Часть вторая.
8
Огромный «бублик» орбитального Центра Управления висел над планетой, прикрываясь от открытого космоса естественным её спутником, совсем, казалось бы, невзрачный на фоне серебристо-черного с желтыми вкраплениями небесного тела, но разглядеть металлический блеск инопланетной рукотворной громадины было легко даже в самые слабенькие, любительские телескопы. Но с интересом, пристально и жадно его разглядывали, пожалуй, лишь в первые месяцы после начала Вторжения, а потом, как и водится среди людей, ажиотажный, подстегиваемый газетами и телевидением интерес угас: ну, висит себе и висит здоровенная дурында где-то возле Луны, никому от нее ни жарко, ни холодно, а вот поесть самому, накормить детей, проверить, как они сделали уроки, поболтать с соседом, выпить пивка или чего покрепче раз-другой в неделю – это совсем другое дело.

За те двести метров просторного, но низкого коридора, сплошь облицованного светло-бежевыми панелями, что вел от стыковочного узла – так по старинке называли огромный, почти километровый ангар для приема челноков с планеты – до жилых помещений Центра, даже усиленные псевдомышцы Кира устали от практически непрерывного кивания головой – символического отдания чести в закрытых космических помещениях, согласно нигде и никогда не писанному ритуалу. Коридор, пересекаемый еще добрым десятком рукотворных тоннелей, переходов и шлюзов, напоминал муравейник по количеству и внешне хаотичному передвижению по нему множества людей. И хотя Кир еще на планете, перед посадкой в челнок, максимально «приглушил» свои сенсорные способности – тонкость слуха, обоняние, остроту зрения и прочие – непрерывный гул голосов, что-то обсуждающих на ходу, стук каблуков по напольному покрытию, гудение за стенами коридора механизмов создавали здесь необычный, поначалу сильно раздражающий и мешающий сосредоточиться, фон, от которого давным-давно бывший унтер-офицер успел здорово отвыкнуть за время своего пребывания «внизу».
Надолго задерживаться здесь, в Центре, Кир не собирался, однако, зная о дефиците свободных помещений на любой космической станции, предпочел озаботиться ночлегом заранее, сразу после прибытия, чтобы не изображать дремоту, сидя в каком-нибудь амортизационном кресле аварийно-спасательного помещения отдела снабжения. Несмотря на все свои сверхчеловеческие способности, отдыхать пришелец предпочитал именно по-человечески.
И у самого шлюза – дверей по планетарной, «сухопутной» терминологии, Кир совершенно неожиданно столкнулся лицом к лицу с… Кис!
– Ой, крестник! – засмеялась обрадованная такой встречей Ирина Сергеевна. – Как ты тут оказался, в этом Содоме с Гоморрой? Тебя же всегда привлекал вольный ветер прерий и свободные пространства больших планет.
Маленькая рыжеватая женщина ничуть не изменилась с момента их последней встречи – все такая же веселая, шустрая, обаятельная. Не знающие её ближе люди никогда бы не поверили, насколько беспощадной, безжалостной и жестокой она умеет быть при необходимости. Обо всем этом Кир знал не понаслышке, но отношение его к Кис было и в самом деле подобным отношениям крестного с крестницей, ведь именно Ирину он увидел в первые свои мгновения возрождения к новой жизни.
– Здравствуй, милая! – Кир от души обнял Кис. – А ты какими судьбами? У меня-то здесь интерес сугубо меркантильный, денек-другой посижу и – обратно, в прерии, на вольный ветер, планета – вон, под нами крутится. А ты, пока мы не виделись, разве превратилась в станционную сиделицу?
– У меня уйма новостей, – хитренько прищурившись объявила Кис. – Думаю, кое-какие из них и тебя обрадуют, но сначала…
– …ты хочешь нормально покушать, – засмеялся Кир, памятуя о чисто человеческих привычках старой знакомой. – Боюсь, здешняя кухня тебе не придется по вкусу.
– Неужто будут кормить солдатскими пайками? – притворно округлила глаза женщина. – Знаешь, я этого, пожалуй, не переживу и сбегу «вниз». Надеюсь, там ты сможешь меня угостить настоящими шашлыками?
– А вот это уже из серии моих новостей, – ответил Кир с улыбкой. – Знаешь, перед едой я бы хотел забронировать себе местечко, сама знаешь, как тут с помещениями, совсем не хочется ночевать в коридоре или стыковочном узле.
– К себе не приглашаю, – категорически заявила Кис. – В таких пеналах не только вдвоем, одному развернуться трудно, чтобы при этом не нажать кнопку «тревоги» и заблокировать весь жилой отсек.
Вместе они прошли пару десятков шагов по жилой зоне Центра, поглядывая на небольшие экранчике возле каждой двери: на них яркими пятнами горели слова «Занято», «Занято», «Занято». Но вот лишь мелькнула в глазах легкая зелень на экране, а Кир уже с облегчением ткнул ладонью в сканер, фиксируя не только «захват жилья», но и собственное официальное пребывание в Центре Управления.
Комнатка и в самом деле больше походила на пенал, чем на жилое помещение, особенно для привыкшего к достаточно комфортабельным городским условиям Кира: три на два метра совершенно пустынные, с откидной, скрывающейся в стене, койкой, стационарным коммуникатором и окном доставки небольшого размера, годным, разве что, для получения заказанных в кухонном синтезаторе бутербродов.
– Ты ожидал королевских апартаментов? – съехидничала за спиной мужчины Кис, даже не пытаясь войти в комнату следом.
– Отвык от таких условий, – откровенно признался Кир. – Я на планете больше трех лет и сюда выбирался за это время дважды.
– Пренебрегаешь общением с начальством? – усмехнулась женщина. – Полевики всегда недолюбливают руководителей.
– С начальством общаюсь регулярно, связь отличную наладили техники, до сих пор лучшей не встречал, – парировал Кир. – А любить мне начальников нельзя, у меня ориентация нормальная.
– Ну-ну, можешь не продолжать про ориентацию, – вроде бы про себя, хмыкнула Кис. – А что же сегодня за день такой, раз ты все-таки вырвался в Центр?
– Некоторые дела без личного вмешательства не решаются, даже при самой отличной связи, – легонько засмеялся Кир. – Вот и пришлось прилететь, чтобы на снабженцев надавить, надо мне чуть больше, чем в заявке проставлено, но выходить для корректировки на руководство – нет смысла. Буду пробивать за счет личного обаяния, полевого напора и натиска.
…в столовой Центра, так же, как и в коридорах, гудела, толкалась, переговаривалась, смеялась и беззлобно переругивалась толпа. Каждые две минуты, заглушая человеческий шум, четкий, звонкий, женский голос объявлял – кто кого разыскивает и кому срочно следует явиться в означенное место. Кис и Кир, в буквальном смысле, растолкали желающих перекусить, в небольших очередях сгрудившихся у окошек раздачи, задерживающих и мешающих друг другу. На мгновение склонившись над экраном с маленькой клавиатурой и перечнем блюд, рыженькая женщина тут же в недоумении отпрянула.
– Кир, благослови это место все известные и неизвестные боги! Что за цифры вместо названий? И почему такой скудный выбор?
– Разбаловалась ты в своем логове цивилизации, – задорно засмеялся мужчина. – Цифры – номера комплексных обедов, завтраков, ужинов. Обычно люди так и выбирают, чтобы не задумываться над меню, здесь всем не хватает времени даже на самое необходимое. А синтезатор на кухне стоит полевой; бытовой отдел, говорят, еще до моего сюда прибытия, обещал сменить его на полноценный, ресторанного типа, но дальше обещаний дело так и не пошло…
– Тогда – угощай сам, – решительно отпрянула от окошка Кис. – Не хочу даже голову морочить себе, в конце концов, я женщина, должен же хоть кто-то за мной поухаживать…
– Точно-точно, – тон в тон подхватил Кир. – Идеально разбаловалась, но это не беда, суровые будни в космосе, полевые условия на планете – быстро вернут тебя в нужную форму. Через месяц будешь рада пайке хлеба, ну, или пригоршне простых опилок.
Кис засмеялась, мужчина ловко припомнил ей первые дни своего рестарта, когда Ирина Сергеевна обучала «молодого бойца» правильно потреблять совсем, казалось бы, несъедобные вещи. Поторапливая своего спутника, Кис легонько шлепнула его по затылку, но Кир и без такого поощрения не собирался лишние минуты задерживаться у раздаточного окна.
Хлеб, сыр, сочная ветчина, сливочное масло, чай, какао и – в честь встречи – два бокала с коньяком перекочевали с емкого пластикового подноса на столик у дальней стены помещения.
– Так что же заставило Администратора Района, хозяина полудесятка губерний, лично бороться со снабженцами? – спросила Кис, отдав сперва должное коньяку, сыру, хлебу с маслом и ветчиной.
– Да какой Администратор! – махнул рукой Кир. – Скорее уж – просто военный комендант, не успевающий латать дыры в своем хозяйстве. У других полевиков на этой планете – обыкновенная бюрократическая возня, уговоры, интриги, сложные игры, а мне досталось…
– Не скромничай и не плачься в жилетку…
Кис неожиданно перешла на в разговоре на ультразвук, в первые несколько десятых долей секунды хлестнув по ушам сидящих поблизости людей тонким, острым писком. Её спутник пожал плечами, мол, к чему такая секретность среди своих, но разговор поддержал в той же тональности. Теперь подслушать подробности их общения возможно было лишь с помощью специальной аппаратуры, а для окончательной расшифровки записи понадобилось бы не меньше суток.
– Мне срочно нужны дополнительные дегазаторы, втрое больше, чем предусматривалось сметой, – пояснил Кир. – Тут, конечно, вина парней из пятого Района, я на них не сваливаю, но именно там не уследили за местными. А кое-кто из аборигенов слегка тронулся рассудком, решил, что мы пришли не из космоса, а от соседей. Между ними здесь вражда вековая, в любой момент ждали друг от друга неприятных сюрпризов. Вот и ударили по моему Району… короче, превратили в развалины и залили ипритом, зарином, еще какой-то стойкой гадостью два промышленных центра, губернскую столицу. Хорошо, местные привыкли быть наготове и успели большую часть людей эвакуировать, но теперь эти беженцы все активнее начинают возвращаться назад, к своим брошенным домам. Перехватить их, конечно, можно, но этим должно столько народу заниматься, что всякий смысл пропадает. Я думаю, легче будет провести полную дегазацию города и промзон, чем продолжать этот нелепый карантин.
– Все это я знаю, – неожиданно ухмыльнулась Кис. – Ты лучше бы мне правду рассказал – что же тебе все-таки надо от снабженцев? Или не только от снабженцев? За дегазаторами ты не стал бы отрываться от поверхности – или я тебя совсем забыла.
Женщина лукаво подмигнула спутнику.
– Стоп, – сказал сам себе Кир. – Я, конечно, увлекся своими проблемами и слишком близко к сердцу принимаю текущую жизнь аборигенов, но…Может быть, ты мне скажешь, зачем притащилась за сотни световых лет к этой планете? Неужели так соскучилась по мне?
– А разве по тебе можно не скучать? – льстиво заявила Кис, хитро прищурившись и глядя на спутника с откровенным, пусть и наигранным слегка, желанием. – Ты ведь такой… такой… такой…
Она прикрыла глаза, чмокнула губами, слегка покачала головой, стараясь изобразить, каким в её памяти остался этот невысокий крепкий мужчина с прозрачными серыми глазами и короткой стрижкой густых каштановых волос. Но тут же сама засмеялась над собственной излишне нарочитой и утрированной актерской игрой.
– Ладно, признаюсь честно, я нагло воспользовалась служебным положением, чтобы увидеться с тобой, – все еще с юмором сказала Кис. – Пришлось выбить назначение сюда Инспектором-Координатором.
– Хорошо, что я сижу, – после короткой паузы, признался мужчина. – А может, плохо? Наверное, следует немедленно встать и поклониться вашему превосходительству?
– Я бы не возражала, – с удовольствием засмеялась Кис. – Вот только совсем не к месту и не ко времени раскрывать мое инкогнито. Пусть люди хотя бы несколько часов пробудут в блаженном неведении, кто именно ходит рядом с ними по этим коридорам.
– Черт побери, – покачал головой Кир. – Вот теперь уже никто не сможет сказать, что я не люблю начальство…
– Хулиган, – ласково погладила его по голове женщина. – Тут судьбы планеты решаются, а он – все о койке мечтает.
– Нам было хорошо вместе, – твердо сказал мужчина.
– А я и не возражаю повторить, даже неоднократно, – улыбнулась Кис. – Вот только не здесь, в этих космических пеналах.
Кажется, они совсем перестали обращать внимания на окружающих их людей, впившись взглядами друг в друга, ведя бессловесный, длинный и полный искренних признаний диалог. Впрочем, лирическое отступление продлилось совсем недолго, Кис, мягко погладив своего мужчину по обветренной щеке, вернулась к текущим делам.
– Итак, Администратор, что же ты хотел получить в Центре из того, что категорически запрещено к перемещению на планету? – с ехидцей спросила она.
– Ох, как трудно будет работать с человеком, который видит меня насквозь, – жалобно произнес Кир и с покаянным видом, нарочито понизив голос до таинственного шепота, раскрыл свой «страшный секрет: – Мне нужны дезинтеграторы. У военных, в Центре, есть запас, я знаю, это положено по инструкции. Штук шесть-семь ручных должны пылиться на складах в ожидании часа «Х», которого, может быть, никогда и не будет.
– Ты сошел с ума? – подозрительно осведомилась Кис.
– Как можно сойти с того, чего нет? – искренне пожал плечами мужчина. – У меня имеется только мозг и блок дополнительной памяти.
– И все же?.. – настояла Инспектор-Координатор.
– Надеюсь, ты не думаешь, что я «внизу» окончательно вжился в роль, и теперь дезинтеграторы мне нужны, чтобы объявить себя императором всея планеты и завести гарем на тысячу койко-мест?
– Хочешь переплюнуть библейского Соломона? – засмеялась Кис. – Так, заканчиваем с едой, такие дела все-таки стоит решать не в общей столовой с бутербродами и компотом…
– .. а у теплого камина, при свете горящих дров, с бокалом хорошего бренди в руках и трубочкой голландского табака, – засмеялся Кир, подымаясь из-за стола.
– Если у тебя есть на примете такое место, то я – с удовольствием, только вот, не хватает медвежьей шкуры на полу, – отозвалась, вставая из-за стола, женщина. – Правда, для этого придется лететь «вниз», а потом возвращаться… лишняя трата времени и энергии. Поэтому попробуем все текущие дела решить здесь, в Центре Управления.
9
Стена дома была изъедена странными буро-зелеными лишаями, видимо, в тех местах, куда попала изрядная, концентрированная доза боевой химии. Похожие следы парши отчетливо виднелись и под ногами, на посеревшем, выжженном асфальте. Да и целиком, не только высокий, в готическом стиле, построенный не так давно, по городским меркам, восьмиэтажный дом фешенебельной гостиницы, но весь прилегающий район выглядел запущенным, забытым богами и людьми уже не одну сотню лет – так удручающе сказывалось воздействие химической атаки, проведенной всего-то восемь месяцев назад.
