Портсмут. Универ-т Дж. Вашингтона (George Washington University). Актовый зал. 28 августа, 1972 г. Понедельник. 12 часов. У микрофона Дэвид Сварц (David Swartz), информационный директор.
- Уважаемые дамы и господа! Я глубоко тронут тем фактом, что меня пригласили председательствовать на ваше собрание... Но поскольку я сам постоянно проживаю в Норфолке и не был с вами в тот злополучный день, хочу сразу передать микрофон моему коллеге, заведующему школой Миддлбери, г-ну Золлингеру...
- Джентльмены! - Кивнув в пустоту подбородком, Золлингер попросил тишины. Собравшаяся толпа по инерции продолжала шушукаться. Триста человек. И у каждого есть что за эти три с половиной месяца порассказать.
- Господа!.. я жду…
- Во всем виновато затмение! Мой сын работает в НАСА!
- Да военным на нас плевать! У них вон их вирусы поразбежались: а мы страдаем!...
- Это правительству на нас наплевать, а военным насра. Тть!
- Форменное безобразие! Три месяца до нас никому нет дела!...
Сделав вид, что его уже слушают, Золлингер продолжил.
- Сегодня мы э... мм... наконец-то, можем ознакомиться с заключением Мединститута восточной Вирджинии... Да сделайте же с этим микрофоном что-нибудь, чтобы он не свистел!!... Итак: это частное некоммерческое медицинское заведение... э... получающее госфинансирование и поддержку из самого Вашингтона... Внимание! Внима-ние!.. я еще не закончил! Штаб-квартира МИВВ располагается в Норфолке. На сегодняшний день Институт назначен головной организацией для иссле... кх-хх... исследования того самого феномена, от которого пострадали многие жы... жители Портсмута и Довера... Черт вас побери! Ну и работенка: басни тут перед вами плести!..
Нашей инициативной группой сформирован э... консорциум, куда... кх-хх... э... вошли: ординатура по... мм... по семейной медицине при МИВВ... Департамент общественного здравоохранения города Норфолк... один из отделов Департамента здравоохранения шт. Вирджиния и корпорация «Центр охраны здоровья населения Портсмута»...
Джентльмены! Еще секундочку...
Усердно зализывая губами микрофон, Золлингер привстал на цыпочках, стараясь удержать внимание зала. - Я приглашаю к нашей кафедре представителя... э...мм-м представительницу экспертной комиссии, майора медицинских войск Сару Бернар!...
Пробираясь к микрофону сквозь пекинско-пчелиный рой физиономий, похожих друг на друга, Сара всё время напряженно улыбалась, как пчеловод, забредший на пасеку без маски. Завидев рядом с мутной тушкой директора симпатичный приталенный дамский силуэт, многие переключили внимание с соседского уха на сцену.
- Это что за краля?
- Да не гундите вы в шею! Воротник от вас уже мокрый!
Резко повысив голос, Сара закашлялась.
- Пять часов пребывания в Зоне поражения ни для кого не прошли бесследно!
Резко повысив голос, Сара закашлялась. Резко повысив Сару, голос закашлялся. Резко повысившись, голос и Сара закашл... Господи, как же остановить этот бесконечные сухие спазмы в горле...
- ...многие испытали чувство страха и негодования, когда их жены и матери в одночасье подверглись насилию... Я тоже попала в Зону и, забеременев, сделала свой выбор. Не в пользу будущего ребенка. Как профессиональный медик поясню... Наша лаборатория провела ряд клинических исследований, включая анализ крови будущих матерей, определение параметров свертывающей системы: АЧТВ (тест №1), протромбин (тест №2), антитромбин III (тест №4); определение количества сывороточного железа (тест №48). Не буду далее перегружать всех присутствующих терминологией...
Короче: у нас нет никаких гарантий утверждать, что это будут обычные нормальные дети.
Актовый зал снова начал расползаться на сотни перешептываний. На секунду у Сары возникло ощущение, что вся толпа, как по команде, повернулась к ней затылком. И вместо микрофона губы упираются в мокрый плотно сжатый кулак.
- Эй, дамуля дорогая! Лично мне по барабану! Мы, мужики, рожать всё равно не разбежимся! А всем местным цацам легко предлагаю всеобщий аборт! Давай все хором: аборт!.. а-бо-рт!.. АБББО-ОРТ!
- Заткни коробочку, Фрэнки! Ты, ясное дело, мало доверяешь своей женушке...
- И правильно! Она у нас первая потаскушка!..
Увидев, как в толпе замелькали кулаки, Сара Бернар поняла всю бессмысленность своих усилий и с горечью ретировалась. Однако Золлингер держал ухо востро и через минуту подстрекателя вместе с его разбитым носом преспокойно вышвырнули за двери. Бросив взгляд на опустевшую кафедру, директор чертыхнулся ещё раз. Нервно материализовавшись у Сары на полпути, грузное тело чинуши испуганно закудахтало.
- Ни в коем разе, мадам! Они меня просто съедят, если мы с вами не ответим на их вопросы!
Обдав собеседницу жирно пахнущим шепотком, гер-Золлингер взял даму под локоток и растворился в воздухе только в непосредственной близости от микрофона. Выждав короткую паузу, Сара Бернар без настроения продолжила.
- У нас забеременело 98 семей. То есть я хочу сказать, что в этих домах… в этих семьях ожидаются роды. Магистрат на вас давить не собирается. Я, как член комиссии, тоже.
- Да вы нас за дураков держите!
- Мы вам не быдло, дамочка...
- Давайте дослушаем!..
- Хавчик заткни: мы уже накушались!
Выслушивая очередную перебранку, Сара про себя прикинула, что проще: переждать сию минуту или вторично понюхать изо рта Золлингера кишки Золлингера?
- Повторяю: на вас никто не давит. Мы будем использовать только экономические рычаги. Женщинам, согласившимся на аборт будет, выдана денежная компенсация. Плюс оплата расходов за стационар...
Снова ощутив дым в горле, Бернар кое-как сумела отсрочить кашель:
- Все необходимые по этому поводу двухнедельные процедуры покроет ваша страховка…
- А у кого её нет?!..
- Это проблема комиссии, а не ваша. Мы платим в любом случае.
Все-таки закашлявшись, Сара выдавила под занавес ещё несколько слов.
- Понимаю, что средства небольшие. Но это реальные деньги. Для каждой семьи. Так что – решайте…
-------
Высморкавшись в равнодушно журчащий писсуар, Фрэнки проводил взглядом алую студенистую ромашку и ещё раз выругался. Встав сгустком на пару секунд на решетке, кровяные клинья состроили ему сначала одну, а потом и другую смачную фигу.
