Промозглый, хлесткий, липкий ветер, гуляя по привокзальному парку, насквозь пронизывал тонкое платьице Маришки. Хотя ей имя было теперь, с легкой руки Феньки, -Дичок,но все ее существо отторгало его.
Осенний ветер подгонял редких, одиноких прохожих, быстро пробегающих через привокзальный парк, словно люди торопясь опасались, что он подхватит их, как беспомощные опавшие листья и понесет неведомо куда. А ветер и, правда, нетерпеливо гнал по земле опавшие посеревшие от скитаний листья, засыпая густо ими невразчный небольщой ручеек, текущий вдоль вокзала и где-то теряющийся за его пределами.
Медленно вверх, по небосводу, карабкалось рыхлое, словно яичный желток солнце, пробивая серую пелену неба. Маришка-Дичок, спрятавшись за парковой деревянной верандой ,затравленно, будто зверек, выглядывала, следя за прохожими.
Она опасалась и редких прохожих, боясь, что кто-то из них ее просто так обидит. Она так уже натерпелась всего в жизни, что теперь опасалась всего. От чуть теплящейся, но не греющей желтизны солнца в ее маленькое сердце проникала промозглая знобящая тоска. И та неприветливая тоска пробирала до косточек, словно зябкий ветерок, который сквозь легкое потрепанное платьице выдувал из ее угловатой, худощавой фигурки всё тепло. Она съежилась и по-цыплячьи как-то сжавшись в комочек, присела за верандой, отгоняя тягостные мысли, так сиротливо жмущиеся к ней, будто тоже в поисках тепла. И ненадлго забылась, отрешившись от сего мира. Все в этом мире было пустынным и неприкаянным, и все против нее. И вдруг этот комочек горьких безрадостных мыслей застыл в изумлении, ей словно наяву привиделись мамины,участливые глаза.
- Как ты доченька - спрашивал они, излучая сострадание.
А что она могла ответить?
Для Маришки мир раскололся на две части. На до, и после смерти мамы. Мама и умерла неожиданно и чудно. Маришка, вначале не поверила, что мамы нет на свете больше. Мама ведь почти не болела, а может скрывала от них свои боли. Она и лежала с открытыми глазами. Их никак не могли закрыть и пятаки даже ложили. А она ведь почти всю жизнь проспала с открытыми глазами, И все после того, как в детстве ,а это было еще во время войны, разорвалась бомба рядом с их домом и обвалился потолок, привалив ее с братиком. Братик, калечным на одну ножку стал, и не выжил во время войны из-за голода, а мама всю жизнь уже спала с открытым глазами, словно снова ожидая какой-то беды, и повзрослев,старающаяся оградить от нее своих уже детей. И так вдруг после небольшого, как, казалось, недомогания ее не стало. И осталась она сиротинкой при живой бабке.
Губы Маришки задрожали и невольно прошептали - Если б была жива мама.
Неожиданно, встрепенувшийся порыв ветра с размаху прилепил к ее тонкой ручонке влажный, кленовый лист, и тот как-то беспомощно и бестолково растопыривший свои пожелтевшие резные лопасти, притих. В тот же миг, беспокойно забормотал привокзальный ручеёк, взъерошеный порывом ветра. Маришка вздрогнула и прижалась еще плотнее к веранде. Недоброе бормотание речушки, напомнило ей другое более глухое и шипящее звучание бабкиного голоса:
-Вымахала дылда, а ума с ноготок. Ох,засиделась ты девка на дармовщине-пилила она ее.
А она ведь 8 класс только окончила.
-Пора на свои хлеба - не унималась бабка, уже в который раз - Я вот с 14 лет замужем и всего сама добилась.
Только умолчала бабка, как сбежал от нее дедушка. Он- то добрый был, он бы не дал ее в обиду.
Не выдержав, собралась она как-то в один день и уехала ,в чем была, в областной центр.
Да, там ее не ждали. А ехала с надеждой, встать на свои собственные ноги.Наперекор бабке , самой определиться достойно в жизни.
Да как-то все вывернулось не так, словно вел ее кто-то за руку не той дорожкой. Куда не приходила, отмахивались от нее - Езжай-ка ты девочка домой, к своей родне и не отвлекай людей от серьезных дел.
Здесь ей и подвернулась Фенечка. Улыбчивая и участливая. Она ее устроила посудомойкой в кафе, где сама работала, и еще приютила у себя. Дома она почти не бывала. То с одним сожительствовала, то с другим. Да недолго это длилось.
