Кашель, проклятый кашель… надоело, как же надоело ходить больным, а тут еще и погода эта мерзкая. Ну что она так долго?! Ведь знает же, что холодно и дождь. Пока дождусь, наверное, и вовсе замерзну! И народу вокруг никого. Да и правильно – какой здравомыслящий человек в такой-то вечер ужасный на улицу покажется. Все любо дома, либо там, где тепло и уютно. Это только я - Дон Жуан никчемный - тут вот сижу и жду уже полчаса с лишним. Господи, какой же ветер сегодня порывистый, просто ураган, в самом деле. И кашель, кашель, кашель, будь он неладен. Нет, после такого в конец слягу. Да уж… ну где же она, в самом-то деле…
Весь день наперекосяк – спал кое-как, да и сном-то это не назовешь, так, дремота, тревожная какая-то, нездоровая дремота; ботинки теплые насилу нашел (а пыли-то в шкафу, грязи, хлама различного – давно надо было порядок в нем навести, да где там, в такой-то суматохе руки и до более важных дел не доходят, дел-то, дел-то по горло, но в шкафу разобраться все равно надо),
кофе полуостывший и вечно посластить-то его забываю – а не сладкий-то он противный такой, хоть не пей, а как тут не пить, еже ли ничего больше с утра и не хочется, кроме как кофе-то,
а эта теснотища в автобусах и главное душно, душно невыносимо, а ехать долго – и ноги истопчут, и обругают, разозлят же, как же у нас без этого…
Пальцы уже совсем окачинели. Свет горит, значит все еще дома. Господи, да что же она там делает, ведь знает, что я тут, что дождь, ветер и так медлит… А на работе… Нет, о ней лучше и не думать вовсе. Сколько раз я говорил, сколько ругался с ними, а все равно опоздают. И живут то в двух шагах, а нет, вовремя не придут, и сколько раз, сколько раз…
Как же грудь разрывает этот чертов кашель! А все она тоже! Как вспомню тот вечер, так…
И что только на меня нашло? Да то и нашло, что не могу я, когда она рядом и ненастоящая какая-то, придуманная или вернее кажущаяся, а на самом-то деле… И нравится ей это. А если б не нравилось, то другой бы была, естественной, присутственной что ли (слово то какое дурацкое – присутственная). Эх, какое бы ни было, а она на самом деле все время где то “там”, то есть, в мыслях своих, в порывах. И говорит с тобой, ровно так говорит, слажено, с интересом даже, но ведь знаю, что она “там ”, да уж верно же знаю, чувствую.
Да, признаться, я в последнее время многое чего понять не могу. И вроде просто, да точно – проще не куда, а понять не могу. Что такое в самом деле? И как нарочно… О, шаги! Ну, не прошло и года. Я уже и ног совсем не чувствую. Странно, а свет в комнате не погасила…
Мужчина с собакой. Да где она там?! Сил моих больше нет. Ты гляди, как собака побежала, видно уж ели терпит. Бедняга, ведь холодно и мокро, бежит же, бежит…
Надо было не полениться и сходить сегодня за пальто. Было же время. Ну да ладно, завтра, завтра. Если доживу, конечно…
А она все смеется и подруги-то ее тоже смеются и так украдкой на меня поглядывают. А я что, я то тоже не один сижу. Не помню точно с кем, но то, что не один – это уж наверняка, с чего одному то сидеть, грустно одному сидеть то. И тоже смеюсь, но сдержанно как-то, чтоб не обидеть и уж точно не от веселья-то смеюсь. И ведь это она тоже знает. Знает, знает!!! Пил что-то, много пил. А чем еще заняться-то, кроме как ни этим? Больше-то и нет ни чего. И чем больше она смеется, тем больше пью. Голова уж совсем кругом, да и не выспавшийся я, а тут еще музыка, шум, народ. И опять-опять что-то, что-то…
И ведь уже сто раз все сказано, решено! Хотя, что решено, что сказано? Сам черт ногу сломит!
Не могу я так, когда поперек меня, когда на зло… и ведь знаю, знаю, что так-то оно все и есть! Знаю лучше, чем кто-либо! Так нет, опять-опять что-то, что-то… А все от того, что верю или хочу верить, да какая в сущности разница. Верю и все тут. Знаю, верю – с ума сойти можно. Если уже не …
Ну!!! Женщина какая-то. В магазин что ли, с сумками такими? И не сидится ей дома в такую погоду. Да, бог с ней! Мрачность то какая вокруг, домов уж почти не видно – одна сплошная мрачность. И телефон-то у нее занят и свет в комнате горит! Забыла она обо мне что ли?! Сколько можно!
Да, одно и тоже… И почему так всегда получается, что опять и опять это… Не выдерживаю порой, вроде собрался, а все равно сорвусь, все равно. А она только этого и ждала. Любит она поиграть. И не разберешь никогда – играет или … Да где там ее понять.
