1 декабря.
На душе у меня очень тоскливо. Как мне исполнилось одиннадцать лет, так с тех пор я и начала тосковать. Это потому, что я уже становлюсь большая. Я сказала маме, что вечно мне теперь грустно. А мама сказала, что грустить нечего, а просто надо завести дневник и оставлять все грустные мысли на бумаге. Вот я и завела дневник с первого числа декабря.
Заметно приближается этот возраст подростковый. Ну зачем я уже такая взрослая? Я еще в детстве побыть хочу. Собака у меня есть. Очень она веселая. Альфа моя. Раньше и мне с ней было весело. А теперь я с Альфой гуляю, она скачет, а я с ней уже не скачу.
8 декабря.
Сегодня после школы я на сопке выводила Альфу и встретила Бедратьева. В школе мы постоянно ругаемся. А на сопке почему-то мы так хорошо поговорили. Разболтались о собаках, а потом о нечистой силе, которая вторую неделю не выходит у меня из головы. Что-то я стала бояться эту гадость. Раньше не боялась. Бедратьев сказал, что не верит в это, хотя и слышал. А я смотрела передачу «Очевидное, невероятное». Там в общаге жили девушки, и им стучал барабашка. Да - один раз. Нет - два раза. Кому это надо, в пол залазить и стучать перед камерой? Хотела бы я не верить в это, но тут и министр какой-нибудь поверит. Еще Бедратьев сказал, что у него тоже есть собачка. Карликовый пинчер. Девочка. И скоро у нее будут щенятки. Все-таки, нравится мне этот Бедратьев, хоть он и бывает плохой.
13 декабря.
Да. Подростковый возраст на всех сказывается. Все мы стали опускаться в канаву. Я даже слышала, как пацаны матерятся. И даже Бедратьев.
На двадцать третье февраля мы собирались покупать пацанам подарки. А вот такие деловые пацаны подарков и не заслуживают. Хотя, ведь февраль еще наступит не скоро. Может, они станут хорошие к тому месяцу? Да как они станут хорошие, нахалюги такие? Стали девчонок зажимать! Меня-то не трогают. Один раз полез ко мне Федоров. Я применила все силы и как треснула ему по морде. Он так с минуту на месте постоял. Аж окаменел. И сел за парту. Молчал потом. И никто больше ко мне не лезет. А к Инне Федченко конечно так и будут лезть, если она вот так будет сидеть и просто визжать.
Бедратьев давно не смотрит на меня. Были времена, когда он смотрел. А как на сопке мы с ним постояли, так и не смотрит после этого. Всегда деловой какой-то.
21 декабря.
Сегодня мне Бедратьев календарик подарил. Вчера ему девочка подарила этот календарик. А он мне его передарил.
По географии я снова получила два. Честно говоря, для меня эта Ксения Александровна - мерега. Она же меня ненавидит всеми фибрами. Не было такого урока, чтобы она не поставила мне два. Вот вчера я опять получила двойку. Она объясняет тему, а у меня герпес выскочил. Я сижу и кусаю болячку. А она на меня глянула и говорит: «А ты у меня еще поулыбайся. Я тебе двойку поставлю». Ну перестала я закусывать губу. Она, наверно, думала, что я улыбаюсь. Потом сказала открыть карту СССР и найти Ленинград и измерить расстояние от Ленинграда до Киева. Я стала искать Ленинград. Нашла название, а точку Ленинграда не нашла. Открыла карту полушарий и стала там искать. Она увидела, усмехнулась так ехидно и говорит: «У нее даже не та карта открыта. Подай мне сюда дневник, Кузнецова». А я не даю. Она опять: «Я сказала: «Положи вот сюда дневник!». А я все равно не даю. Опять открыла карту СССР и продолжаю искать Ленинград, а она подошла ко мне и говорит: «Смотрите-ка, она может пальцем измерять расстояния! Я тебе сказала подать дневник?». И я уже, чтоб отвязаться, кинула на парту дневник, и она забрала его. Это ужасная учительница. Сил моих нет.
12 января.
Да, все же этот возраст очень нудный. Это просто кошмар. Как мы глупо себя ведем перед пацанами. Особенно перед Бедратьевым. Я думала, что только я не знаю, как себя вести с ним, а вот теперь вижу, что все девочки из нашего класса этого не знают. И все смотрят на него. Противный он, Бедратьев этот. Дурак какой-то. Сегодня с Лелькой Мешковой на перемене хохотал. Я даже не знаю, чего он хохотал. Ничего смешного не было. Всегда Бедратьев был таким противным. Постараюсь не думать об этом дураке.
