Участковый Петрищев постукивал ручкой по чистому листу бумаги и тихо ненавидел гражданка Горохову – толстую «кошелку» неопределённого возраста, морочившую ему голову вот уже полтора часа.
-Ну, что Вы от меня хотите, Ульяна Петровна?
-Как это, что? Чтобы Вы, товарищ участковый, сыскали тех бандитов. Это ж виданное ли дело – ограбить дитятко до нитки!
-Как – до нитки? Вы сказали, что у вашей племянницы отобрали только сумочку, а в ней лежали конспекты лекций,- загнул один палец Петрищев,- губнушка, расчёска и пудреница. Получается пять предметов, - Петрищев показал Гороховой ладонь с пятью загнутыми пальцами. –Сумочка старая, значит стоимость украденного составляет не более двухсот – трёхсот рублей. Это очень незначительная сумма, чтобы открывать по факту кражи уголовное дело.
-И что?- гнула своё Горохова. – Сегодня забрали на двести, завтра – на триста, потом – на тысячу, вот и оберут до нитки! А всё куплено на нищенскую стипендию, товарищ участковый.
-Не – пять, а - шесть, - подала, наконец, голос жертва ограбления – грудастая молодая девица в юбке размером с носовой платок, с раскрашенным лицом и кроваво- красными ногтями. Она сидела в углу кабинета, закинув нога на ногу, и пилочкой шлифовала свои длинные ногти, похожие на когти хищника.
-Что – шесть? – не понял Петрищев
-Говорю: предметов было шесть, - пояснила девица, не отрываясь от своего увлекательного занятия. – В сумочке ещё лежала упаковка презервативов со вкусом клубники. Между прочим, стоит двадцать пять баксов.
-Ты их носишь для успешной сдачи экзаменов? – съязвил Петрищев.
-Никогда не знаешь, что потребуется в следующий момент,- невозмутимо ответила жертва.
-Молодёжь выбирает безопасный секс,- заступилась за сексуальную свободу племянницы толстуха. – Телевизор нужно почаще смотреть.
-Телевизор мне смотреть некогда,- обиделся милиционер. – Кроме ваших краденых презервативов у меня на участке два убийства, одно изнасилование, три квартирные кражи, и один поджёг торговой палатки.
-Почему Вы твердите о краже? – возмутилась толстуха, - Это был грабёж, понимаете? Эти негодяи были вооружены и угрожали ей.
Петрищев чувствовал, что ему не удастся отговорить Горохову от подачи заявления. Своей «заявой» она испортит ему всю отчетность и без того не блещущую раскрываемостью и снижением уровня преступности.
-У них был пистолет или нож? – обратился Петрищев к потерпевшей.
-Я не рассмотрела…темно было.
-А Ваша тётя утверждает, что на Вас напали под фонарём.
-Ну и что! – парировала девица, окинув мента презрительным взглядом.- Один держал что – то в руке: то ли нож, то ли пистолет.
-А может, зубочистку? – терял терпение Петрищев. – Я по тому району каждую ночь проезжаю на машине домой и – ничего, Бог милует.
-А Вы б ещё на танке там разъезжали! – негодовала толстуха.
Так они препирались уже около двух часов. У Петрищева раскалывалась голова после вчерашнего дежурства. Он мечтал о большой холодной кружке пива и сушеной вобле, подаренной на прощание разбитной продавщицей из подожженной кем – то палатки.
-Может тебе милицейский свисток подарить? – предложил он девице. – Только свиснешь – все бандиты разбегутся кто куда.
Горохова хотела ещё раз возмутиться и уже одной рукой уцепилась за край чистого листа бумаги, стала тянуть его на себя из - под тяжёлого кулака Петрищева, как в дверях появился дежурный. Вася Малый, прозванный так за свой двухметровый рост, буквально спас Петрищева, доложив о двух происшествиях: семейном скандале с мордобоем и нападении на гражданку двух неизвестных молодчиков.
Довольный Петрищев поднялся со своего стула, выхватил из руки зазевавшейся толстухи лист бумаги и спрятал его в ящик стола.
-Мне пара, граждане! Приходите завтра.
-Как же так? – недоумевала Горохова. – Закончите сначала с нами.
-Ульяна Петровна, пока я буду разбираться с вашими презервативами, там людей могут покалечить. Мы призваны охранять покой граждан, сказал участковый, водружая фуражку на положенное ей место и давая понять, что разговор окончен.
-А кто же будет охранять наш покой? – возмущённо развела руками Горохова, но это был глас вопиющего в пустыне – шаги Петрищева уже слышались из коридора.
