ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



"История Волшебства" часть 2

Автор:
Автор оригинала:
Даниэль Девуа
***

Герберт лежал у нее на коленях и смотрел как играют огоньки свечей на большой старинной люстре. Она гладила его по волосам и тишину нарушало лишь потрескивание угольков камина. Он посмотрел ей в глаза свободным взглядом человека, который перестал чего-то бояться, перестал что-то скрывать от себя самого, она ответила немного удивленным подозрительным но все тем же роскошным и очаровательным взглядом, который он полюбил еще в первую минуту их знакомства. Он поцеловал ее ладонь и улыбнулся
Лили все еще молчала, не зная что и сказать, а Герберт приподнялся, чтобы вновь поцеловать, но она остановила.
- Давай завтра вернемся в Бухарест, - сказала наконец она, сдавленным и грустным голосом. Ей не хотелось обижать Герберта, но все истории, которые он рассказывал, все его действия, содержали какой-то скрытый подтекст, и она понимала все, но опять, же какое-то идиотское чувство страха и неуверенности сковывало ее мысли и она не могла принять какое то одно решение выстроить какую-то одну стратегию той жизни с Гербертом которая ждала ее уже совсем близко.
«Неужели так сложно принять сказку за действительность?» - спросила она себя в очередной раз и в очередной раз дала себе один и тот же ответ. Она не могла согласиться с тем что ее любимый примеряет на себе роли каких-то волшебников, рассказывает небылицы, заставляет звонить в колокольчики, вызывая сошедших с ума стариков, твердящих о крысах. Она не могла принять эту реальность из которой он делает сказку, потому то эта реальность не та которую она воображала, говоря о замках и розах. Она готова расцеловать его за такие подарки, за его любовь, за его слова, за каждую минуту радости которую он принес ей, за каждый совет, за те «уроки» которые он преподавал ей, через свою любовь передавая ей умение быть смелой, милосердной и решительной.
«Он перепутал понятия, перепутал миры» - повторяла она себе и не знала как воспринимать этот внутренний голос сердца. Сердце говорило о риске потерять все, если во время не остановиться, о риске потерять его.
- Я бы остался здесь еще немного. Мне здесь нравится, настоящий замок, все как в сказке, и я подумывал о том, чтобы чуть позже здесь появились всадники, устраивались балы, ходили эльфы, гномы, гремели фейерверки. Хочешь, это будет всегда? Я куплю этот замок! Слышишь, я заставлю отца продать фирму, а если не хватит, я ограблю банк, я сделаю, что угодно лишь бы ты всегда была королевой, слышишь? Я куплю тебе этот замок!
- Герберт, послушай себя, что ты говоришь такое…
- Не перебивай меня! – он крикнул так, что эхо разнеслось вдаль по коридору, вглубь замка.
Она смотрела на него как на того человека которого видит впервые в жизни, она не понимала его, не понимала почему он кричит, почему он говорит глупости, почему не слушает ее. Он первый раз крикнул на нее, и она не обижалась, потому что знала, что это не его крик, а крик какого-то чужого им существа живущего внутри Герберта. Но это существо он создал сам.
- Хватит, завтра мы возвращаемся в Бухарест хочешь ты этого или нет, я устала торчать тут и слушать тебя. Ты невменяем, а все оттого что пьешь!
- Я не хочу чтобы мы уезжали, здесь хорошо. Здесь тепло и красиво. Я хочу выпить вина и целовать тебя до самого рассвета!
- Ты хочешь вина, ладно…Я выпью вместе с тобой, но завтра мы возвращаемся в Бухарест! И ты забываешь об алкоголе и об эльфах!
- Договорились, милая, но почему завтра, я заплатил за трое суток?
-Потому что мне здесь страшно! Даже в туалет сходить нельзя без опаски, что этот старый придурок не облапает тебя…
- Оставь в покое Маркуса, он добрый…
- Пусть принесет вина и еды, а потом исчезнет, иначе королева разозлиться и прикажет пытать его!
- Что за глупость, ты же не злая королева? – спросил Герберт не то с иронией не то с реальным удивлением.
- Еще какая, и тебе сегодня не укрыться от пыток, - сказала она, позвонив в колокольчик.
- Я готов…
- Это меня не удивляет, - сказала она, и услышав как в коридоре стремительно раздаются шаги, поспешила добавить.
- Но на этом замки и эльфы закончатся, хорошо, хватит тратить деньги не по существу, и хватит сходить с ума, и пить…
- Любовь – это безумие, - сказал он уверенным тоном.
- Безумие сердца, а не безумие психики! – грозно ответила она, и в эту самую минуту в комнату запыхавшись вбежал Маркус, оглядел зал, и осторожно устремил взгляд на Лили…
- Две бутылки вина и чего-нибудь перекусить, - крикнула она как настоящая средневековая королева, удивившись самой себе, что оказывается так умеет.
- Будет исполнено, ваше величество, - сказал Маркус, и скрылся в темноте длинного и отпугивающего своей натуральностью, типичного средневекового коридора.


***

Они лежали рядом друг с другом так, словно весь мир кругом перестал быть таким, каким был миллиарды лет и еще до существования человека, а превратился в некое иное пространство, где царствуют совсем иные законы, где иные существа приносят себя в жертву ради иных богов.
Была поздняя ночь, и камин уже не горел, во всю, собирая тени по всем углам зала, а мерцал издалека едва различимыми красноватыми свечениями угольков, провожая этот день, вечер который два любящих человека провели вместе.
Они лежали рядом, боясь произнести хоть слово, боясь нарушить тишину, атмосферу, которая впервые столь реалистично чертит перед ними образы сказки.
«Жизнь не сложно превратить в сказку, если понять секреты волшебства и обучиться им», так говорил ей Герберт.
Это был лишь один из его уроков. Около двух месяцев назад, когда они ездили вместе на отдых в Прагу, еще в автобусе Герберт признался ей что мечтает о том, чтобы весь окружающий человека мир провалился куда-нибудь в бездну, в какой-нибудь Ад, откуда невозможно выбраться, а на его месте вдруг образовался бы совсем другой мир не похожий на предыдущий. Мир с множеством величественных замков, дворцов розовых белых желтых, вокруг которых будут носиться звери на деревьях будут петь птицы в чистоте вод можно будет различить любую даже самую мелкую рыбешку.
Вместо людей в этом мире будут жить эльфы и гномы, и править ими будет их прекрасная как рассветное солнце королева. И в этом мире никогда не будет никаких войн и никто никогда не будет плакать потому что единственной верой этого мира единственным законом и языком и властью всегда будет любовь.
Он сказал, что такой мир может быть когда-нибудь и существовал раньше, но подобно Атлантиде, ушел под воду или растворился, или его просто уничтожили те, кто не умеет любить.
Эльфы и гномы не смогли защититься и спастись от смерти, но они успели надежно спрятать секреты того волшебства которое и сотворило их мир, волшебства которое научило их быть счастливыми. И если отыскать их завещание, то этот сказочный мир можно построить вновь…
Тогда она посмеялась. Сказав уж не думает ли он бегать по всему миру в поисках завещания гномов и эльфов, на что он ответил: я не знаю, но чувствую, что далеко мне бежать не придется.
Герберт уснул. Ей не хотелось, она не мола избавиться от тысяч мыслей в голове, и это не давало ей успокоиться и мирно попрощаться с этим днем. Еще одна замечательная ночь пополнила копилку их отношении их радости быть вместе. Она поняла что счастливы мы или же несчастны зависит только от нас самих, и даже когда многие вещи в жизни кажутся на чересчур тяжелыми а многие мечты несбыточными, то рано или поздно нам все равно придется осознать одним тихим вечером рядом с тем кого любишь, что окружающий нас мир столь долго казался темным только потому что мы смотрели на него через затемненные стекла своих страхов.
Но что-то настораживало ее. Герберт вел себя немного странно в последнее время, а столь частые разговоры об эльфах и замках создавали серьезную причину для беспокойства. Он не переставал благодарить Лили за то что она поделилась с ним своей детской мечтой впервые познакомив его с представлением о сказке впервые подарив нотку волшебства, впервые за немалый отрезок времени. Он бегал по магазинам, покупал игрушки, водил ее на детские спектакли, и каждый раз в его глазах читалась настоящая радость от того, что его мир стал другим. Лили чувствовала себя его дочкой сестренкой племяшкой, с которой можно поиграть в прятки как иногда любят взрослые, но потом снова вернуться в свой мир забот долгов кредитов, где не выживет ни один гном и ни один эльф. Герберт пугал ее, пугал тем, что начинал переходить границы романтики, он начинал погружаться в тот мир двери в который ему открыла любовь к Лили, но девушка понимала, что если закроет двери, то убьет его. Она приподнялась, поцеловала и стала искать в темноте одежду.
Через полчаса Маркус сонным взглядом провожал уходящие вдаль огоньки фар. Когда они исчезли вовсе, он закурил и посмотрел на небо, которое уже готовилось примерить на себе рассветное платье…
- Да будет так, - сказал он тихо и, затушив окурок вернулся в замок.