Приехали! Это ж надо, приятель:
уже собственные испражнения
тебя же и поносят!
Жестко нацелив каблук, Фрэнки, что есть силы, лягнул провинившийся навесной унитаз. Керамика жалобно треснула. И прекрасно. Вот чтоб не повадно было! Сволочи. Пижоны плюгавые… Моя бы воля: всех на кефир пустил... А ваши длинные языки не поленился бы закопать в одну такую общую дружную помойную яму! Да, моя Лайза далеко не монашенка… но это моё с ней собачье дело! А шлюшками будете называть своих мам и сестер через полгода: как они вам наплодоносят всяко разного добра в дом! И пусть я конченый алкоголик, но я еще не совсем выжил из ума. Худо-бедно, а человек… А вот как вы все будете договариваться с этими... с ними-уродами... я еще посмотрю-полюбуюся!…
Вы что себе, говнюки, вообразили: думаете, ваши сухие бабульки и внучки-недоросли разродятся обычным приплодом?! Наивные вы, обезьяны!.. Это же нелюди выйдут к вам навстречу… ДОШЛО?! Горько усмехнувшись таким “праздничным” мыслям, Фрэнки сунул затылок под струю умывальника... Долдоны, мать вашу... Задалась вам моя Лайзочка, как же! Она, моя лапочка, ваших гнид рожать не будет!.. спит себе сном праведника и никого не трогает… И будет спать… пока… я сам ее не схороню в надежном месте…
Ледяная сетка из-под шелестящего и квохтающего крана ровно облегала голову, сгоняла в кулак обрывки правды и домысла. СУКИ, ПАРХАТЫЕ... весь затылок, гады, разнесли, к чертовой маме!... Ощутив за ушами резко жжение, Фрэнки взвыл, растирая в пальцах невесть откуда взявшиеся темно-бурые мыльные хлопья. Нарастая вдоль висков, боль и яркий свет хлынули наружу, словно щепку, закружив туалетную комнату. Соглашаясь, что затылок и выгнувшийся углом кафель вовсе не близкие родственники, человеческое сознание выбирало. Но делало это как-то уж слишком вяло и медленно.
Удар пришелся правым боком.
Сломав в падении несколько ребер, Фрэнки моментально протрезвел. Понимая, что ещё немного и он навсегда окажется вне череды вдохов и выдохов, мужчина заорал благим матом, скользя локтями по злосчастным кускам развалившегося писсуара. Однако резкий запах серы в центре головы всё делал по-своему. И вместо криков шёл только булькающий шепот. Мать вашу, я же не лебедь, чтобы шипеть!.. Я жить хочу, даже с этой гадостью в костях… жить хочу… пусть даже взаймы… пусть даже взай…
Portsmouth. 14 февраля, 1973 года. Среда, 2 часа ночи.
Мягко шевеля невообразимо огромными, никому кроме Господа не подчиняющимися пластами высокого чёрного воздуха, ночное небо делало над спящим побережьем круг за кругом… Заходя в отвесные темные ряды окон, цветные таблички снов безошибочно находили каждый свою подушку и за секунду растворялись, подменяя собой нам наволочку…
Середина февраля. У многих лежали на туалетных столиках простенькие, но дорогие сердцу “валентинки”. Несмотря на все уговоры, разговоры и прочие житейские пересуды, одиннадцать семей наотрез отказались от аборта. За восемь месяцев тема нашествия на город никому неведомых и якобы злобных сил вполне успела порасти зевотой и потерять актуальность. Ну, решились люди рожать:это их людское дело. Это не дело городской управы или полисмена на перекрестке. И не ваше дело. И слава тебе, Боже, не мое.
Теперь не мое. Это сугубо личное дело каждой роженицы. Не понимаю, почему ко всему нужно относиться с подозрением? Мы все бычные люди: в шахматном порядке поделенные на идиотов и мудрецов. И даже сны вполне в рамках стандарта. Но и тут есть “но”. Одна не совсем понятная и не совсем аппетитная деталь...
Щелкнув панелькой бра, Сара продолжила раздумья на пушистом ободке домашнего унитаза. Кто-то мне говорил, что женские сны отличаются от мужских. В наших отрезках забытья - гораздо больше мягких предчувствий и переживаний. Любая из нас в какой-то степени провидица. И это вовсе не комплимент женскому роду. Лично меня всё это жутко бесит. Сколько себя помню, я с величайшим трудом шла по этому всегда-средневековому мосту между нашим сознанием и подсознанием… Итак, господа присяжные заседатели, словно чиреёк, назрел вопрос... С какой это стати наши сны должны нас преследовать?!.. Это явно не в их бесплотной компетенции.
Восьмой месяц я торчу в этом городишке. Весьма благодарна ему за аборт. И за извечный промозглый ветер со стороны Хэмптон-Родс, нашпигованный кислым запахом полосатого окуня и гниющих портовых устриц... И ещё благодарна за один дебильный вопрос: почему всем роженицам, начиная с этого месяца беременности - снится один и тот же сон?!....
...Жесткие, скрипящие, как панцирная сетка, полосы света под ногами. Мои босые ступни скользят и проваливаются, попадая между бесконечных ослепительных узлов... Стоп, я никак не должна говорить от своего лица. Вспоирм-ни… нет, давай правильно произнеси: ВСПО…МНи, что ТЫ ПРОСТО идешь за неё. Рожать ей, а идти - тебе... Не перепутай. И какой же, подскажите, садист выдумал всё это ослепительное провальное, изрезанное никому не нужным светом поле?!
...Теперь точно знаю, что иду не туда, куда надо. Судите сами: не может будущая мать ощущать комфорт, когда вокруг всё гудит и покачивается. Ах, да... Я ведь совсем забыла: это всего лишь панцирная сетка на больничной койке. Но во сне масштабы другие: ничего никому ни фига не докажешь. Тем более медицинским сиделкам. И уж тем более ночью, когда все они преспокойно дрыхнут, не чуя ног и задницы! А я не сплю. Не иначе поужинала упаковкой медофинила!
Однако не уходите от темы.
Я же вижу, что эта сраная, прости Господи, кровать просто до безобразия бесконечна! Но не это главное...
Мой беременный живот: он как-то не совсем со мною вместе.
