ВСПОМНИМ ЛЮБИМЫХ ПОЭТОВ. ЛЕРМОНТОВ.

А что, собственно, мы знаем о наших любимых поэтах? И всегда ли хотим о них всё знать? А если хотим, то всегда ли с чистыми руками и помыслами пытаемся проникнуть в мир великих?
Россия, как никакая другая страна, была щедра на прекрасных поэтов. Большинство из них к нам приходит из школьных учебников и собраний сочинений ещё советского периода издания. Можно конечно отыскать необходимую информацию в Интернете, но разве может что-то сравниться с пропахшей временем старой книжкой. Старые книги открывают нам не только великие тайны, они будят наше воображение и как машина времени возвращают нас во времена наших кумиров. Многие поэты оставили после себя не только своё великое творчество, но и не менее великие тайны. В качестве примера можно привести Пушкина, Есенина, Маяковского, Мандельштама, но я выбираю Лермонтова. Для меня это самая загадочная личность из всех поэтов. Тайна гибели Михаила Юрьевича не раскрыта по сей день, хотя написано о ней много. Некоторые исследователи на этом построили свою удачную научную карьеру. Точку же в этом деле не поставил никто. Не поставлю её и я. Моя цель заключается в другом: исследовать мало известные факты биографии поэта. Быть может, именно там кроется причинно-следственная связь? То, что стоит между двумя датами рождения и смерти у кого-то это прочерк, у Лермонтова за его короткую жизнь между датами 1814 - 1841 стоит огромное наследие и богатая на события жизнь. Пропустим школьную программу и остановимся на моментах, которые в неё не вошли.
Глядя на автопортрет М.Ю.Лермонтова, написанный им акварелью в 1837 году, невольно восхищаешься: какой красавец! Но читая воспоминания друзей, испытываешь горькое разочарование. «К нам дошёл из Парижа особенный тип… горбатого Мayeux (франц.), - писала Е.П.Растопчина, - и Лермонтову дали это прозвище, вследствие его малого роста и большой головы, которая придавала ему некоторым образом формальное сходтво с этим уродцем». Друзья на русский манер называли его просто Маёшка. Но не только это роднило поэта с героем французских романов. Мayeux характеризуется как озлобленный горбун, умный остряк, влюбчивый циник, популярный герой бесчисленных карикатур, главным образом работы Шарля Тревье, непримиримый враг чванства и пошлости. Исследователь П.Н.Сакулин пришёл к выводу: «Бравурное настроение, которое которое так шокировало русских прюдомов, неугомонный задор даровитого юноши, его меткое остроумие, выливавшееся то в стихотворных эпиграммах, то в крылатых словечках, то в колких анекдотах, смелый цинизм если не дела, то по крайней мере слова и, наконец, резкость суждений по всем вопросам жизни, не исключая общественно-политических, - вот из чего слагался для его молодых друзей образ Лермонтова-Маёшки…» Прочитав это я невольно подумал: а не в этом ли кроется исток беды, приведший к подножию горы Машук? Как говорит пословица: язык мой – враг мой. Но дальше – больше.
Рассмотрим питерский период учёбы поэта в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. С ним училось немало отпрысков очень известных фамилий. Упомяну две из них Столыпин и Барятинский. Если с первым завязалась искренняя дружба, то со вторым отношения не задались. Сейчас объясню почему. В Школе кто-то предложил издавать рукописный журнал «Школьная заря». Журнал должен был выходить один раз в неделю по средам. Любой желающий мог оставить в нём своё сочинение и за неделю их накапливалось столько, что когда их сшивали, получалась внушительная тетрадь. Вечером собиралась вся молодёжь и всё это громко прочитывалось. Это был самый демократичный журнал, девственно чистый от какой-либо цензуры и по этому мог быть только рукописным самиздатом. Талант Лермонтова проявился ярко, остро, смешно и… содержал не нормативную лексику. Раз уж упомянул Барятинского, приведу в качестве примера поэму в которой тот был главным героем и станет понятно почему он не взлюбил автора.
ГОШПИТАЛЬ.
Друзья! Вы помните, конечно,
Наш Петергофский гошпиталь;
И многим, знаю я,сердечно
С ним расставаться было жаль.
Там антресоли занимая,
Старушка дряхлая, слепая
Жила с усастым ямщиком…
Но дело вовсе не о том!
Её служанка молодая
Нескромной бойкостию слов,
Огнём очей своих лазурных
Пленила наших грозных, бурных
Неумолимых юнкеров.
И то сказать: на эти очи,
На эту ножку, стан и грудь
Однажды стоило взглянуть.
Чтоб в продолженье целой ночи
Не закрывать горящих глаз
И… по меньшему пять раз!
Однажды, после долгих прений
И осушив бутылки три,
Князь Б., любитель наслаждений,
С Лафою стал держать пари.
«Клянуся! Молвил князь удалый,
Что нашу польку в эту ночь
Я …!» - Поди ты прочь! –
- «Шесть штук шампанского?» - Пожалуй!