Для наведения порядка на вверенном ему участке Петрищев прихватил с собой сержанта Громова из звена внутренних войск, патрулирующего по вечерам улицы криминогенного микрорайона.
За дверью квартиры Ивановых было тихо, видимо, полыхавшее пламя семейного скандала потухло. Да и немудрено, ведь за полчаса, что они пёхом добирались от «участка» до нужного дома, можно было два – три раза разбить друг другу морды, смазать синяки и шишки, дружно сесть за лепку пельменей. А можно было огреть любимого супруга молотком по голове, припрятать тело в шкафу, а ночью вывезти на пустырь и закопать – бывало и такое. И что тут поделаешь, коли бензина на их таратайку выделяли ровно столько, что его хватало с понедельника до четверга, остальные три дня недели все сотрудники на срочный вызов ездили на «одиннадцатом номере», то есть – на своих двоих.
На стук открыла хозяйка. Едва переступив порог, Петрищев чуть не получил увечье – его ноги поехали в разные стороны. Он успел ухватиться за косяк и посмотрел на пол. Тот был усеян осколками битой посуды.
-И много посуды побили? – поинтересовался хозяйственный Громов.
-Почитай, всё побил, изверг! – у женщины выступили на глазах слёзы.
-Что опять у вас стряслось, Елена Викторовна? – деловито спросил Петрищев у растрёпанной женщины, прикрывающей рукой один глаз. Историю их семейной жизни он знал не понаслышке.
-А то и случилось, - из коридора появился муж в спортивных брюках, разорванной майке и с поцарапанной щекой.
-Ты, вообще, молчи! Тебя никто не спрашивает! – визгливо закричала супруга.
-Нет, вы видите, какая ведьма?! – давил муж на мужскую солидарность. И с этой змеёй я прожил десять лет…Вы посмотрите, что она натворила, - сделал он жест рукой, приглашая милиционеров войти в дальнюю комнату. – Она мне всю постель дихлофосом залила. Как я теперь буду спать?
-Глядите, люди добрые! – подбоченилась жена, готовая в любую минуту опять пуститься в бой. – Строит из себя невинную жертву! Я тебя просила не курить в квартире, а ты, со своими дружками, засмолил её всю. Травишь меня и ребёнка!
-Та…а…ак! – протянул Петрищев. – Зачем ты посуду бил и поставил жене фофан?
-А зачем она на меня кинулась и всю щеку расцарапала, пантера! Да ещё милицию вызвала…Выходит, я во всём виноватый – сажайте меня!
За стеной слышался рёв ребёнка, но родителям в пылу баталий было не до него.
-Я пришла с Игорьком домой, а здесь – дым коромыслом. Понавёл дружков – приятелей…сидят…пьют, весь обед сожрали!
-Что же мне с друзьями бутылку в подворотне распивать? Могу я культурно дома отдохнуть?!
-Ну, граждане, вы отдохнули и развлеклись на славу! На кого будем составлять протокол – на Вас? или на Вас? – спросил Петрищев у супругов. Они опять загомонили, обвиняя друг друга во всех смертных грехах.
-А чё долго рядить? Давай посадим обоих в обезьянник до утра? – как бы между прочим пробасил Громов.
-Как…до утра? – уставились на него присмиревшие супруги. – А Игорёк как же?
-О, наконец – то, вспомнили о сыне, - гудел Громов. – Слышите: он уже от рёва заикаться стал.
Супругов из прихожей, как ветром выдуло.
Посмеиваясь, менты пошли к выходу, но Петрищева на лестничной площадке задержала Иванова с двухлетним сынишкой на руках, который успокоился, лишь только родители обратили на него внимание.
-Вы б его припугнули, как следует, а то от его пьянок – гулянок да дружков нахальных житья нет.
-Я – привидение или Карабас Барабас, чтобы его пугать? Заявление писать не хотите? Не хотите! Ни чем не могу помочь.
-Ага! Напишу я заявление, а его на пятнадцать суток заберут…Кто нас кормить с Игорьком будет – Вы?!
-Я свою семью не могу нормально содержать, а Вы говорите… - усмехнулся Петрищев и стал спускаться вниз.