***

Человек в белом халате, упаковкой кофе в руках вошел в хорошо освещенный кабинет, украшенный картинами и дорогая кожаная мебель создавала атмосферу серьезности. Кабинет был обставлен со вкусом: большой стол из красного дерева на котором стояли непонятные фигурки украшения в виде причудливых шестиугольников, шарообразных предметов, светильник, дорогие занавески…
Человек подошел к окну, за которым во всю разгоралась жизнь большого города, сотни людей толпились у магазинов близлежащей станции метро, газетных киосков, машины то и дело сигналили друг другу, водители что-то возмущенно кричали из окон.
Подобную картину можно было с легкостью наблюдать каждый день, потому что ничего в этом большом городе не спешило меняться, и сколько бы ты не подходил к своему окну, сколько бы не всматривался в знакомые картины реальности, они останутся такими же какими и были, и единственный кому подвластно переписать их – это ты сам, но в этом случае и любоваться творением будешь только ты.
Человек стоял у окна и смотрел вдаль, будто мысленно, духовно голосом внутреннего мира общался с чем-то сверхъестественным божественным. Лицо его не украшала улыбка он был серьезен, быть может в чем-то и несчастен. Во всем его духе, ауре чувствовалась мудрость, опыт, доброта. Этот человек привык помогать другим, быть может поэтому, едва не потерял себя самого.
Он развернулся, подошел к маленькому столику у стены, включил стоящий на нем чайник. Из яркого лакированного шкафчика достал две чашки и блюдца. Каждое его движение было спокойным, даже плавным, словно одной только внешностью он мог внушать спокойствие.
- Я помню, еще когда ты была маленькой, на этом же месте сидел твой отец, - сказал он девушке, не сводящей глаз с шарообразных предметов, и размышляющей о чем-то. Наверное в этом и заключалось предназначение предметов. - Мы пили коньяк, я помню эту единственную бутылку мне привезли из Франции. В Румынии такой бешеных денег стоил. Да и сейчас изменилось немногое. Меняемся только мы, Лилия, и в этом нет никаких загадок. Все что нас окружает еще очень долго будет оставаться таким же.
Он приготовил кофе, и пригласил девушку за столик.
- Ты не просто так пришла сюда, да и по глазам понять не трудно, что случилось что-то. Можешь рассказать обо всем что тебя тревожит. И не думай о времени, с этой минуты его не существует.
- Я пришла за советом. С человеком, которого я люблю происходят странные вещи. Мне кажется, он начинает сходить с ума.
Она опустила глаза, будто заведомо настраивала себя на нелегкий разговор, в котором еще раз будто осеннюю листву придется разгребать пестрые яркие чувства в глубине души, расчищать от путаниц и противоречий свое понимание жизни и любви. За этим она и пришла к психологу, человеку который привык расчищать от листьев человеческие сердца, возвращая им былую чистоту. Но Роберт, был не простым специалистом для нее, он внушал ей доверие, симпатию, она могла высказать ему все, что только угодно, могла выплакаться в плечо, будто старшему брату или отцу доверяя лечение своих молодых душевных ран.
Еще когда она была ребенком, он носил ее на руках, покупал мороженое и конфеты, рассказывал веселые истории. Они семьями ездили на пикники по воскресеньям, и Роберт всегда брал с собой гитару. Он был другом семьи и запомнился Лили именно таким: надежным другом и милым понимающим собеседником. Несмотря на то, что много лет они не виделись, Лили нашла его номер телефона, и договорилась о встрече. Она полностью доверяла Роберту свою душу и все что в ней накапливалось, не только благодаря связанным историям и жизням. Она знала что Роберт превосходный психолог. Он умел не только расчищать листву в человеческих сердцах, но
собирать букеты.
Теперь он был единственным, кому она доверяла. И больше не куда было ей идти, а оставаться наедине с самой собой было опасно. Ведь для того, чтобы не ошибиться в понимании своего сердца, необходимо принять за истину то, о чем оно просит. Если оно просит безумия, значит повинуйся его голосу и безумствуй. Если оно просит погибать – погибай, если просит верить – верь. Но не перечь ему, иначе собьешься с пути к своей мечте, свернешь в другую сторону, и не простишь себе уже никогда, что видел огни своего счастья, но не сумел придти к нему. Великая слабость людей – страх перед смелым шагом. Страх проиграть все, когда можно сохранить хоть что-то. Боится каждый, но и тот, кто отдал предпочтение страху, а не риску позже поймет, что лучше бы он потерял все, нежели сохранил то, чего для счастья мало.
Сейчас она не слышала сердце, и не понимала себя, и боялась сама не зная чего. Словно стоя на краю пропасти и ожидая пока сильный ветер в спину все же столкнет тебя вниз. Поэтому она и пришла за помощью.
- Я представляю твоего возлюбленного, - сказал Роберт, - в мыслях рисуется его образ, я вижу даже как блестят его глаза.
- Вы уверены, что это так? – спросила она удивленно.
- Мне достаточно посмотреть в твои глаза. – В этот момент словно все замерло, остановились часы, за окном уже не было привычной суматохи, шума. Жизнь замерзла…Были только они вдвоем.
Доктор изменил выражение лица, теперь на нем не было ни улыбки, ни чувств ни эмоций, ни переживаний. Он заморозил все что окружало девушку, все над чем она могла задуматься, все что могло пройти через ее душу. Он достал из золотистого футляра очки и надел. Подошел к окну и занавесил шторы. Стало темно так словно внезапно наступил поздний вечер, она различала лишь его силуэт, и легкий блеск очков немного пугал ее. Все вокруг становилось холодным. Мир был отрезан от них, Лили находилась в каком-то ином измерении, в мире, куда может отправиться только она. Несколько раз в жизни она уже открывала двери в этот мир, и каждый раз она плакала, она билась о его стены как птица которая мечтает о свободе на не в силах преодолеть стальные прутья клетки. Она обожала этот мир, но и ненавидела его . Этот мир был частью ее души. Это мир ее чувств.
Доктор присел рядом с ней, обнял.
- Перестань думать о том, о чем ты привыкла думать. Я прошу тебя об этом. И не стоит рассказывать то, что ты хочешь рассказать. Ведь ты пришла за советом. Я знаю наизусть то, что находится в твоем сердце, но еще лучше я представляю то, что находится в сердце того, кого ты любишь. Пойми, девочка, чем больше мы задаемся вопросами, тем глубже погружаемся в омут того, неприятного и противного, что поджидает нас на пути, в омут своих страхов. Мы поворачиваемся добрыми и счастливыми лицами к темной стороне нашей жизни, и чем дольше мы глядим в эту тьму тем больший отпечаток она оставляет. И потом не всегда просто от него избавиться.
Что заставило тебя придти ко мне? Страх. И только он…Он вместе с любовью поселился в твоем мире, и не дает покоя ни минуты. Он по пятам преследует тебя, где бы ты не находилась, о чем бы ни думала, он железной цепью сковывает твои мечты, он проникает внутрь ярких воспоминаний. Так не должно быть, и я постараюсь помочь.
Он подошел к окну и закурил. Лили молчала, она знала, что доктор говорит сущую правду, ибо страх и только страх заставил ее страдать, и искать помощи у других. Она всегда была смелой, находила выходы, пути…В одиночку одолевала противоречия и трудности своего времени. Она верила в то что Любовь является ключом к той двери за которым от чужих глаз сокрыт твой совершенный мир, в котором все будет казаться совсем иным. Не таким как у других, и не таким как вокруг. Мир твоего волшебства и твоих правил. Мир где ты отдаешь все что у тебя есть, и получаешь больше. В мир где каждый прожитый день ты понимаешь как вечность, и каждую улыбку как еще одно начало счастливой жизни.
И теперь в ее душе был этот предательский страх, ставший на одну ступень со священным чувством любви, мешавший ей отдаться течению, оседлать ветер, и умчаться туда, где тебя всегда ждут, в тот волшебный мир, где твой голос звучит как мелодия жизни, а твои глаза почитают как одну, и единственную возможную веру.
Она знала и доктор знал что подобный страх несомненно высится над всеми другими человеческими страхами, он царствует в глубинах твоей души, ведет себя как владыка того мира который строился не для него. И если не сражаться изо всех сил, он покорит тебя, и заставит почувствовать бессильным. Ибо нет на свете страха более сильного и сокрушительного, чем страх потерять того, кого любишь всем сердцем.

