечь. В городе детства он вскоре завоевал авторитет в местной группировке, нашел себе прибыльный бизнес и в Симферополь не вернулся.
Ник достал сотовый, набрал номер и долго ждал, пока собеседник ответил.
— Это Ник… Привет. Извини, нарушил твой отдых. Такое дело… – Он рассказал, что хотел бы приехать и посмотреть у него на компьютере кое-кого из «друзей». Пока Ник разговаривал по те-лефону, во дворе сработала сигнализация на машине Думая. Он выглянул в окно, выматертился.
— Слава, сбегай! Ну, подонки, никакого понятия! – и тоже выскочил в коридор. Оставшиеся парни, забыв про Елену, подошли к окну, открыли. Снизу слышалась ругать, выяснение отношений, Славка с Думаем еще не подошли.
Елену трясло от страха. Пятеро здоровых бугаев, на все способных, что ожидать от них, лучше не думать. И вдруг пришла спасительная мысль, дверь не заперта, если это гостиница, пока все уста-вились в окно, можно попытаться сбежать. Бросилась к двери, выскочила в коридор и поняла, она в «Астории».
3
Игорь посмотрел на часы, до встречи оставалось минут пятнадцать. Решил подождать в ресто-ране и поднялся. В «Африке» сел за столик, зарезервированный хозяевами. Шумный ресторан, нави-савший над пляжем, с аляповатыми искусственными пальмами не понравился. Особенно раздражали постоянные крики пьяных любителей прокатиться с вышки по крутому желобу и бухнуться в бас-сейн с водой в центре ресторана. «Может, вечером этот аттракцион не будет работать». Мысли пре-рвали появившиеся компаньоны – представители порта.
В Феодосии Игорь планировал провести день – два, сколько потребуется на решение произ-водственных проблем, заехать на день в Коктебель, к дальнему родственнику мамы, а затем махнуть в Ялту, где отдохнуть на полную катушку. На всю крымскую эпопею с дорогой он позволил себе две недели. На больший срок покинуть Питер не мог, подчиненные совсем разленятся, перестанут рыс-кать в поисках заказов. Игорева фирма не велика – с ним пятеро. Трое, как и он, инженеры – менед-жеры, и компьютерщик Римма, по совместительству бухгалтер. Пока он на месте дела идут превос-ходно, стоит уехать в командировку или отпуск, как поток заказов сокращается, а кто-то даже отка-зывается от сотрудничества с фирмой «Садко».
Переговоры с феодосийскими заказчиками прошли успешно, все остались довольны друг дру-гом. На завтра осталось зайти в управлении порта, встретиться с начальником и подписать договор.
Посидели до полуночи, Игорь расплатился, и компаньоны проводили его до «Астории», гости-ницы, рекомендованной в Питере. Всем было по пути.
В номере он принял душ, и прежде чем завалиться спать, вышел в плавках на небольшой бал-кон. С него открывался вид на вокзальную площадь, скульптуру стандартного Ленина с поднятой ру-кой. Внизу в открытом ресторане еще шумели, по улице спешили, возвращающиеся со свидания па-рочки. Захотелось курить, он вернулся в комнату, достал пачку «Esse», поискал зажигалку и не на-шел. Вообще-то он не курил, лишь изредка позволял себе подымить для успокоения дорогими дам-скими сигаретами, которые держал для гостей. Пришлось накинуть халат и выйти в коридор к де-журной по этажу. Ни спичек, ни зажигалки у нее не оказалось. Объяснила, что можно позвонить в бар и официант принесет все, что угодно. Ночной сервис приятно удивил, и он поторопился к себе.
Вдруг из номера с противоположной стороны коридора выскочила женщина и бросилась к Игорю. Он едва открыл дверь, как женщина, оттолкнув его, заскочила в номер.
— Закройте! – произнесла она. — Постучат, не открывайте, умоляю!
Из коридора послышалась ругань, быстрые удаляющиеся шаги, топот ног нескольких человек, кто-то, чертыхаясь, замыкал ключом комнату.
Игорь оторопел. «Не хватало влипнуть в разборки». Женщина прошла на балкон и задвинула штору. Он вышел к ней, и узнал блондинку, похожую на жену, которую видел на набережной и дал свой мобильник.
— Что случилось? – спросил он.
— Потом. Не открывайте, пожалуйста.
Из коридора не доносилось никаких звуков. Искать её в номере Игоря не решились, или по-считали, успела выскочить на улицу.
Игорь был не против приключений. Но во втором часу ночи, когда в любую секунду может ворваться разъяренный любовник или еще кто-то, от кого сбежала... Объясняться совершенно не улыбалось.
— Кто вас преследует?
Незнакомка молчала, не повернувшись к Игорю.
— Я должен знать, кого спасаю. От кого.
Девушка продолжала молчать, он увидел, она плачет, плечи ее вздрагивали, из сумочки дос-тала платочек. Игорь обнял ее за плечи, повернул к себе.
— Так и будем молчать? Два часа ночи, мне рано вставать.
— Дайте мне стул, я на балконе посижу и скоро уйду. Вы ложитесь.
— Спасибо за разрешение. Объясните, в конце концов! Ворвались, ничего не хотите говорить. Вы меня узнали?
Незнакомка обернулась, сквозь полуоткрытые шторы луч света из комнаты упал на ее лицо, и Игорь вблизи рассмотрел незнакомку. Похожа, и не похожа на жену. Красива.
— Мы встречались? – заговорила она, впервые посмотрев на своего спасителя.
— Да, не зря говорят, девичья память коротка. Вечером на набережной звонили кому-то с мое-го мобильника, жаловались, ничего не получается.
— Вы?.. Правда… В тот момент, когда открывали дверь, готова была броситься хоть с балко-на. Ну, и заскочила. Извините, я скоро уйду.
— Теперь кинуться с балкона, надеюсь, не намерены? – Она покачала головой. — Раз уж ока-зались у меня, – спасу, но хотел бы знать, кого и от кого спасаю. Для начала, может, представимся? Меня зовут Игорь.
— Елена, – назвалась незнакомка. — Я не проститутка, не воровка.
— На путану не похожи, верно. Что все-таки случилось, выскочили как ошпаренная?
— Деловая встреча. Не выполнила поручение.
— И вас решили наказать?
— Вроде этого. Извините, не могу все рассказать. Не помню, как оказалась в гостинице. Еще часик и уйду.
Елена заинтриговала, оставить её на балконе, а самому лечь, Игорь не мог позволить себе.
— Я лягу на диване в гостиной, а вы проходите в спальню. Отдохнете до утра, а там будет видно. Раньше вам не следует выходить. Не трону, не бойтесь. – Дальше зачем-то прибавил. — Очень устал. Двенадцать часов за рулем от самой Москвы.
Елена улыбнулась.
— Устали, и могу не опасаться за свою честь. А если бы не устали?
— Вы, оказывается, любительница пошутить. Если имеете в виду секс, всегда готов, как бы не устал. В нашем случае ситуация другая. Мама учила остерегаться случайных связей.
— Во всем слушаетесь мамы?
— Слушаюсь. А вы?
Она ничего не ответила. Игорь прошел в спальню, взял одну из подушек и простыню, постелил на диване и, не снимая халат, лег.
— Устраивайтесь.
— Спасибо. – Она вернулась в номер, сходила в ванную и пошла в соседнюю комнату.
***
Утром, проснувшись, Игорь посмотрел на часы, – половина восьмого. Не сразу врубился, по-чему на диване. Прикрылся халатом и вышел в соседнюю комнату. Кровать была убрана, очевидно, и не разбирали. Ночной гостьи не было. Он вернулся в гостиную, поискал, может, оставила записку. Нет, никаких следов. В голову ударила мысль, а целы вещи? Открыл шифоньер, проверил внутрен-ний карман пиджака. Должны были быть сотни две долларов мелкими купюрами и пачка гривен. Все оказалось на месте. Открыл чемодан, проверил потайной карман, где лежали еще доллары - и здесь все на месте. Он отругал себя, зря плохо подумал о девушке. По ней видно – не воровка, инстинкт заставил усомниться.
«Жаль, знакомство неожиданно оборвалось. Кадр достойный внимания. Хотя, зачем, если со-бираюсь в Ялту»? Время торопило, он быстро принял душ, перекусил в буфете, ресторан еще закрыт, и пешком направился в управление порта.
Вместе со вчерашними участниками переговоров их пригласили к начальнику порта. Невысо-кий плотный седой мужчина, с обветренным морскими ветрами лицом, очевидно в прошлом капитан, тепло принял Игоря, хорошо отозвался о питерских электродвигателях , извинился, что сегодня до-говор подписать не удастся. Юрист срочно уехал в Симферополь, а без него никакие договора не подписываются.
— Отдохните денек, позагорайте. Хотите, прогулку по заливу устроим?
Игорь поблагодарил за приглашение и отказался. Решил вместо прогулки и пляжа съездить в Коктебель, избавиться от висевшего поручения, чтобы завтра после подписания договора сразу от-правиться в Ялту.
4
Только под утро, Елена решилась выйти из номера своего спасителя. Осторожно прошла по коридору, никого не встретив, спустилась на первый этаж, прошмыгнула мимо бюро регистрации, опасаясь, что узнают, и выскочила на улицу. Оглянулась, никто не гнался. Через пять минут подни-малась в свою квартиру.
Мама проснулась.
— Обещала ночевать у Риты.
— Не спалось в гостях.
— В этот час на улице могли встретить пьянчуги, бомжи обидеть. В другой раз вовремя воз-вращайся или уж оставайся у подруг до утра.
Сколько проспала, Лена не поняла, показалось, только закрыла глаза, а мама уже будит.
— Вставай, гости пришли, – испуганно сообщила она. — Ворвались, я не успела открыть, они оттолкнули. Хотят поговорить с тобой. Приятные друзья у тебя появились! Говорю, спишь еще, – слушать не хотят.
Еще не увидев гостей, Лена поняла, кто пришел. Маме не стала объяснять, быстро оделась, вышла в гостиную.
По – хозяйски развалившись, в комнате сидели Артур и Ник – самый приличный, как вчера показалось, из всей компании. Он и заговорил первым.
— Лена, не волнуйтесь, никуда ехать не нужно. Двадцатый век. Сходим недалеко, на Галерей-ную. В Интернет – клубе посмотрим фотографии, и будешь свободна.
— Позвольте, я умоюсь, оденусь, – предупредила она и пошла в ванную комнату. Евдокия Ан-дреевна, напуганная больше дочери, не понимала, что происходит.
Елена собралась и вышла к парням.
— Пойдемте.
— Куда её ведете? – не преодолев испуга, взмолилась мать.
— Через полчаса вернется дочка, не волнуйтесь, – успокоил Евдокию Андреевну Ник.
— Мама, все хорошо, я скоро вернусь, – она поцеловала мать и прошептала, — не волнуйся, все будет хорошо.
В Интернет – клубе их ждали Думай и несколько парней. Думай сидел перед дисплеем компь-ютера и рассматривал на экране фотографии. Ник принес два стула, посадил Елену, на другой сел сам. Артур остался стоять.
— Смотри внимательно, постарайся узнать, кому отдала деньги, – сказал Думай, и медленно начал менять кадры, укрупняя их. На третьем или четвертом Лена попросила остановиться, внима-тельно рассмотрев, сказала, что похож, но, кажется не он. Думай показал еще несколько фотографий и на пятой или шестой Елена уверенно воскликнула.
— Вот! Его рубашка. Он!
— Уверена? – спросил Ник.
— Я педагог. У нас отличная память на лица.
Думай послал Артура к столу администратора, включили принтер и напечатали фотографию. Отпечаток показали Елене, еще раз спросили, уверена ли, что этот пацан, взял у неё сверток у Аква-риума.
— Всё с тобой, а ты боялась. Гуляй, свободна!
— Не сбежала бы ночью, и маму не пришлось волновать, заходить к тебе, – миролюбиво заме-тил Ник и прибавил. — Будет лучше, если не станешь распространяться. Гуд бай, красавица!
— Лена, извини, что все так случилось! – подошел Артур. Сегодня, как и вчера в номере, он молчал и испуганно ждал своей участи.
— Пошел ты! – сказала она, и покинула клуб. Дома пришлось рассказать все матери, пообе-щать, никогда не браться за подобные поручения.
Позавтракав, позвонила Даше, предупредила, что собирается в Коктебель. Работы в агентстве сегодня не было. В музей Волошина приехал знакомый профессор из Германии, специалист по рус-ским художникам начала века. Прошлым летом, она работала у него переводчицей. В этот приезд кто-то его сопровождал, однако вспомнил и позвонил Елене, сказал, что желает встретиться, привез подарок. Даша предложила подождать до двенадцати, будет экскурсия и Лена доедет на туристском автобусе, Елена отказалась.
— Такси – маршрутка всего две гривны, не буду время терять. Маму предупредила, что оста-нется ночевать у Веры Мамоновой – соседки по прежнему жилью. С Верой выросла на одной улице, дворы разделяла изгородь из ежевики. Когда начали сносить их дома, Елена с мамой переехали в центр, а Мамоновы выторговали себе Коктебель, где у них родня.
Поцеловав маму, Елена отправилась на городскую автостанцию у базара.
***
Игорь вернулся в гостиницу, переоделся, взял пляжные принадлежности и отправился на авто-стоянку. Под задним сидением в машине открыл холодильник, убедился, что питерские конфеты не поплыли от жары. Мама посылала их своему двоюродному брату. Его давно потеряли, не знали, жив ли, и вдруг недавно письмо. Жив, преуспевает в Крыму, зовет в гости.
— Тебе необходимо познакомиться, – решила она. — Надо восстановить контакты. Он родст-венник, приглашает отдыхать у них. Море в трех шагах.
Игорь на это заметил, что при его заработках, проблем, где отдохнуть не существует. Может позволить себе фешенебельную гостиницу в Крыму, и даже на Лазурном берегу. Однако, посылку с неповторимыми питерскими наборами конфет и фотографиями родственников, что хранились в их доме, взял.
До Коктебеля доехал быстро, там долго петлял, расспрашивая как подъехать к Дому творчест-ва писателей – дядя жил рядом.
Дом оказался новым четырехэтажным особняком, судя по количеству сушившихся пляжных принадлежностей, густо заселенным курортниками. Игорь не успел выйти из машины, как, сидевшие на скамейке перед домом, бабульки сообщили, что ничего не сдается, все давно сдано, посоветовали и не искать в этом районе .
— Мне ничего не надо. Я ищу Вадима Сергеевича. Судя по адресу, он здесь живет.
После долгих расспросов появилась Варвара Петровна – жена Вадима Сергеевича. Узнав, что за гость, обнялась с Игорем, выговорила соседкам, что не пригласили сразу в дом, и повела в кварти-ру. Дядя работал в строительной фирме каким-то начальником и на весь день уехал в Судак, не ожи-дая гостей.
К удивлению Игоря в доме оказалось всего четыре квартиры. Дядина, как и другие, была в двух уровнях и занимала третий и четвертый этаж. Сколько комнат, Игорь не определил. Понял, что не меньше пяти, и часть сдавалась курортникам. Обстановка современная. Дорогая аудиоаппаратура, телевизор, компьютер. Жили в этих хоромах вдвоем. Старший сын – в Севастополе, дочь – в Моск-ве. Игорь оценил обстановку и с усмешкой подумал: «Для полного счастья хозяевам не хватает двух коробок конфет и бутылки фирменной водки «Гжелка» питерского завода «Левиз». Всё мама»!
Варвара Петровна дотошно расспрашивала о семье, как доехал, что за дела в Феодосии. Рас-сказала, что раньше жили в Саратове, муж работал в строительном тресте. Кто-то сплавлял налево стройматериалы, а обвинили мужа и дали пять лет. Срок отбывал в Сибири, на золотых приисках, она, как декабристка, поехала за ним. После трех лет попал под амнистию. Но на Большую землю не вернулись, и еще пять лет трубили там. Скопили на дом, переехали в Крым. Когда Украина получила «незалежность», с друзьями отгрохали эту домину.
— Как вернулись на Большую землю, занялся поисками родственников и никого не нашел. Двоюродная сестра Вера раньше жила в Москве.
— Мы давно в Питере. Отца перевели в Ленинградский военный округ, и все переехали.
— Вадим искал в Москве. – Помолчав, продолжила расспросы. — А Вера с Петром Василье-вичем, не приедут?
— Отец работает. В бархатный сезон обычно выезжают куда-нибудь на юг. Отцу дают путев-ки.
— У нас постоянно юг и некуда ехать. – Когда, кажется, обо всём переговорили, спросила. — Перед обедом душ примешь с дороги?
— Лучше схожу на море, окунусь. Здесь далеко?
— Рядом. Вдоль забора писательского дома, мимо музея, и будет пляж. Пешком. На машине не подъедешь. Её загоним в гараж, чтобы не грелась на солнце.
Они спустились во двор, Варвара Петровна восхищенно осмотрела машину.
— Как называется, я такой еще не видела?
— «Ягуар».
— У Вадима девятка «Жигули». Была шестерка, семь лет ездил. За восемьсот долларов еле - еле продал.
Игорь объехал дом и с тыльной стороны въехал в просторный подземный гараж, где уже стоя-ли двое «Жигулей» и старенький «Вольво». Места оставалось еще на три – четыре машины. С разма-хом строили, с прицелом на курортников с машинами.
Тетя закрыла гараж на цифровой замок, и показала Игорю куда идти.
— Только не долго. Пообедаем, и еще успеешь, до возвращения Вадим Сергеевича, накупать-ся,
«Могла сразу позвонить мужу, наверняка у него сотовый», – подумал Игорь, но не
сказал. Времени впереди предостаточно.
Пляж оказался рядом. Игорь несколько раз бывал в Коктебеле, приезжал с Татьяной из Ялты на экскурсию в музей Волошина. В последний приезд в сентябре после Ялты здешний пляж показал-ся малолюдным. Сегодня полно народу, и он с трудом нашел кусочек свободного пространства на галечном берегу. О топчане нечего и мечтать. Расстелил неширокую подстилку, привезенную с со-бой, застолбил место, неторопливо разделся и пошел в воду.
Вода понравилась. Градусов двадцать четыре, не меньше. Заплыл подальше от шума на мелко-водье, за буйки и, растянувшись на спине, блаженствовал. За два месяца лета в Питере лишь не-сколько раз удалось съездить на озеро в Тарховку и к Петропавловке на Неве, где вода очень холод-ная.
5
Возвращаясь с пляжа, Игорь зашел выпить пива в открытом кафе на берегу. Взял бокал, сел за пустой столик. Оглянулся, народу мало, и вдруг за одним из столиков увидел свою ночную гостью - Елену. Она сидела с двумя иностранцами и весело болтала по-немецки, временами переходила на английский, – переводила непонятные термины второму собеседнику. Говорили громко, и больше по-немецки, Игорь понял, о Волошине и его картинах. Немецкого он не знал, а английским владел прилично, мог общаться. Выждав паузу в разговоре, подошел к их столу, извинился и спросил Елену, все ли в порядке, никто больше не преследует.
Она сказала, что-то по-немецки собеседнику, и повернулась с удивленным лицом к Игорю.
— Извините, обознались, молодой человек. Кто может меня преследовать?
Игорю стало неловко.
«Зачем влез в разговор, да еще напомнил не о самом приятном. Не пожелала признаться в зна-комстве. Хотя какое знакомство? Обменялись несколькими фразами. Уступил свою кровать, мучился на диване. Не мучился, положим, а спал как убитый после трудного дня. Но в любом случае достоин хотя бы улыбки».
Вместо того чтобы уйти, – пиво свое допил, Игорь продолжал стоять в ожидании не известно чего.
Неожиданно один из собеседников Елены громко сказал по-английски.
— Что за неучтивый мужчина! Не понимает, у нас приватный разговор.
— Раз приватный, мешать не буду, извините, – на прекрасном английском ответил Игорь. В глазах Елены мелькнуло удивление, и она произнесла по-английски:
— Надо бы знать, молодой человек, не прилично вмешиваться в разговор незнакомых людей. Оставьте нас, пожалуйста!
— Извините, действительно обознался, принял за другую. Вы не могли прошлой ночью вло-миться ко мне в номер, – по-русски произнес Игорь с сарказмом и ушел.
Вадим Сергеевич приехал после шести. Игорь опять оказался за столом, и снова пришлось рассказывать о семье и цели приезда в Крым. Дядя – жизнерадостный, невысокий, совершенно седой, плотный мужчина искренне обрадовался Игорю. По - отечески обнял племянника, отругал, что не предупредил о приезде. Подробно расспросил о родителях, интересовался его бизнесом, рассказывал о своей жизни. За рюмкой последовала еще одна, и пришлось нарушить планы – остаться ночевать.
Проснулся Игорь рано, и прежде чем ехать в Феодосию, стараясь не шуметь, собрался
искупаться в море. Спустившись со своего этажа, хозяев застал на ногах. Варвара Петровна хлопо-тала у газовой плиты, дядя кого-то отчитывал по телефону. Увидев Игоря, быстро закончил разговор.
— Что так рано? Спал бы еще. До Феодосии двадцать минут езды.
— Не спится. Сбегаю на пляж. Дома у меня по утрам спортивная ходьба, зарядка и контраст-ный душ. На берегу сделаю зарядку.
— Правильно. Здоровье надо поддерживать с молодости. В спортзал, качаться не ходишь? Смотрю, фигура спортивная.
— Изредка, если за кампанию, или время свободное вдруг выдастся. Времени постоянно не хватает.
— Жениться тебе надо. Погоревал – погоревал и хватит. Жизнь продолжается, – заметила Вар-вара Петровна.
— Татьяну никто не заменит.
— Время вылечит, – сказал Вадим Сергеевич. — Ну, иди, купайся. Я пока машину свою по-смотрю, вчера стук откуда-то появился, а ты, – он повернулся к жене. — Давай готовь, не задержи-вай с завтраком.
— Только около девяти часов Игорь покинул дом гостеприимных родственников. Чтобы не плутал по закоулкам, Вадим Сергеевич на своем «жигуленке» проводил его до Феодосийского шоссе. Прощаясь, взял слово, перед отъездом домой, обязательно заехать. Игорь помахал рукой дяде, и включил мотор. У рынка на обочине, заметив двух голосующих женщин, пожалел и остановился. В одной неожиданно узнал Елену. Она его - не сразу, спросила.
— Ваша машина? Классная.
— Со стоянки увел. Маршрутки ходят редко, ждать не могу, срочно надо в Феодосию.
Елена в нерешительности остановилась. «Шутит? Живет в шикарном номере, говорит по-английски. Хотя, нынешние авантюристы способны на все».
— До Феодосии подбросите? – спросила Вера – спутница Елены.
— На угнанном авто?
— До Феодосии не остановят.
— Смелая женщина. Вас, довезу, садитесь, – сказал Игорь. — Елену – нет!
Вера удивленно посмотрела на подругу.
— Вы знакомы?
— Привелось.
— Чем вам Лена насолила? Скромная, обаятельная, должны гордиться, такая красавица согла-шается сесть рядом! К тому же, рискуя быть задержанной, как сообщница, – возмутилась Вера.
— Спросите её, почему вместо благодарности за спасение, вчера в присутствии иностранцев грубо отчитала как мальчишку.
— Мы, кажется, квиты. Обидела, простите, – медленно проговорила Елена. — Случайно полу-чилось. Не подумала и ляпнула. Но вы! Признайтесь, после моего замечания повели себя не поря-дочно. Что теперь иностранцы думают обо мне?
— Так важно?
— Известный немецкий доктор искусствоведения. Мы знакомы несколько лет.
— Приношу искренние извинения. Согласен, с моей стороны мальчишеская выходка. Непре-одолимо потянуло познакомиться. Вы напомнили жену, и я проникся необъяснимой симпатией. В позапрошлый раз неожиданно сбежали, ничего не объяснив. Садитесь, постараюсь искупить вину. Довезу.
— Садись, раз приглашает, – сказала Вера, — Еще передумает. Если машина ворованная и за-держат, звони немедленно Сергею. Мобильник не забыла?
— Рискнуть? – улыбнувшись, спросила Елена и, не ожидая второго приглашения, не спеша, влезла на сидение рядом с Игорем. — Шикарная тачка. Особенно пантера в прыжке на капоте. В нашем городе такой машины вроде не видела.
— Не обидите Лену? Запомню номер вашей машины. Если что с ней случится, муж из-под зем-ли достанет.
— Ой, боюсь, напугали! Он у вас крутой? – улыбнулся Игорь. — Постараюсь доставить в цело-сти и сохранности.
— Ладно тебе, Вера, ничего со мной не случится. Иди, мы поедем.
— Позвони, как доехала. – Она помахала Елене, Игорь нажал сцепление, и машина рванула с места.
— Честно, тачку увели, или ваша?
— Вы как думаете?
— В наше время всего можно ожидать.
— Успокойтесь. Моя машина. Признайтесь, специально все время попадаетесь мне?
— Надо было! Что-то ноги стали замерзать. Внизу у вас холодильник?
— Кондиционер. Я уменьшу мощность.
По дороге Елена рассказала, что приезжала встретиться со знакомым профессором – искусст-воведом из Берлина, изучающим творчество Волошина. Его спутник – американец неплохо владеет русским, и напоминание Игоря о ночном происшествии оказалось совсем не кстати. Утром в гости-нице хотела оставить записку с благодарностью, но не нашла авторучки. Надеялась еще встретиться и отблагодарить за кров. Если бы в ресторане с иностранцами первая увидела, обязательно подошла, извинилась за ночное вторжение.
— Извините еще раз. Увидел вас, и ум за разум зашел, очень уж хотел познакомиться.
— Вы в Коктебеле, с какой миссией? Собирались остановиться на отдых, и не понравилось?
— Не угадали. Выполнял родительское поручение. Посетил родственников, которых до вче-рашнего дня не знал.
— Познакомились и обратно в Феодосию? Хотя бы музей Волошина посетили.
— Несколько раз бывал. Последний раз три года назад с женой специально из Ялты приезжа-ли. Поднимались на Кучук - Ени шары к могиле Максимилиана. Тогда же побывали в Старом Крыму у Грина, в Феодосии – у Айвазовского.
— У вас тяга посещать могилы великих?
— Почему? Просто считаю долгом поклониться тем, чье творчество или жизнь произвели впе-чатление, оставили след в душе. А вы бывали на могиле Волошина, на горе?
— Давно, студенткой с друзьями. Название Кучук - Ени шары запомнили с прошлого посеще-ния, или недавно услышали и хотите сразить эрудицией?
— Ага. Образованность свою «хочим» показать.
Они помолчали, Елена заговорила первая.
— Долго пробудете в Феодосии?
— Завершу дела и поеду в Ялту. Отдохну с недельку.
— Не нравится у нас?
— Скучно. В галерее Айвазовского бывал не раз, дома шикарный альбом репродукций. Когда хочу вспомнить Крым, открываю. В музеях Грина и дельтапланеризма тоже бывал. Краеведческий после Симферопольского и Керченского большого впечатления не произвел.
— А знаете, что наш краеведческий музей самый старый на Украине?
— Читал.
Она внимательно посмотрела на него, Игорь на неё. Взгляды их встретились и оба замерли, словно поспорили, кто первый не выдержит и отвернется. «Не будь нужды следить за дорогой, я вы-держал бы дольше, – подумал он. – Красивая женщина! Попробовать пригласить в Ялту»?
— Так и не рассказали ничего о своем ночном вторжении. Внезапно ворвались, неожиданно ушли, не попрощались. Другой на моем месте из номера выставил бы, не стал цацкаться.
— Или потащил в постель,– перебила она.
— У вас примитивное представление о мужчинах. Или в Феодосии они такие?
— Не знаю.
— Что ж тогда судите?
— Приехали без жены, в Ялте собираетесь закадрить подружку?
— Возможно. Что касается жены, – он замолк и после паузы договорил. — Схоронил два года назад. В любви и согласии прожили восемь лет. Детей, не торопились завести, все откладывали. Хоть ребенок остался бы, а так один. Всех теперь сравниваю с Татьяной.
— Сравнение всегда в ее пользу? – перебила Елена.
— Да. Вы внешностью напомнили её. Я уже говорил. Внешностью. Что за человек не знаю, и вряд ли узнаю. – Он замолчал, вдруг подумав, с чего это разоткровенничался. Хотя, только дорожно-му попутчику и можно излить душу.
Она догадалась, о чем он думает.
— Замолкли, – нарушила она возникшее молчание. — Раскаиваетесь, что разоткровеннича-лись?
— Не знаю. Не привык вешать личные проблемы на кого-то.
— Вы же сказали, я похожа на жену, вот и растаяли. Ничего удивительного.
— Похожи, – согласился он и опять надолго замолчал. Она тоже молчала.
— Откуда вы, если не секрет?
— Из Питера.
Когда свернули с Симферопольского шоссе и въехали в город, Игорь сказал:
— Я еду на улицу Ленина к управлению торгового порта, где вас высадить?
— Около рынка. Я недалеко живу. – Она долго молчала и вдруг решительно заговорила. — Из-вините, что я так прямо, без предисловия. В нашем провинциальном городе не часто встретишь ин-тересного собеседника, вы меня заинтриговали. Может судьба познакомиться нам ближе, а мы сей-час расстанемся и всё. Мне 24 года, я школьная учительница. Замужем не была, бой - френда нет.– Она опять замолчала, потом нерешительно проговорила: — Если окажется свободное время и жела-ние, можем продолжить разговор о творческих личностях, которые произвели впечатление и остави-ли след в душе. Вечером по набережной, – Лена внимательно посмотрела на него, ожидая реакции. Про себя подумала: «Какая дура! До чего докатилась – сама назначаю свидание, клею, как нынче го-ворят».
Игорь с детства нравился девчонкам. В школе искали дружбы с ним, в институте ссорились из-за него, а когда овдовел, так просто атаковали. Редко кто предлагал себя так прямо, если не считать гостиничных проституток, названивавших в номера. Он повернулся, оглядел её оценивающим взгля-дом.
— Поехали со мной в Ялту.
Лена опешила, никак не ожидала, что ничего не обещающее предложение продолжить разго-вор о знаменитых земляках, даст повод принять ее за искательницу приключений.
— В качестве кого? Содержанки, проститутки? Игорь пожал плечами.
— Не знаю. Я один, у вас каникулы. Женщина вы интересная, меня тоже заинтриговали, я лю-бопытен вам. Снимем приличную гостиницу, у меня есть рекомендации. Проведем интересно время.
— Ничего вы не поняли, – огорченно произнесла она. — Никуда я не поеду. Остановите, я выйду.
Игорь подъехал к тротуару и остановился. До рынка оставался еще квартал. Она вышла, не по-благодарила, не попрощалась, повернулась и пошла. Игорь постоял, ожидая, что обернется, помашет. Стало стыдно. «Она была искренна. Я ей понравился, понимая, вряд ли еще увидятся, решилась при-гласить на свидание. А я… Как платной проститутке предложил Ялту».
Она не обернулась. Игорь тронулся, обогнал её и поспешил в порт.
В дирекции его ждали. Все бумаги подписали без проблем. Он предложил отметить событие в ресторане, хозяева предпочли посидеть в кабинете начальника погрузо-разгрузочных работ. На столе появился коньяк, шоколад, секретарь принесла бутылки с минералкой и лимоны. Игорь приголубил рюмку и больше пить не стал, сославшись, что за рулем и еще ехать в Ялту. Портовики обещали и в будущем иметь контакты с питерской фирмой Игоря. Его проводили, дали телефон и визитку дирек-тора гостиницы Ялтинского порта, на случай если не найдет где остановиться.
6
В Симферополь Эрвин с Куртом прилетели в полдень, потеряв час на разнице времени. Гидом – переводчиком из Феодосийской туристической фирмы прислали очаровательную блондинку Хелен. Она встретила в аэропорту, помогла быстро и без проблем миновать пограничный и таможен-ный контроль. Во Франкфурте эта процедура заняла в два раза больше времени.
Младший из немцев, представившийся Куртом, долговязый парень лет тридцати, довольно внятно изъяснялся по-русски с назойливыми носильщиками, отказался от их услуг, сам перетащил два огромных чемодана с колесиками в микроавтобус «Форд» туристской фирмы. Елене это не по-нравилось. Не любила работать с иностранцами, владеющими русским, обязательно случались какие-нибудь неприятности. Вслух спросила:
— Говорите по-русски?
— Немного. В школе русский был обязательным предметом. Я вырос в ГДР, а дядя Эрвин всю жизнь прожил в Штутгарте, в американской зоне. Говорит по-английски, – объяснил Курт.
Симпатичная блондинка, бойко объяснявшаяся по-немецки, легко переходившая на англий-ский с дядей, Курту понравилась. Мысленно уже представлял, как приятно проведет с ней сегодняш-нюю ночь. Опыт отдыха за границей подсказывал, секс услуги входят в программу обслуживания. Первый раз в Россию он приезжал по туристической путевке еще при коммунистах и побывал тогда в Москве и Ленинграде. В Москве переводчица сама залезла в постель, в Ленинграде, когда попытался оставить гида в номере, прислала замену – не менее симпатичную девчонку, хорошо говорившую по-немецки. В Италии и Испании, где довелось отдыхать, уже после падения Берлинской стены и пере-езда к дяде в Штутгарт, сексуальные проблемы тоже решались просто.
Старшему – дяде, представившемуся Эрвином, на вид за семьдесят, если не больше. Елена не могла понять, что объединило двух разновозрастных туристов отправиться в Феодосию. В Крым немцы не ездят, а уж если приедут, то на Южный берег.
Старик прочитал на лице переводчицы не высказанный вопрос.
— В войну я был в России, и теперь хочу посетить эти места, поискать сохранившиеся могилы однополчан. Ностальгия по молодости, по первой любви. – Произнес по-английски, – не хотел, чтобы племянник понял его чувства.
Микроавтобус быстро миновал городские окраины, мимо которых шла дорога из аэропорта, и выехал на шоссе Симферополь – Керчь. Остались позади грязные улицы, неухоженные дома, напом-нившие немецким туристам стандартные берлинские кварталы. Дальше дорога вырвалась в широкую долину, окаймленную с одной стороны высокими лесистыми отрогами череды гор, за которыми, как догадался Эрвин, море, слева серые однообразные холмы, кое-где выпирающие белыми боками из-вестняка. Курт дремал. А Эрвин с любопытством смотрел по сторонам и ничего не узнавал, а ведь когда-то по этой дороге десятки раз ездил с лейтенантом.
Шоссе петляло среди живописного лесного массива, поползло в гору. Эрвин узнал знакомые силуэты гор и разбудил племянника. Распирало желание поделиться воспоминаниями.
— Вон в тех лесах на горах скрывались партизаны – показал он в сторону далекого моря. Эти горы тянутся на десятки километров от Коктебеля до Ялты.
— Хорошо помните эти места? – удивилась Елена.
— Что-то вспоминается, больше узнал из туристских проспектов, которых выдали целую кипу.
— В нашу программу входит посещение старого российского курорта Коктебель. Оттуда, если пожелаете, на машине, поднимемся в заповедник на самую вершину горной гряды, протянувшейся до Ялты. Вот там настоящие леса и действовали партизаны, а здесь, вдоль шоссе лесная полоса не широкая, не спрячешься, – пояснила Елена уже по-немецки, чтобы понял Курт.
Дорога вскоре утомила путешественников, рано вставших сегодня, и они задремали. Елена разбудила их, когда въехали в Феодосию. Агентство сняло для них люкс в «Астории». Немцы заня-лись разборкой чемоданов, принимали с дороги душ, а Елена пошла домой, тоже принять душ после утомительной дороги. До ужина еще было время и, встретившись с туристами, Елена повела их зна-комиться с центром города. Провела по Галерейной, показала здание галереи Айвазовского, довела до фонтана с цветомузыкой. Быстро темнело, приближалось время заказанного ужина, и они верну-лась в отель, прошли в ресторан.
Вместе поужинали, выпили крымского вина за знакомство и удачный отдых. Эрвину очень понравилось вино, и он дотошно расспрашивал Елену, что за вино, сомневался, не из Франции ли или Италии. Курт грубо отобрал у дяди четвертый бокал.
— Тетя Амалия поручила следить за тобой! – сказал, продолжая наливать себе и Хелен, которая за весь вечер так и не допила первого бокала.
Елена рассказала о планах на завтра и стала прощаться.
— Вы можете еще погулять по центру, посмотреть нашу набережную и море. Курт понимает по-русски, не заблудетесь.
— Не останетесь с нами в отеле? – удивился Курт.
— У меня есть свой дом.
— Возникнут проблемы – как без вас? Обычно гид снимает номер рядом. Вы должны посто-янно находиться около нас, – не оставлял Курт надежды затащить симпатичную переводчицу в по-стель.
— Извините, не внимательно прочитали контракт.
Читал ли Эрвин условия тура более внимательно или пожалел Елену, но решительно заявил, что она свободна и после ужина они не вправе задерживать её.
Договорившись о завтрашней встрече, она оставила их.
***
Курт с Эрвином вышли на улицу. Кругом было светло как днем, со всех сторон неслась музы-ка, прогуливались влюбленные парочки. Ничто не напоминало о темном полуразрушенном городе военного времени. Это был другой, не знакомый Эрвину город. Они влились в поток гуляющих ку-рортников, вместе с толпой остановились перед переездом, пропуская маневровый тепловоз.
— Улицу вдоль железной дороги, я помню. Вот здание музея, – заметил Эрвин. — Я еще то-гда, недоумевал, почему железная дорога так близко у моря.
— Бог с ней, с дорогой, город вспоминаешь? Где был ваш дом? – нетерпеливо перебил пле-мянник.
— Совсем в другой стороне. Надо пройти мимо двух церквей и могилы их знаменитого ху-дожника. Она есть в программе.
— Это он? – переспросил Курт, показывая на памятник Айвазовскому.
— Не знаю. Это музей, Хелен же сказала. Художник не здесь похоронен. В музее мы с лейте-нантом все перерыли. Картины русские увезли к себе в тыл. В главном зале было казино для офице-ров. Солдатам близко подходить запрещалось. Музей работал со стороны моря. В нем показывали чучела разных зверей, рыб и птиц. Лейтенанта интересовали вазы, обломки мраморных плит от древ-них сооружений, разные предметы старины, которым тысячи лет. Кроме нас с лейтенантом, в рус-ских книгах и документах копались наши штатские специалисты. Отобранные вещи мы отправляли в Берлин. Ничего ценного русские не оставили, а что осталось, жители до нас растащили. Богатый улов был у нас в другом городишке. Керчь. Тоже на море, хотя, мы больше за городом в степи работали.
— Завтра скажем, чтобы поехали на могилу художника.
— Прежде попрошу отвезти нас на гору, оттуда посмотрим на город.
Тепловоз прошел, и толпа ринулась на набережную. Немцы тоже перешли через рельсы и ока-зались у симпатичного круглого здания, как потом узнали, всего-навсего насосной станции. Рядом театральная касса, уголок фотографов с допотопным красным автомобилем, в котором любители эк-зотики фотографировались на память. Тут же торговали аудио и видеокассетами. Курт с удивлением увидел на коробках знакомые кадры из новейших фильмов, что недавно появились в прокате Штут-гарта, видео самое новое.
По набережной фланировали модно одетые люди в дорогих одеждах, курили дорогие сигаре-ты, на лицах улыбки, громкие разговоры, смех. Ничто не напоминало Эрвину о военных годах и го-роде, который помнил. Отправляясь с Куртом в Россию, общее мнение о стране Эрвин имел самое превратное, сложившееся в годы холодной войны под влиянием газет. Медведи по улицам не ходят, знал, но люди в его представлении оставались бедными, постоянно озабоченными о куске хлеба. Ве-черняя набережная Феодосии не уступала средиземноморским курортам, вынужден был он признать. Не хватало лишь причалов и яхт. Первое впечатление о сегодняшнем городе, который помнил пыль-ным, сплошь одноэтажным, в развалинах; море, где из-за мин не разрешали купаться, – подсказыва-ло, что ничего из их затеи не получится. Все давно отстроено и перепахано.
— «Не найду я ни дома, ни улицы, где жили, – подумал про себя Эрвин.— Слишком все изме-нилось. И Ольгу не найти. Как мальчишка дал себя уговорить Курту».
Они прошлись немного, и Эрвин предложил посидеть. Нашли свободную скамейку, сели. Эр-вин долго молчал и смотрел на море, на огни, стоящих на рейде кораблей. Расчувствовался и неожи-данно признался.
— Знаешь, Курт, в этом городке у меня любимая была. Ольгой звали. Никому не рассказывал. Встретиться бы.
— Ну, дед, ты даешь! Тетя Амалия знает?
— Сказал же, никому не говорил. Алина и так не хотела отпускать, а скажи про Ольгу, так гла-за выцарапала бы. Не знаю, с чего расчувствовался. Морской воздух, горы.
— Воспоминание о юности. Красивая?
— Очень, – кивнул Эрвин. — Я первый у нее был. Не знаю, сказать Хелен, вдруг поможет най-ти?
— Зачем тебе! Помнишь девчонку молодую, сегодня ей, как и тебе, семьдесят. Делом прежде займемся. Приехали не любовь старую искать, а золото.
— Эх, – вздохнул Эрвин, — черствые все вы, не эмоциональные, современная молодежь! Не знаете настоящей любви. Вам бы только трахнуться. Чувства никакие неведомы.
Запиликал мобильник у Курта. Звонила Амалия.
— Почему не сообщили, как добрались? Я волнуюсь, жду.
Курт передал трубку дяде. Он едва успел поздороваться, как Амалия перебила. Остановить её, вставить слово, не возможно, Эрвин привык. Жена беспокоилась, как перенес полет, что ел, как дав-ление. Наказала, чтобы завтра сами звонили.
***
Утром Елена повела немцев по обычному туристскому маршруту знакомиться с городом. Нем-цы постоянно о чем-то тихо переговаривались. Елена не прислушивалась. В сквере у фонтана Айва-зовского, рассказывая о роли художника в развитии города, поняла, её туристов история мало инте-ресует. Равнодушно выслушали рассказ о башне Константина – части сохранившейся крепостной стены. Даже возраст башни – более шести веков не произвел впечатления. Неожиданно старик разго-ворился.
— С волнением ждал встречи с городом юности. Оказался совсем другим. Мне было двадцать один в сорок втором, когда нашу часть перебросили в Крым. Забрали из университета. Мечтал стать учителем, как отец.
— Теперь понятно ваше желание приехать в Феодосию, – поддержала разговор Елена.
— Хочу вернуться в юность. – Тут же, оправдываясь, прибавил. — Чтобы вы знали, Хелен, я никого не убивал. Я не фашист, не «СС». Служил в комендантском взводе. – О своей особой миссии с лейтенантом, понимал, говорить не следует.
— Дядя пишет мемуары, хочет проверить свою память, – поддержал дядю Курт.
— Мама и я родились после войны. А бабушка девчонкой была, вспоминала войну. Все изме-нилось с тех пор, боюсь, ничего не узнаете.
— Не всё. Здание гостиницы, где мы остановились, узнал. В мое время здесь находилось офи-церское общежитие и офицерский клуб. Здание, правда, частично разрушено было. Казино. Железная дорога в порт.
— Казино? – переспросила Елена. — Где оно находилось? Наши историки и краеведы никак не сойдутся во мнении.
— В музее.
После недолгого пешего похода по старой части города и набережной, Елена привела немцев обратно в «Асторию» на обед.
— Хотим побывать в верхней части города, где свернули с шоссе, когда ехали сюда, там еще телебашня. – Эрвин надеялся сверху рассмотреть город и быстрее сориентироваться, где жил. Глаза еще видели хорошо.
— В Москве и в Берлине телебашни, у нас небольшая вышка. Пешком господину Эрвину туда не подняться. Я закажу машину.
После обеда Эрвин предложил отдохнуть часик – другой и Елена пошла домой, благо жила ря-дом.
***
Машина долго петляла по серпантину узкой дороги между сосен и, наконец, остановилась на ровной площадке недалеко от телевизионной вышки. Отсюда открывалась великолепная панорама на город и залив. Из дома Елена прихватила отцовский морской бинокль и передала немцам, вызвав их бурный восторг. Про себя отметила, если проложить сюда приличную дорогу, можно открыть смот-ровую площадку для туристов и включить в экскурсионный маршрут. Надо подсказать Даше.
Старик долго рассматривал старую часть города, склоны горы, порт.
— Похоже, район сохранился. Виноградники с горы спускались к самым домам, сейчас голая земля. От виноградников нас отделяли еще три или четыре дома и узкий переулок. Кто-то там дер-жал осла, и первые дни осел дико орал, пока не догадались пристрелить, – сказал Эрвин, передавая бинокль Курту.
— Как вам вид? – спросила Елена. Мы находимся на Лысой горе, как прозвали ее горожане. Она и была такой, пока лесоводы не засадили склоны лесом. По-татарски – Паша - Тепе – «Князь-гора». Как видите, город амфитеатром раскинулся по берегу залива и склонам горного хребта Тепе - Оба, – она провела рукой от мыса вдоль всей возвышенности. Тете - Оба по-татарски – конец гор, дальше начинаются степи. В отличной бухте в непогоду могут укрыться корабли. Древние греки еще в VI в. до нашей эры основали здесь свою торговую факторию и назвали её «Дар богов». По-гречески это звучит как «Феодосия». Городу более 2500 лет, он старше Берлина, Лондона, Парижа, и многих других городов Европы. Один из торговых центров на Великом Шелковом пути. Через Феодосию проходила первая в мире трансконтинентальная телеграфная линия из Англии в Индию.
— Впечатляет, – сказал Эрвин, оторвавшись от бинокля. — Жалею, когда служил здесь, ничего этого не знал. Другими глазами смотрел бы на миссию моего лейтенанта.
— Читать надо было проспект к туристической путевке, – остановил восторги дяди Курт. Там все написано, как по-гречески, как по-татарски.
Курт не простил Елене ее строптивость и при возможности старался уколоть.
Эрвин показал сторону, где жил, и где теперь им предстояли поиски.
— Видишь кварталы одноэтажных домиков? В каком-то из них, если еще сохранился, мы с лейтенантом, и двумя рядовыми квартировали.
— Нашли дом, где жили в войну? – удивилась Елена.
— Район, думаю, нашел, а дом… Узнаю ли?
Елена планировала походить сегодня еще по городу, но экскурсия на гору съела все время. Эр-вин никак не мог расстаться с биноклем, рассматривая городские кварталы, улицы, которых в его время не было и в помине.
Курту наскучило разглядывать незнакомый город, и он торопил дядю.
— Все понятно. Поехали, хватит глазеть, все равно отсюда ничего не разберешь. Примут еще за шпионов, – он рассмеялся.
— Сколько лет живешь в свободной Германии, а гэдээровское воспитание о себе знать! – заме-тил Эрвин.
Возвратившись в «Асторию», Елена извинилась перед своими подопечными, что оставит их на час раньше. Призналась, ждет гостей – дома собирается девичник. Посоветовала вечером погу-лять по набережной, посидеть в «Африке», а если располагают- средствами, посетить казино «Грин-вич» или «Фламинго» – они недалеко от гостиницы. На завтра договорились встретиться в половине десятого.
***
Несмотря на пик курортного сезона, проблем с гостиницей в Ялте не возникло. Игорю пред-ложили комфортабельный номер в небольшом частном пансионе «Якорь», недалеко от моря. В по-следний приезд с женой, они останавливались в «Ялте», и тогда Игорь дал себе слово больше туда не соваться. Самая фешенебельная гостиница представляла заезжий двор. Иностранцы, киношники, лысые братки. И все кричат, гремит музыка, гиды на разных языках круглые сутки в мегафон соби-рают экскурсии, звонят проститутки. В «Якоре» спокойно, постояльцев не много, сразу отключил. Если кому понадобится, позвонят по сотовому.
В пансионе отлично накормили, избавили от посещения переполненного ресторана. Отдохнув с дороги и приняв душ, он переоделся во все белое и отправился на набережную. Здесь все, как в прежние времена. Толпы полураздетых женщин в дорогих платьях, мужчины в костюмах от евро-пейских домов моды, аромат парфюма, перебиваюший запахи моря, и не смолкающая музыка, лью-щаяся из ресторанов, киосков. Публика, конечно, не та, что в Феодосии. С распадом единой страны, отдых в Ялте могли позволить себе люди вышесреднего достатка. Со средним выгоднее отправиться в Анталию.
В строгих белых брюках и тенниске, плотно облегающей спортивное тело, Игорь походил на заправского Дон Жуана на охоте. Однако, искать женщину он не собирался. Знакомств на улице давно не завязывал – не тот возраст. Реальное место для знакомства – ресторан, сегодня тоже не привлекал. Со школьных лет предпочитал знакомиться в читальном зале, в парке на скамейке. Сего-дняшний вечер собирался провести один, подышать морским воздухом, ощутить все прелести южной ночи. После смерти Татьяны прошло почти два года, а он так и не был еще ни разу с женщиной. Не ощущал потребности, скорее всего - не встретил достойной.
Прошелся от Луна - парка до памятника Горькому и вернулся к концертному залу. Билетные спекулянты кинулись с предложениями билета. Слушать неизвестную восходящую звезду поп - му-зыки Игорь не собирался. Он прошел в глубь парка и примостился на скамейке, где уже сидели две пары, закурил. Вспомнил, когда-то Ялта объявила себя первым некурящим городом в стране. Как давно это было! Теперь дымили вокруг и стар, и млад. Музыка с набережной доносилась сюда не так громко, можно было отдаться воспоминаниям.
В Ялте с Татьяной они были счастливы. Каждый вечер купались, до полуночи сидели и танце-вали в каком-нибудь ресторане, переплачивали за билеты на концерты Эдиты Пьехи и Софии Ротару. Пьеха по-прежнему каждое лето приезжает сюда, Ротару и живет в Ялте. Игорь видел обрывки афиш состоявшихся концертов. А вот Татьяны нет больше. Ни в Ялте, ни в Питере. Никогда больше не по-тащит в Дом кино на просмотр какого-то, понятного только ей, фильма французского режиссера. Не поведет на вернисаж в Доме художника. С Татьяной он не пропускали ни одной мало-мальски по-пулярной выставки. А музеи! Каждое свободное воскресенье ходили куда-нибудь. Теперь от тех вос-кресных мероприятий остался фитнес - клуб, телевизор и редкие мальчишники. О музеях и Доме ки-но Игорь забыл. Воспоминания о жене неожиданно перешли к феодосийской Елене. «Как схожи! Не-ужели такое случается в природе? Лицо, фигура полная копия, те же любимые цвета одежды. Что имела в виду, приглашая погулять на набережной? На вертихвостку, любительницу приключений не похожа. От кого сбежала той ночью? Бой - френда, сказала, нет».
Мысли о Елене преследовали и всю не длинную дорогу до пансиона. Ночью снились сразу две женщины – Татьяна и феодосийская знакомая Елена. Татьяна снилась часто, а Елена впервые, и во сне они постоянно менялись – Татьяна превращалась в Елену, Елена вдруг оказывалась Татьяной. Проснувшись, Игорь пожалел, что не принял её приглашения и не остался еще на день в Феодосии.
Следующие три дня пролетели однообразно и скучно. Завтрак, пляж, обед, снова пляж, пус-тые, ни к чему не обязывающие разговоры с соседями по пляжу, вечерняя прогулка по набережной, случайное знакомство с парой из Москвы, несколько танцев с развязной девицей, имя чье уже забыл. На пляже его окучивали две подружки из Нижнего Новгорода, нашли общих знакомых. Развить зна-комство желания не появилось. Так бездарно, неинтересно Игорь давно не проводил дни. Ничего не хотелось.
Он лежал на платном пляже какого-то санатория и размышлял, почему отпуск не доставляет радости. Все, казалось, располагало к шикарному отдыху. Погода, теплое море, отличный гостинич-ный номер, куда при желании мог привести женщину. Все условия чтобы расслабиться на всю ка-тушку. На пляже, на теплоходе в прогулке по морю, его, помимо воли, включали в общие разговоры, знакомился с интересными женщинами. Любую из них стоило пригласить провести вечер. С одной – Валечкой из Костромы, они посидели в ресторане, потанцевали, она ждала, что поведет к себе. Когда поняла, почему-то не приглашает, предложила пойти к ней. Игорь отказался, и они холодно расста-лись. Женщина приехала расслабиться, вкусить курортной жизни, окунуться в сексуальный разгул, а первый понравившийся интересный мужчина не клюнул. «Что обо мне подумала»? – размышлял Игорь, жалея случайную знакомую. Неожиданно понял, надо вернуться в Феодосию и найти Елену.
8
Пообедав в пансионе, Игорь собрался в Феодосию. Желание увидеть Елену жгло. «Необходи-мо разобраться, – размышлял он. – Понять себя, понять её. Расставить все точки над «И». Татьяну не заменит, понятно. Отчего тогда я, как мальчишка загорелся? Простит моё не двусмысленное пригла-шение в Ялту? Конечно, оскорбило». Игорь рассчитался с хозяйкой пансиона, заплатил за три дня вперед.
— Я еду в Феодосию и там переночую. На всякий случай рассчитаюсь. Через два дня не вер-нусь, – сдавайте комнату, – сказал Игорь. Хозяйка с сожалением расставалась с Игорем. Понравился богатый и тихий постоялец из Питера. Пригласила обязательно приезжать еще.
— Спасибо. Отлично у вас отдохнул. Кормили великолепно. Порекомендую ваш пансион всем знакомым, кто надумает отдохнуть в Ялте.
Уже в дороге задумался, а как её искать. «Знаю лишь имя – Елена. Педагог. А в какой школе? Подрабатывает в туристическом бюро».
В Феодосию Игорь приехал уже в сумерки. Оставил машину и пошел на Галерейную, в надеж-де встретить коллег Елены. Перед музеем допоздна стояли столы турагентов, предлагавших курорт-никам всевозможные экскурсии, они должны знать Елену. Игорь расспросил нескольких девушек. По описанию её узнавали, однако помочь не могли. Одна вспомнила – живет в красном доме, где мага-зин «Таврия» и с другой стороны «Книги». Ни квартиры, ни этажа не помнила. Случайно, рядом ока-зался любопытный школьник, услышал разговор и вызвался помочь.
— Нашу училку Елену Николаевну ищите, немку?
— Знаешь, где живет? – 0брадовался Игорь. — Отведи, пожалуйста, я тебе мороженого куплю.
Они купили мороженое и пошли. Искомый дом оказался рядом, довольный мальчуган поднял-ся с ним на четвертый этаж, показал дверь и убежал. Игорь спустился во двор, вышел на улицу к книжному магазину, вспомнил, здесь недалеко цветочный базар и булочная, где можно выбрать торт. Купил пять красных роз, торт и вернулся к уже известной квартире. Из-за двери раздавались громкие голоса, Игорь остановился, задумался. «Не проверил, ту ли квартиру показал мальчишка, – побежал за цветами. А если мальчишка ошибся, обманул? За дверью, похоже, многолюдное веселье, я буду совсем не кстати». Он поколебался недолго и решил позвонить.
***
В квартире, правда, было шумно. Хозяйка с подругами собрали внеочередной девичник. Встреча получилась спонтанно по инициативе Ларисы. Одноклассница Елены, киевская актриса Ла-риса Самойленко приехала в родной город на три дня и предложила организовать девичник. Тради-ционно девичник устраивали в первое воскресенье сентября, но нынче Лариса приехать не сможет. Она сама обзвонила подружек, все пришли, хотя одна обременена детьми, вторая в положении, у третьей семья.
Традицию девичников положила встреча одноклассниц через год после выпускного бала. Со-брались у Елены во дворе под старым абрикосом, тогда она жила еще на Калинина в своем доме. Пришли студенты, на каникулах оказавшиеся в родном городе, кто продолжили учёбу в Феодосии, или устроились работать. Вспоминали школу, рассказывали, как дается учеба, говорили о мальчиш-ках, кто-то делился любовными увлечениями. Собрались чуть ли не все девчонки из класса. С года-ми число встречавшихся сокращалось, третий год на новую квартиру к Елене приходили одни и те же пять человек.
Мама Елены помогла накрыть стол и ушла к приятельнице, оставив девчонок одних посекрет-ничать и поболтать, не стесняясь. Лариса играла в модном Киевском молодежном театре. Красавица еще в школе блистала актерскими способностями, играла в драмкружке городского Дома культуры, поклонники увивались за ней толпами. В театральное училище поступила с первой попытки. Не-смотря на успех у мужчин, замуж не торопилась. Заводила в классе, её и после школы постоянно пе реполняли всевозможные идеи.
Марина Хворостова оставила дома двухлетних близнецов, чтобы повидать Ларису и Женю Куксенко, специально приехавшую из Симферополя. Марина отучилась в Феодосийском педагогиче-ском три года, вышла замуж, родила двойню, и никак не соберется продолжить учебу на заочном от-делении в Симферополе. Женя в школе отличалась математическими способностями и поступила в политех. Вышла замуж за технолога объединения «Фотон» и после института устроилась тоже на за-вод, в цех, где раньше собирали телевизоры, а теперь перебивались редкими заказами для оборонки. Сейчас ждала ребенка – девочку. До родов еще четыре месяца и муж отпустил одну в Феодосию. Приехала на своих «Жигулях». Даша Воробьева с Еленой окончили Симферопольский Университет, их взяли преподавателями в школу, которую окончили. Елена и сейчас работает, а Дашу отец, плавно перешедший из Феодосийского горкома партии в городскую администрацию, через год устроил на теплое местечко в туристическом агентстве. Даша сделала карьеру и процветает. Помогла Елене уст-роиться гидом – переводчиком в курортный сезон в агентство. Подруги встречались ежедневно. Меньше всех успехами во взрослой жизни, по идее, могла похвастать Рита Травина. После школы никуда не поступала, а нашла свое место в торговом бизнесе и устроилась лучше всех. Начала с про-давщицы в киоске, моталась за товарами в Симферополь и Одессу, позже в Турцию и Польшу. И уже не стояла за прилавком. Теперь имеет свой магазин, держит пятерых реализаторов на обоих город-ских рынках, которые торгуют её товарами. Купила трехкомнатную квартиру на Крымской и подыс-кивает вариант, чтобы перебраться ближе к морю.
Семь лет минули после окончания школы, а шесть подружек продолжали дружить, поддержи-вать друг дружку, семьями отмечать праздники, выезжать на пикники. Несколько в стороне от дру-гих в последние годы оказались Лариса и Елена, так и не вышедшие замуж. На традиционный девич-ник раз в год собирались без мужей, и здесь Лариса с Леной не чувствовали себя обделенными.
Женщины успели поделиться новостями из личной жизни, промыть косточки общим знако-мым, похвастать детишками, дать рекомендации будущим мамам, когда в дверь позвонили.
— Наши все дома, – сказала Лариса.
— Мама, что-нибудь забыла. Уйдет сейчас, – успокоила подруг Елена и пошла открывать.
Увидев Игоря с букетом и тортом в руках, очень удивилась. Несколько секунд не в силах была открыть рот.
— Я не вовремя? – произнес Игорь.
— Не знаю, – произнесла смущенно. — Заходите, раз пришли. – Взяла букет и направилась на кухню, но вернулась в прихожую к Игорю и прошептала: — Убедительно прошу, ни слова о ночном происшествии в «Астории». – Взяла Игоря за руку и привела в гостиную.
— Девочки, знакомьтесь, Игорь. Бизнесмен из Петербурга. – Достала из серванта вазу для цве-тов и вернулась на кухню, оставив Игоря одного со своими подругами.
— Садитесь, и не бойтесь, что нас много, – взялась за гостя Лариса. — Небольшой девичник бывших одноклассниц. Вас зовут Игорь, Лена представила. Я Лариса, – и она представила осталь-ных.
— Извините, сударыни, не знал, что у вас мероприятие. Понимаю, полагалось бы позвонить предварительно, предупредить, но так получилось.
— Извиняем, – сказала Даша и пошла на кухню в поисках еще одного стула.
— Игорь, на минутку, пожалуйста, – позвала она из кухни. Игорь вышел на кухню, Елена ста-вила в вазу розы, а Даша попросила переставить на пол кадушку с фикусом, освободить табурет. Она забрала у Лены вазу с цветами и вернулась в гостиную.
Оставшись с Еленой, Игорь тихо проговорил:
— Извините. Очень хотел вас увидеть!
— Зачем? – перебила Елена. — Не приглашала.
— Понимаю, незваный гость хуже … сами знаете кого, но не мог не увидеть вас, не извинить-ся. – Лена молчала. — Мне уйти?
— Чтобы поставить меня в более неловкое положение? Пойдемте в гостиную. Не знаю, как вас представить.
Лена вытерла табурет и вместе с Игорем вернулась в гостиную. Ему передвинула свой стул, сама села на принесенный табурет, так и не придумав, как объяснить его появление. Игорь нашелся сам.
— В ваш город я приехал по делам. Неожиданно потребовалось перевести один документ с не-мецкого. В гостинице мне представили Елену. Она и выручила.
— Я привела немецких туристов и собиралась отчалить, а тут дежурная: помоги гостю.
— Собирался заплатить – отказалась, а я не привык быть не благодарным, узнал адрес и при-шел, – складно соврал он. — Вижу, помешал.
У Елены отлегло от сердца. Гость нашел великолепный выход из положения.
— Посидите с нами, торт попробуете феодосийский. Кто-то рекомендовал вам наш самый луч-ший. Не пробовали? – спросила Рита. — Расскажите, что нового в Питере?
— Нового? – переспросил Игорь. — Не знаю. Все на своих местах, готовимся отметить трех-сотлетний юбилей города, хотя до него еще далеко. Старого в городе больше.
— Рита имела в виду, что носят, смотрят, читают? – поддержала подругу Лариса.
— Носят то же, что в Киеве или вечером на вашей прекрасной набережной. Читают Донцову и Коэльо Пауло. В кино не был несколько лет, в театрах в основном мюзиклы, классические пьесы пе-релицованы наизнанку так, что автор не узнал бы свое творение. Режиссеры изгаляются, чем бы еще удивить зрителя. Даже такие серьезные театры как БДТ или Александринка пытаются веселить и развлекать зрителя. Я поклонник психологического театра, так что ничего рассказать вам не могу.
— Тенденция времени, – веселить зрителя, не нагружать проблемами. И в Киеве, и в Москве та же картина, – согласилась Лариса.
— Ленка, ты что молчишь, к тебе гость пришел, не предложишь нечего, – заметила Даша. — Не рада великолепному букету?
— Все так внезапно, – промямлила, все еще не пришедшая в себя от неожиданности, Елена.— Раз в год собрались…
Игорь встал.
— Извините, пожалуйста, еще раз. Я пойду. Не буду разрушать вашу компанию.
— Нет, нет! Оставайтесь! – закричала Лариса. — Разбавите нашу компанию мужским началом, внесете новую струю. Мы успели обо всем переговорить. Лена, фужер достань. Что как сонная!
— Я за рулем. Мне нельзя.
— Какие на ночь поездки? Попробуете нашего домашнего феодосийского вина.
Елена принесла еще фужер, Лариса, опередив Игоря, разлила всем.
— За знакомство!
— Немного о себе, расскажите, что привело в наш город, как понравилась Феодосия? – спро-сила Рита.
— Тебе бы, Ритка, корреспондентом, интервью брать, вопросы задавать, а подалась в торгов-лю, – вступила в разговор, молчавшая Марина.
— Выпьем вначале!
— Приехал в командировку по служебным делам, уже сказал. В торговый порт. Живу в Пите-ре, знаете. 32 года. Не женат. Вдов. Город ваш понравился. Что еще сказать, право, не знаю.
— Жаль, в командировку только. Мы бы вас женили. У нас в городе катастрофически не хва-тает женихов, – не отставала Лариса, положившая глаз на Игоря.
— Все приезжие клянутся, что не женаты и носят кольцо на левой руке, – сказала Даша.
— Вы просили, представится, я рассказал, а верить мне или нет, ваше дело.
— Лариса у нас не замужем. Между прочим, ведущая актриса Киевского молодежного театра. Здесь у нее квартира, и в Киеве, – подколола подругу Марина.
— Вы меня сватаете? Елена тоже одна, – заметила Лариса. — Она привела Игоря.
— Никто меня не приводил. Сам пришел.
— Игорь, удивите тостом, – предложила Рита.
— Я похож на фокусника, чтобы удивлять?
— Правда, Игорь, мы уже исчерпали все свои тосты. Объявите, – сказала Лариса.
— Вообще, я не мастак на тосты. Южане больше в них искусны. Но, как пел Высоцкий, без тоста не праздник, а пьянка. И так, слушайте, – он поднял бокал, посмотрел, у всех ли налито.
— Предлагаю тост за то, чтоб к нам судьба всегда благословила, и чаще радости дарила! Как мне сегодня подфартило.
— Выпьем! – предложила Рита.
— Вы не поэт? Стихами говорите, – удивилась Даша.
Лариса взяла гитару и запела, девочки подтянули ей.
Послушали Ларису, затем гитару попросил Игорь и запел «Сегодня все мы собрались». Елена приятно удивилась его голосу. Все захлопали.
— А романсы поете? – спросила Лариса.
— Утро туманное, – объявил Игорь и запел. Лариса подтянула. Затем присоединились и дру-гие гости.
Девчонки балдели, Игорь все больше нравился им. Лариса и Рита наперебой просили Игоря спеть одно, второе. Хором спели «Погоду в доме». Новые песни, что крутят по ТВ, не предназначены для домашнего музицирования, а потому пели старые, что знали еще их бабушки. Первой к своим близнецам ушла Марина, затем Даша, пошептавшись с Леной. Последними ушли Рита с Ларисой, взяли обещание, что в следующий приезд в Феодосию, Игорь найдет Елену, и они все соберутся, по-слушают его. Лариса пригласила к себе в театр, когда будет в Киеве. Женя осталась ночевать. Позво-нила в Симферополь мужу и ушла в спальню, в ее положении лучше пораньше лечь. До прихода ма-мы оставалось совсем немного времени, когда Елене представилась возможность поговорить с Иго-рем.
— Мы одни. Могу спросить, зачем приехали? Не нашли подружку в Ялте?
— Не искал. После встречи с тобой никого не хочу видеть.
— Не сочиняйте. Я разрешила перейти на «ты»?
— Ты против?
— Не знаю. Все так неожиданно. Собрались с девчонками, в кое веки удается поболтать по душам, поделиться сокровенным, и вваливаетесь. Да еще с букетом и тортом. Словно жених. Шам-панского для полноты портрета не хватило. Девчонки так и поняли, завтра телефон оборвут, кто вы и что вы.
— Исправить? Сбегаю за шампанским.
— Спасибо. Мама сейчас придет.
— Не мама, следовало сбегать?.. Все дни о тебе думал. Вспоминал приглашение. «Если ока-жется свободное время и желание, может, вечером погуляем по набережной, продолжим разговор». В ту минуту был тебе не безразличен. Искренне желала познакомиться, а я схамил. Как потаскушку позвал с собой. Извини, нет мне прощения.