Знаю, звучит диковато, но дальше кадры еще хуже. Этот беременный пузырь, этот комок-колобок взял вот и самовольно ушел от меня далеко в сторону! Если я в таком состоянии догадаюсь, я обязательно брошу взгляд на плоское месиво без единого клочка кожи: это то место, где раньше был живот. Ребенок забрал себе всё: мою совесть, мою кровь, кожу, внутренности… Всю мою геометрию и даже географию. Но тем не менее он злится и угрожает. Где ты, сучонка, прячешь свою душу? Это шипят ослепительные ряды рублено-красных и голубых узлов на кровати…
...Ощутив ломоту в ладони, Сара прервала запись... Откатившись на середину листа, авторучка подогнала под себя тень самого настоящего компаса. Правда, очень похоже? И смотрит строго на север. ГОСПОДИ, ДА ПРИЧЕМ ТУТ КОМПАС. Я ЖЕ ТОЛЬКО ЧТО была у себя дома!... Вы же - видели. И в случае чего можете выступить как свидетели! Будьте любезны: подтвердите, пожалуйста, что зовут меня ни в коем случае не Барбара! Я всего лишь - Сара: я сидела на унитазе и всё. И ничего более. А рожать и мучаться рвотой: ЭТО не ДЛЯ МЕНЯ. От вас ведь не убудет на Высоком суде кивнуть подбородками в знак согласия?.. Мы договорились?!..
Устав бороться с мучительным сухим кашлем, Бернар окончательно проснулась. Щелкнув панелькой бра, Сара продолжила раздумья на пушистом ободке домашнего унитаза. Кто-то мне говорил, что женские сны отличаются от мужских. В наших отрезках забытья гораздо больше мягких предчувствий и переживаний. Любая из нас в какой-то степени провидица. И с какой это стати наши сны должны нас преследовать? Это явно не в их бесплотной компетенции...
Восьмой месяц я торчу в этом городишке, завтракая-обедая медофинилом! Упаковки американского таблеточного чуда тонко и противно хрустят под ногтями, когда всё это хозяйство для себя разворачиваешь. Таблетки растут прямо на глазах... И на белых торцах у них надписи: Portsmouth-Аборт. Norfolk-Роды. Полная глупость доверять всем этим рекомендациям... АЛАН! Стоп, друзья мои, какой Алан? Ещё мне во сне чужих мужчин не хватало!.. АЛАН-АЛАН-АЛАН...
- Алан, я снова буксую на этом сне!.. Да я не кричу. Я тебя не разбудила? Это так странно: чувствовать себя другой...
- Слышу, не повышай голос…
- Представляешь, я во сне называла себя другим именем...
Аккуратно подложив под крупный кругляш живота одну из подушек, Барбара веселым жестом взъерошила на затылке супруга заспанный хохолок.
- Я бродила по нестерпимо ярким пустым коридорам. И только потом до меня дошло: это полосы света... Представь, лучи настолько жесткие, что можно подержаться за их шершавые ободки, а когда они пересекаются, на этом месте образуются узлы. И наступать на них без тапочек не рекомендуется: можно ступни поранить…
ДА ТЫ НЕ СЛУШАЕШЬ МЕНЯ?!..
- Окстись, дорогая! Я весь внимание!
- Не-ет, ты бессовестно одним глазком спишь! Ладно-ладно: я тебе еще не сообщила главного... у сна сегодня другая концовка! Помнишь, тот… брр… кадр... я рассказывала тебе... Это когда живот вместе с моей кожей и внутренностями катится рядом со мной по длинным лучам вдоль этих дебильных узлов… Так вот: сегодня кожа была на мне.
- Слава-те небесам!
- Не подначивай...
Мы обменялись именами с одной из рожениц. И всё получилось. Эта женщина стала мной, а я моим ребенком... девочкой. Я даже помнила во сне, как меня зовут. Мама сажала меня на высокий плетеный стул перед чистым, как после ливня, зеркалом и начинала заплетать прядку за прядкой в косы...
- И какие же волосы у нашей дочи?
- Золотисто-серые. Почти льняные. Только как звали меня во сне, я не помню... Но не переживаю. Буду саму себя рожать - вспомню. Важно, что я не забыла одну мамину фразу. Мать постоянно говорила о своей смерти, я раздражалась и мешала ей меня расчесывать. И даже делала маме больно. Спросишь как? Через зеркало. Мои глаза доставали до её пальцев и обжигали их. Один раз она даже выронила заколку и заплакала... А потом развернула стул так, чтобы я не могла встречаться со своим отражением... И вот та фраза, которую я утащила с собой через сон на постель…
Не хочу, чтобы ты была на них похожа. Молю Бога, чтоб это сходство было не полным, и ты умела чувствовать чужую боль...
- Милая, на кого это «на них»?
- Я знаю не больше тебя: теперь я просто мама…
- …которая, наконец, досмотрела до конца этот сон!
- И слава Богу, Алан…
- Сходишь в туалет?
- Конечно. Фу-ты, какая я неуклюжая! Угораздило же тебя влюбиться в пузатую лягушку…
- Лягушку-королевну! Читай сказки.
- Неисправимый романтик…
- А ты блин - Медвежье Ухо.
- Ах, значит я колобок! Ну, кто-то точно сейчас получит по носу подушкой!..
Медицинский институт восточной Вирджинии, г. Норфолк. 13 марта 1973 г. Вторник, 8 часов утра.
- Не извиняйтесь, Алан, вы меня не разбудили… Я и эту ночь преспокойненько «пересплю» в ординатуре на ногах!
Продолжая расставлять по стеллажам коробки с бинтами и обезболивающим, Сара удобнее прижала телефонную трубку к уху.
- А как вы меня нашли? ВСПОМНИЛА! Школа Миддлбери!..
Я же сама вам в школе буквально навязала свою визитку... Вашу супругу зовут Барбара, если не ошибаюсь… алло, Алан!.. Что это вы на другом конце линии сразу голосом сникли? Никаких причин для беспокойства лично я не вижу... А я говорю, нет причин для паники... Да нет, нисколько не отвлекаете, очень даже рада… В медицине полно случаев, когда мать перенашивает плод… Да, так называемое пролонгирование бременности... А вы и не обязаны знать… достаточно того, что мы, медики, об этом постоянно в курсе…
- Алло!... Алан, вы вот что... Вы давайте не нервничайте, вы лучше послушайте...
Когда срок беременности превышает 290-294 дня, плод достигает более высокой степени развития. В плаценте часто обнаруживают петрификаты, жировое перерождение... Но это еще не повод для беспокойства... Еще раз повторю: пролонгированная беременность является вариантом нормы и обусловлена несколько замедленным развитием плода... Да, вот сейчас вы правильно меня поняли... Перенашивание прекрасно способствует дозреванию... Господи, да нет же!... Если бы я что-то хотела утаить, я бы не пускалась в подробности.
Но я продолжу. Ваш звонок с утра ко мне в клинику уже пятый по счету. Думаю, еще до обеда услышу всех наших подопечных. А вечером увижу всю обойму из одиннадцати рожениц... Нет, это не анекдот. Мы с вами не в телешоу. За делами вы напрочь забыли, что за окном середина марта: ровно десять месяцев беременности. А вот ваши будущие детки прекрасно умеют считать!.. Что?.. Теперь я - кричу?!