Потом она ,вдруг со всеми порассорилась и чаще стала бывать дома, раздраженная и вечно в не настроении. Потом у нее возникли какие-то неприятности в кафе. Она работала там на кассе.
А как-то вечером пришла, вся какая-то взьерошенаая,
Подозвала ее к себе и говорит - Маришка, приглашают меня на работу в Среднюю Азию. Страна наша большая, а такие специалисты, как я, везде нужны. Город там теплый, южный, у моря и ей ,Маришке, там будет легче найти работу. А здесь ей сироте не за что держаться, ни дома ,ни родни толком. Но ехать - заявила надо срочно. Иначе место ее работы будет занято.
И если Маришка, согласна, то поедут они уже с утра, а так как расчет она не получила,то добираться будут на перекладных.
-Как это?- удивилась Маришка. Ей вдруг так сильно захотелось к морю. Она ведь его никогда не видела, но очень, очень много читала о нем и уже заранее любила море какой-то непонятной ,трепетной, детской любовью и казалось, на всю жизнь.
-А, это просто - растолковывала ей Фенечка - Будем голосовать дальнобойщиков. Ну машины, такие большие, дальнего следования, понимаешь? И так доедем до места назначения.
Но Маришка вдруг засомневалась - А как же кафе. Как же бросить работу просто так. И денег ей ведь не выплатили.
На что,Фенечка, ее успокоила - И мне не заплатили. Мы потом спишемся, и нам наши денежки по почте перешлют.
И пошло поехало. Маришка, как хвостик потянулась за Фенечкой, все-таки постарше и умудреннее жизнью, знает, что и как в этой жизни. И закуролесило их.
«Голосили» на дорогах.Шоферня гоготала, приставала .Фенечка вдруг превратившись в Феньку, вела себя недостойно, похабно и ее принуждала ко всяким гадостям. Вот тогда-то у нее и появилась кличка «Дичок», хотя она не хотела терять своего настоящего имени. Но ее уже никто не спрашивал.
А потом их выбрасывали неизвестно где и в каких местах на дорогах.
Фенька орала вслед - Козлы.
И опять «голосили». Наконец добрались до какой-то станции. Маришка потеряла счет дням и вообще времени. Ориентировку в пространстве и жизни она еще раньше утратила. А в один момент она вдруг почувствовала, что не ощущает, где она и что с ней происходит и ей стало всё до того безразлично, что будто совсем не с ней происходят все эти мелькающие перед ней события.
С Фенькой, у них сложились натянутые отношения. На вокзале, Фенька, оживилась и что-то стала высматривать.
Быстро вышли на перрон. Она вдруг потащила ее куда-то по станции, подгоняя –Давай, шевелись Дичок, а то упустим свой шанс.
Вдруг Фенька, словно собака, учуявшая только ей понятный запах ,перепрыгивая через рельсы, потянула Маришку к составу состоящему из серых вагонов с крупной буквой «М» на дверях.
-Холодильщики, сиротки- залепетала Фенька. В глазах ее появился нездоровый блеск.
Но их как шелудивых собак гнали от вагонов. А, Фенька, не унималась. У нее, видимо, кое-какой опыт имелся по этому поводу, потому что она и не успокаивалась в своем стремлении что-то, неизвестное, непонятное Маришке, найти. Она снова и снова тянула Маришку за собой, грубо окрикивая – Не отставай косолапая. Торопись, пока состав не ушел. А у Маришки и, правда, ноги заплетались от этих гонок и ей,если честно, никуда не хотелось торопиться.
Но, как менялся голос Феньки, когда они подходили к очередной рефрежераторной секции, где сквозь шум холодильных установок, она елейно пела - Не подвезете ли двух сироток отставших от поезда. Но что-то желающих не находилось. Один даже грубо сказанул - Пошли отсюда, шалавы - и захлопнул дверь перед ихним носом. Маришка от стыда не знала куда деться, а Фенька не растерялась. Схватила углину и на вагоне нацарапала – Женатики - рогатики. Ваши жены вооружены.
Но вот ,кажется, Феньке улыбнулась удача щербатым ртом долговязого, белобрысого парня. Он, видимо, еще издалека приметил их и пробуравил взглядом насквозь обоих.
И, Фенька, почувствовав добычу, прошептав - Страдалец мой - завихляла своим задом, подходя к парню.
