ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



ЛЮБИ И УКРАШАЙ... 25. Гармонии таинственная связь

Автор:
25. ГАРМОНИИ ТАИНСТВЕННАЯ СВЯЗЬ

Теперь и об усадьбе Фета. Не скрою, что увёз не то, что ожидалось по программе. Лишь рамы, форточка. «К стеклу приникши головою...» Кракелюры застывших белил.

И усадьба не та, и душа отмолчалась? Нет, пожалуй. Там всё-таки были и зелёные вихри, и мостик, что зимой хорошо вспоминается. Да, конечно, не зря и так далее... Только Фет ли всё это, сомнительно. Тут, скорее, свои представления. Тот же Курск и программа всё та же. И, может быть, что видел, как раз первооснова. Я знаю, что нельзя себя примеривать. Другое время, жизнь и обстоятельства. Перечитать бы книги и проверить.

Его стихи я знаю – забыл, с которых пор. Два-три стихотворения, но золотого фонда. Сознательно читал уже студентом, когда душа в культуре себе искала место.

Не пропускал концертов в филармонии. Азы стихосложения, азы архитектуры. И живопись – в доступном мне объёме. Я был тогда весьма разносторонним.

А Фет – в изданьи Маркса, в двух томах. Зелёный переплёт, слегка пупырчатый. И уголки из кожи. Солидное издание. Стихи так и должны переплетаться.

Учился я наукам, далёким от поэзии. Вернее, так казалось. Сейчас я полагаю, что дело лишь в подходе и возможностях. Наука без поэзии – убогое занятие.

Последний тезис Курском блестяще подтверждается. Я знаю, что могу, но – обстоятельства. Пятно на общем фоне, то есть на фоне Курска. Стараюсь, разумеется, стараюсь.

Веду уж третий курс. Читаю по ночам из строк того двухтомника. Засветятся сосульки. То бабочка, то листья. А может быть, и шёпот ветвей турецких клёнов той далёкой улицы.

Строчки могли потухнуть, но другие получали смысл, объёмность и наглядность. Я думаю, у Фета, кроме стихов «на случай», все строчки могут так внезапно осветиться.

Это вообще, по-моему, критерий. Поэтов тьма, но строчки не у всех. Не светятся! А прочие достоинства уже ведь не поэзия. Уже не лирика, опять же, универсальный ключ сознательного бытия. А тут ведь и до счастья рукою дотянуться. В конце концов – даже до смысла жизни.

«Давай ронять слова...» – у Пастернака, «Где кистью трепетной...» – у Фета. Преклонные года, до самой смерти был поэтом. Теперь, наверно, оба на Олимпе, где секция поэтов из России.

Мои кумиры? Здесь я лишь о Фете. Уже в Москве (Петровка) букинист достал из-под прилавка то самое издание. А я-то аспирант с дырявыми карманами.

Теперь имею полное собрание. Но те два томика достать уж невозможно. Как не попасть к окну, завешенному клёнами. Ни клёнов, ни окна, ни той далёкой улицы Воронежа...

Ну, ладно, Воробьёвка. Собранье сочинений, комментарии. Музейные статьи, листочки стенгазеты – из комнаты усадьбы, где растрогали те кракелюры на белилах форточки.

История с дворянством. Служба в армии. Что-то лесковское в его железной воле. Стихи, но слабоватые. Решил разбогатеть. Степановка, а после – Воробьёвка.

Нет, не уход Толстого. Цель другая. Но борода «до чресел... И над ушами волосы». Таков портрет словесный по Тургеневу.

Да все они такие – с бородами, с дубинками в руках, все, как один, сутулые... Приметы наших классиков известны.

Карикатура злая, разумеется. «Вечерние огни» ведь не Тургенев написал. Однако, правда – волосы и борода до чресел. А был почти как Лермонтов по раннему портрету.

Но вот стихи, светящиеся строчки? Тургенев потому, что не дано, и я читать Тургенева не стал бы. Достаточно того, что в школе заставляли.

Читаю об усадьбе. И что мне удивительно, в стихах эта усадьба – описана ещё до Воробьёвки. Дом на террасе Тускари и сдвинутые кровли, как будто тех амбаров, ну, или там конюшен.

«Меж селеньем и рощей нагорной» – ну, Будановка с видом на Пустынь. И источник – «К журчащему сладко ручью». И овраг, вроде тот, где сидели.