- Я начинаю бояться его глаз, его голоса, его мыслей, - сказала Лили, чувствовалось что она вот –вот расплачется. – Такое ощущение, что он начинает путать миры, смешивать реальность со своей фантазией. Он выдумывает какие-то глупости и заставляет меня верить в то, что наши отношения должны строиться на них. Мне страшно за то, что он может окончательно сойти с ума. Но я не могу…не могу…Я счастлива, и несчастна…Я понимаю, что его Любовь воплощает в реальность мои детские мечты, но плата за это слишком высока. Я должна научить его жить как все…
Доктор встал с кровати и нервно расхаживая по комнате принялся напевать какую-то мелодию. Лили чувствовала себя легче: по крайней мере, она сбросила с души часть того груза, с которым пришла, и после этого настало длительное ощущение какой-то пустоты. Роберт не знал ни о замке, ни о цветах, он ни разу не видел Герберта, но Лили была уверена, что ему это и не нужно. Если он нервничает, значит понимает, что все не так просто. Внезапно он остановился и взглянул на девушку.
- Вначале мне показалось, что ты любишь того парня, - монотонно произнес он. Зачем ты врешь мне?
Она выпрямилась и по телу пронеслась неприятная дрожь. Еще минуту назад она чувствовала себя не одинокой и не лишенной совета и поддержки, но теперь когда Роберт смотрел на нее взглядом полным холода и недоверия, она могла сосредоточиться, из миллиарда мыслей в голове, выбрать одну, чтобы описать то, что происходит сейчас и то что происходит внутри ее. А внутри одна за другой бушевали стихии, то сжигая, то затопляя, то снося разъяренным порывом ветра ее мир, ее понимание своего сердца. Подняв глаза, в которых дрожали несмелые слезы, она едва выдавила несколько слов:
- Я не понимаю вас, Роберт, я пришла не шутить, - сказала она и поправила волосы, пытаясь не показывать испуга и едва проступивших слез.
- Ты говоришь о любви к человеку, к мужчине, - ответил он все так же сурово, - и говоришь о преступлении против его чувства и против него самого. Ты хочешь сделать его, таким как все? Ты находишь выход в этом?
Сейчас тебе не нужно видеть ничего кроме своего мира, только в нем сосредоточенны все ответы, и ты сама должна отыскать их. Ведь кроме тебя никто больше не в силах войти туда. Закрой глаза.
- Я не хочу! – крикнула она, и теперь было уже все равно, чувство умиротворения вмиг заменилось на злость и безысходность, она вела себя глупо и не знала, кого винить в этой глупости. И стоит ли вообще искать виноватых.
- Мне тяжело заглянуть в этот мир, хотя я прекрасно понимаю, о чем вы говорите. Я изучила этот мир наизусть, изведала каждый его метр, и знаете, почему это было столь легко? Потому что он пуст! Он был пустым до Герберта, в нем как в огромном котле варилось то, что я ненавидела в этой жизни! Каждый прожитый день, каждая минута, проведенная рядом с теми кто смотрел на мои ноги, и раздевал глазами, не пытаясь стать ни другом, ни врагом…А лишь остановиться на дороге своей жизни или пройти мимо меня как мимо красивой статуи, бросить скучный взгляд и уйти дальше! И теперь он вновь начинает пустеть, словно я теряю все, что в нем было, но я не понимаю, почему! В чем моя ошибка?
- Успокойся, Лили… Ты дитя или же взрослая девушка? Ты рассудительна или доверчива? Кто ты? Я скажу, что ты очень запутана…Лили, гордись тем, что те, кто тебе не нужен, проходят мимо. Тот, кто находит истинную красоту в зримом – не более, чем глупец. Он ослепнет и что тогда? Что останется от его представления о счастье? Память? Память – это пыль! Лили, нужно бежать как можно дальше от тех людей, которые не отрицают того, что ты можешь стать для них пылью, пусть даже когда-то была хоть гигантским алмазом! Холодные чужие для тебя люди проходят мимо сами, и ты плачешь из-за этого? Ведь проходят мимо они не из-за того, что ты не подходишь им, а из-за того, что поглазеть на тебя издалека – единственное, что они могут сделать свободно, остальное не по зубам ни одному из любителей сверкающих драгоценностей, ибо твое богатство непостижимо. Оно наполняет тебя божественным, чистейшим светом, того, в чем ты понимаешь любовь, и это свечение пугает. Потому оно не рассчитано для забав одних лишь глаз, хотя прекрасно по своей природе, его нужно понимать, пропускать через себя, в него нужно верить, как в храмах падать на колени и молиться! Верующие молятся образу Господа, но что он для них. Существует ли один его универсальный образ для каждого прихожанина? Люди молятся Господу, и видят в нем своего Господа. Надежды, просьбы, слезы и радости, все разделяется с Богом, но только с тем которого видишь и в которого веришь ты сам. Путь к пониманию, которого тебе открыло твое сердце.
Лили ты пришла ко мне в ожидании ответов на не известные мне вопросы? Лили, я не смогу понять твоего Господа, потому что он внутри тебя. Он по песчинкам выстраивает твою действительность, и ты боишься его силы, боишься, ибо впервые в твоей жизни открылся полностью. Ты освободила свое сердце, и освободила свою веру, наполнила свой мир новым для тебя, ослепительным светом тех мечтаний, которые воплотились в реальность, благодаря этой вере. Ведь, когда мы говорим о божественном, мы говорим о магическом, о том чего на земле не сыщешь, как бы ни искать. Мы говорим о Любви, Лилия, а Любовью, нет, не чем-то иным, а Любовью, мы имеем право называть только то, что является нам в образе Всевышнего. Веру. Нашу веру…Веру одного человека в счастье, улыбки и благополучие другого любимого для него человека. Вера основана на понимании любимого человека, на ощущении всего связанного с ним. И ни к чему жертвы, мучения… . Если ты принесешь себя в жертву ради другого, он не вынесет, ведь любит не меньше, ты погубишь и себя и его. Если будешь заставлять себя страдать – он будет страдать вместе с тобой.
Любовь – это радость и только она. Грусти в любви быть не может, а если она появилась, то лишь как творение, ни разума и не сердца, а страха. Страха потерять радость. Уничтожь страх – и уничтожишь то, что тебе видится проблемой. Это единственное что могу сказать я. Как уничтожить страх – об этом знаешь ты и только ты. И никогда больше не называй себя статуей! В мире и так достаточно статуй, которые на протяжении десятилетий остаются на одном месте, не меняясь ни в лучшую, ни в худшую сторону. И очень быстро надоедают, не смотря на то, что их считали, или могут продолжать считать красивыми.
Твой мир был пуст до Герберта, и эта пустота была лучшим из того, что могло быть. Ибо встретив Герберта ты один единственный раз, и самый счастливый раз в твоей жизни, ты наполняешь свой мир божественным свечением, в котором мечта и реальность неразделимы. Свечение твоей веры – это то волшебство которое не нужно искать в облаках, и та сказка, которая написана для взрослых.
- Вы сказали сказка? Герберт в последнее время твердит лишь о сказках. Я хочу вам рассказать о замке.
- О каком замке? – доктор нахмурил брови, сдвинул на кончик носа очки не сводя при этом глаз с Лили.
- Замке, в котором я была королевой, у меня был свой дворецкий, я слушала Баха, и буквально купалась в розах.
Она смотрела на Роберта с улыбкой, будто скрывающей какой-то мрачный подтекст. Она заметила как изменился его взгляд, переместившийся с Лили на шарообразные предметы на столе.
- Купалась в розах? – спросил он словно не понимая до сих пор о чем говорит девушка.
- Герберт арендовал на трое суток какой-то жуткий старый замок и привез меня туда посреди ночи из Бухареста, сказав что это сюрприз, я вначале не поняла что к чему, потому что было ужасно холодно и хотелось спать. А когда проснулась, меня встретил какой-то сумасшедший дворецкий, говорящий о крысах. А дальше по сценарию был пьяный Герберт, разбросанные повсюду розы, Бах, и какой-то там итальянский поэт. Да, Герберт постоянно твердил об эльфах и гномах, которые скоро исполнят своим присутствием нашу жизнь, и сказал, что продаст фирму отца чтобы выкупить замок. Он называл меня королевой, заставлял звонить в колокольчик, чтобы вызвать этого старика.
Он напугал меня, ни о чем не предупредил. Он вел себя как человек, которого я видела впервые. Он стал похож на фанатика. И я пришла к вам в поисках ответа на этот вопрос, доктор. Замок был детской мечтой и он подарил мне эту мечту, но разве я просила? И разве я хотела, чтобы он стал называть себя волшебником, и твердить об эльфах? Я и благодарна, ведь знаю, что он любит меня, и все что было вчера он сделал для меня и назвал сказкой. Но мне кажется, сказка должна быть другой. Подобная сказка к хорошему не приведет. Вы говорили о жертвах! Мне кажется, что он жертвует все ради меня, и поэтому я не знаю что должна, и обязана делать. Я не могу ничего приказать ему, но и ждать тоже. Но чувствую, что мы оба пропадаем.
Доктор стоял у стола, опустив голову, все казалось поначалу простым, ведь молодым людям свойственно искать помощи в разрешении созданных своими же руками проблем. Но то о чем говорила Лили, оказалось сложнее чем он воображал. Ведь дело может быть не только в проблемах. Он повернул голову к девушке и спросил о том, о чем давно хотел ее спросить:
- Сколько лет Герберту?
- Шестого января будет тридцать.
- Прости за такие вопросы, - виновато сказал Роберт, - да и по большому счету, говоря о взаимоотношениях между людьми, о любви и о страсти, мы исключаем всякие формальности, числа, порой даже и привычки, стили, видимые образы. Я уже говорил тебе, что истинные сокровища человека спрятаны от глаз, иначе чувства, голоса сердец, мечты, были бы слишком простыми, и уже не имели бы ничего общего с Любовью. Как и с верой. Я сознательно говорю метафорами, чтобы ты поняла насколько необычно то, что находится внутри тебя. И что, какими бы сильными и мудрыми не были философы и ученые прошлого, никто, даже величайшие из них, не смогли создать единого закона, по которому костры наших чувств загорались бы внутри или гасли. Они говорили о страстях, о сознании и подсознании, они пытались проникнуть в душу каждого человека, пытаясь найти сходства между нами в незримом, но лишь потом поняли, что этих сходств не может быть и не будет никогда. Поняли лишь после того, как полюбили сами и полюбили безумно. А не познавшие этого умерли несчастными. Безумие любви открывает двери в иной мир, а этот мир каждый видит в своих цветах. Проходящим мимо, затерявшимся в прошлом, туда путь закрыт, это мир настоящего и будущего, который принадлежит двоим.
Доктор поднялся с дивана, подошел к окну и распахнул занавески, словно играя со светом он помогал Лили скорее понять то, о чем они говорят. Погода сменила гнев на милость и унылое октябрьское солнце осветило кабинет. Лили зажмурилась, но спустя несколько мгновений улыбнулась, кругом стало светло, красиво, словно доктор подошел к самому главному моменту, кульминации их разговора, знаменуя солнечными лучами, о том что сумеркам непонимания в душе этой девушки, больше нет места. Он повернулся к ней.
Лили, вам нужно поговорить друг с другом, - добавил доктор, - путаница внутри тебя создана твоим страхом, его безумие оправдывает его любовь. Он счастлив, Лили, но вместо этого ты видишь совсем другое, и боишься. Я хочу чтобы ты наконец поняла себя саму. Если ты любишь значит ты не плачешь и не страдаешь, и не ищешь ответов на глупые вопросы. Если ты любишь, значит ты живешь. И только.
Она поднялась с дивана, и подошла к Роберту. Он заметил по глазам что она всеми силами сдерживает слезы, хотя многое из того что он сказал осело внутри ее, было легче смотреть на действительность, он уже не паниковала, но все еще чувствовала страх.
Если доктор ошибся, если он наговорил ей ерунды, вместо того, чтобы как врач, указать причину этого страха. Что если дело не в путаницах внутри себя, как говорил он? Но нет, она доверяла Роберту, он не мог обманывать ее, он говорил ей правду. Нужно побыть немного наедине с собой, еще раз заглянуть внутрь себя, вспомнить все начиная с момента, когда она проснулась вечером в замке, заканчивая тем как вызвала такси, чтобы добраться до Бухареста и встретиться с Робертом.
Он обнял ее и погладил по плечу. За много лет жизни он научился разбираться в людях научился понимать то чего они хотят, давать ответы на многие вопросы и помогать в решении тех проблем с которыми человек не всегда может разобраться самостоятельно. Он понимал Лили, и восхищался этой девушкой. Он знал ее еще ребенком и всегда называл чудом за необыкновенную улыбку, за ее глаза, в которых отражались все рассветы и все закаты, все дни и вечера которые они когда то в далеком прошлом провели вместе. Лили росла свободной, смелой и доброй девушкой. И сейчас она стояла перед ним опустив голову и немного дрожа, уже взрослая, уже способная самостоятельно делать свой выбор в жизни, уже познавшая вкус поражений и вкус побед, вкус дружбы и вкус лицемерия, уже знающая не понаслышке о том, что в жизни не всегда получается так как нам того порой хотелось бы.
Но ничего не случается просто, и ничто не дается с легкостью. А зачастую, несмотря на упорство смелость и отчаянность, которые помогают нам преодолевать трудности и приходить к своей цели, главным качеством, без которого не бывает победителей мы видим терпение.
- Лилия, я уверен что ты справишься со своим страхом, он возникает только тогда когда возникает и безумная любовь к другому человеку. Освободись, не плачь, и не думай о плохом. Помни, что мир изначально создавался безупречным, все его минусы – это зеркальные отражения, наших мыслей, чувств, ощущений. Он может стать снова безупречным, даже идеальным, даже сказкой из детских книжек с цветными обложками, но лишь тогда когда исчезнет все что мешало бы ему стать таким. Лили, твоя жизнь и твой мир может с легкостью превратится в сказку, если ты сама не воспротивишься этому. Если поверишь в эту сказку…Не бойся Герберта и его поступков, бойся себя и своих мыслей…Он любит и ты любишь, тогда спроси себя, почему ты плачешь и пришла ко мне? Не мешай своей любви стать совершенной, не мешай своему миру обернуться сказкой.
- Спасибо вам Роберт, позвольте мне не говорить ничего, и уйти домой, мне тяжело о чем-то думать. Но я чувствую что стала немного сильнее.
- Ты и была сильной, и будешь сильной. И станешь счастливой, Лили, я верю в тебя. Прожив полвека, побывав где угодно, я понимаю, что твое молодое сердце – это единственное что я могу назвать верой.
- А ваше сердце, - спросила она, хотя говорить ей было тяжело и она уже собиралась покинуть Роберта.
- Ступай Лили, я уверен что еще мы увидимся, обязательно, но уже я буду видеть тебя другой.
Он развернулся к окну и дождался пока Лили закроет дверь. Доктор все так же, все тем же взглядом смотрел вдаль, искал в этой дали, что то такое что чего не видел в ней ранее. Сияющую точку вспышку, искру, что угодно лишь бы не знакомое, отпечатавшееся в его памяти серое пятно, в котором хранились, скрывались, держались в заточении воспоминания о значительной части его жизни, его поисках себя самого, дорогах и распутьях, о его шагах, смелых и отчаянных, которых он успел сделать немало.
Он знал что когда нибудь это серое пятно растворится и на его месте, подобно образованию Вселенной из гигантского взрыва, образуется новое совершенное сияние, еще не описанное в учебниках и не рассекреченное умами. Сияние лучшего человечества, и лучших страниц его истории. Сияние, которое образуется из миллионов искорок, каждая из которых, является деталью Вселенной.
Он снял очки и положил на стол. Прежде чем оставить кабинет, в котором за столько лет ему все порядком надоело, он еще раз повернулся к окну, чтобы взглянуть в то, плывущее в дали серое пятно, еще раз взглянуть на него будто в глаза своего врага, с которым на протяжении всей своей жизни ты ведешь непрерывный и неравный бой, и который не желает ни празднования триумфа, ни слез поражения, а желает просто быть.
- Ты не вечно, - прошептал он, едва шевеля губами. Ты не можешь быть вечным.
В этот момент, земля и небо словно соединились в одно пространство, ноябрь кистью таинственного художника нарисовал перед глазами картину, нарисовал на холсте человеческого желания быть счастливым. Нарисовал серое пятно, словно превратив его из далекой точки в целое явление, произведение. Приблизил его.
- Я не хочу быть вечным, я хочу просто быть, для того чтобы каждый понимал, что жизнь не должна быть похожей на меня. А я – на чью то жизнь…Я хочу просто быть, для того чтобы ты шел дорогой туда, где меня уже не увидишь.
Неощутимый, неземной голос промчался как ветер в душе Роберта, он на мгновение закрыл глаза. Веки немного дрожали, он дышал глубоко. На лице впервые за долгое время появилась едва заметная робкая улыбка, но не выстраданная и не вымученная. А улыбка человека, который верит.
За окном исчезли редкие лучи солнца, тучи застелили небо. Как обычно бывает осенью, все окружающееся видится в нескольких цветах, и эти цвета отнюдь не такие яркие. Бывают времена, когда и ветра и грязь, и дождливое небо появляются перед нами, окружая со всех сторон холодом и сыростью. И каждый день для нас тянется как вечность, хочется убежать скрыться, от того, что мы видим, а когда понимаем, что это бесполезно – плачем.
Холода и серость кругом так или иначе составляют часть жизни каждого из нас, как отдельный этап без которого невозможно составить подлинное представление о жизни. И ни один даже самый суровый и холодный ветер, ни одна буря, и гроза, никогда не будет для нас врагом, пусть даже и ненавистна нам. Но и не будет другом. Это стена, разбив которую мы навсегда заполним жизнь солнечными лучами. Это стена учит нас мужеству и доблести, ибо разбить ее непросто и это требует терпения и труда. Но и избежать ее пытаются только глупцы, ведь пока ты не научился ненавидеть эту стену, ты ни за что не научишься любить и ценить то что спрятано за ней. А значит проживешь не свою жизнь, а жизнь того существа которого ты никогда не сумеешь понять, но которое будет жить в тебе. Имя этому существу – страх.