Елена улыбнулась.
— Потеряла контроль, растаяла. Встретила интересного мужчину, повела себя как последняя дура. Не извиняйся. Сама виновата, забыла о приличиях. Велико было искушение познакомиться, уз-нать, что вы за человек. Позже, размышляя над вашим приглашением, поняла, были правы, приняв за потаскушку.
— Лена! – он взял ее за руки. — Всё не так! Ты мне понравилась. Хотел продолжить знакомст-во.
— Так не знакомятся. Знаешь, больше всего, что меня тронуло? Не приставал, не просил теле-фона. Сейчас сказал, нравлюсь и всё. Увидел во мне покойную жену, и привлекла внимание. Теперь даже Ялту бросил, примчался.
Не давая опомниться, Игорь притянул её и прильнул к губам. На мгновение она замерла, за-стигнутая врасплох. Волна его страсти передалась и ей. Поняла, ее влечет к этому не знакомому че-ловеку. Такое было с ней впервые. Отпрянув, тихо проговорила:
— Это лишнее. Я серьезно, а ты… Вот и сама перешла на "ты", словно давно знакомы". Игорь не сводил с нее восхищенных глаз. Увидел лицо вблизи, и оно не разочаровало. Глаза, улыбка были притягательно привлекательны.
— Я тоже серьезно. Выходи за меня!
Лена опешила. Так ей еще не объяснялись. Игорь понравился, больше того, успела по уши влюбиться, но к молниеносному развитию отношений не была готова. Однако вместо того, чтобы от-ветить шуткой, заговорила серьезно.
— Все бросить – маму, работу и выскочить замуж за первого встречного? К тому же вдовца. Да ты каждый мой шаг станешь сравнивать с первой женой. Постоянно думаешь о ней.
— Думаю. Любить буду тебя!
— Мы взрослые люди, не надо обманывать друг друга. Несколько минут назад ты мудро ска-зал – давай продолжим знакомство и лучше узнаем друг друга.
Звонок в дверь прервал объяснение.
— Мама пришла. Как тебя представить, ума не приложу.
— Как есть.
Лена впустила маму и представила Игоря.
— Он был у нас на девичнике.
Евдокия Андреевна посмотрела на стол, убедилась, дочь не сочиняет. Народу в квартире по-бывало много. Елена догадалась, о чем думала мама и сказала.
— Все ушли, осталась одна Женя, я ее уложила у себя, она на пятом месяце.
Мама включила электрический чайник, села за стол.
— Игорь принес торт. Ты столько всего наготовила, его торт не смогли уничтожить, попробуй.
Евдокия Андреевна отрезала кусочек, налила чаю и принялась пытать Игоря, кто он и откуда.
— Мне понадобилось перевести один документ с немецкого. Так и познакомились с Еленой Николаевной. – Повторил свой обман Игорь.
— Я выйду на улицу, провожу Игоря. Он в «Астории» остановился.
Игорь галантно попрощался с матерью Елены, поцеловал ручку.
— Рад познакомиться. У вас замечательная дочь и подруги у неё очень хорошие.
— Спасибо, – поблагодарила Евдокия Андреевна за комплимент и повернулась к дочери. — Долго не задерживайся, я не лягу, пока не вернешься.
Едва мама закрыла за ними дверь, Игорь обнял спутницу и поцеловал в губы. Она не отвечала. Но и не отпрянула, не возмутилась.
— Почему такая холодная? – спросил он.
— Не знаю. Не надо торопиться. Дай время, узнаю тебя.
Он еще раз нашел ее губы и поцеловал. Теперь она ответила, и они слились в долгом поцелуе.
Она взяла его за руку и повела вниз по лестнице.
— Мне надо скорее вернуться. Здесь простимся. Ты не уедешь сегодня?
— И завтра, и после завтра. Пока не выгонишь.
— Я целыми днями занята. Сопровождаю двух немецких туристов. Завтра экскурсия по горо-ду, в последующие дни поездка в Ялту, Севастополь с ночевками.
— Завтра встретимся?
— Обязательно, – искренне ответила и опомнилась. «Что делаю? Если он останется в городе, до чего у нас дойдет? Не устою, наделаю глупостей». И не устояла.
— Дай свой телефон, я позвоню, как освобожусь. Но вряд ли раньше семи – восьми. Чем бу-дешь целый день заниматься – на пляже лежать?
Игорь достал свою визитную карточку, протянул ей.
— Здесь телефон. На пляж тоже пойду. Поищу Интернет, свяжусь со своими, посмотрю, как идут дела.
— Здесь недалеко, на Галерейной улице, есть Интернет - клуб. Можно абонировать линию на любое время.
— Спасибо, воспользуюсь. Пройдемся немного, домой успеешь. Елена переборола себя, как ни хотелось еще пообщаться, стала прощаться.
— Все, Игорь, до свидания. Я пошла.
Игорь опять прижал её, поцеловал,
— До завтра. Жду звонка. Не позвонишь – приду домой. Скажу маме, ты обманщица.
— До завтра, – и бегом бросилась в парадную. Игорь постоял недолго и пошел в гостиницу. Давно он не был так счастлив, как в эти минуты.
9
Утром Елена зашла за подопечными в гостиницу. Немцы были готовы к экскурсии.
— Хочу посмотреть места юности, – заговорил Эрвин, едва Елена вошла в номер и поздорова-лась. — Покажете могилу вашего художника?
— Айвазовского, – подсказал Курт.
— Обязательно. С утра туда и отправимся.
— Недалеко от могилы, помню, должны стоять два мусульманских или православных храма, они сохранились? – спросил Эрвин.
— Армянская церковь святого Саркиса и церковь апостолов Михаила и Гавриила, – пояснила Елена. — Стоят. Даже действуют.
— Пойдем к ним. От них должен вспомнить, как пройти к дому, в котором квартировал.
Елена повела немцев опять мимо фонтана Айвазовского, рассказала, как после войны рекон-струировали сквер и саму могилу великого художника, заговорила о его второй жене Анне Никитич-не. Как и накануне, увидела, немцев совершенно не интересует ее рассказ. Мысли их витали далеко от Айвазовского. «Зачем приехали, напросились на экскурсию»?
У могилы художника туристы постояли несколько секунд, выполнив ритуал уважения, и опять старший принялся вертеть головой по сторонам, перенесся в прошлое.
— Церковь Святого Сергия (Сурб-Саркис). Памятник армянской средневековой архитектуры. Построена в XIv веке. Некоторые ученые считают, еще раньше – до появления в Крыму генуэзцев, – объясняла Елена. Курт равнодушно взирал на стены и не слушал ее. Эрвин продолжал рассматривать окрестности.
— Храмы, вспомнил, не русские были, – неуверенно заметил Эрвин.
— Это армянская церковь, – повторила Елена, — Имеете в виду не христианские? Зайдемте внутрь, познакомитесь с убранством. Есть, что посмотреть.
— Как-нибудь в другой раз, во время службы, – ответил Эрвин, и, взглянув в последний раз на храм, предложил обогнуть мемориальный сквер и подняться по улице, что убегала вверх. Они про-шли немного по нынешней Тимирязева и остановились перед другим храмом. Эрвин внимательно осмотрел снаружи и этот храм. Улицы и дома не изменились, но место другое. Мало напоминало до-рогу, по которой они спускались в порт.
— Все не то, – после долго молчания произнес он. — Этот храм тоже похож на русский, а тот был восточный, с минаретом. Русские перестроили?
— Ты же говорил, от могилы художника следует немного отойти, тогда увидишь два храма, пройти мимо них и подняться в гору. Храмы нашли, пошли теперь в гору. По дороге вспомнишь, по-тянул его племянник.
Елена, слышавшая разговор, пришла на помощь.
— Выше по этой улице была когда-то мечеть, теперь там магазин. Ее разрушили еще до вой-ны. Вы не могли видеть. Если вернуться к могиле Айвазовского, пройти по Ленина, через квартал будет караимская мечеть. Там и минарет сохранился.
— Пойдем туда! – Эрвин схватил племянника за локоть и повернул назад.
Елена повела их к мечети Муфти - Джами.
— Хотели увидеть восточный храм, он перед вами. Средневековое мусульманское культовое сооружение в традициях османской архитектуры, построено в 1623 году, – пояснила Елена.
Старик, оставив гида и Курта, обошел мечеть и потянул Елену в гору.
— Эта улица больше ста лет зовется Караимской. Наверняка и в войну не переименовывали.
— Как ты назвала? Повтори, пожалуйста, – попросил Эрвин.
— Караимская.
— Похоже!
— Может Карантинная?
— Да! Карантинная! Пойдем на Карантинную.
— Она довольно далеко от мечети, вы опять путаете.
— Я вспомнил, улица называлась Карантинной и к ней дорога шла от мечети в гору.
Елена достала мобильник и набрала такси, сказала, где находятся. В ожидании машины про-должили разговор.
— Если на Карантинной искать ваш дом, потребуется много времени. Карантинных целых три – Старая, Новая, просто Карантинная… Начнем с неё?
Вскоре подъехал белый «Фольксваген» с шашечками на двери.
— Смотри, «Фольксваген»! «Polo Trendline» у них за такси! – удивился Курт, встретив знако-мый автомобиль. — У меня такая машина.
— В городе несколько компаний держат такси. Эти машины принадлежат муниципалитету и обслуживают наше туристское агентство. Так что, если захотите куда поехать, заказывайте по теле-фону, что я вам записала. Приедет «Фольксваген».
Водитель, посадив пассажиров, недовольно пробурчал.
— Приспичило твоим туристам ехать в такую глухомань! Там и дороги-то нет.
Контракт с муниципальной фирмой такси устраивал обе стороны. Работники агентства в лю-бую минуту могли воспользоваться машиной, не оплачивая проезд наличными, а таксисты имели по-стоянных и потенциальных клиентов – туристов агентства. Поэтому, если водитель бывал и не очень доволен заказом, выполнял его.
Такси долго петляло по узким переулкам, о существовании которых Елена не подозревала.
Эрвин во все глаза смотрел по сторонам, ему казалось, узнает улицы, по которым ходил. Нако-нец выбрались на Карантинную – узкую кривую улицу, когда-то вымощенную щебенкой, позже по-крытую бетоном, всё давно разрушилось, и остались одни ямы и колдобины.
— Ездить по таким улицам могут одни русские, – пробурчал водитель.
Елена и немцы вышли из машины, Эрвин оглядывался по сторонам. Небольшие частные до-мики, покосившиеся каменные заборы напомнили время службы. Но места вокруг были совсем дру-гие. Неужели все изменилось, и не может узнать? В каком из дворов стоял их домик – хата, как звала хозяйка? Все, что видел сейчас, не напоминало скромный беленький домик с садом, в котором жил он с лейтенантом и двумя, как он, рядовыми. Эрвин виновато смотрел на Курта.
— Не переживайте! – успокоила Хелен. — Вы увидели старую Феодосию. Этот район с неза-памятных времен сохранился не тронутым. Девятнадцатый, восемнадцатый век. Сфотографируйтесь на память. Будет что вспомнить и рассказать. На этой ли, или на соседней улице квартировали, какое имеет значение? Важно, увидели места связанные с юностью.
— В войну заборы были невысокие или разрушенные, чтобы с улицы видеть, кто во дворе, – вспомнил Эрвин. — В некоторых дворах торчали одни печные трубы от сгоревших домов. В них ук-рывали партизан. Вокруг нас дома оставались целы.
— Куда дальше? – спросила Елена. Энергия и способность старика не уставать удивляли. Ей надоели бессмысленные поиски неизвестно чего.
— В конце нашей улицы была старинная крепость, – неожиданно вспомнил Эрвин.
— Что ж вы сразу не сказали! Крепость можно увидеть в самом начале Старо-Карантинной. Там проходит отличное шоссе, соединяет центр и старинную часть города, а мы трясёмся по ухабам, делаем крюк, – не сдержавшись, возмутилась Елена, и сразу же улыбнулась, сгладить свою бестакт-ность. — Недалеко там больница, она действовала и в оккупацию.
— Вспомнил! Под горой был госпиталь!
Водитель снова в полголоса выругался, медленно поехал по кривым не мощеным улицам, и выехал на небольшую площадь, здесь две параллельные оживленные городские магистрали соединя-лись в одну.
Эрвин увидел крепостную стену и радостно закивал головой.
— Здесь недалеко был мост через ручей.
— Вот он, мост, – непонятно куда показала Елена, – а ручей давным-давно высох.
«За полвека в этом уголке города ничего не изменилось, – обрадовался Эрвин, – дом где-то здесь. На улице, по которой спустились. Даже если дом перестроили, двор остался. Найти бы только! Главное, район сохранился, строительный бум послевоенного времени не коснулся его. Продолжать поиски с Хелен будет подозрительно». – Сославшись на усталость, Эрвин предложил вернуться в отель.
Елена облегченно вздохнула. Ей изрядно надоело бродить в жару по разбитым пыльным ули-цам, трястись в нагретом солнцем авто.
— Как называется это место? – спросил Курт.
Елена задумалась. В народе здешняя остановка автобуса зовется «Магазин».
— Крепость или магазин «У моста», – нашлась она с ответом, прочитав вывеску на магазине.
— А мост где, о котором говорит дядя?
— Вон, – Елена показала на дорогу. — Ручей направили в трубу, а сверху шоссе. Как такового моста нет. Зачем вам он? Не самое интересное место в городе, а в крепость у нас запланирована экс-курсия. С утра, пока не жарко, сходим.
Обратная дорога до гостиницы, к удивлению немцев, заняла меньше пяти минут. У «Астории» немцы попросили Хелен не тревожить их после обеда. Отдохнут, сходят на пляж, посетят магазины. Прощаясь, Курт вспомнил о завтрашней поездке в Никитский Ботанический сад и Ялту.
— Завтра мы останемся в городе. Продолжим знакомство с Феодосией, побродим по городу. Ботанический сад меня и дядю не интересует.
— Поплывем по морю, увидите незабываемую красоту крымского берега. Ялта сегодня – ку-рорт европейского уровня. Запланирована ночевка в четырех звездном отеле, – напомнила Хелен.
— Дядю больше Феодосия привлекает, а курортов мы видели достаточно.
Решение немцев Елену устраивало. От гостиницы успеет отказаться, сегодня – встретится с Игорем.
Дома она перекусила и позвонила Игорю на сотовый. Он оказался на Втором городском пляже, и она сказала, что вскоре подъедет.
«Что я делаю? – подумала опять. – Еще никто не толкал на такие безумства – в первый вечер целоваться, среди бела дня бежать на свидание, да где – на пляже, где вокруг знакомые! Что за сила кроется в этом мужчине? Лезу в расставленные силки… Ради меня остался в городе. Я ему нравлюсь. А он мне? Настолько, что рискую репутацией»? – Долго колебалась и решила броситься на волю случая. Открыла шифоньер, перебрала купальники, размышляя, что выбрать – строгий полузакры-тый, раздельный или фривольный молодежный.
«Выгляжу пока прилично. Соблазнять, так соблазнять»! – Взяла раздельный очень открытый итальянский купальник. Надевала его всего один раз и берегла, стоил он месячную зарплату в школе.
***
В темных очках, широкополой соломенной шляпе и пестром глубоко открытом сарафане с го-лыми руками, большой пластиковой сумкой в тон платью, Елена вошла в ворота Второго городского пляжа.
Игорь выбрал место, откуда были видны ворота пляжа, постоянно посматривал и, увидев ее, поднялся навстречу.
«Господи, я теряю голову. Умру, если не станет моим мужем, – вдруг подумала она, увидев его. – Предполагала ли когда, что так внезапно влюблюсь? Мужчина из моих снов. Красавец, Апол-лон! Его стройное мускулистое тело, прикрытое короткими купальными шортиками, напоминает ил-люстрации из книг о древней Спарте. С детства знала, так будет выглядеть Он»!
Не отключилась от своих мыслей, как оказалась в его объятиях. Он поцеловал в обе щеки и ожидал встречных поцелуев, какими обычно обмениваются друзья при встрече. Елена собралась от-ветить взаимностью, но остановилась. Покраснела и, смущаясь, тихо произнесла:
— Что делаешь! Кругом мои ученики.
Он взял ее за руку, она вырвалась и пошла рядом. У самой воды, где была расстелена цветная подстилка с вещами Игоря, поставила свою сумку.
— Не представляешь, как рад, что встретил тебя!
— Отпустили немцы. Собрались на пляж и по магазинам походить. До завтра свободна. Вспо-тела, пока тащилась сюда! Чего забрался так далеко, в центре места не нашел?
— Исследовал весь берег от самого музея. Везде народ, берег галечный. В Ялте очертенел. Спросил, есть ли где песчаный пляж, – показали. А там мелкота, как на Финском заливе. Пошел дальше и оказался тут. Людей меньше, песочек замечательный.
— Может удастся, съездим на «Золотой пляж». Там настоящий песок. Раньше каждые полчаса теплоходы ходили, а теперь на автобусе в духоте сорок минут трястись.
— У меня машина.
— Забыла. Пойду, переоденусь, – сказала Елена, и пошла в кабинку.
Увидев её в купальнике, Игорь был окончательно сражен. Такой фигуры не имела, наверное, и Татьяна. Узкий синий бюстгальтер с маленькой белой чайкой на груди, не столько прикрывал, сколь-ко подчеркивал великолепие бюста, узкий треугольник плавок открывал бедра, длинные стройные загорелые ноги. Как манекенщица на подиуме, прямо держа спину, величественно, словно королева, направилась к нему.
«Что происходит? Я теряю рассудок, – подумал он, как о нем только - что думала Елена. – Уже нарушил свои планы. Эта женщина занимает все мои мысли».
Он не мог отвести взгляда, заговорить. Елена достала из сумки коврик, и постелила рядом с Игоревой подстилкой, легла.
— Три минуты полежу, высохну, и поплывем. Хорошо плаваешь?
— Что? – спросил он, не услышав.
— Хорошо плаваешь?
— Нормально.
— Посмотрим.
Игорь подвинулся, перекатился на ее коврик, коснувшись тела, положил руку на плечо.
Она убрала её, села.
— Веди себя прилично. Здесь мои ученики, родители. Город маленький, вечером все будут знать, учительница немецкого влюбилась в заезжего Дон Жуана.
— А ты влюбилась?
— Вот еще! Нет, конечно. – Она улыбнулась, удивляясь самой себе, как свободно, раскрепо-щено чувствует себя, словно сто лет знакома с ним. Встала, протянула руку.
— Вставай, пошли в воду!
Он приподнялся, взял ее руку, поцеловал.
— С женщинами не принято говорить о возрасте, извини, но помнится, тогда в машине, сказа-ла сколько тебе. Это правда? Больше девятнадцати не дашь.
— Спасибо за комплимент. Напоминание о возрасте не свидетельствует о безупречном воспи-тании.
— Да, да, извини. Мама с папой не привили хороших манер, – заметил он, улыбнувшись. — Не могу насмотреться на тебя. Не верю глазам, ты рядом, пришла.
— Смущаешь. Не надо на меня смотреть, не картина.
— Лучше! Живое воплощение мечты художника.
— Горазд на комплименты, но хватит, пошли в воду.
Про себя подумала: «Не верю я твоим комплиментам. Вот ты, действительно, выглядишь мо-ложе своих тридцати двух». Уже в воде спросила.
— Каким спортом увлекаешься? Фигура спортивная.
— Регулярно никаким. На пляже в волейбол мяч покидать не прочь, на даче с друзьями в фут-бол погонять. Дома, в гостиной часто натягивали сетку, играли с женой в пинг-понг. В большой не играю, а по настольному теннису даже разряд имею. Не было бабушек водить на теннисный корт. Увлекался шахматами, выше второго разряда не дошел, бросил.
Продолжая пикировать, они вошли в воду. Преодолев мелководье, Игорь нырнул, а, вынырнув, быстро поплыл спортивным кролем. Елена не стала мочить волосы и поплыла брассом. Игорь приот-стал, и дальше они неторопливо плыли рядом, все дальше удаляясь от берега. За разговором почти доплыли до стоящего на рейде нефтеналивного танкера, несколько матросов приветственно помаха-ли им, что-то кричали, ветер уносил слова. Лена обернулась и ахнула.
— Так далеко никогда не заплывала.
— Я тоже, признаюсь. Плывешь, поворачивать не собираешься, а мне предложить неудобно. Подумаешь – слабак. Устала?
— Немного. Как мы умудрились, и спасатели не остановили! Продолжая разговаривать, не то-ропливо поплыли к берегу.
Устроились на ее мягкой подстилке и несколько минут молча отдыхали.
— Пить хочешь? По дороге купила бутылку «Кока – колы» и чипсы. Наверное, не обедал?
— Перекусил, а колу выпью.
Елена достала два пластмассовых стаканчика, открыла колу и налила в стаканчики.
— Местные жители обычно не такие загорелые, как приезжие, реже бывают на пляже, а ты здорово загорела. Равномерно, словно в солярии. Находила время?
— Опять рассматриваешь! Специально на пляж раза два – три с мамой за лето хожу. Загораю во время экскурсий, в поездках с туристами. Все наши туры связаны с морем, и после экскурсии лю-ди просятся окунуться. В Судаке, Новом Свете, Коктебеле, не говоря уже о Ялте или Севастополе, где находишься до того, что ноги гудят. Местный народ не видит экзотики в море и солнце, редко позволяет себе тратить время на пляж. Дети, дачи, хозяйство. У кого машины, предпочитают изредка съездить на Азовское море, там вода теплее и чище.
С пляжа ушли, когда начало смеркаться. Игорь собирался вызвать такси, но Елена уговорила пройтись по вечернему городу. Дошли до устья речушки с красивым именем Байбуга. По пути на пляж, Игорь принял её за сточную канаву. Теперь на этом месте настоял вызвать такси. Елена про-диктовала номер, и через минуту подкатило такси – маленький «Фольксваген». Он и привез их к до-му Елены.
— Договорились? Через час приду, – сказала она, прощаясь. – Он собрался поцеловать, Елена ловко увернулась, и они довольствовались пожатием рук. Она посмотрела на часы. — Сейчас поло-вина седьмого. В половине восьмого напротив входа в гостиницу. – Увидела его разочарование и прибавила. — Жаль, не могу пригласить к себе, мама обещала настоящий украинский борщ сварить. Может тебе в банке принести?
— Еще чего! Не можешь пригласить, в ресторане перекушу, и буду ждать. Не задерживайся. Убеди маму, что тебе необходимо остаться у подруги до утра.
— Ишь, ты! Не надейся. Посидим немного, погуляем по Набережной и всё. Если мечтаешь о чем-то другом – напрасно. Или не приду. Обещаешь, не задерживать?
— Видно будет.
— Не надейся! – Она загадочно улыбнулась и скрылась в подъезде. Игорь пошел к себе в гос-тиницу.
10
Отдохнув, Эрвин с Куртом направились не на пляж и не по магазинам, а взяли такси и поехали на площадь, где утром остановили поиски. Эрвин узнал дома вокруг площади и улицу, спускающую-ся от крепости, а затем поднимающуюся в гору. Теперь предстояло найти дом. Они отпустили маши-ну, и пошли вверх по узкой кривой улице.
— Как считаешь, наша симпатичная гид служит в КГБ? – спросил Курт.
— Обязательно. Здесь эта служба называется иначе, но за всеми иностранцами ведут наблюде-ние, так что не болтай лишнего Хелен. Лучше слушай, о чем говорит по-русски с другими. Убеждал племянника Эрвин.
— Если ты прав, плохо служит. Вчера на весь вечер оставила, сегодня, едва ты предложил, обойтись без нее, обрадовалась и ускакала.
— Кто-то другой сейчас следит. Не зря дала нам номера, по каким вызывать такси.
Они молча прошагали мимо нескольких домов, и Эрвин сказал:
— Не знаю, на что надеешься. Ну, найдем дом, а дальше?
— Ты покажи место, где закопал драгоценности, что-нибудь придумаю. Есть пара вариантов.
— Может там вовсе не золото.
— Сам говорил. Если не золото, предметы тысячелетней старины, тоже стоят немало.
Вдоль всей улицы тянулись высокие заборы и одноэтажные беленькие домики, так похожие на дом, что искали. Безуспешно бродили до самой темноты, Эрвин не мог найти дом, хотя несколько соседних старинных домов дореволюционной постройки, узнал. Пришлось вернуться на площадь и вызвать по мобильнику такси.
Эрвин не стал ужинать, сразу завалился спать. Курт отдохнув, вышел на улицу, прошелся по набережной, заполненной гуляющей публикой. Бродить бесцельно надоело, решил зайти в «Грин-вич», где вчера, играл по маленькой. У однорукого автомата просадил несколько монет, когда подо-шла развязная девица.
— Молодой человек, дайте монетку на счастье. Должно повезти, – попросила она.
Курт дал, она опустила монетку в щель, дернула за ручку, и в магазин с диким звоном насыпа-лась куча монет.
— Ура! – закричала девушка, сгребая монеты. — Говорила, повезет! Пойдемте, поставим в ру-летку.
Курт окинул ее взглядом. «Лечь с ней – никакого желания»! Однако пошел в игральный зал. Девушка купила фишки, поставила на пять и девять.
— А вы не хотите рискнуть? – спросила Курта.
Он взял десяток фишек, выбрал зеро и красное. Крупье крутанул волчок, выпало пять, и незна-комка опять выиграла. Курт несколько раз ставил по две – три фишки, но судьба так и не улыбну-лась.
— Успехов! Сегодня вам везет в игре, – сказал на прощание Курт и направился к выходу. Де-вушка поняла, что он иностранец, ее это еще больше раззадорило, и она уверенно пошла за ним. Ка-кое-то время молча шла рядом, и Курт вынужден был заговорить.
— Вы меня провожаете? Спасибо, я помню дорогу.
Девица зашла за ним в гостиницу, без проблем миновала швейцара, – видимо ее знали, и под-нялась с Куртом.
— Вижу, вы сегодня один. Я тоже одна. Вместе веселее проведем время. Еще так рано.
Наглая проститутка не приглянулась, и он грубо послал её искать другого клиента. «Очень уж наглая, и не симпатичная. Не о таких русских я мечтал. Если бы Хелен согласилась»! В баре сидели несколько развязных девиц, сразу обративших на Курта внимание. Ни одна из них тоже не понрави-лась, и Курт пожалел, что в казино не снял симпатичную девчонку, не отшил привязавшуюся нахал-ку.
Как ни старался Курт тихо войти номер, не получилось. Дядя проснулся.
— Один?
Курту пришлось признаться, что был в казино, рассказал о привязавшейся проститутке, и что в этом городе не найти приличную бабенку.
— Что дед, к утру встанешь на ноги?
— Да я уже ничего, готов хоть сейчас идти. Утром пораньше встанем и пойдем пока не жарко. Район нашли, улицу, должны найти дом.
Нетерпение переполняло Курта. Не темнота, сейчас бы поднял дядю продолжить поиски.
***
Елена подошла к гостинице и увидела Игоря у рекламного щита, перед входом, беседующего со знакомой из агентства. Показать, что у нее свидание, ни к чему и она остановилась невдалеке в надежде, что Игорь увидит. Он посмотрел на часы и ровно в половине восьмого оставил представи-тельницу туристского бизнеса, увидел Елену, заспешил к ней. Чтобы Светлана не засекла их, Лена не стала дожидаться, пока Игорь подойдет, медленно пошла в сторону набережной. Он нагнал ее.
— Охмурял девчонку?
— Она уламывала купить путевку на какой-нибудь тур. Еле отвязался.
— Не похоже.
Игорь взял ее под руку, она вырвала.
— Говорила тебе, не намерена демонстрировать наше знакомство. Пойдем рядом, будто едва знакомы.
— Оно так и есть. Что я знаю о тебе? Учительница, гид, красивая женщина, из-за которой поте-рял рассудок, нарушил свои планы. Что еще? Как мальчишка, не подготовив, вчера бухнул: выходи за меня.
Елена перебила с усмешкой.
— Сегодня раскаиваешься?
— Еще больше укрепился в своем решении. Понимаю, не делают так предложение. Показался очень не серьезным? Ты еще не знаешь меня. Подумала, наверное, черте что. А я влюбился. С перво-го взгляда, как увидел на Набережной.
— Не с первого, а с третьего, будем точны.
— Нет, с первого. С того вечера только о тебе и думал.
— Потому из Коктебеля не хотел подбросить?
— Я же шутил, неужели не поняла?
— Поняла. Признаюсь, тоже думала. Симпатичный обольститель из Питера. Как бы не поте-рять голову. С тобой интересно, чувствую себя легко, как с близкой подругой, словно всю жизнь был рядом и можно не стесняться. Опасный ты человек! Женщины, общаясь с тобой, наверняка теряют голову. Признайся!
— Никогда не даю повода. С женщинами очень серьезен и скуп на комплименты. За последние полтора года первая разбудила меня, заставила проснуться чувствам. Увидела с гитарой и думаешь, в каждой компании такой? Гитару не брал в руки года два. Не подружки твои вдохновили запеть ро-мансы. Захотелось, как в молодости, покрасоваться перед тобой, показать, что умею.
— Девчонок сразил наповал. Как и предполагала, никто не поверил твой версии с переводом текста. Опытный обольститель! Я, провинциалка, попалась, забыла о своей репутации и вот иду с то-бой на виду всего города.
— Какая провинциалка, общаешься с немецкими и американскими профессорами, встречаешь-ся с интересными соотечественниками. – Игорь обнял ее, сжал руку. Елена вырвалась.
— Будь скромнее, здесь не Петербург, местные все друг друга знают.
— Куда мы идем? Из окна гостиницы слышал приглашение на вечернюю прогулку по заливу. Может, прокатимся, познакомлюсь «с великолепной панорамой ночной Феодосии» – как призывают твои коллеги.
Елена задумалась. Мысль о теплоходной прогулке приходила, отвергла по той же причине – не хотела афишировать свои отношения. Экскурсовод на теплоходе встретит и назавтра всё агентство окажется в курсе. «Елена недотрога, Елена мужененавистница, – как считали коллеги, завела хахаля. Да не местного, а заезжего». А ночные прогулки по морю любила. Удавались они редко, только когда работала с иностранными туристами. Морские экскурсии обслуживали другие экскурсоводы.
«Пусть думают, что хотят», – вдруг решила она и согласилась. Они еще немного погуляли и пришли на пристань к отплытию теплохода. Игорь собрался купить билеты, она взяла за руку.
— Не нужно! – и повернулась к матросу при входе на трап, продающему билеты. — Со мной.
Матрос узнал ее и улыбнулся. Стоявшая рядом, экскурсовод Лиля, увидев ее, бросилась обни-маться и спросила:
— Иностранец?
— Ес, ес! Кейптаун, Южная Африка, – ответил Игорь на английском.
— Что привело в наш город? – на английском спросила Лиля.
— Увлекаюсь художниками – маринистами. Знал репродукции Айвазовского, теперь мой гид госпожа Хелен показала подлинники.
Игорь разговаривал с Лилькой на английском, а Елена не знала, рассмеяться, признаться или продолжить игру. Парень он находчивый. Легко вышел из сложного положения. Не просила, сам до-гадался, как угодить ей.
— Пойдемте в бар, – предложила Елена тоже по-английски, и повела его внутрь теплохода.
Сели за столик и Игорь спросил уже по-русски.
— Что будешь? Давай по бокалу шампанского. За приятный вечер, за продолжение знакомства.
— Согласна.
Принесли шампанское.
— За наше будущее.
— Находчивый ты удивительно. Дома у нас нашелся, что сказать маме. Лильку обманул. При-няла за иностранца. Откуда хорошо знаешь язык?
— Английскую школу закончил, уроки брал. Ездил по делам в Штаты. Нахватался немного. Как на взгляд преподавателя произношение?
— По-моему, отличное. Я не специалист в английском. Он был вторым языком, преподавали плохо. Что знаю – сама выучила.
Теплоход удалялся от берега, с каждой минутой все дальше оставляя город. Они поднялись на палубу. Гремела музыка, разговаривать было невозможно. Подуло ветерком, и Игорь обнял Елену.
— Мерзнешь? – Взгляд его был преисполнен нежности и любви. Несмотря на полумрак, она это видела, волна страсти захлестнула её.
— Пойдем на корму, там меньше ветра и посидеть можно.
Она любила наблюдать за чайками, нырявшими в пенистый след за кусками булок, бросаемы-ми экскурсантами. Это днем, ночью чаек не было, все равно приятно сидеть здесь и смотреть на убе-гающий след. Музыка смолкла, над морем разносился голос Лильки, рассказывающей историю Фео-досии. Игорь вдруг обнял Лену, принялся неистово целовать. А она забыла обещание быть сдержан-ной, не позволять вольности, оказалась в его власти, отвечала на поцелуи. Неожиданно, выбрав мо-мент, обвила руками его шею и, раскрыв губы, самозабвенно принялась целовать. Как это случилось, сама не понимала. Этот порыв – воплощение долгих мечтаний о мужчине, которого когда-то встре-тит и полюбит. Будет готова идти за ним куда угодно. «Это он! Его всегда ждала!» – думала она, от-пуская его. Вслух спросила:
— Ты не обманываешь меня? Я ведь дурочка, никогда еще не влюблялась.
Игорь прижался щекой к щеке и прошептал:
— Мне так хорошо с тобой! Я счастлив.
Про себя подумал. Неужели говорит правду? Дожить до двадцати четырех и не влюбиться. Вслух спросил.
— Никого не любила? Даже в школе? Не верю.
— В школе любила. Он на класс старше учился. Клялся, что любит, я верила. А уехал в Киев, и через год женился, день в день моего выпускного бала.
— В семнадцать разочарования обычны. Пережила?
— Приезжал на каникулы, на коленях просил прощения. Предлагал оставить жену, развестись. Был уже безразличен. Встретить еще кого, и полюбить не довелось.
— А я?
— Вижу тебя третий день. Не понимаю, что происходит со мной? Может ты гипнотизер? Я, наивная провинциалка верю всему? С тобой интересно, как ни с кем еще не бывало. Признаюсь, нравишься.
— В студенческие годы не влюблялась? В Университете от поклонников наверное отбоя не было. Никто не растопил ледяное сердце?
— Поклонников хватало, но всё не те, о ком мечтала идеалистка.
— До сих пор остаешься идеалисткой? Мои шансы сильно падают.
— Сегодня не та идеалистка, какой была. Жизнь преподала уроки. Не знаю тебя, а, кажется, разглядела родственную душу. Бизнесмен, а душа и сердце остались открытыми, добрыми. Если я маменькина дочка, ты маменькин сынок, хотя пытаешься предстать крутым, этаким современным новым русским, для которого не существует никаких законов.
— У тебя по психологии пятерка была?
— По большинству предметов. Работаю с детьми, должна быть психологом.
— Выходит, я первым растопил твое ледяное сердце?
— Не зазнавайся. Не пойму как растаяла. Забыла о приличиях. Признайся, ты гипнотизер, экс-трасенс?
Игорь покачал головой и крепче прижал ее, поцелуем заставил замолчать.
— В универе я много занималась. Подружки в парк, на дискотеку, а я одна в общаге учу спря-жение немецких глаголов. Английскому посвящала много времени. В школе и в Универе я больше дружила с Дашей. Она, как и я, много занималась, дискотекам предпочитала театр, концерты. Меня таскала с собой. Лишь на последнем курсе, уже писали дипломную, в филармонии познакомились с интересным меломаном, ее теперешним мужем. Саша одновременно с нами заканчивал политех и искал работу. Нашел Дашу, а она с помощью папы, место ему в городской администрации.
— Обе познакомились с меломаном, а он выбрал Дашу. Завидовала?
— Нисколько. На последнем курсе я сильно осветляла волосы и была яркой блондинкой, а в его понятиях все блондинки дуры и шлюхи. Он предпочел шатенку. Дашка влюбилась в него с пер-вой минуты. Мы еще с месяц встречались втроем, ходили в театр, на концерты и у меня ни разу не мелькнула мысль соревноваться с Дашкой, обратить внимание на себя. С первых общений поняла, не мой идеал.
Я естественная блондинка – от папы, как уверяет мама. Волосы от природы цвета спелой пше-ницы. После Универа я долго больше не осветляла волосы. И представляешь, Сашка убежден, на ме-ня подействовали его умозаключения.
— Но сейчас немного осветлилась?
— Чуть-чуть.
— Александр опирается на мировую статистику. Блондинка всегда эффектней и привлека-тельнее. Видел я, как ты шла по Набережной. Мужчины словно по команде поворачивали головы.
— Блондинка, – значит женщина свободного поведения? – Она отстранилась, посмотрела ему в глаза.
— Ты редкое исключение. Умница, скромница. Красивая, самостоятельная девушка и одна. А это уже нонсенс. В Питере, в Москве, тебя пригласили бы в самый престижный Дом моделей. Укра-сишь обложку любого глянцевого журнала. «ВОГ», «Космополитен», «Караван».
Елена сжала его руку.
— Не надо сочинять, Игорь. Ты, действительно, потерял голову. Профессия манекенщицы, топ – модели никогда не привлекала. Унизительно демонстрировать свое тело и получать деньги.
— Я люблю тебя, Лена! – губы их слились в долгом поцелуе. Отпустив ее, он прошептал. — Ты божество, не верю себе, не верю что всё наяву, ты у меня объятиях. Сплю, пришла во сне.
Он замолчал. Оба молча смотрели в море, и Лена вдруг прочитала из Брюсова:

Когда душа
встречает горе
иль беспричинная
печаль
Все успокаивало море
И моря ласковая даль.

— Не правда, очень точное передает состояние души?
Игорь кивнул.
Они не слышали экскурсовода, не видели обнявшихся парочек, что подобно им, сидели на корме рядом. Не увидел Игорь и прекрасной панорамы ночной Феодосии, которая открылась их взо-ру. Видели и слышали только друг друга. Часовая прогулка пролетела за несколько минут. Когда на корме стало светло, оказалось теплоход уже швартуется у пирса городского порта.
С пирса возвращались, обнявшись, как совсем юные, и Елену не волновало, что увидят знако-мые. Ноги сами несли к гостинице. Поднялись на третий этаж, Игорь открыл номер. Мысли Елены были словно в тумане. Ни о чем не думала, покорно шла, куда вел Игорь. В номере снова обнял и впился губами в её губы.
Елена осмотрелась. Номер был другой, одноместный. Не тот, где случайно оказалась, убегая от бандитов. Игорь перехватил ее взгляд.
— Номер поменьше. Тот заняли.
— Вполне приличный.
— Выпить что-нибудь хочешь? – он открыл холодильник, показал банки пива, бутылки колы, минералки.
— Водички.
Он достал минералку, стаканы, налил. Она едва успела допить, Игорь поднял на руки и пере-нес на кровать. Лена отбивалась, но он держал крепко, рот закрыт поцелуем. Положил, сам сел ря-дом, принялся целовать шею, грудь, руки. Как ни хотелось ей остаться сейчас, навсегда, встала. «Нельзя терять рассудок».
— Поздно, мама волнуется. Я должна побыть одна, переварить все события сегодняшнего ве-чера. Столько всего.
— Ты же обещала предупредить, что у подруги ночуешь. Останься!
— Может, и хочу остаться. Нельзя позволять страсти преобладать над разумом. Ни сегодня. Пошли, проводишь.
«Какая правильная! Мне бы такую стойкость», – подумал Игорь, не теряя надежды.
— Останься, умоляю. Не усну всю ночь.
— Не надо форсировать события. У нас всё по-настоящему? Тогда не стоит спешить.
Как ни переполняли чувства, как ни хотелось задержать её, вынужден был согласиться, она права. «Не стоить форсировать события. Я потерял голову. Что дальше? Неужели взбалмошная про-винциалка так запала в сердце, захватила всего, что готов привести в дом, где еще недавно властво-вала любимая Танюша? Таню не возвратишь. Как бы Елена не походила на неё, она совсем другая».
Он проводил Елену, поднялся на четвертый этаж. Она открыла замок, порывисто поцеловала в губы и скрылась за дверью.
Заснуть в эту ночь она долго не могла. Перед глазами плыли события дня, признания Игоря. Чувствовала себя настолько счастливой, что пугалась.
Игорь тоже не мог уснуть. Понял, с Еленой все будет серьезно.
11
Утром, приветствуя туристов, Елена спросила, как провели вторую половину дня, где побыва-ли.
— Гуляли по городу, отдохнули у моря, – неохотно объяснил Курт.
— Сегодня пойдем в картинную галерею, – объявила Елена. — Обычно приезжие в первый день торопятся туда. Всем любопытно увидеть самую большую коллекцию картин знаменитого ма-риниста.
— Перед поездкой смотрели альбом репродукций. Одни корабли и море. Успеем в музей.
Погода хорошая, позвольте, мы лучше одни походим по городу, не торопливо осмотрим мест-ные достопримечательности, – сказал Курт. — Мы с дедом не любим организованные походы.
— Как хотите, – обиделась Елена на необычную пару, которой не нужны услуги гида. — Могла бы вам многое объяснить, показать, что сами никогда не увидите. Вы заплатили за тур, я обя-зана выполнять обговоренную программу, потому и предлагаю. Вы в праве отказаться от любой экс-курсии. А разрешить? У вас предвзятой мнение о нашей стране, если считаете, меня приставили по-стоянно находиться с вами.
— Оставь свой телефон. Если понадобишься, найдем, – сказал Курт.
Елена продиктовала номер своего сотового, оставленного маме. Потом осенило, если собра-лась к Игорю, проще дать его трубку. Поискала записную книжку, куда вложила визитку и не нашла.
— Подождите недолго, схожу к приятельнице, возьму у нее мобильник, чтобы в любом случае нашли меня. Она поднялась на третий этаж, постучала в знакомую 305 - ю комнату.
— Войдите! – услышала знакомый голос. Игорь приятно удивился.
— Десятый час, только встаешь?
Игорь бросился к ней, схватил в объятия и прильнул к губам.
— Пришла! Чудесно.
— Скажи номер твоего сотового. Могу дать немцам, вдруг понадоблюсь? Опять желают само-стоятельно знакомиться с городом.
— Конечно. Ты вернешься? – Он взял со стола листок, записал ряд цифр и передал ей.
Елена, ничего не сказав, выскочила из номера. Игорь – за ней, и уже в коридоре крикнул:
— Придешь?
— Подожди, я скоро.
Она спустилась на второй этаж, отдала листок с телефонным номером Курту, объяснила, что если понадобится, найдут её по нему.
Немцы вызвали такси и поехали на площадь, откуда накануне начали обход улицы. Прошли мимо нескольких домов и Эрвин схватил племянника за руку.
— Нашел!
— Дом? – недоверчиво переспросил Курт. Дед остановился, рассматривая сквозь узорчатую металлическую калитку дорожку из бетона, протянувшуюся к увитой виноградом веранде белого домика. Он почти не отличался от других, осмотренных Эрвином – из местного известняка и оштука-турен. Необъяснимое внутренне чутье подсказывало – это и есть дом, в котором жил два года войны. Постояли недолго у калитки и Эрвин признался, что не совсем уверен. Во дворе у забора с соседями росло грушевое дерево. Около него с одной стороны деревянная кабина туалета, а с другой яма, в ко-торую выбрасывали всякие отходы и выплескивали нечистоты. Дерева на том месте не было. Бетон-ной тропинки к дому тоже не существовало, и забор был не каменный, а из кустов ежевики.
Племянник успокоил деда.
– Дерево не сохранилось, главное дом нашли.
— Боюсь, дом не тот! – Продолжая рассматривать сквозь калитку двор, Эрвин вдруг реши-тельно произнес. — Не найдем его. Да и не сохранилось наше богатство! Мы с Густавом спешили, закапывая добро. Надеялись, еще вернемся, и не засыпали яму до верху. Накидали сверху всего, что попало под руки. Позже, если переносили деревянный клозет, скорее всего, воспользовались ямой и нашли наши ценности.
— Так зачем мы приехали? – возмутился Курт.
— Ты настаивал.
— Тот или не тот дом? – в очередной раз прервал дядю Курт.
— Не знаю. Устал я. Поехали в отель.
Они прошли еще домов пять, и Эрвин остановился.
— Давай вернемся. Еще раз посмотрю. Кажется, все-таки он.
Повернули назад, подошли к калитке. В этот момент на крыльце показалась девушка, и Курт крикнул.
— Девушка!
Она оглянулась, не дружелюбно посмотрела на гостей.
— Койки не сдаем!
Курт задумался. Что такое «койки», он не знал.
— Подойди, пожалуйста.
— Я же сказала, квартирантов не берем!
Теперь Курт понял, заулыбался и объяснил, что они немецкие туристы.
Любопытство победило, и девушка подошла, оглядела туристов. Одеты, как обычные курорт-ники, ничто не выдавало иностранцев, только акцент Курта. Дед не проронил ни слова.
— Мой дядя в войну жил на этой улице, в одном из домов. Возможно в вашем.
— Так он фашист? – сообразила девушка. — Что вы хотите?
— Можно зайти, посмотреть ваш дом внутри? Мы недолго.
— Вот еще! Бывшие оккупанты будут хату смотреть, словно музей! Двигайте отсюдава! Соба-ки нет, спустила бы. – Она повернулась, собираясь уйти. В эту минуту на крыльцо вышла мать, уви-дев дочь, беседующую с мужчинами, крикнула.
— Курортники? Катя, не гони их. Тетка Маруся возьмет, я отведу к ней.
Женщине было около сорока. Она подошла к калитке.
— Отец ваш в возрасте, ему бы с удобствами жилье. В нашем районе известно, какие – всё во дворе.
Женщина оказалась доброжелательнее дочери. Курт как мог, объяснил, что дядя не фашист, не СС, он писатель. В войну служил в этом городе, никого не обижал. Теперь ищет дом, где жил, наде-ется восстановить в памяти детали и написать правду о войне и своем участии.
Женщина, назвавшаяся Ниной отворила калитку и пригласила их в дом.
— Посмотрите, может, правда, тут жили. Из тех, кто помнит войну, осталась моя свекровь. Сейчас нянчит внучку у сына на соседней улице. Дарья Васильевна.
Услышав имя Дарья, Эрвин вспомнил беленькую худую девочку, дочь хозяйки. Она звала ее Дуняша, Дашка, а для немцев была Дашаа. Объяснил Курту, тот перевел.
Вместе с хозяйкой поднялись по ступенькам, прошли через веранду в сени, оттуда в большую комнату, которую хозяйка назвала залой. Из нее был вход в две другие комнаты, отделенные только занавеской. Одна стена зала оклеена фотообоями с видом моря, чаек и облаков. На другой – совре-менные большие электрические часы, на окнах цветы, дорогие занавески. В комнате японский музы-кальный центр и телевизор. Ничто не напоминало пустую комнату с серыми, давно не белеными сте-нами, где когда-то Эрвин перенес две холодные ветреные зимы. Он заглянул в небольшое оконце, выходившее во двор, и перед ним открылся знакомый вид. Ничего не изменилось за 55 лет! Эрвин узнал дом. Потрясенный нахлынувшими воспоминаниями, он сел, перед глазами, как в кино поплы-ли, сменяя друг друга картины пребывания в этом доме. Увидел лейтенанта, Густава, Ганса. Достал таблетку нитроглицерина, положил под язык.
Хозяйка предложила воды, он отказался.
— Узнал дед, – сказал Курт хозяйке.
— Вы говорите, дед ваш не фашист? Сколько ему было тогда?
Услышав «фашист», Эрвин понял и замахал головой.
— Найн фашист. Фройндшафт.
— Двадцать один год, – сказал Курт и повторил, что дед всегда был мирным человеком, нико-го не убивал, всю жизнь проработал в автомастерской, а на старости решил написать книгу, вспом-нить молодые годы.
— Это дом Дарьи Васильевны. В войну девчонкой жила здесь. Может, позвать?
Передохнув, Эрвин встал, прошел к занавеске, отделявшую гостиную от небольшой комнатен-ки, где он спал с Густавом, осмотрел, зашел в третью комнату, которую занимал лейтенант. Ганс спал в гостиной.
Нина позвала дочку, наказала принести гостям фруктов – винограда, персиков, слив.
— Угощайтесь, я быстренько сбегаю, приведу свекровь.
— Немцы поблагодарили Нину и попросили разрешения подождать ее возвращения во дворе. Не терпелось внимательно осмотреть территорию. Девочка собралась усадить их на веранде, Эрвин настоял спуститься во двор. Сели на лавочку у стены. С нее открывался широкий обзор двора. Те-перь он казался крохотным. Девочка поставила перед ними табурет, на него блюдо с фруктами, с лю-бопытством рассматривала гостей.
Попробуйте! Наши, не заморские, – сказала и ушла, оставив гостей одних. Немцы принялись за фрукты, продолжая изучать двор.
— Клозет стоит на том же месте, – определил Эрвин. — Та же деревянная кабинка. Яма, куда вываливали мусор слева… Нет, справа, метра три у груши. Все изменилось.
— Так слева или справа? – переспросил Курт.
— Клозет не тут стоял. Выйдешь из дома, пробежишь вдоль стены до конца, чуть свернешь и перед тобой клозет. Ганс однажды не добежал до поворота и наложил кучу, как раз на углу, а лейте-нант с похмелья утром влез. Помню, врезал Гансу в морду и обругал свиньей. Лейтенант наш был чистюля. Сам сто раз на дню руки мыл и с нас – солдат требовал поддерживать чистоту и порядок. У меня постоянно интересовался, когда последний раз в бане был.
Эрвин поднялся, дошел до угла дома, хотел обойти кругом, но сразу за поворотом начинались непроходимые заросли малины. Идти в глубину сада не решился и вернулся к племяннику, упле-тающему виноград.
— Узнаю и не узнаю. Все изменилось. Вон того дома, – он показал в сторону. — Не было, хо-зяева сажали там картошку.
Послышали голоса, вернулась Нина с худой немолодой женщиной. Нина представила гостей старухе. Та окинула их равнодушным взглядом.
— Старый, говорит, хата похожа на ту, где он квартировал в войну. Эрвин попросил племян-ника спросить, помнит ли она четырех постояльцев. Лейтенанта и трех солдат. Пожилая женщина села.
— Мама, сколько тебе было в войну, я забыла? – спросила невестка.
— Я с тридцатого. Первый раз фашисты вошли в город, мне было одиннадцать. – Она повер-нулась к Эрвину. — Ты застрелил Кутьку?
Курт ничего не понял, и попросил пояснить, что такое «кутька».
— Собачка у меня жила Кутька. Маленькая такая, одна на всю улицу. Троих немцев обожала, они подкармливали ее, ласкали, а четвертый – настоящий фашист ненавидел Кутьку. Она всегда хва-тала его за босые ноги, однажды написала на сапоги и он прямо на крыльце застрел ее. Я так плакала!
Курт перевел и Эрвин вспомнил Ганса, вспомнил девочку, хозяйскую дочь, собачонку. Он за-мотал годовой и несколько раз произнес «Найн».
— То был Ганс. Меня зовут Эрвин, не обижал я русских. Ты девочка Дашаа? – растягивая по-следнее «а», Эрвин попросил Курта спросить старуху.
Старушка усмехнулась, вспомнила «Дашаа».
— Девочке шестьдесят восьмой идет.
Старуха пустилась в воспоминания, и русского языка Курта не хватало понимать и переводить дяде.
— Можно, придем после обеда с переводчицей и продолжим разговор? – остановил слово-охотливую старушку Курт.
— Что ж, приходите, – разрешила Дарья Васильевна, и обратилась к Нине, — Ты тогда сходи за мной.
Довольные итогами поисков, Эрвин и Курт заспешили домой. Старик забыл усталость и бодро зашагал под гору, к шоссе. Неожиданно остановился, вспомнил Ольгу, и оглянулся. Она жила где-то здесь. Ничего похожего на ее двор и дом вокруг не увидел, а Курт торопил.
— Надо всё толково объяснить Хелен, чтобы взялась помогать.

12
Пожалев, что не взял с собой ноутбук, Игорь собирался пойти в Интернет – клуб посмотреть, как дела в фирме. Обещание Лены придти, изменило планы, и он решал, в каком виде встретить. «Снять халат, одеться, или подождать развития событий»?
Елена в это время прощалась с немцами. Пожелала приятного отдыха и развлечений, подня-лась на третий этаж. Открыла без стука дверь и прервала размышления Игоря.
— Еще не одет?
— Считаешь, следует одеться?
Елена предчувствовала, сегодня «это» случится, и внутренне была готова, однако, встретив Игоря в халате, смутилась, не сумела побороть волнение. Ночью долго не могла заснуть, думала об их отношениях, как далеко зайдут. «Дожить до двадцати четырех и не знать мужчину. Не нормаль-ная! Никто не верит, что не спала с Ромкой, не крутит романы с экскурсантами. Узнали бы правду»! Измученная сомнениями и долгой борьбой с собой, решила: – «Будь, что будет»! С этой мыслью и вошла к Игорю.
Он шагнул навстречу, притянул к себе, принялся осыпать поцелуями.
— Солнышко моё! Любовь, моя!
Держа ее в объятиях, вернулся к двери и повернул замок. Затем, как накануне, поднял на руки и отнес на кровать, а сам шагнул к балкону, задвинул шторы.
— Двери не закрывай, задохнемся от духоты.
— Так и сделал.
Вернулся и сел рядом, обнял. Елена пристально посмотрела на него и улыбнулась. Игорь как безумный продолжал целовать, а руки расстегивали молнию на спине, затем приступили к
застежке на бюстгальтере. Его пальцы дрожали, не слушались, однако пуговички одна за другой выскочили из петель, и она сама стянула бюстгальтер, бросила на стул.
— Платье порвешь.
— Проблема. Сейчас решим. – Он взялся за подол, поднял на голову, намереваясь снять.
— Я сама, – тихо проговорила Лена и помогла снять платье, простыней закрыла груди. Остав-шись в одних коротких кружевных трусиках, продолжала сидеть, волнуясь и дрожа от смущения. Кровь стучала в висках, сердце учащенно билось, казалось, выскочит из груди. Игорь поднял с пола ее ноги и положил на кровать. Теперь, когда Елена лежала, он скинул халат и лег рядом, обнял, при-жался всем телом.
— Горячий! Прямо жаром пышешь.
— Ты…
Она не позволила договорить, впилась в его губы.
Они молча ласкали друг друга. Телам, томившимся по любовной ласке, приятно было ощу-щать тепло и близость другого. Удивительно, каким волшебным было ощущение от прикосновения голых тел! Он снова принялся целовать плечи и грудь, довел ее до экстаза. Лаская каждый кусочек тела, он становился все смелее. Прикосновения вернули Игоря в счастливые мгновения близости с Татьяной. Елена стала Татьяной. А Лена впервые ощущала прикосновение мужчины, оно возбудило долго спавшее тело. Ощущения оказались не сравнимы ни с чем, испытанным раньше. Воля слабела, она трепетала от страха и неизвестности, ожидая когда «это» случится. И когда руки Игоря под про-стыней начали стаскивать тугие трусики, молча помогла. Игорь тоже вдруг оказался без них, обхва-тил руками ее талию, прижал к себе, приподнялся, мгновение и оказался сверху, они слились в еди-ное целое. Когда он вошел в неё, Лена была более чем готова, однако вскрикнула от боли, показа-лось, внутри что-то оборвалось. Игорь испугался и замер, боясь причинить еще большую боль.
Никогда до этого она не занималась любовью, и сейчас все получилось как-то само собой. Игорь проникал в неё все глубже. Слезы навернулись на глаза, сдерживая стон, она терпела боль, будучи теоретически подготовленной. Он целовал и целовал, губы шептали:
— Девочка моя! Ненаглядная! Все будет хорошо! – Понял, до него Лена не знала мужчину, в отличие от Татьяны. Потому такая стеснительная, нерешительная.
Потом они лежали в сладостном изнеможении, Лена укрылась простынею с головой. Игорь приоткрыл и увидел слезы на глазах.
— Что ты, девочка, моя! – Снова принялся целовать ее глаза, лоб, щеки, губы.
Лена простынею вытерла глаза, улыбнулась.
— Не обращай внимания.
Он приподнял простыню и открыл возвышающие холмики, по - юношески строгой формы, поцеловал по очереди соски, медленно сдвигая простыню, спускался поцелуями все ниже и ниже. Тело Елены расслабилось, чувствовала себя удивительно легко, уже не стеснялась, что Игорь видит её всю, целует, не оставляя укромных местечек.
— Не отпущу тебя! Поедешь со мной. Сегодня скажем маме. Теперь моя навсегда. Ты моя судьба! Не смогу жить без тебя.
— Я тоже, – прошептала она. — Я неумеха? Тебе не было хорошо со мной?
— Было. Очень!
Запищал телефон. Игорь протянул руку и заставил его замолчать.
— Ответь, вдруг меня, – сказала она. Он включил, посмотрел номер.
— Незнакомый. Пошли они все!
Вызов продолжал мигать.
— Слушаю, – ответил Игорь.
—Хелен дала номер, – услышал он и протянул трубку Лене. Звонил Курт. Лена поговорила с ним по-немецки, положила трубку на тумбочку, и бросилась на Игоря. И снова они слились в любов-ной горячке. Часы блаженства пролетели быстро. Елена встала, завернувшись в простыню, пошла в ванную. Игорь нацелился вместе принять душ, но она, укутавшись занавеской, чтобы не видел, вы-проводила.
— Не надо! Я стесняюсь. – Быстро приняла душ и, завернувшись в Игорево банное полотенце, вышла из ванной. Игорь был в плавках, на плечи накинут халат. — Прими душ. Я пока оденусь.
Она оделась, приоткрыла ванную комнату и в щель сунула Игорю полотенце. Он быстро спо-лоснулся, вытерся и, продолжая вытираться, вышел из ванной.
— Ты куда?
— Работа. Немцы звонили, и так задержалась. Позвоню, как освобожусь.
— Поцеловала его, а Игорь опять схватил, прижал к себе и не собирался отпускать.
— Подождут твои фрицы.
— Приглашают в ресторан, отобедать с ними. Намерены сказать что-то очень важное. Время у нас будет. В любом случае, по контракту не обязана таскаться с ними позже двадцати.
— Пойдем к вам, скажешь маме, что выходишь замуж. Я сделал предложение.
— Как порядочный человек, считаешь, после того, что случилось, обязан жениться? Я сама этого хотела, так что не торопись с предложением. Обдумай всё.
— Причем это? Я и до сегодняшнего дня предлагал выйти за меня, вспомни. Любимая, моя! Не мыслю без тебя дальнейшей жизни! Пошли к маме, скажешь, что согласна. – Он обнял ее и не отпускал.
— Разве обещала? – Она хитро улыбнулась. — Может, правда, согласится? А не разлюбишь, если окажусь совсем не такой, как была твоя Татьяна?
— Никогда!
— Сегодня ничего объяснять не будем. Должна собраться с духом.
Проводив Елену, Игорь тоже спустился в ресторан. Её он увидел за дальним столом у окна в компании с двумя собеседниками, которые увлеченно что-то объясняли ей. Игорь помахал рукой, Лена не увидела. Эрвин рассказывал, что нашел дом и старушку, которая помнит его.
— Сколько же лет старушке? – удивилась Елена. — Сто двадцать?
Курт рассмеялся.
— Девочкой была в то время, сейчас пожилая женщина. Старуха.
— Побеседуем, раз вам хочется.
Курт попросил Хелен уговорить хозяев разрешить пожить у них три – четыре дня. Эрвин объ-яснил, что хочет проникнуться духом окружающей обстановки. Лучше познать русскую душу, наде-ется оживить воспоминания. Хорошо заплатят.
— Право не знаю, удастся ли уговорить. Поговорю, конечно.
— Номер в отеле останется за нами.
Немцы продолжали удивлять. За три года работы с иностранными туристами впервые попа-лась такая необычная пара. Хотят пожить в русской хате! Отказываются от экскурсий, не интересу-ются традиционными достопримечательностями. На писателя, всем восторгающего поэта, старик не походил. Спросила, в каком жанре работает, что издал, невразумительно ответил, что собирается стать писателем. Пишет мемуары о войне. Курт вообще производит впечатление недалекого шало-пая. Пыталась заговорить о современной литературе, поинтересовалась, театрами Штутгарта, ответа не получила.
С т о п Далее не читал и не правил ZS 20.04.08

***
После обеда немцы отправились к себе в номер передохнуть, а Лена побежала домой сообщить маме о своем решении, выйти замуж за Игоря. Как и опасалась, мама отказалась понимать её, возму-тилась скоропалительным решением.
— Кто он, ты знаешь, паспорт хотя бы смотрела?
— Не пришло в голову.
— Сколько курортных историй сама рассказывала! Приезжают, влюбляются, искренне верят, что нашли свое счастье, а вернутся домой, забывают летние увлечения. Говоришь, машина дорогая, квартира, деньги есть. А откуда у молодого человека в его годы, задумалась? Честным путем можно заработать? Мы с тобой на двух работах каждая.
— Мама, у него своя фирма. Всего добился сам.
— Слушай больше!
Спорили долго. Евдокия Андреевна не могла понять дочь. Считала умной, не способной на не-обдуманные поступки, а приехал из столицы ловелас, и клюнула на ухаживания. Как семнадцатилет-няя школьница.
— Видела его всего пять минут.
— Достаточно пообщалась.
— Не узнаю тебя. Интересный человек, понравился, ну и поддерживай знакомство, узнай, как следует. Серьезный человек на второй день знакомства не предложит замуж. Может, авантюрист и машина не его, врет всё, а ты, девчонка несмышленая всему поверила.
— Мама, я влюбилась! Первый раз. Мне двадцать четыре, достаточно знаю жизнь. Он тоже влюбился с первого взгляда. Я напомнила ему погибшую жену.
— Еще хуже! Привлекла не как личность, интересная женщина, а напоминание о прошлой любви. В тебе увидел её. Понимаешь? Не будь вы похожи, не обратил бы внимания. Пройдет какое-то время и увидит – ты не она.
Мама долго еще уговаривала дочь быть благоразумной, не принимать на веру всё, что ей гово-рят. Елена убеждала, если никому не верить, жить не стоит. Евдокия Андреевна пила успокоитель-ное.
Она мечтала, что дочь встретит достойного человека, выйдет замуж, родит ей внуков. Будет это еще когда-то, в отдаленном будущем, сейчас им хорошо вдвоем. Годы между тем шли, подруги Лены давно обзавелись семьями. Долгожданное известие, что дочь собралась замуж, прозвучало не-ожиданно, повергло в шок. Евдокия Андреевна не была готова смириться с неизбежным так вдруг. «Что будет дальше – увезет в Ленинград? Остались бы в Феодосии… В Ленинграде работа, кварти-ра»…
— Приведу вечером, познакомитесь ближе. Уверена, изменишь мнение.
— Приведешь? Я не готова принять сегодня.
— Что тебе готовится – не королевская особа, обыкновенный мужчина.
— Сама говорила, богатый избалованный молодой человек. И мне таким показался.
— Не говорила – избалованный. Так я звоню, пусть приходит в восемь?
— Не знаю. Так неожиданно. Поможешь подготовиться, не убежишь? Переодевайся, и возь-мемся за уборку. Нельзя в такой квартире принимать жениха.
— У меня поездка с немцами. Вечером успеем убраться. Да что убирать, и так все чисто, при-брано.
13
Из ресторана Игорь направился в знакомый Интернет – клуб на Галерейной. Открыл сайт сво-ей фирмы и взялся за отчеты последних дней. Судя по цифири, дела шли неплохо. Его отсутствие пока ни сказывалось. Не заключен, правда, ни один новый контракт, но и при нем они заключались не каждую неделю. «Спокойно можно оставаться в Феодосии. Здесь с Еленой быстро не распишут, даже если заплатить. Подадим заявления в Питере. Как мама встретит решение Лены? Еще не стара, поживет пока одна, а там видно будет».
Он закрыл сайт, расплатился и вышел на улицу. Четвертый час. Лена освободится еще не ско-ро. Вернулся в отель за пляжными принадлежностями, переоделся. Сегодня решил не ходить далеко от гостиницы и отправился на ближайший пляж.
С трудом нашлось местечко расстелить пляжную подстилку между семейными парами с деть-ми. Будут шуметь, зато можно оставаться спокойным за сохранность бумажника и телефона. Наказав соседям присмотреть за вещами, пошел в воду, преодолел мелководье, кишащее детьми с родителя-ми, и поплыл. На дальнем платном пляже вчера людей было значительно меньше. Стоило отплыть от берега и оказаться вдали от прибрежного многолюдья, теплая вода, солнце, приятные воспоминания первой половины дня, заставили забыть все на свете. Он блаженствовал. Лег на спину, изредка опи-раясь о воду, лежал почти неподвижно.
Лена стала главным в его жизни. Никогда еще не отдавался своим чувствам так бездумно.
«Четыре дня знакомства, и собрался жениться. Расскажу маме – не поверит. Считает рассуди-тельным, всегда просчитывающим все варианты, готовым обсудить с родителями, посоветоваться, а тут все решил в одночасье». Волны медленно относили его от берега. Смотрел в синее безоблачное небо и ничего не видел. Мысленно перенесся в Питер, в свою двухкомнатную квартиру на Юго-западе. «Как Лена впишется в обстановку, где все будет напоминать Татьяну? Может поменять? Жалко, конечно, столько всего перестроили, сделали европейский ремонт. Гараж под боком. Вдруг Лена еще не согласиться, ведь ничего не ответила. А я размечтался. Решится оставить маму? Евдо-кию Андреевну можно перевезти и поселить с родителями. Женщина, кажется, покладистая, с моими уживется. Отца неделями не бывает дома, обе не будут жаловаться на одиночество». Рядом промчал-ся, гидроцикл и заставил оглянуться. Увидел, что заплыл далеко и, не торопясь, повернул к берегу.
Растянувшись на подстилке, почувствовал, как острые камни впиваются в спину. Лежать было неудобно, и он сел. Достал телефон позвонить Лене. На дисплее светился ее номер, пока плавал, зво-нила. Он нажал ее цифры, сказал, что находится на пляже «Камушки», ждет – не дождется её.
— Мама хочет видеть тебя. Приходи. Адрес помнишь? В восемь ждем, придешь?.. Я тоже.
Говорила отрывистыми фразами, очевидно, рядом чужие уши. Что-то случилось, – догадался Игорь.
— Ты уже дома?
— С туристами. Дома буду не раньше восьми.
— Что-то случилось, возникли проблемы?
— Все будет хорошо, не могу больше говорить. До вечера. – И отключилась. Проблема воз-никла – убедить маму. Не понимала её, не могла смириться с перспективой, нарушавшей тихую без-мятежную жизнь. Волновало предстоящее объяснение мамы с Игорем.