13 января.
Я подружилась с Ирой Петровой. Она пришла к нам в класс в этом году. А подружились мы сильно. Будто и не в этом году она пришла, а раньше. С ней лучше дружить, чем с Олей Поповой. Мы и в школе вместе и после школы. А с Олей мы вместе было только после школы.
У Иры Петровой тоже есть собачка. Мы гуляли с собаками и увидели, что и собаки наши подружились. Мы с Ирой разговаривали, и она сказала, что придумала анкету откровений. Скоро она принесет ее в класс.
Я сегодня была на концерте в музыкальной школе. Там выступали взрослые девушки. Какие они были необыкновенные! Но одна девушка была солисткой, и у нее такая длинная коса была. И я решила до конца своих дней растить волосы.
Тяжело стало жить. Раньше я мало грустила, а сейчас очень много. И не так всё как-то. То я как все остальные хохочу, а то вдруг становлюсь такой грустной. И думаю: «Зачем жизнь так всё сложила? Жили бы всегда как в детстве. Равнодушно». А потом думаю: «Нет, такая жизнь интересней, разнообразней». Я сейчас гляжу на мир совсем другими глазами. Нравится мне этот дурак Бедратьев. Надо все в прошедшее время поставить. Будто раньше нравился, а сейчас уже не нравится. И тогда жить будет легко. Я завела такую же анкету откровения, как у Иры Петровой. Бедратьев мне написал там, что из девочек ему нравятся Аня Юрченко, Леля Мешкова и я. Так он написал. А сегодня выхватил у меня анкету и исправил меня на какую-то Оксану. И стал ко мне хуже относиться. Плохо относиться. А может даже эта Оксана его и испортила. И вот что я решила. Буду сына маминой сотрудницы, Андрея, везде с собой брать. Андрюшка хороший человек. Никогда не откажется со мной ходить по улицам. Я с Андрюшкой пройду, а Бедратьев увидит и так и сядет.
14 января.
Я сегодня сходила за Ирой Петровой, и мы сходили в кафе, а потом в салон, где видеофильмы крутят. Мама говорит: «Не ходи ты на эти страсти». И действительно там страсти. Название фильма «Пирении», что-то вроде такого. Там какие-то рыбы с зубами большими съедают людей. Прям кишки показывали. Кошмар.
А потом мы с мамой читали мою книжку и так хохотали! Особенно я! А мама говорит: «Не понимаю, с таким удовольствием читаешь и до сих пор не можешь дочитать». А когда мы читали, возле нас лежала Альфа. И когда мы первый раз смеялись, Альфа вскочила и подумала, что мы с ней хотим поиграть. И, наверно, от возбуждения, культурно говоря, выпустила порцию воздуха. И от этого мы с мамой вообще начали икать.
15 января.
Разочаровалась я в себе последнее время. Задумываться о жизни стала редко. Стихотворений не читаю. На Бедратьева внимания не обращаю. И легко как-то стало от этого. Наверно, это эгоизм проявляется.
У нас сейчас в музыкалке концерт за концертом. Сегодня пели свободным хором песню «Матери планете». Песня, душу раздирающая.
Многое хотела написать, и всё вылетело из головы. Вот он какой - этот возраст подростковый.
Я была у Вики Марковой на дне рождения. Ей позвонили и сказали, чтоб она взяла письмо в почтовом ящике. Она принесла письмо. Оно было от мальчика. Там была открытка с поздравлениями и на другой стороне было написано: «Если хочешь узнать обо мне, спроси у своего одноклассника Антонюк Дениса. Он мой лучший друг и верный товарищ». Вика сразу порвала открытку и расстроилась. Она собиралась с нами идти гулять, а после этого сказала, что не пойдет. А мне бы наоборот весело и приятно было. Она, оказывается, боялась позора. Ну зачем? Ведь скоро все девчонки буду дружить с мальчишками. А Тане Кравчук тоже пришла открытка на восьмое марта. Там было поздравление, а дальше: «Писал Денис, а какой не скажу, но из твоего класса. Ты мне нравишься». Таня, как и Вика, расстроилась и даже заплакала. Во дают девочки! И что главное, мне, почему-то, всё-всё рассказывают, хотя я болтуша. Но вот в последнее время я никому не рассказываю тайны. И что я заметила, вот эти простые девчонки хорошим пацанам нравятся. А эти деловые вон каким плохим!
