Нет печальнее и трагичнее процесса пробуждения после неумеренного возлияния накануне. В памяти напрочь отсутствуют сведения о минувших событиях, но присутствует едко-щекотливое, исходящее откуда-то из глубин естества, ощущение сотворенной тобой гадости и вытекающего из нее стыда. Вместе с гадостью в душе появлялась мерзость во всем теле и особенно во рту. Слипшийся язык отказывался произносить членораздельные звуки, голова нещадно гудела, глаза отказывались открываться и смотреть на мир, а онемевшие руки и ноги, казалось, никогда не смогут сдвинуться с места. Хотелось трех вещей: писать, пить и поправить здоровье.
Конечности со скрипом и шарканьем донесли меня до туалета. Простояв там не менее пяти минут, я доковылял до кухни, где пол-литровыми глотками осушил чайник со вчерашней водой. Полегчало. Сердце неритмично и громко ухало, словно готовясь выскочить наружу. В голове все ходило ходуном и кружилось. Руки позорно тряслись, и было стыдно. А за окном - начало зимы и тихо-тихо ложился первый снег…
В ванной зеркало презрительно отвернулось от опухшей наискосок физиономии. Вкуса зубной пасты не ощущалось, а в животе собирался сладковато-мерзкий комок. Надо было на работу. Но куда с таким видом? Пугать народ выпученными красными глазами и травить зимних мух вчерашним перегаром? Отбрехавшись по телефону, я снова побрел на кухню. На столе среди высохшей вчерашней закуски горделиво и статно высилась початая литровая бутылка «Белочки». Посмотрев на батарею под столом - ужаснулся, а в голове медленно-медленно стала вырисовываться впечатляющая картина вчерашнего веселья. Налив себе граммов эдак сто, я выпил их залпом. Огненная струя пронзила пищевод и неописуемым блаженством растворилась в каждой клеточке больного организма. Сердце, сделав тук-тук-тук, забилось ровно. Руки моментально перестали вибрировать. В голове появились первые мысли. Тошнота прошла, а на землю, как и прежде тихо-тихо ложился снег…
О мыслях отдельно. Их было три. Первая, что надо вмазать еще. Вторая, что надо взять еще. Третья, где это «еще» взять. Ну, естественно, сначала пропустив вторую и взгрустнув об остатке, я быстренько убрался после вчерашнего. Подсчитал количество «Белочек»: три пустых литровых и одна початая на столе. За два дня выходных - не плохой результат. И как столько влезает? Куда, и главное, зачем? Может, завязать? Начать новую жизнь? Все пропитое вернуть? На этом мой мозговой штурм иссяк, а снег все шел и шел, красиво кружа вокруг фонарей…
***
В отделение привели новенького. Весь хорошенький такой, весь опухшенький. Глазки-щелочки. Ни хрена не соображает, а из слов только «Му». Положили в надзорную палату. Прямо напротив поста с большим окошком для наблюдения. Брыкаться стал – привязали. Вязками такими, специально сшитыми. Длинными и очень прочными. Из байки, кажется. Вреда больному - никакого, зато персоналу полегче, да и больному самому тоже – не повредится. Поставили первую капельницу. Смотрим -через час уже маму зовет. Детина такая, а маму! Капельница вообще вещь великая! Туда столько полезных вещей накачать можно, что, как правило, на четвертой больные превращаются в почти уже людей. Людей, способных понимать происходящее и осознавать себя во времени и пространстве. Тогда их переводят в простые палаты. Палаты, где кроме видеокамер за ними никто не наблюдает. А вообще-то четвертые сутки самые опасные. Вроде и трезвый пациент, и похмелье уже на исходе, и облик возвратился человеческий, а нет! Не все так просто! В этот период может начаться делирий, «белочка» в простонародье. Проскочил этот период - жить будешь дальше, пришла – бегом в реанимацию тащат. Опасно это очень. Видения и голоса такие бывают, что есть все основания опасаться за жизнь больного. У одного войска Чингисхана наступали, и он с ними безумно и храбро боролся. Ложкой. Они, войска, из-за занавесок наступали, в результате до того, как бедолагу отправили в реанимацию, занавескам (войскам) пришел полный конец. Наши победили! Враг изгнан! У другого вражеские танки шли по руслу горного ручья. Отступать? Никогда! Русские не сдаются! Был вырыт противотанковый ров и установлены заграждения. В результате ванная была завалена стульями, а под ванной огромная куча мокрых тряпок. Мины это, если кто не понимает! Влили в него сто граммов спирта, тут танки и отступили. Уходит «белочка», если ее спиртиком немедленно полить. Но на всякий случай героя танкового сражения в реанимацию отвели. Своим ходом, правда. Весело у нас!
