Четвёртая глава: Волчара.

Он рос хорошим и добрым мальчиком. Его величали Славой. Вообще, у него с детства было какое-то навязчивое чувство справедливости. При его физической несостоятельности, ибо мальчик рос весьма болезненным и хилым, у него почему-то тогда в детском возрасте, возникали постоянно какие-нибудь проблемы со сверстниками. Вечно он с кем-то, чего-то не поделит! Даже поэтому, наверное, его родителям - Сергею Никифоровичу и Марии Ильиничне – пришлось, в конце концов, отказаться от посещения Славиком детского сада. Ну, да и сами посудите, какой тут садик, когда ребёнок опрометью юркал с жуткими визгами, при малейшем упоминании о таковом, под кровать и ни при каких обстоятельствах и уговорах не хотел, оттуда вылизать.
Волей-неволей, родителям пришлось в первое же утро, договариваться с соседкой тётей Глашей (в то время по счастью уже пенсионеркой) о том, чтобы она присматривала за непокорным мальчишкой. Им же (то есть родителям), как и всем нормальным советским гражданам того времени, необходимо было идти на работу и никуда от этого нельзя было деться. У тёти Глаши, своих хлопот хватало и поэтому Слава, можно сказать, полностью был предоставлен самому себе. Она, лишь приходила к нему для того, чтобы покормить и сразу же уходила. Мальчик, самостоятельно развивался: лепил из пластилина всякие игрушки (танки, машинки, солдатиков и т.д. и т.п.), рисовал и фантазировал на мнимых полях боёв те или иные сюжеты – раскладывая целые панорамы. После, он даже поджигал эти пластилиновые танки на чугунной плите и, очарованный наблюдал, как те сгорали. Так как мальчиком, он был, по природе своей довольно-таки осторожным и смышлёным: опасности, особой, для квартиры он не представлял, да и родители, ничего не замечали, так как он, всё тщательно, перед их приходом прибирал.
Позже школа, где у него были опять свои проблемы, теперь только уже с одноклассниками. Так как должного опыта, во взаимоотношениях с другими детьми, у него не было, то бишь с теми же девочками, которых он ужасно стеснялся и даже до странности терялся при общении с ними (чем веселил порой весь класс!). А с теми же мальчиками, вообще постоянно, дело почему-то обязательно доходило до драк после уроков. Да и с преподавателями у него тоже мало чего получалось. Когда он учился ещё в первом классе, он частенько, прятался под партой, от излишне взволнованного внимания учителя на его шалости, чем в свою очередь, опять весьма забавлял тот же класс. Будучи человеком обидчивым или чересчур остро восприимчивым ко всяким своего рода относящимся к его персоне шуточкам. Вполне, может быть, даже тогда с заболевавшим уже самолюбием, он не по делу порой конфузился при всеобщем смехе над ним, выказывая этим, полное порой отсутствие у себя элементарного чувства юмора (ну, не понимая его!). А иной раз, опять слишком реагировал на пустые мелочи. Тем, выставляя себя, вновь, не с самой лучшей стороны и бывало ещё при этом, начинал к тому же вообще ни, кстати, почему-то плакать, чем снова вызывал злорадство у присутствующих ребятишек.
На третий год обучения в школе, он записался в спортивную секцию классической борьбы. Куда ездил потом, самостоятельно, в другой конец города, до трёх раз в неделю. Ему ужасно хотелось, как можно быстрее стать очень сильным, чтобы всегда уметь за себя постоять и не от кого не зависеть. Ввиду его усердия, результаты не замедлили сказаться. В ближайшей скорости, Слава начал, выступая на все различных соревнованиях, добиваться некоторых значительных успехов.
Так что впоследствии, уже вступив в ряды советской армии, он по сути своей, был довольно-таки в отличной спортивной форме. Даже, кроме того, был конкретно перворазрядником, и подавал вообще, большие надежды в спорте. И если бы не семейные проблемы: развод матушки и отца, который не то чтобы уж слишком с болью отразился в юношеском сердце, но и доброго, ничего не принёс. Кроме некой нервозной суеты, которая все-таки, пусть косвенно, но повлияла на его спортивную карьеру. Дело в том, что если бы он был призван в армию с прежнего места жительства, он непременно попал бы в «спортроту». А следовательно, не произошло бы того двухлетнего перерыва в его спортивной карьере, а именно этого-то самого срока, оказалось вполне достаточно, чтобы он несколько охладел к единоборствам. Но так как матушка, после развода, не вынося - ни физически, ни морально - жизни, вблизи с бывшим супругом в одном городе. Соизволила тут же, переменить место жительства, а сын не смог, матушку оставить одну, в чужом городе, а значит вынужденно переехал вместе с ней. В связи с чем, через полгода был призван в армию, уже теперь на общих основаниях. Так или иначе, служил он легко. Привыкший к самостоятельности и более того к постоянному самоутверждению, ибо эта привычка брала начало с самого начала его сознательной жизни, он легко самоутвердился в мужском обществе с помощью силы. Даже не применив её ни разу в целях самозащиты. У него волей-неволей, как-то всегда получалось, везде самоутверждаться и не иначе...