А кому я нравлюсь? Я нравлюсь Симонюк Толе, Степаненко Славе, Самсонову Юре. И главное, что все на «С». И как их называет Бедратьев, все поэтому ссыкуны. Он мне сам же и написал, что я им нравлюсь. Насчет Самсонова сомнений нет. Он-то вообще еще в третьем классе мне кидал самолетики с надписями: «Я тебя люблю». Еще я нравилась Пекарникову Косте. Он в анкете Иры Петровой на вопрос: «Кто тебе нравится?» написал ответ: «Катюха Кузнецова». А потом Ирку умолял не говорить мне это. А я все-таки выпытала. Я специалист по этим делам.
А Бедратьев стал ко мне относиться лучше (тьфу три раза).
18 января.
Ира Петрова целый год не ходила в школу, потому что у нее какая-то болезнь, что вроде падает она в обмороки с судорогами. Но вот сейчас судорог и обмороков нету, и Ира опять стала ходить в школу. Если бы она не пропускала год учебы, то училась бы на класс вперед.
Сейчас ей совсем нельзя нервничать. Можно сойти с ума. На географии Ксения Александровна сказала Ире отдать ей дневник за то, что Ира повернулась назад. Ира подошла и швырнула ей дневник. Ксения Александровна сказала: «А ну-ка не швыряй!». Ира огрызнулась. А уже после урока я встретила нашу классную Людмилу Федоровну и стала ее спрашивать: «Нельзя ли заменить учителя по географии?». Людмила Федоровна сказала, что это невозможно, бесполезно, а я все шла и просила. Потом смотрю, навстречу Ксения Александровна эта гадкая идёт, и я пошла назад. Но она меня окликнула и стала обо мне выговаривать Людмиле Федоровне. Я постояла и пошла. Людмила Федоровна сказала, что меня никто не отпускал. А я будто не слышала. Вдруг из класса выскочила Ира Петрова, иская везде меня. Ксения Александровна, увидев Иру, позвала ее. А я ушла в класс на историю. Иры долго не было, и я опять вышла, чтоб выяснить всё. Ира, огрызаясь с Ксенией Александровной на «ты» и рыдая, шла мне навстречу. Я давай кричать на Ксению Александровну, что Ира не заслужила двойки и что ей нельзя нервничать. Тогда Ксения Александровна и Людмила Федоровна побежали за Ирой и стали успокаивать ее. А Ксения Александровна дрожащим голосом стала говорить, что не знала. А я ушла в класс, потому что уже шел урок. Потом зашла заплаканная Ира. Её всю тошнило, она полностью дрожала. Потом сказала, что ей жарко, хотя она была холодная, как льдышек. Я на нее стала махать. Потом Ира сказала заикающимся голосом, чтоб я попросила, чтоб она вышла. Я попросила, и Ира пошла, как пьяная. Я рванула к ней и вывела ее из класса. Там ее подхватили Ксения Александровна и Людмила Федоровна. На следующей перемене Людмила Федоровна сказала, что Ире хорошо, и она занимается географией в соседнем классе с Ксенией Александровной. Потом мы с Ирой пошли домой. Ох, испереживалась же я сегодня.
21 января.
Бедратьев заполнял Ире анкету и написать опять, что ему нравятся: Лелька Мешкова, Юрченко Анька и я. Не хочу с ними быть в одной компании. Эти девочки вечно деловитые такие. Будто они красивые ходят, а все вокруг уроды. Еще они ходят в двадцать третий садик и сидят там по вечерам в беседках. А потом в беседки приходят большие мальчики. Мне говорили даже, что эти большие мальчики курят. Когда меня эти девочки позвали с собой в садик, я сразу сказала: «Никаких садиков! У меня дела». Они ответили, что просто я еще совсем дитё и не деловая. А я и сказала: «Зато вы такие деловые, что аж смотреть противно». Мне с Ирой Петровой весело дружить. С деловыми дружить не хочу.
22 января.
Вчера на русском мы писали сочинение по повести «Тарас Бульба». Полина Андреевна сказала, что Остап лучше Андрия, потому что он настоящий патриот. А Андрий плохой, потому что любовь поставил превыше всего, даже долга перед отечеством. А потом все стали писать сочинение. Сегодня на русском тетрадки раздали, я как открыла тетрадь, так и села. Первую в жизни двойку по русскому получила. Я поставила перед собой учебник и поныла чуть-чуть. Наглая все же эта Полина Андреевна. Ошибок у меня нету, а два за то, что я так и написала всю правду. Что любовь превыше всякого этого долга перед отечеством. Смотрю на нее и думаю: «Как это она может быть такой красивой и всё же злой?». Раз она злая, она должна быть страшной! Закончилось моё детство. Грустная пора - подростковый возраст. Постоянно тяжело. С утра до вечера почему-то тяжело, и всё. Скорей бы закончился этот возраст. И потом будет снова хорошо в сердце, наверно. Учились мы в начальной школе с Еленой Викторовной и знали счастье в жизни. Не травмировала она нас. Очень мне печально без нее. Пойду к ней в гости сегодня. Пусть посмотрит она мое сочинение и скажет, дура я или не дура.