***

«Я боюсь за нее. Я не отпущу ее. Я виноват в том, что она ушла и я виню себя, я ненавижу себя за то что делаю все неправильно. Но что мне даст эта ненависть? Я боюсь за то что потеряю ее. Но что тогда будет со мной. Я подумал об этом? Я подготовился себя к тому чтобы бороться за свое счастье каждую секунду? Нет я отрицаю жизнь без нее, я называю это смертью. Я слишком люблю ее. Но внутри как-будто война, выстрелы взрывы, пулеметные очереди. Я не могу спать, я не могу жить! Черт возьми, я не научился быт свободным от того что мне не нужно. Что это за война? Кто и против кого воюет? Я не понимаю. Но знаю, что виноват я. Я начал эту войну. И если не прекратить ее, то что я оставлю Лили? Ведь знаю, что она любит не меньше…»
Он спустился вниз по одной из центральных улиц повернул на знакомый с детства бульвар где когда то они гуляли с отцом, и юный парень тогда впервые осознавал что мир не прост, и успех в нем дается непросто.
В одном из кафе, летом когда-то о он любил выпить кофе, не столько чтобы поглазеть на прохожих, ведь это самое сердце столицы, а чтобы немного поразмышлять о будущем.
Он завернул на улицу ведущую к красивому парку, где они много раз вместе с Лили где-нибудь в середине марта с восторгом наблюдали за тем как стремительно угасают последние блики зимы, освобождая место новым радостям и новым приключениям, которые дарит людям весна.
Они обожали зайти в самый дальний уголок парка, найти в нем одну единственную, затерявшуюся во многочисленных деревьях скамеечку, и сидеть часами вдыхая воздух свежести, глядя как играют лучи солнца.
Они говорили о чем угодно. Терялись какие-то ведомые им лишь прежде намерения, цели, в мыслях не было привычных забот о завтрашнем дне и о том, как ты прожил сегодняшний. Они жили не думая ни о чем, не виня себя ни в чем, не утруждаясь поисками лучшего или худшего в окружающем мире. Они жили. И с каждой минутой им удавалось все лучше узнавать друг друга.
Герберт радовался всему как ребенок, хотя за спиной многое, к чему он успел придти и чем гордиться сможет далеко не каждый. Он пытался задать себе вопрос что именно изменилось в нем почему он чувствует сейчас и только сейчас то чего никогда не ведал ранее. И тут же одергивал себя самого. Нет, не может быть никаких вопросов и никаких ответов. Там где есть любовь – нет места даже словам.
Герберт ценил каждую минуту проведенную с Лили, все они были загадочными, волшебными приключениями в новый для него мир, о котором ранее он и не подозревал, который он открыл только ней, и который превратился в смысл сего что он сделал ранее в своей жизни, ради чего он живет сейчас, и ради чего заглядывает в будущее глазами победителя, того кто не остановится и не опустит меч своей веры. Он готов с дикостью тигра, бесстрашием льва стоять у врат своего нового созданного и родившегося в глазах Лили мира. Он готов уничтожить, разорвать в клочья того, что кто станет его врагом. Он готов пойти на любую жертву.
И только теперь сидя на белой изящной скамейке, в любимом для них с Лили, дальнем уголке парка, где весной распускается листва на деревьях, и холод сменяется теплотой, он начал понимать этот новый мир, так как надлежит по его Закону, так как нужно понимать его назначение. Он понимал, что все это время ошибался. И только минуты уже без нее, уже одиноким, но в том же парке, на том же месте помогли ему. Когда твой новый мир уходит от тебя исчезает в дали оставляя тебя одного жизнь теряет все что в ней было ранее, все построенные своими руками крепости чести счастья смысла рушатся одна за другой, а ты смотришь на то как погибает то что ты называл мечтой, нашел, воплотил в реальность и снова потерял. И только тогда, стоя на краю, в одном шаге от бездны, ты находишь в себе силы задать единственный короткий вопрос, о котором никогда бы не подумал ранее, живя счастливым. Вопрос: почему?
Когда он проснулся утром один и не увидел рядом Лили, он улыбнулся и подумал что она проснулась раньше и решила прогуляться но обнаружив на столе записку со знакомым почерком, и прочитав ее внутри взорвалась мина.
« Ты хотел остаться, я возвращаюсь в Бухарест. Я думала о многом этой ночью, о тебе и о нас, о том что сейчас и том что будет дальше. Я не смогу справиться одна с тем что происходит внутри, а ты меняешься. Становишься другим. Я запуталась. Если ты хочешь меня видеть, можем встретиться завтра в парке. Ты знаешь все.»
Он бросил вниз по лестницам и коридорам огромного замка, не зная зачем и куда он бежит, но мысли путались образуя гигантскую лавину, которая с неслыханной мощью обрушилась на него стирала, уничтожала, разрывала в клочья душу, и тот безупречный мир, хранившийся в ней.
Он впервые столкнулся в правдой, а вместе с ней и с риском. Риском потерять самое дорогое в жизни – Лили.
Он схватил Маркуса, в истерике начал трясти его пока тот не закричал, и уже сорванным голосом в тридцатый раз не повторил что девушка уехала ближе к утру, вызвав по телефону такси. Куда она уехала, не сказала.
То что происходило было ужасным. Он присел спиной к стене и спрятав лицо в ладонях повторял какие-то отрывистые бессмысленные фразы, смешавшиеся с плачем. Маркус поднялся с пола, подойдя к нему положил руку на плечо.
- Не стоит, - сказал он. Не стоит рыдать и совершать глупости. Я прочел в ее глазах сегодня то, что обратно предательству, как может быть считаете вы, это была любовь, но печальная любовь. Быть может вам и не стоило приезжать в этот замок.
Герберт поднялся встряхнув головой попытался каким угодно способом прекратить думать о худшем, он слишком хорошо знал Лили и слишком сильно любил ее, для того чтобы бросаться вниз с обрыва, теряя рассудок. Но он ненавидел себя, в голове мигом пронесся весь вчерашний вечер, все что она говорила. И теперь стоя и глядя на портрет средневекового румынского всадника, держащего пику и щит, перед ним впервые начали проясняться контуры той ошибки которая и послужила причиной бедствии в душе.
Он был одержим. И вместо сказки, которую мечтал создать для Лили, создал цирк. Он так и не научился понимать сердце любимой женщины, а без этого рано или поздно, она перестанет быть рядом. Он знал об этом, поэтому и метался из угла в угол. Любить - значит любить без слов, ответов и вопросов, без цифр и знаков.
Подарить сказку – не значит купить ее.
- Пойдем со мной, - сказал ему тогда Маркус, и они быстрым шагом проходили по таинственным коридорам, каждый из которых содержал в себе фрагменты истории, тех далеких событий прошлого. Они пришли на кухню, Маркус налил виски и видя измученного Герберта обнял, а через полчаса вновь остался один в огромном старинном замке.