***
Да что там снег! Что там фонари! После третьей мир заиграл совершенно новыми красками. И аппетит появился и на кухне прибрался, выкинув засохшие остатки вчерашней трапезы. Поделав домашние дела под легкую музыку, решил заняться важным делом – почистить тот самый снег! Вот сколько сил и идей дает опохмелка! Живу я в загородном доме и, по этому, дел там всегда побольше, чем в городской квартире. Вот и выкатил я из гаража снегоочиститель. Бензиновый такой. Дорогой. Сам себя везет и снег плюет далеко-далеко. В бутылке еще оставалось, и я спокойно принялся за работу. Туда-сюда, туда-сюда. Вот двор и выезд чистые. Тут слышу, сосед зовет:
-Помоги своим тарантасом снег почистить! - говорит умоляющим голосом. - Спина болит - сил нет!
- Помогу, чего не помочь, - миролюбиво сказал я, направляя снегоуборочную машину к дому соседа.
Работа спорилась. Туда-сюда, туда-сюда. И соседский двор чистенький. Я свой «снегоход» в гараж тащу. Запираю. Смотрю, сосед идет, с мордой такой хитрой, и пакетом машет.
- Тут моя благодарность тебе, Николаич, и поклон за помощь. - Говорит сосед. - Пойдем к тебе, посидим. И достает литровую «Белочку». Оп ля! Вот тебе и материализация мысли, и решение третьего вопроса о том, где взять! В одном флаконе, так сказать. Мы пошли в дом, а снег тихо-тихо заметал свежевычищенную дорогу, но нам уже было все равно. A фонарь, как и прежде, скрипел в окружении облака танцующих снежинок.
***
Далеко не всех доставляют в отделение в состоянии полной невменяемости. Многие приходят сами. Это самая сознательная часть алкогольного населения. Она знает о своей проблеме и сама же пытается ее решить. По мере возможностей и средств. Среди них и врачи есть, и судьи, и знаменитые артисты и спортсмены. Поселяют таких пациентов в специальных палатах. С холодильником, чайником и телевизором. Прокапаются они до состояния полной боевой готовности и разбегаются по своим делам. Кто за пару дней в чувство придет, кто за пару недель управится. Только за все за это мзда берется. И не столько за палаты люкс и капельницы, сколько за то, что бы на учет в невродиспансер не ставили. Вот так и лежат бедолаги, лучшея от капельницы к капельнице, смотря телевизор и ведя неспешные разговоры. Лежат раз по десять, а то и больше. Причем каждый раз говоря себе «Это уж точно в последний раз»! Но законы алкоголизма таковы, что запой неизбежен. Причем эта самая неизбежность настолько неизбежна, что скорее Земля в другую сторону завертится, чем нарушится фундаментальный закон алкоголизма! Только он у разных людей по разному во времени разнесен. У кого это пара месяцев, а у кого годы и десятилетия. Вот я лежал в декабре, и казалось, что болезнь побеждена, а я полон сил и желания жить! Однако не прошло и полгода, и я снова в своем родном, любимом наркологическом отделении. И как только ожил под капельницами - сразу мысль: ну уж в этот раз точно на долгие годы. Смешим мы небеса нашими намерениями. Не меняется только палата, ноутбук на подоконнике и вид на Москворецкий рынок из окна. Поживем-увидим. А ведь так хочется верить, что и в правду в последний раз.