За грязно-серым, давным-давно немытым и нечищеным, но по прихоти то ли судьбы, то взрывных волн, прокатившихся по городу меньше года назад, уцелевшим витринным стеклом вестибюля гостиницы неожиданным, ярко-синим цветом «зеленели» искусственные пальмы в кадках, ждали единственного прикосновения, чтобы рассыпаться в прах, деревянные столики, некогда уютные глубокие кресла для посетителей и постояльцев, высокая строгая конторка портье. Из просторного зала, где пыль с пола взвивалась ядовитыми остатками примененной боевой химии, с трудом, но просматривалась маленькая, перекособоченная дверца подсобки в самом конце тупичка под широкой, псевдомраморной лестницей, ведущей на второй гостиничный этаж.
Из тесного, грязного закутка, загроможденного проржавевшими ведрами, превратившимися в кучки ветоши тряпками, пластиковыми, потому, наверное, и уцелевшими в относительной сохранности, швабрами, вела вниз, в подвал здания, узкая крутая лестница, почти щель, когда-то освещаемая полудесятком тусклых лампочек под сетчатыми, металлическими плафонами. Оканчивалась лестница квадратным низким тамбуром перед могучей бронедверью со штурвалом, выкрашенным суриком. Здесь давнее действие боевых отравляющих веществ внешне не ощущалось, но затхлая атмосфера давным-давно непроветриваемого помещения, темнота, подкрадывающаяся со всех сторон, жалкий свет от узкой щели лестницы оставляли гнетущее впечатление близкой и неизбежной беды.
А далеко за бронедверью ощущалась жизнь. Нет, не та – одушевленная, движущаяся, персонифицированная, человеческая, а сконцентрированная в грудах консервных банок, в мешках сахара, упаковках чая, беспорядочно наваленных на бетонный, заледеневший пол. А может быть, аккуратно расставленных на многочисленных стеллажах, с обязательным обозначением на прикрепленных табличках даты заложения и сроков хранения продуктов. Но это было именно то, что он искал… это была жизнь…
…Феликс с трудом открыл глаза, с удивлением обводя взглядом старенькие потрепанные и кое-где свисающие лохмотьями обои, старенький письменный стол с остатками какой-то еды, аккуратно прикрытой матерчатой несвежей салфеточкой, узенький диванчик, накрытый выцветшим когда-то клетчатым пледом. Скрипнула, всколыхнула затхлый воздух рассохшаяся деревянная дверь, в комнату заглянула и тут же вошла высокая блондинка.
От холеной, строгой и знающей свою истинную цену секретарши антрепренера остались лишь длинные белые волосы, небрежно собранные в «конский хвост» и серые, холодные глаза. Длинная шерстяная бесформенная кофта, доставшая, видимо, от бабушки, скрывала сильно исхудавшее безо всяких диет и спортивных упражнений тело, пятнистые, камуфляжные брюки армейского образца – на пару размеров больше, чем надо – были перетянуты на поясе широким мужским ремнем, на ногах – ядовито-зеленые резиновые сапоги, неровно обрезанные почти по щиколотку, превращенные таким кустарным способом в безобразные боты. Без малейших следов косметики лицо казалось одновременно помолодевшим и постаревшим, чуть украшенным морщинками у глаз, легким налетом бледности давно не видевшей солнечного света кожи.
– Как ты, Феликс? – встревожено спросила блондинка, вглядываясь в пустые застывшие глаза своего шефа.
Старая, давно потерявшая изначальный цвет телогрейка, темная фуфайка под ней, спортивные, черные шаровары, заправленные в тяжелые, подкованные сапоги, расплывшееся, расслабленное лицо, недельная небритость и длинные, поседевшие волосы, грязными сосульками свисающие на воротник… господин Зак шевельнулся, слегка поводя плечами, чуть тряхнул головой. «Что? Где?»
– Я Хельга, – напомнила блондинка, давно выбросившая из головы данное ей при рождении незамысловатое простенькое имя – Вера. – Нынче вот охраняю тебя, а была в свое время секретаршей, когда мы еще агентство держали при телецентре.
Напоминать шефу о том, кто есть кто, сразу при выходе из его псевдопутешествий между Искажениями Подлинного Мира для вероятностной оценки развития текущих событий в будущем, Хельга привыкла и давно уже не тяготилась этой слегка нелепой и нудной обязанностью. Тем более, Феликс нынче «путешествовал» не в поисках нужных лиц для телесериалов или театральных постановок и даже не в помощь Департаменту Безопасности, а с очень простой, утилитарной и жизненно необходимой целью добычи среди городских развалин и уцелевших домов пропитания и иных нужных для дальнейшего существования предметов.
– Я…кх-кх… – Феликс натужено прокашлялся, оживая и возвращаясь в себя. – Я все помню. И кто ты, и зачем. Лучше дай-ка мне трубку и спички…
Хельга юркнула к письменному столу, чувствуя, как оживший взгляд Зака провожает её, подхватила уже набитую табаком старинную резную трубку с серебряным черненым кольцом на чубуке, коробок спичек и почтительно поднесла их шефу.
Жадно сунув в уголок рта мундштук, Феликс поводил над табаком зажженной спичкой, затянулся первым, самым ароматным и вкусным дымком и, окутавшись сизыми клубами на выдохе, скомандовал:
– Ты бы пока сходила в подвал, привела ко мне этих… ну, новеньких, из студентов, забываю, как их зовут…
– Я поняла – кого, – кивнула Хельга, пользуясь очередной затяжкой шефа.
– …вот, их проведешь сюда, а сама еще разок в подвал сходи, скажи ребятам, чтобы были наготове, чувствует мое сердце – скоро придется отсюда перебираться…
«Да куда ж отсюда? – с тревогой подумала Хельга, послушно покидая комнату на втором этаже маленького, будто игрушечного домика, построенного когда-то очень давно для инженерного персонала расположенного неподалеку механического завода. – Здесь уже обжились, все знаем, да и колонка тут автономная…» В отравленном боевой химией городе изолированный от общей водопроводной системы источник подземной, относительно чистой воды был не просто роскошью – подарком судьбы.
Для такого небольшого строения подвал был на удивление глубоким, просторным и – благоустроенным. Видимо, создававший проект архитектор был уверен – такое помещение не будет пропадать втуне, хозяйственный человек всегда найдет, чем заполнить площадь размером саженей семь на десять под высоким сводчатым потолком.
Нынче же здесь обитали попеременно с десяток мужчин и три женщины, исключая Хельгу, которая, пользуясь расположением шефа и функциями охранницы, выбрала себе апартаменты на первом, совершенно, правда, нежилом этаже, разграбленном и порушенном еще в те времена, когда в город начали возвращаться первые беженцы. Подвал был условно разделен на три секции безо всяких стен, перегородок и барьеров, просто обитатели его твердо знали, что в дальнем от центрального входа углу готовится и принимается пища, чуток левее, вдоль стены располагались спальные места, обустроенные из натасканных отовсюду матрасов, толстых кусков поролона, листов фанеры, пропитанной огнеупорным составом, а вот центр и правая сторона были отданы под гостиную, и даже меблированы парой длинных самодельных лавок, тремя случайно уцелевшими в домике стульями и когда-то роскошным, а теперь изрядно ободранным, но все равно глубоким и удобным креслом.
Под высоким потолком, у самого входа в подвал, горела круглосуточно «летучая мышь». Достать в городе автономный генератор – хоть на бензине, хоть на солярке – и горючее для него проблем не было, но очень уж привлекал работающий движок своим шумом и не столько местных, боязливых и осторожных обитателей, как пока еще лишь издали виданных пришельцев из космоса. Вторая керосиновая лампа по обыкновению освещала кухонный угол, сейчас там хозяйничала одна из женщин, высокая, худая и нескладная Эгле, приезжая из дальних западных провинций, говорившая с жутковатым акцентом, но при этом умеющая простую тушенку и макароны смешать и сварить так вкусно, как никто другой среди сбившихся в «стаю» чудом уцелевших горожан и приблудившихся к ним беженцев. В одной выцветшей, застиранной футболке и коротких, обрезанных до колен солдатских брюках, в непонятной формы разбитых туфлях на босу ногу, Эгле, напевая что-то себе под нос, орудовала большой ложкой попеременно в паре котелков, от которых по подвалу распространялся вроде бы и знакомый, но необычайно вкусный и сильный аромат.
Не обращая внимания ни на запахи, ни на вошедшую Хельгу, на одной из импровизированных постелей мирно похрапывал кто-то из искателей, отдыхая после вчерашней привычно нелегкой прогулки по городским развалинам. Он лежал, полностью укутанный в солдатское, тонкое, зябкое одеяло, но секретарша-охранница знала, что одет поисковик по полной форме, исключая, разве что, стоящие рядом с ложем высокие ботинки на толстенной подошве, и наверняка даже во сне сжимает в руках излюбленный многими обитателями города армейский тяжелый пистолет.
Ствол такого же пистолета смотрел сейчас со второй лежанки на Хельгу – внешние посты, конечно, обеспечивают безопасность отдыхающим, но главное правило города «позаботься о себе сам» выполнялось живыми безукоризненно, что в поиске, что на отдыхе. Те, кто этим простым правилом пренебрегал очень быстро становились неживыми среди развалин домов, стойких плешей боевой химии, человеческих конкурентов по добыче пропитания. Пистолет держал в правой руке Проха, сидящий на своем ложе в накинутом на плечи бушлате цвета «хаки», в настоящей тельняшке под ним, в старинных, будто из древнего фильма о войне, брюках-галифе, в тяжелых сапогах. Левой рукой при этом он слегка обнимал Марго, тоже насторожившуюся и даже успевшую потянуться за своим оружием – отлично сохранившимся наганом производства уж совсем отдаленных эпох.
– Что на обед будет? – громко, привлекая к себе внимание поварихи, спросила Хельга, не торопясь продвигаться вперед до тех пор, пока Проха не опустил на матрас пистолет.
– Что сделаю, будете есть, – привычно прибауткой откликнулась, не поворачиваясь, Эгле. – Или наш командир уже совсем проголодался? Ему можно раньше выделять нужную порцию.
– За порцией командира я попозже зайду, – пообещала Хельга. – Сейчас у шефа есть другие дела.
Она прошла поближе к спальне и продолжила, обращаясь уже к успокоившимся после её появления Прохе и Марго:
– Отдохнули, ребята? А то вчера, вроде как, сами не свои пришли. В плохой район по дороге попали?
– Сейчас весь город плохой, – ответил больше из вежливости, по собственному желанию, чем по требованиям дисциплины или негласного этикета, Проха. – Куда не пойдешь, везде есть шанс нарваться на «плешку» или заглянуть в «провал». Но отдохнули хорошо. Думали сейчас пообедать и сходить на стрельбище, надо Марго осваиваться и с другими пистолетами. Наган, конечно, штука безотказная, но перезарядка…
Проха оборвал свою речь, досадуя, что не сдержался, начал болтать без необходимости, да и надо ли этой «бледной моли», как звали между собой Хельгу поисковики, знать о текущих планах отдыхающих? И, вообще, какое ей дело до их проблем с новым оружием и стрелковой подготовкой?
– До обеда еще есть время, – констатировала Хельга. – И вы сейчас свободны. Значит, давайте подымемся к шефу, он хочет сказать вам пару слов.
Такой вот «изысканный» вызов наверх, к руководителю «стаи» – назвать Феликса вожаком не решался никто из примкнувших к этой небольшой группе людей – был частью неписаного этикета, сложившегося за несколько месяцев. Шеф, начальник, командир, оракул, как звали его между собой искатели, никого не вызывал, никогда не требовал отчета, не давал нахлобучек. Казалось временами, что Феликс Зак, вообще, отсутствует в доме, и жизнь размеренно и спокойно течет и без его непосредственного участия. Но так казалось обыкновенно только новичкам, да и то – недолго.
Не ожидая ответа от Прохи и Марго, «бледная моль» развернулась и начала неторопливо подыматься по лестнице, ведущей на полуразрушенный первый этаж здания. Быстро, но без суеты и ненужной торопливости поднявшиеся с общего ложа студенты, прихватив висящие у дверей прорезиненные плащи армейской химзащиты, последовали за ней, на ходу продевая руки в рукава. Выходить на поверхность без этих пресловутых плащей и постоянно висящих на шеях респираторов не просто считалось дурным тоном – это было пренебрежением своей жизнью, так часто в нынешнем городе связанной с жизнями многих других людей.
Нарочито бухая сапогами по деревянному, рассохшемуся полу – это тоже было частью неписанного этикета, не подкрадываться друг к другу на отдыхе – Проха и Марго следом за секретаршей ввалились в тесную комнатку Феликса, неприятно, но знакомо пропахшую потом, старостью и – ароматнейшим табаком. Прохе сразу же, неимоверно, с невероятной силой, захотелось курить, и он даже успел до начала разговора пожалеть, что не «дернул» по дороге пару-тройку затяжек из своей «носогрейки», совсем коротенькой трубочки, постоянно таскаемой уже который месяц в кармане брюк.
– Вы вчера-позавчера бродили где-то в городе, неподалеку от высокого, в готическом стиле, дома, – без предисловий и приветствий начал Феликс, едва лишь Проха и Марго расположились напротив него, чуть опершись о стену, а Хельга вышла из комнаты – предупреждать охраняющих, отдыхающего и повариху о возможном скором перебазировании.
Проха почесал давно немытые, сильно отросшие волосы, вспоминая, где же конкретно они видели поминаемую Заком «готику». Таких строений в городе, особенно в центре его, было много, и большинство из них уцелело. Своевременно помогла вспомнить, как обычно в таких случаях, Марго, почему-то научившаяся ориентироваться в заброшенном, частично разрушенном и совершенно на себя до Вторжения не похожем городе быстрее и лучше своего друга.
– Вчера, уже на обратном пути, – сказала девушка. – Проходили мимо гостиницы, не помню, как называется, вывеску-то химия съела, возле метростанции «Орленок». Мельком посмотрели вокруг – везде пусто.
– Точно, – спохватился Проха. – Ничего интересного не было, разве что – «плешки» неподалеку, но они – ближе к метро.
– Высокое здание? – уточнил Феликс, чуть подаваясь вперед, будто серьезно заинтересовавшись коротким рассказом искателей.
– Этажей восемь, может, десять, – уточнил Проха. – Уцелело там даже стекло на входе, только – грязное все, не разглядеть внутренности, да и чего в гостинице ценного может остаться?
– Туда надо вернуться, – ответил невпопад Зак. – Снарядиться, как следует, с химзащитой, с инструментом. В вестибюле есть широкая лестница, она ведет на второй этаж, но это – неинтересно. В углу, под лестницей, подсобка, из нее – ход вниз, в подвал, не простой подвал при гостинице, а в хранилище. Как открыть, да и можно ли с налета, без подготовки – не знаю. В хранилище – продовольствие, много консервов, сахар, чай, табак. Надо все обсмотреть, может быть, есть еще выходы, где-то совсем в стороне, через лаз из подсобки наполнить такое помещение невозможно.
– Сходим, посмотрим, – коротко и солидно ответил Проха, в душе ликуя.