- Да я не кричу! Просто уронила коробку с одноразовыми шприцами… Ерунда. Короче: бояться этой поездки не надо, но и шутить с вашим приплодом я вам тоже не посоветую. Мы не тревожили ваши семьи в течение года. Но это не означает, что всё шло самотеком. Алан, послушайте... вы взрослый… вы достаточно сильный человек, чтобы… всё воспринять правильно… мне кажется, я могу в будущем рассчитывать на вашу помощь... Следующая информация, как вы понимаете, не для всех: анализ ДНК показал: у этих детей один общий родитель... Я ЗНАЮ, НАСКОЛЬКО ДЕБИЛЬНО ЭТО ЗВУЧИТ!..
- ... Алан, я знаю, как это звучит.
Но это еще не всё. Как медик, я догадываюсь, что за всем этим стоит! ...Нет, не отвечу... Это уже не телефонный разговор. Возьмите супругу и приезжайте. О нашем диалоге никому ни слова. Лишней нервозности не хватало! По дороге никуда не заезжайте. И не дай вам Бог повернуть вспять, я это говорю достаточно категорично…… Нет, объяснять пока ничего не буду. Скажу лишь одно: ваш ребенок уже не позволит вам от него отказаться. До встречи, Алан. Привет Барбаре…
Твердо положив телефонную трубку на рычажки, Сара смахнула в урну пару-тройку треснувших при падении ампул анальгина и цифтриаксона и достала из сумочки спасительную косметичку. Нервничаешь: подведи глаза, взбей челку, намарафеть губки… короче проделай всю никчемно-важную женскую пятиминутную работу. И успокойся. Совершенно не представляю, как и главное, кого я буду сегодня выводить на свет. Но то, что эти «детки» выждали десятимесячную паузу и показали свой характер: нет никаких сомнений. По крайней мере у меня.
В принципе, всё медоборудование готово. Персонал тоже. Тогда чего ты икру мечешь? Приедут все, как миленькие. Сами приведут за руку своих же мамаш. Для тех, кто с легкостью управляет нашими снами и заодно всем нашим подсознанием – это не сложная задачка. А вот что будет потом, чуть позже… не скажет мне сейчас никто. На юге США пятнадцать лет назад уже был подобный случай. Весь штат Алабама буквально стоял на ушах: в Монтгомери возникла популяция таких же детей. И вот что интересно, как правило, все происходит по одному сценарию. Глухой городок на побережье. Половина населения в разнос пьет, другая половина так же беспробудно батрачит… И вот среди этой провинциальной болтанки начинают происходить, вернее, произрастать чудеса... Чудеса пачкают пеленки. Кряхтят на горшках. Потом самостоятельно ходят в школу. И это далеко небезопасные чудеса...
К примеру, тамошняя колония заявила себя настолько жестко, что никто не выжил. Ни дети, ни взрослые. Вот и всё. Амба-в-штате Алабамба. И только дюжина заспиртованных трупиков в наследство новому, на каблучках, “руководителю” лаборатории… Не хочется вспоминать всё это неудачное дерьмо... НУ, ТЫ, МАМА, сказала! А что: дерьмецо бывает удачным?
Догнав на повороте сиротливую вереницу из неполной дюжины машин, Алан ободряюще улыбнулся супруге. За десять месяцев Барбара сильно исхудала и как бы вся ушла в живот. Вполне вероятно мы все-таки сглупили. Ребенок любой ценой. Один и любимый!.. Lord! Store our families! Главный лозунг каждой американской семьи. Черт, надо было продолжать и продолжать настаивать на аборте!...
Прикусив губу, Барбара бросила взгляд на мужа. Милый, меня попросили… я не знаю, как ты это воспримешь… меня... э... очень попросили, чтобы...
ЧТОБЫ ТЫ ПЕРЕСТАЛ ТАК ДУМАТЬ.......
Едва не чмокнув бампером вяло плетущийся впереди соседский «Chevrolet Vega», Алан перевел тревожные глаза на супругу.
- Не расслышал, что ты сказала!
- А он передал, что больше повторять не будет…
- Кто, черт возьми, не будет?!
Прости родная, я законченный идиот… ты расслабься… Господи, неужели Сара права? Кого же в таком случае мы выводим на свет-Божий? Но палка всегда бывает о двух концах: если мы зависим от нашего странного первенца, наверняка, и он от нас не свободен. Вон он как чутко сканирует все наши мысли… А вот кстати: может быть с ним… или с ней уже можно разговаривать?... Это ж надо: по пути в роддом готовлюсь к диалогу с собственным неродившимся ребенком. Хороший материал для домашнего психиатра.
- Алан, ты на меня обиделся?! У тебя лицо, как на портрете...
- Да нет же: просто тороплю события... поскорее бы увидеть Барбару-стройняшку! Всё: она улыбнулась. Можно э...начинать…
...НАЧИНАТЬ... ГОВОРИТЬ с нашим крошечным семейным чудом... Послушай, лапочка... Нет. Фальшиво.
ПОСЛУШАЙ: мы не против тебя… Мы всегда мечтали о маленьком… и пусть ты в чем-то отличаешься от… Господи, как же сказать… отличаешься от… стандарта… мы будем рады тебя воспитывать. Потому что мы очень ждали тебя. Я знаю, что Сара Бернар права. Но права только умом. Пусть я формально не твой отец… но всем моим нутром… короче, я не отдам тебя... Я буду биться за тебя. И за то, чтобы у нашей крошечной семьи ВСЁ ПОЛУЧИЛОСЬ…
...Ну вот: сумасшествие закончилось. И всё-таки есть ощущение, что меня выслушали…
-------
- Нет, ты видела! Этот кретин чуть зад мне не снес на своем грузовике!..
Недовольно сморщившись в зеркало заднего обзора, Золлингер покосился на супругу.
- Мария, спишь?!!..
- Орешь мне прямо в темечко! Всё-таки периодически вас, мужиков, надо заставлять рожать… чтобы нас не напрягали!
- А тебя никто не нудит! Я хоть сейчас сверну к повитухе и договорюсь с абортом…
Поймав резкий скол по низу живота, женщина широко схватила квадратным ртом воздух и заплакала. Обругав себя последними словами, Золлингер погладил жену по голове. Да уж: директором он стал, а вот отцом и семьянином…
- Прости… Просто я себя не чувствую отцом этого ребенка.
Пересиливая жгучую жилку боли, Мария бросила презрительный взгляд на мужа.