Маришка заметила, нехороший взгляд, был у этого парня. Из него лилась одновременно злобная желчь, и безразличие, и похоть. Фенька еще близко не подошла, а он уже крикнул с неприятным хохотком в открытую дверь вагона- Телки пришли. Брать будем?
Что-то невнятное промычало из проема двери, и парень, осклабившись, пригласил их
– Добро жаловать красавицы - и даже не выслушав очередной приторной тирады Феньки, на счет отставших сиротинок, рявкнул - Залазьте.
Маришка остолбенела, но Фенька больно толкая ее сзади, заставила подняться по ступенькам в вагон. В тамбуре вагона, Маришка, опять застыла от страха, что с ними будет, но Фенька ударила ее под бок – Влазь падла. Хоть пожрем, а то с голоду сдохнем. Щербатый, не выдержав их мешканья, резко толкнул их во внутрь-Скорей шевелитесь. Маячите здесь у всех на виду.
От толчка обе полетели на металлический пол. Маришка ойкнула - больно так коленям было. Но на боль не было времени. Ее грубо поднял щербатый, и ввел в кубрик. Фенька, опередив их, сразу умостырилась за столом, за которым сидел небритый, угрюмый с черной шевелюрой детина.
Он, тяжело облокотившись на стол, дымил самокруткой, издававшей какой-то неприятно сладковатый запах.
Шербатый засуетился – Ну, что девочки выпьем за знакомство.
Фенька гигикнула. Она словно бы в свою тарелку попала.
–Давай познакомимся - процедила она и, не смущаясь, протянула руку к Хмурому- Дай курнуть.
Хмурый, что-то промычал, но все же протянул самокрутку Феньке. Та, сделав пару затяжек, выкатила глаза к потолку и протянула щербатому - По кругу пойдем.
Щербатый замахал руками - Чтоб я эту гадость, вашу травку курил, А нате- ка выкусите- ка. Лучше сдохнуть. По моей части вот – и он любовно погладил ладонью бутылку водки.
Хмурый кивнул головой на Маришку, глядя на нее недружелюбно и в упор - Мол а ей.,
-Дичок - хмыкнула Фенька - Телка необучен¬ная еще всяким премудростям.
Маришка ,услышав свою кличку,вдруг вскочила, стряхнув с себя оцепеавие и ринулась к двери,но ее вмиг настиг щербатый - Э-э, девочка, от нас так не уходят. Мы гостеприимные хозяева. Пока не накормим и не напоим не отпускаем.Ну разве если пораньше, то вперед ножками.Это мы можем,ни одна собака не найдет.
-А ее никто искать и не будет - оскалилась Фенька-Приблудная овечка. Сирота. Еще и ярочка.
Маришка вдруг опустилась на пол и зарыдала. Не терплю - зашипел Хмурый- Бабьей канючины. Ты - гнида - вызверился он на Феньку- Успокой ee, a то я сейчас обоих урою.
–Ты, тыкало - вдруг ощери¬лась Фенька - видала я таких в гробу- и тут же не успев договорить, получила удар по зубам,улетев словно мячик в угол. Сплюнув кровянку с обломком зуба , мотнув головой, приходя в себя ,подхватилась и ухватив нож со стола зваверещала- Суки, порешу.
Побелевший, Хмурый, вскочив, вжался в стену.
Последнее, что увидела Маришка- это как качнулся вагон и все поплыло перед глазами и к ногам ее повалилась Фенька..
Очнулась, Маришка , в полумраке. Лежала она на нижней полке, видимо спального кубрика и до нее доносились из вагона пьяные крики и особено выделялся вересклявый Фенькин голос.
И поверх всего этого шума громыхал перестук колес, заглушавший отчаянный стук ее сердца.
-Бежать- прожгла ее мысль. Но почему она не может пошевелится. О, боже,.она же связана простынью. Но вдруг в ней пробудилась такая злость и какая-то сумасшедшаяи безграничная от отчаяния сила, что она начала извиваться на полке как уж, пытаясь освободиться из плена простыни.
Узлы простыни начали ослабевать. Она поняла, что может освободится,, и что есть силы напрягшись почувствовала, как ее тоненькое худенькое тело, выскользнуло из плена перевязи.
Она приоткрыла дверь спального кубрика. Проход был свободен. Все сидели за столом и орали о чем-то, стараясь, перекричать друг друга, и лишь слегка виднелась спина щербатого, сидевшего с краю.