- И разошлись. – Проходит день…
Заря угасла. – Вечер ясный.
У тесной лестницы, как тень,
Наш князь вертится ежечасно.
И вот на первую ступень
Он ставит трепетную ногу:
Доска проклятая скрипит,
Боится он поднять тревогу.
- Как быть? Вернуться? Страх и стыд.
А …-то! … так и …!
Он осушает с ромом фляжку,
Скидает всё: портки, рубашку.
«Courag! Mon cher! – allons? Cкорей!»
Кричит Choubin из-за дверей.
И ободрённый винным паром
Наверх вскарабкался наш князь;
Прижал защёлку – входит с жаром,
Руками за ………держась;
Чердак похабный, закоптелый
Едва лампадой озарён,
. . . . . . и пыль со всех сторон.
В широких креслах, в кофте белой,
В очках, недвижна как гранит,
Слепая барыня сидит.
Она чепцом почти закрыта…
И мыслит пьяный волокита:
«Она должна быть!.. подойду!»
И вот приближась с быстротою,
Он дерзновенною рукою
Хватил старушку за . . . . . . :
«Ага! Ну что? – Попалась, душка!»
- Ах! Боже мой! – Да кто же тут?
Мариса, где ты? … эй, Андрюшка…
Сюда, - сюда… меня . . . . . . !..
В тот самый миг со свечкой сальной
Всходил по лестнице мужик.
Вдруг слышит он: в господской спальной
Зовут на помощь… гам и крик!..
Он дверь геройски отворяет,
Ударив кулаком сплеча,
И что ж … о небо … озаряет
Его дрожащая свеча?..
Худая, мерзостная срака
В сыпи, заплатках и чирьях,
Варёного краснее рака,
Как круглый месяц в облаках,
Пред ним сияла!.. Свой огарок,
Смутясь немного, мой Андрей
Перекрестясь приставил к ней…
- Не вкусен князю был припарок,
И он немедля с языка
Спустил лихого . . . . . . . .
Меж тем мужик схватил дубину
И лезет к князю… тот назад…
Увы, на княжескую спину
Удары сыплются как град!...
- «Эй, господа… ко мне!..скорее!..»
- Попался курвин сын… постой,
В другой раз будешь поумнее.
- Вот раз тебе – а вот другой!
-«Ты знаешь ли, я князь!» - Вот штука!
Когда ж князья . . . . . . старух!
- «Пусти же!» - Вишь какой петух!
«. . . . . . . мать!» - Вперёд наука!
Трещит окно, трясётся дом,
Шум, грохот, стулья вверх ногами,
Удары вслед за . . . . . . . . . .
Летят, встречаются – содом!..
И видит князь: в чуланчик тёмной
Открыта дверь – туда скорей…
За ним с дубиною огромной
И со свечёй спешит Андрей…
В окно сквозь щели ветер свищет,
Гнилая утварь на полу…
Мужик врага повсюду ищет,
И видит: что-то там в углу!
Но только неуч размахнулся
- Вдруг – точно чорт его схватил…
Остановился, заикнулся,
И тихо руку опустил.
В шинели, с грозною . . . . . . . . ,
Марису обхватив рукой,
Пред ним, кидая взгляд орлиной,
Стоял Лафа, улан лихой!..
Огромный красный прыщ звездою
Блистал среди его чела;
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
Закрыв глаза, младая дева,
Бледна и трепетна, как Ева,
Когда архангел Михаил
Её из рая проводил,
Прижавшись к страшному улану,
В рубашке спущенной с груди,
Шептала… боже… ах… не стану…
Не бей… Андрюша, погоди!..
Ужасней молнии небесной,
Быстрее смертоносных стрел,
Лафа оставил угол тесной
И на злодея полетел;
Дал в зубы, сшиб его – ногою
Ему на горло наступил;
- «Где ты, Барятинский, за мною,
Кто против нас?» он возопил.
И князь, сидевший за лоханкой,
Выходит робкою стопой,
И с торжествующей осанкой
Лафа ведёт его домой.
Как шар по лестнице скатился
Наш . . . . . . . . . купидон,
Ворчал, ругался и бесился
И морщась спину щупал он.
Но в ту же ночь их фактор смелый
Клянясь доставить ящик целый,
Пошёл Какушкин со двора
С пригоршней целой серебра.
- И по утру смеялись, пили
Внизу, как прежде… а потом?
Потом?! Что спрашивать?.. забыли,
Как забывают обо всём:
Лафа с Марисой разошёлся;
Князь мужика простил давно
И за разбитое окно
С беззубой барыней расчёлся,
И, от друзей досаду скрыв,
Остался весел и счастлив.
* * *
Промчались дни… Мариса, где ты?
Где губишь ты младые леты?
Она исчезла!.. никогда
Мы не найдём её следа.
Как храм, лишась своей святыни,
Уныл наш бедный гошпиталь;
Он стал мрачней ночной пустыни…
Смешно вздыхать … а право жаль!..