- Да ты меня не поняла! Я не в том смысле… не в том, что ты нагуляла его на стороне… Я ведь не каленый кирпич! У меня, между прочим, тоже могут быть свои предчувствия… Мария: это не наш ребенок! Есть же альтернативные варианты в конце-то концов! Можно оставить его в роддоме, а тебе сделать… как ее… сделаем чистку… я буду заботиться о тебе, вот увидишь. И все у нас будет, как прежде…
Идиот. Какая чистка. Я рожать еду. Вернее, ехала...
СБАВЬ СКОРОСТЬ И ПРОПУСТИ МАШИНУ.
Умными кошачьими глазами, Мария Золлингер вгляделась в мятую плавающую по салону физиономию супруга.
- Прости... ты что-то сказала?
Ага. Значит, все-таки расслышал. Чего ты боишься, Золлингер? Тебе что ли пятками сучить по узким простыням, а потом умирать-упираться в акушерское кресло? И почему это некоторым так патологически хочется покоя? Господи, за кого же я два годка назад вышла замуж?!.. Вот сколько вопросов. А ты расслышал лишь первый…
- Сбавь скорость и пропусти машину.
- Ты не в себе? Какую машину?
- За нами… кто-нибудь едет?
- Ну, едут. Барбара и этот её... Алан...Он, баран, нам чуть багажник не снес своим дебильным «фордом»! А это.. а что у тебя ссс.. глазами?
- Пропусти их…
- К-кого их?! Ах, этих... Мария, значит ты согласна на моё предложение?!
- Не кричи. Главное: не кричи…
Перестраиваясь из ряда, Золлингер поравнялся с джипом Алана и, уходя назад, несколько раз с издевкой бибикнул в висок идиоту-соседу.
- Смотри: этот гаврик нас даже не заметил!
- Я просила тебя не кричать…
- Да-да. Всё, что ты хочешь.
- Именно так. Ловлю на слове. ПОЦЕЛУЙ МЕНЯ.
Жамкнув от удивления номенклатурной челюстью, директор развернулся к супруге.
- Не понял…
- Просто поцелуй - и всё.
- Мария, ты в порядке? Может тебе перебраться на заднее сиденье?
- Ты отказываешься?!
С веселым восторгом ощутив, что боль уходит…онА ВСЕ-ТАКИ МОЖЕТ УЙти... женщина вернула регулятор спинки сиденья в обычное положение.
- Ну те-с. Я всё ещё жду…
Господи, вот сейчас он будет это делать. И достаточно неуклюже-брезгливо. Прошу Тебя, Боже, вложи хотя бы каплю понимания в его директорскую голову: это же наш последний поцелуй… Робко наклоняясь к таким знакомым губам, Золлингер не забыл поблагодарить самого себя за чуткость и галантность. Вот-вот: попробуйте уже к тридцати пяти годкам столького добиться в карьере и мимоходом еще завоевать сердце женщины... И не одной!
Пользуясь образовавшейся во внимании водителя сентиментальной пунктирой, Мария что есть силы крутнула рулевой обод на себя. Машина послушно зацепила на скорости край кювета. Губы супруга, обрастая зубами, громоподобно клацнули у лобового стекла. Кувыркнувшись с насыпи, лощеный «Chevrolet» с размаха напоролся полным бензобаком на короткий разметочный столб и сгорел за одну секунду.
Прогибаясь во всеобщей суматохе, оба края небольшой автоколонны заметались, размахивая дорожными рациями и бытовыми огнетушителями.
Медицинский институт восточной Вирджинии (МИВВ) г. Норфолк. Стационар госпиталя им. Тересы Ньюман. Родильное отделение. Среда, 14 марта 1973 г. 9 часов вечера... То есть 9 часов утра... Нет, все-таки поздний вечер. А может быть я просто от этих криков уже сошла с ума и не заметила как.
УФФ.... МЫ РОЖАЕМ, РОЖАЕМ И РОЖАЕМ...
Согнав запревшую на переносице марлю за подбородок, Сара Бернар еще раз оглядела поле сражения. Пролетая мимо на бешеной земляной скорости, танки рвали колючую проволоку, как нитку, в серых бесконечных рядах заграждений... Потрескивая мелкими колесиками, кушетки шли одна за другой из самых невероятных закоулков и сразу норовили выехать на центр комнаты. Ерзая от боли, роженицы затылком, костяшками пальцев и своими напряженными ягодицами выстукивали на поверхности этих неудобных каталок вереницы бессмысленных иероглифов. Сара сморщилась от височного тика. Всё правильно. В аду кожи не хватает, поэтому все медицинские лежаки из дермантина...
А натурал пошел на судные барабаны: дабы громче бить по ушам... Гинекологические кресла, отсосы, ручные эхографы, фетальные мониторы, крики “давай, тужься!» и санитары обрызганные случайными зигзагами крови… Господи, я сейчас умру посреди всего этого. И никто в горячках не заметит. Даже я сама…
Эу! Народ честной! Никто не горит желанием поменяться со мной местами?... РЕБЕНОК РОБЕРТСОНОВ МЕРТВ... Увидев, что Кэли увела зрачки вверх, Бернар, отстранив санитарку, отвесила роженице плотную пощечину, как бы случайно двинувшую чашу весов от небытия к бытию.
Я НЕ ЗНАЛА, ЧТО ОН ОБИДИТСЯ И УМРЕТ!
Сара наклонилась к растрепанным от боли и отчаяния женским губам:
- Ты это о чем?
Путая слова и слезы, Кэли приподняла мокрый затылок.
- Я только подумала… я не знала…
- Не волнуйся, дорогая. Знать всё не дано никому...
- Нет, я чувствовала! Я знала: малыш откажется… Дослушайте… это не бред…
- Это несчастный случай… Мальчик запутался в пуповине и не выжил.
- Я не знала… я только подумала… изо всех сил подумала, что не хочу его рожать… И он отказался…
- Кэли, мы сейчас сделаем один укол и всё изменится. НЕТ. НЕ ИЗМЕНИТСЯ...
- Не изменится. Мой ребенок сделал выбор. Он отказался от рождения. Я почувствовала это животом… собственными кишками поч… БОЖЕ... КАК ЭТО БОЛЬНО! Поняла, что он сам крутнулся несколько раз через пуповину!
- Ты говори. Ты подробно обо всем рассказывай…
Сделав знак ближайшему ассистенту, Бернар ввела Кэли внутримышечно 0,4 мг гифотоцина и отрегулировала капельницу с пятипроцентным раствором глюкозы... Несколько минут терпеливого ожидания, пока женщина одновременно выговорится и уснет. Использованный шприц издавал слабый запах фенола. Так... Надо сейчас постараться переселить рвоту и порассуждать. А счет, сдается мне, пошел. Из одиннадцати доехало десять. Думаем дальше. Из четверых, народившихся к этому моменту, у одного тяжелейшая кома. Такая, что даже собственная мать приняла его за труп. И двое моих акушеров с ней согласились. А он не умер. Вот те на. Он просто не хочет дышать. Наперекор нам всем не хочет. Что за страшные игрушки! Когда новорожденный малец ведет себя, как гладиатор – я не знаю к кому обращаться за помощью.
