(Пародия на политический детектив)

Полновластный правитель страны Никита Вавилович Самодуров проснулся в нехорошем расположении духа и встал с левой ноги. Сам заправил постель, хоть не царское это было дело, позавтракал яичницей с деревенским салом, собственноручно приготовленной по одному ему известному рецепту завзятого холостяка.
Да, как это не прискорбно, со вчерашнего дня Никита Вавилович был холостяком. Жена Агнесса сбежала от своего незаконного муженька, с которым и расписана-то не была и числилась содержанкой, если не сказать грубее... И ведь каково было осознавать свою покинутость какой-то капризной девчонкой самому Никите Самодурову: мужчине видному, крутому и бескомпромиссному, с железной левей рукой, потерянной в юности на Басурманском фронте, с хриплым, пропитым в многомесячных рейдах на подводных лодках, голосом и походкой пингвина, которую перенял Самодурев от единственных обитателей тех гиблых антарктических морей, куда забрасывала его собственная дурь и безумные приказы начальства.
Перекусив на скорую руку, Никита Самодуров принялся собирать на работу. Самое сложное в сборах было выбрать галстук, а к галстуку подобрать костюм, которых у Никиты Вавиловича было целых тринадцать штук. Правда, у иных столичных чиновников бывало костюмов и поболее самодуровских, но Никита был человек глубоко верующий, в церкви крестился на все иконы, целовал крест в руке бати, заодно лобызал и саму, пахнущую чесноком и одеколоном, руку и поэтому числа предпочитал символические. Откуда взялись средства на самодуровские костюмы осталось невыясненным, но злые языки поговаривали, что деньги якобы коварно похищены из бюджетных сумм.
Делом о похищенных бюджетных денежках занялась генеральная прокуратура. Возглавлявший ведомство Филипп Спиридонович Бандера осмелился подкопаться даже до самого Самодурова. Он был человек относительно честный, в столице прослыл правозащитником: защищал права сбежавшего в Израиль диссидента-антисоветчика Берковича, потому что его и там заставляли работать, защищал художника гомосексуалиста Мишу Бельмондо, которому запрещали сделать операцию по перемене пола. Филипп Спиридонович круто взялся за дело, грозясь в считанные сроки искоренить в Самодурии воровство, бардаки и коррупцию. Решил, что начинять нужно как в рыбе: с головы. Лишь только взглянул Бандера на голову в лице Никиты Вавиловича, так сразу и ахнул: Самодуров каждый день приезжал на работу в новом костюме! Филипп Спиридонович тут же возбудил уголовное дело: сомнений не оставалось, – у Самодурова в гардеробе целых тринадцать костюмов, которые он менял каждый день, как любовниц! Сколько было галстуков Бандера сосчитать не успел – сбился на четвертом десятке, а уж что касается сорочек, туфель и носков – тут сам черт голову сломает.
Но силы были не равны, в генеральной прокуратуре верные Самодурову люди постоянно спускали дело о президентских костюмах на тормозах, а то и просто выбрасывали в мусоропровод. Бандера ночами кропотливо восстанавливал его, переписывая тома собственной рукой от корки до корки. А их было уже целых тринадцать штук.
Выбрав костюм-тройку, Никита Самодуров оделся, положил три рубля в портмоне, а остальные деньги в жилетный карман (на случай, если кто в правительстве попросит взаймы до аванса) и вышел не улицу. Тут же к президенту бросилась толпа нищих, бомжей, алкоголиков, тунеядцев, безработных управдомов и персональных пенсионеров. Сотни жадных, трясущихся рук потянулись за милостыней. Самодуров достал тощее портмоне, показал единственную трехрублевку, вывернул портмоне наизнанку.
– Я думаю, друзья, что мы с вами в одинаковом бедственном положении, – принялся толкать патриотическую речь Самодуров. – Страна в долгах, как в шелках. Мы торчим Международному валютному фонду миллиарды баксов, а по понятиям, карточный долг – святой долг и мы его отдадим! У меня у самого ни шиша нет, кроме трёх рублей и тринадцати костюмов, которые мне подарили на день рождения. И мне по барабану, что какой-то Спиридон Бандера возбудил против меня уголовное дело. Я его, волка позорного, на кичмане под шконку загоню и на параше собственное дерьмо хавать заставлю!
– Мочи их, Вавилыч, в сортире, мы все за тебя! – крикнули из толпы.
– Народ требует продолжения реформ, – резюмировал Самодуров и сел в черный президентский «Лимузин».
Прибыв в офис, Никита Вавилович срочно собрал кабинет министров и сухо объявил повестку дня:
– С прискорбием сообщаю, господа, что вчера от меня снова сбежала жена. Есть предложение объявить общегосударственный розыск а попутно – очередную войну басурманам. Кто «за», поднимите руку, кто против... Все «за», вот и прекрасно! Я так и знал, что мы с вами договоримся. Что вы думаете по этому поводу, Савелий Петрович? – обратился он неожиданно к Савелию Петровичу Лупу, курировавшему сельское хозяйство.
– Я как все, Никита Вавилович, я от коллектива – ни ногой. Куда поп, туда и батька, как говорится, – заученно, как солдат первого года службы – ефрейтору, отрапортовал старик.
Самодуров понял, что толку с него, как с козла молока и переключился на следующего участника секретного государственного совещания. Им как на грех оказался скандальный генеральный прокурор Филипп Спиридонович Бандера. Перегнувшись через стол, тот интимно зашептал в огромное, похожее на локатор или лопух, розовое президентское ухо:
– Отдай сворованные костюмы в фонд борющегося Ирака!
– Сам дурак! – мгновенно нашёлся что ответить Никита Вавилович и, хохотнув, перешёл к следующему министру.
– Пушки вместо масла! – по-петушиному крикнул генерал от инфантерии Индюков, возглавлявший военное ведомство.
– Так-то оно так, но ведь и кашу маслом не испортишь, – поправил его Самодуров. – Хотя, в принципе, я с вами согласен: без масла можно обойтись, а вот без пушек – дудки!
Никита Вавилович отпустил министров по рабочим местам, оставив только силовиков. Им-то и предстояло отыскать сбежавшую от президента взбалмошную девицу Агнессу. Басурманская же война с этих пор не прекращалась ни на миг: за первой Басурманской кампанией неизменно следовала вторая, за второй – третья... И так до тринадцатой по числу самодуровских костюмов. Каждую новую войну Никита Вавилович начинал в новом костюме, а заканчивал в старом.
Что же касается генерального прокурора Бандеры, то вскоре после начала очередной войны, Самодуров лично презентовал ему новый костям... цвета хаки. И отправил на Басурманский фронт.

15 марта 2004 г.