Главный герой поэмы князь Александр Иванович Барятинский (1815-18790) типичный представитель «золотой молодёжи» того времени. Учился крайне плохо, вёл весёлую разгульную жизнь, поскольку мог себе это позволить , будучи не стеснённым денежными средствами. Его шалости, кутежи, весёлые похождения и романтические приключения получили широкую известность в Петербурге. Своим поведение он вызвал неудовольствие императора Николая Павловича, и ему пришлось серьезно задуматься над пошатнувшейся репутацией. А разве могла поэма «Гошпиталь», главным героем которой он был, способствовать восстановлению утраченного реноме? Обида затаилась в его душе на поэта и не покидала до конца дней. В 1933 году князь А.И.Барятинский изъявил решительное желание служить на Кавказе, где велись военные действия против горцев. Будучи человеком смелым, решительным и жестоким, выполняя колонизаторскую политику Николая I и Александра II, сделал большую карьеру, заслужив назначение наместника государя на Кавказе и звания фельдмаршала.
Биограф Лермонтова Висковатов отмечал, что из-за «Гошпиталя» Барятинский возненавидел Лермонтова, он называл поэта «самым безнравственным человеком» и «посредственным подражателем Байрона» и удивлялся, как можно им интересоваться до собирания материалов для его бтографии. Кроме того Висковатов утверждал, что Барятинский был в числе людей, сознательно мешавших служебному продвижению Лермонтова. И кто знает как бы сложилась судьба поэта, если бы не эта злосчастная поэма.И не только она, ведь были ещё несколько поэм подобного рода: «Уланша», «Праздник в Петергофе», «Монго» и другие. Все они расходились в рукописном варианте, как горячие пирожки. Талант поэта в изображении событий, портретов героев и точность даваемых характеристик, юмор с сатирической окраской восхищали читателя. Для наглядности приведу отрывок из поэмы «Монго».


Облокотившись у окна
Меж тем танцорка молодая
Сидела дома и одна.
Ей было скучно и зевая
Так тихо думала она:
«Чудна судьба! О том ни слова _
На матушке моей чепец
Фасона самого дурнова,
И мой отец – простой кузнец!..
А я на шелковом диване
Ем мармелад, пью шоколад;
На сцене – знаю уж заранее –
Мне будет хлопать третий ряд.
Теперь со мной плохие шутки:
Меня сударыней зовут,
И за меня три раза в сутки
Каналью повара дерут.
Мой Pierr не слишком интересен,
Ревнив, упрям, что ни толкуй,
Не любит смеху он, ни песен,
Зато богат и глуп, как . . . . . .!
Не правда ли точно, остро, смешно и … современно? Мы с лёгкостью можем узнать наших поп-див. Но такие стихи в наше время мы можем читать абсолютно свободно, а тогда они сослужили поэту дурную службу. Первая поэтическая слава Лермонтова была самая двусмысленная и сильно ему повредила. Когда позднее в печати стали появляться серьёзные действительно прекрасные произведения, то знавшие Лермонтова по печальной репутации эротического поэта негодовали по этому поводу и запрещали читать его своим жёнам и сёстрам. «Даже знаменитое стихотворение на смерть Пушкина, не могло изгладить этой репутации, - вспоминал Висковатов, - и только в последний приезд Лермонтова в Петербург за несколько месяцев перед его смертью, после выхода собрания его стихотворений и романа «Герой нашего времени» пробилась его добрая слава». (Висковатов стр. 184-185).
Государя императора стихотворение «Смерть поэта» привело в ярость. 18 февраля 1937 года Лермонтов был арестован и вскоре переведён прапорщиком в Нижегородский полк на Кавказ, где уже делал успешную карьеру его однокашник Барятинский. Но кто сейчас вспоминает князя Б., героя нашумевшей в своё время поэмы? Пожалуй, только историки и политологи, исследующие историю Кавказа, где в середине позапрошлого века наместником был князь А.И.Барятинский. А великого поэта М.Ю.Лермонтова знают все. Хотелось бы, чтобы новые школьные реформы не убили память о Пушкине, Лермонтове, Тютчеве, Толстом, Достоевском, Есенине, Маяковском, Шолохове… Возможно никогда российский народ не будет жить так же зажиточно, как в самых развитых странах, закончатся у России полезные ископаемые, а климатические условия будут всё так же суровы, на смену одним политикам будут приходить другие, один «-изм» ещё не раз сменится на другой, но главное достояние России есть и будет её культура, которая без таких людей, о которых говорилось в статье – уже не культура. Люди, берегите нетленное достояние Родины!

Посоесловие. Я закончил статью и закрыл книгу, которая помогала мне в работе. Это третий том полного собрания сочинений М.Ю.Лермонтова издания «A C A D E M I A» за 1935 год по цене 7 рублей. Я приобрёл её в комиссионном отделе книжного магазина 3 ноября 1975 года всего за 36 копеек. Сейчас я не продам её ни за какие деньги, потому что это достояние уже моего сына, а достоянием наших детей торговать нельзя.