Меня не учили, что делать дальше. Более того, мне на всех курсах академии вдалбливали: после механической асфиксии такой протяженности ни один ребенок не выживает! Это аксиома. И это глупость. Малыш намотал на себя три узла пуповины, затем ушел в кому и спокойно за нами наблюдает. Сумасшествие. А теперь давайте, спросите меня ехидным таким тоном:
- А с чего это вы, милочка, взяли, что данный младенец жив?!
ИТАК. С ЧЕГО ЖЕ НАША САРА ВЗЯЛА, ЧТО ЭТОТ МАЛЫШ НЕ УМЕР?
- А я скажу вам всем, уроды вы недобитые!.. СТОП-СТОПАНЬКИ...
Вам всем не то послышалось.
Я произносила: «урологи вы уважаемые...способные добыть знания недобытые...» Трудно, знаете ли, через марлевую маску изъясняться, вот конец фразы и зажевался.
А теперь послушайте. НЕ МОЖЕТ КРОШЕЧНЫЙ ТРУПИК - ВЗЯТЬ...
...эй?! вы следите за моей мыслью?..
Так вот: не может сопля, коей от роду всего-то двадцать минут, взять и сложить свои крохотулечные пальцы в самый настоящий матросский кукиш! И это пока всё остальное полутора футовое тельце лежит в полной отключке! Одной ладошкой - фига. И через небольшую паузу - другой пятерней то же самое. Итого: два нецензурных жеста одному дорогому человечеству в подарок!
Жадно прикурив от края больничного коридора, Бернар попробовала отдышаться несколькими глубокими затяжками. Всё. Нам больше парадоксов не надо. Пусть нормально орут и нормально рожают. Тем более, что на очереди Сюзи, потом еще кто-то, а потом - Барбара. Алан этажом ниже уже пятый час стены и потолок шагами меряет… Никогда не думала, что мужчины так могут волноваться.И все-таки предельно странно. Я даже знаю, в какой очередности они будут рождаться… Кого эти “детишки” пропустят вперед… а кого пожертвуют проспиртованной музейной колбе. Жуткий график. Но кто-то же постарался аккуратно его до меня довести… стоп. Уже третья сигарета. Не хватало еще для полного счастья самой начальнице отравиться!..
По пути в акушерскую комнату, Сара наглухо застегнула халат, явно больше не желая, чтобы пусть даже мелкий лоскут подсознания торчал наружу. Переставляя на ходу свой персонал, она вновь нырнула в самую гущу событий: к инкубаторам для новорожденных, кольпоскопам и неонатальным столам. Под флаги и взрывы. Под пули и стоны.
Через час еще два командира танковых экипажей наконец-то отстрелялись.
Запах детского пороха и взрослого крика… А может наоборот. Уф-ф!.. Устала до чёртиков. Руки уже килланду не держат... Но главное: все, кто мог - разродились. Ну а вы чего рты разинули?! Читаете себе - и читайте! И не хрена в двери с блокнотами и фотоаппаратами заглядывать... Лично я вся перекапана кровью и не очень-то фотогенична! Да и килланду обмыть надо... Не понимаете? Это я, господа дорогие, о тех щипцах, что у меня сейчас в руках. В своё время нас всех вот этими изогнутыми браншами за умные головые на свет Светло-Божий тянули!
Всё, некогда... не задерживайте, давайте...
Быстро перекурив среди мощёных тропинок в госпитальном дворике, Бернар тщательно вымыла руки и достала из шкафчика ещё один комплект акушерских инструментов. Так...
Теперь сконцентрируемся на Барбаре Борн.
Если бы я могла, дорогая, я бы поменялась с тобой местами. Сначала в постели с Аланом. Это с радостью, без проблем. Но и здесь в палате: возможно тоже... А кстати, почему бы взять и не подсказать напрямую? Отрегулировав на станине под нужными углами спинку и две ножные секции, Сара любезно пригласила роженицу в кресло. Затем натянула на переносье марлю и мягко всмотрелась в распаренное от боли лицо напротив. А она точно поймет меня?
- Ну вот, Барбара… наконец-то у нас есть важный случай познакомиться...
Мелкая и короткая улыбка в ответ. Уже хорошо.
- Я, Сара Бернар. Начальник всех этих Авгиевых конюшен!
Чудесно. Продолжаем в том же духе. Улыбка та же форточка. А человек имеет свойство приоткрываться.
- Мы знакомы с вашим супругом…
А вот это уже явно зря. Сразу серьезность и недоверие в глазах. Интересно: наверное кошка в любом состоянии, услышав от другой кошки фразу «я знакома с вашим котом», сразу выпускает коготки… Ну что ж: выруливай со скользкой обочины к центру.
- Ваш Алан подходил ко мне уже с десяток раз: и спрашивал... э... про ваше самочувствие и про «конечный результат»! Прекрасно. Вот она снова наша «белозубая форточка»!
- Спасибо вам… Сара...
- Пока не за что. Схватки терпимы?
- Вполне. Это будет девочка…
- Это будет, чудесная девочка, если вы сейчас аккуратно последуете моим советам!
- Я сразу почувствовала… что у вас ко мне «дело».
- У меня ко всем вам, красавицам, “деловые дела»… ЧЕРЕЗ ЧЕТВЕРТЬ...
Через четверть часа у вас сойдут воды. Не удивляйтесь и не перебивайте меня. Я знаю это от вашей девочки, как знаю и то, что в эту секунду вы слушаете меня без боли. Боль на несколько минут ушла, чтобы не мешать ВАМ СЛЫШАТЬ МЕНЯ. Как ваш ребенок это сделал, я, видимо, никогда с позиции медика не пойму. Главное вот что:
Пожалуйста, Не спорьте с дочерью. И не вступайте с ней в диалог.
Она сейчас занята. У вас - много работы, и у нее хватает... Барбара, это не шутка. Ничего не бойтесь и не отвлекайте свою дочь на пустые и суетливые переживания. ТЕПЕРЬ ОСНОВНОЕ: ваш чудо-ребенок не выразил полного желания стать неотъемлемой частью всей этой нарождающейся команды вундеркиндов.
Она мне сказала, что она «двойная»… Я не знаю, как вам это перевести поточнее… она же еще не умеет говорить на… на нашем языке. Но девочка рада вам. Поэтому:
БЕРЕГИТЕ ЕЕ НАСТРОЕНИЕ
ВО ВРЕМЯ САМИХ РОДОВ...