Пока он служил, кое-что поменялось на "гражданке", в частности в семье или в том, что от неё оставалось. Отец в другой, наскоро им созданной семье, скоропостижно скончался. Вдобавок, матушкин, тройной квартирный обмен аннулировался по претензиям какой-то из сторон. То есть матушка, без него должна была возвратиться на прежнее местожительство. О чём, она, в общем-то, формально спрашивалась в письме у сына, но получив от него совершенно любой отклик, всё равно бы переехала. То бишь из армии, он снова вернулся уже в свой родной город и опять продолжил свои занятия спортом в той же секции, у того же тренера. Кроме того, хорошо отслужив в армии, оттуда ещё получил направление, то есть ходатайство армейского руководства о поступлении его в высшее учебное заведение. Так что он, тут же поступил в педагогический институт на физкультурный факультет. Таким образом, потихонечку начинали сбываться его давние планы. Он надеялся, в скором будущем, самоутвердиться в роли тренера по той же самой классической борьбе. Не торопясь, надеялся, подыскать себе хорошую жену и зажить спокойно, воспитывая своих и тренируя чужих детей. Впрочем, такие у него были мечты и планы, на что, собственно говоря, он имел полное право.
Будучи на втором курсе, он, наконец, повстречал хорошенькую девушку, с которой учился теперь на одном курсе, и которая перевелась сюда откуда-то с другого института. Сейчас уж и неважно именно с какого. Между ними, сначала, завязалась дружба, а потом образовалась и чистая любовь. Чуть позже, уже на третьем курсе, та неожиданно забеременела, ускорив тем самым фактом, их законное обручение и они, наконец, решили расписаться. Девушка (Нина) была сиротой, только-только можно сказать из детдома.
Матушка, любившая сына до умопомрачения, была категорически против их бракосочетания. Предпочитая сыну более удачного брака, но, несмотря на это, они всё равно поженились и стали жить отдельно от матушки - у Нины. Сирота, имела свою комнатку в общежитии, где они и обитали, пока матушка не смирилась с этой ситуацией и наконец, всё-таки не позвала их жить к себе. Трудно сказать, что именно повлияло на дальнейшую их судьбу. То ли родившийся ребёнок (девочка Катенька) и возникшие при этом новые трудности, постоянно обостряющие их психологические несоответствия, а то ли участившиеся ссоры матушки и невестки. Или, может быть скорей всего, всё-таки изнуряющая бесконечная нищета. Потому, они очень скоро развелись и тут же, возникли сразу в огромном количестве новые гадости, которые уже теперь висели над Вячеславом "дамокловым мечом".
Его душа разрывалась на части! Матушку, положили в больницу с тяжёлым инфарктом миокарда; Нина с Катенькой, переселились и уже жили в общежитии. Нина категорически не хотела, с ним мирится, и всячески препятствовала общению дочери с отцом. Она демонстративно, публично, обзывала его "тряпкой", "никчёмным мужчинкой" и открыто смеялась над ним, как над "маминкиным сынком". Позже, Нина, бросив очное обучение, перевелась на заочное обучение. У неё, какое-то вроде как бы врождённое было противостояние мужу. В замужестве, она сама порой не понимала, почему её бесили все его привычки. Всё его, вообще поведение, почему-то всегда, до безумия, её раздражало. В общем, в прямом смысле, они сосуществовали как кошка с собакой.
Вячеслав стал неимоверно тоже раздражителен, как будто заразился от Нины, этой раздражительностью. Кроме того, ему просто-напросто пришлось, бросить, в конце концов, своё обучение в институте и пойти работать, чтобы хоть как-то помочь, строптивой бывшей жене, поднимать дочку. К тому же, хоть как-то помочь, бедной матушке выздороветь. Льготных лекарств, бесплатных, почему-то постоянно не было, а покупать за деньги, им было, слишком дорого. Он согласен был, на любую работу, - и работал: грузчиком, дворником и снова грузчиком, одновременно. Больше, он никуда не мог устроиться, везде требовались документы, то или иное специальное образование и т.д. и т.п. Он бы мог, легко работать со своими способностями, и электриком и слесарем-сантехником, но у него не было соответствующего образования, а без него по закону - он ноль. Полгода ходить в учениках с мизерным окладом, он тоже не мог. Тренировки пришлось забросить уже давно. Матушка, без необходимых лекарств, вот-вот могла: умереть и оставить его... Крепкий, очень сильный физически мужчина, почти рыдал, у постели родительницы. Страдал: от бессилия и безысходности.