Маришка осторожно вышла. Справа был малый проходик, вдоль котла, к двери наружу. В мгновение ока она уже возле нее была. Маришка, дергнула ее на себя. Не поддается. От волнения она задрожала всем телом – неужели не откроется. Маришка, не сразу сгоряча, догадалась нажать ручку вниз и тогда лишь, надо было потянуть на себя. Но вот пришло осознание, она, дрожа, словно от озноба, нажала ручку вниз и потянула, что есть силы, на себя. Но что-то железное за дверью громыхнуло и заставило ее вздрогнуть. Щербатый присвистнув дыркой в зубах –Ш -што там случилось- подхватился- Упала, что ли наша припадочная - ринулся к спальному кубрику .
Но, Маришка, уже стояла на пороге вагона. Мелькали столбы, и страх проник во все ее жилки. От кромешной темноты, пролетающих мимо бетонных столбов, все похолодело внутри, содрогнулось все ее существо от ужаса. Но сзади появившийся Щербатый, заорав- Куда сука - словно подтолкнул ее. Он еще пытался схватить ее, но оторвал лишь край платья, кусок которого и остался в его руках.
С лоскутом он и вошел, заявив - Капец твоей подруге. Разбилась дура. Ты, сучка, кого привела.
Хмурый поднялся - Выбрасываем и эту блядину. На фик нам нужны эти приключения.
-Ты что, разобьется вдребезги. Мокруха - найдут не сдобровать - завопил Щербатый.
-Ты тоже туда хочешь - вызверился Хмурый на Щербатого - Кто найдет.Столько поездов за день пробегает здесь.Да и одной больше, одной меньше, все равно нечего терять.
И как не упиралась Фенька - ее вытолкали из вагона и выбросили.
Маришка очнулась от того, что кто-то ее больно бил по щекам.
Это Фенька нещадно лупила по ее лицу приговаривая - Очнись зараза. Мне, на мою горемычную голову, еще трупа не хватало.
Маришка открыла глаза.
-Наконец-то. Как ты меня достала. Нигде не можешь вести себя прилично. Смотри ,что ты со мной сделала.
Нога Феньки была вся в крови и черная от угольной пыли насыпи. Платье на боку разорвано в клочья и тоже проглядывало синюшное тело.
-Ты сама хоть целая. Ощупай себя, дура ненормальная. Проверь ничего не сломано.
Маришка, постанывая от боли села. Ощупала себя - вроде цела, только все тело ныло от боли.
-У-у, какой большой синяк- на всю ногу - заныла вдруг Маришка – увидев, что и у нее вся правая нога, словно синяя.
-А у меня синяк на все тело и то я не ною. Скажи спасибо, что живы и нас не разбило вдребезги о столбы. Остался б один пшик от нас. А все из-за тебя, из-за твоей дурости пострадала - и она все же слегка хныкнув , вдруг залилась истерическим визгливым смехом, выкривая, невнятно, с заиканием слова -Ох и на-на-гради-л-ла я касати-ти-ка.Ох, и приве-ве-зе-зе-т он своей же-же-нушке пода-да-рок.
Потом резко затихла, вся ушла в себя, будто пожалев на минуту о своей непутевой жизни.
Но длилось это всего мгновение и вновь ее неуемные мозги начали искать выход из сложившейся ситуации.
Дальше их путь лежал без особых приключений.
И они все-таки приехали в южный город, только без моря, а лишь с маленьким привокзальным ручейком.
Фенька, быстро сориентировавшись в новых условиях, нашла на вокзале себе подругу.
Звали ее Марфуша, вернее Марфушка, так она представилась. Марфушка жила со своим сыном ,4-летним забавным малышом, по имени Венечка, почти в центре города.
В запущенной, грязнющей до беспредела квартире, не было места, где можно б было поставить ногу.Чего, только там не было - какие-то железяки,поломанные стулья и еще всякое непонятное барахло, в общем хлам. И когда они поселились у нее, Маришка вычистила квартиру до блеска. И Венечка ожил, избавившись от грязи, в которой он существовал. Маришке, вначале не понравилось его имя. Ну что это такое – назвали чуть ли не веником. А потом, произнеся не раз имя, этого забавного, привязавшегоя сразу к ней мальчишки, вдруг ощутила мягкое певучее звучание его имени. И она с удовольствикем теперь выговаривала - Венечка.
