Я не знаю, зачем я это сделала…
Это случилось тогда, когда мама умирала, а мы все видели и понимали, что она угасает… Непостижимо рано, необъяснимо быстро. Она сгорела в два месяца. Не дав нам опомниться, осознать происходящее, приготовиться хотя бы мысленно. Ей было всего 60. Только-только родилась долгожданная внучка, моя Машенька, которую она вымолила у небес. Она сама мне так и сказала «Я вымолила внучку у Бога», хотя много лет она считала себя непримиримой атеисткой.
Я пришла домой после ночного дежурства у мамы. Было такое ощущение, что все внутри меня умерло, онемело, я не чувствовала ничего. И вдруг я лихорадочно стала искать мои старые юношеские тетрадки, которые оставила дома, уезжая после института, выйдя замуж. Они хранились дома уже много лет. И вдруг именно сейчас я поняла, что если не станет мамы, хранительницы моих архивов, то кто-нибудь чужой сможет найти их, прочитать, не понять, посмеяться или выбросить. Я в каком-то лихорадочном бреду схватила старую кастрюлю, спички и в ванной комнате (почему в ванной???) устроила сжигание рукописей. Это было ужасно… Пламя взвивалось высоко, коптя потолок ванной, обжигая мое лицо и руки. Раскаленная кастрюля грозила прожечь линолеум на полу, а я в каком-то исступлении рвала и бросала в пламя все новые и новые тетрадки, исписанные моим смешным детским почерком. Это были первые пробы пера. Юношеские рассказы. И даже неоконченная повесть. И только когда я поняла, что могу просто спалить весь дом, я залила огонь водой из душа. И сидя над этим нелепым пожарищем, в слезах, я вдруг подумала, а зачем я это сделала? Я же могла просто забрать с собой все свои записи, полудневниковые, искренние как первый снег, трогательные как пальчики у новорожденного… Я могла просто увезти это с собой в свой новый дом… Пусть бы потом когда-нибудь мои подросшие дети почитали и проникли в мой мир. Зачем я это сделала??? Наверное кто-то, сидящий глубоко во мне, решил, что раз не будет мамы, то вместе с этим умрет что-то важное, та часть меня, которая принадлежала ей.
Через несколько дней мамы не стало. В тридцать лет, уже имея двоих детей, я, наконец, стала взрослой.