Кашель… Да, чувствую точно слягу, без сомнений. Ну ладно, ладно!!!
А дальше бред бредом. Да ведь и кончено все было! Сама ведь покончила разом. Не понимали мы друг друга, хотели и не понимали. Да кто хотел-то?! Я один. А ей все едино! Свободы ей подавай! Да кто ж ее свободы то лишал? Я?! Это уж и вовсе глупости. Да и не слушала она меня никогда – всегда все по-своему. Мне что ли на зло?! Зачем? Не понимали, но как я хотел понять! А может… Может я то и не хотел вовсе, вернее хотел, но как то не так, нехотя как то хотел? А она то одна и старалась, чтоб понимали друг друга. И из-за моего неохотного хотения и злилась то… Может… Может это я на “свободу” эту чертову ее и… Она же могла совсем другого на самом деле желать, а я все и испортил. Но чем? Я же искренне, так искренне, что и сам удивлялся!
Она всегда все сама делала. Вернее думала, что сама. На самом деле, я все это и заварил, а она думала, что сама и довольна была так от этого, что меня прям пробирало всего от обиды, глупой в сущности обиды, но пробирало и сильно так, неприятно пробирало.
А может, я и здесь ошибаюсь! Может, только хотел, думал, что это я всем управляю и все наперед уж знаю, а на самом то деле и… Но ведь могло же и так случиться, могло же… Да кто его знает?! Довольно об этом, довольно и так голова тяжелая, да и спал то я кое-как, и день то не задался, а тут еще и это…
Что за вечер то такой отвратительный – сигареты и те закончились. И домофон этот глупый сломался как нарочно… Неужели! Опять не она! Господи, дай мне сил! А может и к лучшему, что сигареты закончились – с таким кашлем еще и курить – верная смерть!
И все же есть в ней что-то, без чего мне ни как нельзя. Удивительно! До чего же я порой наивен и романтичен! Так тоже не правильно! А что делать? Что?! Раз уж все они такие умные, подсказали бы, что им стоит то, ведь плевое дело то это - подсказывать!
Помирились. Смешно даже – помирились! Сама первая и подошла. Или нет – я первый… да даже если и я, что с того? Значит она так сделала, чтобы первым подошел. Все сама! И по новой закружилось. Но опять не так, не о том! И ведь оба знали, что не так!
Никогда… Никогда я от нее не скрывал, что она для меня не просто…она…без нее мне никак нельзя. Ведь говорил, говорил, говорил! Правду, чистую, правду такую, что может до того и вовсе не было во мне. А она? Да и она-то правду говорила. Но какую! Зачем правде-то такой быть! Убийственная она, правда ее! И главное – мягкая, даже как будто искренняя, да что уж там – доверчивая правда и убийственная, убийственная… И что ее правда после этого, что ее правда по сравнению с моей?! Лучше б уж ложь. Врала бы, врала бы, да даже если б и знал, что с того – все легче! Правда то такая кому сгодится – ни мне, да и ей то ни к чему. А ложь… Да и ложь бы была невыносима. Это как духота в автобусе, а ехать надо – невыносимо, задыхаешься почти, но едешь, надо! Да только кому надо то все это?! Нам? Да и не было НАС то никогда, только Я и ОНА, а где МЫ?! Где?! Нету, а без этого то как? Непонятно…
Черт побери, из этого подъезда выходит кто угодно, только не она! Я уже ничего не чувствую – ни рук, ни ног. Что за осень выдалась? Осень? Так ведь март – весна значит! А, все равно – погода дрянь и весной и осенью… Уехать бы отсюда. Не везде же такая мрачность. И птицы эти еще тут… летают, а что летают, для чего? О чем это я? Как же я устал! И со всеми бороться надо! Говоришь им, ругаешься, а они все время опаздывают – коллеги никудышные. Да и что это за работа-то такая? Одно слово, а не работа. А они все равно опаздывают и хоть бы что…
Помирились. Зачем? Зачем ей то это понадобилось? Так, повеселиться? Да разве можно так, ведь знает, что не просто так, знает, что я…
И откуда только у меня в шкафу столько хлама и пыли? Надо его непременно почистить. И кашель этот, кашель… Хоть вешайся!
Еще пять минут и ухожу, надоело до чертиков торчать тут как идиоту! Если не могла сегодня встретиться – так бы и сказала, а то, что это? А если могла, так чего не идет?!