Нет, душа не молчала, наверно. Что-то видел и помню прекрасно. И в стихах узнаю Сухоребрик, «лишь один в час вечерний, закатный».

Возможно, Воробьёвка не случайно. Заранее сложилось представление. Стихи всё и решили. Увидел и купил. Счастливый, что богат и независим.

«Роскошный парк. Старинная, прекрасная усадьба»? Тут всё же знак вопроса. Не видели усадьбу. А парка вовсе нет. Вот Тускарь «светлой лентой» подтверждаю.

Усадьба тоже, разве что старинная. К тому же до покупки – запустенье. Конный завод и мельница – это уже при Фете, хотя делами сам занимался мало.

Фет немец по рождению. Хозяйство образцовое. И парк огородили. И старожилы помнят, как штрафовали в парке пунктуально: «прямо верхом за нами и гонялись».

Гонялись, разумеется. А те, конечно, пёрли, что могли. Чтоб русский мужичок не пёр к себе домой, такого не бывает. И немцу по рождению, конечно же, такое непонятно.

В рассказах об усадьбе фигурируют громадные деревья. Чуть ниже дома – вяз на пять обхватов. И дуб такой, что только из сука Иван Босой построил себе хату. Такое вот предание осталось.

Природа тех, ещё межледниковых? Усохла лесостепь. Иван Босой добил. Сейчас, если не пашня, то пустыня. И грунт на пашне рыжими комками.

Не думаю, что так уже сто лет всё изменили. Хотя «гармонии таинственная власть» всё же была. Литературный фон – «Вечерние огни» как следствие гармонии.

Хозяйство процветало, и Муза пробудилась. Был перерыв (Степановка), но здесь – пять выпусков «Огней», «Огней» прекрасной лирики. Читаю, узнаю и удивляюсь.

А внешне становился практичным и сухим. И почерк становился неразборчивым. Летом живёт в имении, зимой чаще всего в Москве, где тоже дом. И в Курске какая-то квартира? Упоминаний не нашёл.

И если говорить о лирике, то Фет практически единственный в то время лирик. Ни топора, ни бомбы, ни Белинских. Всё то, что, как чума, катилось по России.

Конечно, странноват – камергерский мундир, плевки на Моховой и борода до чресел. Но ведь один! Его не признавали. Учили, осуждали, издевались.

Я не хочу ссылаться на биографов. Приписывают точность и локальность. Пейзажная рисовка – да нет её в «Огнях»! Но всё же Воробьёвка и окрестности.

Я узнаю почти что всё, что видели. И мне приятно такое узнаванье. Конечно, Воробьёвка себя не исчерпала и летом повторится обязательно.

Слова, огни? Как то назвать, что видишь? Не каждому дано. И если через время, когда читаешь, строчки озаряются, то это лирика. Иного нет названья.

И личность, разумеется. Своё существованье. Свой шанс среди всего. Судьба, если хотите. Только тогда и стоит называть. А если всё подряд, то уж простите. Вот Крестный ход ему не любопытен, а Репин трижды приезжал к нему как раз тогда. Наверное, внушал то, в чём потом раскаялся. Сидели на скамейке, «брады свои поставив».

Про ледник, про степь не знал. Про меловое время, да и луна зеркальней, если посмотреть в бинокль. Но всё же есть лазурная пустыня, степной росой унизанные травы.

«Вечерние огни» – наверно, в этом дело. «О, ночь осенняя, как всемогуща ты!» И всё же Шопенгауэр, наверное, тут лишний. Вечерние поля кувшинок и родник соседний...

Гармони таинственная власть? Толстой, Чайковский, Репин. Фет вовсе не отшельник, тем более, не злобный, что там бы ни чирикали завистники.

Тьма композиторов (точней, семьдесят пять) писали на его стихи, которые всегда первичны. И бесконечность форм. Формальных трудностей как бы не существует. «Рояль был весь открыт, и струны в нём дрожали...»

Конечно, и страданий предостаточно. Но если знать поэта, понятней Воробьёвка. Душа не инструмент, и всё отнюдь не просто: «Вечерние огни» – до самой смерти.

В последние минуты потребовал шампанского. Бокал отняли, смерть не отошла. Я думаю, пусть бы уж лучше выпил. Последнее шампанское. Последние минуты.



Читатели (447) Добавить отзыв
 

Проза: романы, повести, рассказы