Интересно, каково тем, кто делит людей на психов и не психов? Себя они, конечно, относят к не психам, а о других думают: “Вот психи то!”
В дурку я попал по ошибке, по недоразумению. Дело в том, что я- идейный борец. Борюсь против идей. Современное общество переполнено ими. Может это и не плохо, но я не нашел с чем бы еще побороться! Раньше, при Советах, обнажалось все скудоумие ума социума. К примеру, было известно только три сорта пива: светлое, темное и свежее. А сейчас- благодать! Глаза разбегаются. Тем не менее мудрое правительство хитрыми незаметными шажками, чтобы не вызвать бурю праведного негодования и протестов, движется к всеобщей трезвости. Они дают пивным маркам такие названия, что перебравший человек и не выговорит. Попробуйте-ка подвыпивши произнести: “Велкопоповицкий Козел”- есть такая марка чешского пива. Не выйдет. И поэтому ушлые мужики стали называть это пиво просто “козел”. Иногда доходит до недоразумений. Мой знакомый зашел как то в ларек и говорит заплетающимся языком, как стреляет в лоб продавцу: “Козел!” Продавец не понял чаяний клиента и обиделся, позвал охранника. Мой знакомый, бедолага, в это время вспомнил, что есть еще и я, и возможно тоже стражду, и по широте души своей, ничего не подозревая, решая изменить заказ, заявляет, стоящим напротив продавцу и охраннику: “Нет! Два козла!” Пьянству- бой!
В то далекое время ныне чуждых нам идеалов пить, курить и морально разлагаться можно было лишь двумя способами: не покидая пределов отчизны, являясь предметом насмешек, укоров и всеобщего презрения, и за границей, притягивая к себе кроме вышеперечисленных светлых чувств еще и самое благородное- зависть. В эпоху вседозволенности пить, курить и морально разлагаться вошло в моду, и стало так просто и обыденно, как послеобеденный сон, что на эти маленькие слабости человека перестали обращать внимание.
Как то написав на гаражной стене “Ильич- мудак!” (имея ввиду местного главу самоуправления- толстого пуделя- казнокрада и мошенника) и сопроводив надпись знаком “следовательно”, показывающим вниз на спящего бомжа, я попал в психиатрическую лечебницу. Там у меня обнаружились пара маний, пяток фобий, крохотный комплекс неполноценности, близорукость и несварение желудка. Про последнее говорю не без гордости, так как перепутав главврача с помойным ведром, испачкал ему халат.
И вот я там, где человеческая мысль парит не ведая преград. Нет, я не шучу. Посмотрите на тупые рожи санитаров, на хитрющие, с вечно рыскающими глазами мордочки дежурных врачей, и сравните их со спокойными, благородными, словно выточенными из античного мрамора лицами пациентов. Ну и кто вам симпатичнее? В палате нас было четверо. Кроме меня, присутствовали генерал Матрешка, Никитка и человек- конь. Начну с последнего. Это очень грустная история. Когда-то инженер Тарасов любил животных. Потом лошадь ударила его копытом по голове. Все. История закончена. Теперь Тарасов считает себя конем. Морали никакой, нравоучений не будет. Просто он- конь, и точка.
Далее идет Никитка. Забавный малый, бродит по коридору в пижаме и тапочках. В руках ночной горшок. С ним Никитка подходит ко всем и каждому и кивая на горшок доверительно произносит, видимо в сотый раз знакомя нас с содержимым: “Вася!” Мне тоже доводилось заглядывать в его горшок. Не скажу, что он пустой, но лучше уж чтобы был.
Наконец, самый калоритный персонаж нашей палаты- генерал Матрешка. Не знаю, почему генерал- повадки у него полковничьи. Сюда угодил за свой ярый славянофилизм. Однажды он набросился с кулаками на проходивших мимо туристов из Германии, и одному из них, добропорядочному банковскому клерку из Баварии сломал нос. На резонный, казалось бы вопрос: “За что?” Матрешка гордо и неоспоримо веско ответил: “За Сталинград!” И ведь, черт возьми, не поспоришь! Пришлось, дабы избежать международного скандала, упрятать бунтаря сюда. А жаль! Сколько еще немецких носов ходят не сломанными!
В нумера для буйных генерал не попал благодаря во первых своему высокому воинскому званию, а во вторых потому что нейтрально отнесся к Наполеону из соседней палаты- двухметровому волосатому дурачку, вечно шмыгающему носом и шепелявящему. Когда у Матрешки поинтересовались почему он не трогает француза, тот в простосердечии своем заявил, что Франция- это где-то под Рязанью, и вообще Наполеон- мужик свой в доску.