Еще бы, впервые на них с Марго возложили серьезную задачу, доверили продовольственный склад, наконец-то, поняв, что три месяца назад объявившиеся студенты не уйдут из «стаи» искать лучшей жизни на стороне. Не меньше, чем доверие оракула, радовало Проху возможное наличие на складе табака. Оставшиеся в незащищенных помещениях сигареты курить нельзя, безопаснее, да и мучений поменьше, было бы глотнуть капсулу с цианистым калием. Ими щедро одарил новичков один из искателей в первые же дни пребывания в «стае». «Сами поймете, когда понадобится, – говорил он совершенно серьезно. – Еще благодарить меня будете напоследок… перед тем, как уйти…».
– Выходите, как соберетесь, без докладов и прочей мишуры, в самом здании будьте осторожны с «химией», по дороге вряд ли будет что-то серьезно опасное, а вот там… – напутствовал ребят Феликс. – Сюда, думаю, лучше не возвращайтесь. Не будет здесь нас уже скоро, очень скоро. Но – найдете, вы уже не первый месяц в городе. Захотите – разыщите.
Едва оракул закончил говорить, Марго неожиданно ощутила очень сильное, настойчивое желание выйти из комнаты. «Гонит он нас, все сказал и – гонит», – поняла девушка, дернула за рукав плаща ничего не понимающего Проху, и первой покинула «гнездо» интуита.
10
– Нам бы сейчас Рэм очень кстати был, – вспомнила неожиданно о старых университетских друзьях Марго, старательно укладывая в заплечный мешок двухлитровую бутыль пропущенной через пару фильтров, кипяченной воды, запасные фильтры к противогазу, пару респираторов, пачку револьверных патронов. – Помнишь, как он двери скрепкой открывал?
– Помню, – отозвался Проха, занятый примерно тем же, что и его спутница. – Один раз и было-то, да и то случайно. С таким замком, как на дверях в общежитии, любой бы справился, да и двери там были хлипкие… ты вот что – попробуй лучше у Эгле её маску выпросить? Вдруг расщедрится, отдаст запасную?
Две противогазные маски, принадлежащие провинциалке, были предметом зависти всей «стаи». Видимо, она позаимствовала их с герметичных костюмов высшей биологической защиты, или чего-то подобного – широкое лицевое стекло давало отличный обзор, не то, что маленькие очечки военных, да и гражданских масок, трубка, слегка прикрытая в месте соединения блестящим, серебристым материалом невиданной прочности, изгибалась в разные стороны и при этом легко фиксировалась в изогнутом состоянии, а не болталась хоботком обессиленного расслабленного слоника, да и сам шлем, похожий на нечто киношное, космическое, был удобнее, просторнее, чем в любых других моделях. Эгле своими масками дорожила, но, бывало, иной раз позволяла ими пользоваться членам «стаи», особенно, если речь шла о серьезном общем благе.
– Да ну её, дуру озабоченную, – скривилась Марго. – Со своими обойдемся, не буду ничего просить.
Из десятка мужчин, собравшихся под одной крышей, лишь троих можно было с полным правом назвать полноценными, еще двое реагировали на женщин, по их же утверждению, изредка и до Вторжения и последовавшей за ним Катастрофы. Пятеро же, то ли под воздействием злой химии, то ли под давлением обстановки постоянного страха за свою жизнь, психологического непрерывного стресса, превратились в полных импотентов. Но это не останавливало косноязычную провинциалку, и она с упорством, достойным лучшего применения, раз за разом пыталась разбудить, вывести пострадавших мужчин из «страшного сна» импотенции. И хотя мужским вниманием Эгле и без того не была обделена, бесплодных попыток не прекращала даже будучи полностью удовлетворенной своим постоянным приятелем – поисковиком Саней. Конечно же, все эти домогательства происходили на глазах других членов «стаи», выходить «прогуляться» или просто смущенно отводить глаза от любившихся парочек было не принято, да и не разгуляешься особенно по городу, подвал же создавал иллюзию относительной безопасности и давал возможность хоть немного расслабиться, не оглядываясь постоянно по сторонам в ожидании внезапного удара рукотворной стихии или конкурентов из чужих «стай».
Марго, хоть и не отличалась монашеским поведением в студенческие годы, немного остепенившись, да и то, скорее, вынужденно, после Вторжения, все-таки откровенно презирала случайную товарку за такое пренебрежение к «женской цене», как она сама говорила, стараясь лишний раз не общаться с нелюбимой провинциалкой. Та отвечала ей взаимностью, считая Марго заносчивой горожанкой, которую ничему не научили последние события в мире, разве что – умению выживать любой ценой.
– Не хочешь – не надо, – ответил Проха. – Будем головами вертеть, как заведенные, не привыкать.
Самостоятельно обращаться к Эгле с любыми просьбами ему тоже не хотелось.
Закончившая комплектовать вещмешок, Марго пристроила его на спине, немного попрыгала на месте, проверяя правильную уложенность вещей. В отличие от многочисленных книг и фильмов о войне и разведке звяканье и бряцание не так волновало девушку, как удобство для собственной спины – ходить предстояло много, не хотелось постоянно ощущать при этом острые углы и грани собранных в поиск вещей.
– Как думаешь, анализатор захватить? – спросил подругу Проха, вертя в руках миниатюрный велосипедный насос темно-зеленого, защитного цвета.
К насосу прилагалась еще небольшая планшетка со множеством тестов на отравляющие вещества. Груз, кажется, невеликий, но Марго категорически отвергла его:
– Зачем? «Плешки» мы и без него легко определяем, а знать, что за гадость там – иприт, зоман или переродившийся фосген – так без особой для нас разницы, все равно без «химки» ни шагу.
– Ну, и ладно, – ответил Проха, закидывая насос к изголовью своего, общего с Марго ложа… теперь уже – бывшего своего.
«Как-то оно будет на новом месте, да и найдем ли «стаю»? город большой, а теперь и пустынный, – подумал парень. – Впрочем, даже если не сможем найти, с таким складом – мы будем желанными гостям в любой компании, главное, не расслабляться и не выкладывать всю информацию сразу…»
…шагах в пятидесяти от домика, помахав на прощание руками в направлении предполагаемого охранного поста, Проха и Марго уже готовы были надвинуть на лица респираторы и защитные очки, больше похожие на маски для подводного плавания, как, спохватившись, парень сказал:
– Какой дорогой пойдем?
Идти на знакомое место всякий раз одним и тем же путем считалось плохой приметой. Немного подумав, Марго решила за обоих:
– Двинемся по бульварам, на пересечении с проспектом свернем, а дальше, по проспекту – дворами, я те места неплохо помню, там достаточно просторно, чтобы «плешки» не накапливались, и развалин немного должно быть.
Проха кивнул в ответ, закрывая лицо респиратором и одновременно пытаясь достать из самодельной набедренной кобуры пистолет перед тем, как наглухо запахнуть плащ химзащиты.
Двинулись небольшим уступом – первой Марго, парень в двух шагах позади и левее, стараясь контролировать взглядами каждый свою сторону улицы, верхние этажи домов, крыши, подвальные отдушины. По бывшим студентам за все время их пребывания в мертвом городе стреляли всего пару раз, но ощущения тогда были такими, что повторять их не хотели ни Проха, ни Марго. Пустынный тихий город давно уже не пугал невольных поисковиков отсутствием людей, животных, птиц и даже когда-то пышной зелени бульваров и скверов. И раздающиеся порой странные звуки отрывающихся от стен слоев штукатурки, ударов от падения мертвых деревьев, свистящий, раньше не замечаемый шум ветра – все стало привычным после нескольких десятков дальних, в несколько суток, прогулок.
Но вот, часа через два неторопливого, полного напряженного внимания движения по бульварам и началу проспекта, когда до намеченной цели оставалось совсем недалеко, Проха и Марго остановились, чтобы передохнуть, глотнуть водички и покурить. Такая передышка была необходимой, особенно учитывая, что дальнейший путь им предстояло проделать в противогазах, сменив хозяйственные перчатки на руках на плотные прорезиненные рукавицы, превратив плащи химзащиты в комбинезоны и обувшись в непременные «боевые» бахилы – вообщем, предприняв все меры предосторожности, памятуя слова оракула, о возможных опасностях боевой химии в районе их цели.
– Стоп, что это? – прислушиваясь к странным звуками, родившимся на проспекте, сказал Проха, вынимая изо рта трубку.
Марго тут же перехватила горячий чубук из рук своего спутника, сунула мундштук под респиратор, жадно затянулась и только после этого прислушалась.
Они стояли в гулкой, продуваемой подворотне, открытые со стороны трассы и огромного двора между многоэтажными домами, превратившегося в захламленный пустырь, полный не только «плешек» и «провалов», но и обыденной, торчащей из железобетонных блоков арматуры, битого кирпича, полусгнившей мебели, почерневших стволов умерших деревьев.
Со стороны проспекта, быстро приближаясь, доносился странный, давным-давно забытый в городе шум льющейся фонтаном воды и механический шорох, будто разбрасываемого песка.
– Куда? – мгновенно оглянулся по сторонам взглядом затравленного зайца Проха.
– На проспект, – быстро сориентировалась не менее напуганная неизвестностью Марго. – Я там видела подъезд без «плешки»…
Подхватывая установленный на расстеленном куске полиэтилена вещмешок и на ходу запахивая полы уже расстегнутого плаща, Проха подумал, как им повезло, что не успели распаковать свои рюкзаки, иначе половину такого необходимого в пути имущества пришлось бы бросать на произвол судьбы. И еще им повезло в том, что Марго не ошиблась, и подъезд без малейших следов отравы при входе оказался совсем рядом от подворотни. Туда они и ворвались, мешая друг другу, забыв обо всем мыслимых и немыслимых мерах предосторожности, буквально взлетели на площадку между первым и вторым этажами и встали по бокам от оконного проема, скалящегося на улицу острыми осколками выбитых стекол.
Зрелище, представшее перед их глазами с высоты полутора этажей, было фантастическим в своей невероятности. По пустому, широкому, восьмиполосному проспекту двигались почти бесшумно, уступом, четыре огромных автомобиля – или как они там, у пришельцев, назывались – восьмиосные монстры с небольшими кабинами и невероятных размеров баками. Из довольно примитивных дождевальных установок в передней части машин с шумом вырывались фонтаны воды, смешанной, похоже, с мыльным раствором, во всяком случае, стекая к обочине, жидкость переливалась и пенилась не хуже, чем в старые времена в ванне Марго. Из задней части машин с сухим, жестким шумом разбрасывались в разные стороны маленькие голубоватые капсулы, и если водой автомобили пришельцев поливали лишь проезжую часть, то голубой песок летел гораздо дальше – к стенам, в разбитые окна домов, в подворотни, арки, проходные дворы, покрывая обезображенный боевой химией асфальт и редкие полоски пустынной земли тонким, едва заметным слоем.
«Дегазация… – сообразил, чуть успокаиваясь, Проха. – Дегазация, дезактивация… неужели, правда? И в самом деле «ужасные» пришельцы приводят в порядок не по их вине пострадавший город?»
Иной раз, от скуки, на отдыхе, в «стае» слушали старенький, плохо ловящий далекие станции радиоприемник, но тому, что говорилось, казалось бы, привычными дикторами – категорически не верили, как яростно не верят подростки в детские сказки. Всем выживающим в городе чудилось, что нет и не может быть ныне на этой планете иной жизни, чем среди руин, остатков отравляющих веществ и в борьбе за насущное пропитание.
Следом за дегазационной колонной почти по центру проспекта двигалось нечто, похожее на обыкновенный армейский бронетранспортер – их за время пребывания в эвакуационном лагере Проха насмотрелся досыта – только чуть более приземистый, обтекаемый и – совершенный. Периодически притормаживая напротив совсем уж развалившихся или сильно обгоревших домов, бронетранспортер поворачивал маленькую, будто игрушечную, башенку и – через мгновение на месте развалин оставалась лишь невысокая кучка песка и пыли. Но более всего Проху потрясло то, что работала фантастическая аппаратура боевой машины совершенно бесшумно, ну, или звук фонтанирующей воды и разбрасываемых капсул совершенно заглушал шумы при уничтожении пострадавших от ракетного удара и последующих авианалетов зданий.
– Заметил, на всех машинах абсолютно черные снаружи стекла, ну, или что там у них вместо стекол? – спросила Марго, едва шум инопланетной техники затих у поворота на бульвары.
– Заметил, – кивнул Проха. – Как думаешь, после их дезинфекции мы сможем до гостиницы пройти без защиты? Кажется, оракул говорил, что всякие неприятности сосредоточены только внутри?..
– Какая разница? – махнула рукой Марго. – Все равно перед гостиницей одеваться придется, только там – уже у всех на виду, на голом месте. А знаешь, что я сейчас вспомнила?
Проха без слов глянул не подругу, обычно с этих слов начинались самые интересные рассказы о её очень неординарных наблюдениях и выводах.
– Вчера, когда мы как раз мимо гостиницы проходили на обратном пути, я видела нашего знакомого инопланетянина…
И заметив, как напрягся после такого сообщения Проха, Марго быстро добавила:
– Да-да, того самого, у которого ты нож из спины вытаскивал, и с кем мы говорили на бульваре в ночь Вторжения.
– И что же он делал у гостиницы? – осторожно поинтересовался Проха, боясь, как бы девушка не услышала в его голосе недоверчивых ноток, несмотря на пережитые вместе невзгоды, характерная обидчивость от Марго никуда не делась.
– Ты не поверишь, Проха, – торжествующе заявила девушка. – Он просто спускался в подземный переход к метро, помнишь, тот выход со станции прямо под проспект, где даже слышно было, как машины над головой ездят?
– И как ты его узнала? – все-таки не сдержался парень. – Со спины или по ботинкам?
– Зря остришь, – к удивлению вовсе не стала строить из себя обиженную Марго. – Он как раз подходил к лестнице вниз, в своем сером комбезе, помнишь, в каком был на бульваре, а когда почти шагнул на первую ступеньку – оглянулся!
– Не к добру все это, – проворчал Проха, наконец-то, поверив, что девушка ничего не выдумывает. – А он тебя заметил?
– А даже если и заметил – ничего не сказал, – засмеялась нервно Марго. – Пошел себе дальше, в метро, как будто в городе ничего не изменилось.
– Вот это мне и не нравится, – продолжил парень. – Как только мы с этим загадочным типом встречаемся – обязательно что-нибудь происходит, и обязательно… нехорошее.
– Да, ладно, не будь суеверным, – махнула рукой девушка. – Тем более, ничего плохого с нами-то как раз и не случалось…
«Ну, если не считать разрушенного города, состояния то ли войны без объявления, то ли полупартизанских действий по всей стране, эвакуационного лагеря, побега обратно в отравленный город, – подумал Проха. – Но при этом, мы еще живы и, кажется, не хуже всех пристроились в порядочную «стаю». Конечно, все могло сложиться гораздо печальнее».
– Ну, так что, – вернулась Марго к текущему моменту. – Наверное, противогазы – нафиг, перед гостиницей их напялим?
– Ладно, – согласился Проха, подумав, что так будет лучше слышно, что творится вокруг, пока они будут идти по улице, а вдруг пришельцы на своих поливочных машинах вернутся, или пойдет «вторая волна» дегазации?