Марфуша регулярно, когда подвыпьет, а выпивала она частенько, рассказывала Маришке про свою горемычную жизнь.
-Слушай Дичок – начинала она всегда одинаково - И учись на несчастном опыте твоей подружки Марфушки. Маришка просила ее – Не называй меня Дичком. У меня же есть имя настоящее – Маришка. Венечка и тот повторял за ней, так смешно–Малишка, Малишка- еще не выговаривая букву «Р». Получается он единственный, называл ее по имени. А может и понимал больше всех ее, хотя был еще маленьким. А жизнь Марфушки была похожей на сотни других, таких же судеб. Муж вечный алкаш и бросил их еще до рождения Венечки, и исчез в неизвестном направлении, и она осталась без средств к существованию, хотя любила его.
-Феня - говорит мечтательно Марфушка- обещалась помочь мне с работой и с деньгами на первых порах.Умная у тебя подруга - приговаривала она- Ох, и умная..
Фенька, хоть пообещала, Марфушке, найти работу, но Маришке, что-то не верилось в ее благие намерения. И от всей этой белеберды изливаемой Марфушкой ей становилось самой еще тоскливей от безысходности ее и своего же положения в жизни. Овладевало накатывающееся все чаще и чаще отчаяние.
Маришка стала вдруг вспоминаться иногда, как в детстве она тонула в своей родной речушке,которую знала вдоль и поперек. В ней-то всего-то немного и было воды, но были и неожиданно глубокие ямы. И странно ей было ,что она на ней ,на родной речушке, тонула - ее, то выносило наверх, то снова погружало в воду с головой , а она барахталась и у нее никак не получалось выплыть на берег. Будто кто-то ее держал на одном месте. Маришка, никак не могла понять,то что она на самом деле тонет,по-настоящему. С ней словно игралась река,то притапливая ,то выталкивая на поверхность..У нее, слава богу, хватило ума закричать- Мама - до того ,как речушка не поглотила ее в свои глубины. И в тот же миг, теплые ласковые руки , которые ни с какими другими не перепутаешь, подхватили ее и вынесли на берег. А кто поможет Марфушке? А кто сейчас поможет ей? Где эти спасительные руки?
И, после очередного такого видения ,она вдруг твердо для себя решила – Нет, она не утонет, как беспомощный котенок. Она выживет, выплывет.
Марфушка все чаще стала пропадать подолгу, сказав, что Фенька нашла ей работу. Все чаще оставалась они с 4-летгним Венечкой одни. Он словно хвостик ходил за ней и все просил поесть. Говорил он к 4 годам не совсем еще внятно, но был смышленным мальчиком. При редких встречах с мамой - Марфушкой спрашивал - Мама Малфуша ты меня любишь? Та если в настроении - пригорнет его к себе, а если нет, то наоборот дразнила- Нет не люблю.
А он опять, чуть не плача, приставал - Мама Малфуша ты ж меня любишь?
А та настойчиво долдонила, как не родная мать – Нет и нет.
Хотя нотки наигранности выдавали ее и тепло, что проскакивало в голосе, улавливалось ребенком, и он чувствовал, что мама играет с ним в непонятную для него игру и не обижался.
Но вот один раз, когда Марфушка запропастилась надолго, он даже Маришку назвал мамой. В ней что-то екнуло. Она снова с теплом и болью вспомнила свою маму, без которой, казалось, и мгновения не могла б прожить.
-Мама –да, это слово из уст Венечки и удивило и тронуло ее до глубины юной неокрепшей души.
Фенька, давненько что-то не показывалась у них, хотя сама же запретила ей, как она сказала - шастать по городу - и приказала ждать пока она ей не подыщет работу. А пока обещалась поддерживать их продуктами. Но было бы только сказано. У нее появились, какие-то серьезные дела и ей было не до Маришки. А на назойливые вопросы Маришки, при редких встречах, о работе, она только отмахивалась- Отстань Дичок, не до тебя.
А в последнее время она совсем исчезла. Стала все чаще и чаще пропадать и не только ночами, но и днями Марфушка. И,видимо,она вовсе не работала, потому что никаких денег не приносила. Еды в доме стало не хватать.
Венечка, стал плакать и все чаще просил поесть, а еще чаще звал маму. Звал маму, а обнимал ее. И она в этот момент чувствовала себя не Дичком и к ней возвращалось ее настоящее имя-Маришка,ее настоящая душевная сущность .Венечка,изредка, наверно, нечаянно, называл ее- Мама Малишка.