В палате у нас с первого же дня обнаружилось взаимопонимание. Пока генерал Матрешка верхом на человеке- коне ездил по коридору, мы втроем: я, Никитка и Вася играли в карты. Как же ему везло! Этот Вася начисто обыграл нас с Никиткой! А вообще царила гармония.
В столовой давали тухлую капусту. Самый активный из нас, генерал Матрешка возмутился. Когда показались санитары, неся смирительную рубашку, генерал выкинул номер. Была у него привычка рисовать на указательном пальце левой руки рожицу человечка и общаться с ним- дескать это мой подчиненный. Сейчас же Матрешка выставил этот палец с рожицей вперед, а средний и указательный пальцы правой руки сложил вместе и вытянул, так что те стали похожи на пистолет. Дуло было приставлено к голове- верхней фаланге пальца- своего подчиненного. “Ни с места!”- возопил Матрешка. “У меня есть пистолет и я знаю, как им пользоваться!” Санитары в растерянности остановились. Меж рядами пациентов пронесся вздох ужаса. Кто-то истерично завизжал и сел на корточки, закрыв голову руками. “О, нет, генерал! Молю вас не стреляйте!”- тоненьким голосочком пропищал заложник. “Молчать!”- рявкнул генерал: “Ты станешь борцом против тухлой капусты, мучеником!” Палец своим нарисованным лицом повернулся к Матрешке: “И это после всего, что между нами было?” Генерал Матрешка оставался непреклонен. Вдруг Палец удивленно воскликнул: “Ой что это?”, и слегка отклонился в сторону, словно заглядывая за спину генералу. Трюк удался. Матрешка быстро оглянулся назад. Левая рука генерала, на которой был Палец, быстро схватилась за кисть правой и вывернула ее так, что когда Матрешка снова повернулся к Пальцу, в лицо ему смотрел его же собственный пистолет. Генерал побледнел. Палец же, чувствуя себя победителем, грозно пропищал, обращаясь к своему развенчанному кумиру, генералу Матрешке: “Ну, и у кого теперь маленький член?” Не выдержав драматизма ситуации, вмешались санитары и положили конец действию.
После двух часовой беседы в кабинете главврача хмурый Матрешка вернулся в палату. Он приказал всем спать. Действительно, самое время.
В ту ночь мне приснилось странное. В поле вокруг костра сидели генерал Матрешка, Никитка и Вася в горшке. Неподалеку пасся на свежем воздухе человек- конь. При свете звезд было видно далеко. Я притаился в маленькой роще в сотне метров от костра. Я почему-то был цыганом. Смуглое лицо, кучерявые волосы, серьга в ухе. На мне были красная рубаха и сапоги. Штаны, кстати сказать тоже на мне были. Когда те, кто находились возле костра, уснули, я прокрался к человеку- коню, погладил его по холке, сунул в рот яблоко, которым тот с удовольствием захрустел и увел с собой. Да, я украл человека- коня. Очень удивительный сон.
Проснулся я ночью от того, что генерал Матрешка громко ворочался и разговаривал во сне. “Загибай! Загибай!”- жалобно бормотал он. У его кровати уже стояли верный человек- конь и Никитка, успокаивающе бормочущий что-то в свой горшок. Генерала не пришлось будить, он сам открыл глаза, весь в холодном поту. Далее он поведал нам свой сон, еще более удивительный, чем мой.
“Иду я, значит, по лесу”- начал генерал: “И вдруг мне навстречу- циклоп! Огромный! Страшный! Ну, думаю, сейчас съест. Я, естественно, наутек. Он за мной. Выбегаем из леса, и тут на пути у меня пропасть. Широкая, глубокая- деваться некуда. Ну все- решил я- теперь точно съест! А циклоп подбегает ко мне, и раз!- палец мне в задницу засунул и над пропастью выставил. Под ногами у меня только бездна. И тут я чувствую, что начинаю с пальца вниз соскальзывать, и как заору ему: Загибай! Загибай!..”
Рассказ прервался нашим с Никиткой смехом и ржанием человека- коня. Если подумать, то это ответ организма генерала на его предательство Пальца. Ну, надеюсь все обойдется. Интересно тут! Если меня вдруг задумают выписывать- ни за что не соглашусь. Останусь со своими психами.