23 января
Да, жизнь придумывает непонятные обороты. Пошла я вчера в гости к Елене Викторовне моей дорогой. Прочитала она моё сочинение и как рассердилась. Я испугалась, что она на меня сердится. Сижу и молчу. А сама думаю, как буду спорить, что Андрий лучше Остапа. А она встала и обняла меня. И сказала, что сочинение попозже мне отдаст. Я не могла понять, для чего она у меня забрала его. А Елена Викторовна объяснила мне, что с этим сочинением пойдет на педсовет и там все учителя решат, какую оценку я заслужила. И сегодня на уроке русского Полина Андреевна смотрела на меня ненавидящими глазами. Аж прям страшно мне было. А потом кинула мою тетрадку на парту. Я открыла тетрадку и увидела, что двойка исправлена на пятерку. Значит, на педсовете мне поставили пятёрку. Елена Викторовна теперь ненавидит меня больше жизни. Даже может будет мне мстить.
Ира Петрова стала переписываться с хирургом Угловым по делу в борьбе с пьянкой. Делает рисунки против пьянства. Углов написал Ире, чтобы она походила по заводам, по фабрикам. Поговорила, чтоб хотя бы не выпускали свободно алкоголь. Ира ходила в пионерскую комнату. Там ей сказали, что соберут по всей школе кружок, а Ира будет командиром по борьбе с пьянством, но я не записалась. Нету времени, а к тому же подумала, что мне это не по интересу. Лучше куда-нибудь собрать бездомных собак и кошек, отмыть их да по квартирам раздавать. Но то тоже хорошо. Если добьются, чтоб свободно не продавали спиртные напитки, тогда хоть новых алкашей не будет.
25 января.
Сегодня нас пересаживали. Гадко получилось с пересадкой. Людмила Федоровна спросила, как мы хотим сидеть. Мы с Ирой Петровой закричали, что хотим сидеть вместе. Людмила Федоровна сказала, что девочки будут сидеть с мальчиками. А если девочки будут с девочками сидеть, а мальчики с мальчиками, будет неимоверная болтовня. Я сказала, что пускай мальчики сами садятся с девочками. Мы с Ирой сели на одном варианте, она впереди меня, чтобы рядом быть. И что было потом обижаться, когда сама громче всех кричала, чтоб пацаны сами садились к нам? Теперь я никогда не сяду с этим гадом Бедратьевым, даже если и попросит меня когда-нибудь. Я предполагала, что он сядет или с Лелькой Мешковой, или с Анькой Юрченко, или со мной, раз в анкетах писал, что мы ему нравимся. А он ни туда, ни сюда. А сел с Ирой Петровой. С моей самой лучшей подругой?! Какой гад! Фу! Сидит теперь передо мной, глаза мозолит. Ира говорит, что он постеснялся сесть со мной, поэтому сел поближе ко мне. А я говорю: «Только ему и стесняться, такому нахалу!».
Анька Юрченко стала спрашивать, с кем я хочу сидеть. Когда я смолчала, она подошла к Ире и говорит: «Ой, Ира, не можешь подружке уступить мальчика!». А я кричу: «Не надо, Аня, не сяду я с ним!». Ира заплакала, и уже было по ней пошла судорога, а я стала ей говорить про собак, про профессора Углова, и она успокоилась. Слава богу, что всё обошлось, припадка не было.
Ну что это за жизнь такая?! Чем взрослей, тем хуже. Ну прям жить не хочется. Во мне все эта пересадка раствориться не может. Больше не буду писать, а то набрешу с горя, что попало.
27 января.
Не могу видеть эту Петрову. Все уроки подряд с Бедратьевым разговаривает и хохочет. Не нужна мне такая подружка. Они с Бедратьевым оглянулись одновременно, посмотрели на меня, а потом стали шептаться. И как захохотали. Пусть она дружит со своим любименьким Бедратьевым. Лучше уж с деловыми девками дружить, чем с этой.