11
Полковник бывшего Департамента Безопасности, фактически самоликвидировавшегося за отсутствием высшего руководства и невозможностью без него переориентироваться на выполнение новых задач, ворча себе под нос матерные ругательства на судьбу, собственную доверчивость, нерешительность уцелевших после Вторжения сильных мира сего, брел по лесу, то и дело запинаясь о коряги и получая по лицу хлесткими, злыми ветками.
Идущий чуть позади Урсу таких неприятностей избегал, готовили «торпед» и к передвижениям по лесной местности, да и голова у него была занята более простыми, бытовыми проблемами – где удастся переночевать сегодня, и как бы ухитриться незаметно от полковника сожрать лишнюю, третью в рюкзаке, банку тушенки, чтобы потом заявить без тени сомнения, будто все так и было изначально. Последние месяцев восемь потребности и желания боевика упали до откровенно низменных, примитивных на уровень – пожрать и выспаться, а про ранее вожделенный женский пол Урсу не вспоминал уже полгода. Но, кажется, самого боевика такие заметные постороннему взгляду изменения в нем совершенно не волновали.
Резко остановившись, полковник с мучительной тоской вгляделся в расстилающуюся перед глазами бесконечную, казалось, череду зарослей. И дернуло же его согласиться на осторожное приятельское предложение старинного знакомца еще во Высшей Школе Департамента обговорить перспективы работы с неким совершенно гражданским, да еще ничего из себя не представляющим комитетом бывших членов Государственного Совета, нескольких заместителей министров и прочих, подобных им чиновников. Этим людям, пожалуй, даже и лестно было внимание такого службиста с многолетним стажем и огромным опытом работы, но сам полковник очень быстро сообразил в процессе то ли переговоров о найме, то ли просто обмена мнениями по вопросу отношения к завоевателям-пришельцам – этим людям во что бы то ни стало надо показать кому-то собственную значимость и ничего кроме. Серьезных, решительных и заметных дел от них ожидать было просто бессмысленно. Правда, все-таки невероятным образом договорились о координации начавшегося в нескольких небольших городках саботажа в рамках «продовольственной программы» инопланетян, да еще пригласившие его люди решились попросить полковника о вербовке новых сторонников среди бывших сослуживцев.
– И куда теперь-то идти? – встряхнул головой офицер, отгоняя подальше мысли о прошедшей встрече. – Заблудились, что ли? Вот ведь народец, не могли автомобиль выделить не надолго, все-то им «глаз пришельцев» везде мерещится, а в гараже, небось, лаком роллс-ройсы сверкают…
– Чуток вперед и левее, господин полковник, – скромно подсказал из-за спины Урсу. – Выйдем прямо на трассу к городу, может, кто проедет, подберет.
– А в город-то нам зачем? – удивился офицер, все еще безуспешно пытающийся расстаться с мучительными, вызывающими натуральную изжогу сомнениями.
– Мимо никак не проскочить, – пожал плечами боевик. – До окраин доберемся, на окраинах чисто. А потом – пешком до западной трассы, это недалеко. А там и дом почти рядом.
По понятиям редко ходившего на такие расстояния пешком полковника – это было чуть ближе, чем висевшая под Луной инопланетная космическая база. Впрочем, особого выбора все равно не было, разрушенная после химической атаки недружественных соседей транспортная сеть ближних пригородов не позволяла напрямую добраться из одного района в другой.
– Ладно, пошли… – буркнул полковник, радуясь присутствию за спиной Урсу – хорошо, что хотя бы кто-то из подчиненных не воспользовался моментом безвластия и не покинул своего шефа.
…через полчаса они все-таки вышли к дороге, чертыхаясь и вспоминая все с детства слышанные ругательства. Дорогой спортивный костюм полковника за время скитаний по лесу покрылся странными пятнами мокрых разводов на плечах, прилипшими листьями и пожелтевшими иголками хвои, старенькие, специально на этот долгий путь выбранные ботинки, казалось, побывали в мусорном баке. А вот Урсу в маскировочном армейском комбинезоне и простых кирзовых сапогах выглядел гораздо лучше своего начальника, вызывая в том ничем не оправданную зависть. Впрочем, долго любоваться друг на друга им не пришлось, издалека, с противоположной от города стороны, донесся непонятный, звеняще жужжащий звук, будто два десятка мотороллеров на электрическом движке – начали было такие выпускать перед самым Вторжением – набрав умопомрачительную скорость летели по трассе, стремительно приближаясь к уставшему, как собака, полковнику и его все еще сохраняющему бодрость телохранителю.
Однако, на самом деле электромотороллерами на трассе и не пахло. Предусмотрительный Урсу, крепенько прихватив своего начальника за локоть, оттащил полковника под куст непонятно какой зелени, буйно разросшийся у самого дорожного полотна, и, приложив палец к губам, настоятельно попросил тишины. Впрочем, соблюдение шумомаскировки с их стороны в данном случае было излишним.
Буквально через пяток минут укрывшихся за кустами горе-путешественников достигла внушительная колонна инопланетной техники: первым шел сияющий черным лаком даже в пасмурный день приземистый, обтекаемый, как капля воды, изящный и смертоносный бронетранспортер, следом за ним – больше полусотни тяжелых, неуклюжих на вид массивных цилиндрических цистерн на восьмиосной тяге – Урсу насчитал сорок три, сбился, плюнул и нарочито отвернулся от дороги – а замыкал процессию, как две капли воды похожая на авангардного собрата, еще одна боевая машина.
Сидящий за рулем арьергардного бронетранспортера, но при этом всего лишь контролирующий автопилот Кир неторопливо объяснял устроившейся рядом Инспектору-Координатору:
– Заедем в город, поглядим, как ведут ребята дегазацию, передадим дополнительную технику, да и просто пообщаемся по-человечески. Я там только вчера был, вечером, но лишний визит не помешает, люди должны чувствовать не только присутствие начальства, но и заботу о себе. А потом надо бы глянуть, как начнут, если начнут, конечно, извлечение продуктов из стратегического склада. Этим местные занимаются, так что, может придется и подгонять. А продукты там все равно мертвым грузом лежат, а мы этак легко собьем цены во всем районе без дополнительного привлечения синтезаторов.
– А в городе продукты разве не понадобятся? – поинтересовалась Кис.
Они наедине предпочитали разговаривать в простом, человеческом диапазоне звуков, стараясь никогда не забывать, что лишь тела у них выращены и дооборудованы искусственно, а вот мозг – да что там мозг! душа! – осталась человеческой.
– Город не восстановится в полном объеме еще лет двадцать, несмотря на все наши усилия, – уверенно ответил Кир. – Просто дегазации и уничтожения развалин мало, надо, чтобы люди поверили в безопасность, начали возвращаться не ради мародерства или какой-то странной ностальгии по прежнему месту жительства, как это сейчас делают.
– Ты совсем обаборигенился, – сочувственно засмеялась Кис. – Но ведь ты обещал мне, кроме отчета о работе, неплохой отдых на твердой земле, без переходных шлюзов, теснотищи и вечной кучи торопящегося решить свои вопросы народа.
– А вот на отдых мы и отправимся из города, – подтвердил обещанное Кир. – Уже и дело будет двигаться к ночи, так что – самое время для…
Пришелец не договорил, перехватив на себя управление и резким маневром бросив бронетранспортер к обочине дороги. «Что?» – озабоченным взглядом спросила Кис.
– Какая-то странная парочка у обочины, – с легкой небрежностью профессионала в голосе сказал Кир. – Проверим и – догоним своих…
«Выйти из-за кустов! Медленно, с поднятыми руками! – зазвучал над шоссе усиленный аппаратурой спокойный голос Администратора. – И пошевеливайтесь там, времени на размышления давать не буду. Не в казаки-разбойники играем…»
– Вот чудеса, – наблюдая по внутреннему экрану, как из-под куста нехотя, но довольно-таки расторопно появляются полковник бывшего Департамента Безопасности и его телохранитель, добавил Кир, отключив внешний динамик. – И правда, тесен мир… Я с этим человеком уже разок встречался очно, но гораздо лучше знаю его заочно.
– Старые счеты, – подмигнула Кис, к которой и были обращены последние слова её спутника.
– Можно и так сказать, – согласился Кир. – Очень уж любит сей господинчик лезть в чужую для него игру, невзирая на серьезные предупреждения.
Часть борта боевой машины съежилась, сложилась гармошкой, выпуская на асфальт шоссе пришельца, при виде которого у полковника вдруг потекли по спине струйки холодного пота. Да и у боевика, мгновенно узнавшего инопланетянина, появилось неприятное, сосущее ощущение «под ложечкой».
– Вы руки-то опустите, – миролюбиво предложил Кир вместо приветствия. – Не про вас такая честь – передо мной с поднятыми руками стоять.
Пришелец дождался, пока его визави опустят задранные над головой руки, пошевелят плечами, как бы разминая не успевшие затечь мышцы, а потом спросил чуточку глумливо:
– По грибы вышли? Погода нонче хорошая, грибная… вот только корзиночки вы, господа грибники, прихватить забыли, да и оделся полковник как-то не по-походному, кто ж в ботинках, пусть и старых, в лес-то ходит?
Растерянные и подавленные офицер Департамента Безопасности и его телохранитель молча топтались на месте, не зная, что сказать в ответ и больше всего на свете желая чудесным образом оказаться в каком-то другом месте – любом, лишь подальше от настырного и дотошного пришельца.
– Но почему-то мне кажется, господа хорошие, что вовсе не грибы вас привлекают в здешних леса, совсем не грибы, – продолжал уже открыто насмехаться Кир. – Помнится мне, вы, полковник, сейчас базируетесь с остатками своего отделения в маленьком городишке с чудным названием Лесное – комическое совпадение, не правда ли, из Лесного – в лес? А из этого городка до хорошо вам известной усадьбы – всего-то восемнадцать километров, это если, конечно, смотреть по карте. С учетом извилистости местных дорог и напряженки с транспортом вы должны были отправиться в путь очень рано, едва ли не с рассветом, потому как – не верю я, что ваша встреча заняла не более получаса, ну, никак не верю. Впрочем, встреча встречей, но вам и возвращение пришлось осуществлять собственными силами. Так что, как ни крути, а получается, что вышли вы к этому шоссе, сокращая путь, именно с усадьбы. Надеялись поймать хоть какую-то попутку до города? Думаю, вы, конечно же, в курсе, что машины по трассе, худо-бедно, но ездят…
Может быть, инопланетянин еще долго рассуждал бы о маршрутах возвращения полковника к нынешнему месту постоянного жительства или дислокации, как говорят военные, но полный иронии и издевки монолог неожиданно оборвал Урсу, причем сделал это оригинальным, но простым и незамысловатым способом. Он уселся на землю прямо там, где стоял, и, упершись локтями в колени, обхватил ладонями виски с таким туповато-унылым выражением лица, мол, бейте меня, убивайте, морите голодом или стреляйте, но – мне уже все равно, что Кир невольно ощутил некое подобие чувства уважения к боевику. Еще бы, ведь полковник, его начальник и человек во всех отношениях более опытный и старший, покорно, как нашкодивший школяр, выслушивал в свой адрес вовсе не самые приятные слова пришельца.
Кир замолчал и буквально пару секунд обдумывал ситуацию.
– Полковник, пройдите в салон, нам есть еще о чем поговорить, – кивнул пришелец на мгновенно свернувшуюся по его невидимому и неслышному сигналу часть борта боевой машины. – А ты…
Администратор пристально посмотрел на безучастно сидящего на обочине Урсу.
– …ты можешь быть свободен. И не только от меня, от своего начальника – тоже. Поверь на слово, вряд ли вы с ним еще когда-нибудь встретитесь в этой жизни, во всяком случае, как начальник и подчиненный – точно.
Ошеломленный Урсу вскинул взгляд на невысокого пришельца, все также пристально продолжавшего рассматривать его. Казалось, маленький, щуплый на фоне груды мышц боевика – соплей перешибешь – но, удивительно, даже мыслей таких в голове Урсу не возникло. Он попытался сосредоточиться, чтобы не сморозить какую-нибудь глупость, но так и не сумел этого сделать.
– Мне уходить? – недоверчиво спросил теперь уже бывший телохранитель полковника, приподнимаясь.
– Уходи, – кивнул Кир. – И постарайся специально не попадаться мне на глаза. Я зла ни на кого не держу, но, к сожалению, все, что случается в жизни, помню.
Администратор резко развернулся и каким-то чудесным – в глазах Урсу, конечно – образом исчез за черной блестящей броней, как и не было его никогда на сером растрескавшемся асфальте. Только едва внятные следы громоздких на вид ботинок и можно было различить в легкой дорожной пыли.
…стремительным, змеиным броском очутившись внутри бронетранспортера, Кир внимательно оглядел забившегося в глубину удобного, комфортабельного кресла полковника бывшего Департамента Безопасности, сжавшегося в комок под пристальным, назойливым взглядом сидящей напротив Кис, не имеющего ни физических, ни моральных сил для хотя бы маломальского сопротивления инопланетянам.
– Странные у тебя знакомые на этой планете, Кир, – задумчиво сказала женщина. – Испуганные какие-то… может, ты просто обознался и не того в попутчики нам пригласил?
– А сейчас мы это и проверим – тот это Федот или не тот, – весело сказал Кир, отдавая автопилоту приказ трогаться и догонять стремительно уходящую к городу колонну. – Что ж, господин полковник, думаю, ты сообразил, что проще и выгоднее для собственного здоровья рассказать, о чем вы там, в усадьбе, с этими бестолковыми бездельниками совещались, чем подвергнуться изощренным, нечеловеческим пыткам озлобленных захватчиков-пришельцев?
Администратор Района щелкнул пальцами и рассмеялся, заметив, как вздрогнул, втягивая голову в плечи, полковник.
– Что будет со мной… потом? – с трудом, хрипловато выговорил офицер, стараясь спрятать глаза, чтобы окончательно не выдать охвативший его ужас безвыходности.
– Как говорится в ваши сказках: ничего не будет, ни коня, ни шапки, ни сапог, – ответил Кир. – Даже холмика могильного не будет… до поры, до времени, а там, может и перестанете своих мертвецов под землю прятать…
Сдерживаясь неимоверными усилиями на последних каплях воли, чтобы не упасть на пол боевой машины, не начать кататься и биться головой о кресла, заполняя помещение жутковатым, нечеловеческим воем, полковник выдохнул:
– Я… готов… рассказать… все… о чем знаю…
{«Умеешь ты пугать людей, Кир», – вздохнув, сообщила своему спутнику Кис.
«Да кто ж его пугал-то? – искренне удивился Администратор. – Всё – его же словами и помыслами выразил. Получается – он сам себя запугал, мне даже усилий особых прикладывать не пришлось».}
– Все, что ты знаешь, мне не надо, – уже доверительно, успокаивая собеседника, отозвался Кир. – Расскажи о сегодняшней встрече в усадьбе. Они, там, и без тебя по тонкому лезвию ходили, но до сих пор хотя бы открыто не мешали, ну, а теперь, значит, пришла пора кому-то и сорваться…
12
Две неуклюжие фигурки в грязно-серых балахонах, бесформенных бахилах поверх привычной обуви, в масках-очках и респираторах, прикрывающих лица, одна за другой, стараясь сделать это как можно быстрее, перебежали открытое пространство перед восьмиэтажной гостиницей и замерли у грязного витринного стекла, переводя дыхание и прислушиваясь к странным, казалось, давно забытым звукам, доносящимся издалека, пожалуй, не просто из-за неплохо сохранившегося, готического здания, а из соседнего квартала.
