...Я вошел в полупустой вагон и почти сразу заметил тебя. Ты сидела, отвернувшись к окну, провожая восторженным взглядом мелькающие за стеклом картины. Я узнал твой профиль, обрамленный каскадом пушистых светло-каштановых волос, точенную шею с пульсирующей жилкой над высоким вырезом зеленого платья... Ведь это был твой любимый цвет...
Я сел напротив, пристально всматриваясь в до боли знакомое лицо с широко распахнутыми, по- детски наивными глазами, но ты не замечала ни меня, ни моего обжигающего взгляда. Бескрайние леса, закрывающие небо высокими кронами деревьев, сменяли, залитые радостным солнечным светом, поля... А ты все сидела, любуясь первозданной красотой, и в эту минуту ничего другого, кроме нее, для тебя не существовало. Когда же, наконец, за окном замелькали длинные вереницы одноэтажных домиков, твой взгляд, оторвавшись от окна, скользнул в мою сторону, но даже не задержался на моем лице. Ведь мое лицо ни о чем тебе не говорило...

...Та рощица, куда убегали мы с тобой после уроков, сегодня разрослась и стала еще краше. А тропинка, по которой ты так любила гулять, прислушиваясь к пению птиц и тихому шелесту листьев, осталась такой, как прежде... Я вспомнил твои глаза, сливающиеся с зеленью травы, когда ты, лежа на земле и глядя в голубеющее над тобою небо, тихо напевала тоненьким голоском: «Дывлюсь я на небо, та думку гадаю...» И раскошные волосы твои, в беспорядке рассыпанные вокруг головы, в которых играло солнце золотистыми лучами...
...Потом было расставание, тяжелое, мучительное...
Я долго помнил о тебе там, на далекой чужбине. Но время безжалостно к нам. Постепенно твои черты, вытесненные другими девичьими чертами, стирались из моей памяти. И я перестал думать о тебе...
Лишь через три года, вернувшись домой, узнал от родителей, что ты, родив неизвестно от кого дочь, с позором покинула родные места... И теперь неизвестно где скитаешься... Тогда я и подумать не мог, что это... моя дочь. И только спустя годы, путем нехитрых вычислений, все понял... А тогда... мне было все-равно...
Вскоре женился я на местной девушке. Но наша совместная жизнь не заладилась.
Мы расстались, и мне вновь пришлось уехать из дома. Где только я не побывал за все эти долгие годы, полмира исколесил. Иной раз закрою глаза, ткну пальцем в карту и вижу, что и эти места мне знакомы, и тут приходилось работать... Еще несколько раз пытался наладить свою личную жизнь... Но из этой затеи ничего не получалось. Не смог никого полюбить... Так и дожил до седых волос... Ни дома своего, ни семьи, ни детей...
...Потом умерли мои родители... Вернулся я в родительский дом и понял скудным своим умишком, что остался один-одинешенек на всем белом свете...
И тут, в памяти моей настало просветление...Вспомнилась та самая рощица, где гуляли с тобой по весне, зеленые твои глаза, сливающиеся с густой сочной травой, россыпи пушистых светло-каштановых волос, на которых покоилось солнце...
И решил я во что бы то ни стало найти тебя и дочь...
... Прошло немало времени прежде чем по крупицам удалось мне установить, какая судьба постигла тебя...
...Опозоренная, оклеветанная, под покровом ночи бежала ты из родного дома с крошкой- дочуркой на руках. Долго скиталась по чужим углам, работала где придется ради куска хлеба и крыши над головой... Пока, однажды, твоя красота не была замечена одной ухоженной и обеспеченной дамой. Пообещала она тебе золотые горы. Приютила, обогрела, накормила, а затем... заставила отработать...
После первого же клиента стал не мил тебе белый свет... Оставила ты дочку у ворот детского дома, а сама бросилась с моста в реку...


...Я вошел в полупустой вагон и почти сразу заметил тебя... Как я мог не узнать эти восторженные, широко распахнутые и по- детски наивные глаза, каскад пушистых светло-каштановых волос, пульсирующую жилку над высоким вырезом зеленого платья... Ведь это был твой любимый цвет...
Долго искал я зеленый взгляд твоих очей, но каждый раз он скользил мимо меня.
Ведь мое лицо ни о чем тебе не говорило...
5-6/03/06.