И зачем нужна была эта пересадка? Лучше бы этот нахал сидел на другом ряду и меня не трогал. Сегодня он на русском взял мою тетрадь и написал на обложке: «Кузнецова, ну ты и гордячка же! Фу!». И положил мне на парту тетрадь. А потом взял мою ручку, раскрутил ее и колупает что-то. Я ему: «А ну-ка отдал! Быстро!». А он: «Подождешь!». Я ему опять то же самое. А он: «Не нарывайся, крыса». Я подняла руку и говорю: «Полина Андреевна! Скажите Бедратьеву, чтоб он отдал ручку». Она подошла к нему, закричала, что это какие-то плебейские замашки, и что она никогда не предполагала, что они до таких конфликтов дойдут. Потом она стала забирать у него дневник, а он не отдавал. Она у него вообще дипломат забрала. Раскричалась на него. Мне его аж жалко стало. Я уже стала каяться, что рассказала ей. Но, с другой стороны, почему я должна его терпеть? После уроков Бедратьев подошел и сказал мне на ухо: «Кузнецова, стукачиха, я тебя ненавижу». А я говорю: «Пускай я буду стукачихой, только бы ты оставил меня в покое!». А после уроков пришла домой злая-призлая на этого дурацкого Бедратьева. И от злости написала стихотворение:
В прекрасный день, в прекрасный час
Я повстречала друг мой, вас.
Вы не глядели на меня,
Зато глядела на вас я.
У вас тогда
Были задумчивые, добрые глаза.
Но вот уже я проучилась с вами года два
И поняла: какая дура я была!
Ну что я в вас найти могла?
В туманный день и в грустный час
Я позабыла, друг мой, вас.
1 февраля.
Я уже заметила, мне всегда не везет по субботам. Математика была последней. Лелька Мешкова нашла повод, чтобы начать с Бедратьевым переписку. Он подставил записку мне под нос и говорит: «Читай, пока не убирают». Читаю в записке: «Бедратьев! Пойдешь на поминки в двадцать третий садик?». Он пишет: «На какие поминки?». Мешкова отвечает: «Что не знал? Человек умирает от ревности. Нас к тебе ревнует Катя Кузнецова». Мне стало опять тяжело. Я поглядела на Мешкову и возненавидела ее. Говорю: «Осталась бы с тобой наедине, Мешок, всю рожу расквасила бы». А она ухмыляется. А Бедратьев и говорит: «Мешкова, не боись! Мы за тебя заступимся». Я держалась до поры до времени, а Бедратьев говорит: «Ой, Кузнецова, сейчас заплачет, Кузнецова». Я говорю: «Ну не надо, мне и так тяжело». И разревелась.
Я разобрала полонез Огинского до репризы. В этой музыке что-то такое родное. Я уже многим его играла, но у большинства он не задевает душу. Эту музыку не понимают. А я, когда его играю, представляю себя в этих тяжелых случаях. Перед глазами встают все воспоминания и хочется уйти из этого класса и больше ни разу в жизни не видеть их физиономии. Дети – жестокие.
4 февраля.
Нет, ну ужас! Какой этот Бедратьев дурак! Ведь он же на той неделе сказал, что ненавидит меня. А в понедельник болтал со мной, как ни в чем не бывало. Вот и пойми его.
Как жалко, что нас не учит Елена Викторовна. В начальной школе с ней было очень хорошо. А без нее мы испортились. Девчонки так и ходят в двадцать третий садик и становятся все хуже и хуже. И я становлюсь хуже. А Бедратьева совсем не узнать. В первый класс я ходила в другую школу. А потом мы переехали, и во второй класс я пришла сюда. Когда Елена Викторовна завела меня в класс и сказала, что я новенькая, Бедратьев закричал: «Посадите ее со мной!». Меня посадили с ним, и он давал мне конфеты. А теперь он совсем упал в канаву. Ненавидит меня.
Я тоже стала плохая. С Ирой Петровой не дружу. Да и нету ее в школе. Может даже болеет. И я пошла с деловыми девчонками в садик. Пришли туда большие мальчишки. Они нас на целый год старше. Хоть матерятся они и курят, а что-то хорошее в них есть. Даже не пойму, что. Туда Бедратьев зашел, меня увидел и ушел. А я тоже следом ушла из этого ада. К дому подхожу, а возле моего подъезда Бедратьев сидит на скамеечке. А я иду и типа его не вижу. А он свистнул и говорит: «А что это так идём? Ой-ой!». А я поглядела ему на переносицу и зашла в подъезд. Это мне Елена Викторовна посоветовала на переносицу ему смотреть, когда он будет огрызаться. Сказала, что подействует. Так и буду на него смотреть молча. Мама сказала, что я слишком уж с ним сурова. А я считаю, что с такими людьми, как Бедратьев, по-другому нельзя.