«Если это генератор, то зачем его гоняют на разных оборотах, – подумал Проха, вникая в какофонию рычащих на разных тонах двигателей, и тут же сообразил. – Машины, тяжелые грузовики, их много, и они… как же это… во, маневрируют, подъезжают, отъезжают, устраиваются поудобнее…»
Все это казалось нелепым в пустом городе, ну, откуда здесь взяться такой технике? Кто будет пригонять тяжелые грузовики в зараженную зону и, главное, зачем? Что можно отсюда вывести ценного и большого, для чего понадобилось бы так много машин?
Марго вопросительно глянула сквозь очки на своего спутника, стараясь лишний раз не говорить через мешающий респиратор. Проха махнул рукой, мол, ерунда, это далеко, да и нас еще не касается напрямую, давай действовать, как договорились.
Меняли маски очков и респираторы на противогазы лихорадочно быстро, стараясь не глотнуть когда-то отравленного, но и до сих пор подозрительного воздуха, не оставить надолго открытым лицо. После того, как кожа «вспомнила» ощущения от прильнувшей к ней резины, Проха покрутил головой, оглядываясь, привыкая к ограниченному обзору в простой армейской маске, и, ломая спички, неслышно чертыхаясь, запалил маленькую «летучую мышь». С батарейками для электрических фонарей в городе было неважно, большинство из них даже в складской упаковке пришло в негодность из-за воздействия боевой химии, карбидные лампы, к сожалению, для аборигенов, оказались в страшном дефиците, а вот простенькие керосиновые – наоборот, в избытке.
И уже в полумраке просторного вестибюля гостиницы лампа пришлась очень кстати. Непрерывно оглядываясь по сторонам, изредка посматривая себе за спину на едва видимую через муть грязного стекла улицу, Проха и Марго быстро обнаружили фанерную выгородку справа от широкой лестницы, ведущей на второй этаж. «Все, как предсказывал оракул», – подумал парень, ногами распихивая в стороны проржавевшие ведра, пластиковые швабры, а затем с шумом отодвигая от дальней стены трухлявый фанерный лист с наклеенными на него постерами. От глянцевой бумаги, изображающей красоток в бикини, персонажей популярных фильмов, модные автомобили и всякого рода рекламку разнообразных товаров – а что еще можно было наклеивать на стены в таком помещении? – остались лишь неопределенные, расплывчатые следы.
Из открывшейся черной дыры в стене дохнуло смертью. Маленький язычок пламени под стеклом лампы заволновался, окрасился в неприятный малиновый цвет и начал поплевывать небольшими, тусклыми искорками. «И никакого анализатора не надо, – подумал Проха, присматриваясь к поведению огонька. – Хотя, дело-то понятное, почти вся эта химическая дрянь тяжелее воздуха, вот и «заползала» в подвалы, тоннели, канализацию… здесь, похоже, этой гадости скопилось побольше, чем в других местах…»
Толкнув в спину засмотревшегося в бездну Проху, чтобы привлечь к себе внимание, Марго как смогла пожала плечами под бесформенными складками химплаща, и широким жестом развела в стороны руки, мол, что поделаешь, идти-то все равно придется. Зажатый в правой ладони револьвер с гулким звуком ударился в фанерную стенку, и Прохе вдруг, на какое мгновение, стало смешно – вспомнилась сказка про Буратино, нарисованный на холсте очаг, который так легко было проткнуть деревянным носом. Смешливость тут же сменилась страхом, привычным, ставшим, пожалуй, второй сущностью всех обитателей города. Здесь страшно, поэтому надо быть особо аккуратным и осторожным, будто диктовала человеческая инстинктивная природа. Не демонстрируя спутнице охвативших его эмоций, Проха молча кивнул и первым шагнул в непроглядную темноту дыры.
…они спускались долго и медленно, будто все их существо противилось погружению в подземную темноту, заполненную боевыми ядами. Идти было страшно, и если бы не вера в слова оракула, Проха никогда по собственной инициативе не сунулся на узкую, крутую лестницу, ведущую в городскую преисподнюю.
Через полдесятка пролетов, примерно на уровне четвертого подземного этажа, лестница окончилась тесным квадратным тамбуром. Приподняв повыше фонарь, Проха оглядел помещение – две глухие, бетонные стены, массивная бронедверь с когда-то ярко-красным, а сейчас потускневшим от агрессивной химии штурвалом и изъеденные ядовитой паршой, плотно сомкнутые сворки обыкновенного лифта. И вот эти простые, за месяцы постаревшие на годы, тусклые створки вдруг залили Проху ледяным холодом отчаянного дикого ужаса, близкого к панике, к полной потере самообладания. «Он ничего – совсем ничего не говорил про лифт, мы зашли не туда, здесь – гибель, смерть, неминуемая и страшная», – билась в мозгу единственная мысль, вычлененная из хаоса мнительности сознанием. Показалось – еще мгновение, и парень, оттолкнув со своего пути Марго, подгоняемый отчаянием и страхом начнет карабкаться обратно, вверх, спотыкаясь, падая на четвереньки, умоляя силы небесные помочь ему…
Проха передернул плечами, загоняя в глубины души иррациональный ужас замкнутого, темного квадрата тамбура. «Не говорил про лифт? Верно, не говорил, – теперь уже с облегчением и легкой гордостью за себя подумал бывший студент. – А зачем про него говорить? Лифт давно не работает. А если бы и работал – где вход в него? На каком этаже, в каком закуточке разыскивать? А может, оракул и не видел этого лифта, все равно он тут сейчас – просто декоративная деталь…» Он с облегчением, резко выдохнул и сосредоточил свое внимание на штурвале бронедвери, показавшейся с первого взгляда неприступной.
– Да уж, тут никакой Ерема не помог бы, – глухо, как из бочки, прозвучал в загробной тишине тамбура голос Марго из-под противогаза.
Проха не стал отвечать, прикинул – вошел бы между спиц штурвала ломик, что бы использовать его, как рычаг, а потом, неожиданно для самого себя, обхватил рукавицами шершавый металл и – легко, чуть ли не играючи, повернул градусов на девяносто. В недрах двери что-то громко, звонко щелкнуло, будто открываясь. Проха навалился изо всех сил на тяжеленную бронеплиту, и та лениво, нехотя, поддалась, приоткрывая узкую черную щель. Интуитивно – размышлять было некогда – парень сгреб в охапку свою спутницу и толкнул её, припихивая в образовавшийся проход, шагнул следом сам, торопливо пристроил на полу лампу и спиной налег на дверь, задвигая её обратно до того же звонкого щелчка, свидетельствующего, что замок закрылся. И лишь после этого позволил себе оглядеться.
Огонек керосиновой лампы, вернувший свой природный, тускло-оранжевый цвет, с трудом разгоняя темноту, освещал ближние полупустые стеллажи, уходящие куда-то в далекую сумрачную бесконечность. Проха попытался рассмотреть потолок, но маленькие очки противогаза не дали такой возможности, и единственное, что понял парень, было ощущение высоты и простора над головой.
Пока её спутник осматривался по сторонам природное женские любопытство взяло верх над осторожностью у Марго, и девушка первой решительно шагнула к ближайшему стеллажу, пытаясь одновременно понять, что же находится в тщательно упакованных в полиэтилен громоздких мешках-тюках, и прочитать небольшую белесую табличку, наклеенную на металлический скелет стеллажа. «Гимн.х/б р.48-52 ср.хр. 10 лет закл.06.79»
Обративший внимание на движение подруги, Проха решил, что сейчас Марго начнет бубнить сквозь резину маски привычный град вопросов: «Что это означает? Откуда здесь такое? Зачем нужны цифры?», но девушка неожиданно резко откинула с головы капюшон защитного плаща и сорвала противогаз!
– Слышишь? – спросила она, указывая куда-то вперед, в темноту между стеллажами, и добавила требовательно, с истинно женской логикой: – Смотри!
Будь он без химзащиты, Проха наверняка схватился бы за сбойнувшее сердце. Все-таки к Марго он относился гораздо трепетнее и бережнее, чем к самому себе. Но – по прошествии нескольких десятков секунд невольного ступора, Проха сообразил, что с девушкой не происходит ничего плохого: она не покрывается гнойными язвами, не задыхается, не сгибается пополам от нестерпимого кашля, выворачивающего человека на изнанку. Видимо, Марго, пользуясь лишь легендарной женской интуицией и не менее прославленной логикой, задолго до внимательного и сосредоточенного на опасностях парня сделала вывод о безопасности подземного склада, несмотря, а может, как раз, и вопреки серьезному заражению предскладского тамбура в конце лестницы.
Проха с видимым облегчением столкнул с головы капюшон, снял рукавицы и противогаз и тут же услышал – невнятный, но такой знакомый шум человеческих голосов, резкие выкрики-команды, беззлобную ругань, и увидел – отблески фонарного, электрического света на высоком, сводчатом потолке, когда беленом, но сейчас покрытом кое-где блеклыми зеленовато-желтыми пятнами плесени и просочившейся влаги. Но все звуки время от времени покрывал, создавая оглушительный воющий фон, шум двигателя электрокара.
– Это не «стаи» шуруют, – негромко проговорил Проха, вновь сжимая рукоятку пистолета, который положил, было, на ближний стеллаж, пока размундиривался.
– Пошли, посмотри, – азартно предложила Марго, выглядывая за поворот, в темноту.
– Посмотреть, конечно, надо бы, – нерешительно ответил парень. – Вот только…
Но девушка уже двинулась вдоль стеллажей, держась к ним как можно ближе, хотя в бесформенном, объемном балахоне защитного плаща, превращенного в комбинезон, это показалось смешным. Прохе ничего не оставалось делать, как последовать за ней, бросать свою спутницу на произвол судьбы – какую бы авантюру она не затеяла – бывший студент просто не мог.
Крадучись, как им казалось, парень с девушкой двигались по узенькому проходу мимо сложенного на полках обмундирования, солдатских, покрашенных в защитный цвет, котелков, фляг в чехлах, сваленных аккуратными стопками, увязанными то ли бечевкой, то ли каким-то синтетическим шнуром, но – тайно подсмотреть, кто же это занимается так бесстрашно и открыто погрузо-разгрузочными работами, им не удалось.
Едва Проха и Марго приблизились к вожделенным стеллажам, забитым банками с тушенкой, сгущенным молоком и еще какими-то, плохо различимыми в полутьме консервами, как на ближайшем перекрестке, полностью забивая слабенький язычок горения керосина в «летучей мыши», в глаза ударил яркий свет электрического фонаря. И тут же истошный, надрывный и перепуганный крик покрыл все остальные звуки:
– Стоять! Брось оружие! Руки за голову!
Проха покосился налево, там прятались в тени, за светом ручного фонаря, две фигуры в солдатском, хорошо знакомом еще по жизни в эваколагере обмундировании. Один из солдат упорно светил на пойманных врасплох нарушителей, второй же, тот самый, что закричал, видимо, с перепуга, держал их под прицелом старенькой штурмовой винтовки.
– Ты не кричи, чего орешь-то, – ворчливо сказал Проха, поворачиваясь так, чтобы хоть частично заслонить собой Марго.
– Брось оружие! Руки, руки подымай! – еще истеричнее заорал солдат, стволом винтовки дергано показывая, что надо делать.
– Ну, кладу, кладу же, – отозвался Проха, небрежно сунув пистолет на полку в пределах досягаемости – помирать просто так, за здорово живешь и без музыки, он не собирался.
– Два шага назад!
– Да не ори, говорю, давай потолкуем, может, договоримся?.. – попробовал отвлечь военных от исполнения своего долга парень.
Но – не получилось. Совсем, кажется, потерявший голову от страха солдат лихорадочно передернул затвор, в ярком луче света блеснул вылетевший тусклый цилиндрик патрона, а его сотоварищ, скрывающийся за собственным фонарем, вдруг сунул что-то в рот и засвистел пронзительно и длинно, перекрывая этим свистом даже натуженный вой электрокара, трудящегося над очередной партией груза.
Простенький полицейский свиток еще не успел закончить свою трель, как помещение заполнилось топотом солдатских сапог и бряцанием затворов. Похоже, бегущие на ходу вгоняли патроны в стволы своих штурмовок.
«Вот это уж точно – полная хана…» – с грустью подумал Проха, даже не рискуя хвататься за пистолет.
– Всем не двигаться! Стоять спокойно, не шевелясь!
Голос был негромким, но отлично слышимым и до чрезвычайности командным. Услыхав его, даже абсолютно не военный бывший студент ощутил желание вытянуться по стойке «смирно», прижать руки к бокам и, раскрыв пошире глаза, уставиться бодрым и ликующим взглядом на командира.
– Свет в потолок!
Это уже прозвучало в адрес солдата держащего фонарь. Грохот сапог бегущих уже смолкал, они прибыли к месту тревоги и теперь недружной толпой теснились за спинами обнаруживших поисковиков своих сотоварищей. И тут в полутьме направленного в потолок луча света к Прохе и Марго, застывшим в ожидании, шагнула невысокая фигура в сером, чуть поблескивающем комбинезоне, исключительном в своей необычности шлеме с поднятым забралом темного стекла.
– Какая неожиданная встреча! – насмешливо сказал Кир, широко разводя руки в стороны, будто желая заключить в свои объятия притихших нарушителей спокойствия. – Вот уж воистину, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь…
И тут же, как и при последней встрече в день Вторжения, чтобы успокоить ребята, скомандовал:
– Всем заниматься текущими делами! Разойдись!
И не успел еще исчезнуть вместе с солдатами свет электрического фонаря, как пришелец извлек из кармана миниатюрную, в палец величиной, трубочку, затмившую собой все человеческие достижения – свет, распространяющийся от нее, освещал подземелье склада ярче и сильнее, но при этом совершенно не тревожил, не резал глаза.
– Вот только не делайте вид, будто меня не узнали, – попросил Кир все еще не понимающих, как вести себя, бывших студентов.
– Узнали, – кивнул Проха. – Вот только как к тебе обращаться – мы же до сих пор не знаем.
– …да и что сказать – тоже, – тихонько добавила Марго из-за плеча своего мужчины.
– Меня зовут Кир, без всяких званий и должностей, – усмехнулся пришелец. – Надеюсь, вы не только живы, как я вижу, но и здоровы? В этот домик, над нами, в свое время попало так много всякой отравы…
Проха откашлялся, будто готовясь сказать что-то важное и решительно, но Кир перебил его начинание.
– Если вас ничто не держит здесь, на складе, пройдемте со мной, по дороге расскажите, как вы здесь очутились и зачем. Нет-нет, секретов никаких выдавать не надо, просто успокойте мое любопытство – и все. Кстати, Проха, подбери пистолет с полки, негоже оставлять оружие, но и тащить его на виду солдат – тоже нехорошо, так что, оба спрячьте ваши пулеметы под «химку», что ли… И можете спокойно расстегнуться, здесь чисто.