***
Идти к Лениной маме Игорь надеялся вместе. Теперь визит превращался в официальную просьбу руки. Темного костюма с собой не было, и он попросил горничную выгладить белый летний, который так и не вынимал из чемодана, взяв на всякий непредвиденный случай. «Костюм прилич-ный, летом сойдет. Остаётся решить, что кроме цветов взять. Шампанское само собой. Торт - ба-нально, уже приходил с тортом». Остановился на конфетах. В «Лакомке», недалеко от дома Лены, обратил внимание на большой выбор конфет в коробках.
Запищал телефон. Он включил трубку, ни Елена ли передумала? Нет, слава Богу! Звонил фео-досийский родственник Григорий Федорович – отец мужа племянницы Юли, с которым познакомил-ся на её свадьбе. Тогда, в суматохе, пообщаться удалось недолго, понял, не его круга человек. Не предполагал, что когда-нибудь окажется в Феодосии и потребуется его помощь. Григорий Федоро-вич, бывший моряк, отлично разбирался в радиотехнике и автомобилях. Выйдя на пенсию, занимался ремонтом и восстановлением старых машин, установкой радиоэлектроники; дело его процветало.
Несколько дней назад Игорь нанес ему визит вежливости. Григорий Федорович, как специа-лист по автомобилям, с завистью осмотрел Игорев «Ягуар» попросил разрешения проехать.
— Шикарная машина, дорогая аудиосистема, а динамик в правой дверце хрипит – поставил диагноз. — Как-нибудь заезжай после работы, отрегулирую.
Игорь не мог выкроить время, вечера были заняты с Леной, сейчас Григорий Федорович сооб-щил, что уже дома, Игорь может заехать. Игорь посмотрел на часы – половина шестого.
— За час управимся?
— Быстрее.
Игорь выключил телефон и собрался на стоянку, мобильник снова запищал. Звонила мама.
— Третий день не позвонишь, так занят, некогда?
Игорь извинился, объяснил, что вернулся из Ялты обратно в Феодосию и у него много радост-ных событий, о которых пока не может рассказать.
Мать перебила.
— Курортный роман? Смотри, чтобы не зашло слишком далеко.
— Ничего пока не знаю, мама. Завтра или послезавтра позвоню и все объясню.
Мама осталась довольна его ответом, поинтересовалась, посетил ли Григория Федоровича – их нового родственника. Она встречалась с ним в Обнинске на свадьбе внучки Юли.
— В эту минуту как раз собираюсь к нему. Ты ясновидящая?
14
Отдохнув после обеда, немцы привезли Елену к Нине. Шофер спросил разрешения не ждать и уехал. У забора Лена заметила Славку – одного из бандитов, находившихся в гостинице, когда ее за-тащили туда из-за злополучного поручения Артура. Сейчас он любезничал с молоденькой девушкой. Парочка напоминала влюбленных.
— Вы хозяйка? – удивилась Елена, увидев Нину – совсем еще не старую женщину. «Как она могла встречаться с ее туристами в войну»? Нина поняла ее недоумение.
— Немцы хотят побеседовать с моей свекровью. Хозяйкой. Сейчас пошлю за ней.
— Катерина! – позвала она дочку. — Сбегай к бабушке, скажи, немецкие туристы с перево-дчицей приехали.
Катерина не охотно оставила Славку и побежала огородами в соседний дом. Вернувшись к гостям, спросила Елену.
— Вы переводчица, а гид кто у них?
— Хотела посмотреть на гида? Я переводчица и гид в одном лице. Скажи лучше, бабушка с вами живет?
— С нами. У дяди Володи девочка родилась, и бабушка теперь водится с маленькой. Их дом рядом. А вы учительница?
— Учительница.
Курт увидел, девочка любит поговорить, и спросил, в каком классе учится. Катерина обиде-лась, что ее приняли за малолетку, и возмутилась.
— Похожа на школьницу? В прошлом году школу закончила. В колледже учусь.
Курт улыбнулся.
Пока разговаривали с Катериной, подошла ее бабушка Дарья Васильевна.
— Быстро вы, я думала, завтра с утра приедете.
— Елена Николаевна, – представилась Елена. — Летом работаю с туристами, а вообще препо-даю немецкий.
— Меня Дарья Васильевна кличут.
— Вспомнили своего военного постояльца?
— Четверо в хате жили. Офицер и три солдата. Молодые были, теперича разве узнаю? Не оби-жали, грех жаловаться. Шоколадом угощали. До войны его и не пробовала. Тушенку приносили, са-хар. Одиннадцать лет исполнилось, когда немцы пришли. Девчонка. Один был психоват, постоянно ругался «русские свиньи». Не нравилось из рукомойника мыться, в туалет на улицу ходить. Привык к водопроводу. Собачонку нашу Кутьку застрелил. Офицер потом наказал – три дня ходил порт карау-лить. Он тоже особо не обижал бабушку и меня. Офицер строго относился к дисциплине. Чтобы кто что-то украл, отнял, – не было.
— Вы были девочкой, всего не знали. А взрослые? Кто из взрослых оставался в оккупацию?
— Одна бабушка. Мама с отцом в то лето завербовались на Дальний Восток. На путину. Мно-гие тогда ездили на заработки. Папу прямо оттуда на фронт забрали, а мама так и осталась на Даль-нем Востоке, не смогла добраться до нас. Вернулась после войны. А папу убили.
В войну все голодали, а у нас в доме всегда было, что поесть. Жильцы помогали в огороде, ох-раняли сад. Меня никто не трогал, а у других и матерей, и девчонок насиловали. Многих чуть по-старше отправили в Германию. За укрытие партизан, расстреливали на месте, вешали на площади перед управой – рядом с сегодняшней администрацией. Говоришь, девчонкой была, ничего не пони-мала. Понимала и всё помню.
Елена едва успевала переводить словоохотливую старушку. Эрвина не очень интересовали воспоминания, и он прервал её.
— После войны немцы часто приезжают в город?
— Недавно стали ездить. Приезжают на могилы родственников, похороненных здесь. Кто бо-гаче, перевозят останки на родину. При советской власти в Феодосию иностранцев не пускали, – по-яснила Елена.
— Да что ты, какие немцы! С войны ни одного не видела.
Елена перевела, немцы переглянулись, пошептались. Эрвин перешел к главному.
— Хелен, переведите, я пишу книгу воспоминаний, и желал бы несколько дней пожить в этой хате. Курт немного говорит по-русски, поможет общаться. Хорошо заплатим.
Елена перевела, и старушка очень удивилась.
— Мне не жалко. Я больше у Володьки ночую. Как Нина? Пока сын в плавании, она тут хо-зяйничает.
Нина стоявшая рядом тоже удивилась. Переглянулась с дочкой, спрашивая ее совета. Катерина пожала плечами.
— У нас никаких удобств. Да и куда положим гостей? Мы русских отдыхающих никогда не берем. Муж плавает, зарабатывает неплохо, на кой лишние хлопоты. Давайте, я сведу к Молчановым. У них дом больше и сад, они как раз дали объявление, – предложила Нина.
— Мой дядя хочет этот дом. Он тут жил, – сказал Курт и повернулся к Елене, продолжив по-немецки. – Переведи, здесь дядя перенесется в атмосферу военных лет. Другой дом не нужен, у нас номер в отеле снят, знаешь.
Елена объяснила, а хозяева никак не могли понять, чем приглянулся иностранцам, снявшим номер в «Астории», их дом. Ну, жили здесь когда-то. Что из этого? Елене долго пришлось объяснять, как важно для творческого человека окунуться в атмосферу окружающего когда-то мира, подышать тем воздухом. Согласие свекрови, валюта, в итоге убедили Нину уступить.
— Потом пусть не жалуются на неудобства. Я рано встаю, шумлю. Катерина возвращается поздно. Телевизор орёт весь день.
— Мы согласны! – сказал Курт. — Главное – русская экзотика.
— Заплатят сколько? – нарушила молчание Катерина.
— Десять долларов в сутки! – назвала цену Нина.
— Побойся Бога, – вмешалась Дарья Васильевна. - Три доллара с человека берут за комнату в казенных домах.
— Мы согласны, – поспешил ответить Курт. — Можем марками или на гривны поменяем.
Все зашли в хату, еще раз обошли комнаты.
— Питаться как будете? – спросила Нина у Курта. — У нас еда простая.
— Питаться это что? – повернулся Курт к Елене. Она объяснила, и они с Эрвином высказали пожелание питаться у хозяйки.
Договорившись обо всем, немцы внесли задаток в марках. Нина с любопытством смотрела на незнакомые денежные знаки, Катерина выхватила купюру и, рассмотрев, успокоила мать.
— Марки не хуже доллара. Даже надежнее, не сомневайся.
— Слава Богу, все легко и быстро решилось, – думала Елена, озабоченная вечерним визитом Игоря и продолжением трудного разговора с мамой. Немцам необходимо было вернуться в город взять кое-что из вещей, и Елена вызвала такси.
Вместо такси на узкой улочке, где не разъехаться, неожиданно показался темно – синий «Ягу-ар». Елена узнала машину Игоря. Он увидел её и остановился, вышел из машины.
— Как узнал, что я здесь, и жду такси?
— Интуиция подсказала.
Вскоре к Игоревой машине подкатило муниципальное такси «Фольксваген» и принялось сиг-налить, требуя уступить дорогу.
— Не уезжай без меня, пожалуйста, подожди пять минут. Поставлю машину и поеду с тобой.
— Куда поставишь? – не поняла Елена. Он не ответил, проехал метров десять и свернул в со-седний с Ниной двор.
Немцы вышли на улицу, продолжая удивляться загадочным русским. Живут в сараях с туале-том во дворе, а разъезжают на «Ягуарах» и «Фольксвагенах».
— «Ягуар» – очень дорогая машина, – заметил Курт.
— Наверняка не новая, угнанная из Европы, – ответил Эрвин.
Елена, слышавшая их, сказала, что сейчас придет хозяин машины, и смогут спросить у него.
Подошел Игорь, извинился, что заставил ждать.
Эрвина посадили с водителем, а Курт и остальные разместились сзади. Таксист поинтересо-вался новую ли взял машину, или подержанную, сколько заплатил. Игорь вынужден был объяснить, что машина совершенно новая и купить её, несмотря на приличные заработки, не в состоянии.
— Отцу машину подарил президент Сербии за успехи в миротворческой миссии.
— Он кто у вас? – не отстал любопытный таксист. — Генерал или дипломат?
— Полковник только.
— Скромно, полковник всего-навсего, да еще за границей, – завистливо повторил водитель.
— Отец постоянно рискует жизнью. В Сербии, Хорватии, сегодня – в Чечне.
— Всё рассказал, – повернувшись к Игорю, на ухо сказала Елена, – мне ничего не говорил. Кому оставил машину? У тебя, выходит, друзья в городе и молчал.
— Родственник. Седьмая вода на киселе. Услышал, как радио в машине играет, – динамик один, видимо, отвинтился и дребезжит, вызвался быстренько сделать. Я сказал, чтобы не спешил и утром пригнал машину к твоему дому.
— Чужому человеку оставил дорогую машину?
— Я же сказал, наш дальний родственник. Днем в мастерской у него отбоя нет от автолюбите-лей, а дома, не торопясь, все отрегулирует. Уговаривал пожить у них, пока дела в Феодосии, я отка-зался, сославшись, что заплатил за гостиницу вперед, и по работе мне удобнее в центре. Он не на-стаивал. Как ты оказалась с туристами в этой глуши?
— Долгая история. Потом объясню.
Объяснить решил Курт.
— В войну мой дядя квартировал в этом доме. Теперь пишет воспоминания. Захотел пожить несколько дней у хозяев.
Помолчав, Курт спросил.
— Скажите, подушки безопасности air - bag в вашей машине на всех пассажиров?
— Вы автолюбитель? На всех.
— Мы с отцом держим автомастерскую в Штутгарте. «Ягуара» нам еще не пригоняли. А «Фольксвагены» – всех модификаций!
— Я семьдесят тысяч километров намотал и ни одного отказа, – включился в разговор води-тель «Фольксвагена». — Извините, – он повернулся к Игорю. — А как полностью читается марка вашего «Ягуара»?
— Надеетесь, запомнить? Я сам не всегда выговорю. – Игорь достал из-за противосолнечного козырька какой-то листок. – «Ягуар» XJ 8 Sovereign LBW.
— Да, не повторишь. У вас автоматическое переключение передач? – не отставал любозна-тельный водитель.
— Автоматическое.
Курт перевел дяде особенность машины.
У «Астории» Елена записала на бумажке адрес Нининого дома, чтобы немцы могли показать таксисту в случае чего. Водителю выписала счет в оба конца, попросила подождать немцев и отвезти обратно на Карантинную. Немцы отпускали до завтра, и она собралась домой, но в последнюю мину-ту передумала – решила проводить их, посмотреть, как устроились. Оставшись наедине с Игорем, призналась.
— Сказала маме, ты сделал мне предложение, я ответила согласием. Она в шоке.
Он попытался обнять, Елена увернулась.
— Люди кругом!
— Я предлагал прийти вместе и объявить.
— Трудно даже предположить, как отреагировала бы. Инфаркт мог случиться.
Слава Богу, не случился, теперь подготовлена. Поднимемся ко мне, я приготовил костюм к по-добающему случаю, переоденусь, и пойдем.
— Мне еще на Карантинную с ними.
— Немцы же сказали, что свободна.
— Должна убедиться, глядя на ночь, что все в порядке. Говорила – работаю до двадцати. И мама ждет тебя к восьми, не раньше.
— Посидим до восьми у меня.
— Пойми моё беспокойство. Я за них отвечаю! Нервы на пределе. Как мама тебя встретит.
Из отеля вышли немцы с двумя огромными русскими сумками. «Успели приобрести челноч-ный инвентарь», – снова удивился водитель, помогая загрузить их в салон.
Елена вырвала руку, которую Игорь продолжал держать, и села в машину.
— Что мне принести с собой?
— Себя!
15
Совсем стемнело, когда Эрвин с Куртом в сопровождении Елены выгрузились из такси у Ни-ны. Она встретила немцев как старых знакомых, провела в хату.
— Выбирайте, кто где будет спать.
Эрвин выбрал меньшую комнату, где безусым юношей жил в ожидании приказов лейтенанта.
— Мы с Катей в летней кухне и во флигеле разместимся. Вся хата в вашем распоряжении. Рас-полагайтесь и пойдемте ужинать.
Елена распрощалась и уехала домой.
Нина пригласила гостей к столу. Приготовила долму – рис с мясом, завернутые в виноградные листья, политые сладким белым соусом. Выставила домашнее вино, испекла пирожков со сливовым вареньем. Гостям ужин понравился больше, чем в ресторане, хоть всё у Нины было просто, без рес-торанной роскоши, обилия приборов, салфеток и традиционного букетика цветов. Эрвин наелся от души, забыл обычную умеренность, связанную с возрастной диетой. Курту пришлось остановить дя-дю, чтобы умерил аппетит, не то придется вызывать врача.
Хозяйка села смотреть бразильский сериал, но вспомнила о квартирантах и пригласила их к телевизору.
— Включайте на свой вкус программу. Я досмотрю утром. Сериалы всегда на следующее утро повторяют.
— Спасибо. Посмотрим, что наш телевизор принимает. В помещении ему нужна хорошая ан-тенна, – пояснил Курт. Они взяли переносной телевизор с экраном сантиметром в десять по диагона-ли, и пошли в сад.
Пока Нина смотрит сериал, а Катя куда-то ускакала, немцы решили провести рекогносцировку местности. Днем Курт обратил внимание на пожарный щит с ломом, киркой и лопатой. Наличие ло-паты снимало проблему, над которой они ломали голову. Теперь вся надежда была на портативный золотоискатель, оформленный под автомобильный транзисторный телевизор. Однако с первой се-кунды кладоискателей ждало разочарование. Едва включили прибор, он сразу зашкалил, показав на-личие под землей металла. Передвигались метр за метром, прибор продолжал издавать характерные звуки, по монитору прыгали черные кружочки отраженного сигнала.
— Ни черта не работает, – выругался Курт. — Или по всему двору под ногами металл.
Заскрипела калитка. Кто-то шел в гости. Курт включил телевизионный приемник. Он рас-плывчато показывал всего одну программу, кадр дрожал.
— Пошли в дом, разберешь прибор. Телевизор постарайся настроить. Если не будет показы-вать программы, у хозяйки возникнут подозрения, – посоветовал Эрвин племяннику.
— Попробую, схему я знаю. Пошли в дом. Без детектора пустое занятие. Ты даже приблизи-тельно не знаешь, где копать.
— Днем присмотрюсь. Должен вспомнить. На прибор я не очень надеюсь, хоть в фирме и обе-щали, что будет реагировать на граммы золота, если рядом не окажется металл.
***
Евдокия Андреевна волновалась. Бралась за одно, за другое. Переоделась в выходное платье, в гостиной на стол поставила розы, что накануне принес Игорь. Хотела заварить чай, Елена отговорила – успеется.
Звонок в квартиру раздался ровно в восемь. Евдокия Андреевна инстинктивно взглянула на часы.
— Какая точность! Или нетерпеж.
— Мама, пожалуйста! – возмутилась Елена и пошла открывать. Игорь поцеловал ее в щечку.
— Проходи, – сказала она смущенно, не поцеловав, и не протянув руки.
— Неприятности?
— Мама! Она против.
Елена забрала у него букет и шампанское. С коробкой конфет Игорь прошел в гостиную. Уви-дев Игоря, Евдокия Андреевна смутилась больше чем он. Сложив руки на животе, молча наблюдала, как он вошел, направился к ней. Затянувшееся молчание пришлось нарушить ему.
— Продолжим знакомство, Евдокия Андреевна? – он протянул, было руку, но увидел, она не пошевельнулась.
— Что мне остается, когда дочь поставила перед фактом. – Она взяла стул, пододвинула Иго-рю.
— Садись, женишок.
— Вижу, очень расстроились.
— Плясать от радости? Единственная дочь не успела познакомиться, на третий день: мама, выхожу замуж.
— Мама, ты же обещала!
Евдокия Андреевна села на соседний стул и уставилась на Игоря.
— Поразила похожестью на покойную жену, надеешься, Лена заменит её. А выяснится, не по-хожа, тогда что?
— Лена мне дорога сама, как личность. А похожа, это второе, и не столь важно.
— Оба спешите. Узнайте лучше друг друга.
— В любовь с первого взгляда не верите?
— Лена сказала, ты обратил внимание на нее со второго или даже третьего взгляда.
Игорь улыбнулся, придвинулся, взял руки Евдокии Андреевны.
— Евдокия Андреевна, я люблю вашу дочь и сделаю все, чтобы была счастлива. Поверьте, у нас все серьезно.
— Ты что скажешь? – повернулась к дочери. — Столбом стоишь, не сядешь.
— Может, чай поставим? За пустым столом как-то неуютно, – сказала Лена и вышла на кухню заваривать чай. Оставшись с Евдокией Андреевной, Игорь рассказал, что мама у него педагог, по-следние годы работает библиотекарем, чтобы не сидеть дома. Папа полковник в штабе Ленинград-ского военного округа, получает хорошо, мама могла бы не работать. Трудный разговор незаметно перешел к общим темам, и мама Елены уже не была столь явно настроена против Игоря, как в пер-вый момент. Называла на «ты», Игорем. И все же, молодые сели за стол, так и не убедив Евдокию Андреевну в разумности своего решения. Игорь раскупорил шампанское, разлил по бокалам.
— Будьте счастливы, дети! – грустно произнесла Евдокия Андреевна.
Просидели до полуночи. Договорились, как Лена закончит работу с немцами, поедет с ним в Питер, там подадут заявление, познакомится с родителями Игоря. Затем вернется в Феодосию за-брать документы из школы. Разговоры прерывались слезами матери, плакала за компанию и Елена.
Она проводила Игоря в подъезд, и там им удалось поцеловаться.
— Не хочу, чтобы ты уходил! Но маму приходится слушать.
16
Вернувшись в хату, Эрвин сел рядом с хозяйкой досматривать сериал. Курт достал схему, ра-зобрал свой переносной телевизор и принялся копаться в его внутренностях. Когда фильм закончил-ся, Нина пожелала гостям спокойной ночи и ушла во двор, в летнюю кухню.
Эрвин разделся и лег. Курту повезло, в комнате дяди нашел хозяйский тестер. Первобытный прибор, какой он встречал в старых учебниках, оказался работоспособным. С его помощью Курт бы-стро определил, почему телевизор еле-еле показывает одну программу. С индикатором золота слож-нее, как ни менял Курт полосу чувствительности, прибор реагировал постоянно, словно находился в железном ящике. Курт уже совсем отчаялся, пока не сообразил полностью отключить тюнер телеви-зионного блока. Прибор заработал.
Как ни терпелось скорее проверить его в деле, выходить на улицу, пока Нина не спит, а Катя где-то гуляет, было рискованно, и Курт тоже лег.
Среди ночи проснулся Эрвин. Выглянул в окно – темень непроглядная. Разбудил Курта, спро-сил, как дела с прибором и, узнав, что обещает работать, поднял его. Оделись, взяли фонарик, прибор и пошли к туалету. За забором залаяла собака, ей ответила вторая с другой стороны, и скоро поднял-ся громкий общий лай. Хорошо, что у Нины нет собаки. Однако Нина проснулась. Гости услышали шум, увидели, что в летней кухне вспыхнул свет, вернулись в хату. Не включая свет, легли.
— Если собаки каждый раз начнут поднимать лай, нам ничего не удастся, – опечалился Эрвин. В войну ни одной собаки кроме щенка Дарии не видел. Ганс и его застрелил, остальных собак рус-ские съели.
— Как корейцы? – удивился Курт.
— Ты не представляешь, что люди ели, голодая.
Свет во дворе скоро погас. Нина легла. Немцы собирались переждать некоторое время, выйти во двор и продолжить поиски, но оба заснули. Разбудил их звук громко включенного телевизора. Нина по привычке с утра включила и вернулась в летнюю кухню готовить завтрак. Пришлось вста-вать. Эрвин страдал бессонницей, и ранний подъем не в тягость. Курт встал с трудом, и только ока-тившись холодной водой из колонки во дворе, проснулся окончательно. Посоветовавшись, решили не раздражать гида и сегодня принять ее программу. Хозяйка, судя по всему, весь день будет во дво-ре, дочка еще спит, не известно когда встанет, что будет делать. Нина тем временем на веранде на-крыла стол к завтраку и позвала постояльцев.
Завтрак тоже понравился немцам. Курт достал мобильник, позвонил Елене. Ответил мужской голос.
— Слушаю. Кто это?
Курт не сразу нашелся. Заговорил по-немецки, потом, сообразив, перешел на русский.
— Хелен нужен. Я немецкий турист.
Игорь понял, и медленно, по цифрам, продиктовал номер Елены. Курт перезвонил и объяснил Елене, что ждут ее продолжить экскурсионную программу.
— Через час откроется Картинная галерея, может, у входа встретимся?
Курт настоял, чтобы заехала за ними. Объяснил, что боятся заблудиться и с хозяйкой хотят погово-рить. Елена согласилась через полчаса приехать.
Немцы тем временем продолжали знакомиться с садом. Курт хотел и телевизор взять с собой, но Эрвин запретил.
— Уйдут хозяева – проверим. Не стоит днем выносить из дома. Кругом любопытные глаза. Думаешь, если живут в таких условиях, ничего не понимают? Живо заподозрят, что-то ищем.
Сколько дней думаешь торчать здесь? Через пять дней должны быть в Киеве. У нас три ночи всего. На день рассчитывать не стоит, – ты прав, – согласился Курт с дядей. — Как нам избавиться от опеки Хелен? Пристает со своими экскурсиями.
Её можно понять. Фирма имеет обязательство перед нами, и Хелен старается выполнить всё, что оговорено в контракте. Предложить денег, чтобы оставила в покое? Может получиться еще хуже. Что у нас там запланировано, кроме музеев? – Эрвин достал из кармана программу, посмотрел.
— Мы должны еще ночевать в Севастополе или Ялте.
— Это не возможно! – воскликнул Курт. — Никуда не поедем, пусть Хелен бежит в КГБ. По-стараемся откопать твое сокровища раньше.
Они прошли весь сад, дважды обошли вокруг туалета – скворечни. Где тут росла груша? Эр-вин неожиданно вспомнил разговор полувековой давности, что русские каждые несколько лет, как яма наполняется до краев, переносят свой деревянный кабинет на новое место. Значит, за эти годы его переносили не раз. Где он стоял тогда? Эрвин снова прокрутил в памяти путь в туалет. Выходили на крыльцо, шли вдоль дома, сворачивали по направлению к старой груше, через несколько шагов еще раз поворачивали и оказывались перед клозетом. Пользовались им в крайних случаях. Чаще, ес-ли лейтенант не мог заметить, малую нужду справляли, где придется, прямо в саду. У лейтенанта был удивительный нюх на запах мочи и, если ловил на месте преступления, наказывал строго.
— Гутен морген! – раздался звонкий голос переводчицы, вернувший Эрвина в сегодняшний день.
— Гутен морген! Рады вас видеть, – поздоровался Курт.
Появилась Нина.
— Здравствуйте, Елена Николаевна! Чаю не хотите? Подопечных ваших напоила. Читала, в Европе утром кофе пьют, предложила им, а они – сок, чай.
Елена отказалась от чая и винограда, пригласила немцев в музей.
— Договорилась на десять сорок пять. Нашим гидом будет замдиректора по науке – большой специалист по Айвазовскому.
Эрвин попросил Елену спросить, всегда ли туалет стоял на этом месте или его передвигали, где росло грушевое дерево? Нина очень удивилась вопросу, но подтвердила, догадку Эрвина. На во-прос, а где стоял туалет в войну, Нина рассмеялась.
— Я родилась в сорок девятом, через четыре года после войны. Когда вышла замуж и перееха-ла в этом дом, груши росли только у калитки, – и она показала в сторону улицы.
Понимая, что Нина слишком молода, знать что-то о войне, немцы распрощались с ней до обеда и отправились с Еленой в музей.
Картинная галерея понравилась немцам. Долго стояли у гигантского полотна «Море», обсуж-дали цвет волны, пену, перешли к батальным сюжетам. Сотрудница музея рассказывала, Елена пере-водила.
— Иван Константинович участвовал в боевых действиях русского флота у берегов Кавказа в 1839 году. Его впечатления и легли в основу «Бой в Хиосском проливе», «Чесменский бой», «Бриг «Меркурий» атакованный двумя турецкими судами». Рассматривая корабли, детали оснастки, они громко разговаривали, обсуждая между собой военное снаряжение. Прислушавшись, Елена поняла, Курт соврал, будто видел альбом репродукций художника. Впервые они смотрели картины, а имени Айвазовского не слышали.
Остановившись у картины «Венеция», Эрвин схватил Курта за локоть и принялся объяснять, что бывал здесь, за полтора столетия с лишним лет мало что изменилось. Елена повела немцев на второй этаж, в мастерскую и жилые комнаты семьи. Интерес у ее туристов угас, и они заторопились на улицу.
Намеревалась Елена сводить их в соседнее здание, принадлежащее в прошлом сестре Ивана Константиновича, показать картины художников «серебряного века» и современников. Эрвин с Кур-том запротестовали:
— Мы устали. 417 картин Айвазовского осмотрели, больше мозги не могут переварить.
Елену подмывало сказать, хорошо, что запомнили названную цифру, но вам не показали и по-ловины. Каждая новая встреча с немцами убеждала Елену, их ничего не интересует в этом городе. На миг в главном зале галереи пробудился какой-то интерес. Экскурсии им не нужны, море не влечет.
Эрвин попросил проводить их обратно к Нине.
— Не устали от неустроенности? Без ванной, без воды.
Курт улыбнулся. Играючи обнял Елену.
— Каприз старика. Воспоминает юность, подолгу беседует со старухой и соседями, что прихо-дят к Нине.
— Номер в гостинице за вами. В любую минуту можете вернуться, – напомнила Елена, про-должая удивляться поведению немцев. Не интересуют сувениры, ни разу не остановились перед вер-нисажами художников и продавцами местных сувениров. Ей за три дня цветочка не преподнесли, не то, что какой сувенир. Скупые, а позволили себе снять дом, имея шикарные апартаменты в гостини-це. Загадочные иностранцы.
Лет десять – пятнадцать назад, работая с иностранными туристами, проинструктированную известными органами, ее насторожило бы поведение туристов. Но в те годы была девчонкой с косич-ками и ни одного живого иностранца в Феодосии не видела. Сегодня рады любому иностранцу, а шпион он, или просто любопытствующий иностранец, желающий познать загадочную русскую ду-шу, всем наплевать. Да и нечего делать шпиону в городе. Оборонные предприятия развалились, а о тех, что еще влачат жалкое существование, можно все узнать из Интернета, не приезжая сюда. Ни о чем этом Елена и не думала. Мысли её были заняты Игорем. Хотят туристы быть представлены са-мим себе и пусть, она только рада – будет свободна и встретится с Игорем.
Нина удивилась скорому возвращению постояльцев.
— У меня обед еще не готов, – сокрушалась она. — Пить не хотите? А то вина принесу. Из хо-лодильника. Может слив или винограда подать?
— Не беспокойтесь. Рано еще кушать. А вина выпьем, – сказал Курт по-русски.
Эрвин попросив Елену узнать, какой крепости вино, и узнав, что слабое, попросил и себе.
В тени под абрикосовым деревом Нина накрыла скатертью стол, принесла хрустальный кув-шин с вином, бокалы и пригласила за стол. Курт наполнил три бокала.
— Нина, а вы за компанию? – спросила Елена.
— Ну, если за компанию. – Она принесла еще один бокал, Курт налил и ей. Не чокаясь, выпи-ли.
Эрвин поблагодарил и обратился к Елене.
— Спрашиваешь, чем нам здесь нравится. Такое прекрасное натуральное вино, разве подадут в ресторане!
Елена приголубила бокал. Вино, правда, великолепно. Эрвин попросил Нину пригласить Да-рью, и Катю послали за ней.
Елена пока расспрашивала немцев, какие в Штутгарте известные музеи. Немцы смогли назвать лишь художественную галерею и автомобильный музей фирмы «Мерседес». Ни каких художников не знали. Катя тем временем сбегала и привела Дарью.
Эрвин приличия ради спросил, как жила после того, как русские войска освободили Феодо-сию.
— Нелегко жили, но лучше, чем при немцах. – Дарья принялась вспоминать послевоенные го-ды, и это было интересно Елене и Нине с Катей. Елена не успевала переводить быструю эмоциональ-ную речь Дарьи, да немцев она особенно не интересовало, видела по глазам.
А Дарья продолжала рассказывать.
— Нам с бабушкой повезло на постояльцев. Повзрослев, я поняла, офицер был культурный и добрый, потому не обижал. Солдат приструнивал, чтобы не приставали к бабушке. Ганс, что Кутьку нашу застрелил, однажды выпивши, пытался бабушку изнасиловать, так офицер отправил его на га-уптвахту и пригрозил на фронт отослать, если еще пристанет. Сам больше старинные русские книги читал со словарем. Видела у него старинное Евангелие. Не знаю, где находил.
Елена всё не стала переводить, а где лейтенант мог брать русские книги, спросила Эрвина.
— В музее. Там над ними корпели наши штатские очкарики, разбирали научные исследования русских и старые книги. Лейтенант стариной интересовался, археологом был, – разговорился вдруг о своей службе Эрвин. — Сколько земли перекопали на полуострове в приморских городках! Особен-но вокруг Керчи. Раскопки древних курганов вели штатские из Мюнхена, мы только помогали и от-правляли всё, что они находили, в Германию. Лейтенант просил начальство, перевести нас служить в Керчь – не получилось.
По дороге в Симферополь, помню, сворачивали к морю, на берегу там был городишко со ста-ринными крепостными стенами. И там копали. Ничего путного, кроме глиняной посуды, не находи-ли. Тоже отправляли в Берлин.
Только теперь Елена поняла, в чем состояла служба Эрвина.
— Вы бывали в Судаке. Там и сейчас археологи работают, – объяснила Елена. — Судак входит в программу, поедим туда.
Дарья Васильевна продолжала вспоминать.
— Солдаты любили в огороде копаться, за цветами ухаживали. Если не уезжали, тяпку в руки или лейку, и на огород. Прополют, сходят к колонке за водой. Тогда во дворе у нас её не было. Бабушка им: я вчера поливала, они: нет, фрау Мария, растение требует воды… Не ты это? Я так и не признала, кто ты из тех четверых солдат. Эрвин тоже не признал бы в старой женщине двенадцати-летнюю девчонку, с пожилой Марией прислуживавшей им. Мария – имя знакомое, и он помнил, а Дарью ни за что не назвал бы, пока сама не представилась.
— Мы с Густавом работали в огороде, – пояснил Эрвин. — Оба худые и длинные. Ганс – коро-тышка. Как все маломерки, злой. Гнида. Твоего пса застрелил.
— Позабыла я имена. Годы! Офицера, помню – герр офицер называли, а у солдат трудные име-на. Тот, что ты Густавом назвал, однажды, можно сказать, жизнь спас.
— Копаюсь я в огороде, вдруг калитка настежь и вбегает Витька Коробков. На ходу спрашива-ет, есть ли выход на улицу, и бежит за дом в конец сада, где можно перелезть через колючие кусты, оказаться на улице. Я знала, что Витька помогал отцу – связному партизан и его разыскивают, порт-реты висели на улицах. Он из нашей Четвертой школы на класс старше учился. Только он скрылся за домом, к калитке подбегают два немца с автоматами и полицай – за Витькой гнались.
— Здесь пацан не пробегал? – спросил полицай и открыл калитку. У летней кухни один из ва-ших играл на губной гармошке. Немцы увидели его и спросили про беглеца. У меня сердце в пятки ушло. А немец наш не видел Витьки, или решил спасти меня, что-то им сказал, и они побежали дальше. На этот раз Витька скрылся, а вскоре его с отцом расстреляли. Умный и добрый был маль-чишка, вся школа уважала.
Когда Елена перевела немцам, Эрвин заметил.
— Эсесовцы, наверное, были. Густав ненавидел их, они его дядю посадили. Или не заметил партизана. Когда играл на гармошке, ничего не слышал и не видел.
— Вас послушаешь, все герои, все хорошие. А кто людей вешал на углу Галерейной и Карла Либкнехта? В музее фотографии висят, – вмешалась в разговор Катя.
Курт кое-как перевел Эрвину, что Катя не довольна разговором, и Эрвин миролюбиво заметил: была война. Пора забыть все плохое.
Нина с интересом слушала свекровь, но вынуждена было то и дело отлучаться, занимаясь при-готовлением обеда. Вскоре все было готово, она принесла большую кастрюлю с борщом.
— После обеда я наметила еще один музей. Флора, фауна, история Крыма, есть материалы о военных годах, фотографии, вам будут полезны, – обратилась Лена к Эрвину.
— Спасибо, после обеда дядя будет отдыхать, а я хочу сходить на пляж, если вы не против, ответил за Эрвина Курт.
— Как хотите. Моя задача предложить программу, оплаченную вами. Я свободна? Телефон мой есть, надумаете пойти в музей, позвоните, – сказала она им и, попрощавшись, поспешила домой. Предстояло перебрать вещи, решить, что брать в Питер сейчас, что позже, когда поедет насовсем.
***
Елена открыла своим ключом квартиру, и увидела в гостиной Игоря с мамой. Они пили чай и разговаривали.
— А вот и Лена! Легка на помине, – воскликнула Евдокия Андреевна. Игорь вскочил, бросил-ся навстречу, хотел обнять, в последнюю секунду остановился, постеснялся Евдокии Андреевны. Схватил ее руки, прижал к лицу, поцеловал.
— Ты очень кстати. Сегодня вечером или завтра, сможешь поехать?
— Куда?
— В Питер.
— Что случилось? Мы же решили. Надо собраться, завершить экскурсионный тур с немцами. Четыре дня, как минимум.
— Получил важное известие. В Питер заходит туристский лайнер с англичанами и среди них представитель фирмы, с которой собираемся сотрудничать. Сколько дней простоит теплоход в Пите-ре, не знаю, возможно, день – два. Надеюсь подписать контракт. Его фирма берется поставлять элек-тронику для запуска электродвигателей и реализовывать наши двигатели в ряде европейских стран. Заполучить такого компаньона – перспектива стабильности на долгое время.
— Предлагаешь мне все бросить и немедленно ехать с тобой?
— Да.
— Я советую отправиться одному самолетом. Машину оставишь здесь. Вернешься, собере-тесь, не торопясь. Вместе поедете, если не передумаете – высказалась Евдокия Андреевна.
— Машину в залог, чтобы вернулся? – улыбаясь, спросила Елена, повернувшись к матери, за-тем вернулась к Игорю. — Без тебя некому встретить?
— Я начинал переговоры. Брось своих немцев, передай кому-нибудь. Ты принесешь мне уда-чу, чувствую. Без тебя возникнут осложнения. Утречком выедем и ночью – в Питере. Поехали!
Поддавшись его напору, Елена позвонила Даше. Спросила, не выручит ли её с немцами. Даша была непреклонна.
— Никуда не поедешь, не отпускаю!
Она и сама могла выручить подругу – завершить тур с немецкими туристами, найти другого гида, но была в принципе против столь скоропалительно развивающегося романа подруги. Никакие доводы Елены на подругу не действовали.
— Бросишь группу, мне больше не подруга! О тебе забочусь больше, чем ты о себе. Голову потеряла!
Положив трубку, Елена, задумалась.
«Дашка права! Слишком все быстро. Пусть один съездит, заодно все обдумает, а я пока разбе-русь со своими чувствами».
Евдокия Андреевна вышла, предоставила дочери самой решать. Лена виновато посмотрела на Игоря, прижалась к нему.
— Извини, Игорь. Поезжай один, я буду ждать тебя. Соберусь, закончу свои дела. Будешь ка-ждый день звонить. Не надолго расстанемся. Проверим себя.
Игорь поцеловал ее.
— Будет не хватать тебя!
— Мне тоже. Поезжай один. Подготовь родителей.
В своей комнате Евдокия Андреевна вытирала слезы, тревожные мысли лезли в голову. «Что ждет дочь? Столько времени выбирала, не решалась. А тут, словно в омут с головой бросилась. Кто он Игорь? Наговорить про себя можно что угодно. Что если Игорь, вернувшись в Ленинград, посове-туется с родителями, друзьями и передумает? А поедет, кем дочь будет выглядеть в глазах его родст-венников, тех же друзей»?
Игорь позвонил в Симферополь, спросил про самолет на Питер. Самолета сегодня не было. Завтра будет ночью. Предложили ночным рейсом через Москву, если распогодится. Пока три рейса задержаны. Москва не принимает.
«В Питере наверняка с погодой не лучше. Нет, ехать надо на машине. Да и перемещаться дома без машины как? Если сейчас выехать, завтра буду в Питере. Возможно, и с мистером Брайеном уда-стся встретиться». Поделился с Еленой.
— Не представляешь, как не хочется оставлять тебя!
Она вырвалась из объятий, посмотрела ему в глаза, улыбнулась.
— Не обманываешь? Может, избавиться от меня хочешь?
— Как можешь говорить такое!
— Пошутила.
— У меня все серьезно.
В итоге решили, что Игорь сегодня едет на машине. Закончит переговоры с англичанами, – возвратится за ней в Феодосию.
— Ночью не опасно? Налетит пьяный водитель, бандиты в форме милиции остановят.
Игорь прижал ее к себе, обнял.
— Все будет хорошо! Только меня жди. Вернусь, и больше не расстанемся.
Уже темнело, когда Игорь собрался, Елена проводила его до Советской и вернулась. С дороги Игорь, несколько раз звонил. Рано утром сообщил, что уже на Московской окружной.
17
К вечеру вся улица обсуждала, как Нинке Полюткиной повезло – отхватила на постой двух иностранцев.
— Наших не брала, говорила, не нуждаюсь, – муж достаточно зарабатывает, а валюту предло-жили, так сразу зануждалась.
— Что за иностранцы, если денег на гостиницу нет? Шантрапа.
— Валя видела, очень порядочные. Старикашка интеллигентный с сыном. Одеты, правда, чуд-но, а так, вид порядочный.
— Интеллигентные, говоришь, тогда понятно, почему на приличное жилье денег не наскребли.
— За гроши Нинка не стала бы себя теснить, брать постояльцев. Соседи, проходя мимо, обяза-тельно заглядывали сквозь забор увидеть необычных постояльцев.
Вася Воробьев по прозвищу Воробей немцев не видел. Слышал, как обсуждали событие сосед-ки на лавочке возле дома. Для улицы немецкие постояльцы сенсация. Со времен войны здесь не ви-дели иностранцев. Пускать в город их стали недавно и останавливались они в «Астории» или доро-гих частных гостиницах. Если приезжали в их окраинный район, так поглазеть на крепость. Воробей только что освободился после четырехлетней отсидки в Житомирской зоне. За организацию пре-ступной группы и квартирные кражи получил шесть лет с конфискацией. За хорошее поведение, и главным образом из-за головной боли начальства, как накормить голодных зеков, Воробей попал под амнистию. Мать без него распродала, всё, что успели спрятать от конфискации и, вернувшись в род-ной город, Воробей оказался на мели. Мать перебивалась торговлей чужими овощами, и существо-вать за ее счет Воробей не мог, а жить как-то надо. Специальности никакой не имел. Найти работу в Феодосии и с профессией всегда было проблемой. На первое время помог старый дружок Думай. Он с пацанами продолжал рэкетировать, держал несколько торговых мест на обоих рынках. Имел доход с казино. Воробью предложил присоединиться к пацанам. Предложение Думая Воробей посчитал ниже своего достоинства. Известие о немцах, поселившихся недалеко, подсказало: надо пораскинуть мозгами, как бы их «обуть».
«Узнаю, Александр Афанасьевич в море или дома? Если не в море, в дом пробраться опасно, может и пристрелить. Кто еще у них? Старая Дарья Васильевна, Нина. Старуха ходит в церковь, Ни-на по утрам – на базар. Остается одна Катя и немцы. Днем они наверняка пойдут на море».
Выбрав момент, когда все разошлись, Воробей залез в дом. Где жили квартиранты, установил по разбросанным вещам. Перетряхнул все их, ничего кроме крохотного телевизора не нашел, да и он стоял на половину разобранным и работает ли вопрос. Ни бумажника, ни документов. Из хозяйских вещей взять ничего не решился.
— Проклятые фрицы, все оставили в «Астории»! Ничем не поживиться, – выматерился Воро-бей, покидая дом.
Вечером встретился с Думаем и поделился идеей.
— Два немца – дурика сняли номер в «Астории», а поселились недалеко от меня в частном доме. Старый – писатель, набирается впечатлений от жизни простых людей. Люди не бедные. Как смотришь, потрясти?
— Как ты их потрясешь? Схватишь за горло: гони капусту? Они, по-твоему, на пляж ходят с бабками? У всех карточки. По ней ничего не получишь. Отстал ты, братан, пока на зоне был. Все из-менилось.
— Особенно ты. Видел, какая у тебя крутая тачка. Говорят, дом строишь.
— По-твоему я какой-то урка, чтобы все пропивать? Нет, братан, наступили другие времена. Люди мои костюмы приличные надели, а в казино так еще галстук – бабочку нацепят. С рэкетом ста-рушек с семечками на Набережной давно покончили.
Воробей предложил план.
— Лешка, что если похитить немцев, запрём в подвал и потребуем выкуп.
— А если на карточке одни шиши, и нечего с них взять?
— Позвонят в Германию, – родственники пришлют.
Думай согласился, идея продуктивная и должен посоветоваться. Позже обсудил предложение Воробья с Ником и с Серегой. Они отвергли идею.
— Связываться с иностранцами – крупно рисковать. И не известно, за какие бабки, – категори-чески отказался от участия Ник. — Проще русского фраера захомутать.
***
Вечером немцы долго ждали, пока Нина досмотрит свой сериал и уйдет. Катя убежала на сви-дание и ждать, когда появится, не стали. Взяли свой телевизор – металлоискатель, трость и пошли прочесать территорию вокруг туалета – скворечни.
Эрвин водил по кустам тростью, щуп – индикатор то и дело наматывал на себя сухие травин-ки, огуречную ботву. Приходилось поднимать, очищать от приставшей травы. Экран ровно светился, никаких звуков не издавали наушники, которые надел Курт, чтобы громкими звуками не разбудить хозяйку, не привлечь внимание соседей. Медленно исследовали сухую землю сантиметр за санти-метром. Трава, бурьян, огуречные и тыквенные плети мешали. «Твердая земля, нелегко будет ко-пать» – подумал Эрвин. Курта не стал расстраивать. За работой не заметили, как вернулась с гулянки Катерина с парнем. Это был Славка, из блатной компании Думая и Ника. Катя не впустила его во двор, и они остановились у калитки, продолжая делиться впечатлениями от дискотеки, где познако-мились в прошлый раз. Славка увидел две медленно двигающиеся тени в углу огорода и светящийся дисплей в руках.
— Кто там шлындает, – спросил Катю, показав на заинтересовавшие тени. Катя долго всмат-ривалась в темноту.
— Наши постояльцы – немцы. Не спится, видно. Чокнутые какие-то, забронировали номер в «Астории», а поселились у нас. Захотели впечатлений от нашей серой жизни набраться.
— Немцы? – удивился Славка. — Что у них светится? Огонек перемещается.
— Телевизор. Привезли с собой допотопный ящичек, в три раза меньше нашей «Юности», как у нас была сто лет назад, и носятся с ним. Думала спутниковые программы принимает, а он, кроме феодосийских, – ничего. Мама зовет к нашему «Панасонику» – 29 дюймов, а они выйдут на крыльцо, сядут на лавочку и смотрят свой малюсенький ящик. Славка продолжал наблюдать за немцами. Ин-тересно, если телевизор, почему не сесть и спокойно смотреть не на ходу.
Он постоял еще с Катей, попытался обнять, полез целоваться, она не позволила и пригрозила уйти. Понял: девчонка домашняя, вряд ли что у него получится так быстро. Не для него девчонка. Не оставляя надежды, предложил погулять еще, побродить по горе, она категорически отказалась.
— Поздно, мама ругаться будет. И спать пора. Завтра с утра еду в колхоз на помидоры.
Славка схватил за руку, пытаясь задержать, она вырвалась и побежала во флигель, где спала с матерью. Славка закурил, постоял еще немного и повернулся уходить, когда внимание вновь при-влекли чудные немцы. Теперь телевизор их был у самой земли.
Спешить некуда и он надумал полюбопытствовать. Открыл щеколду калитки и осторожно во-шел во двор. Добравшись к дому, спрятался за угол и стал наблюдать. Теперь четко видел фигуры, бродившие по огороду. Понял, почему заинтересовался. Телевизор держали не экраном к себе, а го-ризонтально, как книгу – это и привлекло внимание. Славка продолжал наблюдать за немцами, и с каждой секундой открывал, что никакой это не телевизор, а монитор, дисплей металлоискателя. «Мины ищут? Зачем? За пятьдесят лет давно бы взорвались. Ищут не мины! Что тогда? Подобное устройство, вспомнил, видел у связистов, с его помощью они определяли обрывы и замыкания кабе-лей под землей. Немцы тоже что-то искали. Но не обрыв кабеля. Неужели клад»? Славка подкрался ближе и увидел, как немец повыше ростом, поднял палку и принялся очищать ее конец от пристав-шей травы. Датчик, щуп! – догадался Славка.
«Жаль Катька ушла, увидела бы, каких впечатлений набираются писатели. Что-то ищут во дворе». Славка тихо, как вошел, вернулся на улицу. Мысли одна авантюрней другой лезли в голову. «Самому выкопать клад! А если там документы, на кой хрен они? Документы никакой прибор не найдет! Один я ничего не смогу. Подождать, пока немцы найдут, и хапануть? Вряд ли получится. Поделиться с Ником или Артуром? – Посвятят Думая и мало что обломится».
Так и не придумав ничего, Славка вышел на развилку дорог, поймал попутку и доехал до цен-тра. Дальше пошел пешком через Набережную, в надежде встретить корешей. Не встретил – все дав-но разошлись к девчонкам или в кабаках сидят. Из сквера Стамболи с памятником Ленину доноси-лись громкие голоса, и Славка узнал своих. Небольшую каменную сторожку – домик садовника, еще со времен грека Стамболи, Михалыч превратил в забегаловку, а позже прихватил еще часть сада и получился приличный летний ресторан с танцевальной площадкой. Пока Славка размышлял над глу-постью послевоенных властей, умудрившихся поставить памятник вождю над немецким кладбищем, его заметили.
— Славка! Дуй-ка, сюда! – раздался голос Думая.
Он прошел через пустую танцевальную площадку в глубь парка, где за двумя сдвинутыми сто-лами сидела компания. Пацаны наблюдали за парочками, спускающимися по аллее в сторону вокза-ла. Ждали Тимура. По соседству, в ресторане «У Стамболи» он сейчас охмурял очередную курорт-ницу. Тимур задолжал компании пятьсот баксов и был неуловим, избегал Думая и дружков. Все на-значенные сроки возврата денег миновали. Теперь Думай ждал, когда он выйдет из ресторана, чтобы разобраться.
Подошел Славка, поздоровался, крикнул официанту, чтобы принес стул.
— Не обломилось? Рано вернулся, – вместо приветствия заметил Думай.
— Не все сразу. Клёвая девчонка. Молоденькая очень.
— Хорошо, что пришел. Возьмешь на себя деваху, уведешь, чтобы не шумела.
— Какую еще деваху? – спросил, ничего не понимая, Славка. Ник объяснил, что Давай соби-рается разобраться с Тимуром. А тот с бабой.
Официант принес стул и еще прибор. Ник заказал очередную бутылку.
— Что я узнал, – ахните! – Славка не мог удержать при себе потрясающее открытие. — У дев-чонки в огороде клад закопан! – и поведал о загадочных немцах в доме новой знакомой.
История заинтересовала братву. Они уставились на него и внимательно слушали.
— Говоришь, что-то ищут? Клад ищут, что можно искать? Закопали в оккупацию, вот и прие-хали забрать, – заметил один из парней.
— Может царское наследство. Или наследство советской бабушки, смотавшейся за бугор – высказался Ник.
— Ночью ищут. Днем боятся.
Парни долго и серьезно обсуждали сообщение Славки.
— Возьмем хозяйку за жабры, пусть поделится, – спросил кто-то из компании.
— Хозяйка ничего не знает. Сама бы давно выкопала, и немцы не таились, – заметил Артур.
Один Думай смолчал и не высказал своего предположения. Он думал. Едва Славка начал про немцев, вспомнил предложение Воробья. «Действовать надо умнее. Немцы явно не имею разрешения копать, иначе не прятались, жить могли в гостинице».
Сообщение Славки заинтересовало, и он не спешил высказаться, ждал реакции подельников. «Немцами следует заняться, прав Воробей».
— Что задумался, – прервал его размышления Ник, – решил, как экспроприировать клад?
— Ничего я не решил. Думать надо.
— Вот и думай, не зря тебя прозвали Думаем.
— У немцев забронирован номер в «Астории», значит, у хозяйки на Карантинной не рассчи-тывают задержаться надолго, – вставил Славка. — Если, что решим, действовать следует быстро. Поехали сейчас, разберемся, пока они не смотались в «Асторию».
— Не гони коней, посиди, – осадил Думай. — Прежде с Тимуром разберемся. Как ты собира-ешься говорить с немцами, они понимают по-нашему?
— Откуда я знаю. Должны, – предположил Славка. — Как-то разговаривают с хозяйкой.
— Не туфту нам гонишь? Какой клад сохранится с войны? Давно бы нашли. Что-то я не разу-мею, Слава, – заключил Думай. — Возьми машину Сереги и слетай на Карантинную, посмотри, там еще немцы? Вернешься – расскажешь. Будем ждать. На, ключи, – Думай достал из кармана ключи от машины и протянул Славке. — «Жигуль» его я поставил наверху, у Саныча перед «Людмилой». Са-ныч был их человек в ресторане. Славка залпом осушил рюмку, закусил и пошел.
— С мусорами, если остановят, не базарь, – крикнул Думай в след. — С немцами тоже. Узнай, говорят ли по-нашему.
— Стой, Слава! Вернись! – крикнул Ник.
Славка вернулся.
— Чего еще?
— Немцам не показывайся, спугнешь.
— Вы даёте! Узнай, говорят, им не показывайся. Как же узнаю, понимают по-нашему или нет?
— Придумай.
— Ник прав, – подытожил перепалку Думай. — Не спугни.
Славка поднялся к сверкающему огнями ресторану «Людмила», у входа на пляж военных и железнодорожников. На стоянке нашел «Жигули» Сереги.
Поехал не через город, а понизу, мимо санаториев, и через минут пять уже поднимался по Ле-нина. Не доезжая нескольких домов на Старо-Карантинной, догадался выключить фары и пошел пешком к дому, куда несколько часов назад проводил Катю. Немцев во дворе не было, в доме горел свет. Залаяли собаки. Славка выждал немного, открыл калитку, подошел к дому и уставился в окно. Сквозь шторы видна была тень мужчины. Рассмотреть ничего не возможно, но разговор слышен. Немецкого не знал ни слова. Спонтанно родился план. Славка постучал в дверь. После короткого разговора мужчин, на крыльцо вышел старик.
— Извините, – заговорил Славка. — Я сосед ваш. У мамы зуб болит, мочи нет, аспирина у вас не найдется?
Немец покачала головой, и что-то произнес по-немецки.
— Аспирин, – по слогам произнес Славка.
— Найн - найн, – сказал старик и, не закрывая двери, вернулся в дом. Вышел второй мужчина моложе.
— Кто есть ты? – спросил он Славку по-русски.
— Сосед. Аспирина хотел спросить, у мамы зуб сильно болит, – Славка показывал знаками на зуб, держался за щеку, скорчил рожу, будто от боли.
— Медицина? Аспирин? Понимаю. Нету. Нина говори, – он показал в сторону флигеля, куда ушла Катя.
— Вы что, совсем не понимаете по-русски? – спросил Славка.
— Мала-мала. Медицин нету. Я спать, – и он, приложив руку к щеке, наклонил голову, пока-зывая, что хочет спать. — Ау фидерзейн, – и закрыл перед Славкой дверь.
Русского практически не знает, говорить с ним бесполезно, – решил Славка и зашагал к маши-не.
Компания продолжала сидеть, тянули пиво. Несколько раз подходил хозяин, напоминал, что пора закрывать, на что Ник резонно заметил:
— Пока последний посетитель не покинет твое засраное заведение, не имеешь права.
— Что ты ему объясняешь! – грозно заметил Думай.
Хозяин понял, спорить с компанией нет смысла, и ретировался.
— Что-то Тимур засиделся, не проворонили его? Пойду, посмотрю. – Ник встал, сходил в рес-торан и вскоре вернулся. – Всё давно закрыто. Слинял через забор.
Думай выругался.
— Ничего поручить нельзя!
Возвратился Славка и поведал о разговоре с немцами.
— Ничего не нашли, или ждут утра. Установим наблюдение, – сказал Думай. — Будем думать, что делать.
18
Утром Елена позвонила на сотовый телефон немцев, они его отключили. Пришлось поехать на Старо - Карантинную.
Немцы позавтракали и томились от безделья. Пребывание в Феодосии неумолимо приближа-лось к концу, а ничего не сделано. Заняться поисками нельзя, Нина дома. Эрвин не мог найти место, быстро уставал, то и дело просил отпустить его полежать. Вместо того чтобы всю ночь посвятить поискам, два часа поковырялись, и Эрвин занемог. Курт психовал. Одному таскать прибор и индика-тор не возможно. Все надежды были на ночь. И вторая ночь прошла бездарно. Днем заниматься по-исками не реально. Нина топчется во дворе или на огороде, приходят гости, прознавшие про необыч-ных постояльцев. «Может сегодня днем удастся обследовать оставшийся кусок огорода»? – горестно размышлял Курт. В эту минуту заскрипела калитка и появилась Хелен. – «Пристала со своей про-граммой! Сказали же, оставь в покое, предоставь самим решать, чем нам заниматься, нет, каждый день лезет со своими экскурсиями»!
— Доброе утро, господа! Как спали? – приветствовала их Елена. — Комары не замучили?
— Спасибо, все хорошо.
— Выбрали программу, куда едем сегодня? Машина заказана, ждет. Курт вытащил из шорт мя-тую бумажку – программу экскурсий, быстро пробежал глазами.
— Вечером прогулка по заливу.
— Хорошо. А сейчас? Собирались в Судак на развалины древней крепости. Потом Новый Свет, царские винные подвалы.
— Дяде не здоровится, пусть полежит.
— Врача вызвать? – испугалась Елена. Про себя подумала: Не хватало еще врача сюда везти. — Машина стоит, можно поехать в поликлинику. Если совсем плохо, привезу врачу.
— Спасибо. Ничего страшного. Старческое недомогание, скоро пройдет, – успокоил Эрвин.
Елена поняла: немцы не хотят никуда ехать. Старик не походил на больного.
— Набрались впечатлений для мемуаров? – обратилась к Эрвину. — Может, вернемся в отель? Здесь ни каких условий для пожилого человека. Что, если среди ночи сердце прихватит опять? Но-чью сюда ни какая скорая не доберется.
— Ничего с ним не случится, он у нас здоровый мужчина. Спасибо, Хелен, за заботу. Давайте, как в программе – совершим вечернюю прогулку по морю. Днем останемся с Ниной, а вы свободны, займитесь своими делами, на пляж сходите.
— Спасибо. Машина заказана, что с ней делать?
— Мы заплатим неустойку, – сказал Эрвин и открыл портмоне. — Сколько?
— Машина входит в экскурсионное обслуживание. Я отпущу и все дела.
Елена поговорила с Ниной и уехала, размышляя по дороге, какая замечательная группа попа-лась – ничего не требуют, целыми днями свободна. Снова пришла мысль, немцы что-то скрывают. Не пережить заново события полувековой давности приехал Эрвин. Старый солдат слишком недале-кий человек для писателя. Курт – балбес неотесанный. Вдруг затрещал мобильник. Она включила трубку.
— Лена? Это я. Здравствуй, дорогая! Как спала?
— Игорь? Ты откуда?
— В Твери. На заправочной станции. Москву под утро миновал. Лен, я тебя люблю!
— Я тоже, – сказала Елена.
— Не представляю, как жил раньше, не знал о твоем существовании! Лен, думаешь обо мне?
— Всю ночь. Беспокоилась, как несешься на машине где-то в ночи. Не гони, пожалуйста. Я читала, трасса Москва – Петербург одна из самых напряженных. Будь осторожен.
— Лен, всю дорогу вспоминаю наши встречи. Так хочется схватить тебя в охапку, прижать, расцеловать. Жалею, не спросил фотографию, хоть образ твой, частичка были со мной.
— Брать фотографию – к расставанию. Примета плохая.
— Не верю приметам. – Он надолго замолчал, видимо, рассчитывался с заправщиком. — Из-вини, я тут отвлекся. Теперь уже из Питера позвоню. Целую. Много – много раз.
— Взаимно. Целую. Будь осторожен.
Она спрятала в сумочку мобильник. Вспомнила пляж, их купание, и подумала, жаль, Игоря нет, еще один день свободен. Впрочем, дел перед отъездом остается немало.
Дома Лена развесила по стульям и дверям, разложила на кровати и столе весь свой гардероб и изучала. «Игорь говорил, в сентябре не холодно и ходят в открытом». Положила платье и блузку в стопку, что взять в первую очередь. Взялась за осеннее. Набиралась много всего. Задумалась, пред-ставляя будущую жизнь. Неизвестную и неожиданную. «Два раза с экскурсиями была в Питере, го-род очень понравится, но никогда не примирялась, как бы тут жила, в окружении истории. Что ни дом, – мемориальная доска – здесь жил Белинский, в такие-то годы находилась квартира Достоевско-го, там особняк Жуковского. На Мойке дворец князя Юсупова».
В ее провинциальном представлении ленинградцы и москвичи были особыми людьми, не по-хожими на всех смертных, живших в тысячах больших и малых городах России. И теперь она, уро-женка маленькой тихой Феодосии станет ленинградкой. Нет, петербурженкой! Как в девятнадцатом веке. Размечталась! Неожиданно восторженные мысли сменились тревогой. «А вдруг все неправда? Игорь одумается, поймет, она совсем не Татьяна, за которую принял».
Продолжила разбирать свой гардероб, вспомнила, кроме одежды, следует взять еще кучу ме-лочей! «Одной парфюмерии наберется сколько! Фен, массажер, сумочка к костюму, сумочка к паль-то, платью. Бижутерия еще! Надо составить список всего необходимого. Не зря говорят, переезд, как и ремонт, сродни пожару». Отложила одежду и села составлять список. Поделила его пополам – что взять в первую очередь, за чем приедет позже.
***
Немцы продолжали ломать голову, как продолжить обследование огорода.
— Знаешь, – начал нерешительно Эрвин, – если прибор покажет место, без помощи Нины или Хелен не сможем ничего сделать. Может, посвятить Нину, поделимся?
— Дед, ты с ума сошел! Пошлет нас и заберет всё себе. Не знаешь, сколько там ценностей, а собрался делиться.
— Мне показалось, порядочная женщина. Без нее не обойдемся. Сумеешь объясниться без пе-реводчицы?
— Вряд ли. Хелен посвятить? Уверен, о каждом шаге докладывает в КГБ.
— Если и ей перепадет, не продаст.
Подошла Нина и прервала их.
— Что приготовить на обед, иду на базар?
Курт спросил Эрвина.
Скажи, пусть готовит, что хочет. Мне все нравится, что подает. Курт перевел и Нина, доволь-ная, расплылась в улыбке.
— Подумаю, чем вас еще удивить. Хорошо, что дядя ваш не соблюдает диету, можно не огра-ничиваться в готовке.
— Все же, очень острого не надо. Дядя рад, а потом приступы. Тетя Амалия наказала следить за ним.
— Побывали на нашем рынке? – Курт покачал головой. — Скажите Елене Николаевне, - отве-дет. Любопытное место, наверняка заинтересует.
Нина, наконец, ушла. Оставшись одни, немцы продолжили утюжить огород. Экран ровно све-тился, молчали наушники. Туалет обошли вокруг во второй или третий раз, – ни каких сигналов.
— Не мог лучше места найти, – выругался Курт, — дышим теперь дерьмом.
— Русские сваливали мусор рядом с туалетом. Лейтенант приказал новую яму рыть рядом. Слева или справа от туалета, не помню уже. Лейтенант любил порядок, требовал, чтобы вокруг дома всегда было чисто и красиво. Хозяйка норовила весь огород засадить овощами и картофелем, а лей-тенант приносил семена цветов и заставлял нас помогать делать клумбы, дорожку к дому из цветов.
— Ну, дядя, у тебя не служба была, а курорт!
— Тебе бы испытать такой курорт! – проворчал Эрвин, вспоминая, сколько пришлось переки-дать земли в поисках археологического добра, дрожать от страха получить партизанскую пулю, уча-ствуя в облавах. «В сравнении с отцом, погибшим под Сталинградом, старшим братом Отто, вер-нувшимся с войны инвалидом, мне повезло. Несколько раз несерьезно ранен. Даже в тыл не отправи-ли – отлеживался в полевом госпитале. Посчастливилось со службой. Оказался на юге России, в Крыму. Русских морозов, от которых страдали отец и Отто, испытать не довелось. При отступлении полк перебросили в Румынию, оттуда в Нормандию. Во Франции сразу попал в плен к американцам, и война для меня закончилось».
Они удалялись от туалета и двигались вплотную с забором. Вдруг в наушниках зашипело, на мониторе забегали слабые вспышки. Гул усиливался и стал ровным, на экране все явственнее выри-совывалось темное круглое пятно правильной формы в окружении серых вспыхивающих огоньков.
— Есть! – воскликнул Курт, бросил на землю прибор и обнял дядю. — А ты: у туалета! До туа-лета отсюда вон сколько! Отчего оно круглое?
— Вероятно, не рассыпалось, осталось в узле. Что будем делать? – спросил Эрвин, не выразив особого восторга, как племянник. Теперь вставала задача еще сложнее. Выкопать, да так, чтобы Нина и соседи не заметили.
После обеда решили выспаться, набраться сил на предстоящую бессонную ночь. Курт быстро уснул, а Эрвину не спалось. Мучили сомнения, как копать, как переправить все, что найдут в отель. Таксисты очень любопытны, минуты не помолчат, начинают расспросы, что да как. Понести пешком – далеко. В молодости не составляло труда добираться до центра. Что ответить хозяйке и Хелен, ко-гда увидят следы раскопок и спросят. Он начал засыпать и затрещал мобильник. Слава Богу, звонила не Алина, а Хелен. Спрашивала, не поедут ли после обеда в Судак. Когда Эрвин категорически отка-зался, Хелен забеспокоилась здоровьем, пригрозила привезти доктора. Эрвину с трудом удалось убе-дить гида оставить их с Куртом в покое.
18
К ужину пришла Дарья проведать невестку и немцев. Без Елены разговор с ней не получался. Эрвин пытался поделиться впечатлениями, рассказать о судьбах однополчан. Курт не мог передать детали, нюансы, которые переполняли речь Эрвина. Все же Дарья поняла, что лейтенант устроился лучше всех. Жив и невредим, известный ученый, в Мюнхене занимается любимым делом.
Пожалела Дарья Густава, вспомнила, как помогал ей с бабушкой в огороде, артистично играл на губной гармошке. Эрвина подмывало спросить про Ольгу, она жила через несколько домов у са-мой горы и Дария должна помнить, но не решился. Ольга на шесть – семь лет старше Дарии и вряд ли они общались.
Вернулась Катя, принесла огромную сумку крупных красных и желтых помидоров, предложи-ла гостям. Эрвин взял желтый помидор, повертел в руках и положил обратно. Дарья отобрала себе несколько, остальные Нина спустила в погреб.
— Садись, кушать, – обратилась к дочери. — Почему поздно так?
— Как взрослых заставили работать, никакой жалости.
— Какие вы взрослые! Помидоры разрешили взять?
— По-твоему, я стащила? На выходе с поля строгий контроль. Вместо платы дали. Мне бы лучше деньгами.
По телевизору начался Нинин сериал, и она пошла в хату. Катерина, поужинав, опять умча-лась. Дарья посидела еще немного с немцами и ушла к себе.
Ложиться еще рано. Потому сели с Ниной смотреть телевизор. Отсидели до конца фильма. Эр-вин взялся за старые журналы, чтобы не уснуть. Курт вышел во двор, проверил крепление противо-пожарного инвентаря на щите, лопату и, довольный вернулся.