***

Мы не можем долго быть вдали друг от друга но и не можем подобрать хоть несколько слов чтобы разрушить предрассудки и снова почувствовать себя счастливыми. Мы сражаемся против себя же самих строим преграды на своих же жизненных дорогах, и страдаем оттого что не понимаем что, какая сила движет нами в такие моменты. Сколько еще времени безрассудно скитаться по земле, примыкая то к одним то к другим, греясь возле огней чужих костров, слушая песни на не понятных твоему сердцу языках. Сколько же еще мечей и кинжалов необходимо засадить в свою душу, чтобы хоть боль, сумасшедшая, нечеловеческая боль открыла глаза, и помогла не терять мечту, идти вслед за ней ни оглядываясь, не смотря по сторонам, не замечая идущих навстречу, и не создавая идущих рядом.
Сколько же еще дней и ночей надлежит провести в безумии, чтобы найти себя в этом мире, и найти того, кто сможет его разделить с тобой.
Вот наш парк. Вот мы, Лили ты, слышишь. Вспомни то, о чем мы мечтали когда-то, вспомни как ты смотрела в облака, и как веселилась подобно детям, лишь оттого, что кругом стало светло, а ты перестала чувствовать себя одинокой.
Румыния. Оказывается все в этом мире может быть красивым. И то, в чем раньше мы видели только грязь и смуту в миг превращается в роскошный цветок. Который лишь украшает все кругом, который боготворит и возвышает Природу, как и нас.
Лили, я стою над пропастью, я гляжу по сторонам и не вижу уже ничего что могло бы напоминать о тебе. Я потерял тебя и потерял зрение, я потерял человека и незачем теперь бежать вперед разбиваясь о стены безысходности. Второй шанс есть всегда и у каждого, иначе многие люди не стали бы теми кем стали в результате, - так учил меня отец. Я хочу исправить свою ошибку.
Он запрыгнул на скамейку и стал кричать ее имя настолько громко насколько позволял голос, насколько это было возможно чтобы каждый проходящий рядом услышал его, посмеялся, плюнул в след, посчитал безумцем, но услышал. Чтобы сам Бог глядя с высока на этот парк, на скамейку и на человека, обезумевшего от холода и душевной боли, и увидел, что его тысячелетнее учение не прошло даром. Суть его веры – в сердцах, в глазах, и в этом крике.
- Лили, я с самого утра здесь, я ждал…Нет я говорил то же самое в том замке…Я просто ждал тебя и обо многом стоит поговорить!
-Герберт, ты видел свое лицо, оно перестало быть прежним, и глаза, ты кричал, стоя на скамейке, как сумасшедший, посмотри как на нас смотрят, представь что они думают.
- Разве тебе важно что думают остальные? Мне важно только то, что происходит с тобой. С нами. Другие люди никогда не помогут мне стать счастливым, потому что они никогда не заменят тебя.
Ничто в этом мире не может значить для меня больше чем ты, и никто из этих идущих мимо, простых и черствых созданий никогда и ни за что не сможет даже приблизиться к тому что я чувствовал когда ты была рядом и когда я знал что ты любишь. Один из них, когда-то унизил тебя, бросил одну, не протянул и руки, совершив преступление! Он бросил! Он причинил тебе боль! И ты хочешь чтобы скользкие взгляды проплывающих мимо нас теней что-то значили для меня? Я ненавижу их! Ты слышишь? Я ненавижу их! Ненавижу!


***

Он шел вдоль набережной, и порывистый ветер заглушал за спиной голоса прохожих, уносил прочь от действительности в мир души, который ничем уже давно не отличался от серой реальности. Тот же холодный осенний ветер, то же, погасшее солнце, и одинокие птицы, отчаянно кричащие в вышине, плачущие по весне. «Как легко можно отказаться от всего этого, как безмятежно рвануть вперед не оставляя ни следов ни воспоминаний, уйти одиноким в свою мечту, которая способна засиять перед твоими глазами в каком – нибудь другом мире но только не в этом…где есть лишь сплошное серое пятно»
Он шел одиноко вдоль набережной и уже не было ничего что могло бы остановить его, научить чему-то чего бы он еще не знал, сказать о том чего не слышал. Как много времени, все жизнь потребовалась для того чтобы направлять свои силы во имя лучшего чем обладает человечество, но неизбежно теряет. Как много своей собственной веры было необходимо для того чтобы научить верить других. Сломанное общество, и лишь несколько спасенных судеб…лишь несколько ярких вспышек в пространстве вечной серости. И жизнь, и мечты и вера, которые направлены лишь в одну сторону, в сторону счастливого мира, который много лет назад в Югославии отнял у него свою собственную жизнь, собственную веру. Отплатив несправедливостью за добро, за миролюбие, за улыбки прошлого в котором было гораздо больше солнца нежели в настоящем.
Летящая в один из белградских отелей американская бомба, показала насколько счастливым может быть современный мир, и насколько светлое будущее он чертит грядущим поколениям. Отель где находилась семья Роберта был уничтожен в несколько секунд, словно желая выплеснуть всю свою ненависть, всю злобу, хранившуюся десятилетиями люди бросали эти бомбы, брали в руки автоматы… Шестилетний Патрик не понял бы за что столь жестоко можно ненавидеть друг друга. И стоит ли эта ненависть хоть чего-нибудь, кроме позора.
Несправедливость от которой невозможно было защититься вмиг разорвала в клочья, бесследно разрушила целую вселенную, принадлежащую ему, и каждая звезда этой вселенной искрилась, сияла, объединялась в созвездия, создавая целые свечения, вспышки, свет…Звезды воспоминаний, проведенных минут счастья, пламенных ночей…созвездия поцелуев, признаний, улыбок, галактики страсти и теплоты, свадебного путешествия и рождения малыша…Вселенная жизни…Все было разрушено в одночасье.
Чьим-то легким движением руки.
И с тех пор не прощая себе ошибок, которых не совершал, виня в том, чего не делал, не мирясь и не превозмогая потерю, а живя с ней каждую секунду, он часто прогуливался по безлюдным улицам, и опустевшим осенним набережным. Он находил спасение в одиночестве, каждую минуту воскрешая внутри себя картины далекого прошлого, которое он любил, в котором были дорогие люди которые любили его всей душой…
Остановись! Что-то безумно кричало внутри…Роберт ступил на каменный мост ведущий к старому городу, и провожая взглядом уходящих птиц улыбнулся небу. Подобно глазам Марии оно было немного печальным, и задумчивым, в нем блестели едва различимыми искорками десятки людей прошедших рядом, и оставивших свой след, в нем были красивые рождественские города, где они бывали вместе, уютные ресторанчики, куда нередко заглядывали, одинокие скверы, где дожидаясь вечера, говорили о Патрике, его будущем, что он наверняка, когда подрастет, полюбит музыку, и может быть даже уедет в Софию, или Белград, и будет учиться в лучших университетах восточной Европы…или даже в Париже…Он будет счастливым…
Роберт не заметил как сильно вымок, начался ливень, свирепствовал гром, молнии разрывали небо, ставшее черным, грязным, мертвым…оно уже не напоминало глаза Марии. Ливень стучал по лицу, и на мгновение, он ощутил себя отрезанным от всего мира, и вновь остановилось время, вновь все что окружало его замерзло, заледенело…Он упал на колени, и вцепившись руками в волосы, кричал, рыдал, выл, подобно подстреленному волку, он упал на спину, и увидел небо…Уже другое небо…Небо, полное дыма и стонов, как одиннадцать лет назад в горящей и рыдающей Югославии…