13
Кир быстро, как-то несолидно торопливо, провел своих нежданных гостей мимо бесконечных стеллажей с продуктами питания, мимо солдат, занятых погрузкой на поддоны ящиков с тушенкой, мешков с сахаром, каких-то коробок, мимо юрко снующих трех электрокаров, вывозящих грузы через широко распахнутые ворота. Несмотря на скорость передвижения – Проха и Марго едва ли не бежали за шустрым пришельцем – они заметили многочисленные любопытствующие взгляды, кидаемые исподтишка, искоса, видимо, пристально смотреть на самого инопланетянина и не совсем человека было чревато чем-то неприятным или просто – не принято среди обыкновенных рядовых грузчиков. Впрочем, и командующие ими младшие унтер-офицеры, и пара молодых офицеров в полевой форме с плохо различимыми знаками отличия старались спрятать глаза, увести взгляд в сторону при приближении Кира, хотя тут же всматривались вслед, будто пытаясь что-то понять.
При выходе из ворот склада пришелец увел своих гостей резко влево, не мешая продолжающейся погрузке, и только отойдя подальше, Проха и Марго, наконец-то, сориентировались, куда вывели их эти огромные закрома.
– А я всю жизнь думала, что эта арка декоративная, – сказала Марго, оглядываясь на раскрашенные под кирпичную кладку внешние створки ворот.
Старинная, празднично изукрашенная, изнутри, якобы, заложенная кирпичом, эта арка была маленькой достопримечательностью одной из центральных улиц города. А вот теперь, к удивлению аборигенов, оказалось, что она довольно давно исполняла вполне утилитарные функции, прикрывая собой огромный стратегический склад в черте города.
На краю невысокого пандуса, вполоборота, как бы, любуясь красотами и пустотой заброшенного города стояла маленькая, хрупкая на вид женщина в таком же, как у Кира, сочно сером комбинезоне, но с непокрытой головой. Непокорные рыжеватые прядки короткой стрижки упрямо топорщились в разные стороны, но это, казалось, только добавляло женщине милого, непосредственного очарования.
– Все, как обычно, – пожаловался своей начальнице Кир. – Учишь их, учишь… а запасной выход все равно никто не проверил и – вот, пожалуйста!
Пришелец указал на нежданных гостей, и женщина, мило улыбнувшись, повернулась к ним лицом.
– Это Марго и Проха, – представил Кир бывших студентов. – А это – Кис, просто Кис без титулов и званий.
– Это значит, что кланяться в ноги, а уж тем более вставать на колени и целовать руки мне не надо, – пошутила Инспектор-Координатор и, смешно поморщив маленький носик, добавила: – А вот помыться вам не помешало бы…
Проха невольно задумался, когда же они с Марго последний раз нормально, по-человечески, принимали душ, а не просто по частям обмывали тела… получалось, что еще в эвакуационном лагере, больше, чем полгода назад.
– Покажешь, где взять в городе достаточно безопасной чистой воды, мы с удовольствием, – дерзко ответила Марго, кажется, уже ревнуя новую знакомую к своему мужчине.
– В этом городе еще долго не будет безопасной чистой воды, – спокойно ответила Кис.
Она не собиралась ни унижать, ни воспитывать странных знакомцев Кира, просто чуткое сверхчеловеческое обоняние слишком резко отреагировало на запахи, распространяющиеся из-под распахнутых защитных плащей.
– Там, куда мы с вами поедем, будет вода, много безопасной и чистой воды, ванна, душ, шампуни и прочие прелести, – сгладил ситуацию Кир и с легкой улыбкой попросил свою начальницу: – А тебе придется потерпеть какое-то время…
– Ты же знаешь, мне ничего терпеть не надо, – улыбнулась Кис. – Я все принимаю так, как есть. Извините, ребята, если вы меня не так поняли, были бы вы голодными или замершими, я бы сказала, что вам надо поесть и отогреться.
– А пока – скидывайте-ка свою «химку», – не давая опомниться бывшим студентам, распорядился пришелец. – Прямо здесь, она вам до поры до времени не понадобится, а если понадобится, то найдем получше этого старья.
{«Ты хочешь взять шефство над этими молодыми дарованиями?» – беззвучно поинтересовалась Кис.
«Я встречаюсь с ними в третий раз совершенно случайно, – пояснил в той же тональности Кир. – Похоже, это – судьба, ну, или возмущение флуктуационного поля…»
«Будешь продвигать их в местную Администрацию?»
«Судя по их задаткам, они вполне с этим справятся, а пережитое в отравленном городе поможет не только хорошо командовать, но и понимать цену своих команд», – ответил Кир.
«Ну, что же, вмешиваться не могу, да и не хочу, – констатировала Кис. – Операция по погрузке и перевозке продовольствия сейчас уже вполне обойдется без твоего личного присутствия?»
«Ты права, нам пора нанести неожиданный визит», – пришелец засмеялся от удовольствия – хорошо, когда начальство понимает тебя и твою работу, а еще лучше, когда начальство понимает и желает тебя самого, как мужчину и личность.}
– Ну, а теперь – в путь!
Дождавшись, пока Проха и Марго разоблачатся, запинают ближе к стене шуршащие плащи, рукавицы и бахилы, помогут поправить друг другу одежду и вещмешки, разберутся с пистолетами, Кир повел их за угол арки, к черному, поблескивающему на солнце инопланетному бронетранспортеру, внешне – полному близнецу того, что видели поисковики на проспекте, в пыль уничтожающим развалины.
Изнутри машина пришельцев – прилизанная, обтекаемая, само совершенство – выглядела гораздо просторнее, чем это могло показаться снаружи, а что уж говорить о комфорте: мягкие, «самолетные» кресла с высокими подголовниками и автоматическими страховочными ремнями, широкие – вдоль всего борта – экраны внешнего обзора, на которые, по желанию, можно было запустить фильмы во время долгих и не требующих сосредоточенности и готовности к боевым действиям поездок, простенькая, кажется, доступная даже детям система управления из полукруглого штурвала и пары педалей и – свежий, наполненный ароматами соснового леса воздух.
{«А где наш «друг» полковник? – поинтересовался Кир у своей начальницы. – Уходя, я оставил его здесь. Неужели ты его убила и съела, как положено кровожадным инопланетным захватчикам? А может быть, съела живьем, не убивая? Так даже экзотичнее…»
«Шутник, – хмыкнула Кис. – Просто передала ребятам из твоей бригады дегазации. Зачем его таскать с собой, тем более, вместе с такими гостями?»
«Только не говори, что ты предвидела мою встречу со студентами, – засмеялся Кир. – Иначе мне придется резко менять планы на сегодняшний вечер…»
«До провидицы мне – ох, как далеко, – отозвалась женщина. – Потому – не меняй ничего, буду с нетерпением ждать сюрприза».}
– Располагайтесь, ребята, – по-хозяйски предложил пришелец Прохе и Марго. – Мешки свои бросьте при входе, отсюда они точно никуда не денутся. Сейчас выберемся за город, и немного пожуем по дороге, яств особых не обещаю, но мясо и хлеб найдется…
Сам Кир устроился за рулем, обращаясь с управлением боевой машиной с легкой небрежностью профессионала, отлично знакомого со своей работой и не ожидающего никаких подвохов от нее.
А рядом с бывшими студентами устроилась Кис, терпеливо дождалась, пока Проха и Марго усядутся поудобнее, оглядятся по сторонам, и только тогда задала волнующий её едва ли не с первого момента ознакомления с обстановкой на планете вопрос:
– А почему вы из эвакуационного лагеря сбежали? Скучно было? Местное начальство не нашло, чем вас загрузить, чтобы жизнь медом не казалась?
– А вы хотите сказать, что охотитесь за дезертирами, чтобы отправлять их обратно? – не поверила Марго.
– Много чести – охотится за вами, – засмеялась Кис. – Хотите подыхать среди развалин от собственной же отравы – кто вам такое счастье запретит? Мне интересно, как психологу…
– Ну, если, как психологу, – протянул в ответ Проха. – Скучно, конечно, однообразно… после учебы, наших вечеринок, да и просто после города – слоняться по территории и ничего не делать. Но не только это…
–…я подслушала телефонные разговоры коменданта лагеря, – встряла в диалог Марго. – Сейчас, конечно, дословно не помню, но смысл – что нас там держат, как генетический фонд, материал… а зачем инопланетным пришельцам наш генетический фонд?
Она слегка смутилась и пожала плечами, вот, мол, какими мы дураками были…
– Как зачем? – в тон Марго продолжила Кис. – Изучать, ставить бесчеловечные, страшные, чудовищные, невыносимые и омерзительные опыты над живыми людьми… спаривать вас с животными, чтобы породить расу монстров… кажется, я это видела в каком-то фильме.
– Это мы уже потом, в городе, сообразили, что ни с кем нас спаривать не будут, – примирительно сказал Проха.
– А что? Я бы с удовольствием посмотрела, как Марго спаривается с каким-нибудь молодым бычком, вроде тебя, – подмигнула Кис, в глазах её плясали огоньки смеха.
– А мы только этим в городе и занимались – спаривались, – с неожиданной горечью сказала девушка. – Ни воды, ни постели, даже уединиться – трудно… вот и спаривались, как зверушки в берлоге.
– Почему же обратно не вернулись, когда поняли ошибку? – спросила Кис, отвлекая Марго от грустных мыслей.
– Ну, это сказать проще, – ответил за свою подругу Проха. – В город прошли – чудом, потом только это поняли, а ведь честно думали – пять банок тушенки, «химка», пачка сигарет и фляга воды – наше спасение, в развалинах уже сообразили, что просто повезло. А вот из города уходить – сложнее стократ. Во всем, начиная с еды, да и не отпускает от себя город. А ты все-таки хочешь нас в лагерь определить?..
– Нет, не хочу, да и не я сейчас определяю, – ответила женщина. – Вон – за рулем ваш хозяин… владыка судеб…
И почему-то слово это ничуть не показалось обидным ни самому Прохе, ни Марго. Может быть, совсем Кир не походил на «хозяина», каким его привыкли представлять себе бывшие студенты, может быть, еще по какой иной загадочной причине.
– Ах, да, вы ж который раз про тушенку говорите, – будто только-только догадавшись, округлила глаза Кис. – А я вас, как того соловья, все баснями кормлю… Кир, где у тебя «закрома Родины»?
– Наверху посмотри, почти над Марго, – посоветовал пришелец. – Там отсек с подогревом, хоть запасов немного, но всем достанется…
Привстав на цыпочки, женщина коснулась рукой такой же черной и блестящей, как внешняя поверхность бронетранспортера, псевдодекоративной панели над головой сидящей студентки и извлекла оттуда довольно объемный, но легкий на вид, контейнер. И стоило только раскрыть его, как по всему салону – а как еще назвать настолько комфортабельную внутренность боевой машины – растекся вкуснейший запах свежего, мягчайшего хлеба, нежной, со слезинкой, соленой ветчины, желтоватого, ноздреватого сыра.
Кажется, еще пару мгновений назад и Проха, и Марго, утомленные дневным блужданием по отравленному городу и нервным спуском в загадочное подземелье, не так, чтобы очень хотели есть, наверное, больше – просто отдохнуть с дороги, но от таких соблазнительных запахов во рту обоих моментально скопилась слюна.
– Приступаем!
Кис, не глядя, подхватила самый верхний бутерброд с ветчиной и тоненьким слоем сливочного масла под ней и аппетитно впилась в него зубами. Проха и Марго моментально последовали её примеру, а вскоре к ним присоединился и Кир, притащив с собой с водительского места объемистый, удивительный термос с тремя отделениями под кофе, чай и какао и совершенно не вписывающиеся в окружающую обстановку солдатские жестяные кружки.
– Для экзотики, – пояснил он вслух, отвечая на недоуменный взгляд Кис. – Да и собственное боевое прошлое не грех иной раз вспомнить.
За бутербродами, кофе, какао и чаем – бывшие студенты избрали один на двоих полузабытый уже напиток, а их гостеприимные хозяева разделились, Кис предпочла крепкий чай с малой толикой сахара, а Кир – сладкое какао – гости не заметили, как бронетранспортер выбрался за городскую черту и на автопилоте продолжил стремительное, совершенно изнутри незаметное движение по пустынной трассе среди зеленеющего леса. Сюда не добралась убийственная боевая химия и, казалось, там – среди деревьев, кустов, травы ничто неизменно веками и тысячелетиями, невзирая ни на космических пришельцев, ни на вылитые над городскими кварталами десятки тонн иприта, фосгена, зомана.
Самостоятельный, как большая часть инопланетной техники, бронетранспортер сбавил скорость, скатился к обочине шоссе и незаметно, мягко остановился.
Стряхивая на пол крошки хлеба и сыра, Кир поднялся с кресла рядом со своими гостями, положил на освободившееся место термос и сказал:
– Мы ненадолго вас покинем, ребята, надо нанести кое-кому не совсем приятный визит…
– Помочь? – символически обозначил свою благодарность Проха, и пришелец именно так и воспринял его предложение.
– Спасибо, справимся, да там и справляться особо не с кем, – пояснил он. – Вы пока поскучайте минут сорок, ну, максимум – час, пока нас не будет…
– Не боишься, что угоним твой велосипед? – пошутила Марго.
– Не сможете, – Кир не стал изображать из себя «сверхчеловека» и пояснил: – Здесь все на меня настроено, даже Кис эту настройку меньше, чем за полчаса не взломает, трудоемкое дело и неблагодарное. Кстати, чтобы вам не скучать – хотите, кино поставлю?
И он обвел рукой внутренние обзорные экраны, демонстрирующие сейчас спокойный лесной пейзаж и серую ленту шоссе, убегающую вдаль.
– А какое у тебя есть? – поинтересовалась Марго.
– Наверное, любое, – задумчиво пожал плечами Кир. – С вашей планеты, может, не все документальные еще собрали, но художественные ленты – от начала времен до момента нашей высадки, даже то, что еще в прокат не поступило.
Несколько ошеломленный таким изобилием Проха оглянулся по сторонам, будто примеривался, как в такой небольшой, все-таки, кабине может уместиться такое громадное количество фильмов, пусть и оцифрованных под компьютер, но все равно – не с одной лишь их планеты.
– Тогда поставь «Марсианские хроники», – попросила Марго. – Нравится мне он, да и соскучилась уже по кино.
Кир не стал подходить к водительскому месту, пульту управления всеми функциями бронетранспортера, связался с системой по встроенному радиоканалу. И, как в детской сказке, будто по волшебству, боковые экраны затухли до невнятного серого фона, яркость освещения в салоне понизилась, а напротив Прохи и Марго, едва ли не прямо на внутреннем борту боевой машины загорелись титры не нового, но очень популярного на планете фильма: неброская, зыбкая бегущая строка на фоне полуразмытых дождем человеческих невнятных фигур, едва заметно движущихся по темно-красному, переходящему по краям экрана в бордовый, песку. Одновременно с началом фильма часть броневой стены вдруг сжалась, собралась будто в гармошку, и на серый, бледный асфальт так редко в настоящее время используемой загородной трассы дружно спрыгнули Кир и Кис…
14
За гостями, увлеченно просматривающими внутри инопланетной боевой техники фантастический, но лиричный и мудрый фильм, вернулся один Кир. Весело спросил:
– Досматривать будете или поедем? Тут всего две минуты…
– Конечно, поедем, – отозвалась Марго, слегка разомлевшая от давненько не виданного кино, сытных бутербродов с любимым кофе и общества Прохи.