6 февраля.
Бедратьев - гад. Я его презираю. Он у меня отобрал вчера на истории мой дневник и прочитал всё. Теперь он знает, что я смотрю ему на переносицу по совету Елены Викторовны. Вообще не буду на него смотреть. Противная физиономия. Смотреть-то не на что. Буду только дома писать в дневнике.
Ира Петрова пришла в школу. Она, оказывается, все это время болела. И не было ни дня, чтоб она не бегала по врачам. Так она сказала девочкам. А я от них узнала. Я же с ней не разговариваю. Она стала дружить с Овчинниковой Светой. Уж не могла Ира что поприличнее найти? Я даже никогда не замечала эту Овчинникову. Ире надо командовать. Вот пусть она и командует Овчинниковой. А у меня уже сложилась компания с Лелькой Мешковой, Анькой Юрченко и Зайцевой Юлькой. И мы вчетвером собираемся и ходим в двадцать третий садик каждый вечер. И вот мы всякую ерунду друг дружке рассказываем и это считаем секретами.
Поругалась с Федченко Инкой. Она мне сказала: «Ну и заткнись». А я говорю: «Ой, Федченко, точно морду расквашу». А Бедратьев и говорит: «Федченко, корова, ты чё нарываешься? В пятак получишь. Ой, Федча, как я тебя ненавижу!». Не поймешь его. То он заступался за Лельку Мешкову, а меня хаял, теперь заступается за меня, а Инку хает. Охота ему кого-нибудь хаять все время.
10 февраля.
Сегодня я бежала в столовую через третий этаж прямо мимо кабинета директора. И как раз директорша вышла и поймала меня. Говорит:
- Это у нас такие маленькие девочки с сережками ходят?!
Я говорю:
- Ну сережки же малюсенькие. Их не видно.
У нее выкатились шары, и она как заорет:
- Снимай серьги!
Все тело у меня стало дрожать. И руки дрожали, и я не могла снять сережки. Тогда она сама взяла и сняла их.
После уроков мы остались в классе с деловыми девчонками и совещались, как теперь быть. А потом пришла Петрова, и у меня так испортилось настроение. А Анька Юрченко говорит:
- Катя, что ты всё хмуришься? Тебе что, Ира мешает?
А я говорю:
- Да, мешает.
- Вы же были лучшими подругами.
Я стояла и молчала.
Петрова оделась и ушла.
Я говорю:
- А вдруг у неё эпилептический припадок сейчас будет от горя?
Девки побежали за ней, а она там стоит и ноет. Они затащили её в класс. А Юлька Зайцева говорит:
- Катя, уйди. Ира тебя не может видеть.
Я вышла и стала ходить возле класса, а потом выходит Юлька Зайцева и говорит:
- Катя, Ира на тебя «паскуда» говорит.
А я говорю:
- Очень приятно. Спасибо, Юля, что ты мне это пересказала.
А потом вышла Анька Юрченко и спрашивает:
- Катя, что ты не заходишь?
А я отвечаю:
- Так у этой же истерика начнется, - и как хлопнула дверью и пошла домой. А Петрова выскочила за мной и в класс меня потащила.
Говорит:
- Катя, пошли!
А я говорю:
- Я не Катя, а паскуда. Зачем ты паскуду тащишь? - вырвалась и убежала домой.
После такого и речи не может быть о дружбе. Да и пауза слишком уж долго тянулась.
13 февраля.
Папа сегодня перед работой пошел в школу к директору. Он забрал мои серьги. Директорша пыталась что-то сказать, как это плохо. А папа вернулся и говорит: «Если такое еще раз повторится - пеняйте на себя! Мой ребенок будет носить серьги. И вы не имели никакого права прикасаться ни к моему ребенку, ни к серьгам». Она так и села. Ничего не сказала.