***
«Белочка» пошла на ура. Сначала допили остатки моей, а затем приступили к соседской. Литр, деленный на сто грамм и деленный на двоих, получается по пять стопок на каждого. Не так плохо, хотя и маловато будет. Ну, в общем, приступили мы по соточке зараз под разговоры про наступающую зиму, про будущие холода, про мой «снегоход» да про больную спину соседа. Тихо так мы подошли к пятой, последней стопке. В доме тяжелым комом нависла грусть и тоска. Надо было что-то делать. Времени - семь часов вечера, но до магазина час пешком, а с восьми уже не продают. И за руль не сядешь после килограмма «Белочки». Что-то надо делать и делать это немедленно.
От безысходности и отчаяния пошли мы к соседке Галке, бабе, в общем-то неплохой, но дюже вредной. Водит она машину получше любого мужика, и на своей «Волге» такие кренделя выписывает в потоке машин, что сидя на пассажирском месте, невольно притормаживаешь об пол. Решили мы попросить ее свозить нас за «горючим». Надежды на положительное решение нашего вопроса было маловато, но от отчаяния и горящих труб пошли мы с соседом на поклон.
Соседка встретила на редкость приветливо. Это было хорошим знаком, дающим надежду на положительное решение нашего жизненно важного вопроса.
- Галина Ивановна, дорогой человек, - начал я из далека.- Просьба к тебе огромная и жизненно важная. Не могла бы ты…
- Что ты, Николаич, все из далека, подкрадываешься, как к не целованной. Говори, чего приперлись!
- Да понимаешь, соседка, - говорю, - водочки бы нам с Петровичем. Сами ехать не можем по причине пьяности, а магазин скоро перестает «горючее» населению выдавать. Не могла бы ты по-соседски смотаться и купить нам «Белочки»?
- Эх, алкаши вы смердящие, сколько залудили уже? Небось по килограмму на рыло съели-то?
- Нет не съели, -оживился сосед, -по полкило и по чуть-чуть!- Ну съездишь? - умоляющим тоном проговорил Петрович.
Галина Ивановна о чем-то глубоко задумалась и выдала:
- Слышала я, что ты, Емельян Николаевич, там у себя своим «снегоходом» громыхал. Вычистишь подъезд к моему дому - так и быть смотаюсь за вашим пойлом, алкаши чертовы!
Йййес! Ликованию нашему не было предела. Отсчитав соседке денежек на «топливо» мы с Петровичем помчались в мой гараж за снегоуборкой. Краем глаза я увидел как соседская «Волга» выехала в направлении магазина. Притащили мы мой «снегоход» к соседскому двору. Работа спорилась, как никогда. Туда-сюда, туда-сюда. И подъезд ко двору Галины Ивановны стал вычищенный, будто и не было снега сегодня. Тут и «Волга» вкатила. А с ней две литровые «Белочки», да бонус за хорошо сделанную работу - банка маринованных огурчиков. Оставшись друг другом довольными, мы распрощались. Я покатил «снегоход» в очередной раз в свой гараж, а Петрович с драгоценным пакетом пошел сразу в дом накрывать на стол. А фонарь скрипел по-прежнему, но снег идти перестал. В вечернем небе разбегались облака и обнажались гвоздики-звездочки.
***
В отделении жизнь шла своим чередом: поступали пьяные, выписывались трезвые. К кому-то приходила и уходила белая горячка. К кому-то приходили и уходили родственники с колбасными баулами. Иногда шел шмон по тумбочкам, и всегда орали ненавидящие всех санитарки. И капельницы, капельницы. Вереница капельниц. Круговорот капельниц в природе.
***
С Петровичем два литра «Белочки» мы уговорили в тот же вечер. Потом еще и еще. Потом снова еще. Потом не помню. Потом…
***
…нет печальнее и трагичнее процесса пробуждения после неумеренного возлияния накануне… А за окном… все тот же Москворецкий рынок и искреннее желание все начать с чистого листа. Но это уже совсем другая история.

Июнь 2012