Хоть и обещал Кир пару минут, но уже через полторы сказал:
– Гляньте…
В экране переднего обзора, как в историческом кинофильме, открылся вид на старинную дворянскую усадьбу, расположенную на маленьком взгорке, окруженную со всех сторон парком в старобританском стиле с ровнехонькими, строгими дорожками, красивыми скамейками под кронами деревьев, с великолепным, правда, сейчас не работающим фонтаном перед крыльцом. Сам дом показался бывшим студентам громадным, хотя это был всего лишь длинный, с позже пристроенными «крыльями», двухэтажный особняк, кажется, совсем недавно отреставрированный и обновленный.
– Вот туда мы сейчас и направимся, – ответил Кир на молчаливый вопрос своих гостей, припарковывая бронетранспортер неподалеку от решетчатой, декоративной ограды парка, и тут же поясняя: – Как-то не хочется на такой технике, к такому дому. Согласитесь – некрасиво получится…
Да уж, к усадьбе подъезжать следовало, как минимум, на лакированной, поскрипывающий пролетке, с обязательный кучером, бородатым и степенным, на облучке, а еще лучше – в карете, золоченой, с высоченными колесами и форейторами, да чтобы и лакеи на запятках стояли в форменных расшитых ливреях, в париках.
На небольшом пяточке крыльца их встретили парадные двери: огромные, массивные, с литыми бронзовыми ручками, резьбой по дереву, толстыми стеклами. Не хватало, пожалуй, лишь швейцара, а еще лучше – мажордома с посохом и громким голосом, чтобы возвестить на всю округу титулы и звания прибывших.
Проха тихонечко фыркнул в воротник бушлата, представив на секунду, как, к примеру, будет звучать этакое представление благородному собранию его и Марго, но говорить ничего не стал, Кир уже легким движением распахнул дверь, пропуская первыми своих гостей.
– Как-то здесь… пустынно… – намеком поинтересовалась местными обитателями Марго. – Это вы с Кис всех распугали?
– Разбежался народ по закоулкам, – улыбнулся Кир. – Еще бы – грозные и беспощадные пришельцы пожаловали. Сидят сейчас по своим комнаткам для прислуги, бояться нос высунуть. Ну, это те, кто уцелел…
– А что тут было? То есть, до того… ну, ты понял, – сбивчиво спросил Проха.
– Обычный санаторий для вашей верхушки, – деловито проинформировал Кир. – Для министров всяких, депутатов, членов госсовета и прочих. Это раньше было, а как город эвакуировать начали, здесь осели те, кто потом решил назвать себя хозяевами жизни. Вот мы их и навестили, попросили чуток потеснить ради вас…
Сразу за дверями парадного входа располагался маленький, явно выгороженный гораздо позднее постройки самого дома вестибюль с небольшой конторкой дежурного портье в уголке, сейчас пустующей. В дальних углах – влево и вправо – вели на второй этаж одинаковые, как близнецы, узкие, крутые лесенки с резными балясинами перил, а впереди гостей ждали еще одни двери – в гостиную залу, ресторан, и маленький банкетный зал.
Именно там, в банкетном зале всего-то персон на двадцать, не более, и собрались часа два назад те, кто счел себя главными в государстве, после внезапного и очень неожиданного бегства за границу президента, премьера и главы Государственного Совета. Испуганные до потери ориентации во вчера лишь привычном мире, ошеломленные инопланетным вторжением, захватом ракетных пусковых установок, большинства арсеналов с оружием массового поражения, военных баз с элитными подразделениями, химических комбинатов и атомных электростанций беглецы попытались скрыться за океаном, но на полдороги получили известия, что и там творится нечто похожее, и приземлились на севере континента, в маленькой, уютной стране, военным и промышленным потенциалом практически не располагающей. На них просто махнули рукой – кому нужны бывшие, сегодня малоавторитетные люди?
Кис и Кир, прошедшие в усадьбу мимо расслабившихся от безделья и отсутствия реальной опасности постов охраны, в здание проникли с черного хода, через ресторанную кухню, в которой в этот момент лишь один заспанный, ленивый повар строгал какие-то овощи на салаты, одним глазом при этом завистливо поглядывая, как спокойно спит на табурете лохматый рыжий кот. На появление посторонних хитрый зверь отреагировал молниеносным броском под шкаф с посудой, откуда зашипел угрожающе, перепуганный и сбитый с толку. Человек же, по причине подавленности инстинктов слоем цивилизации, так и продолжил тонко нарезать помидоры, особой опасности в вошедших не приметив.
Пришельцы немного постояли в небольшом тамбуре у дверей в банкетный зал, вникая в суть проходящей внутри дискуссии, посвященной именно им, вернее, работе этого псевдогосударственного органа на инопланетян. Кир, скосив взгляд на начальницу, презрительно фыркнул. Он давно уже не поручал новоявленному кабинету министров, как они сами себя величали, никаких серьезных и конкретных дел, развлекая укрывшихся в старинной усадьбе бывших деятелей редкими поручениями. Видимо, это явное пренебрежение и позволило неглупым, казалось, людям начать свою игру в заговорщиков, что, впрочем, получалось у них из рук вон плохо.
{«Как с таким начальством общество на этой планете просуществовало так долго?» – задала риторический вопрос Кис.
«Ох, а ты не знаешь? Разве на таких вот руководителях держится страна?» – ответил Кир, поморщившись, ему было неприятно, что до сих пор не успел подобрать должного контингента, хотя прямой вины Администратора в этом не было, свое дело – поддержание порядка и жизнеобеспечение региона – Кир исполнял отлично.
«Тогда – чего тянем? – уточнила Кис. – Кажется, все решили давным-давно. Пошли!»
«Не хотелось головой вперед, с порога под пули охранников лезть», – успел высказаться в спину начальницы обоснование собственной осторожности Кир.}
Распахнув дверь нарочито ударом ноги, женщина прошла под изумленно-настороженными взглядами восьми человек, собравшихся за длинным столом банкетного зала, и остановилась рядом с председательствующим – крупным, раза в два большим по размеру Инспектора-Координатора, мужчиной в строгом черном костюме, белой сорочке, бордовом галстуке. Казалось, он только-только сошел с трибуны Государственного Совета, с которой предлагал мудрые и достойные законы для своего народа, и на секундочку присел передохнуть, выпить чашку чая за этот красивый массивный стол. Остальные собравшиеся были одеты поразнообразнее и попроще, но тоже в деловые костюмы, галстуки с золотыми заколками, свежие сорочки. Лишь один из присутствующих выделялся стареньким свитером и потертыми тренировочными брюками – пожалуй, самый старший из них по возрасту, с легким седым венчиком волос вокруг блистающей лысины, с выцветшими, непрерывно моргающими, покрасневшими, как от бессонной ночи, глазами.
Он-то и проскрипел возмущенным старческим голоском, с прищуром глядя на Кис:
– Это еще кто? И почему без доклада?
На старика зашикали сидящие рядом, но осторожно, боясь привлечь к себе внимание неизвестно откуда и так не во время взявшихся инопланетных гостей.
– Конечно, это моя реплика, – надменно сказала Кис в ответ. – Я должна бы спросить – кто это? И что они тут делают? Но – не буду, потому что прекрасно знаю, что вы тут делаете. Жрете дефицитные продукты, пьете отличные вина, курите сигары и рассуждаете, как бы вытурить с планеты захватчиков, но так, чтобы при этом ни в коем случае не пострадать самим и в итоге оказаться спасителями отечества.
Женщина небрежным жестом ткнула в расставленные на столе тарелки с легкими закусками, бокалы с вином, окурки сигар в хрустальных пепельницах. Собравшиеся сочли свое совещание настолько секретным, что не стали звать даже прислугу, а самим очистить пепельницы или просто собрать в одну кучу грязные тарелки им просто не приходило в головы.
– Кир, который из них Крайон? – зачем-то спросила Кис.
Она поймала себя на мысли, что очень многое здесь и сейчас делает напрасно – ни к чему была её обличительная речь, незачем было уточнять вслух персоналии. В один далеко не прекрасный момент нарочитая театральность может оказать плохую услугу.
{«А то ты забыла?» – удивился Администратор}, но тем не менее указал на сидящего по правую руку от председательствующего высокого, хорошо для своих лет сохранившегося мужчину с короткой стрижкой и хмурым, сосредоточенным лицом.
Изящный поворот, четыре коротких шага…ствол маленького пистолета, приставленный к затылку… и вот уже крохотная пулька со смещенным центром тяжести перемалывает в липкую кашу человеческие мозги…
Удар в затылок бросил уже мертвого Крайона лицом в стол, и звук падения, пожалуй, заглушил негромкий хлопок пистолетного выстрела.
Наверное, не будь в банкетном зале сразу двух инопланетных монстров-захватчиков, присутствующие непременно вскочили бы, закричали, попытались выбраться из комнаты, в одну секунду ставшей ловушкой для них. Но сейчас солидные, немолодые люди, несколько минут назад считавшие себя вершителями миллионов чужих судеб, замерли, как испуганные тенью ястреба зайцы, слегка отпрянув на изящные, резные спинки стульев, побледнев, покраснев, с трудом сдерживая дрожь пальцев. Ни при одном из них еще никогда вот так просто не убивали человека.
Ужас, леденящий кровь, лишающий даже мыслей о сопротивлении, не оставляющий и минимальных шансов на спасение, витал над собравшимися, вполне ощутимо задевая их своими липкими паутинными крыльями. Сдержаться, не впасть в панику, сохранить остатки человеческого в себе в такой ситуации могли, наверное, лишь закаленные, готовые ко многому, в том числе – собственной смерти – люди. Но среди присутствующих таких не нашлось.
По маленькую уютному залу внезапно распространился отвратительный запах. У председательствующего не выдержали не только нервы, сдал и сфинктер. Старичок, возмутившийся, было, внезапным появлением пришельцев, тихонечко поскуливая, как побитый щенок, начал сползать на пол, надеясь, как в раннем детстве, укрыться от неприятностей под столом. Кто-то истерично заохал, хватаясь за сердце, кто-то резко, громко заговорил, утверждая, что народных избранников, облеченных и уполномоченных, нельзя, невозможно просто так лишать жизни, что они, дескать, уже оценили, во все уверовали, на всю жизнь запомнили и непременно выявят и согласуют…
– Фу, как некрасиво, – презрительно скривилась Кис, и непонятно было к кому или к чему относятся её слова. – Не люблю таких… запахов…
Хлопок пистолетного выстрела вновь заставил всех замолчать и оцепенеть, как и в первый раз. Но теперь маленькая пулька, отскакивая от позвоночника, лопаток, ребер творила кровавое месиво в грудной клетке председательствующего.
И тут, то ли из любопытства, то ли по данным заранее инструкциям, в зал сунул с центрального входа охранник – высоченный мужчина в полевой форме, в руках которого стандартная штурмовая винтовка выглядела маленьким длинноствольным пистолетом. К счастью для самого себя, он мгновенно опознал пришельцев, а Кира, неоднократно посещавшего усадьбу ранее, даже узнал в лицо.
– Начальник охраны сюда! Мигом! – скомандовал Администратор, и у охранника даже мысли не возникло о возможном неподчинении.
Моложавый, ладно сложенный майор – именно о таких и говорят в народе: «Бравый вояка» – с помятым ото сна лицом появился в банкетном зале буквально через полминуты, будто дежурил где-то неподалеку, охраняя покой высокопоставленных персон. Молниеносно оценив обстановку, майор быстро и деловито расстегнул кобуру штатного армейского пистолета, но лихо выхватывать его и угрожать присутствующим не стал, прекрасно понимая, что шансов против пары пришельцев у него нет ни малейших.
– Приберите тут, – сказал чуть брезгливо Кир. – Трупы – в ледник, остальных – в подвал, там, кажется, найдется местечко для полудесятка задержанных. Завтра утром их заберут отсюда.
На недрогнувшем лице майора читалась ожесточенная борьба чувства долга, воспитания охранника, готового порвать любого за покушение на вверенный объект, с чувством справедливости – никогда по собственной воле не стал бы он защищать и оберегать интриганов, озабоченных лишь собственным благополучием – и легким опасением пришельцев.
– Своих людей снимите с постов, – добил начальника охраны Администратор. – Ваша служба в усадьбе на этом заканчивается. Соберите всех во флигеле, где базируетесь и ждите перевода в другое место.
– Слушаюсь, – кивнул майор и, чуть выглянув за дверь, скомандовал: – Воха, пятерых сюда, с оружием – бегом!
Громоздкие, но ловкие, как медведи, охранники моментально заполнили банкетный зал, который в их присутствии показался совсем уж тесным и маленьким.
– А где наш мажордом? – спросил Кир, покидая вместе со своей начальницей помещение через парадный вход.
– Я здесь, ваше сиятельство!
Аккуратный, маленький и, как бы, незаметный старичок в стареньком, многажды чиненом фраке, белоснежной манишкой под жиденькой седой бороденкой притулился в уголке гостиной залы, наблюдая за происходящим с безопасного, на его взгляд, расстояния. Перед пришельцами, а особенно – перед Киром, мажордом, а если по-современному, то управляющий делами, в буквальном смысле этого слова – стелился, с первых же секунд достаточно случайного знакомства величая Администратора не иначе, как «ваше сиятельство». Пару раз Кир попробовал одернуть старичка, но быстро понял всю бесполезность таких попыток.
– Наверху все номера приберите немедленно, нынешние постояльцы туда не вернутся. Документы, бумаги, записи, личные вещи – всё сдашь начальнику охраны. В каждый номер – цветы, по бутылке шампанского и коньяка из твоих запасов, ну, фрукты, шоколад, как положено, – распорядился Кир. – И еще…
{«Кис, не подслушивай, пожалуйста, иначе не интересно будет», – попросил Администратор.}
С любопытством фыркнув, женщина демонстративно отвернулась от беседующих мужчин и даже отошла на пару шагов в сторонку, честно приглушая максимальные возможности своего слуха…
…туда, на второй этаж, и привел своих гостей Кир. В нешироком коридорчике, покрытом ярко-красной ковровой дорожкой и уставленном через каждые метр-полтора бронзовыми пепельницами на высоких, изящных ножках, пришелец остановился, широким жестом указывая на десяток дверей, ведущих в переделанные из гостевых комнат номера:
– Выбирайте любой, они все примерно одинаковые. Отмывайтесь, отсыпайтесь, любите друг друга в хорошей, мягкой постели… вообщем, отдыхайте, – и, приметив восторженный, слегка недоумевающий взгляд Марго, добавил: – Если кто из персонала по глупости или незнанию скажет лишнего – бейте в морду без рассуждений и переговоров, надеюсь, с этим вы справитесь легко. Вы сейчас здесь полные и всевластные хозяева.
– А ты? – спросил Проха.
– Я тоже буду отдыхать, – скромно пожал плечами Кир.