И Маришка не выдержала. Сходила в милицию.Рассказала о себе, все по правде.Ее поставили на учет и сказали- Живи пока –проверим данные и решим твою судьбу.Она взмолилась –А Венину.
-Проверим и твою подругу.
-Не подруга она мне - только и ответила Маришка.
А на пороге еще задержалась.
-Ну что еще? - спросил дежурный милиционер.
-Прошу, не отправляйте меня к бабке.- взмолилась она.
После очередного прихода Марфушки, Маришка решила сама посмотреть - куда же она ходит. Хотя, Марфушка, уверенно заявила,что идет на работу.
Маришка видела, что та пошла в сторону вокзала, но потеряла ее из виду. И вот она, продрогшая, ждала у веранды в привокзальном парке. Отсюда был обзор на привокзальную площадь и можно было при появлении Марфушки,позвать ее и поговорить с ней и о том ,что за работа у нее и о Венечке и по-серьезному обо всем сразу. Маришке не хотелось «светится» перед милицией на площади, ведь ей сказали –Сиди и жди. а она тут вдруг по вокзалу шатается- еще чего подумают и сразу отправят к бабке.Скорей бы Марфушка появилась,а то там Венечка совсем один. О если б Марфушка сейчас появилась, она смогла бы найти слова для нее, чтоб оградить от бродяжьей судьбы. этой страшной беды,которую Маришка сама испытала.
Вдали просматривалось кафе. Осень холодила уже изрядно и кроме двух одиноких фигурок с бокалами пива, , жмущихмся у крайней стойки, никого не было.И вдруг она увидела Марфушку. Та остановилась у тех двоих и они о чем–то сговорившись,направились в ее в сторону к заброшенной этой веранде.
Она хотела выскочить и забрать Марфушку домой, но ноги словно приросли к земле.Она, кажется, испугалась.
Под верандой был лаз, в который и нырнула эта вся компания. Была слышна вначале возня, потом кто-то вскрикнул.
И те двое выскочили и один чертыхаясь на другого, заорал - На фик ты ее пырнул?
-Да заткнись. Кому, эта падаль нужна. Еще и денег захотела. Когда это было, чтобы мы блядям еще платили.-- и с этими пакостными словами они быстро скрылись.
Маришка, словно подбросило и она быстро метнуласть в лаз. Марфуша лежала, скорчившись в луже крови. Она еще была жива и успела прошептать - Венечка.
Мариша затравленно обвела эту полутемную конуру и вдруг закричала, зарыдала,завыла по-бабьи, как на похоронах у мамы - Зачем все это?- словно оплакивая не только Марфушку, но и себя.
Потом затихла, оцепенела и внезапно вскрикнув, осознав, что сидит она рядом с холодеющей Марфушкой, выскочила наружу, под тоскливую желтизну солнца, размазанному по всему небу и ей показалось,что весь мир ощерился против нее. А вслед ей ,казалось, зловеще бормотал безобидный ручеек,нашептывая новые беды. Пока она бежала, вернее пыталась бежать на подкашивающихся ногах в милицию, выхолодившийся,вынутый из радости жизни мир,гнобил ее душу своей безысходной пустотой. И ей самой уже не хотелось жить.
В милиции предупредили,чтобы она никуда не пропадала на период следствия. И только здесь она, словно ожив встрепенулась –Товарищ, дяденька милиционер.Там же Венечка дома один голодный.
-Так беги же, чего стоишь.- и увидев что она застыла у порога, понял все.
И Маришка не пустой уже шла домой.
И с этого момента жизнь ее перевернулась, словно перевернул кто-то песочные часы отсчитываюшие заново ее время. Пришло в Маришкину жизнь, другое человеческое измерение времени. Исчезла куда-то из ее жизни Фенька. И все стало по-другому. Маришка осталась в этом южном городе,правда, без моря,о котором она мечтала,но теперь здесь она обрела совсем другое - бесценное и родное. Да, она нашла здесь родственную душу- Венечку. Его ,правда , отдали пока в детдом, а ее определили в профессиональное училище. Она теперь не Дичок, а Маришка. Она теперь будет поваром, и никогда уже не будет голодать. А как выучится, получит профессию и войдет в совершенолетие - то обязательно заберет Венечку, и он тоже не будет голодать, и ему будет тепло от ее ласковых рук, как ей когда-то было тепло от маминых, добрых,любимых рук.