Ведь помирились же, помирились! Кому расскажи – засмеют! Да и знал я, что размазня перед ней и сознательно на это шел. Размазня то только снаружи, так сказать на показ, а на самом деле, я то все и делал. Но только не знает об этом никто. Никто! И все смеются, не в лицо – в лицо смелости не хватит – а так, подленько, тихенько так, чтоб не дай бог услышал или догадался, что смеются. Но знают же, что слышу, знают! А чего им боятся-то? Все равно ничего им не сделаю, а еже ли сделаю, так для себя то ничего ровным счетом не изменю. Глупости все это, глупости. Помирились и ладно. Теперь все по-другому будет. Это уж точно. Ссорится теперь в век не станем. Да и чего ссорится то? Не знаю. А раньше часто ссорились. Да и как ссорились? Ведь все в себе, все в себе, а наружу только отблеск, только намек на обиду или непонимание. Да даже если прямо она мне говорила, прямее некуда, так все равно намек, отблеск получался! Нет ничего хуже таких вот ссор…
Кошмар, ну что за безразличие такое? Ведь знает – дождь, холод, жду! А свет все горит и яркий такой, яркий-яркий – как будто издевается надо мной свет то этот. Да Бог с ним… Жду еще минуты три и ухожу. Дома дел полно, да и кашель этот злосчастный…
Господи, что ж вы все входите-выходите, дома вам что ль не сидится – там тепло, уютно, а здесь – мрачность эта, да и только…
И ведь, сколько уж все это со мной? Кажется, что вечность! Как пошло – не остановишь. А одному то трудно справиться, одному то никак. И нужен же кто-то. Кто-то, чтоб понимал, чтоб… Вот только ей то что – она молодая, красивая… Господи, какая же она красивая – это удивительно! А я… как старик все бормочу, да бормочу что-то, а ведь молод еще, не то, чтобы очень, но молод и, возможно, даже симпатичен. Да чего уж там – красив, хоть немного то, хоть чуть-чуть! Если б не так – с чего бы у меня столько всего разного с ними то было. Женщины то любят красивых! Любят, правда и некрасивых, но и от тех и от других ждут всегда одного и того же, а чего именно – и сами толком не скажут. А если и скажут – сосем не то получится, совсем глупости какие-то.
А она, она такая красивая… Вот только не идет совсем… Еще пару минут и все, хватит!
Помирились! И вот жду… А люблю ли я ее в самом деле? Ведь не отвечу ни ей, ни себе! Вернее, ей то отвечу, но себе точно нет! Она то пусть знает, но я то сам, как же перед самим собой то?! Люблю! Нет? Может, и люблю, да не ее вовсе, а так, кого-то. Может даже и не знаю кого… Только тогда зачем это? Но как тут ответишь? Как? Как?! Как?!! Бред! И кашель этот, кашель…
А ведь толком то ничего и не знаю. Но если так, тогда зачем сижу, жду, мерзну?! Зачем терзаюсь мыслями всякими ненужными, упадническими? Зачем?! Значит, есть что-то! Есть! А иначе то как? Не идиот же я, в самом деле! А может и не ее то я вовсе жду, а так, просто сижу – идти то и некуда… да, нет, бред все это! Ее, ее жду и люблю, кажется…
Ну, когда же погаснет этот свет?! Крикнуть что ли? А, все равно горло больное. Ну, я ей все выскажу, все до последнего и пусть только возразит мне хоть полу жестом, хоть полу взглядом – не сдержусь – это точно…
А когда я сдерживался? Никогда! Всегда говорил себе – хватит, забудь, отвлекись. И что? Сижу здесь! Да и в который раз сижу и сколько еще сидеть буду – час, два, год? – один Бог весть! А все от того, что не сдерживаюсь и начинается опять и опять что-то, что-то… От того то все так и выходит… неказисто, что ли? И ведь оба знаем, что неказисто, что поперек! Знаем, знаем! Но снова и снова… Голова то как болит, ужас один. И эта мрачность гнетущая, лживая такая, нехорошая мрачность! Шкаф, на него часа два уйдет - это минимум, а сколько еще всего другого! И кашель такой. Хоть горло выдирай!
Ну, где же она? Не знаю просто. Что с ней сделаю! Все. Пять минут и ухожу. И все одно и тоже, как всегда!
Нет, ну ведь говоришь им, ругаешься, а они все мимо и снова опаздывают!
Точно слягу, точно-точно… И ведь почему обязательно все ноги истопчут, обругают, нахамят – не автобус, а дурдом. И спал то я сегодня кое-как, да и не спал, а так дремал, тревожно, нездорово как-то дремал… А свет горит! И народу то, народу – откуда они все тут взялись? И ведь смеется, смеется она… А на счет пальто надо не забыть - завтра, завтра… А лыжи эти, ну откуда, Господи, откуда в моем шкафу эти лыжи, да и не мои они вовсе! Лыжи… И говори им, не говори, ругайся, а ведь все равно, все равно и опоздают и ноги истопчут! И кашель, кашель… Но какая же она красивая, какая! Но, хватит! Все, еще минут пять и… И опять-опять что-то, что-то…