Он махнул на прощание рукой, развернулся и направился вниз, где уже ждал его каминный зал, медвежья шкура у задорно горящих и весело потрескивающих сосновых поленьев, мерцающие свечи в высоких золотистых подсвечниках, хрустальные бокалы с игристыми вином и – лучшая во Вселенной женщина, сохранившая в измененном преображенном теле настоящую человеческую душу.
Эпилог
Это был, наверное, лучший и спокойнейший санаторий для немолодых, обремененных проблемами со здоровьем людей на двести световых лет в округе. Для буйных гвардейцев с Эридана, неразговорчивых андроидов с Полюса, исполнительных и аккуратных солдат Терры были свои зоны отдыха на этой планете, отличающейся не только роскошным климатом, ласковым солнцем, теплыми морями, но и строжайшей дисциплиной, граничащей с фанатизмом, культивируемой среди аборигенов с малых лет.
Эта дисциплина и едва ли не врожденное чувство ответственности помогали безболезненно совмещать на планете такие разные по требованиям отдыхающих зоны восстановления здоровья и реабилитации, как они официально именовались на шершавом бюрократическом языке аборигенов.
Красивые, изящные здания, ухоженные, обширные парки, великолепные пляжи и природные солярии, тихие, спокойные реки с изобилием рыбы для любителей, тенистые леса, невысокие, но частенько труднодоступные горные массивы, а кроме того, обзорные тематические экскурсии, встречи с интересными людьми – писателями, актерами, композиторами, кинозалы, танцплощадки, вело- и мототреки… в санатории и вокруг него все было предназначено для самого разнообразного отдыха.
И вот однажды, поздним утром, после короткой, но интенсивной серии физиотерапевтических процедур, укрепляющего кислородного коктейля и бодрящей ванны с радоновыми солями и хвойными экстрактами, из незаметной двери в боковой, глухой стене светлого, радующего глаз здания вышел сухонький невысокий старичок с седым пушком на голове –остатками когда роскошной шевелюры. Сопровождающая его медсестра-горничная-сиделка в одном лице – приятной наружности блондинка с васильковыми большими глазами, будто нарисованными на её курносом личике – стараясь делать это незаметно, держалась в нескольких шагах позади, внимательно наблюдая за подопечным, готовая в любой момент придти на помощь.
– Милочка, – обернулся старик к девушке, – милочка, никак не могу запомнить дорогу к нашему изумительному прудику с золотыми карпами…
Очаровательно улыбаясь, девушка мгновенно приблизилась к ветхозаветному отдыхающему, одновременно пытаясь подхватить того под руку и указать нужное направление:
– Сначала пройдете по левой дорожке до жасминовых кустов, а там надо будет повернуть направо, к центру парка и всего через несколько десятков метров вы…
– Вот уж спасибо, Василиса ты моя Прекрасная, – решительно, но деликатно отстранил её руку старик. – Доберусь я и сам, ноги пока еще носят, вот память иной раз подводит.
Как и у многих пожилых людей, память играла с отдыхающим злую шутку, выдавая до мельчайших подробностей дела давно минувших лет и драпируя в зыбком тумане забывчивости события последних дней.
– Я только хотела помочь, Прохор Ан… – искренне расстроенная девушка не успела договорить, старик строго перебил её:
– И прекрати обзываться по отчеству, я себя чувствую так, будто опять попал на заседание Государственного Совета, а это похуже будет, чем процедуры у вашего проктолога, поверь мне, внучка.
– Хорошо, деда Проха, – послушно отозвалась девушка, снова пытаясь рефлекторным движением, заученным за годы работы, ухватить, старика под руку.
– Ох, Василиса, Василиса, – покачал головой Проха, но сдался под действием неумолимых чар молодости и привлекательности, привстал на цыпочки и звонко чмокнул девушку в мгновенно заалевшую щеку. – Вот теперь – пойдем, как ты пожелаешь…
Умиротворяющее примирение состоялось, и Василиса, твердо, но бережно держа под руку старичка, повела его к желаемому месту отдыха, созерцания ленивых жирных карпов и размышления о тщете и суетности жизни. Во всяком случае, сама девушка полагала, что именно этим и занимается Проха на изящной резной лавочке возле искусственного, заключенного в гранитные плиты прудика, под развесистым кустом черемухи. О чем на самом деле размышлял старик, разглядывая периодически взбаламучиваемую крупными рыбьими спинками гладь пруда и вдыхая остаточный аромат недавно отцветшей Prunus Padus, не знал и даже не мог догадываться никто – Проха по давным-давно заведенной привычке не любил делиться своими мыслями ни с кем, кроме Марго, но та уже двадцать лет, как покинула этот мир.
Поудобнее устроившись на лавочке, старик хитренько подмигнул скромно пристроившейся рядом с ним Василисе и извлек из кармана короткой, удобной курточки, ничем не напоминающей больничные пижамы или плебейские спортивные наряды иных обитателей санатория, пачку сигарет и изящную маленькую зажигалку в серебряном чехле – овеществленную память о Марго.
– Деда Проха! – укоризненно сказала девушка, глазами указывая на откровенное и бессовестное нарушение врачебных предписаний, но замечание её оказалось гласом вопиющего в пустыне.
Впрочем, нет, в пустыне вопиющего никто не слышал и не замечал, а Проха отреагировал на слова Василисы очень оригинально:
– А ты не смотри, – хитренько посоветовал он возмущенной девушке. – Вон – встань, прогуляйся к прудику, карпов покорми, а то, что старый дед покурит – не замечай, только и всего.
– Я так не умею, – призналась Василиса и, понимая всю безнадежность своего замечания, все-таки добавила: – Мне больно смотреть, как вы губите свое здоровье…
– …которого и так давно уже нет, – подсказал ей Проха, хитро прищуриваясь. – В моем возрасте о здоровье думать поздно, а здесь я только для того, чтобы не валяться неподвижно в постели последние отмеренные мне дни и часы, а хотя бы встать на ноги, как подобает мужчине, при встрече со Смертью.
Высказавшись столь высокопарно и торжественно, старик и сам смутился, обыкновенно это было совершенно чуждо прагматику и практику до мозга костей. Впрочем, даже смущение Проха успел использовать к собственной пользе, сделав вид, будто рефлекторно, в замешательстве, подкуривает «убийственную» сигаретку. И только выпустив изо рта первый, самый сладкий и желанный для заядлого курильщика клуб дыма, хитренько подмигнул Василисе, слегка надувшейся на его бесхитростный обман.
Но долго обижаться девушке не довелось. На тенистой, окруженной густыми зарослями зацветающей акации аллее парка, будто ниоткуда, из воздуха, как в цирковом трюке, только без барабанной дроби и притихшего в напряжении зала, возникла фигура невысокого, крепкого мужчины с пронзительными светлыми глазами, короткой стрижкой густых, каштановых волос, с грубоватыми, будто в камне вырубленными чертами лица и – в сером комбинезоне полевого Администратора.
Это было настолько явным нарушением всех заведенных норм и правил для отдыхающих в зонах восстановления здоровья и реабилитации, что в первые секунды Василиса даже не нашла слов, чтобы выразить свое искреннее недоумение и возмущение. А потом – слова не понадобились.
– Ты не волнуйся так, внучка, – погладил девушку по руке старик, старательно выпуская дым из рта в сторонку. – Это ко мне товарищ, он – правильный человек, и никакие инструкции и предписания на него не распространяются.
Василиса открыла, было, рот, но опять ничего не успела сказать, потому что незнакомец оказался уже возле скамеечки и весело, беззаботно, будто расстался со стариком только-только, перед утренними процедурами, укорил:
– А ты, Проха, все такой же, чуть в сторонке и – уже с молоденькими девочками обнимаешься…
Старик, засиявший лицом, обрадованный, как ребенок, попытался, было, вскочить навстречу другу, но – подвели изношенные мышцы – смог только приподняться со скамеечки, чуть охнуть, бережно поддержанный сильными руками Администратора.
– Да сиди уж, старая развалина, – ворчливо укорил его Кир, устраиваясь рядом, при этом как-то незаметно, без грубости, оттеснив на краешек лавочки Василису.
– Как я рад тебя видеть, Кир! – искренне отозвался Проха. – Сколько же лет прошло?
– Совсем немного, если брать по меркам Вселенной, – кивнул в ответ пришелец. – А ты про сигаретки не забываешь, а говорили – совсем плохой стал…
– Кто говорил? – возмущенно вскинулся старик.
– Да, ладно тебе, – засмеялся Кир. – Вижу, что – хороший. И так же всегда готов к выявлению интриганов и заговорщиков.
Тут Администратор, повернувшись резко, всем телом к недоумевающей на краешке скамеечки Василисе, мягко попросил девушку:
– Будь так добра, погуляй тут по садику немного? Или по личным делам куда сходи. Если что не так – моя ответственность, вот только ничего плохого не случится сегодня с дедом, поверь опытному полевику, хорошо?
Умел, умел убеждать людей Кир, а с годами это его умение только оттачивалось, становилось изящным и неотразимым, как хорошо поставленный удар стилета. Девушка сама не заметила, как оказалась в отдаленном уголку парка, возле любимого старого дуба, источающего древнюю, природную силу, уверенность в себе и неизменности окружающего его мира. Как истово верующий анимал, почитающий живую природу одушевленной и единственной вечной ценностью для человека, Василиса приникла к шершавому необъятному стволу, подпитывая себя жизненной энергией, так необходимой современному, окруженному по большей частью неодушевленной техникой, проводящему жизнь в суете ежедневных дел и забот, человеку.
А Кир, проводив взглядом симпатичную девушку, обернулся к неожиданно нахохлившемуся, будто задремавшему на ходу старику, держащему в пожелтевших, сухих пальцах догорающую сигарету.
– Руки обожжешь, – заботливо предупредил пришелец, отобрал у Прохи окурок и молча растер его в ладонях в пыль, а потом продолжил: – О чем призадумался? «Бойцы вспоминают минувшие дни…»
– Есть, что вспомнить, а то… – кивнул послушно старик. – Эх, как мы с тобой тогда мою родную планету почистили… до сих пор иной раз гордость берет.
– Ага, гордость его берет, – съязвил Кир. – Это не работа – мучение сплошное с тобой, упрямцем, было. А когда ты на меня с кулаками полез, помнишь? От смеха во мне чуть микросхемы не замкнуло…
– Не притворяйся киборгом, – строго сказал старик. – Откуда в тебе микросхемы? Такой же, как все – из плоти и крови, хоть и другие у тебя и плоть, и кровь. А все равно, моя модель на анархистских идеях оказалась лучше твоей – с жесткой централизацией.
– Гордись! – чуть шутливо похвалил Кир. – И в самом деле, все получилось, как нельзя лучше.
– Горжусь, но задумываюсь, – слабо закивал старик. – Может быть, в чем-то правы те, кто утверждает, что мы лишили человечество его истинной реальной истории своим вмешательством?..
– Когда в истинной истории на лютой, страшной смерти десятков миллионов просто и откровенно, ничуть этого не стесняясь, наживаются десятки тысяч, я буду беспощадно, безжалостно изменять эту историю на фальшивую, нереальную, в которой эти десятки миллионов поменяются местами с десятками тысяч и – продолжат жить, – твердо сказал Кир.
– Знаю-знаю, я же сам тебе в этом помогал, – вновь кивнул Проха. – А довелось бы, и опять стал помогать. Жаль, не доведется. И так уж все рекорды на планете побил по долгожительству, да и скучать стал по Марго… скорей бы уж к ней.
– Устал от жизни? – поинтересовался Кир.
– Устал, честное слово, устал, – согласился, но тут же переиначил свои слова старик: – Но не от жизни, жизнь нынче интересная, любопытная… от немощи устал. Тебе-то проще, сто двадцать лет прошло, а ты все, как новенький.
– Сто пятьдесят семь, – механически поправил Администратор.
– Я со времени нашего знакомства отсчет веду, – из чистого упрямства не согласился Проха.
Пришелец промолчал, лишь усмехнулся на такой, чисто человеческий, пусть и беззлобный, но завистливый упрек. За это время Киру пришлось умереть дважды. Может, потому, что был он смертен неоднократно, от жизни Администратор и подобные ему существа никогда не уставали.
– Я вот о чем хотел узнать, пока еще осталось сейчас у тебя, да и у меня немного времени, – будто спохватившись, сменил тему Проха. – В последние годы много по архивам лазил, всю доступную информацию поднял, даже кое-куда заглянул, куда не положено мне заглядывать. Но – так до конца и не понял, как же определяется вероятность «большой» войны на планете? Нет-нет, наличие оружия массового поражения, вековые конфликты, шовинистические и реваншистские настроения – это все, понимаю, учитывается, суммируется, экстраполируется, дисконтируется на фактор случайностей, вводятся поправочные коэффициенты. Но ни разу, ни на одной планете вероятность не превышала шестидесяти процентов. А в большинстве случаев была гораздо ниже, чем даже пятьдесят на пятьдесят.
– Вот ты о чем, – покачал головой Кир, будто говоря, и все тебе неймется, хочется докопаться до сути, до самых таинственных и загадочных глубин.
– Да, ты знаешь, интересно на старости лет стало… – поджал губы старик.
– Помнишь того ведьмака в городе, что вы называли оракулом? – неожиданно спросил пришелец. – Мы потом еще его внебрачного сына долго-долго искали, да так и не нашли, пропал, как и не рождался вовсе…
– Память пока не подводит, – осторожно, ожидая услышать от Кира нечто невероятное, как обычно бывало после таких отвлеченных предисловий, ответил Проха.
– Так вот, все данные компьютерного моделирования, весь этот аховый объем собранной за много лет наблюдений информации, выводы властных комиссий, мнения уважаемых и компетентных экспертов – все это летит в корзину для бумаг, когда однажды просыпается такой ведьмак и, позевывая, почесываясь и протирая глаза, говорит: «А через полгода на Владене случится большая беда. Рукотворная, человеческая». И вот, еще даже не зная, в чем эта будущая беда заключается: в техногенной ли катастрофе, в военном конфликте, – мы срываемся, как бешеные, рвем пространство, вывешиваем на орбите боевые корабли и предъявляем местным ультиматум. А все потому, что боимся опоздать, потерять те самые миллионы жизней.
Выговорившись, Кир откинулся на спинку лавочки, и старик, протянув чуть разочарованно: «Ах, вот оно как…» последовал его примеру. Они молча посидели несколько минут. Потом пришелец поднялся со скамейки, огляделся, будто впервые заметил окружающие красоты, умиротворяющую, настраивающую на тихий, спокойный отдых атмосферу санатория, и сказал:
– Мне пора, Проха.
– Как обычно, спешишь?
– Ничего не изменилось, – с улыбкой пожал плечами Кир.
Он медленно уходил по аллее, окруженной зацветающими акациями, а старик смотрел ему вслед, смаргивая набегающую слезу и понимая, что сегодня видел старинного друга последний раз в жизни.

P.S. Проха умер спустя три года после этого разговора. И был похоронен в родном городе, по старому обычаю, на Центральном кладбище рядом с могилой Марго.
Полевой Администратор Кир через восемь лет бесследно исчез в эпицентре ядерного взрыва.