Ощутив низом живота ледяную ломоту и приближающееся “артиллерийское эхо”, Барбара быстро спросила.
- Я знала во сне, как ее зовут. Но потом забыла. Можно вы вспомните за меня, как её зовут?
Сара Бернар флегматично пожала плечами: да пожалуйста, было бы время. Склоняясь над роженицей, она выдирала с безобразных картонных углов скрепку за скрепкой, быстро расшивая самодельный скафандр... Клочья фабричного картона летели направо и налево. Еще секунда – и можно будет дышать. Ведь это очень важно дышать и слышать, как мама называет тебя…
- МЭЛОНИ. Мэлони! дуреха ненормальная, ты совсем очумела…
Распинав по комнате остатки самодельной сурдокамеры, Кроуни МакГрегор свирепела по нарастающей.
- Вот как ты лучшую подругу любишь и ценишь?! Залезла молчком к себе в конуру - и всё до лампочки! А я бегай-ищи-переживай!
Расправляя плечи, затекшие в неудобные перегибы картона, Мэлони мечтательно улыбнулась.
- А я маму видела…
- Ага. А я собственного прадедушку манной кашей кормила!...
- Ну, не сердись, Кронюшка…
- А сиропным подхалимам - двойная порция сердитости…
- Нет, я любимый подхалим!
- Сейчас ты у меня по первое число получишь!..
Крепко обняв подругу, Кроу зарылась в ее золотистые пахнущие ненавистным картоном волосы.
- Я перепугалась за тебя…
- Знаю.
- Ничего ты не знаешь!.. Я чуть было входную дверь не выломала!..
Но потом вспомнила, что ты всегда второй набор ключей оставляешь соседке... как её... ну, не помню короче... Сгоняла на первый этаж, а затем снова паровозом прямо к тебе… А вот далее: полный сюрреализм! Ты лежишь в самодельном картонном гробу, раскинув ручки-ножки, и дурным голосом “напра-нале” разговариваешь!..
- Так ты что: давно здесь?!
- Пятьсот лет! И вдоволь наслушалась твоего совиного шепота!.. Полный улет... Я тебе вот что скажу: скрывать от самой близкой подруги свою беременность – это верх и низ глупости! А я, главное, гадаю, откуда у нашей Мэлони все эти залеты!..
- Кронечка, ты спятила! С чего это ты тут разбежалась с мешком по рельсам про мою беременность?!
- Да я битых пять минут слушала, как ты уговаривала какую-то там Сару-Шмару…
- Я УГОВАРИВАЛА?!
- Нет, это я - вместо тебя вещала в картонках и упрашивала не делать мне обезболивающий укол в крестец… абы я могла самостоятельно тужиться!
- Лопушонок мой, ты что-то путаешь!
- Да ничего твой лопух не путает!.. Надо было на камеру снять, как ты тут всех и каждого умоляешь не всаживать иглу между позвонков... брр-р! Ненавижу уколы!! ...”и не вкатывать обезболивающее вещество под твёрдую оболочку спинного мозга”... При этом ты сыпала терминологией, как горохом, и поминала всякие там... как это... лидокаин, маркаин, ропелокаин - и прочую гадость “местного действия”...
- Фантастика. Но я не беременна, Кро!
- Да ладно: можешь не продолжать. От случайного залета никто не застрахован...
- Ой, какая же ты - ревнуша и... и недотепа!
Облобызав подругу, Мэлони с удовольствием погрузила подбородок в тревожную рыжую копну волос… Ты знаешь: я всё поняла. МНЕ БОЛЬШЕ НЕ НУЖЕН ГРОБ! Поперхнувшись от неожиданности, Кроуни горько усмехнулась.
- Ну, хоть за это спасибочки…
- Нет, я в том смысле… что эти картины из прошлого... будут приходить сами...
- Это тебе кто на ушко сказал: режиссер-постановщик?!
- Не прикалывай. Я, правда, рада, что ты со мной… Понимаешь, мы не можем без прошлого… Это как чувствовать землю под ногами!
- Ну-ну, сколько пафоса…
- Да не пафос это, роднуля. Вот уж не думала, что буду саму себя собирать по кусочкам, как пазлы…
- Чего-чего?
- Ну игра такая… из картона.
- Боже, опять этот долбанный картон! КАРТОН... КАРТОН... КАРТОН... картон...
- Я прослушала: о чем мы сейчас говорили?..
- Не знаю, я отвлеклась… вас у меня много… про картон какой-то говорили…
- А я не спрашивала, как зовут мою девочку?
Сара бросила изумленный взгляд на роженицу.
- У кого? У МЕНЯ?!
Ощутив жесткий поворот плода, Барбара что есть силы закусила воздух... Не выдерживая нажима головки ребенка, амниотическая сумка разрывалась... Отходя, родовые воды вымывали и выводили наружу всё новые причудливые кристаллики боли. ТУЖЬ-СЯ. СТЕНЫ И ПОТОЛОК ИЗ пластилина. Но ты не обращай на это никакого внимания. Сара Бернар тоже очень мягкая, совсем ненастоящая… Но она тебе в помощь… только не надо слишком сильно держаться за её руку… Пластилин этого не любит и не выносит! ЧТО ВЫ ТАМ УВИ…
- Что вы там увидели у меня между ног?! Он.. она уже идет?.. нЕ МОЛчите же!..
-------
...Эта акушерка – редкой породы дура. Ну что, так трудно ответить на мой вопрос?! Эй! Я пожалуюсь на вас майору медицинских войск Бернар!!.. И вас к такой-то маме вышвырнут с работы... И поделом. Вы настоящая мегера. И сердце у вас не из пластилина, а из камня. Что вы делаете в нашем мире, где сейчас всем нам так нужна мягкость?!
ВЫ, НАВЕРНОЕ…
- Вы, наверное, шпионка… да к тому же еще и садистка… САДИСТ-КА... САДИСЬ и присаживайся... вайся... айся...
БУДЕМ ей делать разрез брюшной стенки?
- Не нужно, она и без Кесарева сечения сама справляется… мисс Джонсон, надавите с этого края... вот так... Головку ребенку не надо выворачивать: я приму девочку сама…
Молодица-акушерка удивленно покосилась на Бернар. Сара по ту сторону марли мило усмехнулась: удивляйся сколько угодно, но я знаю, что это девочка. И она мне почему-то очень и очень дорога… Более того, я не только вам, Джонсон, но и всему персоналу совершенно официально заявляю, что полчаса назад к матери этого ребенка во сне пришло имя девочки, но роженица его забыла и попросила меня вспомнить. Я вспомнила, но забыла его передать той, которая забыла вспомнить…
НАШАТЫРЬ, СРОЧНО!..