Нина после кино ушла и Курт с Эрвином приступили к делу. Место, что показал прибор, у са-мого края живой изгороди, изобиловало корнями ежевики и малины, которые расползлись под зем-лей. Затрудняли копку и плети тыквы, переплетенные с кустами малины. Верхний, недавно политый, слой земли подался легко. Дальше пошел камень. Пришлось взять кирку. Так и копали. Курт разрых-лял землю, а Эрвин лопатой отбрасывал. За час углубились сантиметров на двадцать, слишком твер-дая земля. Сели передохнуть.
После отдыха прокопали еще немного. По мнению Эрвина пора бы появиться мусору – веткам, тряпкам, бумаге – всему, что не сгнило, не превратилось в пыль, а под лопатой находилась твердая земля. Эрвин с Куртом выбился из сил, а углубились всего на полметра.
Занятые долбежкой земли, кладоискатели не видели, как во двор прокрались две тени. Думай надумал проверить подозрения Славки, прежде чем что-то предпринимать. Славка оказался прав. Включая и выключая фонарь, немцы рыли яму. Ночью, в тайне от хозяев. Какой смысл копаться в земле, если не искать клад? Думай знаками показал Славке не шевелиться и продолжал наблюдать за действиями немцев, соображая как быть дальше. «Позволить выкопать и заставить поделиться»?
Тем временем один из немцев сел отдыхать, а второй пошел в хату. Вскоре он принес прибор, о котором рассказывал Славка, и вместе с напарником принялись просвечивать землю. Экран зами-гал, и в центре нарисовались контуры круглого металлического предмета. В Штутгарте Курта инст-руктировали, что золото не такое темное и плотное на экране, как металл. Золото ли это? Не поде-лившись сомнениями с дядей, Курт положил прибор и снова взялся за кирку.
— Хватит отдыхать! Так мы до утра не доберемся до твоего золота. Выгребай землю! – Сам принялся копать дальше.
О чем говорили немцы, Думай со Славкой не слышали, да и не поняли бы, но увидели, чем-то они озабочены. Может, заметили слежку?
— Сматываемся, – сказал Думай. — Пусть выкапывают. Никуда не денутся. Найдем. – Они осторожно обогнули дом, и вышли на улицу. Прошли немного и свернули в переулок, где оставили «Жигули».
— Никому пока ни слова! – предупредил Думай и повез Славку на Федько, где тот жил.
Курт продолжал копать. Земля пошла мягче, и он стал углубляться с каждым нажатием лопа-ты. Вдруг лопата ударилась о железо и зазвенела. Подошел Эрвин с фонарем и посветил в яму. Курт копнул еще несколько раз, лопата натыкалось на твердый металлический предмет.
— Что-то не то, – сокрушенно заметил Эрвин. — Копай дальше! Лопата упёрлась в железо и вскоре из земли показался металлический крест. Эрвин светил, а Курт принялся разгребать землю вокруг крестовины.
— Стой! – вдруг во весь голос закричал Эрвин. Курт остановился, вопросительно повернулся к дяде. — Неразорвавшаяся бомба! Вертикально ушла в землю, это хвост стабилизатора. Как еще не рванула!
— Бегом, – крикнул Курт, схватил дядю за руку и поволок за дом. Оказавшись за домом и оп-равившись от испуга, Эрвин заговорил.
— Если бы пошевелили, взорвалась. Втянул в авантюру! Всё! Утром возвращаюсь в отель и прошу Хелен отправить нас домой.
— Не взорвался же! Будем искать дальше, – пришел в себя Курт.
— Нет, нет! Больше не уговоришь! Я иду спать.
— Яму так и оставим раскрытой? Чтобы хозяева взорвались, и нас заодно отправили на тот свет?
Эрвин несколько успокоился и согласился, Курт прав, яму следует закопать.
Они вернулись к яме и закидали ее. Лопатой сгребли землю вокруг. Курт листьями почистил кирку и лопату, развесил инструмент на пожарном щите. Эрвин наломал с ближайшего дерева веток, получилось что-то вроде веника, которым замели вырытую землю под кусты и разбросали среди ты-квенной ботвы. Однако, даже при свете фонаря, следы их работы оставались видны.
— Нина спросит, кто вытоптал огород и копался в земле, что ответим? – спросил Эрвин.
— Скажем, ничего не знаем. Будет подозревать – пусть. Уедем. Пусть думает, что хочет. Пле-вать. – Курт помолчал недолго. — Нет! Так не пойдет. Надо, чтобы нас не заподозрила, тогда сможем остаться и продолжить поиски.
— Без меня.
— Дядя! – взмолился Курт — В другую сторону от клозета пройдем. Ни по какой теории веро-ятности не могут в одном месте находиться несколько неразорвавшихся бомб или снарядов.
Они так и уснули не помирившись. Курт настаивал остаться, если не выгонят, Эрвин требовал возвратиться в отель и готовиться к отъезду. Не оставляла и мысль расспросить про Ольгу.
***
Первой на следы раскопок наткнулась Катя.
— Лиса ночью приходила, землю вокруг раскидала, что-то искала у забора, – сказала матери.
— Тобик закопан там, почуяла, видно. Просила отца глубоко закопать.
— Не достала она Тобика. Мам, давай возьмем овчарку. У Маруськи Семеновой их Дайна ощенилась, ищут, кому раздать щенят.
— Знаешь, сколько стоит овчарка!
— Дайна у них не породистая, без паспорта. Даром дадут. А щенки – красавцы. Один, так пол-ная копия нашего Тобика.
— Если дадут, возьми, конечно. Как схоронили Тобика, просила соседей найти собачку – щен-ка. Всё ищут. Какой дом без собаки.
За завтраком немцы с волнением ждали, что Нина спросит, не их ли рук – вытоптанная грядка и разбросанная вокруг земля. Но она не ходила в тот угол огорода, где был похоронен пес. Поинтере-совалась здоровьем Эрвина – гости сегодня вышли к завтраку позже обычного. Спросила, что приго-товить на обед. Вчера Эрвин дал ей вторые пятьсот марок.
К концу завтрака подъехала Елена.
— Вот и хорошо, что Хелен на машине. Перенесем вещи и вернемся в отель, – сказал Эрвин.
— Дядя, умоляю! Останемся еще пару дней, пока путевка не кончится, – взмолился Курт. Нина уже успела поделиться с ними, что ночью приходила лиса во двор и пыталась откопать похороненно-го Тобика – собаку, которая прожила у них восемь лет и умерла от старости. Значит, объяснять ниче-го не надо и можно продолжить поиски.
— Поздоровавшись, Елена первым делом тоже поинтересовалась здоровьем Эрвина.
— Поедем в поликлинику.
— Зачем? – удивился Эрвин.
— Давление измерим, сердце кардиолог послушает. Не беспокойтесь, платить ничего не надо. Вы два дня никуда не ходите, я волнуюсь. Не дай Бог, с вами что случится, мне достанется – остави-ла одних, не усмотрела.
Эрвин был тронут, а Курт рассмеялся.
— Да дядя нас с вами переживет! Естественный отбор прошел – выжил в войну и в первые по-слевоенные годы. Давление как у молодого.
Семь лет минули после окончания школы, а шесть подружек продолжали дружить, поддержи-вать друг дружку, семьями отмечать праздники, выезжать на пикники. Несколько в стороне от дру-гих в последние годы оказались Лариса и Елена, так и не вышедшие замуж. На традиционный девич-ник раз в год собирались без мужей, и здесь Лариса с Леной не чувствовали себя обделенными.
Женщины успели поделиться новостями из личной жизни, промыть косточки общим знако-мым, похвастать детишками, дать рекомендации будущим мамам, когда в дверь позвонили.
— Наши все дома, – сказала Лариса.
— Мама, что-нибудь забыла. Уйдет сейчас, – успокоила подруг Елена и пошла открывать.
Увидев Игоря с букетом и тортом в руках, очень удивилась. Несколько секунд не в силах была открыть рот.
— Я не вовремя? – произнес Игорь.
— Не знаю, – произнесла смущенно. — Заходите, раз пришли. – Взяла букет и направилась на кухню, но вернулась в прихожую к Игорю и прошептала: — Убедительно прошу, ни слова о ночном происшествии в «Астории». – Взяла Игоря за руку и привела в гостиную.
— Девочки, знакомьтесь, Игорь. Бизнесмен из Петербурга. – Достала из серванта вазу для цве-тов и вернулась на кухню, оставив Игоря одного со своими подругами.
— Садитесь, и не бойтесь, что нас много, – взялась за гостя Лариса. — Небольшой девичник бывших одноклассниц. Вас зовут Игорь, Лена представила. Я Лариса, – и она представила осталь-ных.
— Извините, сударыни, не знал, что у вас мероприятие. Понимаю, полагалось бы позвонить предварительно, предупредить, но так получилось.
— Извиняем, – сказала Даша и пошла на кухню в поисках еще одного стула.
— Игорь, на минутку, пожалуйста, – позвала она из кухни. Игорь вышел на кухню, Елена ста-вила в вазу розы, а Даша попросила переставить на пол кадушку с фикусом, освободить табурет. Она забрала у Лены вазу с цветами и вернулась в гостиную.
Оставшись с Еленой, Игорь тихо проговорил:
— Извините. Очень хотел вас увидеть!
— Зачем? – перебила Елена. — Не приглашала.
— Понимаю, незваный гость хуже татарина, но не мог не увидеть вас, не извиниться. – Лена молчала. — Мне уйти?
— Чтобы поставить меня в более неловкое положение? Пойдемте в гостиную. Не знаю, как вас представить.
Лена вытерла табурет и вместе с Игорем вернулась в гостиную. Ему передвинула свой стул, сама села на принесенный табурет, так и не придумав, как объяснить его появление. Игорь нашелся сам.
— В ваш город я приехал по делам. Неожиданно потребовалось перевести один документ с не-мецкого. В гостинице мне представили Елену. Она и выручила.
— Я привела немецких туристов и собиралась отчалить, а тут дежурная: помоги гостю.
— Собирался заплатить – отказалась, а я не привык быть не благодарным, узнал адрес и при-шел, – складно соврал он. — Вижу, помешал.
У Елены отлегло от сердца. Гость нашел великолепный выход из положения.
— Посидите с нами, торт попробуете феодосийский. Кто-то рекомендовал вам наш самый лучший. Не пробовали? - заговорила Рита. — Расскажите, что нового в Питере?
— Нового? – переспросил Игорь. — Не знаю. Все на своих местах, готовимся отметить трех-сотлетний юбилей города, хотя до него еще далеко. Старого в городе больше.
— Рита имела в виду, что носят, смотрят, читают? – поддержала подругу Лариса.
— Носят тоже, что в Киеве или вечером на вашей прекрасной набережной. Читают Донцову и Паоло Коэльо. В кино не был несколько лет, в театрах в основном мюзиклы, классические пьесы пе-релицованы наизнанку так, что автор не узнал бы свое творение. Режиссеры изгаляются, чем бы еще удивить зрителя. Даже такие серьезные театры как БДТ или Александринка пытаются веселить и развлекать зрителя. Я поклонник психологического театра, так что ничего рассказать вам не могу.
— Это тенденция времени, – веселить зрителя, не нагружать проблемами. И в Киеве, и в Моск-ве та же картина, – согласилась Лариса.
— Ленка, ты что молчишь, к тебе гость пришел, не предложишь нечего, – заметила Даша. — Не рада великолепному букету?
— Все так внезапно, – промямлила, все еще не пришедшая в себя от неожиданности, Елена.— Раз в год собрались…
Игорь встал.
— Извините, пожалуйста, еще раз. Я пойду. Не буду разрушать вашу компанию.
— Нет, нет! Оставайтесь! – закричала Лариса. — Разбавите нашу компанию мужским началом, внесете новую струю. Мы успели обо всем переговорить. Лена, фужер достань. Что как сонная!
— Я за рулем. Мне нельзя.
— Какие на ночь поездки? Попробуете нашего домашнего феодосийского вина.
Елена принесла еще фужер, Лариса разлила всем.
— За знакомство!
— Немного о себе, расскажите, что привело в наш город, как понравилась Феодосия? – спро-сила Рита.
— Тебе бы, Ритка, корреспондентом, интервью брать, вопросы задавать, а подалась в торгов-лю, – вступила в разговор, молчавшая Марина.
— Выпьем вначале!
— Приехал в командировку по служебным делам, уже сказал. В торговый порт. Живу в Пите-ре, знаете. 32 года. Не женат. Город ваш понравился. Что еще сказать, право, не знаю.
— Жаль, что в командировку только. Мы бы вас женили. У нас в городе катастрофически не хватает женихов, – не отставала Лариса, положившая глаз на Игоря.
— Все приезжие клянутся, что не женаты и носят кольцо на левой руке, – сказала Даша.
— Вы просили, представится, я рассказал, а верить мне или нет, ваше дело.
— Лариса у нас не замужем. Между прочим, ведущая актриса Киевского молодежного театра. Здесь у нее квартира, и в Киеве, – подколола подругу Марина.
— Вы меня сватаете? Елена тоже одна, – заметила Лариса. — Она привела Игоря.
— Никто меня не приводил. Сам пришел.
— Игорь, удивите тостом, – предложила Рита.
— Я похож на фокусника, чтобы удивлять?
— Правда, Игорь, мы уже исчерпали все свои тосты. Объявите, – сказала Лариса.
— Вообще, я не мастак на тосты. Южане больше в них искусны. Но, как пел Высоцкий, без тоста не праздник, а пьянка. И так, слушайте, – он поднял бокал, посмотрел, у всех ли налито.
— Предлагаю тост за то, чтоб к нам судьба всегда благословила, и чаще радости дарила! Как мне сегодня подфартило.
— Выпьем! – предложила Рита.
— Вы не поэт? Стихами говорите, – удивилась Даша.
Лариса взяла гитару и запела, девочки подтянули ей.
Послушали Ларису, затем гитару попросил Игорь и запел «Сегодня все мы собрались». Елена приятно удивилась его голосу. Все захлопали.
— А романсы поете? – спросила Лариса.
— Утро туманное, – объявил Игорь и запел. Лариса подтянула. Затем присоединились и дру-гие гости.
Девчонки балдели, Игорь все больше нравился им. Лариса и Рита наперебой просили Игоря спеть одно, второе. Хором спели «Погоду в доме». Новые песни, что крутят по ТВ, не предназначены для домашнего музицирования, а потому пели старые, что знали еще их бабушки. Первой к своим близнецам ушла Марина, затем Даша, пошептавшись с Леной. Последними ушли Рита с Ларисой, взяли обещание, что в следующий приезд в Феодосию, Игорь найдет Елену, и они все соберутся, по-слушают его. Лариса пригласила к себе в театр, когда будет в Киеве. Женя осталась ночевать. Позво-нила в Симферополь мужу и ушла в спальню, в ее положении лучше пораньше лечь. До прихода ма-мы оставалось совсем немного времени, когда Елене представилась возможность поговорить с Иго-рем.
— Мы одни. Могу спросить, зачем приехали? Не нашли подружку в Ялте?
— Не искал. После встречи с тобой никого не хочу видеть.
— Не сочиняйте. Я разрешила перейти на «ты»?
— Ты против?
— Не знаю. Все так неожиданно. Собрались с девчонками, в кое веки удается поболтать по душам, поделиться сокровенным, и вваливаетесь. Да еще с букетом и тортом. Словно жених. Шам-панского для полноты портрета не хватило. Девчонки так и поняли, завтра телефон оборвут, кто вы и что вы.
— Исправить? Сбегаю за шампанским.
— Спасибо. Мама сейчас придет.
— А если не мама, следовало сбегать? Все эти дни о тебе думал.
Вспоминал твое приглашение. «Если окажется свободное время и желание, может, вечером погуляем по набережной, продолжим разговор». В ту минуту я тебе был не безразличен. Ты искренне желала познакомиться, а я схамил. Как потаскушку позвал с собой. Извини, нет мне прощения.
Елена улыбнулась.
— Потеряла контроль, растаяла. Редко встретишь интересного мужчину, вот и повела себя как последняя дура. Не извиняйся. Сама виновата, забыла о приличиях. Велико было искушение позна-комиться, узнать, что вы за человек. Позже, размышляя над вашим приглашением, поняла, были пра-вы, приняв за потаскушку.
— Лена! – он взял ее за руки. — Всё не так! Ты мне понравилась. Хотел продолжить знакомст-во.
— Так не знакомятся. Знаешь, больше всего, что меня тронуло? Не приставал, не просил теле-фона. Сейчас сказал, нравлюсь и всё. Увидел во мне покойную жену, и привлекла внимание. Теперь даже Ялту бросил, примчался.
Не давая опомниться, Игорь притянул её и прильнул к губам. На мгновение она замерла, за-стигнутая врасплох. Волна его страсти передалась и ей. Поняла, ее влечет к этому не знакомому че-ловеку. Такое было с ней впервые. Отпрянув, тихо проговорила:
— Это лишнее. Я серьезно, а ты… – « Вот и сама перешла на «ты», словно давно знакомы».
Игорь не сводил с нее восхищенных глаз. Увидел лицо вблизи, и оно не разочаровало. Ее гла-за, скромная улыбка были до невозможности привлекательны.
— Я тоже серьезно. Выходи за меня!
Лена опешила. Так ей еще не объяснялись. Игорь понравился, больше того, успела по уши влюбиться, но к молниеносному развитию отношений не была готова. Однако вместо того, чтобы от-ветить шуткой, заговорила серьезно.
— Все бросить – маму, работу и выскочить замуж за первого встречного? К тому же вдовца. Да ты каждый мой шаг станешь сравнивать с первой женой. Постоянно думаешь о ней.
— Думаю. А любить буду тебя!
— Мы взрослые люди, не надо обманывать друг друга. Несколько минут назад ты мудро ска-зал – давай продолжим знакомство и лучше узнаем друг друга.
Звонок в дверь прервал объяснение.
Она спустилась на второй этаж, отдала листок с номером Курту, объяснила, что если понадо-бится, найдут её по этому номеру.
Немцы вызвали такси и поехали на площадь, откуда накануне начали обход улицы. Прошли мимо нескольких домов и Эрвин схватил племянника за руку.
— Нашел!
— Дом? – недоверчиво переспросил Курт. Дед остановился, рассматривая сквозь узорчатую металлическую калитку дорожку из бетона, протянувшуюся к веранде белого домика, увитой вино-градом. Дом почти не отличался от других, осмотренных Эрвином – из местного известняка и ошту-катурен. Необъяснимое внутренне чутье подсказывало – это и есть дом, в котором он провел два года войны. Постояли недолго у калитки и Эрвин признался, что не совсем уверен. Во дворе у забора с соседями росло грушевое дерево. Около него с одной стороны деревянная кабина туалета, а с другой яма, в которую выбрасывали всякие отходы и выплескивали нечистоты. Дерева на том месте не бы-ло. Бетонной тропинки к дому тоже не существовало, и забор был не каменный, а из кустов ежевики.
Племянник успокоил деда, – дерево не сохранилось, главное дом нашел.
— Боюсь, дом не тот. Не найдем его! – Продолжая рассматривать сквозь калитку двор, Эрвин вспоминал. — Мы с Густавом спешили, закапывая добро. Надеялись, еще вернемся и не засыпали яму до верху. Накидали сверху всего, что попало под руки. Позже, если переносили деревянный кло-зет, скорее всего, воспользовались ямой и нашли наши ценности.
— Так зачем мы приехали? – возмутился Курт.
— Ты настаивал.
— Тот или не тот дом? – в очередной раз прервал дядю Курт.
— Нет, другой. Устал я. Поехали в отель.
Они прошли еще домов пять, и Эрвин остановился.
— Давай вернемся. Еще раз посмотрю. Кажется, все-таки он.
Повернули назад, подошли к калитке. В этот момент на крыльце показалась девушка, и Курт крикнул.
— Девушка!
Она оглянулась, не дружелюбно посмотрела на гостей.
— Койки не сдаем!
Курт задумался. Что такое «койки», он не знал.
— Подойдите, пожалуйста.
— Я же сказала, квартирантов не берем!
Теперь Курт понял, заулыбался и объяснил, что они немецкие туристы.
Любопытство победило, и девушка подошла, оглядела туристов. Одеты, как обычные курорт-ники, ничто не выдавало иностранцев, только акцент Курта. Дед не проронил ни слова.
— Мой дядя в войну жил на этой улице, в одном из домов. Возможно в вашем.
— Так он фашист? – сообразила девушка. — Что вы хотите?
— Можно зайти, посмотреть ваш дом внутри? Пять минут и мы уйдем.
— Вот еще! Двигайте отсюдава! Бывшие оккупанты будут нашу хату в музей превращать! Идите вы, знаете, куда! Собаки нет, а то спустила бы. – Она повернулась, собираясь уйти. В эту ми-нуту на крыльцо вышла женщина старше, увидев дочь, беседующую с мужчинами, крикнула.
— Курортники? Катя, не гони их. Тетка Маруся возьмет, я отведу к ней.
Женщине было около сорока. Она подошла к калитке.
— Отец ваш в возрасте, ему бы с удобствами жилье. В нашем районе известно, какие – всё во дворе.
Женщина оказалась доброжелательнее дочери. Курт как мог, объяснил, что дядя не фашист, не СС, он писатель. В войну служил в этом городе, никого не обижал. Теперь ищет дом, где жил, наде-ется восстановить в памяти детали и написать правду о войне и своем участии.
Женщина, назвавшаяся Ниной отворила калитку и пригласила их в дом.
— Посмотрите, может, правда, тут жили. Из тех, кто помнит войну, осталась моя свекровь. Сейчас нянчит внучку у сына на соседней улице. Дарья Васильевна.
Услышав имя Дарья, Эрвин вспомнил беленькую худую девочку, дочь хозяйки. Она звала ее Дария, Дашка, а для немцев была Дашаа. Объяснил Курту, тот перевел.
Вместе с хозяйкой поднялись по ступенькам, прошли через веранду в сени, оттуда в большую комнату, которую хозяйка почему-то назвала залой, а не гостиной. Из нее вход в две другие комнаты, отделенные только занавеской. Одна стена была оклеена фотообоями с видом моря, чаек и облаков. На другой – современные большие электрические часы, на окнах цветы, дорогие занавески. В ком-нате японский музыкальный центр и телевизор. Ничто не напоминало пустую комнату с серыми, давно не белеными стенами, где когда-то Эрвин перенес две холодные ветреные зимы. Он заглянул в небольшое оконце, выходившее во двор, и перед ним открылся знакомый вид. Ничего не изменилось за 55 лет! Эрвин узнал дом. Потрясенный нахлынувшими воспоминаниями, он сел, перед глазами, как в кино поплыли, сменяя друг друга картины пребывания в этом доме. Увидел лейтенанта, Густа-ва, Ганса. Достал таблетку нитроглицерина, положил под язык.
Хозяйка предложила воды, он отказался.
— Узнал дед, – сказал Курт хозяйке.
— Вы говорите, дед ваш не фашист? Сколько ему было тогда?
Услышав «фашист», Эрвин понял и замахал головой.
— Найн фашист. Фройндшафт.
— Двадцать один год ему было, – сказал Курт и снова повторил, что дед всегда был мирным человеком, никого не убивал, всю жизнь проработал в автомастерской, а на старости решил написать книгу, вспомнить молодые годы.
— Это дом Дарьи Васильевны. В войну девчонкой жила здесь. Может, позвать?
Передохнув, Эрвин встал, прошел к занавеске, отделявшую гостиную от небольшой комнатен-ки, где он спал с Густавом, осмотрел, зашел в третью комнату, которую занимал лейтенант. Ганс спал в гостиной.
Нина позвала дочку, наказала принести гостям фруктов – винограда, персиков, слив.
— Угощайтесь, я быстренько сбегаю недалеко, приведу свекровь.
— Немцы поблагодарили Нину и попросили разрешения подождать ее возвращения во дворе. Не терпелось внимательно осмотреть территорию. Девочка собралась усадить их на веранде, Эрвин настоял спуститься во двор. Сели на лавочку у стены. С нее открывался широкий обзор двора. Те-перь он казался крохотным. Девочка поставила перед ними табурет, на него блюдо с фруктами, с лю-бопытством посматривая на гостей.
Попробуйте! Наши, не заморские, – сказала и ушла, оставив гостей одних. Немцы принялись за фрукты, продолжая изучать двор.
— Клозет стоит на том же месте, – определил Эрвин. — Та же деревянная кабинка. Яма, куда вываливали мусор слева… Нет, справа, метра три у груши. Все изменилось.
— Так слева или справа? – переспросил Курт.
— Клозет не тут стоял. Выйдешь из дома, пробежишь вдоль стены до конца, чуть свернешь и перед тобой клозет. Ганс однажды не добежал до поворота и наложил кучу, как раз на углу, а лейте-нант с похмелья утром влез. Помню, врезал Гансу в морду и обругал свиньей. Лейтенант наш был чистюля. Сам сто раз на дню руки мыл и с нас – солдат требовал поддерживать чистоту и порядок. У меня постоянно интересовался, когда последний раз в бане был.
Эрвин поднялся, дошел до угла дома, хотел обойти кругом, но сразу за поворотом начинались непроходимые заросли малины. Идти в глубину сада не решился и вернулся к племяннику, упле-тающему виноград.
— Узнаю и не узнаю. Все изменилось. Вон того дома, – он показал в сторону. — Не было, хо-зяева сажали там картошку.
Послышали голоса, вернулась Нина с худой немолодой женщиной. Нина представила гостей старухе. Та окинула их равнодушным взглядом.
— Старый, говорит, хата похожа на ту, где он квартировал в войну. Эрвин попросил племян-ника спросить, помнит ли она четырех постояльцев. Лейтенанта и трех солдат. Пожилая женщина села.
— Мама, сколько тебе было в войну, я забыла? – спросила невестка.
— Я с тридцатого. Первый раз фашисты вошли в город, мне было одиннадцать. – Она повер-нулась к Эрвину. — Ты застрелил Кутьку?
Курт ничего не понял, и попросил пояснить, что такое «кутька».
— Собачка у меня была Кутька. Маленькая такая, одна на всю улицу. Троих немцев обожала, они подкармливали ее, ласкали, а четвертый – настоящий фашист ненавидел Кутьку. Она почему-то всегда хватала его за ноги, однажды написала на сапоги и он прямо на крыльце застрел ее. Я так пла-кала!
Курт перевел и Эрвин вспомнил Ганса, вспомнил девочку, хозяйскую дочь, собачонку. Он за-мотал годовой и несколько раз произнес «Найн».
— То был Ганс. Меня зовут Эрвин, не обижал я русских. Ты девочка Дашаа? – растягивая по-следнее «а», Эрвин попросил Курта спросить старуху.
Старушка усмехнулась, вспомнила «Дашаа».
— Девочке шестьдесят восьмой идет.
Старуха пустилась в воспоминания, и русского языка Курта не хватало понимать и переводить дяде.
— Можно, придем после обеда с переводчицей и продолжим разговор? – остановил слово-охотливую старушку Курт.
— Что ж, приходите, – разрешила Дарья Васильевна, и обратилась к Нине, — Ты тогда сходи за мной.
Семь лет минули после окончания школы, а шесть подружек продолжали дружить, поддержи-вать друг дружку, семьями отмечать праздники, выезжать на пикники. Несколько в стороне от дру-гих в последние годы оказались Лариса и Елена, так и не вышедшие замуж. На традиционный девич-ник раз в год собирались без мужей, и здесь Лариса с Леной не чувствовали себя обделенными.
Женщины успели поделиться новостями из личной жизни, промыть косточки общим знако-мым, похвастать детишками, дать рекомендации будущим мамам, когда в дверь позвонили.
— Наши все дома, – сказала Лариса.
— Мама, что-нибудь забыла. Уйдет сейчас, – успокоила подруг Елена и пошла открывать.
Увидев Игоря с букетом и тортом в руках, очень удивилась. Несколько секунд не в силах была открыть рот.
— Я не вовремя? – произнес Игорь.
— Не знаю, – произнесла смущенно. — Заходите, раз пришли. – Взяла букет и направилась на кухню, но вернулась в прихожую к Игорю и прошептала: — Убедительно прошу, ни слова о ночном происшествии в «Астории». – Взяла Игоря за руку и привела в гостиную.
— Девочки, знакомьтесь, Игорь. Бизнесмен из Петербурга. – Достала из серванта вазу для цве-тов и вернулась на кухню, оставив Игоря одного со своими подругами.
— Садитесь, и не бойтесь, что нас много, – взялась за гостя Лариса. — Небольшой девичник бывших одноклассниц. Вас зовут Игорь, Лена представила. Я Лариса, – и она представила осталь-ных.
— Извините, сударыни, не знал, что у вас мероприятие. Понимаю, полагалось бы позвонить предварительно, предупредить, но так получилось.
— Извиняем, – сказала Даша и пошла на кухню в поисках еще одного стула.
— Игорь, на минутку, пожалуйста, – позвала она из кухни. Игорь вышел на кухню, Елена ста-вила в вазу розы, а Даша попросила переставить на пол кадушку с фикусом, освободить табурет. Она забрала у Лены вазу с цветами и вернулась в гостиную.
Оставшись с Еленой, Игорь тихо проговорил:
— Извините. Очень хотел вас увидеть!
— Зачем? – перебила Елена. — Не приглашала.
— Понимаю, незваный гость хуже татарина, но не мог не увидеть вас, не извиниться. – Лена молчала. — Мне уйти?
— Чтобы поставить меня в более неловкое положение? Пойдемте в гостиную. Не знаю, как вас представить.
Лена вытерла табурет и вместе с Игорем вернулась в гостиную. Ему передвинула свой стул, сама села на принесенный табурет, так и не придумав, как объяснить его появление. Игорь нашелся сам.
— В ваш город я приехал по делам. Неожиданно потребовалось перевести один документ с не-мецкого. В гостинице мне представили Елену. Она и выручила.
— Я привела немецких туристов и собиралась отчалить, а тут дежурная: помоги гостю.
— Собирался заплатить – отказалась, а я не привык быть не благодарным, узнал адрес и при-шел, – складно соврал он. — Вижу, помешал.
У Елены отлегло от сердца. Гость нашел великолепный выход из положения.
— Посидите с нами, торт попробуете феодосийский. Кто-то рекомендовал вам наш самый лучший. Не пробовали? – заговорила Рита. — Расскажите, что нового в Питере?
— Нового? – переспросил Игорь. — Не знаю. Все на своих местах, готовимся отметить трех-сотлетний юбилей города, хотя до него еще далеко. Старого в городе больше.
— Рита имела в виду, что носят, смотрят, читают? – поддержала подругу Лариса.
— Носят тоже, что в Киеве или вечером на вашей прекрасной набережной. Читают Донцову и Паоло Коэльо. В кино не был несколько лет, в театрах в основном мюзиклы, классические пьесы пе-релицованы наизнанку так, что автор не узнал бы свое творение. Режиссеры изгаляются, чем бы еще удивить зрителя. Даже такие серьезные театры как БДТ или Александринка пытаются веселить и развлекать зрителя. Я поклонник психологического театра, так что ничего рассказать вам не могу.
— Это тенденция времени, – веселить зрителя, не нагружать проблемами. И в Киеве, и в Моск-ве та же картина, – согласилась Лариса.
— Ленка, ты что молчишь, к тебе гость пришел, не предложишь нечего, – заметила Даша. — Не рада великолепному букету?
— Все так внезапно, – промямлила, все еще не пришедшая в себя от неожиданности, Елена.— Раз в год собрались…
Игорь встал.
— Извините, пожалуйста, еще раз. Я пойду. Не буду разрушать вашу компанию.
— Нет, нет! Оставайтесь! – закричала Лариса. — Разбавите нашу компанию мужским началом, внесете новую струю. Мы успели обо всем переговорить. Лена, фужер достань. Что как сонная!
— Я за рулем. Мне нельзя.
— Какие на ночь поездки? Попробуете нашего домашнего феодосийского вина.
Елена принесла еще фужер, Лариса разлила всем.
— За знакомство!
— Немного о себе, расскажите, что привело в наш город, как понравилась Феодосия? – спро-сила Рита.
— Тебе бы, Ритка, корреспондентом, интервью брать, вопросы задавать, а подалась в торгов-лю, – вступила в разговор, молчавшая Марина.
— Выпьем вначале!
— Приехал в командировку по служебным делам, уже сказал. В торговый порт. Живу в Пите-ре, знаете. 32 года. Не женат. Город ваш понравился. Что еще сказать, право, не знаю.
— Жаль, что в командировку только. Мы бы вас женили. У нас в городе катастрофически не хватает женихов, – не отставала Лариса, положившая глаз на Игоря.
— Все приезжие клянутся, что не женаты и носят кольцо на левой руке, – сказала Даша.
— Вы просили, представится, я рассказал, а верить мне или нет, ваше дело.
— Лариса у нас не замужем. Между прочим, ведущая актриса Киевского молодежного театра. Здесь у нее квартира, и в Киеве, – подколола подругу Марина.
— Вы меня сватаете? Елена тоже одна, – заметила Лариса. — Она привела Игоря.
— Никто меня не приводил. Сам пришел.
— Игорь, удивите тостом, – предложила Рита.
— Я похож на фокусника, чтобы удивлять?
— Правда, Игорь, мы уже исчерпали все свои тосты. Объявите, – сказала Лариса.
— Вообще, я не мастак на тосты. Южане больше в них искусны. Но, как пел Высоцкий, без тоста не праздник, а пьянка. И так, слушайте, – он поднял бокал, посмотрел, у всех ли налито.
— Предлагаю тост за то, чтоб к нам судьба всегда благословила, и чаще радости дарила! Как мне сегодня подфартило.
— Выпьем! – предложила Рита.
— Вы не поэт? Стихами говорите, – удивилась Даша.
Лариса взяла гитару и запела, девочки подтянули ей.
Послушали Ларису, затем гитару попросил Игорь и запел «Сегодня все мы собрались». Елена приятно удивилась его голосу. Все захлопали.
— А романсы поете? – спросила Лариса.
— Утро туманное, – объявил Игорь и запел. Лариса подтянула. Затем присоединились и дру-гие гости.
Девчонки балдели, Игорь все больше нравился им. Лариса и Рита наперебой просили Игоря спеть одно, второе. Хором спели «Погоду в доме». Новые песни, что крутят по ТВ, не предназначены для домашнего музицирования, а потому пели старые, что знали еще их бабушки. Первой к своим близнецам ушла Марина, затем Даша, пошептавшись с Леной. Последними ушли Рита с Ларисой, взяли обещание, что в следующий приезд в Феодосию, Игорь найдет Елену, и они все соберутся, по-слушают его. Лариса пригласила к себе в театр, когда будет в Киеве. Женя осталась ночевать. Позво-нила в Симферополь мужу и ушла в спальню, в ее положении лучше пораньше лечь. До прихода ма-мы оставалось совсем немного времени, когда Елене представилась возможность поговорить с Иго-рем.
— Мы одни. Могу спросить, зачем приехали? Не нашли подружку в Ялте?
— Не искал. После встречи с тобой никого не хочу видеть.
— Не сочиняйте. Я разрешила перейти на «ты»?
— Ты против?
— Не знаю. Все так неожиданно. Собрались с девчонками, в кое веки удается поболтать по душам, поделиться сокровенным, и вваливаетесь. Да еще с букетом и тортом. Словно жених. Шам-панского для полноты портрета не хватило. Девчонки так и поняли, завтра телефон оборвут, кто вы и что вы.
— Исправить? Сбегаю за шампанским.
— Спасибо. Мама сейчас придет.
— А если не мама, следовало сбегать? Все эти дни о тебе думал.
Вспоминал твое приглашение. «Если окажется свободное время и желание, может, вечером погуляем по набережной, продолжим разговор». В ту минуту я тебе был не безразличен. Ты искренне желала познакомиться, а я схамил. Как потаскушку позвал с собой. Извини, нет мне прощения.
Елена улыбнулась.
— Потеряла контроль, растаяла. Редко встретишь интересного мужчину, вот и повела себя как последняя дура. Не извиняйся. Сама виновата, забыла о приличиях. Велико было искушение позна-комиться, узнать, что вы за человек. Позже, размышляя над вашим приглашением, поняла, были пра-вы, приняв за потаскушку.
— Лена! – он взял ее за руки. — Всё не так! Ты мне понравилась. Хотел продолжить знакомст-во.
— Так не знакомятся. Знаешь, больше всего, что меня тронуло? Не приставал, не просил теле-фона. Сейчас сказал, нравлюсь и всё. Увидел во мне покойную жену, и привлекла внимание. Теперь даже Ялту бросил, примчался.
Не давая опомниться, Игорь притянул её и прильнул к губам. На мгновение она замерла, за-стигнутая врасплох. Волна его страсти передалась и ей. Поняла, ее влечет к этому не знакомому че-ловеку. Такое было с ней впервые. Отпрянув, тихо проговорила:
— Это лишнее. Я серьезно, а ты… – « Вот и сама перешла на «ты», словно давно знакомы».
Игорь не сводил с нее восхищенных глаз. Увидел лицо вблизи, и оно не разочаровало. Ее гла-за, скромная улыбка были до невозможности привлекательны.
— Я тоже серьезно. Выходи за меня!
Лена опешила. Так ей еще не объяснялись. Игорь понравился, больше того, успела по уши влюбиться, но к молниеносному развитию отношений не была готова. Однако вместо того, чтобы от-ветить шуткой, заговорила серьезно.
— Все бросить – маму, работу и выскочить замуж за первого встречного? К тому же вдовца. Да ты каждый мой шаг станешь сравнивать с первой женой. Постоянно думаешь о ней.
— Думаю. А любить буду тебя!
— Мы взрослые люди, не надо обманывать друг друга. Несколько минут назад ты мудро ска-зал – давай продолжим знакомство и лучше узнаем друг друга.
Звонок в дверь прервал объяснение.
***
Курт с Эрвином вышли на улицу. Кругом было светло как днем, со всех сторон неслась музы-ка, прогуливались влюбленные парочки. Ничто не напоминало о темном полуразрушенном городе военного времени. Это был другой, не знакомый Эрвину город. Они пошли с основным потоком гу-ляющих, и остановились перед переездом, пропуская маневровый тепловоз.
— Улицу вдоль железной дороги, я помню. Вот здание музея, – заметил Эрвин. — Я еще то-гда, недоумевал, почему железная дорога так близко у моря.
— Бог с ней, с дорогой, город вспоминаешь? Где был ваш дом? – нетерпеливо перебил пле-мянник.
— Совсем в другой стороне. Надо пройти мимо двух церквей и могилы их знаменитого ху-дожника. Она есть в программе.
— Это он? – переспросил Курт, показывая на памятник Айвазовскому.
— Не знаю. Это музей. Художник не здесь похоронен. В музее мы с лейтенантом все перерыли. Картины русские увезли к себе в тыл. В главном зале было казино для офицеров. Солдатам близко подходить запрещалось. Музей работал со стороны моря. В нем показывали чучела разных зверей, рыб и птиц. Лейтенанта интересовали вазы, обломки мраморных плит от древних сооружений, раз-ные предметы старины, которым тысячи лет. Кроме нас с лейтенантом, в русских книгах и докумен-тах копались наши штатские специалисты. Отобранные вещи мы отправляли в Берлин. Ничего цен-ного русские не оставили, а что осталось, жители до нас растащили. Богатый улов был у нас в другом городишке. Керчь. Тоже на море, хотя, мы больше за городом в степи работали.
— Завтра скажем, чтобы поехали на могилу художника.
— Прежде попрошу отвезти нас на гору, оттуда посмотрим на город.
Тепловоз прошел, и толпа ринулась на набережную. Немцы тоже перешли через рельсы и ока-зались у симпатичного круглого здания, как потом узнали, всего-навсего насосной станции. Рядом театральная касса, уголок фотографов с каким-то допотопным красным автомобилем, в котором лю-бители экзотики фотографировались на память. Тут же торговали аудио и видеокассетами. Курт с удивлением увидел на коробках знакомые кадры из новейших фильмов, что недавно появились в прокате Штутгарта, видео самое новое.
По набережной фланировали модно одетые люди в дорогих одеждах, курили дорогие сигаре-ты, на лицах улыбки, громкие разговоры, смех. Ничто не напоминало Эрвину о военных годах и го-роде, который помнил. Отправляясь с Куртом в Россию, общее мнение о стране Эрвин имел самое превратное, сложившееся в годы холодной войны под влиянием газет. Медведи по улицам не ходят, знал, но люди в его представлении оставались бедными, постоянно озабоченными о куске хлеба. Ве-черняя набережная Феодосии не уступала средиземноморским курортам, вынужден был он признать. Не хватало только причалов и яхт. Первое впечатление о сегодняшнем городе, который помнил пыльным, сплошь одноэтажным, в развалинах; море, где из-за мин не разрешали купаться, – подска-зывало, что ничего из их затеи не получится. Все давно отстроено и перепахано.
— «Не найду я ни дома, ни улицы, где жили, – подумал про себя Эрвин.— Слишком все изме-нилось. И Ольгу не найти. Как мальчишка дал себя уговорить Курту».
Они прошлись немного, и Эрвин предложил посидеть. Нашли свободную скамейку, сели. Эр-вин долго молчал и смотрел на море, на огоньки, стоящих на рейде кораблей. И неожиданно загово-рил.
— Знаешь, Курт, в этом городке у меня любимая была. Ольгой звали. Никому не рассказывал. Встретиться бы.
— Ну, дед, ты даешь! Тетя Амалия знает?
— Сказал же, никому не говорил. Алина и так не хотела отпускать, а скажи про Ольгу, так гла-за выцарапала бы. Не знаю, с чего расчувствовался. Морской воздух, горы.
— Воспоминание о юности. Красивая?
— Очень, – кивнул Эрвин. — Я первый у нее был. Не знаю, сказать Хелен, вдруг поможет най-ти?
— Зачем тебе! Помнишь девчонку молодую, сегодня ей, как и тебе, семьдесят. Делом прежде займемся. Приехали не любовь старую искать, а золото.
— Эх, – вздохнул Эрвин, — черствые все вы, не эмоциональные, современная молодежь! Не знаете настоящей любви. Вам бы только трахнуться. Чувства никакие неведомы.
Запиликал мобильник у Курта. Звонила Амалия.
— Почему не сообщили, как добрались? Я волнуюсь, жду.
Курт передал трубку дяде. Он едва успел поздороваться, как Амалия перебила. Остановить её, вставить слово, было не возможно, Эрвин привык. Жена беспокоилась, как перенес полет, что ел, как давление. Наказала, чтобы завтра сами звонили.
***
Утром Елена повела немцев по обычному туристскому маршруту знакомиться с городом. Немцы постоянно о чем-то тихо переговаривались между собой. Елена не прислушивалась. В сквере у фонтана Айвазовского, рассказывая о роли художника в развитии города, поняла, что её туристов история мало интересует. Равнодушно выслушали рассказ о башне Константина – части сохранив-шейся крепостной стены. Даже возраст башни – более шести веков не произвел впечатления. Неожи-данно старик разговорился.
— С волнением ждал встречи с городом юности. Он оказался совсем другим. Мне было два-дцать один в сорок втором, когда нашу часть перебросили в Крым. Забрали из университета. Я учил-ся, мечтал стать учителем, как отец.
— Теперь понятно ваше желание приехать в Феодосию, – поддержала разговор Елена.
— Хочу вернуться в юность. – Тут же, оправдываясь, прибавил. — Чтобы вы знали, Хелен, я никого не убивал. Я не фашист, не «СС». Служил в комендантском взводе. – О своей особой миссии с лейтенантом, понимал, говорить не следует.
— Правда, Хелен, в вашем городе чувствую себя великолепно. Лучше чем дома. Горы, море, степной воздух. Вчера куда-то собирались везти нас. Поехали сейчас, если можно.
Наконец у них проявился какой-то интерес, – подумала Елена и повезла их в Судак.
Эрвин узнал крепость, едва они вошли в ворота музейного комплекса. Почти 60 лет прошло, а показалось, что ничего не изменилось. Только кое-где стены отреставрированы. Недалеко от восста-новленных ворот группа археологов копалась в земле. Эрвин вспомнил, и они с Густавом по приказу лейтенанта тоже копали там, но ничего не нашли. Поднялись на стену, прошли немного и останови-лись. Елена пригласила посмотреть вниз.
— Видите, со стороны моря крепость непреступна. С суши обнесена двумя ярусами восьми-метровых оборонительных стен, толщиной до двух метров. Через определенные промежутки распо-лагались 14 боевых башен. Второй ярус прикрывал цитадель крепости. Между ярусами располагался город.
Показав на вершину Дозорной башни, Елена, привыкшая к интересу туристов к легендам, на-чала рассказывать о дочери властителя города, бросившейся с крепостной стены в море.
Курт невежливо перебил.
— В каждом приморском городе, если есть скалы, спускающиеся к морю, или обрывистый бе-рег, расскажут вам эту легенду.
Эрвин устал. Величественная панорама залива и города, открывавшаяся со стены, оставила его равнодушным. Возраст, волнение, вызванное ночной находкой, давали себя знать. Он поблагодарил Хелен за прекрасную экскурсию, благодаря которой увидел знакомые с юности места, и сказал, что сегодня они переберутся в отель.
— Не сегодня. Дядя просто хочет вымыться в ванной. Он еще не все записал, – перебил дядю Курт. — Пошли вниз. Я устал, представляю, как ты чувствуешь себя. Храбришься.
— Передохну немного, и могу подняться еще выше, на следующую террасу, – не согласился Эрвин.
— Нет смысла подниматься дальше, – сказала Елена. Больше, чем отсюда, ничего не увидите.
Она поняла, старик чувствует себя неважно, Курту ничего не интересно, и не стала объяснять, что если подняться по тропинке еще выше, то откроется великолепный вид на дорогу и залив Нового Света.
— Автобусную стоянку следовало сделать прямо у крепостной стены, а не тащится столько пешком, – заметил Курт.
— Передам ваше замечание руководству агентства, – ответила Елена с сарказмом.
Когда все разместились в тесном авто, Елена спросила.
— Посетим винные подвалы Нового Света, перед обедом? Попробуете наше шампанское.
— Спасибо. Лучше поехали домой, – сказал Эрвин.
До Феодосии добирались молча. Первым задремал Эрвин, потом захрапел Курт. Сказалась бессонная ночь. Шофер передразнил храп Курта и поинтересовался, что за туристы, такие сонные. Елена не знала, что ответить, сама не понимала, что случилось с ее подопечными. Скорее всего, по-ссорились. Старик хочет вернуться в отель, а молодой не торопится. Будь наоборот, – понятно. «У старшего дело, материал для мемуаров собирает, а какие дела у молодого»? Машина остановилась у калитки. Экскурсанты проснулись от громких восклицаний Нины.
— Вовремя, Елена Николаевна, я уже беспокоюсь, остынет все. Эрвин удивился, что верну-лись опять к Нине.
— Я же сказал, едем в отель.
— Пообедаете и поедете.
— Дядя собирается ванну принять, – пояснил Курт. Эрвин молча пошел к рукомойнику. Каст-рюля с борщом на столе издавала аппетитные запахи, и Елена согласила пообедать со всеми. Подо-шел шофер спросил, как быть. Нина пригласила и его за стол, но водитель отказался.
— Поезжайте пока, я позвоню. – Елена решила не держать его, пока немцы никак не опреде-лятся, чего хотят – в отель возвратиться или остаться у Нины. И оказалась права. После обеда Эрвин решил полежать часок – другой и затем ехать. Курт сказал, что составит ему компанию, а Елена мо-жет быть свободна, только пусть пришлет машину к четырем часам.
Спустя полчаса она пожалела, что отпустила шофера.
— Нина, я посижу в тенечке, пока гости отдыхают. Вместе поедем. Старший говорил, что со-бираются вернуться в отель? Надоели вам, наверное, постояльцы.
— Немного. Деньги хорошие платят, потерплю. Говорите, старикашка хочет вернуться в отель? Мне ничего не говорил. Я с ним практически не общаюсь, он ведь по-русски не понимает. Все разго-воры веду с племянником. Помолчав, Нина вспомнила, — Елена Николаевна, за домом Катя натяну-ла гамак, старый немец часами в нем валяется. Я дам вам одеяльце, постелите и полежите. Они будут отдыхать, а вы на ногах ждать?
— Гамак в тени? С удовольствием отдохну.
Нина сходила во флигель принесла детское одеяло, кипу газет, протянула Елене.
— Пойдемте, провожу.
Елена вспомнила детство, покачалась, устроилась поудобнее и открыла последний номер «Ка-фы» – одну из местных газет. Просмотрев, принялась за «Провинцию», с ней и заснула, уморенная полуденной жарой. Когда проснулась, часы показывали половину пятого. Заспались немцы! Инте-ресно, а вода горячая в «Астории» есть? Дома летом до вечера часто не только горячей, холодной нет. Их дело, не буду ничего говорить. Пришла Катя и принесла блюдо с виноградом и персиками.
— Проснулись, Елена Николаевна?
— Я не спала, – не призналась она, и поблагодарила за фрукты. — Немцы отдыхают еще?
— Встали. Полдничают с мамой, а вас не хотели беспокоить.
Елена поднялась, забрала одеяло с газетами и пошла в летнюю столовую. Немцы все еще сиде-ли за столом.
— Хелен, – обратился Курт, — поедем в отель, ванну примем. Ночевать вернемся к Нине.
— Я останусь в отеле, – сказал Эрвин. Достал из бумажника две сотни марок, протянул Нине, сам повернулся к Елене. — Поблагодари хозяйку, объясни, мы останемся в отеле. Скажи ей, она и Дашаа очень добрые гостеприимные женщины.
— Вы уже достаточно заплатили, – колебалась Нина, взять сотенные купюры или отказаться.
— Возьми, мама, раз дают, – вмешалась в разговор Катя. Нина взяла, поблагодарила Эрвина, попросила передать, пусть живут, сколько хотят.
— Не слушайте дядю, мы не уезжаем. Еще два – три дня поживем, – сказал Курт по-русски. — Ванну примем и вернемся.
Елена вызвала такси, привезла немцев к «Астории» и попрощалась, наказав при необходимости звонить в любое время.
Возвратятся ли немцы к Нине после купания или останутся в отеле, Елена, как Нина не поняла.
19
Туристский теплоход отшвартовался в центре города, у Английской набережной. Знание языка помогло Игорю подняться на борт. У дежурного портье, проверив список пассажиров, нашли чету Брайенов и позвонили. В каюте их не оказалось, и Игорю предложили подождать или передать за-писку. Он написал Томасу, что вернулся в Питер, и в любое время рад встретиться, попросил сразу же позвонить.
Дома мама приступила к расспросам о Елене.
— Так провинциалка хороша и умна, что собрался жениться?
— И умна, и хороша. Провинциалка? Сама говорила, в провинции люди чище, благороднее. Уверен, понравится тебе. На Татьяну похожа. Те же черты лица, фигура, рост.
— Татьяна была умница. Характер покладистый. Ко мне как к родной матери относилась, тебя любила!
— Хватит мама! Не расстраивай себя и меня. Сама учила вперед смотреть, о будущем думать.
— Разве я против? Очень уж быстро все у вас. Не ухаживал, нас с отцом не познакомил и сразу: привезу жену.
— Вы подружитесь.
***
Утром Игорь познакомился с английской четой и предложил позавтракать им не на теплоходе, а с ним в русском ресторанчике «Калинка-малинка» на площади Искусств. После завтрака у группы английских туристов был запланирован Русский музей. Игорь объяснил, что ресторан рядом и сам приведет их в намеченное время в музей.
Игорь и владелец электронной фирмы Томас Брайен впервые встретились лично и не разочаро-вались друг в друге. Произвел впечатление и безукоризненный английский язык Игоря. После музея англичанин выразил желание посетить офис Игоря, и он привез супружескую чету к себе, познако-мил с сотрудниками, показал фотографии и рекламные проспекты. На англичанина всё произвело благоприятное впечатление. У Томаса с собой были необходимые бумаги, и они подписали контракт. Отныне англичанин будет комплектовать пускозащитной электроникой электродвигатели, с которы-ми работала фирма «Садко», продвигать их на европейско-азиатский рынок.
***
Под вечер к Елене зашла Даша. Они расцеловались. Увидела развешанную и разбросанную кругом одежду.
— Собираешься? Самая близкая подруга покидает меня.
— С немцами доработаю, не волнуйся.
Даша обняла подругу.
— Не об этом я! Сколько лет мы с тобой? В третьем классе на одной парте оказались.
Лена перебила.
— Во втором посадили вместе.
— До окончания школы так и сидели рядом, затем в университетских аудиториях. Очень мне будет не хватать тебя.
— Думаешь, я не переживаю? Знала бы, как боюсь оставить всё – маму, тебя, школу!
— Если у вас все сложится, буду счастлива. Игорь, мужчина, конечно, классный, ухоженный, по-настоящему столичный. Не будь Сашки, и я не устояла.
— Понимаешь, Дашуля, я почему-то сразу ему поверила. Поначалу, чуть не принял меня за легкомысленную провинциалку – любительницу курортных приключений. Может за проститутку. Не давала повода, а он только встретились, сразу: поехали со мной в Ялту. Составьте компанию. Спра-шиваю, в качестве кого?
— Ты естественно вспыхнула, послала его?
— Про себя. Вслух ничего не сказала. Остановила машину и вышла. Не поблагодарила, не по-прощалась. Он меня из Коктебеля подбросил.
— Выходит, вы давно были знакомы. Вечером на девичник явился, не поехал в Ялту?
— Уехал и, как рассказывает, три дня только обо мне думал, раскаивался за не скромное пред-ложение. Говорю, с первой встречи произвел впечатление. Симпатичный, самоуверенный, чуть старше меня. – Она помолчала, потом заметила. — Боюсь немного, что заинтересовала, прежде все-го, похожестью на красавицу – жену, которую потерял.
— Ты сама красавица!
— Ну, тебя! Если будет постоянно нас сравнивать, я не выдержу.
— Докажи, что не уступаешь ей.
— Буду стараться.
Они еще недолго посплетничали о городских новостях, коснулись необычной немецкой пары, с которой работает Елена. Даша обещала приехать в Питер на свадьбу.
Из своей комнаты вышла Евдокия Андреевна.
— Почему не угостишь Дашу чаем? Достань фрукты.
— Спасибо, Евдокия Андреевна, я на минутку забежала.
Елена встала и пошла на кухню, открыла холодильник. Даша последовала за ней.
— Если для меня стараешься – напрасно. Я уже пошла.
Елена закрыла холодильник и проводила подругу.
***
Три дня Эрвин с Куртом жили, как они считали, в первобытных условиях. Умывались из руко-мойника, которым Эрвин пользовался, возможно, в дни военной юности. Купались в море. Жить без ванны, без душа, было нелегко, но ради дела мирились с неудобствами. Когда Эрвин окончательно убедился, что ничего из остатков лейтенантских сокровищ не найти, дальше терпеть бытовые не-удобства не захотел.
— Ты оставайся у Нины, я перееду в отель, – предложил племяннику.
— Один я ничего не сделаю.
Планам принять ванну не суждено было сбыться. В отеле до девяти вечера отключили горячую воду. Посоветовали сходить в сауну, что во дворе, но горничная предупредила, что и там нет воды. Курт предложил пойти на пляж, Эрвин согласился. После бессонной ночи и утомительной поездки в Судак, тело требовало окунуться в прохладную воду. Они вернулись в номер, взяли пляжные при-надлежности и спустились на улицу. В дверях отеля их встретил таксист.
— Куда доставить, господа?
— На пляж с песком. Там железнодорожная станция, – медленно, подбирая слова, объяснил Курт. — Пляж номер два.
Заманить немцев в машину удалось неожиданно легко. Увидев предложенный «БМВ», немцы сами сели в машину. Слава был доволен. Немцы и назвали направление, куда он должен был везти их. Все шло, как нельзя лучше. Курт только спросил.
— Это такси? Мне сказали, у вас «Фольксваген» такси.
— Разные машины такси. Больше «Жигули». «Фольксвагены» как бы государственные, ос-тальные все частные, – пояснил Славка, любитель поговорить. Забыл предупреждение общаться по-меньше. Он оглянулся по сторонам, есть ли свидетели, как иностранцы садятся в, немало повидав-ший, БМВ. Лотошники, торгующие книгами и экзотическими дарами моря, агенты туристских фирм, похоже, все заняты своими делами. Лишь один таксист у билетных касс мог обратить внимание, – отметил про себя Славка. Он очень не хотел участвовать на этой стадии операции. Убеждал Думая, послать кого-нибудь на «Жигулях». «БМВ», хоть и старый, в городе приметный, замененные номера все равно позволят узнать машину, если менты сядут на хвост. Думай убедил, что в «Жигули» немцы могут не сесть, а знакомую машину выберут скорее. Взяв курс на улицу Третьего Интернационала, через центр Славка выехал на Федько и после моста через Байбугу завернул. Курт спросил, далеко ли еще.
— Рядом. Заедем по пути в одно место на минутку. Посмотрите, как живут простые люди. – Он свернул в переулок, проехал мимо ряда железных крашенных ворот, за которыми виднелись солид-ные коттеджи, и остановился перед воротами строящегося особняка Думая.
Достраивать второй этаж и мансарду хозяин не торопился, а первый этаж, и главное комфорта-бельный, в двух уровнях, подвал были готовы. Сюда и решили поместить узников. Кореша убедили Думая, что немцы быстро расколются, а ничего не получится, – ночью их вывезти и отпустить. После долгих колебаний он согласился. Других вариантов не придумали.
Славку ждали. Едва подъехал, воротам бесшумно отворились. Машина оказалась не в совсем благоустроенном дворе, подъехала к крыльцу дома. Огромный волкодав на цепи, ростом с теленка, заливался и бросался к машине. Вышел Олег, принялся успокаивать пса и увел в глубь двора.
— Быстро, пожалуйста! Жарко в машине, – возмутился Курт, не собираясь выходить. Подошел Думай и открыл дверцу перед Эрвином.
— Прошу вас!
— Найн! – проговорил Эрвин. Он надеялся, что сейчас поедут дальше. Славка тем временем обошел машину, покачал её за багажник, стукнул ногой колесо и обратился к пассажирам.
— Колесо спустило. – Знаками попытался объяснить, но немцы ничего не понимали, пока Славка не взял за руку Курта, вытащил из машины и показал на колесо. — Выходите, подкачаю, и поедем.
Немцам пришлось выйти из машины.
Курт оглянулся по сторонам. Высокий забор, железные ворота, хозяин – коренастый здоровяк бандитской наружности не внушали оптимизма. Чувство самосохранения подсказывало: они в ло-вушке.
— Пройдемте в хату! – предложил Думай. — Пока шофер меняет колесо, предлагаю холодные напитки.
«Нина называла свой одноэтажный небольшой домик хатой, этот здоровяк – двухэтажный кир-пичный особняк», – отвлекшись от тревожных мыслей, подумал Курт. В его представлении хата - что-то ветхое, с соломенной крышей. Так русский художник представил хату в книжке народных сказок, которую всем классом переводили в школе. Курт не хотел заходить в дом, но пока размыш-лял, дядя с Думаем оказались уже внутри, и он поспешил за ними. Думай привел их в большую почти пустую комнату. Достал поднос, бокалы, из холодильника несколько банок пива, бутылки кока - ко-лы и «Фанты».
— Прошу, господа.
Курт открыл банку с пивом, Эрвин раскупорил бутылку колы.
— Скоро? Мы желаем на пляж. Солнце уходит, – сказал Курт, поднимаясь.
— Не торопись, есть разговор, – и Думай без предисловий приступил к делу.
— Много нашего добра вы награбили в войну. Теперь собрались забрать, что не успели вывез-ти тогда? – Он проговорил все это решительно и быстро, боясь, что перебьют. Курт ничего не понял из его длинной речи, кроме того, что коротышка сердится, и они с дядей попали в скверную историю. Курт вскочил, Думай взял его за плечо и посадил.
— Не понимаю, что ты хочешь? Нам пляж надо.
— Откопали ценности, принадлежащие нашему народу, и собрались увезти в Германию? Не позволим! – угрожающе проговорил Думай.
— Что есть ценности? – спросил Курт. — Говори медленно.
Думай был вынужден повторить сказанное почти по слогам и Курт, наконец, сообразил, с ка-кой целью их задержали. Шантажисты, бандиты. Перевел Эрвину и дядя вскочил.
— Что эти люди хотят? – спросил он.
Думай, конечно, не понял Курта, но догадался.
— Перехожу к делу. Мы заявляем в милицию, вас сажают в тюрьму. Все, что откопали, конфи-скуют. Понятно?
— Мы ничего не копали, – резко ответил Курт и снова попытался встать. Думай продолжал держать его. Наконец Курту удалось вырваться из объятий Думая, кинулся к двери. За ней стоял Олег, он заломил Курту руки назад, Курт сопротивлялся, бился головой, пытаясь ударить того в под-бородок, а Олег будто не чувствовал его ударов. Думай обшарил карманы шорт, открыл сумку и вы-нул мобильник.
— Что делаешь, какое право есть! – кричал Курт, смешивая русские и немецкие слова.
Закончив обыск Курта, обыскали Эрвина. Он не сопротивлялся и испугано молчал. Последнюю надежду – телефон отобрали.
— Не хорошо обманывать, господин хороший. Мы все знаем, – медленно проговорил Думай.
Курт понял, что они в руках страшных русских бандитов. Власти отвезли бы в другое место.
Думай продолжал:
— Есть вариант. Все, что выкопали, делим пополам, и вы спокойно отбываете в свою Герма-нию.
— Ничего не копали. Денег нету. На карман, на лекарство. Не забирай последнее.
— Деньги ваши не нужны! Где всё, что выкопали на огороде? – спросил Олег.
— Что откопали? – наседал Думай.
До Курта дошло, бандиты видели, как они копали огород. Отказываться бесполезно и он при-знался.
— Ничего не нашли. Обыскивай. Нет ничего.
— Спрятали. Пока не признаетесь, куда, — будете сидеть здесь, – сказал Олег.
— Поделитесь и свободны, – снова вступил в разговор Думай. — Не хотите делиться, заберем всё. Думайте!
Думай с Олегом вышли и закрыли снаружи дверь на ключ. Курт подергал дверь, она не ше-вельнулась, подошел к окну. На окнах решетки. Сквозь них виделся молодой сад, вдали розовел вы-сокий кирпичный забор. Пленники обсудили ситуацию. Эрвин вспылил и принялся кричать на Курта.
— Говорил, ничего хорошего поездка не принесет. Сказал, ничего не нашли?
— Сказал. Не верят.
Курт принялся стучать в дверь. Долго никто не откликался, наконец, щелкнул замок и появи-лись Думай с Олегом. Вид, у них был – любой испугается. Коротко стриженные, накачанные, с ту-пыми рожами.
Курт старался объяснить тюремщикам, что где надеялись откопать музейные предметы, нашли бомбу, и яму зарыли. Похитители не верили.
— Проверьте!
— Заливает немчишка! – возмутился Олег. — Откопали и побежали в «Асторию» упаковывать чемоданы.
— Не понимаете ситуации. Переведи старику, не поделитесь, будете сидеть здесь неделю, две, пока не поумнеете.
— Вы интеллигентные люди. Газеты читаете, телевизор смотрите, должны знать о русской ма-фии.
— Вы есть русская мафия? – Курт нервно рассмеялся. В американских фильмах видел русских мафиози. Видел бандитов. Коротышка Думай, с фигурой боксера, вернее борца – тяжеловеса, никак не отвечал представлению Курта о мафии. Уличный бандит. Русские мафиози, хоть и поливали огнем из «Калашникова» направо – налево, все прилично одеты – в смокингах и при галстуке. Эрвин услы-шал слово мафия и спросил Курта:
— Мы попали к русским мафиози? Скажи, мы чуть не подорвались на бомбе.
— Не верят.
— Мы не мафиози, – согласился Думай. — Мы деловые люди. Следить за порядком в городе наша обязанность. Вы приехали, выкапываете золото, какие-то драгоценности и не хотите делиться. Так не пойдет. – Он был уверен, свою находку где-то спрятали и теперь валяют Ваньку.
Славка с Олегом притащили из спортивного зала два борцовских мата и бросили на пол.
— Когда одумаетесь, позовете.
Кроме стола, четырех стульев и холодильника, а теперь еще двух спортивных матов, в комнате ничего не было. После бессонной ночи и нервных потрясений, Эрвин чувствовал себя плохо и лег.
— Тебе может таблетку? – участливо спросил Курт, переживая, что втянул в авантюру, которая не известно чем закончится. Хорошо, тюремщики не забрали лекарства.
Курт подтянул мат и положил рядом с дядей, тоже лег. Вскоре оба заснули. Первым проснулся Эр-вин, растолкал Курта. Часы показывали половину десятого. Они проспали около трех часов.
— Объясни им, мне нужно в туалет.
Курт поднялся и принялся молотить в дверь. Долго никакой реакции, наконец, щелкнули зам-ки, и на пороге вырос незнакомый громила.
— Что стучите?
— Дяде в туалет надо. У него простатит, он часто мочится. Скоро нас отпустите?
— Все разговоры с хозяином. Отойди, а он пусть выходит. Громила оттолкнул Курта, захлоп-нул дверь и повернул ключ, заперев Курта.
Старик, похоже, не собирался бежать, да Акбар разорвет на куски, если выскочит во двор. Ох-ранник провел Эрвина через коридор, мимо еще нескольких комнат. «Хоть в плену попал в цивили-зованный туалет», – подумал Эрвин, отмывая руки теплой водой.
— А ванну нельзя принять? – спросил он по-немецки. Конвоир не понял и толкнул в сторону их тюрьмы. Теперь Курт принялся стучать в дверь, требуя сходить в туалет.
Тем же путем, что дядю, сводили в туалет Курта.
— Больше не стучите! Пока хозяин не придет, не открою, – сказал на прощание громила, запи-рая дверь.
— Долго еще будем сидеть тут? – спросил Эрвин. — Что сказал охранник?
— Больше в туалет не поведет. Терпеть придется до прихода хозяина.
20
Утром Елена позвонила немцам в «Асторию», никто не ответил. Набрала их сотовый, – тоже молчание. Вызвала такси и поехала на Старо-Карантинную.
Нина удивилась ей.
— За вещами? Что ж ваши туристы не приехали?
— Рано, думаю, прощаться. Где мои немцы?
— Вчера с вами уехали. Ждала, искупаются и вернутся, – не приехали.
Елена чертыхнулась про себя, что не догадалась подняться – рядом была! Хорошо, машину не отпустила. Сказала Нине, чтобы немцы позвонили, если объявятся, и поехала в «Асторию».
Поднялась на третий этаж и постучала. В ответ – тишина. «Неужели все еще дрыхнут»? Посту-чала сильнее и опять никакой реакции. Толкнула дверь, она открылась.
— Господин Эрвин! Господин Курт! – крикнула на немецком. Никто не откликнулся. Она про-шла в спальню, там тоже никого. Только теперь Елена обратила внимание, платяной шкаф открыт, рядом раскрытые чемоданы, все перевернуто. Ни какого немецкого порядка и аккуратности.