Тем временем, вовсю уже кипела "перестройка". Но кипела она, пока как-то в стороне, не затрагивая Вячеслава. Он, вообще долгое время, заковырявшись в своих рабочих буднях в погоне за копейками, казалось, не замечал того, что происходило в тот момент вокруг. И только однажды, придя на толкучку (вещевой рынок того времени), чтобы приобрести в подарок на день рождения дочке ботиночки, он неожиданно, даже для самого себя, как бы "проснулся". Всё дело в том, что он случайно встретил, там своих давних товарищей, спортсменов (которые только-только укрепились в занятиях там рэкетом) и разговорился с ними. Они, с величайшим удовольствием поделились с ним, каким образом зарабатывают тут хорошие деньги. "Абсолютно ничего не делая", а только в "охранном" порядке, в своём виде, исполняют роль "крыши". В свою очередь, сообщив между тем, что: «...на этом рынке, кроме нас, никого не может быть с подобными претензиями, потому как…». Да сам, дескать, увидишь, если согласишься, работать с нами. Да; он, разумеется, согласился, всё ещё пока не очень-то веря им.
Тут, они, ненароком выяснив, зачем он сюда вообще сейчас пришёл. Вдруг снисходительно рассмеялись, и затем всей толпой, повели его вдоль торговых прилавков. Подойдя к одному из них, как раз туда, где торговала одна женщина, как раз детской обувью. Запросто объяснив ей ситуацию, указав на него и назвав его ей, своим "товарищем по оружию". Причём при всех этих действиях, было ясно видно, что та, даже с удовольствием готова помочь. Доставая нужные ботинки, после того, как Вячеслав, назвал ей нужный размер и, получив их, он протянул чисто машинально ей деньги, на что та смущённо улыбнувшись, сказала: "Это подарок!". На что тут же, все громко рассмеялись, а Вячеславу пришлось сконфуженно, спрятать свои деньги - обратно в карман. В то время, было вообще очень трудно найти настоящую вещь, заграничного производства и тогда, было особенно важно, приобрести именно такую вещь, по двум причинам: из-за моды и качества. В то время, эти детские ботиночки, стоили средней месячной заработной платы. Можно теперь, себе легко представить, как - тогда! ликовала его душа - по данному подарку. Он был, в прямом смысле - счастлив! в тот момент, потому как теперь, он мог купить ещё и для матушки - жизненно необходимое лекарство!
Но сегодня, он уже не тот... Он матёрый "Волчара". Именно такое "погоняло", ему было негласно прилеплено, и уже все, за эти пять лет, его знали как таковым, да и он сам привык, откликаться на него. Многие люди в городе, слышали эту "кликуху" и неважно, знали они её хозяина или никогда не видали, всё равно, невольно, осознанно или неосознанно уже уважали, а то и смертельно боялись - не приведи Господь! - встретиться с этим человеком. Это ещё тогда, пару лет назад, они однажды решали с помощью жребия - кому убивать. Никто тогда не хотел впервые, обагрить руки кровью! Жребий пал на него - он был первым... Трудно, было убивать совершенно невинного человека, хоть даже он пусть и отброс человечества - никому ненужный "бомж". Они даже называли-то свои жертвы, по особенному - "сорняк"; таким образом, хоть немного, но оправдываясь перед своей совестью.
Дело было до гениальности просто поставлено. Находился обыкновенный бомж, которому предлагалась, подработка в виде показательного выступления перед очередным клиентом, подвергнутым с их стороны вымогательству. Бомжи, как обычно чаще всего пьяницы, да и зачастую, к тому же весьма доверчивые люди. Да и подработать, никогда не помешает, а тем более такие-то деньги; я уж и не знаю сколько, но ясное дело, что немало предлагали. То есть, надо было: кричать любым благим матом, что ОНИ, дескать, СВИНЬИ, и не получат ОТ НЕГО НИ КОПЕЙКИ и это перед человеком, которого приведут на него посмотреть.
Естественно, бедная истинная жертва нисколечко не подозревала, что именно ей-то и уготована внезапная жуткая смерть. Да, самая настоящая смерть, которая воистину (коли жертва была закопанная по самую шею в землю и торчать оставалась лишь её голова) в момент всего этого якобы «театрального» представления, стояла уже сзади, с настоящей косой в виде молодого, крепко сложенного парня. И никоим образом, увидеть её, нельзя за спиной! Жертва кричит, что ей приказано по сценарию. Она вопит, надрывается, выполняя условия - зарабатывая деньги, и при этом, совершенно не знает того, что никогда их не увидит и не положит тем более в карман. Уже натренированный удар косой в мощных руках того геркулеса остановит навсегда эти вопли. Свист косы... звук перерубленной шеи... голова, слегка подпрыгнув, вдруг упадёт на бок... А увидавший это... клиент... подпишет любые документы... заплатит любые деньги...

* * *
.