В этот момент Петрищева с верхнего пролёта лестницы стал нагонять огромный пёс, тянущий за поводок свою хозяйку, которая перепрыгивала через две ступеньки и чудом держала равновесие. Не успел замешкавшийся участковый уступить дорогу, как псина нагнала его и, весьма недовольная возникшим препятствием, сердито рявкнула басом. Петрищев с детства боялся собак, но всегда скрывал это обстоятельство от сослуживцев. Вдруг столкнувшись, нос к носу с эдаким чудищем, неожиданно для себя вскрикнул и шарахнулся в сторону. Собака с хозяйкой промчались мимо, а Петрищев стал трясущимися руками искать скатившуюся фуражку. За этим занятием и застал его Громов, решивший вернуться назад, не дождавшись участкового.
-Ты испугался что ли? Петрищев поднял белое лицо со вздрагивающей верхней губой – сказывалось нервное напряжение дня, и ситуация требовала разрядки.
-Мы их охраняем, а они нас собаками травить?! – заорал он и кинулся вниз, на ходу расстёгивая кобуру. Пес с хозяйкой находились в углу двора. Пёс с наслаждением справлял свою нужду – хозяйка стояла рядом.
-Отойди от него! – орал Петрищев, наводя на собаку табельное оружие.
-Вы с ума сошли! – охнула хозяйка.
-Он бешеный! Я его пристрелю!
--Вы с какого психдома сбежали? – заорала хозяйка в ответ, закрывая собой четвероногого друга.
-Что же это делается? – кричала она, призывая соседей и прохожих зевак в свидетели. – Бедная собачка никого не трогает, а он её – пристрелить?! В поганую ментуру уже нормальные люди не идут, так туда стали брать душевнобольных! Выдают им оружие… Куда смотрит правительство?! Милицию сейчас нужно опасаться больше бандитов... Я жаловаться буду!!
Толпа любопытных понемногу окружала место действия. Бабки качали в знак согласия головами, а бухой мужичонка со скамейки крикнул:
-Точно! Менты хуже братков, понимаешь…
-Распоясались совсем, - поддержал его один из мужиков, стоящих поодаль. – Вчера еду…, - и он стал, размахивая руками, описывать в картинках слушателям свою встречу с хапугой – гаишником.
-При коммунистах всем им давно бы дали укорот, - петушился старый пенсионер, указывая суковатой палкой на вылезших из подъехавшего джипа мужиков.
-Что ты в меня бадиком тычешь, старый сучок? – ответил пенсионеру водитель джипа. – Вы, комуняки, моего деда в лагере сгноили только за то, что он был справным крестьянином, а теперь свободу дали деловым людям, поэтому вы и злобствуете. У самих руки из одного места растут, вот и открываете рот на чужое добро…Опять хотите всё отнять и поделить? Накося – выкуси! – он сунул кукиш под нос пенсионеру.
Затевалась политическая стычка дворового масштаба. Народ разделился на два лагеря и готов был пойти стенка на стенку. Хозяйка хлопотала возле безучастной псины, которая что – то обнюхивала в куче мусора. А Громов, видя такой оборот дела, тянул Петрищева за угол:
-Брось, Серёга! Пойдём, пойдём – нам нужно ещё на один вызов.
Возбуждённый Петрищев упирался и никак не мог попасть пистолетом в кобуру:
-Сейчас же беспорядки начнутся…
-Ничего страшного, погорланят и разойдутся, а нет – вызовем ОМОН. Петрищев понемногу приходил в себя:
-Слушай, Борила, пойдём лучше выпьем пивка – в горле пересохло и нервишки что – то совсем расшатались, а вызов этот сам собой рассосётся: либо прохожие спугнут нападавших, либо они уже сделали, что задумали. Если бы было что – то серьёзное, скажем труп, то по рации вторично бы сообщили. Рация молчит?
-Да…
-Значит порядок – рассосалось!
В знакомой палатке выпили по бокалу пива, но разрядка не наступала. Тогда сбросились на троих, пригласив для компании продавщицу. Покупателей было мало: многие, завидев в палатке двух милиционеров, от греха подальше, обходили её стороной. Чтобы не шокировать граждан, бутылку, как в Штатах, засунули в бумажный пакет с Дедом Морозом и зайчиком на боку
-Какие у нас несознательные граждане?! – жаловался Петрищев. – Я, рискуя, можно сказать, своей жизнью и здоровьем, должен разыскивать их презервативы, колечки да сумочки разные, ловить бандитов, усмирять хулиганов,... а они , в благодарность, натравливают на меня собак, строчат жалобы, обзывают…
-Да, собачья у нас работа, Серёга, честно тебе скажу, - вторил ему Громов.
На город опускались крылья ночи. У Громова на боку запищала рация- это несознательным гражданам позарез нужна была помощь «поганых» ментов.

2000г.