Грабители были! – решила Елена и нажала кнопку дежурной по этажу. Вскоре на пороге поя-вилась немолодая женщина.
— Где обитатели номера? Вы убирались?
— Уборщица говорит, они несколько ночей не ночуют, и обещала зайти в последнюю очередь. Вам кто открыл?
— Было открыто. Вы немцев, когда видели?
— Я? Три дня назад. В прошлое дежурство.
— А вчера вечером?
— Я в шесть заступила и не заходила в номер. Не вызывали.
— Уверена, в номере побывали грабители. Закройте и никого не впускайте, уборщицу тоже. Если не сами немцы все разворотили, – она показала на раскрытые чемоданы, – придется вызывать милицию.
— Что вы, Елена Николаевна! Какая милиция! У нас такого быть не может. Постояльцы сами нахозяйничали.
— Дай Бог, чтобы оказались правы.
Елена поехала обратно к Нине, слабо надеясь, что могли разминуться на обратном пути.
У Нины их не было. Попила с Ниной чаю, посчитала, если опять разминулись, то уже пора подъехать. Немцы не появлялись. Даже если заблудились где-то, заявить в милицию о пропаже не-лишне. Не похоже, что могли оставить свои чемоданы в таком состоянии. Явно, в них копался посто-ронний.
Елена вернулась в гостиницу. Пришли вызванная вчерашняя дежурная по этажу и уборщица. В один голос засвидетельствовали, около пяти часов немцы появились в номере, собирались искупать-ся. Не было горячей воды, и они устроили скандал. Дежурная еле успокоила их, посоветовала схо-дить в сауну или на пляж. Пошли или не пошли, не знает. Больше их не видела.
Не зная, что делать Елена позвонила Даше, как быть. Не прошло и пятнадцати минут, как в «Асторию» прибежала директор туристического агентства. Обе дежурные по этажу и вчерашняя уборщица повторили Даше всё, что рассказали Елене. Женщины отправились в сауну во дворе гос-тиницы. Работала смена, что и накануне.
— Если бы приходили немцы, запомнили. Иностранцы не часто бывают, – сказала главная рас-порядительница. — После обеда мы не работали, воды не было.
Елена с Дашей вернулись в «Асторию» к директрисе отеля. Она была уже в курсе событий.
— Может, не будем пока в милицию заявлять? – попросила директриса Дашу. — Подождем еще. Если ваши туристы собирают материал для книги, три ночи ночевали где-то в частном секторе, оставив люкс, не исключено и сегодня заночевали где-то.
— У них телефон, позвонили бы. Звоню им – не отвечают, – пояснила Елена. — Насторажива-ют раскрытые чемоданы с разбросанными вещами – не похоже на них.
— Я была в номере. Чемоданы как чемоданы и хозяева, если торопились, могли не закрыть. Искали купальные принадлежности, – высказала предположение директриса.
— Сразу оба, – скептически заметила Елена.
— Я звоню в милицию, не исключено похищение, – сказала Даша и взялась за трубку телефона на столе директрисы. Та перехватила ее руку.
— Подожди, Дарья Михайловна!
— Чего ждать? Они заблудились, их укокошили или похитили, – воскликнула Елена. — Надо подключать милицию.
— Затаскают тебя, меня, Дарью Михайловну. У меня дел невпроворот, у вас не меньше. Подо-ждем до обеда, вдруг объявятся.
Елена достала свой мобильник набрала номер немцев. Металлический голос автомата сообщил, что абонемент отключен или вне зоны действия станции.
— Ума не приложу, что делать, – горестно вздохнув, сказала Елена и посмотрела на Дашу.
— Позвоним.
Дежурному милиции Даша долго объясняла ситуацию. Он тоже посоветовал подождать, и не беспокоится. Елена забрала у подруги трубку и решительно потребовала зарегистрировать вызов, это же иностранцы. Напористость девушек подействовала, дежурный соединил их с начальником. Он знал Дашу и посоветовал зайти в отдел к следователю Волгину. Девушки отправились в милицию, когда запищал мобильник Елены.
Мама сообщила, что позвонила Нина, просила найти Елену и передать немедленно приехать. Немцы не нашлись, а у неё в доме ночью побывали воры и все перевернули. Что украли, пока не зна-ет. Лена выключила трубку.
— Час от часу не легче! Хозяйка дома, где остановились наши горемыки, сказала маме, что ее ограбили. Надо ехать, Даша, поехали! В милицию потом.
Они вышли из отеля, взяли первую попавшуюся легковушку и поехали на Карантинную. По дороге Елена обрисовала обстановку.
Нина встретила у калитки.
С вечера не заходила в комнаты, зашла – ужаснулась. Все перевернуто! Вещи немцев разброса-ны по комнатам, телевизор разломан на части.
— Вещи немцев, а ваши? – перебила Даша. — Воришек интересовали вещи квартирантов?
— Видимо. Наши не тронуты. Я думаю, деньги искали. Что я им теперь скажу? Остановились, думали, в приличном доме, а у меня ограбили. Не расплачусь.
***
Молодой следователь в штатском с любопытством встретил молодых женщин, о которых стро-го предупредил начальник.
— Дочь важного человека в Администрации, не вздумай хамить. Будь исключительно вежлив и предупредителен. Дело пустяковое, но отнесись внимательно.
Обе показались ему убийственно красивы. Лейтенант даже удивился – неужели в городе оби-тают такие создания? Интересно, что привело.
— Лейтенант Волгин. Константин Петрович. Для знакомых – просто Константин, Костя.
— Мы пока не ваши знакомые, представимся, как положено: Смородина Елена Николаевна, сотрудница турагентства.
Также официально представилась и Даша. Услышав ее фамилию, лейтенант понял, почему на-чальник так беспокоится. После замужества Даша не стала менять фамилию, считая мужнину не слишком благозвучной. Елена эмоционально изложила ситуацию, Даша добавила более спокойно.
Следователь записал фамилии немецких туристов, показал Лене, чтобы проверила, и выгово-рил, почему нет фотографий.
— Неужели не фотографировались? Фотоаппарата у них нет?
Фотоаппарата в Россию немцы не взяли. Следователь оставил у себя, паспорта немецких тури-стов, обещал сделать копии с фотографий и размножить, если появится необходимость объявить в розыск.
— По-вашему, не появилась необходимость? – вспылила Елена. — Восемнадцать часов про-шло, как их видели в последний раз. Иностранцы! Города не знают, языка!
— Вы сказали, младший немного говорит по-русски. Найдутся, никуда не денутся. В наших сводках нет, из больниц тоже не поступало сообщений. Утонули бы – вещи на берегу остались.
— Что нам теперь делать? – спросила более спокойная Даша.
— Ждать.
— Вы что предпримите? – не успокоилась Елена.
— Все, что полагается.
— Фотографии размножите, раздадите сотрудникам?
— Обязательно, – улыбнулся следователь. — У вас только мужчины теряются, иностранки не пропадают? – Пошутил лейтенант. Ему не хотелось, чтобы женщины быстро ушли. Дел, которыми имело смысл заняться, в работе, не имелось. Все вроде этого – одна надежда, всё само собой образу-ется.
— Дарью Михайловну я встречал, – вспомнил он. — Вас, Елена Николаевна, почему-то нико-гда не видел. Вы ходите на концерты, в кино?
— Это имеет отношение к поиску потерявшихся туристов?
— Да нет, просто не прочь познакомиться. Смотрю, кольца на руке нет, как у Дарьи Михай-ловны, значит не замужем.
— Не ношу колец. Вы будете держать нас в курсе поисков?
— Как найдем, сразу сообщим.
Даша улыбнулась следователю.
— Со знакомством опоздали. Где раньше были? Елена долго ходила в невестах, всё не встре-чался достойный молодой человек вроде вас, а теперь выходит замуж. Опоздали!
— Очень жаль, – искренне пожалел молодой лейтенант.
— Надеемся на вашу помощь, – сказала Даша, вставая. — Мы пошли. До свидания.
— Немедленно займетесь поисками пропавших? – спросила Елена.
— Немедленно! – воскликнул, улыбнувшись, лейтенант Константин Волгин, — всё брошу и займусь вашими туристами.
Девушки поняли, спешить не будет. Они сделали все, от них зависящее.
— Каждому будешь рассказывать обо мне? – обиделась Елена на подругу, когда оказались в коридоре. — Знаешь, не терплю.
— Следователь симпатичный молодой человек. Не понятно, почему не познакомились раньше? – продолжала Даша, рассуждая сама с собой. Повернулась к Елене. — Игорь твой еще журавль в не-бе, а Константин Петрович надежный кадр.
— Бабник твой Константин Петрович, не поняла?
Следователь, оставшись один, позвонил знакомой пригласить после работы на пляж. Они долго болтали, смеялись. Потом положил в ящик стола паспорта иностранцев и вышел на крыльцо, где все-гда курили и обменивались новостями коллеги.
Приятель из угрозыска спросил:
— От тебя, Костя, две красотки вышли? По какому делу?
— Ни по делу. Представители туристического агентства. Потеряли двух немецких туристов и забили тревогу.
— На блядки отправились, куда еще?
— Одному семьдесят шесть, второму тридцать шесть лет.
— За валюту наши девахи и со столетним дедом лягут.
— Тоже так думаю. Сутки не прошли, а девчонки всполошились.
***
Утром Думай с Олегом продолжили уговаривать немцев признаться, куда дели золото.
Курт, как мог, убеждал бандитов, что ничего не нашли. Ему не верили. Думай вышел из себя, рванул его за ворот майки, она затрещала и разорвалась, Курт пошатнулся, но устоял.
— Клянусь, ничего не нашли.
«Чертовы немцы не понимают своего положения или надеются, подержим и отпустим», – по-думал Думай, все больше злясь. – «Все идет не так, как предполагали. Не трусливого десятка, дер-жатся стойко». К обеду в недостроенном доме Думая собрались посвященные в операцию и после недолгих споров решили держать пленников, пока не расколются. Днем их накормили, сводили в туалет и, не обращая внимания на протесты, снова заперли.
Вечером Думаю и его людям было не до немцев. Наказав Сашке с Серегой по очереди карау-лить их, все поехали на стрелку с пацанами Рустама, специально приехавшими в Феодосию. После разгрома банд Виктора Башмакова, Алика - Дзюбы, «греков» и «сейлемских», оставшиеся в живых, братки объединялись в новые группировки. Нескончаемый кровавый передел сфер влияния на полу-острове продолжался. Симферопольским показалось мало своих игровых залов и казино, теперь пы-тались урвать у Думая часть его хозяйства.
Незадачливые искатели сокровищ остались в заточении на вторую ночь.
***
Под утро, после долгих настойчивых стуков в дверь, карауливший их, Саша, сводил пленников по очереди в туалет. Курт заметил на окне комнаты, через которую его вели, телефонную трубку. На обратном пути, он отстал от конвоира и умудрился схватить ее, положить в карман. «В прошлые по-ходы в туалет ее не было. Специально подложили»? Вернувшись в комнату, где взаперти провели двое суток, Курт увидел, что это их с дядей телефон и обрадовался. Эрвин заторопил немедленно звонить Хелен. Ее номер оказался стертым, не оказалось номеров феодосийской милиции и такси. Все остальные многочисленные номера из памяти тоже были удалены, но трубка дышала, и Курт принялся вспоминать, как звонить в Германию. Долго не мог набрать правильный номер, автомат по-стоянно отвечал – такого номера не существует. Промучившись изрядно, он, наконец, соединился с Штутгартом.
Телефонный звонок разбудил Амалию, когда в Германии не было и семи утра. Она нехотя подняла трубку, возмутилась столь ранним звонком. Муж с племянником звонят днем и не каждый день. Вчера Эрвин звонил.
— Алина! Нас похитили! Мы заложники! Звони в туристскую фирму, в полицию, министру, не знаю куда еще. Спасай!
— Не пойму, ты, Эрвин? Что в такую рань звонишь?
— Ты понимаешь, мы в руках русских мафиози?! Требуют золото, которое мы не нашли.
Спросонья Амалия долго не смогла уразуметь, какая мафия, причем Эрвин. A сообразив, вме-сто того, чтобы поддержать в трудную минуту, набросилась на мужа.
— Говорила, вас посадят в лагерь?! Знала, добром не кончится!
— Амалия! – жалобно простонал Эрвин в трубку. — Русские бандиты нас захватили!
— Где вы сейчас? Дай трубку Курту, понятнее объяснит.
— Тетя Алина! Нас захватили бандиты, заперли в комнате с решетками.
— Не Кэ - гэ - бэ? Объясни толком, чего они хотят?
— Золота. Думают, мы нашли и спрятали. Выкуп будут требуют.
— У меня денег нет. Спрашивай у отца.
— У него тем более нет. Сообщи полиции, в газеты, что в России, в городе, – он запнулся, от волнения не мог вспомнить название, и Эрвин подсказал — в городе Феодосия два немецких туриста попали в заложники к мафии. Проси полицию помочь. Они знают куда обратиться.
— Мне идти в полицию? – переспросила Амалия.
— В полицию. Они прикончат нас. – Курт сильно был напуган, голос дрожал от страха. Эрвин оставался более сдержан и собран. Забрал телефон у племянника.
— Мать, звони 110 – службу спасения, они подскажут. Не все так страшно, как Курт пугает.
— Вас не пытали? Как себя чувствуешь?
Ответить Эрвин не успел. Он так громко кричал в трубку, чтобы услышала глуховатая Алина, что проснулся и ворвался в комнату новый охранник. Увидев у Эрвина телефон, вырвал его из рук.
— Фашисты чертовы! Где взяли мобилу?
Курт бросился на охранника, не давая ему закрыть за собой дверь, схватил за руку с трубкой. Охранник был сильнее и с такой силой оттолкнул немца, что Курт отлетел метра на два и упал на мат. Сторож вышел и запер за собой дверь.
Курт поднялся, сел.
— Как думаешь, тетя Амалия найдет, к кому обратиться?
— Всех поднимает на ноги, будь уверен. Было бы не поздно. Наши стражи со злости не из-вестно, что сделают. Понимают, нас начнут искать.
***
После потрясения, вызванного телефонным разговором и короткой безуспешной потасовкой с охранником, пленники уснули. Разбудили их разъяренный Думай и Олег в сопровождении Сергея, что отнял у них трубку. Курта подняли с мата.
— Кому, чертовы фрицы, звонили? – рычал Думай, схватив Курта за подбородок.
— Кому гнида, звонил, говори!
— Взгляни на номер, если не успели стереть, увидишь, – сказал Олег.
— 0,0,4,9,6 – называл цифры Думай.
— Дай, кто так читает! Сразу скажу, – забрал трубку Олег. – 0 - межгород, второй ноль – за-граница, 49, если не ошибаюсь, Германия.
— Германия. Тетя Амалия, – подтвердил перепуганный Курт. — Не успел сказать, твой охран-ник… – Курт показал на громилу. — Не дал говорить. Она плохо слышит, ничего не поняла.
Думай повернулся к Сергею.
— Правду, говорит немец, не успели поговорить?
— Я знаю? Она у них глухая, дед кричал, я подумал, помирает. Влетаю, а он в трубку: Алина! Алина! По дороге в туалет где-то нашли мобилу.
Думай покрутил в руках телефонную трубку.
— Это же ихняя мобила! Я ее унес к себе на второй этаж. Как она могла попасть к фрицам? Они, что, бродили по дому? Где Сашка – подонок? Специально вынес им мобилу! – Думай повернул-ся снова к Курту. — Кто передал трубку?
— Телефон лежал в коридоре на окне. Я узнал мой и взял.
— Под меня, гад, копает! Я ему покажу! Где сейчас Санёк, ушел?
— Отдал мне ключ и пошел домой. Ты не говорил, не водить в туалет.
— Мне им парашу в комнате поставить? Санек нарочно все подстроил!
— Может и так, – согласился Олег, подумав, прибавил, — Зарываться стал. Советов не слуша-ет, сам все решает… В прошлый раз, когда Гришке в Севастополь повезли деньги, он запросто мог вякнуть. — Думаешь? – сомневаясь, произнес Думай. — Ладно, разберусь.
Допрос продолжили.
Курта беспокоило здоровье дяди, и он был готов отдать бандитам всё, что у них есть.
— Клянусь Богом, клянусь всем, чем хотите! Ничего не нашли, – продолжал оправдываться перепуганный Курт. — В туристском агентстве наша кредитная карточка, мы заплатим. Отпустите! Дядя говорил, найдем старинные предметы, разные безделушки для музея. А нашли бомбу.
— Не заливай! Безделушки эти из золота, раз приехали за тридевять земель и втихаря копали. Последний раз говорю: давай поделимся!
— Темнят! Не за музейным старьем приехали, в самом деле, как объясняет молодой, – не сдер-жался Олег и замахнулся на Курта. Думай перехватил его руку.
— Постой!
— Что ты цацкаешься с ними! Подумаешь, иностранцы. Не знаешь, как развязать ему язык?
Думай не ответил, а схватил Курта за горло. Курт захрипел, замахал руками.
— Пока не скажешь, где спрятали, будете сидеть здесь, париться в жаре. Дед не выдержит. Хочешь, чтобы коньки отбросил?
Русское выражение про коньки Курт не понял и, когда Думай отпустил, спросил.
— Что есть коньки? Хотели говорить, коньяк будет, когда покажем яму, в которой бомба?
— Ты опять про бомбу? – вспылил Думай. — Сволочь, долго будешь мне мозги канифолить, фашист поганый?! – и двинул Курту в живот. Бедный парень согнулся и опять полетел на мат. — Ночью проверим, какую бомбу всё поминаешь.
— Утопим вас в море! – пообещал Олег, и они вышли, не забыв запереть узников.
Посоветовавшись, бандиты пришли к заключению, что пленники говорят правду - не нашли ничего. Яму, в которой утверждают бомба, решили ночью раскопать, проверить. Заодно еще раз по-копаться в вещах немцев в гостинице и на Карантинной. Пленников вывезти за город и отпустить. Как воспользоваться кредитной карточкой, которую немцы предусмотрительно оставили в сейфе ту-ристского агентства, так и не придумали. Сомнение Ника, вдруг немцы все-таки успели по телефону сказать, где они, отвергли, как не серьезное.
— В мобила остался длинный не наш номер, – пояснил Думай. — Если и сказали что-то глу-хой тетке, ничего страшного. Пока разберется, отпустим их.
Еще на одну ночь узников оставили в заточении.
***
Сразу после звонка Амалия наказала Якову не отходить от телефона, а сама побежала в тури-стическую фирму.
Несмотря на ранний час, застала двух сотрудниц. Они участливо выслушали, поохали вместе, «какая страшная и не предсказуемая Россия», и посоветовали подождать прихода начальницы. Тако-го в фирме за двадцать лет не случалось, и как быть в этом случае не знали.
Словоохотливая Амалия поделилась целью поездки мужа, обвиняя во всем племянника.
— Откопать сокровища, спрятанные в войну? – переспросила одна из сотрудниц туристской фирмы. — Это противозаконно! Понятно теперь, почему к ним привязались бандиты. Возможно, и не бандиты, а официальные власти задержали их.
— Наша фирма в уголовно – наказуемые дела не вмешивается. Нанимайте адвоката, пусть вы-ручает, – вступила в разговор вторая девушка.
— Ему семьдесят шесть! Здоровье слабое.
— Мы ничем не сможем помочь вам.
— Куда мне еще обратиться за помощью? – спросила Амалия, вытирая слезы.
— В любом случае нужен адвокат.
— Вы их отправили в Россию. Должны помочь!
— Они нарушили условия договора. Обращайтесь к адвокату.
Не добившись ничего в туристской фирме, Амалия направилась в ближайшее отделение поли-ции.
Едва она ушла, одна из девушек набрала номер приятеля – журналиста в телекомпании ZDF и пересказала историю Амалии, назвала адрес Эрвина Вакера.
В полиции сочувственно отнеслись к заявлению фрау Вакер, но как помочь, тоже не знали. Вспомнили, их земляк, депутат бундестага, отвечающий за внешнеэкономические связи, сейчас, к счастью, в Штутгарте. Дозвонились до помощника. После долгих переговоров полицейского соеди-нили с депутатом. Он выслушал офицера и согласился принять Амалию, и после беседы с ней ре-шить, какие шаги можно предпринять. Амалия поехала к депутату. Полицейский офицер, как и ба-рышня из турагентства, посчитал своим долгом проинформировать знакомых журналистов о похи-щении туристов в России.
***
Проводив Амалию, Якоб спустился в мастерскую и занялся обычными делами. Он надеялся, энергичная и напористая жена брата найдет, к кому обратиться за помощью без него. Да и мастер-скую не оставишь на чужих работников. После раздела Германии Якоб с отцом оказались в совет-ской зоне, а Эрвин остался у американцев, поселился в Штутгарте, женился на дочке владельца бен-зоколонки. Амалия выросла в этом городе. Не все ее друзья держали мастерские и бензоколонки, кое-кто выбился и во власть.
Едва Якоб занялся просмотром ведомостей ремонта, графиками завоза бензина – своими обыч-ными утренними обязанностями, как в мастерскую влетел со двора помощник.
— Тебя телевизионщики из RTL домогаются. Сказал, что занят и не будешь с ними разговари-вать. Парнишка не успел договорить, в конторку ввалились два корреспондента с камерой и микро-фоном.
— Господин Вакер? – спросил тот, что с микрофоном.
— Ошиблись, господа, – Якоб надеялся отвязаться от журналистов.
— Кого из ваших родственников захватили террористы в России?
— Эрвин Вакер кем вам приходится?
Не успел Якоб выпроводить настырных корреспондентов, как в контору протиснулись еще па-рень с камерой и симпатичная корреспондентка с микрофоном из частного телеканала «VOX». Не обращая внимания на работу коллег, корреспондентка решительно протянула микрофон к лицу Яко-ба.
— Ваш сын поехал в Россию за кладом? Как он узнал про клад?
— Что за ценности ваши родственники собираются откопать? – посыпала она вопросами, не дожидаясь ответов.
Слово за слово, журналистам удалось разговорить Якоба, он признался, что сын с братом по-ехали в Россию за кладом археологических предметов. Брат их сам нашел, ни у кого не реквизировал, не украл, шла Вторая Мировая, никому не было дела до археологии и он все находки закопал. Пле-мянника взял в помощь, Курт вырос в ГДР и неплохо знает русский, надеялись на удачу.
Что тут началось! – корреспонденты, словно с цепи сорвались, набросившись на Якоба.
— Русские бандиты требуют деньги или клад?
— Где закопан клад?
— Правительство русских в курсе их поездки?
— Они получили разрешение русских?
— Кто из них археолог?
— Ваша жена поехала в полицию?
— Моя жена умерла, – ответил Якоб, и повернулся к новой группе, только что подъехавшим журналистам из национальных компаний «ARD"» и «ZDF». Журналисты заполнили все помещение небольшой конторы, оттеснив Якова к стене.
— Господа! Господа! Все, что знал, рассказал. Прошу оставьте мастерскую, мне работать. Я ничего не знаю. Возвратится фрау Амалия, расскажет. Она говорила с пленниками по телефону.
21
Рабочий день в Феодосийской городской газете «Кафа» заканчивался, когда Лида – молодая сотрудница в последний раз решила посмотреть электронную почту. Открыла, и страшно удивилась, прочитав обращение известной немецкой газеты «Frankfurter Allgeime Zeitung» к «Кафе» с просьбой срочно выслать все имеющиеся материалы о похищенных немцах – Эрвине и Курте Вакере. Лида ни о немцах, ни о похищении не слышала, в ленте новостей никакой похожей информации не поступа-ло, в газетах тоже не было. Она остановила, собравшуюся уходить, редактора и сообщила о письме. Редактор прошла к её компьютеру, прочитала.
— Интересно! Никого в городе не похищали, я бы знала! Откуда у немцев информация?
Она позвонила дежурному городской милиции. Тот ничего не знал. Только положила трубку, зазвонил телефон, и редактор подняла её. Звонили из Феодосийской телекомпании. Коллеги спраши-вали, что газете известно о похищении немцев. Они получили заказ от немецких телекомпаний «RTL» и «DOX» перегнать по Интернету имеющиеся в компании материалы о заложниках.
— У нас никакой информации. Звонила дежурному милиции, он тоже не в курсе. Загадка! Воз-можно, шутка чья-то? Но выбрать наш город.… Завтра не выходим, а к следующему номеру, наде-юсь, что-то прояснится, – объяснила она коллеге с телевидения и ушла домой. Лида тоже вскоре уш-ла.
Когда в Германии ломали головы, как связаться с похитителями, что предпринять для освобо-ждения заложников, а газеты и телевидение рассылали запросы в украинские средства информации, в Феодосии никто ничего не знал. Гром грянул поздно ночью.
— Вся Германия всполошилась! Крымские мафиози похитили двух граждан Германии в ва-шем городе, а вы не знаете! – Киевский министр кричал на поднятого с постели начальника Крым-ского республиканского УВД. — Почему не доложили? У вас каждый день иностранцев похищают?
Крымский начальник был не в курсе событий. Разбудил феодосийского, тот обещал разобрать-ся и позвонить.
— Немедленно звони! В Киеве министр ждет! Подними всех на ноги. Что за немцы, специали-сты на предприятии, или туристы? Когда пропали, при каких обстоятельствах – все доложи. Присту-пай!
Разбуженный лейтенант Константин Волгин долго не мог врубиться, что от него хотят.
— Позавчера утром, часов в одиннадцать, обратились сотрудницы туристического агентства, что потеряли двух немцев. Я думал, давно нашлись, – оправдывался он. — Двенадцати часов не про-шло, как их видели в гостинице. Потом текучка, дела.
Через тридцать минут феодосийский начальник докладывал в Симферополь данные по немец-ким туристам. Что с ними, кто их похитил, подробностей привести не мог. Подняли среди ночи и Дашу с Еленой. Они тем более не владели информацией.
— Пока похитители не предъявляют требований, все поиски бесполезны, – не хотел браться за дополнительную обузу начальник угрозыска. — Возможно, утонули. Их могли убить. Кто сказал, что похитили?
— Они дозвонились до Германии.
Утром всю феодосийскую милицию бросили на поиски пропавших. В офисе турагентства тре-тий следователь просил Дашу и Елену повторить всё, что знали о немцах. Рассказывала Елена, Даше нечего было прибавить.
— Зря позволила поселиться в частном секторе. Там и выследили их, – выговорила подруге начальница.
— При чем частный сектор? Они пропали из гостиницы.
— Дарья Михайловна права, начинать следует с района, где немцы ночевали три ночи. Там на них обратили внимания, – согласился следователь. И вслед за предыдущим коллегой поехал на Ка-рантинную к Нине.
Нина бедная проклинала немцев, материла тещу, уговорившую поселить их. Теперь ее подоз-ревали в убийстве.
Следователь из угрозыска с участковым обошли дворы на Карантинной и соседних улицах, беседовали с хозяевами, но никто ничего не мог сказать. С пристрастием допросили Воробья. О про-паже немцев он узнал от милиционеров.
«Если их похитили, это Думай, – решил Воробей. — На мокрое он не пойдет. Надеется на вы-куп. Вечером надо будет увидеться и потолковать, чтобы взял в долю. Идею с немцами я ему подал, а он, гад, решил провернуть всё без меня».
Сгорая от нетерпения увидеть Думая, Воробей не дождался вечера и отправился в город, в на-дежде встретить его или кого-нибудь из пацанов.
***
В третью ночь пацаны Думая снова побывали в гостиничном номере немцев и все перерыли, затем залезли в хату Нины. Никаких ценностей, как и в первый визит, не нашли. Славка с Артуром раскопали яму, засыпанную немцами, наткнулись на бомбу, и, не закопав её, сбежали.
Четвертые сутки немцы томились в заточении, кляли горькую судьбу, так подшутившую над ними. Курт ходил из угла в угол, Эрвин сидел на мате, когда в комнату вошли Думай с Серегой. Пленники с надеждой встретили тюремщиков.
— Проверили, нашли бомбу? – обратился Курт. — Дяде плохо, старый человек. Отпускайте нас.
— Проверили. Потерпите. Вечером отпустим. Сейчас позавтракаете. Вода и напитки в холо-дильнике, еще остались? – Думай открыл холодильник, напитки все стояли не тронутыми, а вода на исходе. — Что-нибудь сообразим покушать.
Из коридора послышался шум, кто-то пришел. Думай и Серега оставили пленников, не забыв запереть комнату. Пришел Олег, живший в районе Карантина, и объявил, город наводнен милицией, ищут немцев.
— Воробей спрашивал, как тебя найти, сказал, не знаю.
— Молоток. Пока с немцами не закончим, от Воробья держись подальше. Ментовка продол-жает его пасти. Ищут немцев, говоришь? Хватились! Пусть ищут, – успокоил Думай.
Запиликал телефон. Звонил мент, приятель Думая. Предупредил, что проверяют всех, кто на учете, либо был на зоне. К нему обязательно придут.
— Если твои замешаны, предупреди.
— Спасибо Валера, а что случилось, я совершенно не в курсе? – притворился Думай.
Приятель рассказал о пропаже немецких туристов, об информации, полученной газетчиками.
— Приехали откопать клад, который оставили в войну. Все начальство на ушах. В Симферо-поле и в Киеве. Международный скандал. Их, скорее всего, убили, а клад, что нашли, уже далеко от-сюда.
— Наши вряд ли в деле. Думаю, русские, вели от границы, – волнуясь, ответил Думай мили-ционеру и поблагодарил за предупреждение. Сам струсил. Не ожидал, что дело примет настолько серьезный оборот и подключится столичное начальство. Положив трубку, повернулся к Сереге и Олегу.
— Валерка звонил. Говорит, киевские и крымские следоки понаехали.
— Понятно, почему столько ментов на улицах, каждую машину досматривают, – подтвердил Олег. — Меня остановили, заглянули во внутрь, открыли багажник, а документов не спросили. Мен-ты, по-моему, не наши.
Во дворе залаял Акбар, пришла Мария Сергеевна. «Баба Маня», как называли её пацаны, име-ла ключ и три раза в неделю приходила убирать и стирать. За ней явился Славка и поспешил поде-литься своими опасениями.
— Боюсь за Артура. Схватят за шкирку – расколется. Всем хана. Когда из-под земли показался стабилизатор бомбы, уронил фонарик и бежать. Нагнал его уже на Ленина, так напугался. – Помол-чав, прибавил. — Зря ночью не избавились от фрицев. Сплавить бы их скорее.
— Знаешь, как? – насмешливо спросил Думай. — Вывести с завязанными глазами? Встретить-ся кто-нибудь. Подождем темноты. Пока на всякий случай отведем во второй подвал. Если менты надумают осмотреть дом – не найдут. Бабе Мане скажу, чтобы комнату за ними убрала, а ты маты снеси обратно в спортзал.
Думай с Олегом открыли комнату немцев. Пленники решили, что их отпускают и охотно по-шли за своими тюремщиками. Прошли знакомый коридор, вошли в еще одну комнату. Здесь Думай приподнял ковер и пленники увидели потайную дверь в подземелье. Оттуда вёл ход в еще одно тай-ное помещение. Курт дернулся, закричал, поняв, что их собираются перевести в еще более страшную тюрьму.
— Нет права! Немецкие граждане, – кричал он, а Думай уже тащил Эрвина вниз по ступень-кам. Олег больно стукнул Курта в спину, толкнул в проем лаза, тот бы упал, но успел схватиться за ступеньку.
— Не брыкайся! – рыкнул Олег.
— Посидите до вечера, стемнеет, выпустим, – снизу крикнул Думай. — Объясни деду, чтобы не рыпался.
Провидение помогало бандитам. Задержись с эвакуацией пленников еще пару минут, что бы произошло, трудно предположить.
С улицы донесся шум остановившегося автомобиля, раздались требовательные сигналы, зала-ял Акбар. Баба Маня привязала собаку и открыла калитку гостям – милиционеру в форме и граждан-скому. Думай предупредил, если придут менты, впустить и провести в гостиную. Гости спросили хо-зяина и баба Маня провела их в гостиную. С хозяином и пленниками они разминулись.
Тем временем Думай с Олегом вели немцев в нижний подвал. Думай спускался первым, за ним, качаясь от слабости, обреченно шел Эрвин, смирившийся с судьбой, следом Курт, и замыкал цепочку Олег. На середине лестницы Курт приотстал, вдруг нагнулся и бросился в ноги Олегу, тот от неожиданности повис на нем, Курт рывком перебросил его через себя и бедный Олег покатился по ступенькам, толкнул Эрвина, тот упал на Думая, свалил его, и все полетели вниз. Курт бросился на-верх. Выскочил в коридор, там никого, кинулся к веранде. Дверь была не заперта, выбежал во двор. Акбар заливался лаем, но не мешал прорваться к калитке. Она была не заперта, и Курт оказался на улице. Оглянувшись, увидел стоявшую машину с сидевшим за рулем водителем. Из компании похи-тителей, – решил Курт и бросился бежать в другой конец улицы, где она делала поворот. Высокие заборы с обеих сторон узкой безлюдной улицы, не походили на заборы в районе, где они жили на Карантинной.
При падении в погреб больше всех пострадал Эрвин, Думай лишь выматерился. Олег бросился за Куртом, поднялся к выходу из погреба, услышал громкие голоса в гостиной, и понял показываться опасно. Что если молодого немца видели? Вернулся на лестницу, спустился во второй подвал.
— Думай, что будем делать? Баба Маня разговаривает с какими-то мужиками. Если менты ви-дели молодого, нам хана, – испуганно проговорил он.
— Поднялся бы шум. Немчишка, вероятно, выскочил на улицу.
— Сейчас приведет легавых. Поднимись, потолкуй. Ты же хозяин, не спросят, что здесь дела-ешь.
— Отличным приемчиком молодой тебя купил! – Поддел Думай подельника. — Борьбой за-нимается, видно.
— Скажи, что будем делать, когда придут за нами? Сматываться пора из города!
— Вначале определимся со старикашкой, если коньки не отбросил. Ты так стукнул его, что и мне досталось!
— Хрен с ним! Как нам выбраться наружу и смотаться, пока не взяли?
— Не бзди. Если еще не пришли, не придут, пока молодой не приведет.
Вдвоем они внесли Эрвина во второй – потайной подвал. Добраться до тайника, вход в кото-рый искусно замаскирован, можно только через верхний погреб. Горела электрическая лампочка в абажуре, стояли деревянный топчан, несколько стульев, телевизор. На столе графин с водой. Поме-щение не хуже того, где до этого содержались пленники. Не было лишь холодильника и окон в сад.
Эрвин не сопротивлялся. Думай за плечи, Олег за ноги донесли старика до топчана и положи-ли.
— Как бы Богу душу не отдал дедок наш. Жмурик нам не нужен.
— Легавые шныряют по улицам. Молодой знает наши фейсы. Собираешься сидеть в этой мы-шеловке и ждать, когда придут за нами? Я ухожу.
Сверху послышался условный стук.
— Славка стучит, можно выйти. Побежали скорее.
— Старика оставим подыхать? Уже в штаны наклал. Кто настаивал привезти фрицев ко мне? Вы со Славкой, а теперь «я ухожу». Нет уж! Сиди и не шуми, схожу, посмотрю, что за гости, тогда и решим, как быть, – сказал Думай, поднимаясь по лестнице.
***
Курт бежал и бежал, не зная куда, подальше от тюрьмы, где томился с дядей почти трое суток. Дорогу преградила речка в высоких бетонных берегах, он повернул на дорогу вдоль речки. Где она делала изгиб, показалось море. Оно помогло сориентироваться, в какую сторону направиться дальше. Он уже не бежал, а быстро шагал. Встретилось несколько прохожих, проводивших его удивленными взглядами. Вскоре Курт оказался на оживленном шоссе.
Далеко вправо и впереди виднелись горы, значит центр города и гостиница там, туда он и по-вернул. Попытался остановить легковушку, но помятые шорты, давно не бритое лицо бомжа не вну-шали доверия, машины проносились мимо. Проехал милицейский автомобиль, Курт и ему посигна-лил рукой, но милиционеры не обратили внимания. Курт перешел мост, и шел по кромке шоссе, под-нимая руку перед каждым проносящимся мимо автомобилем. Машины неслись, не обращая внима-ния на неопрятного, заросшего щетиной, мужчину в шортах.
Вдруг, мчавшаяся по встречной полосе «Волга» притормозила, проехав немного вперед, раз-вернулась, нагнала Курта, опередила и остановилась. Курт бросился к мужчине, вышедшему из ма-шины. Тот не успел заговорить, как Курт разразился трудно понимаемой тирадой.
— Немец. Турист. Мафия похищали. Я побежал.
Мужчина заулыбался в предвкушении будущей похвалы начальства. Такой удачи представить не мог. «Похищенный, на поиски которого кинута вся крымская милиция, сам вышел на меня».
— Я работник милиции, занимаюсь вашими поисками, – сказал он. — А где второй?
— Полиция? Очень карошо, – взволнованно, коверкая даже знакомые русские слова, обрадо-вался Курт. — Нас ведут в подвал, я дал, – он показал на кулаках и головой, как он двинул охраннику и бежал. — Дядя старик, сердце больно, спасать, спасать надо! Имеешь оружие? Мафия есть писто-лет.
— Пистолет у меня тоже есть, – сказал мужчина и задумался. Не ехать же вдвоем с водителем и геройствовать. Он достал сотовый и доложил, что один из туристов у него в машине, второго при-дется освобождать из рук бандитов, необходим отряд омоновцев.
— Где ты? – раздался крик в трубке.
— На Федько перед мостом, мимо не проскочите.
— Стой на месте. Как чувствует себя пленник?
Через несколько минут к стоящей на обочине «Волге», в которой сидел и курил в открытую дверь Курт, подъехали «БМВ» и джип «Тайота», за ними два русских «уазика». Курту пришлось выйти из машины и рассказать, как их похитили, где держали. Его пересадили в джип и поехали ис-кать дом, где он находился в заточении. Следователи так и этак старались, чтобы он вспомнил какие-то детали. И он вспомни. К дому подходила разбитая асфальтированная дорога, ворота железные с рисунками, на цепи пес, похожий на немецкую овчарку. Когда бежал, видел дорогу из отдельных бе-тонных плит. Круг поисков сузился. Кружили по широким и узким улочкам, асфальтированным и не асфальтированным, дом показать Курт не мог. Переживал, что не запомнил ничего. Бежал, не разби-рая дороги.
***
Встретив незваных гостей, Мария Сергеевна, объяснила, что хозяин с минуты на минуту при-дет. Славку послала предупредить Думая, гостям предложила холодные напитки.
— Слава Богу, на этот раз, кажется, пронесло, – подумал Думай, поднимаясь из подвала. Оста-вив Олега с пленным старикашкой, Думай не торопливо вошел в гостиную. Увидел знакомых мили-ционеров за бутылкой минералки. Отлегло от сердца. «В запасе есть время. Молодой немец про-шмыгнул мимо, не увидели. Иначе и дружба не помогла бы. Где он теперь? Главное, есть в запасе время. Нас пока не арестовывают. У проверяющих и мыслей нет устроить в доме обыск».
— Мария Сергеевна, что ж ты гостей одной водой угощаешь? Приготовь скоренько что-нибудь закусить. – Думай достал коньяк и водку. — По маленькой с устатку.
Гости расспросили Думая, кто, по его мнению, похитил немецких туристов, где их искать. Вы-пили по «маленькой», поговорили «за жизнь». Думай заверил милиционеров, что ничего не знает о пропавших. Его знакомые с иностранцами связываться не будут – себе дороже. Посидев и отдохнув в прохладной гостиной с кондиционером, милиционеры простились с Думаем, и отправились прове-рять других ненадежных жильцов улицы. В этот самый момент, когда от ворот особняка отъезжала милицейская машина, мимо проехал джип с Куртом и следующими за ним «уазиками». Курт обратил внимание на машину, а железные ворота и верхние этажи, просматривающие через забор, не при-влекли.
Избавившись от проверяющих, Думай спустился в потайной подвал к Эрвину. Старику было плохо. Думаю показалось, что умирает. Вдвоем с Олегом подняли безжизненное тело Эрвина наверх, перенесли в комнату, где он с Куртом был до этого. Славка принес обратно мат из спортзала, уложи-ли старика, открыли окно, впустили свежий воздух. Славка пощупал пульс.
— Жив старикашка. В обмороке.
Эрвин услышал разговор, открыл глаза, слабо улыбнулся, принялся шарить по карманам, ис-кать таблетки. Нашел стеклянный пенал с последней таблеткой и показал руками, — дайте воды. Олег подал воду, старик чуть приподнял голову, принял таблетку, поперхнулся водой, закашлял. Снова закрыл глаза. Думай забрал пустую стекляшку от таблеток, попытался прочитать название. Позвал Славку.
— Слава, смотайся в аптеку, покажешь стекляшку и купишь таких таблеток. – Поняв, что ста-рик умирает, Думай растерялся и не знал, что делать.
— Какие еще таблетки, соображаешь, что говоришь? – возмутился Славка. — Сматываться надо. Молодой с минуты на минуту приведет мусоров.
— Надо же так облажаться! — сокрушенно произнес Думай, сел за стол и задумался. Славка молча стоял рядом. Впервые видел босса таким растерянным. Посидев молча, Думай поднялся. — Надо уматывать, ты прав, а что делать со старикашкой? Оставить здесь никак нельзя.
Дед лежал не шевелясь. Славка еще раз проверил пульс, – он едва прощупывался. У Эрвина не было сил открыть глаза, тем более поднять голову. Думай нашел валидол бабы Мани, и, разжав губы, сунул старику в рот таблетку.
— Что делаешь! Задохнется, проглотит, – испуганно закричал Славка.
— Соси, дедок! – попросил Думай, Эрвин не реагировал.
— Помирает немчишка. Рискнем отвезти. Попробуем на двух машинах. Ты впереди, я на своей с немцем пристроюсь сзади. Если остановят, ты придержи, я проскочу. Отвезем за угол и бросим.
— Тебя не остановят? Проскочу…
— Интуиция.
— За углом нельзя. Кататься по городу тоже опасно. Оставить надо, где люди ходят. Чтобы подобрали. Если помрет, на нас повесят. Избавимся и смотаемся из города на время, пока утихнет суматоха.
— Выпроводи бабу Маню, на фиг нам свидетель, и скорей поехали! Давно пора сматываться. Олег уже умотал. Остановят, скажем, на дороге подобрали, в больницу везем.
— Ага. Оклемается, нас ему и молодому обязательно покажут!
Думай закрыл Марию Сергеевну на кухне. Вдвоем со Славкой взяли безжизненное тело Эрви-на и отнесли в старенький «БМВ», уложили на заднее сидение. К их радости Эрвин зашевелился, по-пытался сесть и выронил изо рта валидол.
— Хом ту-ту. – Сказал Думай. К удивлению, немец понял и тихо прошептал.
— Эт хом, о' кей.
— Едем. Сказал ему хом ту – ту – понял.
Эрвин, что-то пробурчал и кивнул головой.
— Дас фатер, эт хом, – смешивая известные слова из немецкого и английского, произнес Слав-ка и сел за руль.
Думай отворил ворота, вырулил на улицу, осмотрелся и махнул Славке.
Выехали на Насыпную, не доезжая до перекрестка Чкаловской и Крымской, остановились. Думай открыл мотор своей «Вольво», словно для ремонта, и прошел вперед оценить обстановку. Как и предполагал, за перекрестком стояла милицейская «Волга». Вернулся к Славке.
— Заворачивай обратно.
— Давай выгрузим, пока на дороге никого, – предложил Славка. В этот момент их обогнало такси. Едва оно скрылось за поворотом, показалась встречная легковушка.
— Опасно, давай за мной! – сказал Думай и тронулся. Они развернулись обратно, потом свер-нули на Маяковского, немного проехав, Думай остановился, вышел из машины к Славке. — Я тут подстрахую. Заверни налево, метров через сто будет переулок тупиковый, там и высади немца.
— Один? А если заартачится, один не вытащу, – возмутился Славка.
— Я кому сказал! Справишься! И давай быстрее!
Славка вынужден был подчиниться. Свернул, как наказал Думай, налево, проехал немного и свернул. В переулке никого. Остановился, открыл заднюю дверь. Немец опять был без сознания. Славка с трудом вытащил его из машины, попытался поставить на ноги. Тот очнулся, испуганно вращал глазами, и не мог стоять. Славке пришлось на себе оттащить его как пьяного к лавочке у вы-сокого забора и посадить. Немец не усидел и поехал, не успей Славка подхватить, стукнулся бы об землю. Славка бережно опустил тело на землю рядом со скамейкой. В этот момент в углу тупичка показалась женщина с ведрами. Славка торопливо оставил немца, сел в машину, развернулся и вы-ехал на Маяковскую. Думая не было, – смотался. Славка нажал газ и помчался по Маяковской до са-мой Федько.
22
Третий день Елена оставалась предоставлена самой себе. О немцах никаких новостей и она не переживала, занялась подготовкой к отъезду. С Дашей сделала все от неё зависящее.
Набрала сотовый Игоря, он не отвечал. Набрала домашний, трубку взяла его мать.
— Здравствуйте, Вера Ивановна! Это Елена из Феодосии, Игоря Петровича я могу услышать?
— Кто? – переспросила Вера Ивановна, — Лена из Феодосии?
— Да я.
— Рада познакомиться хотя бы по телефону. Игорек второй день с иностранцами, вы звонили ему на мобильный?
— Звонила, не отвечает.
— Значит, отключил. Позвоните позже. Лена, а вы не замужем?.. И не были? Удивительно для нашего времени, к двадцати четырем не выскочить замуж.
— Игорь разве не рассказал вам?
— Говорил. Вы так очаровали, вскружили ему голову, боюсь, не все рассказал. Когда собирае-тесь в Питер? Хотелось бы посмотрела на вас.
Допрос будущей свекрови насторожил, испортил настроение, но Елена продолжала поддержи-вать вежливый разговор, надеясь, вопросы скоро иссякнут.
— Планировали на будущей неделе, а как получится – от Игоря зависит. Вера Ивановна, не беспокойтесь за Игоря. Он рассказывал о вас, я надеюсь, мы подружимся. Я послушная. – Лена за-смеялась.
— Все так говорят. С Татьяной, царство ей небесное, жили душа в душу… Впрочем, у Игоря отдельная квартира. Ладно, Лена, заговорила я вас. Не обижайтесь. Сын у меня один, хочу, чтобы был счастлив. Передам Игорю, что звонили, он позвонит, если не дозвонитесь. До встречи!
— До встречи!
Елена опустила трубку и опять задумалась о своем будущем. «Судя по разговору, мама власт-ная женщина, как уживемся? Хотя, у Игоря своя квартира. Встречаться будем не каждый день. Бояз-но! Разрушить сложившееся годами, оставить маму, друзей». В грустной задумчивости она продол-жала собирать и сортировать вещи, которые понадобятся в будущей жизни. За этим занятием и за-стал ее звонок Игоря.
Он радостно сообщил, что успешно провел переговоры с господином Брайеном. Подписал вы-годный контракт.
— Нас с тобой пригласили в медовый месяц посетить поместье Брайенов под Лондоном. О'кей? В Англии мне еще не довелось побывать.
— Заманчиво, – согласилась Елена.
— Чем занимаешься? – спросил Игорь. — Все водишь нелюбопытных немцев по старым ули-цам?
Елена не стала говорить, что они бесследно исчезли, и она бездельничает.
— Продолжаю разбирать вещи, которые понадобятся в Питере. Много набирается. Даже, те, что на первое время, волнуюсь, не поместятся в твою машину.
— Купим и прицепим тележку. Шучу. К вещам отнесись критически, не пакуй всё подряд. Ку-пим всё новое. Что потребуется, что пожелаешь.
— Спасибо. Ты очень добр, успела оценить. Только я не бедная Золушка, всякой одежды у ме-ня предостаточно. Есть что надеть. Что ношу и люблю, возьму обязательно.
— Обиделась? Я же хочу как лучше. Бери всё подряд.
— Звонила тебе домой, мама взяла трубку, и мы поговорили. Показалось, не очень довольна твоим выбором. Расспрашивала про родителей, не очень верит, что до тебя у меня никого не было. Поговорили очень вежливо.
— Прости ее за любопытство и пойми. Твоя мама тоже долго пытала меня.
— Я не обиделась, понимаю. Такова участь родителей. Когда собираешься выехать?
— Разве не сказал? Завтра утром. Остановлюсь по делам в Москве, переночую у знакомых и раненько выеду. Так что после завтра к вечеру жди.
Обменявшись поцелуями, они попрощались. Игорь сел к компьютеру, и первое, что бросилось в глаза, мигающая строчка заголовка новостей: «По сообщению немецкого агентства, в курортном городе Феодосия на Украине, два немецких туриста взяты в заложники. Похитители не предъявили никаких требований». Уж не Лениных подопечных похитили? – подумал Игорь и набрал ее номер. Трубку взяла Евдокия Андреевна.
— Здравствуйте, Евдокия Андреевна, это Игорь. Лену, можно?
— Ушла в агентство к Даше. С тобой поговорила и собралась.
— Что за немцев у вас похитили, не Лениных туристов?
— Я ничего не слышала. Придет Лена, расспрошу.
Игорь попрощался с Евдокией Андреевной и набрал сотовый Елены. Металлический голос ав-томата ответил: абонент отключен. Вернулся к компьютеру, полистал другие информационные сай-ты. Везде одна и та же скудная информация о похищении в Феодосии. Просмотрел сайт своего «Сад-ко» и довольно улыбнулся – дела шли успешно. В его отсутствие, заказы продолжали поступать. Коллеги без него не ленились. Заглянул на сайт Томаса, удостоверился в очередной раз, что сотруд-ничество сулит немалую выгоду. Собрался выключить компьютер, когда вспомнил об информации о похищении. Еще раз просмотрел заголовки новостей. В русских сайтах ничего нового, а в англий-ском появились детали. Немцы откопали клад, который спрятали во Вторую мировую войну, а пре-ступники прознали. «Сколько же лет сегодня этим немцам, – подумал Игорь. – У Елены вроде моло-дые были». Ей он позвонил на следующий день уже из Москвы и среди прочего спросил про немцев.
— В Интернете прочитал, у вас немецких туристов похитили. Не твоих? — Моих. Ой, такая неприятная история! Знал бы ты! Среди ночи подняли меня и Дашу, отвезли в милицию. Люди из Киева и Симферополя долго пытали, не мы ли с Дашей укокошили их. К утру, слава Богу, отпустили.
Игорь перебил.
— Почему вчера ничего не сказала. Говорили по телефону, спрашивал, как у тебя с немцами, а ты только рассмеялась.
— Не знала, что их похитили. Утром пришла за ними в гостиницу, а их нет. Выяснили, что ве-чером ушли и не вернулись. Мы с Дашей забили тревогу, обратились в милицию. Там серьезно не приняли, успокоили. Не волнуйтесь – найдутся. Когда говорила с тобой, о них и не помнила. Ночью всё выяснилось. Из своего заточения немцы умудрились дозвониться родным в Германию, вместо того чтобы позвонить мне или в милицию. Номера у них записаны.
— Ночью говоришь? Я еще в обед, сразу после разговора с тобой прочитал в Интернете. По-звонил тебе, мама твоя ничего не знала, а сотовый ты отключила. Неужто в Феодосии не заглядыва-ют в Интернет? Все информационные агентства мира сообщили. Интересно у вас работает милиция.
— Провинция. А ты Интернет.
— Скажи честно, перетрусила в милиции?
— Конечно. Разбудили среди ночи. Спрашивают, что сделала с туристами. Разговаривают как с преступницей. Пришла Даша с отцом, немного успокоилась. Не покидает ощущение, будто винова-та, не досмотрела.
— Ты не могла знать их преступные намерения. Не думай и успокойся. Следователи разберут-ся. Представь лучше, мы рядом, я прижимаю тебя к груди и целую. Сто, тысячу раз! Завтра вечером обниму по-настоящему. Раз у тебя неприятности, поспешу. Ночевать в Москве не стану. Через пол-часа у меня короткая встреча и сразу поеду. В дороге где-нибудь часок – другой прикорну.
— Ни в коем случае! Только – что семьсот километров из Питера отмахал, да еще по Москве. Представляю, какие напряженные километры и как устал. Умоляю, послушай меня и отдохни, а ут-ром поедешь. Здесь мне ничем не поможешь, да и не нужна ничья помощь. Беспокоюсь, пока не най-дут немцев, нельзя будет уехать с тобой. – Она помолчала. — Ты меня любишь? Ради меня сделай, как прошу. Обещаешь?
— Хорошо.
— Не хорошо, а скажи, клянусь нашей любовью, что сегодня не поеду.
— Будь по-твоему. Клянусь.
Игорь действительно чувствовал себя усталым, ехать сразу в Крым безумие. Тем более, встре-чу на «Электротехмаше» вряд ли удастся провернуть быстро.
— Если уверена, ничем не помогу, не буду торопиться.
— Разумно.
***
Полдня Курт возил омоновцев по пыльным жарким улицам в поисках дома, где томился в за-точении дядя. Проверили с десяток дворов, на которые он указывал. Стоило раскрыться воротам или увидеть заливающегося лаем пса, как убеждался, что ошибся. Ехали дальше. После заточения Курт чувствовал себя скверно, волновала судьба дяди. К тому же не ел нормально третий день. Признался, что умирает от голода.
Кормежка не входила в планы омоновцев, и Курта отвезли в «Асторию», предупредили, чтобы не покидал гостиницу. Первым делом Курт принял ванну, ему повезло, несмотря на середину дня, в номере была горячая вода. Переоделся, побрился, принял вид респектабельного иностранца и спус-тился в ресторан. Карточку «Visa», рыскавшие в вещах, не нашли или не взяли, зная ее бесполезность для чужого владельца.
В штабе поисков потеряли веру в помощь Курта и занялись причиной похищения. В общем ажиотаже, вызванном вниманием людей из Киева, все силы кинули на розыски похищенных. Разби-рательством преступных намерений туристов, вывезти не принадлежащие им ценности, с самого на-чала не занимались, отложив на потом.
Из ресторана Курту не дали вернуться в номер, сразу увезли в офис Феодосийского отделения ГБ. Здесь местные и приезжие чины начали допрос о цели приезда. Курт по началу решил рассказать сказку, какую с дядей поведали Елене, про воспоминания и мемуары. Киевский полковник прервал.
— Не будем терять время. В ваших интересах рассказать правду. Хотите, чтобы нашли вашего родственника живым? Тогда не рассказывайте сказок. Какова истинная цель вашего визита в Феодо-сию?
Решительный настрой полковника и остальных, находящихся в кабинете, подействовали на Курта. Понял, что попал в руки всемогущего КГБ, о котором имел представление еще по ГДР. Ре-шился рассказать всё, но от испуга забыл половину русских слов, долго вспоминал нужные выраже-ния.
— Остановимся. Вспоминайте пока, – остановил мыкание Курта полковник и обратился к фео-досийскому коллеге.
— Переводчика толкового быстро найдешь? Иначе и до завтра ничего не добьемся.
— Не надо искать. В Феодосии с ними работает гид из турагентства, местная учительница не-мецкого Смородина. Живет рядом. Сейчас вызовем. – Майор вышел и, вернувшись, сообщил: — По-ехали за ней.
Пока допрос Курта продолжили без переводчика. Курт медленно, подбирая едва ли не каждое слово, рассказывал о дядиной армейской службе.
Елену нашли в агентстве у Даши. Она помогла Курту вспомнить рассказ дяди о закопанных сокровищах, ответить что собой они представляют, кто знает об их поездке.
— Кто-нибудь видел, как вы ходили по огороду с металлоискателем?
Как собирались пронести ценности через таможенный контроль?
— Хозяйка дома связана с похитителями, как считаете? – сыпались вопросы на несчастного Курта.
На последний вопрос вместо Курта ответила Елена, заверив сыщиков, что уверена в неприча-стности Нины. А Курт неожиданно вспомнил, что в одну из ночей, приходил молодой мужчина с просьбой дать таблетки от головной боли. Курта попросили описать портрет и он, как мог, рассказал о Славке.
Когда Курт напомнил, что вместо клада, откопали неразорвавшийся снаряд, гэбэшники не сра-зу поняли о чем он, через переводчицу потребовали уточнить о каком снаряде говорит. Курт повто-рил, а Елена пояснила, что снаряд во дворе Полюткиных, гэбэшники испугались самым настоящим образом.
— Боевой снаряд? Не разорвавшийся?
— Как определили, что это снаряд?
— Дядя сказал.
— Где вы его оставили?
— Засыпали землей и разровняли. Столько лет пролежал, не разорвался.
Руководитель операции по освобождению заложников, в миг прервал допрос, вызвал саперов, и все поехали на Карантинную к Нине.
Такого скопления народа, столпившегося на огороде, Нина и представить не могла. Саперы, омоновцы, Елена с Куртом, киевский полковник, феодосийский представитель ГБ. Курт привел всю толпу к месту опасной находки. К удивлению его и военных, яма была разрыта и стабилизатор сна-ряда торчал не присыпанным.
— Мы закопали яму и разровняли сверху. Мафиози не поверили мне и раскопали.
— Похитителям вы признались, что вместо клада нашли снаряд? – спросил Курта полковник, что вел допрос в управлении.
— Меня били. Пытать хотели. Как мог не говорить правду?
Понятно, – воскликнул полковник, – бандиты не поверили россказням немцев и приезжали проверить. Но почему не закопали!
— Когда приезжали? Я никого не видела. Ночью сплю чутко, – удивилась Нина, с первой ми-нуты приезда гостей, сопровождавшая их.
Один из саперов склонился над ямой, веточкой осторожно почистил хвост торчавшего снаряда от насыпавшей земли. Другой сапер поднял с земли электрический фонарик.
— Ночью работали.
Следователь прокуратуры забрал фонарик, достал платок и аккуратно завернул его.
— Корабельный снаряд 82 миллиметра. Не понятно, как не рванул, когда до него дотронулись. Придется эвакуировать людей из ближайших домов. Вывезти невозможно, взрывать будем на месте, – вынес приговор сапер, первым осмотревший опасную находку.
— Исключено! – возмутился мэр города, и повернулся к полковнику из Киева. — Посмотрите, сколько домов рядом! Надо вывезти за город и взорвать.
— Откапывать – самоубийство, – ответил лейтенант саперного взвода. — Я не берусь. У сол-дат нет опыта. Вызывайте специалистов из Симферополя.
— Вы разве не специалист?
— На учениях доводилось разминировать, в таких стесненных условиях – никогда.
— В любом случае, когда снят слой земли, оставить так нельзя, – заметил полковник. — Про-едет по улице тяжелый грузовик и от сотрясения снаряд взорвется.
— Решайте, что будем делать? – спросил феодосийский гэбэшник, взглянув на лейтенанта – сапера, затем повернулся к киевлянину.
— В любом случае снаряд будет нейтрализовать.
Тем временем во двор к Нине набежали люди с соседних улиц и домов и бурно обсуждали со-бытие.
— Кабы не твои постояльцы, так и жила бы на бомбе.
— Думаешь, у нее одной во дворе следы войны? – разговорилась одна из пожилых женщин. — В 44 - м, когда наши наступали, снаряды падали кругом, какие взрывались, а где уже после войны находили. Такая канонада стояла!
В ожидании специалистов из Симферополя, вызвали солдат для охраны опасной игрушки. Любопытных разогнала милиция.
Елену отпустили, Курт в сопровождении омоновцев и приезжих милиционеров отправился прочесывать город в поисках места своего пленения и второго узника.
«Что будет дальше, не ясно, но в любом случае дом пострадает», – рассудили Нина с Дарьей Васильевной и позвали знакомых мужиков помочь перенести телевизор, холодильник, другие цен-ные вещи в дом к сыну на соседнюю улицу. Понесли к родственникам кое-что из вещей и соседи По-люткиных – Гладких.
23
Командировка в Феодосию и встреча с Еленой изменила жизнь Игоря. Теперь она делилась на две части – до встречи с ней и после. Не проходило часа, чтобы не вспоминал девушку, похожую на жену. «Неужели и десять лет назад, когда только - что встретил и влюбился в Татьяну, испытывал подобное состояние»?
Попрощавшись с московскими компаньонами, Игорь поехал к родственникам. В начале пятого утра покинул Москву. Рука так и тянулась к мобильнику позвонить Лене, но пересилил себя – слиш-ком рано. Зачем будить Евдокию Андреевну? Дотерпел до половины девятого, когда остановился у бензоколонки в Орле. Лена еще спала, звонок поднял ее.
— Доброе утро, родная, разбудил?
— Рада, что позвонил! Половина восьмого пора вставать.
— Извини, не подумал, что у вас на час меньше.
— Хорошо, что разбудил. Где ты? – Лена приподнялась, посмотрела, прикрыта ли дверь. Не желательно, чтобы мама слышала разговор.
— В Орле, – ответил Игорь. — С рассветом выехал из Москвы. Послушался тебя и ночевал у родственников. Сейчас полон энергии гнать без остановки до самой Феодосии. Километров восемь-сот осталось.
Не убирая трубку от уха, Игорь протянул десятку пареньку, заправлявшему машину, и мед-ленно тронулся, продолжая разговор. Сзади уже сигналили. Он отъехал в сторону и остановился, чтобы спокойно продолжить разговор.
— Стоит закрыть глаза, вижу тебя на пляже, первую встречу у тебя дома, девичник. Вcпоминаю, как на кровати, приподнимаешь простыню и раскрываешься вся. Любуюсь каждой час-тичкой твоего тела и не могу насмотреться, целую и целую тебя. Ты отвечаешь, и мы соединяемся в одно целое.
— Бесстыдник! По телефону разве можно об этом! Наверняка где-то прослушивают и смеют-ся.
— Пусть завидуют. Вспоминаешь тот день?
— Конечно.
— Скучаешь?
— Особенно скучать некогда. Здесь такие дела творятся! Постоянно возят на допросы немцев. Представляешь, они, оказывается, поселились в доме на Карантинной, чтобы откопать спрятанные в войну сокровища! А нашли неразорвавшийся артиллерийский снаряд. Увидела его в яме, поджилки затряслись от страха.
Про снаряд в Интернете ничего не сообщалось, и он испугался за любимую.
— Ты - то, как там оказалась?
— Привезли вместе с немцем на место раскопок. Каждую ночь, как Нина с дочерью засыпали, немцы мои, оказывается, бродили по двору с металлоискателем, пока не набрели на снаряд. Слава, Богу, не взорвались. Я всё удивлялась, почему никуда не ходят, предпочитают сидеть у Нины во дво-ре.
— Я тебя прошу: больше, пожалуйста, не ходи в этот дом. Где один снаряд, не исключено ос-тались еще подарочки. Неровен час – начнут взрываться. Будь осторожна, береги себя.
— Мне больше там нечего делать.
— Ну и отлично! Вечером увидимся. Кстати, можешь номер в гостинице для меня заказать.
— У нас остановишься. Нечего бешеные деньги платить.
— Рядом положишь?
— Разбежалась. Мама перейдет ко мне в комнату, а тебя у нее поселим. С мамой обсуждали. Не понял, какая она строгая? Я встаю, а ты езжай. И не спеши. Когда доберешься – доберешься. Не гони, пожалуйста. Целую.
— Я тоже! Ты еще в постели, раздетая? Целую всю от пяток до лобика. Не принимай пробле-мы с немцами близко к сердцу. Всё. Еще много – много раз целую и еду.
Лена выключила трубку и долго еще не вставала, счастливая продолжая думать об Игоре.
***
Похищение туристов в городе почти не обсуждали. Похитили, так им и надо! Столько горя от них натерпелись. Не фига было соваться в Крым, нападать на СССР. Набрались теперь нахальства, приезжают откапывать своих похороненных, а эти так приехали забрать награбленное!
В нагорной части Феодосии, где город переходит в степь, жила Ольга Лопаткина. Та самая Ольга, что когда-то влюбилась в молодого немецкого солдата. Схоронив мать и мужа, она занимала скромную двухкомнатную квартиру на Первушина. Выйдя на пенсию, зимой торговала семечками, летом пекла пахлаву и медовики, предлагала курортникам на пляже. В последние годы, когда доби-раться до центра стало тяжелее, как никак, восьмой десяток пошел, неплохо зарабатывала на жизнь, сдавая койки одиноким курортницам или семейным парам, когда не отдыхали дети или внуки. По понятиям феодосийцев жила богато. За свое относительное благополучие, Ольга благодарила только Господа. Вся ее жизнь изменилась с тех пор, как стала регулярно ходить в церковь. В детстве ее кре-стили, помнит, носила крестик, потом десятки лет, как и миллионы ее сверстников, жила без Бога. Правда, в трудные минуты всегда обращалась к Нему. И Он помогал.
Как ни странно, придти покаяться, отдаться Господу сердцем и душой, помогли протестант-ские проповедники, зачастившие в Феодосию в начале девяностых годов. На их проповеди на ста-дионе и в Доме культуры собирались тысячи безбожников. Протестанты рассказывали о Боге, при-зывали жить по заповедям Господа, изучать Библию, звали к добру и милосердию, объясняли, что все люди на Земле – братья и сестры, а Бог един у всех, какого бы вероисповедания не придержи-ваться. Ольга не пропускала ни одного служения заезжих проповедников, жадно внимала каждому слову. Но сердце все чаще терзали сомнения, она не могла их объяснить. И, крещенная в православ-ной церкви, пошла туда, где Бог ждет русского человека. В храме Казанской Божьей Матери ее встретил Отец Анатолий. Святой отец сам тернистым путем шел к Господу и хорошо понимал же-лающую покаяться безбожницу. Ольга приняла Святое Причастие и вскоре стала верной прихожан-кой, помощницей батюшки. Каждый день Ольга возносит молитвы Господу, не забывает поблагода-рить Его за пищу, что на столе, за детей, за то, что жизнь у неё теперь полна радостей, просит за тех, кто еще на распутье и не пришел к Нему.
По телевизору Ольга смотрела только старые добрые фильмы и сериалы про чистую любовь, благородных людей. Новости не любила. На кухне слушала местное радио, на газеты деньги не тра-тила. Историю с похищением немцев услышала у магазина и отнеслась равнодушно. Своих забот хватает. Правда, в своей вечерней молитве, обращаясь к Господу, попросила и за похищенных. Каж-дый день кого-нибудь убивают, грабят. О немцах больше не вспомнила бы, не попадись дома на гла-за местная газета, принесенная квартиранткой. Какая-то внутренняя сила заставила обратить внима-ние на заголовок, а затем дочитать статью до конца. Сердце Ольги учащенно забилось, когда прочи-тала, что в войну эти немцы занимались археологическими раскопками в Крыму. Эрик тоже работал в археологической команде! Как звали друзей, не помнила. Имена Эрвин и Курт Вакер ей ничего не говорили. Не сразу догадалась, что Эрик уменьшительное от Эрвина.