- Мисс, Бернар!! Вы слышите меня? - Дрогнув подбородком, Сара взяла в руки свое медленно проплывающее мимо лицо - и несколько минут массировала лоб и глаза.
- Похоже, я отключилась…
- На полсекунды, не больше... Голос санитарки мягко доносился из мутной мельхиоровой дали и слегка дрожал. Крышка нашатырного тюбика повторно хрустнула под ногами.
- Вы приняли малышку, мэм…
- Да-да... я начинала акушеркой… вот через столько лет пригодилось…
Стянув мокрые перчатки, майор Сара Бернар аккуратным мячиком препроводила комок стерильного латекса в урну и нащупала в нагрудном клапане халата пачку сигарет
- Нужно отрегулировать пневматику на акушерском кресле... У нас еще на очереди парочка мамаш. Это два-три часа. Надеюсь, особых сюрпризов не получим…
------
Друзья мои! Что еще прикажете сделать с этим набившим оскомину за семь часов хождения первым этажом?! Тройным узлом я его уже завязывал. На кусочки-щепочки стругал… А он по-прежнему всё такой же молчаливый и первый… Крупно хрустнув костяшками пальцев, Алан Борн вышел на воздух. Громадная гулкая операционная вечернего неба с далекими перевернутыми креслами облаков осталась совсем без света… Больше всего устаешь от этого неведения. И главное, все молчат, будто воды в рот набрали: что небесные акушеры, что земные…
А тут вот одному мелкому камешку до зарезу приспичило знать: родила ли, наконец, его голышка совсем уже ничтожную, но такую важную песчинку… или еще нет?! Проступая с разных концов мартовского воздуха, первые звездные россыпи мелким шлейфом стелились над всей Вирджинией, названной так в честь английской королевы-девственницы Елизаветы 1-й.
Разламываясь надвое в сумбурно-желтом многомильном закате, атлантический абрис Чесапикского залива вместе с бухтой Хэмптон-Родс и тяжелыми круглосуточно лязгающими кляксами портов Норфолка и Ньюпорт-Ньюса быстро терял свои очертания...
Заметив на балконе еще одну роженицу, Алан приветливо взмахнул ладонью на фасад здания и замер. Тяжело взбрыкнув непослушным коленом, дама без долгих колебаний перевесила округлый куль живота за парапет третьего этажа и через пару секунд отпустила руки... Хорошее качество: сначала сто лет делать и делать, и только потом, следующие сто лет думать и думать. У Алана Борна, собственно, как и у всех, были в запасе лишь первые сто лет… поэтому он сначала - сделал.
Итакушки, сначала...
...Проступая с разных концов воздуха, звездные россыпи… ладно, не придирайтесь!.. Процитирую самого себя: “с разных концов мартовского воздуха...” звездные россыпи бла-бла-бла... уходили над побережьем далеко в океан... Так.
Заметив на балконе еще одну роженицу, Алан приветливо… нет, не взмахнул ладонью, а приветливо в два прыжка оказался у фасада здания. Рухнув с упругой высоты, живой ком сшиб мужчину с ног. Пролетев кубарем несколько ярдов, Борн налетел спиной на тугую изгородь больничного кустарника и слегка поранил голову. Однако уже через минуту он сумел приподняться и оглядеться... Ни. Ко. Го.
Удачно приземлившись на живой буфер, наш самоубийца в юбке бесследно исчез. Тряхнув подбородком и поменяв глаза местами, Алан сразу увидел незадачливую молодую мамашу. Поскуливая от ужаса, жертва собственной глупости, утираясь подолом, боролась на мокрых карачках с приступами боли и рвоты. Ну, что за двинутый вечер!.. Во рту привкус горького света. Свет, как желчь, натекает с разных сторон и округляется лужами... Но ни черта не видно. Вот поэтому женщины и путают себя с птицами и летят с балконов, а санитары - вылитые ангелы!
И еще одна нехорошая деталь:
двери.
Эй?! Никто не понял - какие? Я имею в виду двери стационара!.. Входные двери не могут открываться сверху вниз. Если только они не сломались. Если только я не сломался. Вылетев на замедленной бешеной скорости из открывшихся снизу-вверх пластиковых створок, ангелы в ослепительно белых мятых халатах в мгновение ока уложили Алана на носилки.
- Ребята, вы что, идиоты?!
Продублировав сказанное пальцем у виска, Борн поискал глазами упавшую.
- Что с женщиной? Она жива?!
Отстегнув на сторону крылья, санитары переглянулись.
- Как вас зовут?
- Галелео-Галелей, меня зовут! Что с ней, можете ответить?!
- Не орите, мистер звездочет… Мы и так из операционной не вылезаем…
- Меня зовут Алан.
- Ясно. Пожалуйста, не раскачивайте носилки…
- Вы мне не ответили.
- Мы не понимаем сути вопроса.
- Подождите… не надо так быстро… меня сейчас вырвет. Женщина… роженица выпала из окна… вон с того балкона… Это был несчастный случай, но мне показалось, она этого сама хотела…
ПОСЛУШАЙТЕ, КАК ВАС ТАМ… ПОСЛУШАЙТЕ, АЛАН… Никто. Никуда. Не падал.
Сегодня у всех сдают нервы… вот и у Кэли тоже… Два часа назад после неудачных родов она попыталась отравиться уксусной кислотой. Но оказавшись на балконе, увидела вас. Вернее, заметила с веранды: вы вышли на воздух и тут же упали, как подкошенный. Вот и все.
- Вот и все, мистер Алан.
- Как всё?! Это что: розыгрыш?!
- Ну да: делать нам больше нечего...
- Стоп: нескладуха получается! Я же ясно видел ее живот… Она выпятила его за периллы и что-то знаками пыталась мне объяснить… Я выбежал на улицу, как вы говорите, и вырубился… но тетка эта… дама то есть… она же только что перегнулась с балкона и свалилась прямо на меня! И только поэтому спаслась! И слава Богу… И ЭТО БЫЛО… это было не два часа, а две минуты назад! И пока вы со мной тут беседы ведете: женщина на асфальте со сломанной ногой рожает!.. Дошло до вас, олухи?!... АЛАН-н...
АЛАН.
АЛАН…
- Он не слышит.
- Хороший парень…
- Но спать ему сегодня придется под капельницей!
- Как пить дать, у него здесь своя беременная “половинка”…
- Моя рожала, я тоже переживал за неё - круче, чем за любимую бейсбольную команду!..
-----
Майкл Томас Космика
СЕМЯ ИНКУБУСА. Зрелищная мистика.
(продолжение следует)
