«Ну, ударь меня посильнее. Испачкай свои руки об меня. Давай. Не бойся. Что отводишь взгляд? А вы все? Не нравлюсь? А мне уже не привыкать к вашему отношению…
Чистенькие… Гладенькие… Правильные… Думаете, что ваши деяния и мысли чище, лучше моих? Вам ведь невдомек, какой я и что у меня внутри. Ведь вы же не знаете меня совсем. Так почему вы такие? Почему?
Да, у вас есть все – еда, удовольствия похоти, удовлетворение своего эго – все, что может захотеть ваше тело. А душа ваша… Она уже давно молчит. Иначе бы вы никогда не стали отводить свои глаза от меня, полные гневного пренебрежения.
Да, я не такой, как вы. Не такой холеный, прилизанный. Не такой лживый. Я – другой. И то, что для вас приемлемо и хорошо, для меня мерзко и пошло. Потому, что…
Вы думаете, что у меня нет дома? Это, скорее, у каждого второго из вас нет дома. Есть крыша над головой, угол свой, лежанка, но дома нет. Вы не знаете, что такое дом. Дом – это… Нет, это не где проживается удовольствие, а где с особым интересом переживается то главное в жизни, на что способны вы. А вы способны лишь на осуждение и пренебрежение. Любого. Не только таких отшельников, как я. А мой дом – это весь мир наш. И даже больше…
Вы можете смеяться сколько вам угодно над стариком. Можете считать меня сумасшедшим. Но я знаю, что такое жизнь. Я многое пережил и многое достиг. Я видел, как рождаются и умирают звезды. Я видел сердце нашей галактики. Я изучил космос. Я знаю, что Бог есть… И я не боюсь смерти. Я страдал и плакал. Ликовал от восторга. Восхищался и любил. Да, да. Любил. И все так же страстно люблю. Хоть моя любовь давно покинула этот мир… А вы… Что вы знаете о любви? О вечности? О справедливости воздаяния жизни? О счастье? Ничего! Вы жизнь-то свою не видите перед носом, а вторгаетесь в чужую. И пытаетесь понять что-то, не понимая в своей жизни ничего…
Нет, я никогда ни перед кем не стоял на коленях. Для вас гордость – это нечто другое. Я никогда не расскажу вам истин жизни. Не достойны вы своими грязными ртами прикасаться к чистому источнику ее. Мне противен ваш мир, наполненный алчностью, ненавистью, лживостью. Хапужнечеством и презрением не только к таким, как я, но и к своим же. Я вас не осуждаю. Мне жаль вас. Жаль, что вы прошли мимо Большого и не заметили. Жаль, что вы обнищали себя сами. По собственной воле. Жаль, что собственноручно лишили себя жизни. Той жизни, которой бы гордился Создатель. Которая украшает, наполняет, дарует…
Безусловно, я ухожу. Ухожу совсем. Просто перед… я решил еще раз посмотреть на то, от чего отказался много лет назад. И не жалею, что прожил свою жизнь так, а не иначе – по-вашему…»

…В вагоне поезда сидел грязный старик и, склонив голову набок, спал. Спас тем сном, из которого не возвращаются. Он спокойно спал, и улыбка счастья касалась его губ. Навсегда… А прижатая к сердцу рука сжимала небольшой конверт, в котором лежало самое дорогое, что было у старика – старая фотография улыбающейся женщины, листки из какой-то книги с иллюстрациями схем, формул и панорам звездного неба, и рисунки – яркие, живые, другой жизни и других людей…
Те, кто видел его – молчаливого, но гордого, смрадного, убеленного сединами бродягу, открыто и презрительно отводили глаза. А то и вообще – демонстративно уходили в другой конец поезда или выходили на следующей остановке, чтобы оказаться в другом вагоне – подальше от прокаженного жизнью бомжа. А он до своей последней минуточки молчал, зная все мысли окружающих. И ушел легко и без сожалений. Ушел из отвергнувшего его мира людей, ушел, чтобы продолжить приключения жизни. Уж он-то знал секрет бессмертия…
-Надо же, какое лицо у этого бомжа, – сказал мужчина в спецодежде, перекладывая уже закостеневшее тело покойника на носилки. – Одухотворенное, счастливое. Впервые вижу такое…
25.07.12г