Эрик был добрый и не походил на других немцев. Предупредителен, ласков, слов русских поч-ти не знал, но они понимали друг друга. Разговаривали на смеси русского, украинского и немецкого. Ольга неплохо учила язык в школе, а когда познакомилась с Эриком, нашла в сарае старые учебники и принялась штудировать немецкий язык. В город в то время выйти было опасно, и все дни Оля про-водила во дворе на огородике, читала книги, учила немецкий. Дальний родственник среди полицаев достал документ, что она младше своих лет, оберегал от мобилизации на работу в Германию. Мать отстоять не удалось, её с тремя десятками других молодых женщин увезли в Германию, отец воевал.
Жила Оля с младшим братом и бабушкой – матерью отца. Если бы не своя картошка и малень-кий огородик, умерли от голода. Брат Артем учился в одном классе с Дашей Полюткиной и они дру-жили. Жила Даша через три дома и Артем часто ходил к ней. В их доме квартировали немецкие ар-хеологи, к Даше они относились хорошо, часто ей перепадали разные деликатесы из солдатского или офицерского пайка. Даша одаривала Артема кусочками сахара, иногда брат приносил незнакомый и в мирное время шоколад, делился с Ольгой и бабушкой. Как-то Артем долго не возвращался, бабуш-ка забеспокоилась и послала к Полюткиным. Там на нее обратил внимание один из квартировавших солдат. Проводил до дома. На следующий день пришел во двор, увидел, как бабушка мучается с тяп-кой, забрал у нее и взялся за работу, а сам продолжал улыбаться Ольге. В другой раз принес банку мясной тушенки. Бабушка тушенку взяла, а Ольге приказала спрятаться в хате и не показываться на глаза немцу. Немец стал приходить во двор, помогал полоть огород, подрезал виноградные побеги, носил из далекой колонки воду. Как ни старалась бабушка отвадить его, ничего не получалось. Здо-ровался с бабкой: добро утро, Анни, добро утро Ола! Научился общаться с Ольгой, и вскоре она зна-ла, что Эрика ждет мама, воевать с русскими не хочет. Гитлер послал. Дома остались брат и сестра. Он бывший студент – филолог. Последнего слова Ольга не знала и поняла, что Эрик будущий фило-соф. Из школьного курса знала одного философа – Сократа, его портрет был в учебнике истории древнего мира. И археологию приняла как продолжение науки философии. Сократ, помнила, жил до нашей эры, команда Эрика тоже ищет вещи, сохранившиеся с той далекой эпохи.
Чтобы поговорить с Олей о любви, признаться в своих чувствах, Эрику негде было учить рус-ский. В памятке - разговорнике, который выдали всем солдатам, рекомендовалось знать другие слова – «сюда нельзя», «кушать нам делай», «скажи, где партизан»? Остальные в том же духе. Поэтому влюбленный юноша рассчитывал больше на жесты и запас слов Ольги. Полгода они встречались и дальше дружеских объятий с поцелуями не продвинулись.
Часто ходили за дома, на гору и там, в виноградниках подолгу миловались. Наступил момент, и случилось, что должно было случиться. Он не насильничал, Ольга сама отдалась ему. Эрик был слишком скромным и не решался действовать против ее воли. Ей тогда исполнилось семнадцать. С той поры каждый свободный у Эрика вечер они отправлялись на виноградники, и как теперь говорят, занимались любовью.
Встречи проходили ночью, и никто их не видел. С наступлением темноты местному населению запрещалось появляться на улицах без пропусков, с Эриком Ольга не боялась. Когда она почувство-вала, что беременна, найти, кто бы сделал аборт, оказалось невозможным. Слишком узок был круг общения, все жили в постоянном страхе. Время родить пришло уже после изгнания немцев и бабуш-ка объясняла любопытным, что бедную внучку изнасиловал поганец – немец. Рожать отправила в се-ло Грушовку, где жили родственники. Первый год после разлуки Ольга постоянно вспоминала Эри-ка, и в те минуты её охватывала такая тоска, что хотелось утопиться, сердце сжималось от невозмож-ности снова быть с ним, любить его. В Феодосию вернулась через два года, и теперь бабушка объяс-няла всем, что внучку изнасиловал русский солдат при наступлении. Посчитать сроки никто не удо-суживался.
Версию о русском насильнике дочь с бабушкой рассказали и матери, когда та возвратилась из Германии. К этому времени получили известие, отец пропал без вести. Никто в городе так и не узнал, что Ольга Лопаткина воспитывает сына – немца. Он вырос, женился и живет в Запорожье, каждое лето с женой и детишками наезжает проведать мать. Когда сыну исполнилось три года, Ольгу взял замуж хромой моряк, старше ее на десять лет, и они дружно прожили тридцать лет, родили сына и дочь. Ольга любила мужа, но Эрика не могла забыть, изредка вспоминала. Его улыбающиеся глаза, его слова «Я тэба очен лублу. Ich will heiraten. Я хочу свадьба».
Свадьба была, но не у них с Ольгой, а в родном Штутгарте с Амалией. У Ольги настоящей свадьбы не получилось. Скромно расписалась с Федором, распили бутыль самогона, пригласили мать с бабушкой. Его родители из Балаклавы не смогли приехать. Вот и вся свадьба.
Ольга задумалась.
«Посмотреть бы на Эрика. В газете называли стариком. А я? Старуха тоже. Увидит – не при-знает. Кого спросить, отпустили их похитители»? – Она включила первую кнопку трехпрограммного репродуктора. По этой программе два раза в день передавали феодосийские новости.
Мужу Ольги, как инвалиду, дали однокомнатную квартиру в одном из первых домов послево-енной постройки на Крымской, и с тех пор в Карантин она не наведывалась. Позже, когда район рас-строился, они переехали еще дальше – на Первушина. Там вырастили детей, отсюда похоронила Фе-дора. «В газете пишут, что немцы искали клад во дворе Полюткиных. Значит, они так и живут там. Дашу как-то видела, несколько лет назад на рынке. Была со снохой Ниной. Может, сходить прове-дать? Да у нее без меня любопытных, наверное, весь Карантин». Мысли об Эрике долго будоражили память старой женщины.
24
Пока местная милиция с омоновцами, руководимая начальством из Киева занималась поиска-ми Эрвина, солдаты оцепили район дома Полюткиных, жителей принудили покинуть свои жилища. Двор Полюткиных заняли саперы из местной воинской части и из Симферополя. Специалисты опре-делили, что снаряд в хорошем состоянии, осторожную транспортировку должен выдержать.
Вокруг ямы вырыли глубокую канаву, чтобы добраться вплотную к снаряду. Тащить тяжелый груз на руках не решились. Пригнали из порта небольшой погрузчик, чтобы использовать как подъ-емный кран. Один из саперов подогнал его к яме и с напарником взялся за лопаты. Канаву рядом с ямой и находящимся там снарядом, расширили. Двое саперов – добровольцев руками выгребли по-следние сантиметры земли, освободили снаряд. Удерживая его руками, осторожно положили на зем-лю. Подошел еще один солдат, и втроем переложили на лапы подъемника. На улице снаряд перегру-зили в специально подготовленный военный грузовик. За городом снаряд взорвали.
Возвратившись, Нина рыдала, увидев, во что превратился огород. Пришла Дарья и принялась успокаивать.
— Что ты убиваешь! Все живы, дом на месте. Не проживешь без огурцов и помидоров? На за-солку возьмешь у Николая. У них хороший урожай. Огурцов я тебе достаточно замариновала.
— Все ты! Уговорила взять на постой проклятых немцев. Столько крови испортили.
— Я не уговаривала, сама польстилась на их доллары!
— Бабушка, они заплатили марками, а не долларами, – вставила Катя и повернулась к матери. — Ну, чего ты, правда, ревешь? Лучше, если бы бомба оставалась в огороде и взорвалась когда-нибудь? Радоваться надо, все хорошо закончилось. Немцы не плохо заплатили. Можно еще потребо-вать за моральный ущерб.
— Сама ты моральный ущерб, – вытирая слезы, сказала Нина.
— Не известно еще, жив ли старик, – заметила Дарья. — Надо же, придумать: книгу дядя пи-шет, подышать воздухом юности мечтает. Впечатлений набраться желает. – Помолчав, продолжила. — Знаешь, еще не всё. Нынче же объявятся другие искатели сокровищ. Готовься встречать.
— Кого еще принесет?
— Городские власти, музейных работничков. Перекопают остальную часть двора, помяни мои слова.
— Что же нам делать? Решили помочь людям, а оно вон как обернулось. Сделала доброе дело – тебе же убытки.
— Что запричитали как по покойнику! На той неделе опять с колледжем едем в колхоз. Приве-зу вам помидоров! – не понимала взрослых Катя.
Они еще долго сокрушались по разорённому огороду, пока не увидели, как через разломанные, и настежь раскрытые ворота, во двор зашли четверо незнакомцев с кинокамерой и фотоаппаратами. Продолжая на ходу снимать, они подошли к ним.
— Кто хозяин дома, – спросил молодой парень с акцентом. Второй, продолжал щелкать фото-аппаратом, еще двое по-хозяйски прошли к яме и начали её фотографировать.
— Мы, – одновременно ответили Нина и Дарья Васильевна. — Вы кто, по какому праву во-рвались в чужой двор?
— Корреспонденты немецкого телевидения в Москве, – сказал первый, что протянул микро-фон к Дарье. — Они, – он показал на остальных, — корреспонденты немецкого радио и газет, тоже из Москвы и Киева. Несколько вопросов и уйдем. Каким образом немецкие туристы оказались в ва-шем доме, у них не было денег на гостиницу? – протянул к хозяевам микрофон, задавший вопрос. Кинооператор направил камеру на Дарью.
— Впечатлений набраться захотели, окунуться в нашу русскую жизнь, – ответила Дарья.
Катя, повзрослевшая в перестроечное время, когда всё стали переводить в денежный эквива-лент, сообразила, что на корреспондентах можно заработать.
— Бабушка, ничего не говори. У них за границей за интервью тысячи платят. Пусть нам запла-тят.
Мужчина, что держал микрофон, полез в карман и достал купюру в десять марок, протянул Кате. Она посмотрела на просвет, посчитала в уме.
— Да это по-нашему тридцать четыре рубля! Два килограмма хорошего винограда. Дешево цените эксклюзивную информацию. – Она протянула купюру обратно корреспонденту, тот взял деньги и положил в карман.
— Разная информация стоит по-разному.
— Будет тебе, Катя! – возмутилась Дарья. — Как не стыдно! У нас не берут деньги за каждый чих. Повернулась к корреспондентам — Что вам еще сказать? Старик, Эрвином зовут, если не врет, в войну еще с тремя немцами квартировал в этом доме. Я тогда несмышленой девчонкой была, посто-яльцы были молодыми. Столько лет прошло, разве узнаешь! Как вспоминает старик, похоже, правда, он один из тех немцев. Пришел с племянником, напросился пожить несколько дней. В «Астории» за ними остался люкс.
Подошел еще один корреспондент, до этого рассматривающий яму, откуда извлекли снаряд.
— Сказали, пишут книгу. Для полноты впечатлений необходимо окунуться в атмосферу дома, двора, улицы, – прибавила Нина.
— Кто из русских остался в доме, кто помнит войну? – спросил подошедший корреспондент и протянул диктофон.
— Дарья Васильевна, – Нина показала на свекровь. — Девчонкой была, в старике признала од-ного из солдат, что тогда жил в доме.
— По лицу не узнала. Солдаты все похожи, одинаково одеты.
— Зеркало в хате узнал, сказал, где что находилось в войну, – вступила в разговор Нина. — Дарья Васильевна подтвердила. Не может только вспомнить где стоял туалет. Всё переспрашивал, сколько раз переставляли, далеко ли.
Корреспондент с микрофоном пояснил по-немецки, что русские переносят будку – туалет, ко-гда под ней переполняется яма.
Вспоминать Дарья Васильевна любила, а когда столько слушателей, да еще внимательных! Она провела корреспондентов к скамейке перед домом, попросила Катю принести еще лавку из лет-ней кухни и, усадив всех, принялась рассказывать о военных годах. Её изредка прерывали вопроса-ми, она отвлекалась, потом продолжала. Кинокамера трещала без остановки. Крутились кассеты маг-нитофонов.
Когда корреспонденты поняли, что больше ничего ценного от старухи не услышишь, встали, поблагодарили. Корреспондент, что давал Кате десятку, сейчас достал сотенную и протянул Дарье.
— Это не плата за разговор, а наш подарок. Купите себе, что-нибудь.
Другой корреспондент заметил:
— Мы опубликуем все, что вы рассказали. Большое спасибо. К вам подъедут еще наши колле-ги. Так вы не тратьте на них время, скажите, что уже все рассказали корреспондентам телекомпании ЦДФ и газеты «Франкфуртер Алгемайн цайтунг». (Frankfurter Allgemeine Zeitung). Там все прочитае-те.
Из Москвы и Киева прилетела большая группа корреспондентов отечественных и зарубежных газет, радио и телевидения. Они замучили Курта. Местное и киевское начальство неохотно отвечало на вопросы репортеров. Скрываться от назойливых журналистов приходилось и Елене. Не оставляли корреспонденты в покое и дом Полюткиных. Дарья сбежала к другой снохе, Нина заперлась в летней кухне и не открывала на стук, поручив Кате выпроваживать незваных гостей. Кате они тоже надоели, и она придумала, как их отвадить. Каждого нового гостя стала учтиво встречать и сообщать:
— Мамы нет. С немцами, что жили у нас, я дружила и всю их историю знаю. Интервью будет стоить 50 гривен или рублей, возьму в марках и долларах. С каждого корреспондента. Большинство журналистов не принимали девчонку в серьез и уходили. Тем не менее, Катя заработала 100 гривен и двадцать марок. Довольная своей находчивостью, она не уходила со двора до самой темноты. Но больше никто не приходил, журналистов волновала новая сенсация – нашелся второй турист.
***
Шум в соседском дворе Полюткиных, незнакомые людские голоса пробудили любопытство у восьмидесятилетней Марии Владимировны – полуслепой матери Григория Федоровича Гладких. Она сохранила неутомимую работоспособность, отличную память и практичный умом. Разузнав у до-машних о немцах и безуспешных поисках клада, сразу сообразила, какие возможности открываются у семьи. Выбрала минуту, когда Любы – жены Григория не было в доме, завела разговор.
— Послушай внимательно мать и не торопись, ничего не предпринимай. Надо будет выждать.
— О чем ты, мама, да так таинственно?
— Не там ищут. Клад у нас. В сорок седьмом году уточняли размеры приусадебной земли. От нас тогда отрезали полсотки огорода в пользу Лопатиных, а со стороны Полюткиных прибавили око-ло сотки с ее участка. Перенесли заборы. Нам достался неровный участок, да еще с зарытыми вы-гребными ямами из-под туалета. Дед подводами возил землю, чтобы заровнять все.
— Ну, и как нам быть? Пойти заявить?
— Я тебя считала умным. Чтобы как у Полюткиных растоптали огород, повредили деревья? Не слышал, как Нинка Полюткина ревет, стенания на всю улицы разносятся. Забор перенесли, где на два, где на три метра. Успокоятся все, разъедутся, поймут, что ничего не найти, немцы соврали или напутали. Сам откопаешь, не торопясь. Пока никому ни слова, понял?
— Соображаю. Одному мне не под силу, боюсь.
— Петра вызови из Обнинска. Любе не торопись говорить – разболтает.
— Задала, мать, задачу! – задумался Григорий Федорович. Работа в автомастерской и частные заказы, которые выполнял дома, позволяли не считать каждую гривну. С матерью получали прилич-ную пенсию. Раньше летом держали постояльцев – курортников, последние годы не стали себя стес-нять. Семья не бедствовала и копила на постройку большого двухэтажного дома с мансардой. Пла-нировал Григорий Федорович и собственную автомастерскую открыть. Возможность мгновенно раз-богатеть и сразу решить все свои грандиозные планы, разбудили в нем жадную крестьянскую жилку. Он понимал, что заняться поиском клада – вступить в противоречие с законом. Утащить из-под носа государства его собственность. И все же решил действовать.
***
Кто-то с улицы Шевченко позвонил в милицию, сообщил о пьяном старике, валяющемся в пе-реулке. Милиция не поспешила приехать. Эрвин так и умер бы на улице, не проходи мимо медицин-ская сестра. Она обратила внимание на незнакомого пьянчужку, подошла ближе, склонилась над ним, подергала за плечо.
— Вам плохо? – спросила.
Эрвин открыл и закрыл глаза, застонал.
— Вы пьяны, вам плохо? – еще раз спросила женщина.
Эрвин что-то пробурчал, и она догадалась, что перед ней немец, из тех, кого разыскивают. Дошла до угла, где висел телефон – автомат, и позвонила в скорую. Благо с падением советской вла-сти телефоны – автоматы в Феодосии стали бесплатными и реже привлекали грабителей – вандалов.
Несколько часов спустя, Эрвин пришел в себя на белых простынях в больничной палате. Ря-дом стояли несколько человек в белых халатах, Эрвин узнал Хелен и улыбнулся.
— Г-н Эрвин, как себя чувствуете? – спросила Елена.
— Плохо, Хелен.
— Переведите ему, кардиограмма в норме. Нервный шок, вызван переживаниями, – попроси-ла врач Лену.
— В кармане нашли русский валидол, и пустую пробирку от какого-то немецкого лекарства, – заметила главный врач госпиталя, срочно вызванная к необычному больному.
— Жить будет? – спросил военный.
— Сердце как у сорокалетнего. Синяки на спине и на ногах. Били или упал, не исключено со-трясение мозга.
Киевский гэбэшник и местный коллега поняли, сегодня немца допросить не удастся. Все же попросил Елену спросить, как оказался на улице.
Эрвин едва слышно прошептал, что спускался по лестнице в глубокий подвал, сзади сильно стукнули, он покатился по ступенькам. Больше ничего не помнил.
— Сколько было похитителей? – спросил гэбэшник Лену. Она перевела. Эрвин долго не отве-чал и Лена повторила вопрос. Сколько их, Эрвин не знал и прошептал:
— Много, оставьте меня, дайте спокойно умереть.
Елена перевела.
— Действительно, оставьте больного, пусть отлежится, придет в себя. Завтра ему должно стать лучше, тогда и поговорите, – сказала главный врач и вывела всех из палаты в коридор.
Курту передали, что дядя освобожден и находится в больнице. К нему не пустили.
25
В Феодосию Игорь прибыл поздно вечером. Как ни спешил, непредвиденные остановки в пути задержали. Едва успел переступить порог квартиры, Елена бросилась на шею, расцеловались, и сразу же испуганно отпрянула.
— Мама!
Игорь поздоровался с Евдокией Андреевной, выложил из пакета коробку питерских конфет, достал бутылку вина.
— Мы начали беспокоиться, не случилось ли чего, – сказала Евдокия Андреевна.
— На границе таможенники мариновали, гаишники вымогали взятки. Вы как? Феодосия про-билась на первые полосы мировых информационных агентств. Рубите на корню свой туристический бизнес. Иностранцев похищаете. Теперь о городе весь мир узнал.
— Нас и раньше знали. Слава Богу, все позади. Один сбежал, второго похитители сами выбро-сили на улицу, ничего не добившись.
Евдокия Андреевна вышла на кухню, и Игорь порывисто обнял Лену, прижался к губам. Она оттолкнула.
— Успеем. Мама войдет.
Он неохотно отпустил, взял за руку.
— Не представляешь, как ждал этого момента! Увижу, возьму за руки, прижму, поцелую.
Вошла мама и пригласила ужинать.
— Машину оставил у подъезда, надо отогнать на стоянку. Тут недалеко, я уже ставил. Наде-юсь, пустят.
— Я с тобой, – сказала Елена.
— Пойдем вначале перенесем вещи из машины.
Оказавшись на лестничной клетке, Игорь схватил в ее объятия и принялся целовать.
— Любимая!
— Раздавишь. Знаешь, как соскучилась!
— И я. Думала обо мне?
— Каждый день.
— Я каждый час.
— Делать было нечего. – Она поцеловала его. — Пошутила. Понимаю, был постоянно занят, но время вспомнить находил. С переполохом, вызванным похищением, у меня все дни кувырком - и не занята, и не свободна.
Спустились к машине, Игорь достал парадный костюм в переносном пластиковом конверте, две сумки, одну передал Лене. Оставили всё в комнате, приготовленной для Игоря, и поехали на Карла Либкнехта к исполкому, где во дворе в прошлый раз оставлял машину. Дежурил парень, пом-нивший хорошие чаевые Игоря и после коротких переговоров разрешил поставить машину.
Не торопясь, влюбленные вернулись домой, и вскоре уже сидели за столом.
— Мы давно поужинали, посидим с тобой за компанию. Ты ешь. – Мама Лены поставила пе-ред ним тарелку с картофельным пюре и котлетой, несколько салатов.
— Вино откроем? – спросил Игорь
— Выпьем за благополучное возвращение, – сказала Елена и достала из буфета штопор. Игорь ловко выдернул пробку.
— Мне на донышко, – попросила мама. Игорь разлил по фужерам.
— Мужчине полагается произнести тост. За вас, Евдокия Андреевна, за вашу дочь! Моя путе-водная звезда. Мысли о Лене помогли за день преодолеть тысячу километров. За вас, мои дорогие!
— Спасибо, – поблагодарила Евдокия Андреевна, приголубила фужер. Лена с Игорем выпили до дна.
— Скажи, Игорь, только честно. Как родители встретили твое решение?
— Нормально. Конечно, мама спросила, все ли подумал. Родители доверяют мне самому при-нимать ответственные решения. Со школьных лет. Мама настаивает, чтобы свадьба была в Питере. Надеется, вы обязательно приедете. Папа горит желанием познакомиться с Леной. Вот, что я поду-мал: выйдите на пенсию, переезжайте и вы в Питер. Квартиру здесь оставим за вами. Когда захотите, будете приезжать.
— Рано об этом. – Она принялась убирать со стола лишнюю посуду. — Устал, столько часов за рулем! Ложись. Будешь жить пока в моей комнате, я перебралась к Алёне.
— Спасибо. Думаю две или три ночи стесним вас и поедем.
— Вы меня не стесните. Я старомодна, говорила. В одной комнате оставаться вам еще не вре-мя. Потому не обессудь,
— Понимаю, Евдокия Андреевна. Моя мама поступила бы также. Тоже придерживается стро-гих правил.
— Вот и хорошо. Примешь с дороги душ?
— Обязательно.
Лена принесла банное полотенце, показала, как пользоваться колонкой.
— В Питере у вас горячая вода. У нас газ.
Игорь прикрыл дверь ванной, обнял и поцеловал Елену.
— Сгораю от нетерпения.
— Отпусти, мама в трех шагах.
— В Москве у нас тоже была колонка, помню, как работает. Елена вышла, Игорь разделся и встал под теплые струи воды. «Как хорошо, – подумал он. – Я будто дома». Долго нежился под ду-шем, тёр себя мочалкой, вспомнил, это и Ее мочалка.
Не одевши, лишь завернувшись в огромное полотенце, прошел в отведенную ему комнату, на-дел другие брюки и сорочку, вернулся в ванную забрать оставшуюся там одежду.
— Может тебе что-то постирать? – спросила Елена.
— Спасибо. Успеешь еще.
Евдокия Андреевна услышала и спросила.
— Правда, Игорь, не стесняйтесь. Скажите, что постирать? Завтра устраиваю стирку – на вещь больше – меньше.
— Хорошо, если не трудно, сорочку, в которой ехал. Пропотела, запылилась.
— Постираю. А ты иди спать. По глазам вижу – устал с дороги. С Леной завтра наговоритесь, обсудите всё.
Утомившись в долгой дороге, Игорь быстро заснул и не видел снов. Елена тоже вскоре уснула, уставшая от допросов горе – туристов, волнения от встречи с Игорем. Ей приснился полковник, он орал на нее:
— Вы не имели права оставлять их в неизвестном доме! Обязаны были постоянно находиться с ними, а вы? Больше с иностранными туристами работать не будете! Ваша безответственная пози-ция не позволяет доверять работу с людьми!
Елена проснулась и долго не могла заснуть, переживала разнос полковника, думала об Игоре, представляла его маму, ленинградскую квартиру, как спит в соседней комнате. Пришла шальная мысль пойти проведать. На диване ворочалась мама, тоже плохо спала. Задумалась о еле живом Эр-вине в больнице. Каким, любопытно, был в молодости? Говорит – не фашист. Мародерство не лучше. Мысли перескакивали с Эрвина на Игоря, с Игоря на Дашу – уволит или нет? От неё зависело бы, никогда не уволила. Собственно, за что? Какой-то киевлянин считает, ей нельзя доверять работу с людьми. Пусть увольняют, все равно уезжает из Феодосии, станет теперь петербурженкой. Незамет-но уснула.
Проснулась и не сразу поняла – продолжаются сновидения или живой Игорь в плавках скло-нился над ней.
— Просыпайся, соня!
Она протерла глаза.
— Игорь? Мамы нет дома?
— Ушла куда-то. Думаю, специально оставила нас одних.
— Думаешь?
Он приподнял ее, обхватил, крепко сжал, принялся целовать шею, за ухом, не давая опомнить-ся, прильнул к губам. Руки через широкий разрез ночной рубашки ласкали груди, возбуждая ее. Она почувствовала, как всё тело помимо ее воли вдруг напряглось, пронзило желание отдаться ему не-медленно. Обвила руками его шею, раскрыла губы и самозабвенно отвечала на поцелуи Игоря.
Он сел на край кровати, поднял тонкое одеяльце и через ноги стянул рубашку, открыл всю ее. Елена попробовала закрыться одеялом, Игорь сбросил его на пол и в сумасшедшем исступлении на-чал неистового целовать ее всю, с шеи, постепенно спускаться все ниже. Она таяла в охватившей ис-томе, не могла скрыть восторженного трепета, охватившего её, стонала, млела от одуряющей прият-ности. Подобного еще не испытывала. О таких ощущениях только читала, и оказалось не вымыслом авторов женских романов.
Не поняла, как Игорь оказался на ней, а потом в ней. На этот раз не испытала боли, а лишь од-но несказанно приятное ощущение слияния тел. Игорь медленно двигался, она в какие-то моменты старалась ответить на его движения, но опыта пока не имела и вся инициатива была у него. Тихо стонала. Он благодарно целовал ее всю с головы до ног. Потом, усталые, они лежали рядом и какое-то время молчали.
— Тебе было хорошо? – спросила.
— Очень. Спасибо.
— И мне очень. Если что-то не так, потерпи. Опыт придет.
Он привстал и снова принялся целовать ее.
— Дурочка, ты моя! Что может быть не так? Все отлично.
Лена посмотрела на большие настенные часы и вдруг вспомнила о маме.
— Вставай! Улепетывай скорее к себе. Мама в любую минуту вернется. – Она встала, собра-лась надеть ночную рубашку. — Пойду, душ приму. – Игорь вскочил с постели, отобрал рубашку, и, не давая ей одеться, схватил в объятия, прижался всем телом. Так они и стояли обнаженные, при-жавшие друг к другу. Лена первая пришла в себя. Вырвала у него рубашку и пошла в ванную. Игорь хотел пойти за ней, но переборол себя – все впереди. Вернулся в свою комнату ожидать очереди в душ. Интуиция их не подвела. Едва Игорь оказался у себя, загремел ключ в двери, и возвратилась Евдокия Андреевна.
***
За завтраком Игорь спросил, когда Лена будет готова ехать. Она напомнила, что не выписа-лась.
— Не самое страшное. Выпишешься позже. Сложнее с российским гражданством. Узнаю се-годня, необходимо отказываться от украинского или нет.
— Не надо отказываться. Постарайся сохранить двойное гражданство, если дадут российское, – заметила Евдокия Андреевна. — И с выпиской не торопилась бы.
Закончить разговор им не дали, позвонила Даша.
— Мужики из службы безопасности жаждут увидеть тебя в больнице, – она засмеялась, — На-пугала? Старика собрались допрашивать. Сейчас пришлют машину.
— Обрадовала.
— Игорь вернулся? Машину видела, показалась его.
— Приехал.
— Освободишься, зайди. Можешь его привести.
В прихожей раздался звонок, и Евдокия Андреевна пошла открывать.
— За мной, – сказала Лена.
— Пошли их куда подальше! Скажи, уезжаешь. Кроме тебя нет переводчиков? – недовольно заметил Игорь. — Сколько с ними цацкаться! Думал, смотаемся с тобой завтра на Азовское море, по-том съездим в Коктебель к моим родственникам и дня через два отчалим в Питер. Допросы могут продлиться еще неделю.
Лена поцеловала его.
— Наше агентство принимающая сторона. У нас контракты с немецкой фирмой. Обязана быть с их туристами. Постараюсь быстрее освободиться, скажу, что собираюсь уехать.
Евдокия Андреевна впустила молодого человека приятной наружности, как и предполагали, он заехал за Еленой.
Тем временем киевские чины из службы безопасности Украины ломали головы, как быть с не-мецкими туристами. Документы забрали, — не сбегут. Старик и при желании не в состоянии скрыть-ся. Не известно еще будет ли транспортабелен покинуть Украину. Молодой немец информацией не обладал, все же в Киеве считали, в назидание другим любителям копаться в чужой земле, следует его судить. Пока же Курт жил в «Астории» и был предоставлен самому себе.
Информация, что в Феодосии закопана часть ценностей из разграбленных в войну музеев, при-влекла внимание Министерства культуры, музеи Киева и Крыма. Крымские власти объявили содер-жание клада собственностью республики. Киев поддержал Керчь. Сотрудники Керченского истори-ко-культурного заповедника обещали киевлянам поделиться. Делили шкуру не убитого медведя. Клад требовалось еще найти. Немецкие туристы, вооруженные самым современным металлоискате-лем, не нашли. Вот почему важно было выудить у бывшего солдата вермахта больше подробностей, где искать.
В палате Эрвина, когда пришла Елена, находились трое мужчин в штатском и дежурная врач. Она вспоминала школьные уроки немецкого, и пытались говорить с Эрвином. Судя по неподвижно-му желтому лицу, он чувствовал себя неважно.
Сотрудник СБ спросил врача, когда можно будет забрать немца и отвезти на Кирова. Она объ-яснила, что еще день – два, а может и больше, старику необходимо отлежаться, если не хотят, чтобы дух испустил.
— Лечите. Завтра заберем. Хватит симулянтничать! – выговорил врачу, все время молчавший, мужчина. Следователи поняли, новой информации от старика не добиться, а спрятанное в Феодосии, искать придется самим.
— Я свободна? – спросила Елена. — Мне надо ехать в Петербург.
— Разберемся с немцами, – поедете, – заметил штатский. — В город наехали корреспонденты, много немцев, пожалуйста, никаких интервью. Все, о чем говорим должно оставаться между нами.
— И подругам не рассказывайте – прибавил первый. — Сейчас едем в центр, довезем вас.
***
Домой Елена возвратилась к обеду. Машина стояла во дворе, Игоря дома не было.
— Пошел в Интернет – клуб, – сказала мама. — Обедать время. Я собралась к Гавриловым на Солнечную. Накормлю вас и пойду. Где этот, как его, Интернет, может, сходишь, приведешь? — На Галерейной. Рядом. По пути что-нибудь купить?
— Все есть. Не задерживайтесь, пожалуйста. Я жду.
В Интернет – клубе Лена сразу увидела Игоря. Он был единственным взрослым среди ребятни. Сидел за компьютером с раскрытой записной книжкой, что-то писал. Экран дисплея занимали строч-ки с цифрами. Елена осторожно подошла сзади и закрыла ему глазами. Он на ощупь узнал руки, при-тянул и поцеловал.
— Узнал?
— Кто еще в этом городе позволит такую вольность! Освободилась?
— Не знаю. Сейчас отпустили. Увези куда-нибудь, чтобы не нашли больше.
У дежурного оператора Игорь рассчитался, и они вышли на улицу.
— Мама ждет обедать, пошли.
Игорь посмотрел на часы – половина третьего.
— Действительно, пора. Увлекся расчетами, все забыл.
— И меня. Не пришла, просидел бы до самого вечера?
— Мама разве не передала, чтобы зашла за мной, как освободишься?
Дома их ждал уже накрытый стол. Евдокия Андреевна с порога приветствовала их.
— Садитесь, заждалась вас.
После обеда поехать к подруге мама Лены отказалась, хотя Игорь вызвался доставить туда и обратно. Строил планы, что останется с Леной наедине. Не получилось.
— Ты восхищалась Золотым пляжем. Солнце еще высоко, может махнем. Как ты?
— С удовольствием, – согласилась Лена. — Мам, не хочешь с нами? На машине быстро.
— В другой раз. Что-то занемогла, атмосферное давление меняется.
***
День клонился к вечеру, но места, уединиться от шумных курортников, на «Золотом пляже» не найти. Они проехали дальше в сторону Приморска, и вскоре увидели, отгороженный невысокой сте-ной камышевых зарослей, уголок безлюдного берега с чистым золотистым песком. Игорь подъехал к самой воде. Елена первая быстро разделась и поплыла. Игорь вскоре догнал ее, и они принялись иг-рать в догонялки, нырять. Накупавшись, Лена расстелила, на неостывший еще от дневной жары пе-сок, коврик и они легли передохнуть. Не в силах оставаться равнодушным к лежащей рядом люби-мой, Игорь принялся целовать её, повернул и прижал к себе. Она отвечала его ласкам. Страстное же-лание вдруг охватило его, и он предложил заняться любовью прямо здесь или в машине.
— Соображаешь, что предлагаешь? – Лишь несколько дней назад ставшая женщиной, она не была готова к подобному развитию событий и возмутилась. Слово за слово и они повздорили.
— Фильмов голливудских насмотрелся?
— Причем фильмы? Сгораю от желания. – Он сжимал её в объятиях, целовал, она вырывалась.
— Отстань, обижусь!
— Лен, что вредничаешь? Никого близко. Дома мама постоянно. Разложим сидения в машине.
— Не говори глупости! Я серьезно сказала. Уподобляться киношным развратным девчонкам не намерена. Если жена была готова заниматься любовью под каждым кустом, я не такая. Переменим тему.
— Да жена, знала бы ты… – Он вовремя остановился, едва не выпалив, что Татьяну уламывал много месяцев, прежде чем легла с ним. Упоминание Татьяны оскорбило, обидело. Чтобы не поссо-риться, он молча поднялся и пошел в воду.
Обиженная, Лена задумалась. Про себя продолжила фразу, которую не досказал Игорь. Слиш-ком быстро развиваются наши отношения, хорошо ли узнала его? Конечно, я не права, сказав такое про жену. Но если каждое упоминание будет вызывать такую реакцию, вряд ли привыкну".
Она посмотрела на море. Игорь плыл далеко от берега.
«Пусть остынет, – продолжала она размышлять. Вдруг пришла предательская мысль, а что собственно случилось? Откровенно, мне хотелось близости, почему не в машине? Мир давно освоил эту площадку для любви. Даже в доперестроечных советских фильмах. Как зло посмотрел на меня, когда неудачно ляпнула о Татьяне»!
Игорь тоже думал.
«Зря вспыхнул, хорошо не наговорил грубостей. В свои двадцать четыре, еще девчонка. В лю-бовных делах совершенно не опытна. Как себя назвала – неумеха? Так и есть, но это поправимо. Ска-зочно повезло, в наше время вседозволенности, найти чистую неопытную душу».
Лена лежала на спине и смотрела в небо. Услышав шаги Игоря, не шевельнулась. Он сел ря-дом, взял руку, поцеловал.
— Лен, извини, я не прав, – покаянно проговорил он. Она поднялась, присела, посмотрела ему в глаза молча и не сразу заговорила.
— Ты тоже извини. Неудачно выразилась, обидела. Пойми, не готова к подобным вольностям. Время нужно. Ты разбудил во мне женщину, но полностью я еще не проснулась.
Игорь обнял ее, поцеловал в губы, она ответила.
— Простила? – Она кивнула и сама поцеловала.
— Пойдем в воду, искупаемся напоследок.
Возвращались с моря уже в темноте.
— Даша срочно просила позвонить, – сообщила мама. У Лены сердце екнуло – опять идти на допрос. Сама могла попрактиковаться в немецком, скоро совсем забудет язык. Мама заметила, как скисла дочь и успокоила. — Не на работу. Ей преподнесли четыре билета на концерт сестер Ротару, предлагает и вам с Игорем сходить.
— Подумала, опять к немцам. – Она позвонила Даше. Телефон не отвечал, и Лена набрала со-товый.
— Через пятнадцать минут начало, приходите скорее. Если не поспеете, оставлю билеты у кон-тролеров, назовешь свою фамилию, передадут билеты.
Елена положила трубку.
— Срочно переодевайся. Идем на концерт в летний театр на Набережной, – сказала Игорю.
— А ужинать? Проголодались, наверное, на пляже, – спросила Евдокия Андреевна.
— По дороге что-нибудь купим пожевать, – ответил Игорь и ушел в свою комнату.
— В зале прохладно, но не холодно. Пиджак не обязательно, – крикнула Лена через дверь.
***
Вторую неделю два раза в день Ольга ездила в госпиталь к своей подруге и соседке Маше, как и она одинокой. Участницу войны, ее положили не в городскую больницу, а в госпиталь. Подруге сделали операцию, и она нуждалась в уходе и диетическом питании. Администрация госпиталя дер-жала пациентов на голодном пайке, и без помощи Ольги, неизвестно как бы пережила операцию.
Сегодня Ольга попрощалась с Машей и уже уходила, когда в коридоре встретилась племянни-ца Нюра. После медицинского училища она работала здесь медсестрой. Нюра редко виделась с сест-рой своего отца и, встретив, обрадовалась, разговорились. Обсудив семейные проблемы, племянница пожаловалась, что последнюю смену замучили высокие гости. Толпами ходят.
— Скорая доставила немца. Весь в синяках, сотрясение мозга. Начальство забыло всех боль-ных, с ним только возится, а он по-русски ни слова. Помычит по-своему и опять лежит – не поймешь живой или дух испустил. Вот и бегаю к нему.
— Можно мне взглянуть? Помню одного немца с войны. В газете прочитала, вашего Эрвином зовут, знакомого звали, похоже, – призналась Ольга. Своего любимого она звала Эриком. Нюра отве-ла тетку в палату. Из четырех кроватей одна была занята. На ней и спал немец. Ольга долго рассмат-ривала спящего старика. Хотела увидеть глаза, – они были закрыты. Кроме глаз ничто не могло на-помнить ей юношескую любовь.
«Неужели этот седой старик с узким худым лицом, тот самый Эрик, с которым целовалась, ко-торый учил немецким словам, а я его русским? Обещал, как кончится война, увезти с собой в Герма-нию». На память пришло «Я лублу тиба, Ола». Сколько лет не вспоминала эти слова! Сама удиви-лась, «Надо же! Сохранила память. Эрик был другой. Высокий стройный с голубыми глазами, доб-рой улыбкой на устах. Что делает жизнь! А я разве лучше? Мне за семьдесят, а ему? Он на несколько лет старше. Я еще ничего, старуха, но не такая древняя, как старик, что лежит на больничной койке. Скорее всего, это другой человек. С чего взяла, что Эрвин – мой Эрик? Лишь совпадение, служил в Феодосии, имел отношение к археологической команде? Но копали во дворе, где он жил! Выходит, он».
— Пошли, тетя Оля! – позвала племянница. — Чего на него смотреть? Эрвин услышал голоса и проснулся, открыл глаза, повернул голову, равнодушно посмотрел на женщин в белых халатах. Ко-нечно, не было в его глазах прежнего юношеского блеска. И были они не голубые, а какие-то бес-цветные, тусклые.
Ольга улыбнулась ему, он не ответил. Продолжал смотреть бессмысленным взглядом сразу на двух женщин. Она попыталась рассмотреть его глаза.
— Пойдем, скажу врачу, что проснулся, – сказала Нюра и увела Ольгу. По дороге домой Ольга продолжала думать о быстротечности жизни. Дома нашла вчерашнюю газету, проверила имена нем-цев. Молодой – Курт, старый – Эрвин. Он или не он? Как полное имя ее любимого она не спрашива-ла. Звала Эриком.
«Зря полюбопытствовала, зашла посмотреть. Лучше бы остался в памяти молодым. Теперь бу-ду постоянно видеть этого старика с бессмысленным взглядом. Всю оставшуюся жизнь сомневаться – он или не он. В палате чуть не назвала по имени. Слава Богу, не решилась».
Мысли о немце не оставляли Ольгу. Не выключала радио в надежде услышать что-нибудь, но о похищении немцев больше ничего не говорили. Спросила у своей жилички газет, которые она, как всегда приносила, возвращаясь с пляжа. В местной «Победе» – ни строчки, в «Крымской правде» вы-ступала искусствовед. Приводила цифры потерь культурных ценностей в войну, примеры разграб-ленных курганов. Оказывается, современные «дикие» кладоискатели нанесли урон науке больший, чем немцы. Профессиональные археологи из-за отсутствия финансирования практически свернули поиски в Ленинском районе Крыма, особенно богатом местами первобытных стоянок, и древними, еще не изученными, курганами». Ничего о личностях немецких туристов, газета не сообщала. Не на-зывала даже имен.
Уговаривала себя не думать, забыть, но мысли не отпускали. Вечером Ольга посидела с подру-гой у ее постели, послушала больничные сплетни о немецком пациенте и, прежде чем отправится домой, не смогла перебороть искушение – заглянуть в палату, куда заходила с Нюрой.
Едва она отворила дверь, молодой мужчина на стуле возле больного, закричал:
— Доктор придет сегодня? Сколько ждать! – по акценту Ольга догадалась, он напарник стари-ка, тоже немец, о котором писали в газете.
Она была в белом халате и Курт принял за медицинскую сестру.
— Позвать доктора? – спросила она, войдя в палату.
— Зови!
Она посмотрела на лежащего больного. Глаза открыты, бессмысленный взор направлен в по-толок. На приход Ольги не реагировал. Она бы осталась внимательнее разглядеть лицо старика, но молодой немец ждал, не понимая, почему не бежит за доктором.
Ольга зашла в ординаторскую. Там, склонившись над историями болезней, сидела врач, что делала операцию подруге. Ольга обратилась к ней.
— Зинаида Аркадьевна, молодого немца встретила, требует врача к больному старику.
— Закончится пятиминутка, и Валерия Осиповна сама подойдет. Он и сюда приходил. — Она оторвалась от бумаг, посмотрела на Ольгу. — Подопечная ваша идет на поправку. На будущей неде-ле, думаю, выпишу. Диету еще несколько недель придется соблюдать.
— Справимся, Зинаида Аркадьевна! Вы так хорошо отнеслись к Маше, спасибо.
Ольга вышла в коридор. «Передать молодому или ему уже говорили? Повод заглянуть еще раз в палату к старику». Зашла. Немцы разговаривали. Курт обернулся, увидев вместо врача Ольгу, вски-пел.
— Сказал врача!
— Я передала. У них пятиминутка. Закончится – придет.
— Пятиминутка по-русски сколько? – спросил Курт.
— По-разному. Пятиминутка это совещание.
— Мы платили медицинскую страховку.
Ольга молчала, всматривалась в лицо лежащего старика. Надеялась в глазах увидеть прошлое, если это её Эрик. Эрвин уловил ее интерес и тоже пристально посмотрел на неё, но ни в сердце, ни в мозгу ничто не откликнулось. Он и не проверял свою память, просто заинтересовался новым лицом.
— Как его самочувствие,– спросила Ольга.
— Сама смотри!
. «Дальше находиться в палате нельзя, надо уходить, или решиться спросить». И Ольга обра-тилась к Курту.
— Спросите, в войну ваш дядя не знал девушку Ольгу? Олу. Здесь, в Феодосии.
Курт с любопытством посмотрел на Ольгу и выполнил ее просьбу. Эрвин ожил.
— Ола? Олга! Да, да. Ты знаешь Ола? – медленно заговорил Эрвин по-немецки, услышав вдруг давно забытое «Ола».
Сердце Ольги забилось. Что он сказал, она не поняла, но услышала знакомую интонацию, с которой он когда-то произносил её имя. «Он! Не узнал! Как узнать в семидесятилетней старухе дев-чонку! Признаться? Сказать, что я и есть та самая Ола, а ты мой первый мужчина? Господи! Как безжалостно время, разлучившее нас! Не узнаем друг друга».
Пока Ольга размышляла, Эрвин тоже напрягал память. «Что-то в медсестре напоминает «Олу». Может глаза? Волосы, лицо не её. Глаза! Доброта, светившаяся в них»!
— Ола? – собрав последние силы, спросил он и попытался приподняться.
— Ты Ола, Ольга? – спросил Курт.
Ольга отрицательно покачала головой, не решаясь признаться. В это мгновение она видела Эрика, каким запомнился в юности. В голове, как в калейдоскопе, вытесняя друг друга, наплывали события сорок четвертого. Она продолжала любить того Эрика, хотя, сколько несчастий принесла эта любовь! Вспомнила, как ходила по бабкам в надежде сделать аборт, как тяжело рожала Виктора в темной низкой избе; как объясняла Федору, что ее изнасиловал русский солдат. Федор матерился по адресу негодяя, три дня не приходил, пил с расстройства, и, в конце концов, смирился, что берет в жены девушку с мальчишкой. Усыновил его. Они прожили в любви и согласии, ни разу не попрекнул незаконнорожденным сыном. Родили еще сына и дочь. Сейчас пришло в голову, а что если знакомые узнают, что общалась с арестованными немцами? Когда вернулась в Феодосию с двухлетним сыном, соседи судачили, что по всем срокам не могла родить от русского солдата. Бабушка, единственная знала правду и не призналась даже своей дочери. Внутренний голос подсказывал Ольге: не призна-вайся! И она воскликнула:
— Я не Ольга, Эрик!
Эрвин даже приподнялся, услышав свое давно забытое имя, лицо расплылось в улыбке. Он не понял русского «я не Ольга», услышал только имя, которым никто кроме девочки из этого примор-ского городка не называл.
Ольга поняла, невзначай проговорилась, назвала именем, знакомым только им двоим.
Курт тоже вспомнил, как несколько дней назад, здесь в Феодосии, на берегу моря, дядя при-знался ему в своей тайне. Он внимательно оглядел Ольгу. Представить девочкой не мог. Перед ним была старуха, значительно старше тети Амалии.
— Скажи, я узнал её! – попросил Эрвин племянника. Он перевел, а Эрвин, приподняв руку, поманил Ольгу подойти. Она подошла, он взял ее руку, крепко сжал, поднес к губам. Неожиданно вспомнились русские слова «Лублу тиба, Ола»!
Ольга улыбнулась, закивала головой.
— Я, я, майн Эрик!
Эрвин что-то сказал Курту, тот оторвал кусочек от инструкции к лекарству, взял карандаш, болтавшийся на спинке кровати вместе с табличкой температур, что-то записал и протянул Ольге. На бумажке была цифра 207. Курт сказал, чтобы зашла в «Асторию», номер 207. Дальше общаться им не дали. В палату вошла врач с медсестрами, за ней несколько гэбэшников и Елена. Ольга, сжимая в ру-ке бумажку с номером, торопливо покинула палату.
26
Концерт юных сестер знаменитой Сони Ротару Игорь слушал равнодушно, жалел, что необду-манно согласился пойти. Гораздо лучше провели бы вечер где-нибудь в ресторане или на дискотеке. Собираясь на концерт, Игорь не послушался Лены и надел костюм. Теперь пиджак пригодился – Ле-на накинула его на голые плечи. С наступлением темноты в концертном зале без крыши, на берегу, похолодало.
После концерта они немного прошлись по набережной и возвратились домой. Евдокия Андре-евна не спала и ждала с ужином.
— Звонили тебе. Предупредили, чтобы в девять была в госпитале, – объявила мама.
— Они оставят тебя в покое? – возмутился в очередной раз Игорь.
— Поправится старик – уедут и я, наконец, вздохну. Впервые столько хлопот. Ой, Игорь, еще одна проблема! Закрутилась с несчастными немцами, чуть не забыла – завтра идем на день рождения к Ритке. Всю неделю помнила, решала, что подарить, а сегодня забыла.
— Я ее знаю? На девичнике была? – спросил он.
— Рита Травина. Бизнес – леди. Тебя доставала вопросами, что нового в Питере.
— Помню. Подарок не выбрала? Пока занимаешься немцами, поезжу по магазинам, куплю что-нибудь. Не будем терять зря время.
— По магазинам? – переспросила Евдокия Андреевна и рассмеялась, – да у нас всего три мага-зина, где можно что-то выбрать. Все рядом. На Либкнехта и Куйбышева, на углу Галерейной.
— Собирались перед отъездом отдохнуть вместе, а ты по-полдня с немцами носишься или у гэбэшников торчишь. Долго бездельничать мне нельзя. Работать за меня никто не будет.
— Лена говорила, ты у себя в конторе главный. Отпрашиваться ни у кого не надо. Не известно, когда снова вырветесь на море. Не торопитесь.
Игорь улыбнулся.
— В том-то и дело, что главный.
***
Чины из службы безопасности Украины дожидались Елену в кабинете главврача. Сразу же поднялись и пошли в палату. Эрвин не спал и чувствовал себя вполне сносно, поздоровался с Хелен, спросил, что от него хотят, разрешат ли уехать домой. Елена перевела, люди в штатском ждут, что он расскажет всю правду, обещают отпустить с миром, если честно расскажет все, что знает.
Эрвин вспомнил свой последний военный день в городе. Несколько тяжелых ящиков со ста-ринными вазами, амфорами, разной керамической посудой, добротно упакованными для перевозки, они оставили в сенях, а когда прибежал Краузе, закапали лишь плащ – палатку с остатками не от-правленных в Берлин личных вещей лейтенанта. Один из следователей достал карту Крымского по-луострова и с помощью Елены пытался узнать у Эрвина, какие города и музеи они с лейтенантом грабили.
Елена перевела дословно, и Эрвин обиделся – они не грабили. В русской карте разобраться не мог. Кроме Симферополя нашел Керчь и то приблизительно. На Феодосию указал в Коктебеле. Вспомнил пароходы из Азовского моря. Завели разговор о раскопках, он снова показал на район Керчи. Елена напомнила про Судак. Он подтвердил, но на карте найти не смог, а когда Елена сама показала, отрицательно замотал головой.
— Что конкретно взяли в Феодосии?
— В музее работали наши штатские специалисты, они отбирали, что отправить в Германию. Мы упаковывали, грузили. Командовал всем лейтенант. Книги восемнадцатый – девятнадцатый век, научные работы русских ученых. Керамическую посуду.
— Нас интересует, что закопали и где.
— Знали бы где, откопали, – проворчал один из участников допроса и повернулся к Эрвину. — Вспомните, какие предметы в узле, о котором говорите нам?
Эрвин назвал монеты с портретами царей, рамки от русских икон, то есть оклады, ожерелье из бусин драгоценных камней, клипсы, ножи, кинжал, плоские металлические пластинки – чеканка, тер-ракотовые и бронзовые фигурки.
Сотрудник службы безопасности стенографировал разговор, хотя весь допрос записывался на диктофон.
— Монеты золотые?
— Кто их разберет? Может золотые, а может бронзовые или железные – тяжелые, все облеп-лены засохшей грязью.
— Что за пластинки с чеканкой? – не отставал полковник.
— Бруски железные с рельефом животных. Некоторые, я думаю, золотые или бронзовые. Там, где грязь по краям отбита – блестели.
— Все награбленные предметы отправляли в Германию? Неужели ничего не оставляли себе? – спросил мужчина, что протоколировал допрос.
Эрвин объяснил, что лейтенант что-то оставлял себе. Он с Краузе – рядовым, что закапывал с ним лейтенантский узел, взяли несколько пластинок – бляшек, которые женщины пришивали или как-то прикрепляли к поясу. Об этом он узнал только теперь, – перед поездкой в Россию из Энцик-лопедии. Тогда назначение пластинок не знал. Надеялись, золотые, но не успели разобрать. Краузе проболтался, и все, что припрятали для себя, пришлось сдать.
— Допрос длился уже час и Эрвин, успокоившись, старался подробно отвечать на все вопро-сы. Офицеры поняли, что рядовой солдат выполнял команды, в детали операции его не посвящали. К тому же был молод и не специалист в археологии. Профессионально охарактеризовать предметы, что закопали в огороде Полюткиных, не может.
— Состояние вашего больного вполне удовлетворительное. Можете забрать, – нарушила на-ступившую паузу главный врач, не чаявшая избавится от беспокойного пациента и визитов высоких гостей. Гости удовлетворились диагнозом врача и решили отвезти Эрвина к себе.
— Переведите, сейчас едем в управление. Вместе с господином Вакером посмотрим карту, где его команда мародерствовала. Нашли карту Крыма на немецком языке. Будет и дальше сотрудни-чать, расскажет всё, ближайшим самолетом отправим в Германию. Учитывая добрые отношения ме-жду нашими странами и возраст господина Вакера, не станем привлекать к уголовной ответственно-сти.
Елена перевела Эрвину решение полковника, пропустив «мародерствовала».
— Курта – племянника тоже отпустят? – спросил он.
— Отпустим, – сказал полковник. — По-справедливости племянника следует наказать, как инициатора вашей затеи. Кому-то следует вас сопровождать.
Елена перевела Эрвину и заметила остальным:
— Благодаря им обезвредили смертоносную бомбу. Узнали, что где-то в огороде закопаны ар-хеологические ценности. Найти их теперь дело техники.
— Комментарии оставьте при себе, – оборвал Елену представитель службы безопасности.
Эрвин спросил, где сейчас племянник и его успокоили – в гостинице. Он начал одеваться, и все вышли в коридор.
В управлении на Кирова долгий нудный допрос продолжался. Не предубежденному было вид-но, Эрвин мало что помнит, лейтенант не посвящал солдат в детали их деятельности. А полковник продолжал наседать, в надежде вырвать новые сведения, совал Эрвину под нос карту. Елене стало не по себе. Показалось, еще немного и полковник замахнется на бедного старикашку, запустит чем-нибудь тяжелым с письменного стола.
В другом кабинете Курту в это время показывали подозреваемых в их похищении.
На электрическом фонарике, что нашли возле неразорвавшегося снаряда, среди отпечатков пальцев определили и Вячеслава Соловьева – Славки. На следующий день его арестовали. На вопрос, как на фонарике оказались его отпечатки, Славка, поразмыслив, и, выругав про себя еще раз Артура, бросившего от страха фонарь, признался, что провожал девушку и увидел, как немцы что-то копают. Заинтересовался. Когда девушка ушла, подошел посмотреть и, увидев хвост снаряда, с испуга убе-жал.
Привезли Катю, и она подтвердила, что Славка дважды ее провожал. Соловью не поверили, хотя историю придумал правдоподобную. Показали Курту. Немец, признал, что где-то его видел, но вспомнить не может. Возможно, гривны на пляже предлагал поменять на марки, или в казино. Видел где-то, несомненно.
Не опознал Курт никого и среди других, показанных ему, подозреваемых в похищении. Потом Курта отвезли в кабинет, где продолжался допрос Эрвина. Заставили повторить, как он с дядей гото-вился, какие книги и Энциклопедии просматривал. Елену попросили записать немецкие названия. Спрашивали, кто еще в Германии знает об их миссии. Кому собирались продать содержимое клада, если бы удалось вывезти. Курт по молодости не думал об этом, надеясь, что на старинные и золотые предметы найдутся покупатели. Полковник был уверен, их кто-то послал, снабдил деньгами и доро-гим детектором металла.
Наконец, все устали и допрос прервали. Взяв с немцев слово, гостиницы не покидать, их от-везли в «Асторию» обедать. Елена тоже пошла домой. По пути позвонила по сотовому Игорю.
Нашла его в Приморском. Он решил не терять попусту время и поехал на разведку в ЗАО «Море». После распада Советского Союза знаменитый судостроительный завод потерял заказы обо-ронной промышленности и бедствовал, выполняя случайные работы. Игорь все же решил зайти в от-дел комплектации, предложить свои услуги, показать проспекты оборудования его фирмы.
Встретили его с интересом. Он рассказывал об электродвигателях, которые закупил Феодосий-ский порт, когда позвонила Елена.
— Я в Приморском по делам. Извини, позвоню попозже. Освободилась?
— До вечера вряд ли, – ответила Елена.
— Хорошо. Тоже не буду спешить. Я позвоню. Целую, – он выключил мобильник, извинился перед присутствующими и продолжил разговор.
Предложения Игоря заинтересовали специалистов. Они внимательно рассматривали проспек-ты, интересовались деталями, потенциальными возможностями фирмы «Садко».
Визит в объединение «Море» оказался не бесполезным. Сотрудничеством заинтересовались, хотя о заключении контрактов речь так и не зашла.
Покинув завод, Игорь сразу же позвонил Елене. Она заканчивала обедать.
— Приезжай. Мама тебя накормит, а я ухожу опять, знаешь куда. Надеюсь в предпоследний раз. Из Киева распорядились не создавать дипломатические сложности. Как старик оклемается, от-правят с племянником домой.
— Наконец! Очень рад. Слава Богу, все твои беды закончатся.
— Боюсь, не все. Маргарите подарок купить не забыл, вечером идем на именины?
— Именины или день рождения? Есть разница.
— Да? Не подумала. День рождения. Двадцать пять исполняется.
— Я ничего не забываю, не волнуйся.
— Надеюсь на твой вкус. Не будем наговаривать, а то карточка твоя кончится. До вечера.
— Целую, – только успел произнести Игорь и Елена отключилась.
После обеденного перерыва допрос немцев продолжился и Курт неожиданно вспомнил, где видел одного из парней, которых показывали ему как подозреваемых в похищении – вез в машине от гостиницы на пляж, а привез в особняк, где их посадили в подвал.
— Машина такси? – спросил майор.
— Наверное. – Эрвин повернулся к Курту. — Ты не помнишь, шашечки на двери или знак на крыше были?
— Мы только выходили из отеля, как в дверях к нам бросился молодой мужчина и спросил, нужно ли такси, привел к машине. Это был потрепанный старый БМВ - 316, на водителе серая бейс-болка, он спустил её на самые глаза, когда сел за руль. Я еще подумал, что он видит? Парень разго-ворчивый.
Курту устроили еще один сеанс опознания. Славка был среди шестерых, похожих на него пар-ней и Курт сразу указал на него.
— Первый раз, когда показали, сильно волновался, не мог вспомнить, где видел. Я работаю в автомастерской и все немецкие машины знаю. Лицо водителя не очень запомнил, а марки машин моя профессия, – пояснил Курт.
Спустя несколько минут перед полковником положили фотографию и анкетные данные вла-дельца коричневого БМВ - 316. Полковник показал фото Эрвину.
— Этот водитель отвозил вас к похитителям?
— Я не присматривался. Определенно ответить не могу.
Показали фотографию владельца БМВ Курту, и он категорически заявил, что вез другой, не тот, на кого показал при втором опознании.
Немцев отпустили в гостиницу, не добившись ничего нового. Тем временем следователи рас-копали, что вторую неделю на БМВ разъезжает по генеральной доверенности Вячеслав Соловьев.
— Любопытный, что оставил фонарик у ямы со снарядом? – воскликнул киевский майор, – до-вольно потирая руки. — Проверить всех знакомых, соседей, связи! Владельца машины тоже взять.
***
Подарок Игорь выбрал сам – дорогую вазу для цветов.
— Очень понравилась, с удовольствием оставил бы нам.
— Уйму денег стоила! У Маргариты, по-моему, их несколько.
— Такой нет, гарантирую. Украсит любой букет.
По дороге купили цветы. Маргарита встретила в синем итальянском костюмчике с белой ро-зочкой над карманчиком на груди и сверкающих бусах из дорогих камней, обдала терпким ароматом незнакомых духов.
«Шикарная женщина, – подумал Игорь. — Почему не замужем»? Гостей набралось человек двадцать. Общество разношерстное. Вместе с интеллигенцией, друзьями Елены и Даши, были тор-гаши из мира Риты. Определял их Игорь по разговорам. Кроме Даши и Марины – матери близнецов, Игорь никого не знал. Рита принялась знакомить с гостями. Начала с родителей. Отец – инженер в порту, мама – экономист на приборном заводе. С тех пор, как Рита развернулась с бизнесом, купила себе однокомнатную, а затем трехкомнатную квартиру, жила отдельно от родителей. Игорю они по-нравились.
По просьбе Лены Рита представляла Игоря, как её родственника, приехавшего по делам в Фео-досию. Правда, нескольких минут наблюдения было достаточно, чтобы усомниться в этом. Как и на девичнике, женщины на перебой расспрашивали Игоря, откуда он, чем занимается, что привело в Феодосию, почему раньше не приезжал. Мужчин Игорь не интересовал. Разве что бросали завистли-вые взгляды на его «Роллекс». Заговорил с Игорем лишь муж Даши. Он знал об отношениях Игоря и Лены. Поговорили о делах на городских предприятиях. Александр Степанович был в курсе финансо-вого положения порта, знал обстановку в ЗАО «Море». Дружески улыбнувшись, перешел от эконо-мики к Елене,
— Лена Даше как сестра, член нашей семьи. Будет не хватать её. Мы с Дашей обязательно приедем в Ленинград, посмотрим, как вы там, не обижаете ли.
— Что вы!
— Вы не обиделись? Я в шутку, на правах старого друга Лены.
Подошли Даша с Леной.
— Отбил от наших женщин? – обратилась к мужу Даша. – Ленка вся извилась от ревности.
— Что городишь!
— Женщины у нас еще те! Маргарита представила как брата. Ради такого жениха и своего можно оставить, – пошутил Дашин муж.
В одной из комнат для танцев был включен видеомагнитофон, на экране крутились музыкаль-ные клипы.
— Лена, разреши, приглашу на танец! А вы, – обратился он к Игорю, – пригласите Дашу.
Даша танцевала легко и красиво. Игорь сделала ей комплимент.
— С Ленкой не танцевали? В детстве мы ходили в хореографическую студию при Доме офи-церов флота и ее всегда отмечали, в отличие от меня.
— Вы великолепно танцуете. С Леной довелось танцевать у вас на девичнике, здесь пока ни-как не удается. Или «белый танец», или кто-то уже успел пригласить.
— Заинтересовали наших женщин! Спрашивают, женат ли? Не верят, что вы Ленкин брат.
— Надеюсь, не подвели её?
Женщины между тем продолжали обсуждать «двоюродного брата» и Маргариту, строили да-леко идущие предположения. Рита давала пищу – все время крутилась около Игоря, танцевала каж-дый второй танец, ухаживала за столом.
Мужчины вышли на балкон покурить, а Игорь остался с дамами. Для него мужчины не пред-ставляли интереса, успел разобраться. Никто не имел своего настоящего дела, если не считать мелко-го торгового бизнеса «купи – продай». В большинстве небольшие клерки, служащие администрации. Все нужные для Маргариты люди. Никто из гостей, судя по приличным костюмам и обуви, не бедст-вовал. Игорь единственный из мужчин был не в костюме, а в светлых брюках и белой итальянской тенниске. Послушался совета Елены. Собирался надеть светлый летний костюм, она предупредила, будет жарко и пиджак ни к чему. Женщины пришли в открытых платьях, легких костюмах.
К радости Игоря пили мало, рассказывали анекдоты, танцевали. Рита на правах героини вече-ринки постоянно приглашала его танцевать. Елене это не нравилось, она надулась, отказывала при-глашающим ее и предпочитала сидеть в кресле у экрана видеомагнитофона, под клипы которого тан-цевали.
— Скоро, значит, увезете Елену в Ленинград? – спрашивала Рита, танцуя. — Не слишком ли всё быстро? Неделя прошла, как познакомились. Окрутили нашу царевну Несмеяну.
— Любовь с первого взгляда.
— Завидую белой завистью. В меня ни с первого, ни со второго никто не влюбится. Нет у вас на примете неженатого приятеля? Познакомили бы. Надоел наш сонный город. Тоже охота уехать куда-нибудь, где жизнь кипит.
— Жизнь кипит везде, надо суметь найти в ней место. Красивая и обаятельная женщина, к то-му же богатая, не может встретить достойного мужчину? Трудно поверить.
— Вы вот, пришли на девичник, познакомились со всеми нашими, а выбрали блондинку. Мо-жет мне перекраситься, как считаете?
— Не знаю. Елена напомнила мне жену, она была естественной блондинкой и если осветля-лась то лишь слегка. Мне, например, брюнетки нравятся не меньше. У вас великолепный цвет волос.
Клип закончился и Игорь, поцеловав ручку Рите, отвел её к свободному креслу. Подошел к Елене, взял за руку.
— Что пригорюнилась, не потанцуешь?
— Тебе весело. Охмурял Ритку, или она тебя клеила?
— Скорее второе.
— Что ж теряешься? Ей любовного опыта не занимать, и живет одна.
Смотрю, ты порядочный ловелас. Перед Ритой ворковал с барменшей из «Астории». Успел по-знакомиться?
— Она бармен? Вот не подумал! По разговору светская львица.
Елена остановила его, не дав возможности охарактеризовать даму, которая с первой минуты их появления положила на Игоря глаз. Подошел мужчина, до этого любезничавший с Зиной, как звали барменшу, и спросил у Игоря разрешения пригласить его даму.
— Как решит дама.
Елена согласилась, и они присоединились к танцующим парам. Игоря снова пригласила Рита. Елена, танцуя, ревниво посматривала на них, как показалось Игорю, даже сверкнула гневным взгля-дом, встретившись глазами. Танец закончился, и партнер привел Елену к Игорю с Ритой.
— Рит, не обидишься, мы пойдем?
— Так рано? Еще будет капуччино, мороженое.
— Я обещала маме рано вернуться. Ей не здоровится.
— Игорь, а вы маме ничего не обещали, может, останетесь? Елене я вызову такси.
— Оставайся, здесь хорошо, тебе рады, – зло проговорила Елена.
— А что? Провожу тебя и вернусь. Можно, Рита?
Рита вопросительно посмотрела на Елену.
— Пускай остается, я одна доберусь. – Лена повернулась к нему. — Игорь, оставайся, стоит ли терять приятный вечер и новых знакомых.
— Ладно, решайте, – сказала Рита и покинула прихожую.
Игорь притянул к себе Елену, взял за руки.
— Ну что ты распсиховалась? Неужели могла подумать, что останусь без тебя или отпущу од-ну в ночной город? Не ожидал, что такая ревнивая. И шутку не поняла.
— Всегда так ведешь себя, когда с женой приходишь в гости? Забываешь о спутнице.
— Сама представила братом. Должен был вести как влюбленный жених? Да я и так не спускал с тебя глаз. Наверняка все догадались, никакие мы ни брат с сестрой, а влюбленная пара. – Он крепче обнял, попытался поцеловать, Елена отпрянула.