Сегодня меня девочки из параллельного класса пригласили гулять на улицу. Там мы втроем, я, Люба, Маша встретили девочку Веронику. Люда с Машей отошли от меня к Веронике, а я осталась отдельно. Я всё не могла понять, чего они там шепчутся. Потом они пошептались, подошли ко мне и сказали, что пойдут в двадцать третий садик курить. Я стояла, как мумия, довольно долго, а потом сказала, что пошла домой. Они все вместе стали меня уговаривать идти с ними, и я пошла. Мы зашли в беседку, и Вероника стала курить. Она дала сигарету Любе, но та моментом отскочила. Вероника преложила Маше, но Маша сказала, что здесь стоит Катя, поэтому нельзя курить. А Вероника говорит: «Да что нельзя! Что тут Катя-то!». А я говорю: «Маша, не слушай ее. Я-то думала, что ты девочка, а ты... ай! Даже не знаю. Что, у тебя нет силы воли?». Маша сидела и молчала с зажженной сигаретой. И я как крикнула: «Брось сигарету!». Маша ее затушила, но бросать не стала. Я ее вызвала из веранды и говорю:
- Маша, неужели на тебя действует эта шарашка? Ты же хорошая! Ты же девочка! Зачем ты собралась курить?
А Маша говорит:
- Да ты не поняла, Кать. Я просто одного пацана хотела подколоть, поэтому сигарету не выкинула.
Я не стала придираться к ее лжи. Пошла прочитала мораль Веронике, но она меня не слушала. Сказала, что я ничего не понимаю. Я пошла домой, и эти две девочки пошли за мной. А Вероника осталась в беседке. Вот пришла домой и вздохнула с облегчением. Я подумала и решила: «Зачем мне этот садик?». От него люди только портятся.
14 февраля.
И зачем я тогда подружилась с Мешковой, Юрченко и Зайцевой? Начала портиться, стала деловой. К чему я стремлюсь? Зачем мне все это? Я будто бы стала деловой, а на самом деле никакая я не деловая. Все это время я была лицемеркой. Устала я от всего этого. Пусть я буду одна, но простая. Хорошему человеку всегда жить трудно. Я не говорю, что я хорошая, но ведь я хочу вырасти хорошей. Поэтому я сказала: «Буду выписываться из этой компании». Когда с нами была Елена Викторовна, она учила меня быть умной и хорошей. Она держала меня в руках. А теперь мне надо самой себя держать в руках. Я вначале послушала Бедратьева и решила с начала пятого класса материться, как все. А потом подумала и решила прекратить. Девок стала останавливать, но они захотели дальше материться. Нечего сказать. Все падают в яму. И вот пришли сегодня за мной девчонки позвать меня в двадцать третий садик, а я так и сказала: «Устала. Не хочу». Они так пожали плечами и ушли. А потом Юрченко вернулась и говорит: «Пожалеешь, Катя, а будет поздно. Назад тебя не возьмем». А я отвечаю: «Не пожалею. Даже не сомневаюсь в этом».
Вот что я решила. Буду дружить опять с Олей Поповой. А Ира Петрова пусть себе с Овчинниковой Светой дружит. Мы же с Ольгой три месяца не виделись и хорошо друг от дружки отдохнули, поэтому опять стали дружить. Сегодня мы с ней вместе пошли в садик. А там девки сидят наши. А Юрченко такая:
- О-ой, Катя!
Я говорю:
- Чем вы недовольны, мадам?
А она:
- Чё, не догадываешься? Олю привела.
Я и говорю:
- Пошли, Оля, отсюда. Тут, видишь ли, хозяйки уже есть. Они могут решать, с кем мне сюда приходить.
А Оля говорит:
- Нет, ты останься, а я пойду.
- Нет, Оля! – говорю, - Надо хоть граммульку гордость иметь.
Мы уже с Ольгой пошли, а потом я вернулась и говорю:
- Юрченко! Ты эгоистичная девка!
А она:
- Что нарываешься, овца?
Ну у меня от злости зубы так сжались, мне так хотелось ее побить! Я и кричу ей:
- Я в понедельник тебя побью!
Но вот сейчас мне, почему-то, совсем не хочется кого-то бить ещё.
15 февраля.
Ирка Петрова опять в школу не ходит. А Полина Андреевна и спрашивает меня:
- Катя, ходила к Ире?
Я помотала головой. А потом говорю:
- Полина Андреевна, сейчас не я подружка Иры, а Света Овчинникова. Я ведь вам уже говорила. Вот ее насчет Иры и спрашивайте.
А она:
- А ты сейчас с кем дружишь?
- С Олей, - отвечаю.
- С какой?
- С Поповой.
- Опять?
- Да.
- Вот тогда ты ей так сделала больно, перестала с ней дружить, а она три месяца сама не своя ходила.
- Как так я ей сделала? И почему это она сама не своя ходила?
- Потому что ей очень обидно было, что ты ее бросила.
- Здесь не только моя вина.
- Ну ладно. Рада, что вы опять дружите. Ты девочка с характером, а она тяжелый человек, ей трудно было бы найти подружку.