***

Просторная белая комната, письменный стол, заваленный открытками друзей, письмами, документами. Работы как всегда до глубокой ночи, но что самое поразительное – она доставляет удовольствие. Сегодня немного придется покопаться в бумагах, поставить подписи о приеме пациентов на следующий месяц, разобраться с отчетами об оплате, ну а завтрашний день обещает приятную встречу с господином Лаевски из Варшавы по вопросу семинаров по психоанализу и классической психологии в Польше, и диссертацию под вечер…Дел хватает, и это радует! На столе фотография семьи: они втроем у Карловых Вар в прошлом году в Праге, все втроем в веселых рождественских шапках и ленточках конфетти, Роберт держит Патрика на руках, Мария целует его в щеку…

***

-Господи, и как мировое сообщество это допустило, а как же Варшавский договор, да что они себе думают!
- Совсем озверели! Одиннадцать стран…нет вы только вдумайтесь – одиннадцать стран!
-И что будет…там же люди!
-Беспредел, да беспредел…мир катится в преисподнюю! О, Роберт, решил спуститься вниз, идем к нам…нельзя столько работать!
А что случилось? Все так взволнованны, что произошло…
- Неужели не слушал радио сегодня? Это дьяволы американцы натравили одиннадцать стран на бедную Югославию, мерзавцы подлые! Чтоб их…А если на Бухарест завтра бомбы полетят, что тогда?! Мир сбрендил окончательно…
Что значит натравили одиннадцать стран? Какие еще бомбы…
-Дружище в мире началась очередная война! Война в Югославии…Этим подонкам хватило и дня, чтобы подпалить всю Сербию, мать их! А завтра нас!
Как война…Там же Мари и Патрик, они сейчас в Белграде у матери Мари…
Мне нужно к ним, мне нужно в Белград…
-Послушай, Роберт…У этих подонков армия из одиннадцати стран и самое современное оружие…так что будем отсиживаться дома и молить Господа, чтобы вся эта хрень не пошла на нас…А то будет как Белграде!
- Черт подери, мне нужно в Сербию там моя семья! Вы слышите, как мне попасть в Белград!?
- Никак, прости, но никак…Белград в руинах, а Сербия на коленях…Такого позора Балканы еще не видели…подонки, чтоб их!
Он пустился бежать вдоль по коридору, сбивая встречных с ног, и наконец зацепившись за стул, он упал на спину и несколько мгновений лежал неподвижно, словно был парализован. Может быть это чей-то жестокий розыгрыш? Но над такими вещами не шутят. Да, по радио и телевидению в политических обзорах много раз говорилось о том, что у Югославии огромные внутриполитические проблемы, что ведет ее к гражданской войне и беспорядкам. Но никто не говорил об иностранном вмешательстве. Никто не говорил, что на Сербию полетят ракеты. Никто ничего не говорил…
«Черт возьми, какие ракеты! Нет, это невозможно, я никогда не поверю в этот бред…».

________________________________________________________


Он лежал на спине, в большой луже воды, закрыв лицо ладонями. Ему не хотелось вновь видеть это небо: черное с серым, грязное, пыльное, задымленное. Он помнил каждый момент, начиная с того жуткого дня, когда узнал о начале войны. Он ненавидел свою безысходность, ненавидел себя за то, что сидит в своем кабинете и напивается коньяком, вместо того, чтобы бежать к своей семье, пытаться помочь им, забрать их оттуда и вывезти в безопасное место. Но дороги в Сербию были закрыты, повсюду выставлены блокпосты, приграничные города загорались один за другим. Сплошной линией огня Сербия и вместе с ней вся Югославия оказались отрезанными от всего остального мира. На некоторое время была отключена даже телефонная связь. И лишь позже, уже после окончания войны, он узнал об отеле “Balkan”, о том, что он был взорван в первый же день войны, и о том, что в отеле находилась его семья.
С тех пор прошло много лет, а эти картины ежеминутно будоражили его воображение, будто бы он сам был там в том месте и видел все…ему представлялись глаза Марии в тот момент, как она закрывает собой Патрика, как они плачут, и зовут его…А он лежит на белом, вылизанном полу элитного медицинского центра и мраморным взглядом сверлит потолок.
Уныло тянулось время, после этого к нему приходили многие люди, также потерявшие родных и друзей в этой войне, они плакали, даже теряли сознание в его кабинете. Они выкладывали огромные деньги за сеанс, и только сейчас эти деньги обесценились для них, эти богатства к которым они стремились всю жизнь растворились как пена, когда случилось необратимое, и когда ведущий психолог Бухареста, уважаемый и почитаемый с безупречной репутацией и именем, остался последним человеком на всей земле, способным им помочь. Он работал не покладая рук, пробуждая мелкие и несмелые улыбки на измученных лицах, возвращая надежду и желание жить. Он отдавал себя другим, словно входил в чужие души ангелом-хранителем и выгонял оттуда демонов. Он плакал и смеялся вместе с остальными. Он пропускал сквозь себя словно фильтр чужую боль, а взамен отдавал крупицу радости и веры, которая жила в его сильном сердце. И никто из этих сотен и тысяч, которые ушли свободными или даже спасенными, никогда бы и не подумал, что этот ведущий специалист с безупречной репутацией и именем – человек, который рыдает ночами, захлебываясь слезами, ненавидит мир и судьбу за то, что она сделала с ним, и что ему уже никто не в силах помочь. Даже сам Бог, который спустя много лет так и не стал для него чем-то большим чем слово.
Он встал, ливень и не думал утихать…медленно подойдя к краю моста,
полузакрытыми, уставшими от слез глазами он взглянул вдаль. Все окружающее было таким же как и одиннадцать лет подряд: печальным и одиноким, и все тоже серое пятно, кистью таинственного художника, превращалось в целое явление, окутывая своей мрачностью. Эта жизнь была изучена со всех ее сторон, он берег и лелеял прошлое, прозябал, сплетая настоящее из редких людских улыбок, и не хотел будущего. А не хотел, потому что знал его наизусть, знал, что это будет точно такое же настоящее, только еще более мрачное и одинокое, и что однажды серое пятно поглотит его вовсе, и не захочет отпускать обратно в реальный мир. А затем медленно убьет жестокими пытками.
Стоя на краю моста он обернулся назад, отворачиваясь от серого пятна, и внезапно понял то, чего почему то не замечал раньше: он увидел это пятно в каждой детали мира, в каждом прохожем, в каждом мелькающем взгляде. Мир вновь замер, заледенел, но уже в последний раз, уже прощаясь. Он увидел нищего, который сидел все так же все в том же месте, протягивая людям мешок, и какой то прохожий в дорогом плаще оттолкнул его ногой в грязь как голодного шакала и устремился дальше. Он увидел пса, зарывшегося под скамейку, подрагивающего время от времени, увидел дорогой автомобиль на соседней улице, выходящего оттуда толстяка, словно дочку ведущего свою подругу в роскошный ресторан…И если бы повнимательней всмотреться в ее глаза, то в них не прочтешь радость…Ведь этой роскоши и этого бегемота не было в ее детских мечтах…Там был принц…Он увидел сотни бегущих прохожих, и если бы с кем-нибудь сейчас бы случилась беда, кто-нибудь бы упал, разбился, истекал кровью и рыдал, никто не протянул бы и руки, ведь это случилось не с ним…Утратив милосердие, люди утратили и любовь к ближнему…Богатый видит в нищем грязного оборванца, но не видит человека…Красавица-девушка отдала свои мечты поддавшись соблазну, посчитав что блеск дорогих авто дороже девичьих снов, записок в тайных дневниках и первого поцелуя. Утратив мечты, люди утратили и радость от каждого нового дня. Серое пятно – это не плод его воображения, это реальность. Это мир. А не замечал он этого, потому что даже потеряв семью, и возненавидев людей, он постоянно верил в то, что в них живет и будет жить то, что обратно ненависти и войнам – доброта.
«Прости, Мари, я люблю тебя…», сказав это он шагнул вперед, туда где в черно-серых волнах он вновь сможет воскресным утром обнять сына и поцеловать жену. Туда, где он вновь сможет быть счастливым.
Внезапно, какая-то невидимая сила оттолкнула его назад. Он упал, и бился в истерике, разрывая криком воздух. Он выплескивал обратно, отдавал этому серому пятну все людские беды и несчастья, которые он впитывал в себя, он отдавал бессонные ночи, слезы над дымящимся окурком, отдавал бомбы падавшие на Югославию, и муки своей семьи…Всю ненависть которая жила в нем, все кошмары, мучавшие ночами, все страдания и крики…Словно эта сила, которая сейчас не дала ему умереть, освободила его душу, стерла оттуда все что так долго убивало в нем человека. Словно эта сила изменила в его глазах весь мир.
Он лежал на асфальте, и не мог не думать, ни чувствовать. Лишь какая-то внутренняя пустота. Покой беспечность, даже на мгновение ему показалось, что он уже с Мари и Патриком, ведь именно такой ему представлялась смерть: легкой и свободной…И только сейчас он ощутил чью-то руку на своем плече. Немного приоткрыв глаза, он увидел того нищего, который еще несколько минут назад сидел на коленях у моста, а теперь склонился над ним, и не сводил глаз.
- Никогда так больше не делай. В следующий раз меня может и не быть рядом. А теперь вставай и иди домой…
Роберт взглянул ему в глаза, в них была строгость и какое-то спокойствие, словно он знал, что должно произойти и был готов предотвратить это. Он сорвал с груди крестик и вложил в ладонь Роберта.
-Береги себя…- сказав это он ушел. Роберт несколько секунд лежал недвижимым, затем закрыл глаза и зарыдал, а когда открыл, вокруг уже не было серого пятна, того которое он изучил за одиннадцать лет. Ливень прекратился и солнце осветило город.