— Отпусти! Оставайся с Маргаритой. Она без ума от тебя. Или Зина. Постоянно стреляла в тебя глазами. Она не только бармен, а еще юрист. Устроишь в свою фирму.
Игорь решительно взял ее под руку и повел на улицу.
Она вырвала руку и спросила:
— Куда мы идем? Домой я не пущу. Переночуешь в гостинице и гуд бай.
Игорь не ответил. Про себя подумал «Конечно, приятно, что ревнует, значит, любит, но если так будет постоянно, ничего хорошего не сулит».
Он дважды безуспешно пытался остановить легковушку и тогда спросил, с собой ли у нее мо-бильник, надо бы такси вызвать. Свой он оставил дома. Елена молча продолжала идти рядом.
— Хорошо, прогуляемся пешком. Ночной воздух прочистит твою головку от несправедливой обиды.
— Считаешь, не справедливой? – вспыхнула Лена. Игорь не ответил. «Пусть перебесится, ус-покоится». Молча прошли пешком весь путь с Крымской до дома. У подъезда Лена остановилась, молча посмотрела на Игоря, наконец, произнесла.
— Маме, пожалуйста, ни слова. А завтра покинешь наш город. Если, конечно, не решишь про-должить обхаживать Маргариту или Зину.
— Лена, как тебе не стыдно! Уподобляешься глупым ревнивым бабам новых русских.
— У тебя и с ними были интрижки? Понимаю.
— Ничего ты не понимаешь. Выходит, совсем не узнала меня, не поняла.
— Теперь узнала!
Это была первая их размолвка. Поднявшись в квартиру, Игорь первым принял душ и отпра-вился спать. Беспокойные мысли крутились в голове. Извиниться, попросить прощения за то, в чем не виноват, или подождать, путь остынет?
27
Рано проснувшись, Игорь отправился в исполкомовский двор забрать машину. Уезжать не со-бирался. Не верил, что пустяковая ссора разведет с женщиной, о которой долго мечтал и нашел. «Ле-на права, слишком много внимания уделял Маргарите, Зинаиде, другим женщинам», – согласился он. – «Зря вчера не постарался помириться».
Под стеклоочистителем Игорь нашел записку от Григория Федоровича. Родственник просил найти время и заехать, есть серьезный разговор. Игорь удивился, но решил встретиться. Часы показывали без четверти семь, еще дома. Лена и Евдокия Андреевна спят, можно смотаться на Старо-Карантинную.
Григорий Федорович копался в огороде, когда подъехал Игорь. Поздоровавшись, сразу спро-сил, что за серьезное дело.
— Хочу попросить об одном деле. Только поклянись, никто не узнает о разговоре.
Игорь удивился, что еще за тайны Мадридского двора, но поклялся.
После долгого вступления, отвлекаясь на темы родства с его семьей, бывший моряк сообщил сенсационную новость.
— Моя полуслепая мать, как узнала о событиях у Полюткиных, определила, копают не там. После войны сокращали размеры приусадебных участков для нового строительства. От нас тогда от-резали немного земли, а от другого соседа прибавили – наш забор, где на два, где на три метра, пере-несли на территорию Полюткиных. Получается, немцы сховали свое добро на теперь нашей террито-рии.
— Считаете, немецкий клад на вашем участке? – перебил многословного Григория Федорови-ча Игорь.
— Ну, да! Не знаю, что делать. Заявить? Пригонят технику, раскопают, уничтожат огород, де-ревья.
— Да, неприятная перспектива. Я чем могу помочь?
— Надумал сам искать. Один, боюсь, не справлюсь.
Игорь опять перебил.
— Приглашаете в долю? Не пойду.
— Сына думаю прилечь. Написать Петру – могут прочитать. Ты не мог бы по пути в Ленин-град заехать в Обнинск? От Москвы сто пять километров, туда – сюда двести. Или от Тулы свернешь на Калугу, оттуда дорога на Москву через Обнинск. Лишнего всего сорок – пятьдесят километров. Попросишь Петра найти прибор как у телефонистов, что видит под землей. Чтобы золото показывал. По телевизору видел, есть совсем маленькие приборы. И сам, пусть приедет.
— Я еду с невестой. От неё секретов у меня нет. И делать такой крюк! Работа в Питере стоит!
— По-родственному, помоги, очень прошу! На бензин денег дам.
Игорь рассмеялся.
— В бензине разве дело? На преступление толкаете. Сомневаюсь, Петр возьмется помогать. Предположим, откопаете археологическое добро, на черта оно сдалось? Ему место в музее.
— В газете писали: золотые монеты, всякие фигурки из золота. Можно продать стоматологу.
— Чтобы переплавил предметы, которым десятки веков? Ну, знаете, не ожидал от вас! Это же варварство! К тому же уголовно наказуемое. Извините, Григорий Федорович, я вам не помощник и не советчик. Про клад на вашем огороде, слово сдержу. Но от клятвы избавьте. Заехать по пути к се-стре, познакомить с невестой, идея хорошая, спасибо. Ночевать перед Питером все равно где-то при-дется. Так что Петра увижу. Не знаю как по украинскому закону, а по российскому, нашедшему клад полагается двадцать пять процентов его стоимости. Дерзайте. Обещайте только, если найдете, ничего не уничтожать.
Моряк был не рад, что посвятил Игоря в тайну. «Столичный франт, чистоплюй, что понимает в жизни? Двадцать пять процентов. Столько, может, и дали бы в советское время, при условии, что сам нашел клад. А начнут рыться музейные работники или солдаты с поисковыми приборами, кроме раз-вороченного участка и погибших кустов смородины и малины ничего не получишь».
— Повезет, в любом случае получите какое-то вознаграждение. И будьте осторожны, чтобы бандиты не прознали, а то окажетесь прикованным к батарее где-нибудь в подвале. – Посоветовал Игорь на прощание, и уехал.
***
Тем временем в соседнем дворе, у Нины, с раннего утра солдаты с военным металлоискателем прощупывали метр за метром. Их сопровождали любопытная Катя и две сотрудницы музея, надею-щиеся, что от клада перепадет им, останется в Феодосии.
Нина, возмущенная бесцеремонностью солдат, ушла с расстройства в дом и не разговаривала с ними. Позже доброе сердце не выдержало, пожалела солдатиков. Предложила винограда, яблок. Солдаты посидели, попили квасу, и, не спеша, продолжили работу. Во второй половине дня доложи-ли капитану, что металла во дворе нет. Капитан – сапер попросил сотрудников СБУ разрешения по-смотреть прибор, что был у немцев.
— Ну, немцы, ну мастера! Сховали под телек! Обычный автомобильный телек. Никогда не до-гадаешься – одна небольшая плата и уже металлоискатель, реагирующий на золото, - восторгался ра-зобранным немецким прибором армейский офицер, рассмотрев плату микропроцессора.
***
Елена размышляла над неожиданной ссорой и плохо спала ночь. Анализировала свое поведе-ние, Игоря и пришла к выводу, что обиделась зря. Сама подсказала вести себя как брат. Утром, про-снувшись, увидела мамину кровать пустой. Вышла на кухню, в коридор, посмотрела на дверь – мама куда-то ушла. Можно зайти к Игорю и разведать, дуется ли за устроенный вчера скандал и поми-риться. С этими мыслями осторожно постучала. Игорь не отвечал.
— Кончай ночевать! – громко сказала через дверь. В ответ тишина и она толкнула дверь. Ком-ната оказалось пустой, кровать аккуратно заправлена. Неужели уехал? На глаза набежали слезы. Ду-ра я, дура! Плачущей застала ее мама.
— Что случилось?
— Уехал. Сама выгнала.
— Да что случилось? Вчера вернулись от Маргариты оба довольные.
— Много внимания уделял Ритке и другим женщинам. Выговорила ему – обиделся.
— Только и всего? Оставил тебя и ухаживал за другими?
— Я представила его как двоюродного брата. Не собираюсь раньше времени всех посвящать. А Ритка! Знала всё и принялась обхаживать!
— Тебе не показалось?
Елена вытерла слезы.
— Не показалось! Видела бы, какими влюбленными глазами смотрела на Игоря! Танцуя, как прижималась! Потом Зинка – не состоявшаяся юрист. А он и ручку поцелует и обнимет. Таял. Я и сказала: уезжай в свой Питер. Он и уехал.
— Возможно, светскую галантность ты приняла за ухаживание?
— Может и так.
— Не реви. С самого начала не очень верила в ваши отношения. Может и хорошо, что не за-шло далеко. Уверена, что он уехал? Костюм вон весит, рубашка, что я постирала.
— Для него это мелочи.
Сели на Игореву кровать, Евдокия Андреевна обняла дочь, принялась утешать.
— Не любил тебя, если из-за пустяков решил уехать. Разве непонятно, ты в сердцах сказала: уезжай. Объяснил свое поведение?
— Извинялся, но не признавал вины, обвинял меня, зачем представила братом.
— Выходит, сама виновата. Парень он гордый. – Они помолчали. — По-настоящему полюбил, – никуда не уедет.
— Уехал же!
Затренькал сотовый телефон, Лена схватила трубку, надеясь, что Игорь. Звонил Курт. Сказал, что они с дядей в отеле и ждут ее. Сегодня улетают. Им предписано покинуть Украину. Лена быстро умылась, проглотила чашку растворимого кофе и отправилась в «Асторию».
***
Переговорив с Григорием Федоровичем, Игорь приехал к Елене. На звонок открыла Евдокия Андреевна.
— Явился – не запылился. Мы решили, уехал в Ленинград.
— Без Лены, не попрощавшись с вами? С родственником дальним встречался. Где Елена?
— Ушла немцев собирать в дорогу. Проводит их, наконец. Ты заходи, что стоишь?
Игорь прошел в гостиную, сел.
— Завтракал?
— Кофе выпил бы.
— Алена тоже наспех выпила кофе и побежала, вместо того чтобы позавтракать. Бутерброд сделать? Сыр, колбаса, масло. Что подать?
— Спасибо Евдокия Андреевна. Маленький кусочек сыру и всё. Она подала банку кофе, при-несла батон, сыр и чайник. Игорь заварил кофе, намазал кусочек батона маслом и положил сверху уже нарезанный сыр. Евдокия Андреевна села напротив.
— Как вечеринка у Маргариты, понравилась?
— Евдокия Андреевна, вы хотели спросить совсем не это – зачем обидел мою дочь. Отвечаю: не обижал, но готов на коленях просить прощения. Небольшое недоразумение, а она: уезжай в свой Питер!
— Вместо того чтобы быть с невестой, ухаживал за чужими женщинами и называешь недора-зумением?
— Все время старался находиться рядом. Подруги уделяли слишком много внимания, – сама дала повод. Представила двоюродным братом. Я поддержал игру. Не предполагал, что такая ревни-вая.
— Признаюсь по - секрету. Лена впервые влюбилась. Чем уж ты ее привлек, не знаю, она жда-ла идеальных отношений. Твое невнимание восприняла как предательство. Обиделась, разочарова-лась в тебе.
— Я всю ночь не мог уснуть.
— Ты старше, у тебя опыт семейной жизни. Будь ей не только любящим мужем, но наставни-ком, учителем. Подобных недоразумений, как ты назвал ссору, впереди будет немало. Помни, ты мужчина, а потому уступи, попроси прощения, даже если не виноват, женщины это любят.
— Без Лены теперь не представляю жизни. Полюбил ее, как любят в первый раз! После нашей встречи, вся моя жизнь изменилась. Появился смысл в жизни – любить, жить ради неё. – Он надолго замолк. — Как вы думаете, долго еще будет дуться?
Евдокия Андреевна встала, обошла стол, обняла Игоря.
— Очень рада, что у меня будет такой добрый и совсем не современный зять! Все будет хоро-шо. Придет Лена и помиритесь.
— Почему назвали не современным?
— Не похож на нынешних, не груб, говоришь красиво, интеллигентен.
— Он ваших слов у меня крылья ангельские вырастут. Я продукт своего времени, может, по-лучивший чуть больше в воспитании.
***
Вместо Киева, оговоренного в туристской путевке, немцев отправляли домой. Из Симферопо-ля подвернулся чартерный рейс во Франкфурт. Проблемы с отъездом решили министерское и гэбэш-ное начальство. Елене осталось, привезти немцев и взять у дежурного аэровокзала их проездные до-кументы.
Своих подопечных в гостинице она застала подавленными. Эрвин молча складывал вещи, Курт развалился в кресле и курил.
— Кроме несбывшихся планах, какое впечатление увозите о городе? – спросила Елена, нару-шив тягостно молчание.
— Город, как город. Есть лучше, есть еще хуже, – философски проговорил Эрвин.
— Мафиозный, нищий город, а мог бы стать процветающим, как любой средиземноморский курорт. Вместо того чтобы вкладывать деньги в туристский сервис, строить отели, отсыпать настоя-щий пляж, покупают дорогие иностранные автомобили, строят собственные таун-хаузы, проигрыва-ют тысячи в казино.
— Позволь, не согласится, – прервала Елена. — Вам не понравились условия отдыха, пред-ставляемые нашим агентством? Сами выбрали частный сектор.
— В отеле не было горячей воды, какой это сервис?
— Будь в тот день вода в номере, мы не собрались бы на пляж, нас не похитили, – вмешался Эрвин.
Елена, улыбнувшись, заметила:
— У русских на этот случай есть хорошая поговорка «Если да кабы, во рту выросли грибы». Понятно перевела?
— Не совсем. Я много русских пословиц читал, эту не знаю, – сказал Курт.
— Скажу тогда открытым текстом. С самого начала ваша затея была обречена на провал. Не похитили бы бандиты на пути на пляж, нашли вас в другом месте. Легко отделались еще. Знаешь, Курт, местное начальство собиралось посадить тебя? Эрвина отпустить, а тебя судить. Только вме-шательство министерских работников из Киева, спасло от тюрьмы.
— Хелен, я с тобой полностью согласен, – заговорил Эрвин. — Ты права, нам еще повезло. – Он повернулся к Курту, — я предупреждал, поездка будет бесполезной. Повезло, если, правда, от-пустят.
— Отпустили. В три часа самолет во Франкфурт. Пообедаем перед дорогой и поедем. Я про-вожу в аэропорт.
28
Встреча с Эриком взволновала Ольгу. Ругала себя. «Зачем пошла, убедиться, он»? Опять, как в больнице задумалась о бренности жизни. Какая короткая! Зримо представила молодого Эрвина, во-енный город и пришла мысль – не о том времени грустит, а о своей жизни, так быстро пролетевшей. Вид старого Эрика напомнил о собственном возрасте.
«Такая короткая длинная жизнь, – где-то слышала выражение. — Грех жаловаться, прожила ее неплохо. Не хуже других, может и лучше. Была любовь, был муж. Позор молодости искупила. Под-няла сына на ноги. Родила еще двоих, ухаживала за безногим мужем, ходила в церковь. Правда, к Бо-гу привели протестанты. Но Бог у всех один и поймет».
Утром автобус довез Ольгу до рынка. Она купила фруктов, отнесла Маше в больницу, узнала, что «немецкого шпиона» военные забрали прямо с больничной койки. Ольга улыбнулась про себя. «Какой к черту шпион, на ладан дышит. Второй, молодой, может и шпион. Да что им шпионить в нашем городе? Приехали откопать награбленное в войну. Неужели, не пожалеют больного старика? Вчера дали номер комнаты, может зайти, – в гостинице расскажут, куда увезли Эрика. Идти недале-ко. За их номером обязательно следят. Что скажу, если и меня заберут»? – Она остановилась в нере-шительности. – «А что с меня, старухи, взять»?
Ноги сами понесли к «Астории». Швейцар удивился визиту старухи, но пропустил. Она под-нялась на второй этаж, постучала в 207 - й номер. Дверь открыла Елена, спросила.
— Вы не ошиблись?
— Немецкие туристы, здесь остановились? Я бы хотела видеть Эрика.
— Эрика? – Не сразу Ольга сообразила, кого имела в виду старая женщина. — Господина Эр-вина Вакера, вероятно? – Вспомнила, Эрвин говорил, у него была в городе девушка. Неужели нашел, или она нашла? — Заходите, – пригласила она пожилую женщину.
Эрвин, услышав, что Хелен с кем-то разговаривает, вышел из своей комнаты. Увидев Ольгу, улыбнулся ей и остановился, застеснявшись, Елены. Был он очень бледен, худ. Выглядел хуже, чем в больнице. Они долго молча смотрели друг на друга. Каждый видел другого молодым и думал о бы-стротечности времени.
— Что же вы стоите, проходите в гостиную, – предложила Елена, бывшим любовникам на не-мецком. Они прошли в гостиную. Поймав вопросительный взгляд Ольги, Елена спросила. — Немец-кого не знаете? – Ольга покачала головой. — Что-то хотите спросить?
— Переведите: рада, что живой.
Ольга перевела, Эрвин улыбнулся, кивнул головой.
— Я тоже рад. Ола, ты неплохо выглядишь. Я совсем старик. Как твоя семья?
— Пять раз бабушка. Мужа схоронила. Вырастила двух сыновей и дочь, все устроены, у каж-дого семья.
Эрвин рассказал о своей семье.
— Вы познакомились в оккупацию? – спросила Елена, когда они замолчали. Курт молча лис-тал проспект туристской фирмы и с интересом следил за разговором.
— Девчонкой была, а он около нас жил. Детишек продуктами одаривал. Прочитала в газете имя и вспомнила, потом в больнице увидела.
Эрвин и Ольга продолжали молчать, мучительно соображая, о чем спросить другого. Каждый прожил свою жизнь. В оставшиеся дни, понимали, ничего общего быть уже не может. Очень хоте-лось Ольге порадовать Эрика, сказать, что в России у него сын. Сумела воспитать, дала высшее обра-зование, но сдержалась. Пожалела, – зачем ему лишние волнения.
Эрвин заговорил первым.
— Увидел, как живут русские. Бедно. До сих пор воды в доме нет, туалет на улице. Ты, Ола, где живешь – в хате, как у Нины, или в современном доме?
Елена объяснила, что жизнь в доме с садом и хозяйством ничуть не хуже, чем в каменном му-равейнике. Ольга прибавила, что живет в блочном доме. Квартира с удобствами.
— Я не бедная. Пенсию получаю, квартирантов держу. На хлеб и молоко хватает.
— А на лекарства? – спросил Эрвин.
— Народными средствами лечусь, – рассмеялась Ольга. — Всё у меня хорошо. Чего и вам же-лаю.
Разговор, когда каждый не знал, что спросить или рассказать, мог продолжаться бесконечно. Елена напомнила, через два часа они уезжают, а надо еще поесть и вещи собрать. Должен подойти сотрудник СБУ, проводить немцев. Если увидит Ольгу, неизвестно что ее ждет. Ольга и сама поняла, пора уходить.
— Домой уезжают, в Германию? Их не посадят?
— Куда? – не поняла Елена. — В тюрьму? Нет, сжалились над стариком.
— Передайте им пожелание доброй дороги и встречи с родными. Эрику скажите, в следующий раз встретимся уже там, – она показалась в потолок. — Там переводчик не понадобится, и подольше поговорим обо всем.
Когда Елена перевела, Эрвин прослезился. Курт рассмеялся.
— Веришь в загробную жизнь? – спросил Курт через Ольгу. — И в Бога веруешь?
— Как можно жить, не веруя? В нём, Единственном, наше спасение.
— Буду ждать встречи, – сказал Эрвин и протянул сухую тонкую руку, чтобы пожать полную, распухшую от многих лет нелегкой работы, руку Ольги.
Эрвин проводил ее до двери. Ольга поблагодарила Елену за помощь. Неожиданно отпустил Ольгу, бросился обратно в гостиную. Достал из бумажника Курта три бумажки и, вернувшись к Оль-ге, протянул ей.
— В память нашего… – Он замолчал, подбирая слова, – счастливого свидания. Купишь пода-рок. – Перевела Елена и возвратилась в гостиную, чтобы не смущать их.
Ольга взяла деньги, вспомнила и сказала «Der Vielen Dank», обняла своего Эрика. Два пожи-лых человека долго стояли обнявшись. Оба молчали, оба плакали.
Ольга вырвалась из объятий своего первого любимого, вспомнила слова, с которыми они про-щались.
— Auf Wiedersehen, mein Eric! Ich liebte dich immer! – медленно произнесла она, еще одну вспомнившую фразу, и выскочила в коридор, вытирая по пути слезы.
На улице рассмотрела деньги, что дал Эрик. Триста долларов. Пенсия за год. Чудно устроен мир! Не ждала – не гадала, и встретились! Переводчица наверняка догадалась, что были близки. И пусть! Разболтает – теперь все равно. Федора давно нет. Дети выросли, а узнай, может, и поняли бы. Сердцу не прикажешь, кого любить.
***
Немцы завершили сборы и спустились с Еленой в ресторан. Завтрак прошел молча, немцы почти ничего не ели, зато придирчиво отнеслись к набору продуктов в дорогу, который вместе с Хе-лен готовили работники ресторана. Елена выпила чашечку кофе с пирожным и, отправив подопеч-ных в номер упаковывать последнее, спросила разрешение отлучиться на пятнадцать минут – сбегать за зонтиком. Похоже, возвращаться из Симферополя придется под дождем.
Дома застала мирно беседующих маму с Игорем.
— Не поехала провожать? – встретила мама вопросом.
— Всё дуешься? Прости, пожалуйста. На людях теперь на шаг не отойду, – вымолвил Игорь.
— Обещаешь? – спросила Елена и повернулась к маме. — Объяснил тебе свое поведение?
— Рассказал то же, что и ты. Не увидела причины для ссоры.
— Простить?
— Не только. Извиниться, что затеяла ссору.
Игорь своим излюбленным приемом схватил Лену за руки, притянул к себе, обнял. Поцеловать при Евдокии Андреевне не решился.
— Давай больше не будем ссориться по пустякам.
— А по серьезным проблемам будем? – спросила Лена и поцеловала в лоб.
— Покойников целуют в лоб, – сказала мама и вышла, чтобы не смущать молодых.
Игорь обнял Лену, поцеловал.
— Прости, что так получилось, я в чем-то не прав.
— Нет, это я, дурочка, на пустом месте распсиховалась, прости. – Елена рассказала, что сейчас едет в Симферополь проводить немецких туристов и вернется только поздно вечером. Неожиданно ей пришла идея. - Ты не мог бы за мной приехать в Симферополь? До аэропорта заказан микроавто-бус, а обратно, возможно придется добираться в переполненном автобусе.
— Какие проблемы?! И туда отвезу всех, откажись от такси.
Отказаться от микроавтобуса Елена не могла. Их сопровождал сотрудник управления службы безопасности Украины. Привезет ли её обратно, она не спрашивала. Главное, ей хотелось побыть с Игорем, походить по магазинам в Симферополе.
— Самолет вылетает в 15.15. К этому времени подъезжай к международному аэропорту, а я найду тебя на стоянке.
Она схватила зонт, поцеловала Игоря и убежала, не попрощавшись с мамой. Когда Евдокия Андреевна зашла в гостиную, Елены уже не было.
— Помирились?
— Да. Спасибо вам. Ваше присутствие помогло, а то еще дулась бы.
— Она любит тебя, Игорь! Старайся избегать ссор, особенно мелких, пустых, которые портят жизнь, озлобляют и обязательно приведут к большой ссоре.
— Вы не заметили, я покладистый человек и вывести меня нелегко. Надеюсь, не будет поводов ссориться.
Телефонный звонок прервал разговор. Незнакомый мужской голос спросил, живет ли у них еще Игорь Петрович Кочетков.
— А кто его разыскивает? – спросила Евдокия Андреевна.
— Менеджерская служба ЗАО «Море». Мы звонили в Петербург, там сказали, он в Феодосии.
Она передала трубку Игорю. Предложение заинтересовало, и он согласился немедленно прие-хать.
Будущей теще сказал, что в половину второго поедет в Симферополь за Леной, а пока смотает-ся в Приморский, на завод. Предлагают заключить контракт на поставку оборудования.
— Возьми меня в Приморский, пока будешь на заводе, пообщаюсь с подругой. Заодно посмот-рю, что у тебя за необычная машина. Алена так расхваливала!
До Приморского дорога знакомая и доехали быстро. Игорь уже бывал в ЗАО «Море», теперь по пути завернул в небольшой поселок в десяти километрах от Феодосии. Он вырос после войны для рабочих завода, выпускающего военные катера различного назначения, позже освоившего выпуск крупных пассажирских и военных судов на подводных крыльях. С Евдокией Андреевной подъехали к двухэтажному многоквартирному дому в центре поселка. Она назвала номер квартиры, сказала, чтобы не стеснялся, как только освободится, зашел.
Отделу комплектации завода срочно потребовались два электродвигателя, их нашли в реклам-ном буклете, оставленном Игорем. Менеджер ЗАО начал с предложения оплатить двигатели любым бартером – от овощей и фруктов, до моторных лодок и оптических приборов. Все это производилось и в Петербурге. Пришлось объяснить, что «Садко» солидная техническая фирма бартером не занима-ется. В итоге феодосийцы решили раскошелиться и заказали пока два двигателя самовывозом из Пи-тера. Игоря это вполне устраивало.
— Переводите деньги и в тот же день можете забирать. На складе эта модификация в доста-точном количестве.
Решив вопросы с заводчанами, Игорь заехал за Евдокией Андреевной. Она познакомила со своей подругой – интеллигентной женщиной одних с ней лет. Игоря представила как кавалера и воз-можно будущего жениха дочери.
— Почему будущего? – обиделся он. — Сегодня жених.
— Кто вас, молодых, разберет. Дай Бог!
***
В аэропорт Игорь добрался, когда франкфуртский самолет выруливал на взлетную полосу. Выбирал место, где бы припарковаться и увидел Елену. Стройная светловолосая девушка на высоких каблуках, в голубом открытом сарафане направлялась к нему. Игоря окатила волна давно неиспы-танного счастья. На мгновение закралось сомнение. «Неужели, она станет моей женой? Судьба слишком благосклонна ко мне». Оставив машину, он бросился к ней. Они обнялись, а с двух сторон засигналили машины, которым Игорь перекрыл дорогу. Он быстро в последний раз поцеловал её и повел к машине, неторопливо открыл перед ней дверцу, обошел свою машину и сел на водительское место, тронулся. Все это время водители, кому он перегородил выезд, продолжали сигналить и мате-риться.
— Проводила без проблем?
— Все хорошо. Получили билеты, зарегистрировали горе – кладоискателей и отправили в зал VIP международной зоны. Попрощались холодно, будто я виновата в их злоключениях. Среди пас-сажиров встретился земляк из Штутгарта, узнал героев газетных публикаций и вызвался опекать их.
— Что подарили на память?
— Не поблагодарили даже.
— Насколько я знаю, иностранные туристы всегда делают приличные подарки гидам.
— Положим, не всегда что-то приличное, чаще какую-нибудь безделушку, но со мной всегда тепло прощались, оставляли адреса, приглашали приезжать. Это первый случай. Обычно, общение с туристами доставляет удовольствие, с этими – одни проблемы.
На развилке Игорь повернул в город.
— Что забыл в городе, опять дела? – спросила Елена. Она только собиралась попросить за-ехать в центр, а он угадал ее желание.
— Скоро узнаешь.
Елена обиделась на такой ответ и включила радиоприемник. Игорь долго плутал по узким улочкам, выехал на Кирова и затем на стоянку на площади Ленина.
— Здесь правительственные машины стоят, куда ты? – заметила Елена, а к ним уже направ-лялся, невесть откуда появившийся, милиционер. Игорь вышел навстречу, показал документы и вскоре вернулся, открыл дверцу Елене.
— Прошу, мадемуазель!
— Что ему сказал, раз нас не погнали?
— Пятерку зелененькую вложил в документы. Пошли, прогуляемся в ювелирный, хочу сде-лать небольшой подарок. Смотрю в твои глаза и никак не разберу голубые они или серые с зеленова-тым оттенком?
— Мама считает, голубые.
— Тогда с голубым камушком колечко подарю. В знак нашего примирения.
— После каждой ссоры собираешься что-нибудь дарить? Разоримся. И не справедливо. Вдруг я окажусь виноватой и не смогу сделать тебе подарок.
— С тебя достаточно поцелуя.
В ювелирном Игорь показал ей на понравившиеся кольца с бирюзой и сапфирами.
— К твоим глазам, какое идет?
— С сапфиром. Но оно очень дорогое и к нему необходимы еще сережки. А как тебе с алек-сандритом? – Лена показала на соседнюю витрину, – подходит к любым глазам.
— Мне кажется с сапфиром тебе больше подойдет.
— Приезжие из России не сразу врубаются, увидев бросающуюся в глаза скромную цифру в гривнах. Забывают умножить на пять, чтобы представить цену в рублях.
— Мы не умножим, а разделим, получится дешевле.
Игорь подозвал девушку, обслуживающую отдел, и попросил примерить кольцо и сережки с сапфирами. Она измерила Лене палец и полезла на витрину.
— Такой дорогой подарок не приму, – сказала Лена и попросила девушку показать с александ-ритом. Той пришлось водрузить на витрину первый комплект и достать другое кольцо. Игорь про-шептал на ухо:
— Опять поссоримся. Примерь кольцо и сережки с сапфирами.
Девушка с недовольным лицом достала сапфировое кольцо. Елена надела на палец и смотрела на него с таким блеском в глазах, что Игорь не мог не попросить, чтобы дали примерить сережки. Елена отдала Игорю сумочку, приложила сережки к ушам и долго смотрелась в зеркало.
— Дырочки заросли.
— Проколоть не сложно, – заметила девушка.
— Тебе нравятся, скажи откровенно? – спросил Игорь.
— А тебе?
— Мне очень. Важнее чтобы тебе нравились.
— Мама за такой дорогой подарок запилит. На эти деньги можно пять стиральных машин ку-пить.
— Купим и машину. Выписывайте, – сказал Игорь девушке, обслуживающей их, и спохватил-ся. — Карточку VISA или долларами примите?
Продавец покачала головой, забрала у Лены сережки и кольцо, а их отправила к Универмагу, в обменник.
На улице Лена выговорила ему.
— У тебя шальные деньги, делать такие подарки?
— Как подвернется приличный заказ, купим еще колье с сапфирами, закажем бархатное ве-чернее платье.
— Мальчишка, – произнесла она и сжала ему руку.
Они обменяли доллары на гривны, вернулись в магазин и забрали покупку. Кольцо Лена сразу надела и ежеминутно с восторгом посматривала на него, посетовала, что нельзя надеть серьги. Здесь же, на Кирова, пообедали в ресторане и вернулись к машине. В машине она крепко поцеловала Иго-ря.
— Спасибо!
— Про маму забыли. Что ей купим в подарок? Может, что-то по-хозяйству?
— Кто замуж выходит? – улыбнулась Лена. — Ей я сделаю подарок. Куплю стиралку. За лет-ний сезон накопила.
Занятым разговором, обратная дорога в Феодосию показалась короткой. Вместе заехали в ис-полкомовский двор, поставили машину и пешком направились домой. Игорь вспомнил, что так ниче-го не привезли маме.
— Возьмем торт, – предложила Елена.
29
Поиски немецкого археологического добра во дворе Полюткиных не прекращались. Каждый день толпился народ, приезжали специалисты с хитроумными приборами. По просьбе музейных ра-ботников днем несколько раз во двор заходил милиционер. После военных пригласили «черных ис-кателей трофеев» из общества кладоискателей. Надеялись на совершенство их оригинальной техни-ки, но и они ничего не нашли.
Выразить сочувствие и поболтать по-соседски зашла как-то к Нине жена Григория Федоровича – Люба. Нина кляла немцев и военных, гэбэшников и музейщиков, вспоминала советские времена, когда можно было застраховать имущество и урожай от стихийного бедствия.
— Немцев интересовало, где стоял туалет в войну, сколько раз и куда переставляли, где росла груша. Дарью прямо замучили вопросами. Они и бомбу нашли возле туалета. Там и искали бы, а то весь двор перерыли.
Упоминание туалета заставило Любу немедленно поделиться с мужем. Что их забор перенесли на бывший огород Полюткиных, она уже знала. Муж обещал еще раз расспросить мать. Сообщение Любы неожиданно напомнило Григорию Федоровичу, что с немцами общалась, и, возможно, участ-вовала в допросах, молодая учительница, что часто приезжала с немцами к Нине. «К ней бы подка-титься! Что-то услышала от немцев, знает. Несколько раз видел ее в машине с Игорем, уж не она ли его невеста? Хотя, услышанное ею, слышали и другие. Все-таки не мешало бы расспросить её».
Ему повезло. На следующее утро Григорий Федорович встретил Игоря и Елену, направляю-щихся на рынок мимо его автомастерской. Остановил их, поздоровался, попросил представить невес-те. Игорь вынужден был познакомить его с Леной.
— Кто вам сказал, что я его невеста?
— Земля слухом полнится.
— Вы и есть родственник Игоря? Рада познакомиться. Игорь сказал, что перед Москвой за-едем к его сестре в Обнинск. Встретимся с племянницей и вашим сыном, вы отец Петра.
— Отец и ваш тоже будущий родственник. – Григорию Федоровичу Лена понравилась. «За версту видно, влюблена по уши в Игоря, простая, своя феодосийская дивчина». Решился спросить.
— Так это вы привели немцев во двор к Дарье Полюткиной?
— Они меня. Нашли ее дом после двух дней поисков по пыльным улицам Карантина.
— Про клад ничего не говорили?
— Впервые услышала на допросе молодого немца. До этого всё удивлялась, что за туристы попались, ничего их не интересует.
— Немцы не сказали, где искать?
— Старик не помнит. Талдычит одно: росло грушевое дерево, рядом стоял туалет. Грушу дав-но выкорчевали, а туалет с тех пор сто раз переносили с места на место. – Она улыбнулась. — Любо-пытно, или тоже хотите подключиться к поискам? Найдут без нас. Министерство культуры, госбезо-пасность, наши из краеведческого музея. Все технические средства привлечены.
— Григорий Федорович знает, что никому пока в голову не пришло, – загадочно заметил Игорь. Григорий с укоризной посмотрел на него, повел головой из стороны в сторону и стал про-щаться. Занятая своими мыслями, Елена не обратила внимания на слова Игоря и реакцию будущего родственника.
Он не стал объяснять – в Обнинске все равно узнает. Григорий Федорович вызывал у него двойственные чувства. Добрый и веселый хохол нравился в общении, особенно как пел на свадьбе украинские песни. Достойны уважения его золотые руки. Однако вместе с бесшабашной веселостью и добротой, лучившейся в глазах, нравившиеся Игорю, давала о себе знать крестьянская жадность. Пережиток прошлых лет, когда в семье берегли каждую копейку, чтобы выучить сына, достать ле-карства больному отцу. Игорь желал, чтобы родственник откопал клад и получил вознаграждение. Это было желание болельщика, наблюдающего борьбу одиночки с всемогущим государством. Влип-нуть в неприятную историю не желал, а спортивный азарт победил.
Григорий Федорович повторил обязательно передать привет молодым в Обнинске и расска-зать, как немцы искали в соседнем дворе скифское золото, а нашли неразорвавшуюся бомбу.
— Петр работает с Интернетом, и все знает, – сказал Игорь, прощаясь. — Все, что просили, передам, не волнуйтесь.
Григорий Федорович пожелал им добрых покупок и вернулся в мастерскую.
— Видишь, я говорила, город наш маленький. Все про всех знают. Или ты ему рассказал обо мне?
***
«Нина поминала туалет, теперь учителка. Надо торопиться. Расспрошу мать еще про грушу. Должна помнить», – осенило Григория. Вторичное упоминание туалета хоть и сужало участок поис-ка, не очень обрадовало Григория Федоровича. – «Рано или поздно придут ко мне. Ни одна мать пом-нит, что забор перенесли. Достаточно взглянуть в старые документы. Вспомнила бы мать, где росла груша и стояли Полюткинские туалеты! Удивительно, что Дарья не помнит о заборе, большая уже была».
***
Следующие дни после отправки немцев, Игорь и Елена, наконец, могли посвятить друг другу. Съездили на Азов, на мыс Казатип, искупались в нескольких великолепных бухточках. На Азове по-нравилось чистая вода, малолюдье. Любители добирались сюда на собственном транспорте.
На следующий день поехали в Коктебель прощаться с Игоревыми родственниками. Дороховы тепло приняли Елену, Игоря поздравили со счастливой встречей. Варвара Петровна, все же, высказа-ла свои сомнения, не спешат ли жениться.
— Раз теперь у Веры будут еще родственники в Крыму, надеюсь, вскоре увидим у себя, - ис-кренне обрадовался Вадим Сергеевич.
Познакомившись с Еленой, он уехал на строительную площадку в Судак, взяв слово с гостей, до его возвращения не уезжать. А они отправились на пляж. По дороге, Елена завела Игоря в музей Волошина, где все ее знали. Спросила про берлинского профессора, – он уже уехал. Поднялись с Игорем на мансарду Максимилиана, обсудили несколько его картин и к удовлетворению Елены, со-шлись во мнении.
Долго купались, ели мороженое и на обед вернулись к Варваре Петровне. Хозяйка, как и Евдо-кия Андреевна, старомодна во взглядах, после обеда развела молодых отдохнуть в разные комнаты. Во второй половине дня ветер нагнал с моря тучи, стало прохладнее. Вадим Сергеевич позвонил и извинился, что задержится. Жене наказал не отпускать молодых.
— До возвращения Вадима Сергеевича можно сходить на могилу Волошина. Пошли? Солнца нет, не жарко, – предложила Лена.
— А дождь если?
— Не сахарные, не растаем! – Она обняла Игоря. — Пойдем! Когда еще окажусь здесь, и будет ли свободное время!
Игорь поднимался на гору два года назад и помнил, к тропинке на вершину можно подъехать. Рядом, на холме, пограничная застава, к ней проложена дорога. Предложил Елене сократить путь, она настояла пройтись пешком по берегу вдоль пляжа.
Несмотря на отсутствие солнца, и по всем признакам приближающийся дождь с грозой, по всему берегу лежали полуголые и голые люди. За последним торговым павильоном закончился полу-культурный пляж, пошли владения диких нудистов.
— И солнца нет, а они валяются на виду у всех! – возмутилась Лена, увидев первую группу нудистов – человек десять, мирно играющих в карты. Потом пошли отдельные парочки, семейные дуэты, опять многочисленные компании. — Мало их милиция гоняет. Открыли для них в Тихой бух-те специальное место. Нет, им, видите ли, надо показать свои гениталии желающим прогуляться вдоль берега поселка.
— Эксгибиционисты. Принимают воздушные ванны. И без солнца очень полезны.
— Может, предложишь и нам раздеться, улечься рядом с компанией?
— Можно. Тебе, в отличие от большинства, есть что показать... Но я ужасный собственник, хочу один лицезреть твои прелести. Потому воздержимся.
— Спасибо, успокоил. Я уже начала раздеваться. – Она расстегнула и снова застегнула не-сколько пуговиц сарафана – халата. Игорь рассмеялся, обнял ее.
— Я тебе разденусь!
Дальше от цивилизации и ближе к подножию горы, оголенные пары на берегу встречались реже. Зато, не стесняясь, забыли стыд, слегка прикрывшись какой-нибудь тряпкой, или даже без нее, явно занимались любовью.
Игорь старался вести Лену по бетонке, потом утоптанной тропинкой подальше от берега, не смущать видом бесстыжих любовников.
— Скоты! Вырвались от жен и мужей и совсем потеряли стыд.
— Леночка, солнышко мое, загорелое, – он обнял ее, прижал к себе. — Ты слишком строга! Не обращай внимания. В современной жизни столько пошлости и грязи, эта картина не самое худшее, из того, что приходится видеть помимо нашей воли.
Тропинка привела к неглубокому оврагу, по которому после дождей бежал к морю грязный поток. Сегодня овраг был сух и, преодолев его, Игорь с Леной долго еще шли, пока не оказались на дороге к пограничной заставе. Отсюда начинался крутой подъем на вершину Кучук - Енишары.
— Можно было не переться по духоте три километра, любуясь не слишком атлетическими фи-гурами нудистов, а подъехать сюда. Не устала еще?
— Я нет, а ты? – Игорь покачал головой. — Могу пройти еще пять раз столько. Не три кило-метра сюда, а значительно меньше.
— Рад за тебя, рад за себя, у меня будет выносливая жена, с которой будем ходить в туристские походы. Делаем последний рывок. При подъеме не разговаривай, дыши ровнее.
— Спасибо, я не знала, – она засмеялась, схватила его за руку и потащила по тропинке в гору. Побежали первые десять метров еще не слишком крутой тропы, Игорь остановил ее.
— Если готова в таком темпе подниматься до верха, давай! Я пойду нормально. Посмотрим, на сколько тебя хватит.
Лена оставила его, быстрым шагом преодолела еще метров десять и села на бугорок. Когда Игорь поднялся к ней, тяжело дышала, жалостливо проговорила.
— Понеси меня дальше. Переоценила свои возможности. Не послушалась твоих наставлений.
— Игорь взял ее на руки, пронес немного, и Лена спрыгнула на землю.
— Я же пошутила! Ты, правда, собрался нести меня до самого верха?
Игорь взял за руку и медленно повёл за собой.
— Хватит придуриваться. Впереди крутой подъем.
До могилы Волошина оставалось подняться несколько шагов, когда Лена увидела в пазухе го-ры мемориальную табличку. Во времена студенчества, когда поднималась сюда в первый и послед-ний раз, ее не было.
Лена потянула Игоря в сторону, и они смогли прочитать «Поэт Ия Михайлова 1937 – 1996. Она была влюблена в Волошина и эту гору».
— Надо очень любить не столько Волошина, сколько эту Ию, чтобы забраться сюда, соору-дить ей этот памятник. – Проговорил Игорь. — Не знаешь её? Вероятно местная поэтесса.
Елена не знала, но была тронута любовным порывом автора мемориального уголка. Они с Игорем молча постояли рядом и поднялись к Волошину. Остановились у плиты красного гранита с именами Максимилиана и жены его Марии Степановны. Игорь уговорил Лену подойти к краю обрыва к ста-рому карагачу, который, наверное, помнит знаменитого художника и поэта, сделал несколько ее фо-тографий на фоне Коктебельского залива.
Обратная дорога заняла меньше времени. Они уже входили в поселок, когда пошел долго-жданный дождь. К Дороховым добрались насквозь мокрыми.
Варвара Петровна отправила их в горячий душ и занялась поисками мужней одежды для Еле-ны и Игоря. Пока она ходила, они вместе оказались в ванной. Игорь снял с Лены мокрый бюстгаль-тер, затем принялся стягивать трусики. Она ударила по рукам.
— Соображаешь?
— Я закрыл, никто не войдет.
Сама сняла трусики, простирала под душем и стала под теплые струи. Игорь в плавках залез в ванную и обнял ее, прижал к себе мокрое трепещущее тело.
— Посмотри, шампуня нет?
Игорь, не вылезая из ванной, открыл дверцы зеркального шкафа и протянул ей первый, по-павшийся на глаза, флакон с зеленой жидкостью. Она рассмотрела и осталась довольна.
— Помою голову, надеюсь, успею высушить.
Вдруг ее взгляд упал на дверцы шкафа, она увидела себя, Игоря, обнимающего ее. На мгнове-ние охватил стыд, она инстинктивно прикрыла рукой с флаконом интимное место. «До чего докати-лась»! – Мелькнула мысль.
Игорь понял ее испуг, прижался еще теснее.
— Чего ты?
— Стесняюсь. Стыдно. Опытный обольститель, не заметила, как оказалась в чем мама родила. Почему не оставил в ванной одну? Что теперь подумают хозяева!
— Что ты моя жена, вместе купаемся на законных основаниях.
— На все у тебя ответ.
— Давай помогу голову помыть.
— Умеешь?
— Давай шампунь!
Он осторожно принялся втирать шампунь, ласково перебирать волосы, играючи намылил и глаза, она вскрикнула. Взял мочалку, намылив душистым мылом, принялся тереть спину, грудь, спустился к интимному месту и намылил между ног, потом попу. Лена забыла о стыде, и блаженст-вовала. В последний раз так заботливо ее мыла мама лет двадцать назад. На второй раз она вымыла волосы сама и предложила помыть голову Игорю. Тоже потерла ему спину и грудь до самых плавок. Желание распирало Игоря, и только плавки сдерживали возбужденную плоть. Он давно собирался их снять, но не решался. Решился взять ее руку и словно невзначай через ткань, дать почувствовать, как ее хочет. Когда она коснулась его плоти, он прижал ее руку и прошептал:
— Чувствуешь, как мне хочется сейчас взять тебя, слиться воедино?
— Прямо здесь?
По ее тону, Игорь понял, колеблется, и решил действовать решительно. Отвернулся, снял плавки, прижал женское тело к себе и попытался войти в него. Долго ничего не получалось, сказыва-лась неопытность партнерши, предложил ей поднять ногу на борт ванной. С этого момента оба по-грузились в непередаваемое чувство блаженства.
Переодевшись в джинсы Вадима Сергеевича и его рубашку, Лена смотрелась девчонкой. Игорь сдерживал себя, чтобы при хозяевах не схватить ее в объятия, так она была прекрасна. Перед ужином Варвара Петровна и Вадим Сергеевич продолжили разговор о жизни в Феодосии и Петер-бурге. Удивились, что до Игоря у Лены никого не было.
Вадим Сергеевич уговорил взять с собой два ящика отборного винограда, помог установить в багажник и накрыть мокрыми тряпками. Лена напомнила мужчинам, что у них будет вещей полный багажник, а по дороге заедут в Обнинск, но Игорь, подмигнув, приложил палец к губам. Не решился расстраивать хлебосольных родственников и погрузил все, что ему несли. Варвара Петровна переда-вала банки с вареньем, трехлитровую бутыль самодельного вина. Игорь только качал головой.
Давно стемнело. Они остались бы у Дороховых и ночевать, но Варвара Степановна показала отведенные для них разные комнаты, и молодые объяснили, что последние две ночи Лена должна провести с мамой. На прощание все вместе сфотографировались, Игорь отдельно снял стариков и обещал прислать фотографии.
— Можешь по Интернету. Дойдут быстрее и не потеряются. А мне тут распечатают.
30
Мать Григория Федоровича божилась, что туалет Полюткиных, стоял там, где теперь кусты малины.
— Маруся, помню, чертыхалась! Наняла двух калек перенести его на новое место, пока не за-городились. Мужики пытались, не разбирая, перетащить всю домину и она развалилась. Пришлось Марусе нанимать еще плотника, чтобы как-то поставить. Кто им яму копал не помню. Ты пацанен-ком несмышленым был, и мы с Федей засыпали их отхожее место, осенью посадили абрикос и вме-сто забора кусты малины. А груша? Про грушу не помню, скорее всего, осталась у Полюткиных.
После разговора с матерью Григорий несколько раз обошел заросли малинника и ежевики, от-деляющие от Полюткиных. Малинник за пятьдесят лет много раз обновляли. Где-то вместо малины выросли кусты ежевики. Ширина живой изгороди составляла полтора – два метра.
«Август не сезон заниматься пересадками. Если начну выкорчевывать кусты и копать, соседи заподозрят. И малинник жалко» – подумал Григорий Федорович. На память пришли строчки из ин-тервью директора музея газете «Кафа», перечислившего, что надеется найти в немецком кладе. «Мо-неты золотые и серебряные, предметы женских украшений из золота и драгоценных камней». И Гри-горий Федорович решился. «Тянуть нельзя. Дарья может вспомнить, или без нее догадаются загля-нуть в кадастр земельных участков. Зря поторопился, поделился с Игорем. Он хоть и родственник, а человек столичный, не свой. Петра не стоило звать. Пока приедет, если приедет»!
Вечером Григорий Федорович зашел к сторожу исполкомовской автостоянки и спросил, там ли синий «Ягуар».
— Я помню? Там полтора десятка машин ночуют, да еще приезжих.
— У нее номер ленинградский 78.
— Эту поставили.
Григорий Федорович уговорил сторожа вставить записку под стеклоочиститель. Сторож долго отнекивался, но за начатую пачку сигарет согласился. В записке просил Игоря не заезжать в Об-нинск, не приглашать Петра. Ничего никому не рассказывать. Вернувшись на Карантинную, Григо-рий Федорович заглянул к Полюткиным.
— Тебе чего, Гриша – спросила Нина.
— Разорители твои успокоились? Не видно никого.
— Кто их знает! Не решусь, наводить порядок или подождать.
— Собрался малину проредить – разрослась больно широко. Боюсь, увидят твои кладоискате-ли, подумают еще что. Примутся и мой участок шерстить.
— Копают в тех местах, где прибор что-то показывает.
***
После разговора с матерью, Григорий наметил три нешироких участка, где искать немецкий клад, не обращаясь к помощи детектора металла. Принялся выкорчевывать кусты. Работа требовала не столько силы, сколько времени. За день вырубил два участка каждый шириной около метра и длинной два метра. Полностью выкорчевать кусты и разрушить живой забор, отделяющий усадьбу от Полюткиных, Григорий не собирался. Однако корни так переплелись, что, вырубая намеченные под раскопки, повреждал корни и тех кустов, что должны остаться. За день очистил только место под бу-дущие раскопки. На следующий день начал копать. С трудом углубился на два штыка, дальше копа-лось легче, сплетение веток корней продолжало мешать, он убирал их топором и углублялся дальше. К середине второго дня кладоискатель выкопал яму глубиной в два метра и решил пошабашить. Вы-гребные ямы готовят мельче.
Подошла Люба.
— Будем закапывать? Давай перенесем сюда туалет, что яме пропадать?
— Года не прошло, как переставили. Если ставить, то рубить новый. Закопаем. Помоги пере-тащить срубленные кусты, и начнем.
— Может, попробуешь пересадить?
— В такую жару все равно погибнут. Осенью молодые побеги пересадим, Будет у тебя малин-ник, не переживай.
Закидав в яму остатки корней и веток, Григорий с Любой засыпали сверху землей и все раз-ровняли. Свежая оголенная земля, хоть сверху и накидали для маскировки веток, выдавала яму.
***
Третий день у Нины во дворе никто не появлялся, и она успокоилась, решила, оставили в по-кое. Однако успокоилась рано. Объявились новые кладоискатели. Пострашнее первых. На иномарке приехали двое молодых людей бандитской наружности с предложением.
— Во сколько оцениваете этот кусок земли? – Спросил один из них, показав рукой на туалет и остатки ямы из-под снаряда. Нина, напуганная одним видом гостей, пожала плечами, не зная, что от-ветить. — Позвольте, мы пригоним маленький трактор с лопатой, перекопаем полосу вдоль забора. Потом все разровняем, привезем, сколько потребуется машин чернозема. Огород станет как новень-кий. Плюс двадцать пять процентов от стоимости найденного клада. Государственный тариф.
— Да чего там оценивать – все погубили. Затоптали, раскопали, не знаю, что теперь и делать. Буду ждать мужа.
Молодые люди напугали Нину. Такие, не спрашивая, всё разворотят, ничего не заплатят и уе-дут. Чтобы не рассердить незваных гостей, Нина предложила подождать.
— Пусть уляжется суматоха. Хотите, чтобы вся улица знала? Подождем немного. О цене дого-воримся.
— Когда сможем начать работы?
— Недели через две – три. Разъедутся курортники, меньше любопытных глаз.
— Давайте завтра – после завтра начнем. Никто не помешает.
— Разорите участок, вас арестуют, а я останусь у разбитого корыта. Музейщики продолжают наведываться.
— Кто нас арестует? Солидная фирма, предупредим власти.
Нине удалось убедить подозрительных молодых людей подождать и приехать когда вернется муж.
После их отъезда, Нина побежала поделиться к Любе с Григорием.
Григорий встретил настороженно.
— С экскаватором твой огород за два часа перекопают. Ничего не найдут и бросят.
— И я боюсь.
— Если разрешишь, деньги требуй вперед.
— Боюсь я бандитов. – Она посмотрела в сторону своего дома, увидела вырубленный участок забора. — Проредили?
— Не все еще, – сказал Григорий, опасаясь, что Нина подойдет ближе, увидит, что не проре-живал, а вырубил кусок зарослей. Катерина позвала мать и Нина убежала.
Григорий принялся расчищать второй из участков, подсказанных матерью. Что могла запом-нить полуслепая старуха? Но сын верил ее чутью. В отличие от Любы, не одобрявшей затею мужа, мать была настроена решительно.
— Чует мое сердце, великое богатство привалит нам. Купишь хорошую машину, на кладбище восстановишь наш семейный склеп, поставишь новую оградку, там и похороните меня.
— Будет вам, мама! Рано говорить о кладбище. Вы нас с Любой переживете.
Вторая яма углублялась быстрее, корней, что мешали, попадалось меньше. Начав с утра, к обеду Григорий углубился на метр. Как нерадивый школьник, поминутно считающий, сколько еще осталось прочитать страниц, он не расставался со складным метром, вдохновляя себя, что остается все меньше и меньше. На полутораметровой глубине в углу ямы, наконец, показалась какая-то желе-зяка, Григорий копнул в сторону и вытащил ржавую консервную банку, за ней обрывок фольги, уди-вительно сохранившуюся ветку, обрывок ткани, которые пришлось выковыривать. Сердце Григория радостно забилось. Нашел! Куда копать дальше, было понятно. Григорий с утроенной энергией при-нялся вгрызаться в боковую стенку, и лопата неожиданно провалилась вниз. Дальше расширять бо-ковой ход было бессмысленно и опасно. Григорий взялся расширять яму в сторону находок. Тем временем наступила темнота. Он достал фонарь, много лет без надобности пылившийся в сарае, на-мереваясь продолжить раскопки. Люба с трудом уговорила отложить работы до утра.
31
Последний день перед отъездом Елена провела в бегах и нескончаемых делах. Получила день-ги в туристическом агентстве Даши, их хватало исполнить мечту – купить стиральную машину «Ин-дезит». Много времени ушло на поиски директора школы, ее не оказалось в городе. Не сразу нашла завуча, предупредить, чтобы в новом учебном году на нее не рассчитывали. От завуча быстро уйти не удалось. Любопытная женщина пустилась в расспросы – почему да отчего, что случилось. Елена не стала говорить, что выходит замуж, сказала, что уезжает к родственникам. Завуч долго вздыхала, уговаривала не делать глупостей, но в итоге согласилась, Лене пора заняться личной жизнью.
Игоря отправили платить за квартиру. Он посмотрел, сколько тратят электроэнергии, и запла-тил за полгода вперед за электричество, квартиру и газ.
Обедать сели в третьем часу. Потом собрались в последний раз искупаться на Золотом пляже, Лена вспомнила и шепнула Игорю, что надо еще купить стиральную машину, как обещала маме.
— Сейчас ничего не говори. Привезем, тогда и увидит. Стиральная машина, которую выбрала Лена, точнее, на которую хватало заработанных в турагентстве денег, Игорю не понравилась.
— У нас дома шведская «Электролюкс», отличная машина. Такую же купим и маме.
— Она почти в два раза дороже!
— Такие вещи покупают несколько раз в жизни, не надо экономить!
Игорь подозвал продавца – консультанта, спросил, как скоро доставят машину домой и под-ключат. Обещали первую половину дня завтра.
— Необходимо сейчас. Мы делаем подарок. Доплачу, сколько назовете.
Продавец ушел, Лена пока листала страницы проспекта – инструкции. Через несколько минут появился продавец, видимо, кому-то звонил.
— Через пять – семь минут будет машина и грузчики. Пока будем оформлять. Это ваша маши-на стоит на улице? – спросил Игоря.
— Наша.
Лена шепнула Игорю:
— У тебя на карточке что-нибудь останется, после этой покупки? Бросаешься деньгами нале-во – направо, как олигарх какой. Маму вполне устроила бы «Индезит».
— Потом мне ее ремонтировать? Деньги еще есть, хоть я не олигарх. Съездим еще в свадебное путешествие, потом станем экономнее.
Им повезло, когда со стиралкой приехали домой, – мамы не было. Грузчики подняли на чет-вертый этаж, распаковали, специалист из магазина подключил по временной схеме, проверил. Для установки требовалась дополнительная электропроводка и сантехнические переходники. За отдель-ную плату он пообещал зайти через полчаса с товарищем, принести всё необходимое и установить машину для постоянного пользования.
Молодые остались одни. Лена поцеловала Игоря.
— Живу в эти дни, как во сне. О чем ни подумаю – все исполняется. Временами побаиваюсь, в какой-то момент сказка кончится, и я проснусь.
— Солнышко моё, постараюсь всегда исполнять все твои желания. Ты только люби меня!
Послышался шум открывающейся двери, Лена предупредила Игоря не говорить, сколько стои-ла машина.
Евдокия Андреевна, едва вошла, наткнулась на упаковку и все поняла.
— Стиральную машину купили? Опять вы тратите огромные деньги. Игорь купил?
— Не угадали. Лена на ниве туристского бизнеса заработала.
— Это правда, Ленок?
Лена смущенно кивнула и не решительно проговорила:
— Я же говорила, лето будет годом стиральной машины.
Евдокия Андреевна принялась рассматривать машину. В прихожей позвонили, Игорь впустил двух наладчиков. Они выкатили машину из ванной в коридор, отключили воду и, решив с Евдокией Андреевной, где стиралка будет стоять, принялись за работу.
К семи вечера всё было готово – проведена отдельная электропроводка, поставлен дополни-тельный кран. Машину опробовали, Игорь показал Евдокии Андреевне как пользоваться.
— Все равно не запомню, буду действовать по инструкции.
— Половина восьмого, – посмотрев на часы, сказала Лена маме, — мы с Игорем еще собира-лись сходить на море, кинуть по монетке, чтобы обязательно вернуться.
— Утром монетки кинем с причала, сейчас поедем искупаемся, где были в позапрошлый раз за Золотым пляжем.
Место нашли не сразу. Южная ночь наступила моментально, не как в Питере. Только - что бы-ли сумерки, и вдруг стало совсем темно. Игорь опять подъехал к самой воде, помог Елене выйти из машины. Она предложила не мочить купальники и купаться без ничего.
— Купался когда-нибудь голяком?
— Ночью как-то на рыбалке, не хотел мочить трусов. Особого кайфа не помню.
— Ничего не понимаешь! Неповторимое блаженство купаться без ничего в теплой морской воде. Ощущаешь свое тело свободным, не стесненным одеждой, наслаждаешься полным слиянием с природой.
— Как хочешь.
— Смотреть не будешь?
— Нельзя? Вчера в ванной у Дороховых не стеснялась. Там было светло.
— Бессовестный!
Оставив Лену решать, Игорь быстро разделся, скинул плавки и бросился в воду. Лена разде-лась в машине и бегом побежала к морю. Подплыла к Игорю и встала на дно. Воды было по грудь. Он тоже встал и поднял ее на руки, раскачал и собрался бросить, она взмолилась.
— Не надо! Не хочу волосы мочить!
Он поставил ее на ноги, и они поплыли. Долго плавали в теплой воде, играли в догонялки, то-пили друг друга. Как ни хотела Лена оставить волосы сухими, они намокли. В завершение Игорь на руках принес её к машине. Лена вырвалась, встала на ноги.
— Зачем мочить сидения, тем более без чехлов. – Достала полотенце, принялась вытираться, конец протянула ему. — Вытирайся, второго нет.
Игорь помешал ей одеться. Поднял на руки и опустил на заднее сидение.
— Сегодня не поссоримся?
— Ненасытный!
Чувствовала, что хочет его сейчас, сию секунду и не сопротивлялась. Игорь опустил переднее сиденье и переложил Елену. Занявшись любовью, они согрелись. Ей хотелось его еще и еще. Когда одевалась, заметила.
— Американцы прагматичны. Используют автомобиль во всех случаях жизни. Смотрят кино из автомобиля, живут в нём, занимаются любовью. Многое из американского образа жизни есть смысл перенять.
— А в прошлый раз – «насмотрелся голливудских фильмов».
— Был день, и я не готова. А вчера в Коктебеле насмотрелась!
— И самой захотелось.
— Не будь вульгарен. Не люблю.
— Извини, – он поцеловал ее. — Давай собираться. Поставим машину, сходим на причал и ки-нем по монетке.
— Здесь кинем, в память этой ночи. У причала мальчишки ловят рыбу, ныряют, вытащат наши монетки.
Игорь порылся в портмоне и достал несколько монеток, протянул Лене.
— Ой, надо свои, а у меня с собой ничего.
— Кинешь наши общие.
С места, где они стояли, открывался прекрасный вид на ночные огни Феодосии. Луна еще не взошла, темный силуэт далекой горной гряды, у основания разрезало ожерелье огоньков фонарей на-бережной и светящихся окон городских зданий.
— Спасибо, что привез! Когда бы еще увидела такую красотищу.
— Тебе спасибо. – Кинув по монетке, они поехали домой. Мама встретила их с мокрым хала-том в руках.
— Посмотри, как выжимает, почти сухое. – Евдокия Андреевна, счастливая новым приобрете-нием, как ребенок радовалась стиралке. Пока Игорь с дочерью ездили на море, она успела провести одну стирку и загрузила машину вторично. Игорь заглянул в ванную. Машина тихо, еле слышно ров-но работала. Позвал Лену посмотреть и послушать. Евдокия Андреевна натянула в гостиной веревку и развешивала первую партию белья.
***
В аэропорту Франкфурта Эрвина и Курта Вакера ждали несколько газетных репортеров и кор-респонденты частного телеканала «VOX». Едва путешественники спустились с трапа самолета, за-сверкали вспышки фотокамер, к ним потянулись микрофоны.
— Как вам удалось сообщить домой, что вас похитили?
— Кто заплатил выкуп?
Курт, приукрасив, рассказал, как расправился на узкой лестнице с одним из похитителей и сбежал.
Эрвину вспомнить было нечего. Когда Курт стукнул своего стража, тот покатился по лестнице и так толкнул Эрвина, что он очнулся в госпитале и ничего не помнил.
— Расскажи корреспондентам, как тебя едва не задушил в госпитале русский фанатик.
Эрвин помнил смутно, и опять рассказывать пришлось Курту.
— Захожу в палату к дяде, и что вижу! Ужас! Русский старик держит дядю за горло и ругается самыми крепкими русскими ругательствами.
— Фашист! От тебя не отходят врачи, а мне, русскому солдату, лекарства не дают! — Я схва-тил старикашку, швырнул на пол, он продолжал ругаться. Не появись я в ту минуту, дяде конец. Прибежали врачи, медсестры.
— Так русские не любят немцев? – перебила корреспондентка канала «VOX».
— Фанатик. Солдат бывший. Дядя оказался в госпитале для участников Второй мировой. На улицах, в городе русские и украинцы настроены доброжелательно.
— Почему вы не обратились к правительству Украины с официальным предложением указать место спрятанных археологических раритетов в обмен на получение какой-то части?
— Кто вас пытал – похитители или СБУ?
— Когда вам было страшнее всего?
Вопросы сыпались как горох из разорванного мешка, Курт с Эрвином не знали, на какой отвечать.
— Во сколько вам обошлась поездка?
— Не знаете, русские уже нашли клад?
Таможенники и пограничники встретили Эрвина и Курта как героев, все формальности свели к минимуму. Приехавший в аэропорт Якоб, с трудом вырвал родственников из окружения корреспон-дентов. Обнял Эрвина, поцеловал сына, спросил:
— Тебя били?
— Нет, папа. Удивительно гуманно обращались. Эрвина положили в военный госпиталь, я ос-тавался в отеле. Отобрали только ТВ — индикатор. Собирались судить, как инициатора поисков, — Эрвин на допросе все свалил на меня.
— Так оно и было, он не хотел ехать. Ты втянул его в приключения на старости лет. Вы еще легко отделались.
Нервотрепка последних дней и перелет совсем доконали Эрвина. Оказавшись на заднем сиде-нии своего старого БМВ, сразу же отключился, и всю дорогу до Штутгарта проспал. Амалия, встре-тив путешественников, пустила слезу. Обняла Эрвина и разразилась длинной гневной речью в адрес мужа, племянника и брата.
— До конца дней своих будете благодарить Господа, что все благополучно завершилось. Ко-гда мне в турбюро и полиции объяснили, что ничем помочь не могут – вы нарушили законы страны пребывания, я уже мысленно похоронила вас.
Пообщаться родственникам в первый вечер не удалось. Наехали местные корреспонденты и опять пришлось отвечать на вопросы.
В утренних Штутгартских газетах Курта представили бесстрашным Рембо, победившим рус-скую мафию, спасшим дядю от русского фанатика, не желавшего забыть Вторую Мировую. Эрвина называли борцом за культурное наследство Германии. Газеты, каждая на свой лад, защищали солдата – патриота. Объясняли, что ценности, которые он собирался откопать и привезти на Родину, найдены еще до войны немецкими археологами с разрешения советского правительства и принадлежат миро-вой цивилизации. Обывателю авантюра представлялась как патриотический порыв старого солдата вермахта.
***
На следующий день Григорий Федорович взялся за работу с рассвета. Разметил границу пред-полагаемых поисков и начал копать. Расширять уже выкопанную яму было намного легче и работа спорилась. Без Любы поднял из ямы несколько ведер земли и позвал ее на помощь. Яма получалась длинной и походила на солдатский окоп.
— Пошли, покушаешь, загнешься с такой работы, – позвала Люба.
— Вытяни еще пару ведер.
К обеду Григорий вытащил из-под земли старый немецкий ботинок, три ржавых консервных банки, тряпку и понял, следует и дальше копать в эту сторону. С самого начала неправильно опреде-лил направление. Выгребная яма, очевидно, была на девяносто градусов повернута к традиционному расположению туалета. Григорий снова принялся пытать мать. Про яму она ничего не знала, а как стоял Полюткинский туалет, божилась, помнит. Он не стал больше прислушиваться к ее мнению и продолжил копать дальше в сторону, где продолжал попадаться мелкий мусор. Прокопал недлинный подземный тоннель и едва не оказался погребенным заживо. Тоннель обрушился. Перепуганный, ед-ва нашел силы подняться по вертикально стоящей стремянке наружу. Успокоившись, даже рассмеял-ся своему испугу. Несмотря на предстоящий огромный объем работ, настроение улучшилось. Он ух-ватил краешек клада. Теперь все в его руках. Люба не разделяла оптимизма. Если это остатки той са-мой выгребной ямы, где то, что оставляет после себя человечество?
— Все перегнило, превратилось в землю, пыль.
***
Отъезд из Феодосии намечали на пять утра, чтобы к девяти – десяти вечера прибыть в Об-нинск. Длинные напутствия, слезы Евдокии Андреевны затянули прощание.
— Чего разревелась? В Австралию уезжаю? Два часа самолетом и мы вместе, – успокаивала плачущую мать Елена.
— Я в добрые старые времена не летала.
— Самое большее месяц и мы ждем вас в Питере на свадьбе, – прибавил Игорь. — Все будет хорошо. Вы только держитесь, не переживайте за дочь. Никому не позволю ее обидеть.
— Работу не бросай, чтобы чувствовала себя нужной.
Последние объятия и поцелуи, снова слезы, теперь и у дочери. Вначале седьмого, наконец, тронулись в путь. Первую остановку сделали на материке у Мелитополя. Посидели в придорожном кафе, позавтракали, передохнули. На заправке в Запорожье купили любимый Еленой напиток «Швепс» и до Харькова больше не останавливались. Перед Белгородом на таможне, Лена всплакну-ла, предавши размышлениям. «Еду, в другую страну. Родилась в ней, но теперь паспорт другого го-сударства. В Москве, Питере, куда изредка приезжала с туристскими группами, чувствовала себя как дома, не задумывалась, где я». Теперь одолевали сомнения. С мамой жить в разных странах.
Игорь заметил на лице любимой грусть, спросил, что случилось.
— Думаю. Покидаю родную землю. Что ждет в другой стране? Сумею прижиться?
— Какая еще другая страна? Поверь, при нашей жизни все возвратиться на круги свои. Сама говорила маме: два часа лету и родное море, любимая Феодосия.
В три часа дня минули первый российский город Белгород и в начале одиннадцатого остано-вились у дома Ирины на Жолио Кюри в Обнинске. С дороги Игорь позвонил сестре и попросил при-гласить Юлю с Петром. Виноград Вадима Сергеевича сохранился хорошо, приезжим было чем уди-вить хозяев. Подали на стол и вино. Муж сестры произнес тост в честь Игоря и Елены. Юля оказа-лась совсем девочкой и сразу подружилась с Леной. Ира на десять лет старше Игоря, выглядела мо-ложе своих лет. После семейных разговоров, расспросов о планах, Ира напомнила, что ее молодым еще идти пешком в микрорайон.
— Зачем хотел видеть Петра? – спросила она. Игорь едва не забыл главную цель заезда в Об-нинск. В пути он размышлял над поручением Григория Федоровича. «Зачем дал слово никого не по-свящать»? В итоге решил передать просьбу и отговорить от авантюрной затеи. Рассказал о немецких искателях приключений, Лена прибавила свои комментарии. В завершение всех подробностей Игорь удивил Елену, сообщив, что археологическое добро закопано во дворе семейного дома Петра. Пере-дал сыну просьбу отца. Игорь не знал о записке Григория Федоровича, отменяющую просьбу, её унесло ветром, или кто-то из любопытных взял и не вернул. Лена не сдержалась и при всех наброси-лась на Игоря.
— Узнал, где следует искать, и никому не сказал?! Как мог не сказать мне? Не ожидала.
— Что бы изменилось?
— Вспомнила! У базара встречали твоего родственника, и он всё расспрашивал, что говорили немцы на допросе. Объяснила, что без него найдут. А он еще ухмыльнулся. Ты сказал что-то вроде того, что он лучше знает, где искать, а я не обратила внимание. Теперь понимаю, вы заодно.
— Пусть получит процент от стоимости клада. Поправит материальное положении.
— Ваша семья очень нуждается? – спросила Ира зятя.
Петр повел плечами.
— Живут как все. Не нищенствуют. Конечно, лишнее не помешает. Отец подарил мне машину, сам остался без колес.
— Боюсь, раньше, чем он доберется до клада, о нем узнают преступники. Вряд ли успокоились неудачей немцев. Уверена, продолжают наблюдение. Ваш папа, Петр, рискует жизнью. Своей и ма-мы. Судьба клада под контролем службы безопасности, министерства культуры. Безумие лезть в это историю, – горячей тирадой разразилась Елена.
— Никакого вознаграждения отец ваш не получит, – заговорил, долго молчавший муж Ирины. — Папа должен был заявить властям.
— Если успеет найти и принести в музей, и тогда возникнут проблемы, – поддержала мужа Ирина.
— Пока археологические находки в земле, заявить – потерять часть сада и огорода. Пригонят технику, людей. Видели бы, во что превратили участок его соседей! Ни огорода, ни сада – все разво-ротили, – заметил Игорь.
— Поехать не смогу, в институте не отпустят. Бархатный сезон, наши старики разъехались. А индикатор золота попробую достать. С кем-нибудь перешлю.
Семейный совет не пришел к единому мнению. Петр поддержал идею отца откопать самим.
— Что мы тут решаем? Григорий Федорович на месте знает лучше, что делать, – поставила точку в споре Юля.
***
Ночью в постели Лена с Игорем продолжили обсуждение, Игорь проговорился о первоначаль-ных планах Григория Федоровича продать золотые предметы стоматологу. Лена ахнула.
— А ты?
— Объяснил, что предметы, которым тысячи лет, переплавлять варварство и уголовное пре-ступление. Обещал подумать, что с ними делать. Уничтожать ничего не будет, обещал. Скорее всего, снесет в музей.
— И ты поверил? Утром позвоню директору краеведческого музея и расскажу. Разбазарить такую коллекцию!
— Ты видела ее, знаешь содержание?
— Достаточно знать, что собирали специалисты, хоть и мародеры.
— Сами решат. Не будем вмешиваться. Я дал слово и выполнил поручение, а дальше пусть думают. Поступил опрометчиво. Что теперь делать? Дал слово.
— Видела, как загорелись глаза Петра! Эта семейка не остановится продать иностранцам или переплавить на золото. Думай, что хочешь, считай Павликом Морозовым, я позвоню в музей.
— Никуда ты звонить не будешь! Ленусь, я прошу тебя, не вмешивайся. Не будем ссориться.
Елена обиделась настойчивостью Игоря и отвернулась к стенке. Он больше ничего не сказал и уснул. Она же не могла заснуть, переваривая ситуацию. Думала о поведении Игоря. «До сегодняшне-го дня казался не жадным, а подвернулся случай утащить принадлежащее государству, открылся другим. Хотя, ему какая польза? Заботится о родственниках. В принципе не плохая черта, но когда родственники собираются совершить преступление… Пусть будет, что будет. Позвоню в музей или Дашке». Приняв решение, уснула.
За завтраком разговор о феодосийском кладе больше не возникал. Встали поздно, и пока до-жидалась очереди в ванную комнату, Лена спросила у Ирины разрешения позвонить. В музее не от-вечали, и она попросила Дашу связаться с директором, объяснить, почему искать клад следует в со-седнем дворе. Даша поинтересовалась первым днем ее новой жизни, как встретили родственники, пожелала ни пуха, ни пера, обещала сейчас же перезвонить и обрадовать музейщиков.
Игорь не знал, выполнила ли Лена обещание, спрашивать не стал, сама Лена не посчитала нужным напомнить, что слово сдержала.
Игорь спешил и, где позволяла дорога, держал скорость на ста километрах. До Питера необ-ходимо было выполнить еще поручение в Москве – завезти коробку с фруктами дочери Вадима Сер-геевича из Коктебеля – Светлане.
Она оказалась ровесницей Игоря, милой доброжелательной женщиной, как и её муж Стани-слав, журналисткой. Объявившихся родственников встретила очень тепло.
Лену Игорь представил как жену. Она собралась поправить его, но в последнюю секунду пере-думала – приличнее и относиться будут. Этим же вечером планировали выехать в надежде на не за-груженность питерской трассы ночью, но хлебосольные хозяева настояли, чтобы Лена с Игорем ос-тались ночевать.
Станислав работал в отделе новостей и был в курсе феодосийских событий, переданных ин-формационными агентствами. Когда узнал, что Лена общалась с героями происшествия, засыпал во-просами о подробностях.
— Сегодня или завтра найдут, что там закопано – тогда и будет сенсация. А я ничего нового не расскажу, о чем не писали газеты. Собрались писать, или тоже пуститься на поиски клада? – спроси-ла с улыбкой Лена, ответив на его вопросы.
— Почему тоже? – спросил Станислав.
— Объявились новые кладоискатели.
— Откуда такая уверенность, что откопают сегодня или завтра? – перебил Игорь.
— Знают теперь, где продолжить поиски.
— Ты позвонила? – Лена кивнула.
— Я тебе говорила.
Игорь изменился в лице. Лене показалось, что еще секунда и разразится руганью или бросить-ся на нее с кулаками, но он молча встал и вышел. Станислав был еще больше заинтригован.
— Сенсации не получится, а занимательный детективный рассказ постараюсь написать.
Лена согласилась рассказать продолжение истории, если только Игорь согласится. Станислав пошел на кухню, где Игорь делился со Светланой впечатлениями о посещении дома ее отца.
— Лена знает продолжение истории с немецким кладом и не решается рассказывать без твоего согласия, – обратился он к Игорю.
— Надеешься раскрутить сенсацию? – спросила Светлана.
«Слава Богу, хватило ума не делиться семейным с журналистами. – Подумал Игорь. — Нынче ради сенсации они мать родную не пожалеют. А Станислав кто мне? Его и родственником с большой натяжкой можно считать. Ленок, умнее, чем я о ней подумал»!
— Продолжение и я могу рассказать, но пока операция с кладом не завершится, сюжет интере-са не представит.
Весь остаток вечера Игорь не разговаривал с Леной или отвечал кратко: да, нет, хорошо. Не предложив Лене первой принять душ, он занял ванную, а потом лёг, ничего не сказав, не пожелал доброй ночи. Когда Лена легла, он спал или сделал вид. Она полежала молча, потом обняла его, по-пыталась повернуть к себе лицом, он не поддался. Привстала, нашла его лицо, поцеловала в лоб, за ухом, пощекотала. Игорь не реагировал.
— Хватит дуться! Игорек, ну что ты, в самом деле.
— Спи, утром ранний подъем, - проговорил он и снова молчание.
— Так и будешь дуться? Я не могла не предупредить.
— Мне теперь как смотреть в глаза Григорию? Я дал слово! Понимаешь, слово дал, обещание!
— Ты поторопился, не подумал.
— Согласен, поторопился, не подумал и пообещал никому кроме Петра не говорить. Я объяс-нил, уничтожить предметы, которым больше тысячи лет преступление перед человечеством. Кажет-ся, он понял.
— Веришь ему?
— Не знаю. Хочу верить. Вряд ли он что откопает. Никакой миноискатель, детектор золота не покажет наличие предметов, о которых писали газеты.
— А если перекопает весь свой участок, наймет экскаватор?
— Чтобы не случилось, я в этой истории выгляжу некрасиво. Не сдержал слово.
— Слово, данное варвару, не стоит ценностей мировой культуры. Если так щепетилен, обви-нишь во всем меня. Я ведь позвонила, а не рассказать мне ты не мог. Объяснишь.
— Никому не интересны объяснения, и не привык я объясняться.
— Даже со мной?
— Ты другое дело. Ты это я, мы единое целое, у нас не будет секретов.
— Я смогу иметь свое мнение, или намерен устроить нашу жизнь в правилах Домостроя?
— Все будет хорошо, – как постоянно повторяют ди-джеи новой радиостанции «Русское ра-дио», – весело заметил Игорь.
— Не ответил. Намерен жить по Домострою, – скажи сейчас. Из Москвы прямые поезда в Фео-досию.
Игорь не выдержал, повернулся, притянул ее, поцеловал в губы и прошептал:
— Все будет, как ты захочешь. По-твоему.
— Обещай, все серьезные решения принимать вместе.
— Не иначе. В семье только так. – Он обнял ее, прижал к себе, рука залезла под ночную ру-башку, поиграла с одной грудью, другой и потянулась к трусикам.
— Игорек, сегодня не готова, подожди немного. Скоро будем у тебя дома.
— У нас дома, – поправил он и вынул руку, поцеловал Лену. — Тогда спокойной ночи.
— Больше не дуешься?
— Надо бы, да не могу. Слишком люблю.
— Я тоже. – С этими словами Лена и уснула.
32
В Феодосийском краеведческом музее сотрудники ломали головы, как поступить с информа-цией от Елены. Пополнить музейную коллекцию предметами антики, заветная мечта, но опасались, Министерство культуры распорядится вернуть находки в Керчь или передаст в Симферополь, а то и в Киев. Обсуждали варианты – самим начать раскопки, посвятить мэра, сообщить в Симферополь сразу или после того как найдут что-то.
Директор музея, мужчина немолодой, давно занимал этот пост, пережил многих своих началь-ников, теперь колебался и был склонен разделить ответственность за принимаемое решение с вла-стью, посоветоваться с мэром. Позвонили главе исполнительной власти о необходимости срочной аудиенции. Мэр удивился, но согласился принять музейных работников немедленно. Выслушав все предложения, вызвал помощника и поручил срочно узнать в земельном отделе, действительно ли в 1947 году составляли земельный кадастр и занимались перераспределением приусадебных участков, в частности у злополучной семьи Полюткиных. Эту фамилию мэр долго еще не забудет. Приезд вы-соких чинов из двух столиц изрядно потрепал нервы.
— На завтра вызову саперов и прочешем участок. Надеюсь, новую бомбу не найдем. Я, как и вы заинтересован, чтобы большая часть находок осталась в нашем городе, – подытожил разговор мэр. Вошел помощник и доложил, действительно у Полюткиных в сорок седьмом отрезали ноль це-лых, ноль шесть сотых га земли в пользу Гладких Г.П. и прибавили за счет Локтевых ноль целых, ноль четыре сотых га земли, так что обе семьи практически не пострадали.
— Мэр поблагодарил помощника и попрощался с музейщиками, посоветовал пока ничего не предпринимать.
***
Елена, позвонив Даше, не сказала, ни о планах Григория Федоровича, ни откуда узнала сама. А в Феодосии не знали, как он близок к заветной цели.
В автомастерской Григория Федоровича не видели третий день. Кое-как засыпав часть откры-тых ям, он продолжал выкорчевывать кусты, рубить корни, рыть в сторону соседей. К вечеру достиг глубины, на которой накануне встретились первые находки. На этот раз ничего не попалось. Расстро-енный Григорий поднялся на поверхность. «В чем дело? По всем приметам нашел направление. Не-ужели у проклятых фрицев была не одна яма, копать следовало в другом месте? Жаль, не передал Петру записку. Может, привез бы металлоискатель».
Усталый и удрученный неудачей, Григорий отправился спать, отложив решение, что делать дальше, на утро.
***
Выехать из Москвы собирались рано. Станислав сказал, что встает в шесть и в семь разбудит гостей. Но проспал. Помирившиеся Лена с Игорем, накануне долго разговаривали и спали как уби-тые. Когда Светлана пришла будить их, часы показывали девять.
— Что же не разбудили? Сами проспали? – удивился Игорь.
— Немного. Завтрак через десять минут, так что поторапливайтесь.
Елена первая приняла душ, взялась сушить и укладывать волосы. «Сегодня предстоит знаком-ство с родителями Игоря. С Верой Ивановной разговаривала по телефону, а Петра Васильевича даже по телефону не слышала. Как встретят? Наверняка будут сравнивать с Татьяной», – волновало её.
За завтраком собралась вся семья Золотаревых – Светлана, Станислав и дочь Маша. Вместо вина выпили на прощание сока.
— Приезжайте к нам в Питер, познакомитесь с моими. – Пригласил новых родственников Игорь. — Квартира большая, места много, будет где остановиться. Машу можете послать и одну в удобное время, встретим. Пока Лена без работы, вместе походят по музеям. У нас квартира помень-ше отцовской, всего две комнаты, но больше вашей. Тоже можете остановиться.
— И вы, будете в Москве, – обязательно к нам, – сказала Светлана. — Если билет на поезд дос-тать, или в театр, для Славы нет проблемы. – Достала из холодильника остатки Коктебельского вино-града, оставленные для питерцев. Станислав посылал коробку заморских конфет, которых, уверял, в Питере и в наше время, не достать. Всё загрузили на заднее сидение.
Игорь и Лена приятно провели время у Золотаревых и очень не хотели уезжать, когда насту-пило время прощаться. Обменялись телефонами и электронными адресами, пообещали поддерживать связь и чаще встречаться.
Расставшись с Золотаревыми, Игорь взял курс на Ленинградское шоссе и вскоре пересек Мос-ковскую кольцевую. Впереди около семи сот километров, преодолеть их намеревался за восемь – де-вять часов.
***
Начать с утра расчистку очередного участка Григорию Федоровичу помешала жена, – потащи-ла на рынок.
— Заготовками на зиму надо заниматься, а не глупостями! Напутала твоя, выжившая из ума, мамаша. Никакого богатства никто здесь не зарывал! – кричала Люба. — Уничтожил зря только ма-линник. Взяв в каждую руку по огромной корзине, Григорий Федорович покорно поплелся за женой.
А к воротам усадьбы Гладких в это время подъехали армейский «Уазик», следом милицейские «Жигули». Милиционер и мужчина в штатском открыли калитку и направились к дому. Выходившая из своего двора Нина, встретив военных и милицию, спросила:
— Теперь за соседей взялись или перепутали адрес?
Из «Уазика» выпрыгнули несколько солдат, один спросил Нину, в каком дворе искать спря-танные немецкими фашистами сокровища.
— Вам лучше знать. У меня ваши друзья – солдатики затоптали все, что не перерыли граждан-ские. Новые приборы смотреть сквозь землю привезли?
Пока Нина беседовала с солдатами, со двора Гладких возвратились милиционер и штатский, увидев Нину, спросили, где ее соседи, объяснили, что должны с миноискателем проверить часть их участка. Нина сказала, что видела, как пошли куда-то с кошелками, возможно на базар. В свою оче-редь поинтересовалась, будут ли еще у нее копать, или можно наводить порядок. Приезжие не знали, зато Нина услышала от них, что часть ее бывшего двора теперь принадлежит Гладких, а потому по-иски продолжатся на его участке.
Без хозяев начать работы не решились. Команда саперов, представитель прокуратуры и мили-ционер расселись на ближайшие лавочки, закурили. Нина побежала к свекрови поделиться новостью. Дарья Васильевна, выслушав сноху, вдруг тоже вспомнила, что когда-то давно переносили забор и рыли новую яму ближе к дому, переносили туалет. Теперь ей все вспомнилось. Нина набросилась на свекровь:
— Что ж раньше молчала! Огород остался бы цел! Фрицы не даром задавали вопросы про туа-лет и грушу, а ты не могла вспомнить.
— Ой, Нинок, виновата я, виновата! И правда, немцы твердили про туалет, сколько раз и куда переносили, а у меня в башке ни одной мысли, – причитала Дарья Васильевна.
— Нынче за огород Гладких взялись, – сказал Нина.
— Нагруженные тяжелыми сумками с баклажанами и перцем Люба и Григорий Федорович из-дали увидели автомашины напротив своего двора и всё поняли. Григория едва удар не хватил от рас-стройства. Люба сразу смекнула, сейчас увидят вырытую траншею и спросят, куда девал немецкий клад.
— Что искал клад не признавайся ни в какую! Говори, яму для мусора готовишь и отхожее ме-сто.
— Григорий Федорович Гладких? – поднялся навстречу штатский.
— Он самый, – ответил Григорий.
— В чем дело, что вам надо от мужа? – набросилась Люба.
— Вот санкция прокурора, – штатский показал, но не передал Нине бумажку. — Мы должны проверить ваш участок. Есть подозрение, в огороде остались неразорвавшиеся снаряды.
— В ваших же интересах это делается, – добавил милиционер, в котором Люба узнала участ-кового. Он махнул рукой солдатам и двое с обычным армейским миноискателем вошли во двор. Про-курорский работник, милиционер и Люба с Григорием последовали за ними. Милиционер первым увидел траншею.
— Уже знаете, немецкий клад на вашем участке?
— Откуда ему тут быть? – прикинулся дурачком Григорий. — Искали у Полюткиных, там и ищите.
— Траншею, зачем выкопал? Клад не нашел? Имей в виду, все, что под землей на твоем ого-роде, принадлежит государству! – набросился на Григория представитель прокуратуры.
Саперы с миноискателями с двух сторон начали обход участка. Подошел к траншее офицер – сапер, заглянул внутрь.
— Ого! Глубина! Ничего не нашли?
— Яму для мусора приготовил да малину проредил, – ответил Григорий.
Милиционер и прокурорский догадались, что Гладких ничего не нашел, а надеялся найти у за-бора с Полюткиными. Попросили капитана приказать солдатам тщательнее проверить вокруг ям, под кустами и уехали. Солдаты сразу же сели перекуривать. Люба ушла в летнюю кухню разбирать при-несенные с рынка овощи, а удрученный Григорий сидел на скамейке у веранды и равнодушно на-блюдал за действиями солдат. Капитан дал указание солдатам и тоже вскоре уехал. Солдаты продол-жали курить. Григорий подошел к ним и сел рядом, завел разговор о службе, о приборе, угостил сол-дат яблоками. Отдохнув, солдаты прошли с миноискателями по размеченной им территории, по просьбе Григория проверили еще в нескольких местах, где не поручали, снова сели курить. К обеду возвратился капитан и, услышав, что нет даже намеков на металлические предметы, приказал свора-чивать работу и грузиться в машину, а сам разговорился с Григорием Федоровичем.
— На древние черепки, мелкие золотые или даже бронзовые предметы самый новейший мино-искатель не реагирует. Какой дурак придумал привезти миноискатель? Нужен специальный прибор, настроенный на золото. – Капитан рассказал, что на пересадке в аэропорту Бодайбо, видел, как шмо-нали золотоискателей специальными приборами. — Плохи ваши дела, Григорий Федорович, теперь пригонят экскаватор, – сказал капитан, поднимаясь. — Мы свое сделали: мин и снарядов нет. Може-те не опасаться.
— Какой экскаватор поднимется или проедет по нашей узкой улице? – возразила Люба, когда Григорий поделился разговором с офицером. — Не пришлют экскаватор, успокойся.
— Пришлют не большой, как на стройке, а маленький на тракторе. Запросто пройдет даже в наши ворота.
***
Родители Игоря настороженно встретили Лену. Особенно Вера Ивановна. Петр Васильевич, как мужчина мгновенно оценил выбор сына. В меру высокая, статная, отлично сложена. Красивое приветливое лицо. Понравилась внешне Елена и маме, но какая мать не ревнует сына к другой жен-щине!
Игорь рассказал о поездке в Обнинск к Ире, знакомстве с дочерью Вадима Сергеевича.
Родители Игоря понравились Лене, было в них что-то общее с ее мамой и папой. Рассказала о последней ссоре с Игорем из-за звонка в музей. Вера Ивановна и Петр Васильевич встали на ее сто-рону, одобрили принципиальность.
— Тоже мне Павлик Морозов! – усмехнулся Игорь. — Я дал слово, обязан был сдержать его.
— Слово надо держать, – согласился отец, – но когда на карту поставлены интересы мировой культуры, государства, следует подумать, вправе ли ты ради личных амбиций рисковать интересами общества.
— Общество! Кучка любителей копаться в прошлом, которое к сегодняшнему дню достаточно полно изучено. Какие там побрякушки закопаны и вообще существую ли они, вопрос, – огрызнулся Игорь.
— Лена поступила правильно, я на ее стороне, – сказала Вера Ивановна.
— Отец Петра мог получить процент от стоимости находки. Он наш родственник!
— И переплавил бы предметы античной культуры на зубы новым русским. Или украинцам. Сам говорил, мысль такая у него была, – заметила Лена.
— Игорь, я тебя не узнаю! Коммерция тебя испортила, – поддержал Лену Петр Васильевич.
— Он давно все понял, и мы помирились, – с улыбкой сказала Лена. — Я вспомнила только чтобы убедиться, что заняла правильную позицию. Спасибо, поддержали меня. – Она повернулась к Игорю.
— Видишь, и родители твои согласны, следовало предупредить.
— Ты у меня такая же правильная, как и родители! – Игорь улыбнулся, обнял Лену. Вера Ива-новна обняла их обоих.
— Всегда буду на твоей стороне, Лена!
— Я тоже, – сказал Петр Васильевич и прибавил, – в справедливом споре.
Атмосфера разрядилась. Лена успокоилась, родители совсем не страшные, общий язык с ними найдет.
Время было позднее и после короткого застолья по случаю знакомства с невесткой, мама Иго-ря спросила:
— Вам в разных комнатах стелить?
Лена смутилась и взглянула на Игоря.
— Вместе, мама, двадцатый век. Формальностей не будем придерживаться.
— Вера Ивановна вопросительно посмотрела на Лену, спросила:
— И ты против формальностей?
Лена смущенно молчала, и Игорь был вынужден вмешаться.
— Мама, ты смущаешь Лену. Я же сказал – стели вместе. Мы оба против формальностей, ка-кие имеешь в виду, в любом случае мы поженимся. Завтра подаем заявление.
***
После обеда саперы уехали, а Григорий Федорович всё размышлял – продолжить поиск или бросить все на волю случая. Капитан сказал, его приборы ничего не покажут, остается только все пе-рекопать. Не военным это решать, но если в прокуратуре дали одну санкцию, дадут и вторую.
— Не успели, – горестно заметил он жене, когда все гости покинули усадьбу. — Будем копать дальше? Сегодня вряд ли кто еще нагрянет. – Они подошли к вырытой траншее. — В эту сторону, может, попробуем? То, что ищем, находится где-то здесь рядом, чувствую, – он показал рукой в сто-рону.
— Не засудят, если откопаем? Догадаются ведь.
— Если найдем золотые предметы, себе малость оставим, остальное передадим музею.
— Мечтатель! Копай, я пока займусь солениями. Потребуется помощь, – позовешь.
Люба ушла в летнюю кухню, а Григорий взялся за кирку и лопату. Работать ему не дали – в калитку вошли две девушки и окликнули его, спросили, нет ли во дворе собаки. Девушка постарше оказалась научным сотрудником музея, младшая – студентка – практикантка. По своей инициативе они пришли посмотреть участок, где теперь предстоит искать немецкую археологическую добычу, увидели, как Григорий орудовал киркой.
— Вы, из какой организации? – спросила девушка постарше, приблизившись к месту раскопок. Студентка мгновенно оценила обстановку. Григорий тоже понял, девушки не обычные любопытные.
— Я у себя дома. Пересаживаю малину, вот яму приготовил, перенести сюда туалетную ка-бинку, – пояснил Григорий. — Вам здесь чего?
— Мы сотрудники краеведческого музея. Вы, конечно, уже знаете, где-то на вашем участке находятся предметы античных культур, закопанные немцами при отступлении в 1944 году, - сказала девушка постарше. — На днях займемся поисками.
— Музей получил официальное разрешение, – прибавила практикантка. — А вы, я вижу, уже приступили к поискам.
— Чего искать, яму под туалет вырыл, хочу перенести!
— Имейте в виду, если что-то найдете, обязаны сдать государству, – строго сказала практи-кантка. В отличие от воспитанной сотрудницы музея, не решившейся уличить мужика во лжи, она не привыкла церемониться, когда поняла, что тот явно лжет.
Девушки ушли, а расстроенный Григорий продолжал стоять у разрытой траншеи. «Ждать экс-каватор, чтобы совсем все загубил? Сделать еще одну попытку? Впереди целая ночь, может, повезет в последнюю минуту»? Подошла Люба и отвлекла от тяжелых дум.
— Ужинать собираешься или до утра будешь торчать у своей ямы?
— Не знаю, что делать. До утра еще есть время.
— Все еще надеешься? Найдешь – отберут, не только огород, – дом перевернут вверх тормаш-ками. Девицы из музея все поняли, и уже доложили куда следует, уверяю тебя. Не ищи приключений на свою задницу. Скажи спасибо, если не спросят, почему не сказал властям, когда узнал про клад и начал поиски. Пошли, остывает все!
Григорий понуро пошел за женой, так ничего не решив. После ужина признал свое поражение.
***
Утром во дворе Гладких собралась большая компания. Директор музея, двое сотрудников, ми-лиционер, представитель прокуратуры. Ждали трактор – экскаватор. Ходили вдоль забора, отделяю-щего от Полюткиных, прикидывали, откуда начинать поиски, и все сходились на месте, где уже ис-кал Григорий.
— Голубчик, вы часом не откопали все, а теперь перед нами комедию ломаете? – спросил по-дошедший последним пожилой представитель прокуратуры. Его пригласили на всякий случай. Мало ли какие инциденты могут возникнуть, если откопают что-то ценное. И милиционер, и музейщики пытали Григория, глубоко ли копал, из каких соображений выбирал место.
Он держался стойко, как белорусский партизан на допросе. На все вопросы отвечал, что ниче-го не знает и копал траншею под выгребную яму для туалета. Тем временем подъехал трактор «Бела-русь» с ковшом. Григорию пришлось открыть ворота.
Копать начали в продолжение следов, оставленных Григорием. На улице вдоль забора участка Гладких выстроилась стайка любопытных ребятишек, останавливались взрослые, посмотреть, как экскаватор терзает малинник Гладких. К калитке подъехала старенькая «Волга», из нее вышли двое пожилых мужчин, оказавшиеся учеными – археологами, и направились к группе, наблюдавшей за работой экскаватора.
— Вы с ума сошли! Кто догадался привлечь экскаватор? - закричал один из ученых, обращаясь к прокурорскому работнику, как старшему по возрасту. — Здесь ювелирная работа необходима!
— Я представитель закона, ваши тонкости меня не интересуют, – ответил удивленный проку-рорский представитель. — Вы, из Симферополя?
— Археологи, – сказал второй из вновь подошедших. — Нас направили из республиканского управления посмотреть, как бы вы тут не совершили непоправимого.
Подошел директор музея, представился. Молодые сотрудницы более смелые, решились возра-зить приезжим.
— Будет вам известно, здесь ведутся не археологические раскопки, а поиски конкретного за-хоронения, спрятанного полвека назад.
Директор музей в полголоса выговорил своим сотрудницам, что нельзя грубить пожилым ува-жаемым ученым и объяснил приезжим ситуацию.
— По всем признакам то, что мы ищем, находится на глубине полутора – двух метров. Поэто-му я распорядился снять верхний слой экскаватором, а дальше будем копать вручную. Кстати, кто будет копать, еще не определили. У музея нет денег нанимать землекопов. Если вы пришлете своих студентов, будет замечательно.
— Последние дни перед учебным годом, никого не соберешь, – возразил первый археолог.
— У меня один день на вас, – вступил в разговор представитель прокуратуры. — Хозяин уча-стка до вас половину площади перекопал вручную, а вы – студентов, землекопов.
После долгих словопрений, телефонных переговоров с Симферополем, остановились на реше-нии экскаватором снять лишь метр верхнего слоя. Музей нанимает землекопов, республиканский от-дел культуры компенсирует затраты. Ученые уехали устраиваться в гостиницу, милиционер и пред-ставитель прокуратуры, убедившись, что хозяева не препятствуют работам, тоже отправились по своим делам. Пока еще экскаватор прокопает траншею в два метра шириной! Наблюдать за работой оставили музейщиков. Директор вскоре ушел заниматься поиском землекопов, остались две молодые сотрудницы.
— О том, что срочно требуются землекопы, объявили по городскому радио, и к обеду желаю-щих подзаработать набралось в три раза больше необходимого количества. Те, кто жили на ближай-ших улицах, знали, что за работа ждет, и откликнулись первыми, не столько заработать, сколько из-за любопытства поучаствовать в необычной операции. Среди первых пришел Воробей. Его мысли шли дальше заработка несколько гривен.
Люба плакала, наблюдая, как зубья ковша экскаватора вгрызались в сухую землю и рубили корни малины.
— Подадим в суд на музей с просьбой компенсировать ущерб, – успокаивал жену Григорий. — Не решат здесь, дойду до Киева. Нет такого закона, чтобы уничтожать частную собственность.
— Не найдут ничего, к тебе привяжутся. Решат, нашел и перепрятал, молчишь. Покажи им, где ты считаешь надо искать. Скорее найдут, не все порушат.
— Хрен им! Пусть рушат! А малину осенью новую посадим, не переживай.
К обеду на месте густого малинника протянулась широкая траншея. Директору музея нрави-лась цифра семь, и он нанял семерых рабочих с лопатами. Каждому отвели небольшой участок.
Во второй половине дня из Симферополя приехали еще четверо представителей управления культуры и краеведческого музея. На дворе у Гладких набралось руководителей, наблюдателей и контролеров в два раза больше тех, кто копал. Люба вынесла им все, имеющиеся в хозяйстве скамей-ки, стулья, и вскоре все втянулись в общий разговор. Ученые взялись просвещать собравшихся.
— Многие века в Причерноморье сменяли друг друга кочевые племена. Скифы, сарматы, гун-ны, болгары, хазары, печенеги, половцы, – рассказывал профессор. — Они не строили городов, ни возводили домов, основные их занятия – скотоводство, набеги на соседей. Все кочевники были от-личными воинами.
— О воинском мастерстве скифов следует сказать особо, – перебил коллегу второй профессор. — Оно было известно далеко за пределами их кочевий. Вот, что пишет известный историк древнего мира Геродот. Зачитаю короткую цитату, – он открыл портфель, достал толстую потрепанную тет-радь.
— «Никакой враг, напавший на скифов, не может, ни спастись бегством, ни захватить их…ведь народу, у которого нет ни городов, ни укреплений, которые свои жилища переносят с со-бой, где каждый конный стрелок, где средства к жизни добываются не земледелием, а скотоводст-вом, и жилища устраиваются на повозках, – то такому народу как не быть непобедимым и непри-ступным».
Директор Феодосийского музея, тоже знаток истории, не преминул вступить разговор.
— Грабили, воевали, а никакими ремеслами, практически не занимались. Предметы и драго-ценности, найденные на территории древних городов полуострова Пантикапеи, Мирмекии, Нимфеи и других в большинстве привезенные из разных районов античного мира.
— Не только привозные – не согласился профессор. — Находки показывают, что немало юве-лирных украшений из курганов и некрополей боспорской аристократии были сделаны здесь же, на месте. Часто они воспроизводили образцы, привезенных из Греции, но были и самобытные произве-дения искусства, соединяющих в себе греческую и скифскую художественные традиции. Будете в Ленинграде, сходите в Эрмитаж. А если повезет, посетите кладовую драгоценностей.
— Это на несколько веков позже, в эпоху Киммерийского царства, – заметил другой профес-сор.
Разговор об археологических находках, плавно перешел к жалобам на малые средства, выде-ляемые на раскопки. Милиционер вернул участников беседы к действительности.
— Сидим в тенечке, слушаем лекции, квасок хозяйский попиваем. А вдруг кто-то уже нашел золото и спрятал, пока мы болтаем. Нас прислали присматривать.
— Но не надсмотрщиками! Ваша обязанность следить за порядком, присматривайте! – сказала сотрудница музея. — Я и отсюда увижу, если что-то найдут.
Ученые археологи приняли упрек милиционера в свой адрес и пошли вдоль траншеи инструк-тировать землекопов, как следует осторожно орудовать лопатой, копать по сантиметру, чтобы не по-вредить предметы, которые могут показаться в любую минуту. Рабочие согласно кивали головой, и как ученые отходили, снова погружали лопату на весь штык. Воробей нахально занял место, где до него рылся Григорий, и работа шла легко, он первым достиг двухметровой глубины. Он верил в свою фортуну и надеялся с помощью ловкости рук успеть что-нибудь утаить, если повезет наткнуться на клад. Те, кто наблюдали за работой сидели в тенечке и не особо следили за рабочими. А когда они углубились, за согнутой спиной и нелегко было понять, кто что делает. На это рассчитывал Воробей. Вскоре и другие достигли двухметровой отметки. Начальство решало, в каком еще направлении рыть новую траншею. К этому моменту Воробей углубился довольно далеко в каждую из сторон, и вдруг лопата уткнулась во что-то мягкое. Он начал интенсивно расширять пазуху и вскоре потянул край крепкой ткани. Она не поддавалась, толстый слой земли держал. Не зря он верил в фортуну!
— Соседи Воробья, довольные, что выполнили порученную работу, поднимались на поверх-ность, а он все сидел в траншее, лихорадочно соображал, как поступить. Объявить, что, похоже, вы-шел на то, что искали, Воробей не собирался. Копать дальше сейчас невозможно. Остается надежда придти ночью, если не оставят охрану. А если оставят? Он быстро закидал боковые подкопы, вылез из траншеи, шагами отмерил расстояние до ближайшего конца траншеи.
Одна из сотрудниц записывала паспортные данные землекопов в ведомость, вторая выдавала по десять гривен. На завтра обещали такую же работу. Мужики довольные, что за два часа заработа-ли на хорошую выпивку, отправились все в ближайшую забегаловку.
— А ты что? – обратился один к Воробью, направившемуся в другую сторону.
— Я в завязке. Ни капли нельзя.
— Зашит, что ли? – понимающе пожалел Воробья работяга, и поспешил за остальными.
Первый день официальных поисков античных предметов закончился безрезультатно. Посове-товавшись, решили на завтра опять вызывать экскаватор и продолжить поиски вручную.
Люба с Григорием, проводив всех незваных гостей, осматривали место раскопок, гадали, где завтра продолжат крушить их участок.
33
Усталая в долгой дороге, счастливая Лена быстро заснула в объятиях Игоря. Ночью вдруг про-снулась и долго не могла уснуть. Перед глазами вставали события знакомства с Игорем, встречи с родственниками в Обнинске и Москве, думала о его родителях. Первое впечатление осталось двоя-ким. «Отнеслись хорошо, особенно Петр Васильевич. Вера Ивановна тоже была ласкова и приветли-ва, правда, часто украдкой бросала изучающий взгляд. А тон вопроса о формальностях? Возможно благодушие и теплый прием, известная ленинградская благовоспитанность»? Не разобравшись в сво-их чувствах, заснула. Проснулась Лена от ласковых поцелуев Игоря. Он был побрит и одет на выход.
— Вставай, засоня! Девять часов. Принести тебе в постельку кофе или чай?
— Заманчиво. Мне больной мама подавала в постель. Я встаю. Завтракали вдвоем. Родители уже ушли, каждый на свою работу.
— Предлагаю два варианта начать рабочий день. Едем ко мне в офис, проверю, как дела, пред-ставлю компаньонам. Второй вариант, вначале – на нашу квартиру, выгружаемся, ты переодеваешь-ся, затем офис, Дворец бракосочетания, заявления. Торжественный ужин у родителей, ночевать по-едем к себе.
— Весь день по пунктам расписал. Ты, понимаю, хочешь вначале в офис. Поехали, но я поси-жу в машине. Представляться твоим не готова. Необходимо переодеться, уложить волосы.
— Так и думал, вначале домой. Увидишь квартиру, где предстоит жить, переоденешься. После отцовской покажется маленькой, но не меньше твоей в Феодосии.
Родители Игоря жили в центре старого города, с окнами на Рубинштейна, а Игорю купили кооператив, когда он еще учился, в новом тогда и престижном районе на Юго - Западе. Квартира на одну сторону и выходит окнами в парк, частью на пустырь с автомастерскими, за ним открывается панорама Финского залива.
Лена выглянула в окно и ахнула от радостного удивления.
— Море! Из окна видно море! Всю жизнь мечтала!
На передний план – пустырь с не презентабельными мастерскими большегрузных автомоби-лей, не обратила внимания, как на досадную мелочь. Главное – из окна видно море, силуэты скорост-ных «Метеоров», несущих туристов в Петергоф, медленно двигающиеся танкеры и сухогрузы. По-жалела, нет отцовского морского бинокля. Она осмотрела квартиру и осталась в восторге не одним видом из окон и балкона. Понравилась современная удобная мебель. На кухне – обилие бытовой тех-ники: микроволновка, фритюрница, соковыжималки, кофеварки, французский кухонный комбайн. В ванной – стиральная машина «Электролюкс» – такая же, как теперь у мамы.
«Неужели это всё мое? Шикарная квартира с видом на море. Муж – красавец. За что такое сча-стье»? – думала она. Радостное настроение, переполнявшее Елену, вдруг сменилось тревогой. Вспом-нила, когда-то всё это было хозяйством Татьяны, приобреталось для неё, на совместные деньги, а она приехала на все готовое.
Игорь заметил перемену в настроении и спросил, о чем думает. Лена не стала травмировать его лишний раз.
— Смотрю, у нас всё есть – на кухне сплошная механизация, в каждой комнате по телевизору, компьютер, стиральная машина, автомобиль. Нет стимула ради чего работать, на что копить деньги, о какой покупке мечтать. Я словно в пещере Алладина.
— Деньги следуете не копить, а вкладывать в дело, сколько их будет – всё мало. Спрашива-ешь, о чем мечтать? О путешествиях в экзотические страны, о нарядах.
— Бриллиантах, – улыбнулась она, продолжив его список, на что можно тратить деньги.
— Будут у тебя и бриллианты, дай только время. Пока ты приносишь мне удачу. Надеюсь, так будет всегда.
Лена обняла его, поцеловала.
— Я уже говорила: не верю, что все на яву.
***
— Воробей с нетерпением ждал темноты, пока погаснет свет у Гладких. Лопату в темноте на-шел быстро, выбрал из груды, сваленных в саду. Отсчитал шесть шагов, долго присматривался, вы-искивая отрезок траншеи, который достался ему.
— «Слава Богу, лопоухие ученые не догадались оставить охрану и засыпать траншею полно-стью», – подумал Воробей, спустившись на дно. Ночь безлунная, если не высовываться из траншеи, можно спокойно работать и светить электрическим фонариком. На участке, где он собирался искать сокровища, траншея оказалась слегка засыпанной, и ему не сразу удалось достичь не тронутого грун-та. Добравшись до дна, долго искал в твердой стене пазуху, которую засыпал. Лопата натыкалась на твердый грунт. Воробей уже отчаялся найти отмеченное место, как земля под лопатой легко подда-лась, приблизил фонарик, пазуха была довольная широкая, и он засомневался, ее ли приметил. Ору-довать лопатой, держа в руке фонарик нелегко, и он подсунул его под бейсболку, обвязал припасен-ной тесемкой. Посмотрел на часы, второй час копается, а найти кусок ткани, который не мог вытя-нуть, все не получалось. Решил вылезти из траншеи и снова отмерить шесть шагов, и в этот момент под лучом фонарика показался край черной прорезиненной ткани. Вытянуть его и сейчас не смог, принялся расширять и углублять боковой тоннель. Наконец лопата ударилась обо что-то металличе-ское. Ткань разорвалась, и посыпались ржавые железки. Где же золото, за которым охотились немцы и музейщики? Неужели эти железки представляют такую ценность? Высвечивая фонариком груду железок, увидел старые гвозди, наконечники стрел, что-то похожее на лезвие ножа, женский гребень, небольшие кругляшки, Воробей догадался – монеты. Их было немного. Ссыпал в карман. Больше кругляшки не попадались. Рассмотрел несколько металлических пластинок и копать дальше, углуб-ляться в сторону, чтобы вытащить остальное, не стал. «И так ясно! Фуфло. Для ученых дармоедов представляет интерес». Принялся тереть одну из металлических пластинок, вековая грязь не подда-валась, однако, присмотревшись, Воробей увидел, что пластинки с неровными краями разные, на не-которых что-то нарисовано, разобрать невозможно. Ни в одном музее Воробей в жизни не бывал, ис-торию древнего мира не знал, хотя в образовании остановился в седьмом классе. Железки не напом-нили ему фотографии скифских золотых бляшек из учебника. Три металлические пластинки Воробей на всякий случай тоже положил в карман. «Отмою, соскоблю грязь, может, и продам какому – ни-будь фраеру любителю старых вещей», – решил он. Лампочка в фонарике едва светила, батарейки работали на последнем дыхании. Ничего ценного не попадалось. На всякий случай решил засунуть обратно в подкоп все, что сумел найти, закопать, а завтра утром поработать со всеми. Если догадают-ся, что кто-то ковырялся в их кладе, подозрение не падет на него, да и десять гривен не будут лиш-ними.
— Разочарованный, Воробей вернулся домой и сразу лег. Бессонная ночь дала себя знать – он проспал. Когда утром пришел к Гладких, здесь уже работал экскаватор, часть вчерашних коллег ко-пались в земле, другие курили, ожидая, когда их позовут. Присутствовало в полном составе все вче-рашнее начальство, руководившее работами. Пришел и представитель прокуратуры, вчера отказав-шийся продолжить сотрудничество. Милиционера из управления сменил хорошо знакомый Воробью участковый, он долго не мог понять, зачем здесь нужен. Воробей ему объяснил.
— Вдруг кто-то из копальщиков найдет золото и побежит. Ты тогда из пистолета пах – пах!
— Как Григорий Федорович и предполагал, параллельную траншею стали рыть ближе к По-люткиным. Сегодня Люба больше не поила гостей квасом и за напитками посылали водителя про-фессорской «Волги» Сами ученые пока забавляли компанию наблюдателей воспоминаниями о бы-лых раскопках курганов в районе Керчи. К обеду экскаватор полностью прокопал траншею, и по всей её длине теперь работали люди.
— Воробей явился последним, и его поставили в самый конец траншеи, противоположный вче-рашнему. Место, где копал ночью, и сегодня должны найти немецкий тайник, досталось придуркова-тому бомжу Василию Ивановичу. Ему лет под шестьдесят, имеет просроченный советский паспорт, ночует, где придется, и перебивается случайными заработками. «Интересно, припрячет что-нибудь, если найдет» – подумал о нем Воробей и в этот самый момент Василий Иванович заорал на всю ули-цу.
— Нашел! Здесь он!
— Наблюдатели вскочили со своих мест и бросились к траншее. Сбежались землекопы, подо-шли Григорий с Любой, и все, толкая друг друга, рискуя свалиться в траншею, смотрели на кусок черной ткани и несколько ржавых металлических предметов, которые выкопал Василий Иванович.
— Оба профессора – археолога по молодому попрыгали в яму и, толкаясь, оттеснили от наход-ки Василия Ивановича. Отобрали найденные предметы, а он потянул ткань дальше и посыпались бляшки, монеты.
— Фрагмент женского пояса из серебряных пластин! Игла для шитья! Боспорская монета рим-ских времен! Лик императора! После очистки можно будет разобрать какого. Подобной монеты нет и в Эрмитаже.
— Полно, батенька! Третий век до нашей эры. Таких монет полно в мире! – охладил восторг коллеги второй профессор, взяв в руки другую монету.
— Серебро.
— Подвеска с изображение грифона, – поднял очередную находку директор музея.
— Копни еще разок, – подал голос нетерпеливый милиционер. — Что там еще?
Василий Иванович, привыкший безропотно подчиняться милиции успел только приподнять лопату, как один из профессоров выхватил её.
— Ни в коем случае! Нарушите положение. Дальше только ручная работа.
— Копать руками я не нанимался, – промолвил обиженный бомж.
— Никто тебе и не позволит!
— Товарищ лейтенант, организуйте охрану места, мы поедем в администрацию договаривать-ся, чтобы выставили круглосуточную охрану, пока не прибудут из Симферополя специалисты. Дальше необходима ювелирная работа.
Сотрудница музея, ведающая бухгалтерией, приступила к выдаче денег.
Воробей смеялся про себя над глупыми профессорами – «ювелирная работа». Представитель прокуратуры, словно прочитал его мысли, резонно заметил профессорам, что ни к чему все эти пре-досторожности.
— Не курган, которому тысячи лет, раскапываете. Фашисты свалили в кучу часть награблен-ного и закопали, а вы – нужны специалисты. Какие еще специалисты! Раскапываем дальше и все де-ла. Два солдата могли на руках отнести и бросить в яму не так уж много чего. Два раза копнуть и всё.
— Ни в коем случае! – вопил археолог.
Директор музея – инициатор поисков поддержал прокурорского.
— Действительно, каких еще специалистов не хватает! Мы ведь не на раскопках древнего го-родища.
Однако чиновник из республиканского управления культуры дрогнул перед авторитетом уче-ных, и приняли решение остановить раскопки до приезда специалистов.
Воробей и сегодня не пошел с остальными обмывать случайный заработок, а поспешил домой детально рассмотреть и очистить от грязи свои ночные трофеи. Пожалел, что прихватил всего три пластинки, не хватило терпения копать дальше.
34
Дни у Елены летели стремительно, заполнены были до предела. Игорь возил по родственникам и друзьям, воскресенья посвящали музеям и выставкам, как с Татьяной. Зарегистрировать их обеща-ли через месяц во Дворце бракосочетания на Английской набережной. Знакомства и связи не смогли ускорить свадьбу.
Спешил больше Игорь. После свадьбы собирались с Леной в Лондон. В начале осени там еще отлич-ная погода, а дальше не известно. У него открытая виза, а с Леной возникли проблемы.
…В этот день Лена проснулась одна. Посмотрела на часы: половина восьмого. Проспала! Скрипнула дверь, и вошел Игорь с букетом цветов.
— С праздником, засоня! – Поцеловал и протянул букет. Поздравляю!
— С каким праздником?
— Забыла! Сегодня первое сентября!
— Ой! Действительно. Впервые за много лет я дома. В школе, Универе, затем снова в школе, самый большой праздник был для меня. Кто-то мечтал, чтобы каникулы продолжались, а я, соску-чившись по школе, в Универе по однокурсникам, всегда с нетерпением ждала первое сентября. В па-мяти цветы, букеты, дома празднично накрытый стол.
Игорь поднял ее, расцеловал.
— Накроем и стол.
— Спасибо, Игорек, я тронута. – Она встала, накинула халат. — Как приехала, потеряла счет дням. Туристка – курортница. Музеи, прогулки. Постоянно такой образ жизни не вынесу. Пора уст-раиваться на работу. Может сходить в районный отдел народного образования, спросить, не нужны преподаватели немецкого?
— Успеется. Отдыхай, пока оформим российское гражданство. А о школе забудь! Подыщем работу полегче. С двумя языками найдем приличную контору. Поступишь на курсы экскурсоводов.
— Решил за меня, а я не решила. Признаюсь, особого удовлетворения от занятий с не желаю-щими учиться лоботрясами, не испытываю. Но в каждом классе есть дети, которые меня любят, кому интересно, ради них стоит работать. Работа с детьми доставляет удовольствие. В прошлом году уго-ворили взять восьмой класс, быть «классухой» – классным руководителем. С радостью взялась, по-том раскаивалась. Намучилась! Особенно с парнями. Приду в платье или юбке, так раздевают глаза-ми! Пишу на доске, а спиной чувствую вожделенные взгляды рано созревших тинэйджеров. Надеваю брюки – директриса возмущается. Ей шестой десяток и мальчишки не смотрят как на женщину. Не понимает молодых учителей, считает сами виноваты, повод даем.
— А я понимаю мальчишек. Как ни смотреть на красивые ножки! Ведь есть, на что! – перебил Игорь.
— И ты таким был, глазами раздевал молодых учителей?
— У нас больше пожилые были и мужчины. – Он помолчал, потом спросил. — У всех учите-лей обычно есть прозвище, у тебя какое было?
— Не скажу!
— Мне очень интересно. Прозвище часто выражает характер, главное в человеке. Скажи!
— Смеяться будешь.
— Даю слово, не буду.
— Правда, не смейся. Елена Прекрасная. В тот год, когда пришла в школу, шел фильм, забыла название, про древних греков и Троянскую войну. Меня и прозвали как одну из героинь, показалась похожей на актрису. Прозвище прицепилось. И оба наших мужчин – преподавателей называют. Я смущаюсь. Лучше бы каким-нибудь неприятным словом. Ругательным, что ли, а то звучит как на-смешка.
— Какая насмешка! Ты действительно прекрасна. И я буду звать Елена Прекрасная.
— Обижусь. Придумаю тебе обидное прозвище.
В доме родителей Игоря Лена бывала часто, ей нравилось у них. Можно копаться в огромной библиотеке, смотреть «Огоньки» и «Советский экран» двадцатилетней давности. Готовить у них в доме одно удовольствие. Какие ни потребуются специи, приправы, продукты – на кухне всё имелось, а если вдруг не оказывалось, Игорь или Петр Васильевич в десять минут доставят. Как и у Игоря в квартире, имелись самые разные кухонные приспособления, облегчающие труд хозяйки. Лена гото-вила украинские борщи и долму, фаршированный перец, чебуреки и ватрушки, пиццу с разным на-полнением, пекла всевозможные пироги. Родители были в восторге от кулинарных способностей не-вестки.
— Если есть продукты под рукой, легко фантазировать, – объясняла свои таланты Лена.
— Татьяна, царство ей небесное, кроме пельменей и блинами нас не баловала, – сказала Вера Ивановна. — Не любила готовить. У них на Юго – Западе недалеко от дома «Кулинария» и если Игорь чего-то спросит, возьмет там.
— Или в ресторане закажет, – вступил в разговор Петр Васильевич. — У тебя, мать, больше других тем нет для разговора, как вспоминать Татьяну? А ты, Лена, извини её. Стареет, вот и не ду-мает, что говорит.
— Я не обижаюсь, когда вспоминаете её. Была членом вашей семьи и не вспоминать нельзя, просто не порядочно. Другое дело, когда нас сравниваете, мне неприятно. Но я ожидала этого.
Вера Ивановна подошла и обняла Елену.
— Извини старую. Три недели, как приехала, а я успела полюбить как дочку. У тебя характер золотой. Понимаю Игоря, тебя нельзя не любить.
***
Начало сентября выдалось для Питера необычно теплым, солнечным. Воскресенье Лена с Иго-рем решили посвятить Петергофу. Родители вызвались поехать с ними. Петр Васильевич убедил от-правиться на «Метеоре».
— Будем плыть мимо нашего микрорайона? Посмотрю на наш дом. Петр Васильевич, у вас бинокль есть?
Бинокль взяли. На Игоревом «Ягуаре», поколесили по центру и выехали на Миллионную. Про-ехали её почти всю до Дворцовой площади, пока Игорь нашел знакомый двор, где жили друзья и пе-ред чьими окнами можно оставить машину. Друзей дома не оказалось, однако Игорь решился оста-вить машину во дворе. Отсюда недалеко до набережной Зимней канавки, по которой вышли к при-стани на Неве. Здесь сели в «Метеор» до Петергофа.
Когда «Метеор» вышел в залив, Лена взяла бинокль. Интересно было посмотреть тыльную сторону города, которую не видят туристы, да и жители. Доки, порт, панораму Васильевского остро-ва. Свой район она узнала не сразу, и если бы не Игорь, пронеслись мимо. Игорь показал, но дом свой она так и не увидела.
Петергоф с залива Лена смотрела впервые. Парки и фонтаны видела несколько лет назад с экс-курсией «галопом по Европе». Теперь Вера Ивановна лучше экскурсовода, не спеша, рассказывала о каждом фонтане. Вышли к Самсону, сделали несколько фотографий. Попросили снять своим аппара-том всех четверых. Находились много и родители устали.
35
До самой темноты Воробей чистил монеты, пока не появились головы воинов в шлемах, о ко-торых говорили археологи. Буквы по окружности были не знакомые, напоминали арабские, какие он видел на мечети и могильных плитах. «Монеты не из золота, и не из бронзы, а какого-то другого ме-талла, и мне они ни к чему». – Понял, и взялся за пластинки – бляшки. Они поддавались с трудом, зато обрадовали с первой минуты, когда засверкал золотом уголок одной из них. Он взялся еще ин-тенсивнее тереть ее тряпкой в керосине, мыть с мылом, снова тереть порошком соды и проявился ри-сунок буйвола. Пластинка оказалась золотой. Очистив бляшку полностью, Воробей прикинул на глаз, сколько весит, грамм тридцать – сорок, до пятидесяти не тянет. Вторая бляшка очистилась бы-стрее. Был уже опыт. На ней рельефно проявился рисунок безрогой козы. На третьей была выграви-рована красивая женщина.
Налюбовавшись трофеями, Воробей чертыхнулся – в темноте не разобрался, поленился копать дальше, взял всего три бляшки, а мог больше. Знать бы, что они золотые! Взял на всякий случай, чтобы не возвращаться с пустыми руками.
Что делать с золотом Воробей знал и утром отправился в поликлинику, к знакомому стомато-логу, который в свое время ставил ему фиксу из материнского царского червонца. У зубного кабине-та сидели и стояли толпой многочисленные страждущие срочной помощи. Воробей, не обращая вни-мания на очередь, вошел в кабинет, увидел Ефима Абрамовича, работающего с симпатичной деви-цей, подошел к нему и попросил отойти в сторонку, показал золотую пластинку с буйволом. Ефим Абрамович попробовал ее на зуб и засомневался, что золото.
— Пока оставлю у себя, надо проверить. Завтра у меня прием с двух часов, приходи минут за десять.
— Вы скажите, сколько? – нетерпеливо перебил Воробей.
— Завтра скажу.
— Всё между нами? – спросил Воробей и, услышав утвердительный ответ, довольный ушел.
Коллега Ефима Абрамовича, работающий с пациентом в соседнем кресле, несмотря на все ухищрения конспирации, понял, что Кацману принесли золото. Не обращая внимания на двух паци-ентов в креслах, заметил:
— Ефим Абрамович, я бы на вашем месте не имел дела с Воробьевым. Тот еще тип! Недавно освободился после второй отсидки.
— Я его послал подальше, – ответил Ефим Абрамович. А про себя подумал: «Вот сволочь за-вистливая, подсмотрел. Заложит еще». Не имея лицензии на частную практику, Кацман с двумя при-ятелями еще с советских времен ставил золотые коронки, приторговывал золотом. Дома под специ-альное кресло приспособил самодельное сооружение, которое быстро разбиралось. Списанную бор-машину не таил, держал дома открыто. Протезы для частных клиентов и золотые коронки он с по-мощниками изготовлял в нерабочее время на казенном оборудовании в мастерской поликлиники. Открыть частный кабинет с приходом «незалежности» не торопился. Власти знали о его деятельно-сти и не вмешивались, слишком многие в городе были обязаны Ефиму Абрамовичу.
Дома, проверив раствором пластинку Воробья, он убедился, она из золота самой высокой про-бы. Сообразил, вещь старинная, цены ей нет. Вспомнил переполох с похищением немецких туристов и догадался, золото Воробья и поиски клада немцами связаны между собой. «В наше время кому придет в голову на золоте выгравировать непонятное животное, каково предназначение этой пла-стинки неправильной геометрической формы, с неровными, зазубренными краями? Скорее всего, она из античных находок. Воробей живет где-то в этом районе. Зачем только я связался»! Долго думал Ефим Абрамович, что делать с пластинкой. «У Воробьева наверняка она не одна, рано или поздно его задержат, и он признается, кому продавал их. Схватят за жабры и не вспомнят, чем мне обязаны. Переплавить нельзя – ясно, археологическая ценность, памятник древнего искусства. Отдать Воробь-еву обратно и не связывать? Его задержат и придут ко мне, почему не заявил. Заявить? От Воробьева можно всего ожидать – дружки отомстят, могут машину разбить, и дом поджечь».
Решение пришло под утро. Сходил к приятелю адвокату, и вместе разработали план, как Ефи-му Абрамовичу выйти из сложной ситуации. Без четверти два Воробей уже сидел в очереди у стома-тологического кабинета. Кацман появился без пяти минут до начала приема. Под ропот очереди при-гласил Воробья в кабинет.
— Вещь золотая, стоит очень дорого. Нет у меня таких денег, – сказал в кабинете Ефим Абра-мович.
Воробей перебил.
— Сколько можете дать?
— Дело не в деньгах, ее нельзя использовать в нашем деле. Коронку не сделаешь из этого ме-талла, а просто, как безделушка, мне она ни к чему. Забирай. В Симферополе антиквару покажи, мо-жет, возьмет.
Воробей долго уламывал стоматолога купить пластинку за гроши, но Кацман не сдался. Он бы и рад купить за бесценок дорогую вещь, но операция, в которую уже вовлечен десяток людей нача-лась.
Когда Воробей вышел из поликлиники, за ним следили. Он сел в «двойку» и поехал в сторону рынка. Там не вышел из автобуса, поехал дальше. Покинул автобус на конечной остановке и пошел в сторону дома. События развивались по самому простому варианту плана, разработанному в отделе уголовного розыска с подсказки Кацмана и его адвоката.
Едва Воробей вошел в дом, как оказался в наручниках. Двое штатских обыскали и нашли пла-стинку. Капитан милиции показал санкцию на обыск. Пригласили двух соседок – понятых.
Несмотря на всю предусмотрительность стоматолога, Воробей в первую же секунду сообра-зил, кто его выдал, и поклялся «Я тебе жидовская морда устрою»!
Штатские и милиционер подняли накидку с подушки и принялись переворачивать постель.
— Чистосердечное признание. Запишите! Не надо все ворошить, добровольно отдам всё, руки только освободите.
Один из милиционеров отомкнул наручники. Воробей залез в печь, которую уже много лет не топили, и достал сверток. В нем были еще две золотых бляшки и одиннадцать кругляшек – монет, размером в современный гривенник.
— Только и всего? – разочаровано проговорил следователь.
— Клянусь Богом, гражданин начальник. Когда прятал, не знал, что пластинки золотые. Взял так, на всякий случай. Потом уже отмыл, оттер и догадался – золотые.
— Врет! – сказал штатский. — Продолжим обыск.
36
А во дворе Гладких выкопали из-под земли весь плащ со всеми находками и, разложив на спе-циально припасенный холст, в присутствии представителя прокуратуры, городских властей и музей-щиков составляли опись.
— Оклады икон не старые – ХIХ - ХVШ век, серебро. Золота тонкий слой, напыление, – дик-товал научный консультант Симферопольского музея своей сотруднице.
Профессора – археологи рассматривали золотые бляшки с изображением скифов. На одной мужчины пили вино из рога, на второй юноша сдерживал вздыбленного коня, на других были изо-бражены грифоны, сфинксы.
— Профессионал отбирал! Знал, какую ценность представляет каждый предмет! – оценил про-фессор.
— Отбирал для себя, не для отправки в рейх, – согласился директор Феодосийского музея - Слишком разные эпохи, чтобы находиться в одном месте. Вот пантикапейские монеты, – взяв не-сколько кружков, – пояснил он. — Они чаще всего из червонного золота. Их заберет Киев. Отмоем - посмотрим… Сиракузские драхмы. Пятый век до новой эры.
— Ника Самофракийская! – радостно воскликнул профессор, вырвав из рук директора музея монетку. Когда насмотрелся, передал коллеге. Тот долго изучал ее в лупу и пришел к выводу, что действительно монета македонских правителей, но это не Деметрий Полиоркет!
— Посмотрите в каталоге коллекцию Эрмитажа, там есть Ника. Это не Ника, хоть и похожа.
— А вот это явно медь, – продолжал разбирать груду монет директор Феодосийского музея. — Такие чеканились в Пантикапее и других городах Боспорского царства. В нашей коллекции есть по-добные.
Тем временем первый профессор достал из кучи груду черных кружочков, на один поплевал, потер каким-то карандашом – пастой и воскликнул.
— Золото! Статер – это. Чеканилась в Боспоре.
Молодые специалисты изучали ушные подвески и пряжки из готского захоронения Ш - IV ве-ка нашей эры, терракотовые фигурки. Милиционера заинтересовал кинжал.
— Золотые поясные пластины, выполненные в так называемом «скифском зверином стиле», – второй профессор рассматривал уже следующую находку. Ею заинтересовался и представитель про-куратуры.
Женщин интересовали бусы и цепочки. Оказались в кладе отшлифованные камни, очевидно дорогие. Среди собравшихся не было специалиста в минералогии, и определить их пока было неко-му.
Каждый предмет завернули в мягкую ткань и сложили в большую картонную коробку. Симфе-ропольцы собрались увезти ее с собой. Следователю прокуратуры с трудом удалось убедить приез-жих в опасности такого решения. Дело к вечеру, бандиты, что похищали немцев на свободе и в курсе событий. Напасть по дороге и отобрать не составит им труда. Выделить вооруженное сопровождение сейчас не представляется возможным. Предложил пока поместить в сейфы прокуратуры, а после ре-шения, куда и что везти, забрать. Следователь, патриот своего города, понимал, из Симферополя в Феодосию может ничего не вернуться. Составили второй экземпляр описи и на обоих экземплярах расписались все присутствующие.
***
Как ни пытались феодосийцы оставить клад у себя, пришлось выполнить указание республи-канских и киевских властей, передать его в Симферополь. Там после изучения каждого предмета и консультаций с ведущими Украинскими и Российскими специалистами решат судьбу каждого экс-поната.
ЭПИЛОГ
После долгих споров и судебных разбирательств, античные находки, закопанные немцами в Феодосии, разделили между тремя Крымскими краеведческими музеями – Симферопольским, Фео-досийским, Керченским и Республиканским в Киеве, которому досталось всё золото, львиная доля наследия античной культуры. На серебряные оклады от старинных икон продолжают претендовать Российская и Украинская православные церкви, спор пока не разрешен.
Игорь и Елена в последних числах сентября сыграли свадьбу. Регистрация брака состоялась в престижном питерском зале – во Дворце бракосочетания. Отмечали свадьбу в банкетном зале гости-ницы Рэдиссон на Невском, присутствовали около ста гостей. Мама Елены Евдокия Андреевна прие-хала за неделю до свадьбы и подружилась с родителями Игоря. Из Феодосии приезжали Даша с му-жем и Маргарита; её не приглашали, но приняли тепло. Была на свадьбе и Лариса, прилетевшая с га-стролей в Польше. Большинство гостей – родственники и друзья Игоря, со многими из них Елена была уже хорошо знакома.
Через день после свадьбы Елена с Игорем отправились в свадебное путешествие в Англию, а затем на Капри.
В Штутгарте кладоискатель Курт работает за двоих, чтобы компенсировать расходы на поезд-ку за кладом. Эрвин и Амалия уехали на Майорку отдохнуть и оправиться от тяжелых испытаний, перенесенных в путешествии на Украину.
Восьмидесятилетний пенсионер Йозеф Браун прочитал в газете о пополнении украинских му-зеев новыми экспонатами скифской и киммерийской культуры, их историю. Археолог с мировым именем искренне обрадовался, что предметы антики не исчезли бесследно, а попали в музеи. «Выве-зи эти ценности мой бывший подчиненный рядовой Эрвин Вакер с алчным племянником, не извест-но, какая судьба ждала бы эти бесценные реликвии».
Ольга в Феодосии еще долго вспоминала встречу со своей первой любовью, переживала, что не может ни с кем поделиться. На судьбу свою не жаловалась. Много лет она во всем полагается на Господа. «Значит, Ему угодно, чтобы так сложилась моя судьба».
Григорий Федорович Гладких смирился с неудачей, в разговорах с соседями даже посмеивает-ся над собой. Посадил новые кусты малины и привел в порядок огород.
Славка – Соловей держится мужественно, ни в чем не признался, соучастников не выдал, про-должает томиться в Симферопольском СИЗО. Скорее всего, его выпустят за недоказанностью пре-ступления.
Воробью, учитывая его чистосердечное признание, упоминание фамилии Кацмана, дали всего год общего режима. Братва Думая по-прежнему контролирует игорный и теневой бизнес в городе.
© Борис Борисович Михайлов

чл. Союза журналистов России.
Санкт - Петербург (812) 745.41.34 Email:bbm@ro