***


Он стояли возле той же скамьи в дальнем уголке парка и смотрели друг на друга. Несмотря на выглянувшее солнце, они дрожали, и капли дождя стекали на асфальт. Герберт держал Лили за руку.
-Прости меня, -сказал он охрипшим голосом. – Если бы ты знала насколько тяжело говорить сейчас об этом, но я едва не потерял тебя. Когда я проснулся утром без тебя, мне хотелось умереть! Лили, я очень сильно люблю тебя…
Она опустила взгляд и улыбнулась. А затем быстро взглянула на него. Она улыбнулась еще ярче, еще искренней, она смотрела не отрываясь ему в глаза, будто наполняясь энергией радости от них. Эти глаза стали другими, снова стали теми, которые она полюбила когда-то и безумно любит до сих пор. Словно с уходом ливня что-то изменилось в мире, что-то осветило его. И осветило их.
- Я тоже очень сильно люблю тебя, Герберт, - сказала она и прижалась к нему. Они дрожали и смеялись.
- Лили, я возненавидел мир, после того, как он обошелся с тобой. Я возненавидел людей и выгнал из своей жизни всех, кто был в ней раньше. И наполнил тобой. Я был уверен, что смогу изменить этот мир, отомстить ему за тебя, заплатить за то, чтобы ты была счастливой. Я думал, что смогу построить эту сказку для тебя, превратить тебя в королеву, чтобы ты, глядя из окна своего замка, смеялась над всеми, кто когда-то причинил тебе боль. И считал, что ты будешь рада. Но едва не потерял тебя.
Она поцеловала его. Поцеловала страстно и нежно, а на щеках заблестели слезы.
-Милый, я хочу чтоб ты понял раз и на всегда, наш мир и есть сказка! А я и есть королева. И эльфы и гномы тоже есть и они рядом с нами. Замок не нужно покупать – он есть и это наша любовь, эльфы и гномы – это наши дни, вечера, этот парк и твои слова. Герберт, ты создал этот волшебный мир для меня, своей любовью и добротой ко мне…И поверь ты бы никогда его не разрушил, я просто очень сильно испугалась за тебя, а ты ошибся, посчитав что хоть кто-нибудь, хоть когда-нибудь сможет купить это волшебство и эти сокровища. Милый, этот волшебный мир нельзя купить за деньги…И он только наш.
- И всегда будет только нашим.
Он провел ладонью по ее щеке, нежно сгладив слезу. Солнце заблестело еще ярче пробуждая уснувший город и его обитателей.
- Я ошибся и в другом, Лили, добавил он с улыбкой, сказав что ненавижу людей. Нет, вовсе нет. Это не так. И знаешь, о чем я подумал, ведь таких миров как наш тысячи или даже миллионы, люди рождают это волшебство в своих сердцах, строят эти волшебные миры, и живут в них счастливыми. И пускай, иногда страдают и плачут, но верят в свою Историю Волшебства, верят до последнего, а когда она есть – как и мы благодарят судьбу и Господа! И каждый новый день во Вселенной загорается новая искорка нового мира, вроде нашего…И таких искорок миллионы. И наверное они все время помогали людям преодолевать даже самые смутные периоды, именно они спасали нас от катастроф и войн, ведь в этих мирах нельзя жить злым! В них есть только доброта.
- Какой же ты неисправимый философ! Смотри, что я взяла в библиотеке! Знаешь, наверное каждому стоило бы прочесть эту книгу. А потом зажечь свою искорку во Вселенной!
Она достала из сумочки небольшую книгу в ярко-синем переплете и показала Герберту.
-Хм… Данте Алигьери «Божественная комедия», когда-то в американском колледже, я заучивал ее целыми страницами!
Они рассмеялись и взявшись за руки ушли вглубь парка.



***

Солнечные лучи отчаянно играли на зеленой листве весенних деревьев. Был уже апрель, их любимый месяц в году, и природа ожила во всем своем великолепии. Недалеко от старинного монастыря располагался красивый сад, где в этот день десятки людей говорили о чем-то, смеялись, стоя под цветущими деревьями, даже воздух был пропитан радостью всего происходящего. Родители, друзья и подруги, десятки людей собрались здесь и были счастливы, в каждом взгляде читалась радость. Наконец воцарилось молчание. Герберт стоял напротив священника в красивом белом костюме, и был немного взволнованным. Он нашел в толпе отца, помахал ему рукой, внезапно увидев как постепенно меняется его выражение лица, устремил взгляд в другую сторону, и уже не мог его отвести обратно. По красивой дороге из белых лепестков роз с легкостью ветра в белом платье напоминающем обличие ангела, или рассвет на Лазурном берегу, медленно шла она. Вокруг были слышны перешептывания, кто не смог шептаться просто замер с открытым ртом. Она была невообразимо красивой, словно сама Весна, обняла ее любя не меньше других своих детей: белого аиста, взмывающего к белым облакам, белую дымку утренних туманов, или же белую лилию, скользящую по озерной глади.
Вечером небеса зажег фейерверк. Бокалы полнились шампанским, легкий ветерок нес с собой сладость цветущих деревьев. Люди веселились шутили, смеялись, обнимали молодоженов, осыпая их подарками и поздравлениями, сопутствиями и мудрыми советами, поцелуями и рукопожатиями.
Человек в блестящих очках стоял с бокалом шампанского в руках и смотрел на молодоженов. Его лицо не покидала улыбка, глаза сияли.
-Знаете, - обратился он к собеседнику, немного сутулистому пожилому мужчине, также стоящему с бокалом шампанского в руках, – должен признаться за всю жизнь не видел ничего красивее этой свадьбы!
- О, да, наверное сам Господь прослезился глядя на них с высока! Я как-будто всю жизнь прожил ради того, чтобы это увидеть…
- Как и я…Будем знакомы, Роберт, - сказал он и протянул руку.
-Маркус… Давайте ка выпьем и порадуемся за молодых!
- С удовольствием!
Они отхлебнули шампанского и в одночасье улыбнулись увидев счастливых Лили и Герберта. Лили издалека нашла взглядом Роберта, рассмеялась и торопливым, нетерпеливым жестом подозвала к себе.
-Извините, -сказал Роберт, - я Вас оставлю на несколько минут, очень хочу сказать несколько слов невесте!
- Пожалуйста, пожалуйста…Как Вам будет угодно! – ответил Маркус, и проводил его взглядом. Затем не пряча улыбки мудрым, осмысленным и счастливым взглядом посмотрел на небо, примерившее на себе роскошное вечернее платье с россыпью искрящихся звезд.
- Да будет так, - сказал он, и облегченно вздохнув, направился к праздничному столу.



Читатели (875) Добавить отзыв
 

Проза: романы, повести, рассказы