У меня чуть не вылетело: «А вам-то какое дело? С кем хочу, с тем и буду дружить. Я вас не просила обо мне заботиться. Позаботьтесь о ком-нибудь другом». А то аж слушать ее противно. Деловитая такая. Мне говорит, что Оля тяжелый человек, а сама к Оле подошла и сказала ей передать мне, что я очень плохая девочка. Я подошла к ней, чтоб убедиться в ее словах. А она говорит: «Да, Катя, ты очень плохая, ленивая девочка. Ты ужасно плохая. Таким человеком нельзя быть». Хотелось огреть ее по голове, чтоб на полуслове она и замолчала. А я стояла и молчала. Выслушивала всё. Эта учительница для меня самая плохая.
17 февраля.
Сегодня на меня снова наорала Полина Андреевна за то, что я в дневнике черной пастой пишу. У нее аж глаза из орбит вылезли. И я опять молчала. Наверно, она мстит мне до сих пор за сочинение, которое потом исправили на пятерку. А на втором уроке Полина Андреевна сказала:
- Кузнецова, прочти с выражением текст. А то ты выразительней всех читаешь.
Я отвечаю:
- Я плохая ленивая девочка. Как я могу выразительней всех читать? Попросите какую-нибудь хорошую девочку.
А она такая деловая:
- А ты никогда не догадывалась, почему я тебя больше других ругаю?
- А тут и догадываться нечего. Плохая и всё.
А она:
- Нет. Потому что ты очень умная девочка. И все это знают. Но ты постоянно ленишься, и мне приходится ругать тебя, чтобы ты обиделась и стала стараться.
- От этого еще хуже становятся, - сказала я ей.
Она улыбнулась и говорит:
- Ну ты нам, все-таки, почитай.
И я оттаяла. А ведь думала, что всю жизнь буду ее ненавидеть. И я начала читать.
А после школы мы с Ольгой гуляли, а Бедратьев на велике подъезжает к нам и говорит: «Привет, Ольга!», - и пожимает ей руку. Как трудно это было пережить! Вот тогда я страшно почувствовала свое одиночество. Раньше Бедратьев вообще не здоровался с Ольгой, а тут даже руку пожал! Все это встает перед глазами, и хочется вечно лежать в постели и думать, потом спать и снова думать. Или не спать, а чтоб сбылись все мои мечты. Чтоб Бедратьев стал прежним. Он когда-то был хорошим человеком.
18 февраля.
Этот хам мне все мозги продолбал. У нас уже вроде всё уладилось, но под конец недели надо было мне испортить настроение. Полина Андреевна спросила разрешение прочесть его сочинение, а он не разрешил. А я говорю:
- Бедратьев, ну разреши!
Она как выпучил шары:
- Пошла на фиг, Кузнецова!
И мне стало так тошно. Как я устала от этого дебила!
Потом еще Бедратьев сказал, что я дура несовременная. А я говорю:
- Может, я такой и хочу быть. Под тебя, что ли, подстраиваться, предурок!
Всё! Надоело! Не хочу, чтоб он мне нравился! Я себе внушаю, что он мне не нравится. Да я и на самом деле его ненавижу уже по-настоящему.
19 февраля.
Пишу на истории. Не могу уже. Он со мной болтал весь русский. А я на Полину Андреевну смотрю, будто его не вижу. А на литературе он как психанул на меня за это и говорит:
- Ой, Кузнецова, какая ты потаскуха!
Прям так и сказал. У меня от кошмара аж в ушах загудело. Взял мою тетрадь и опять написал: «Кузнецова, я тебя ненавижу!». А сейчас на истории снова повернулся ко мне, лёг нахально на мою парту и говорит:
- Кузнецова, ну почему я тебя так ненавижу?!
А сам так ласково сказал, как будто хотел спросить: «Кузнецова, ну почему я так тебя люблю».
Я ему отвечаю:
- За то, что я тебе в лицо правду всегда говорю.
А он:
- Нет, потому что ты вечно гордишься.
Я не ответила. А потом не сдержалась и спрашиваю:
- Ну за что ты, все-таки, Бедратьев, меня ненавидишь?
Он говорит:
- А, не знаю. Ну, не ненавижу, а так...
А я отвечаю:
- Ну и ненавидь себе на здоровье.
Он опять стал какой-то злой:
- Вот видишь! Опять гордишься!
- Имею право.
Бедратьев снова психанул и говорит:
- Ничего тебя не исправит, Кузнечик. Как ты была дурой, так и останешься, - и отвернулся.
У меня кошмарный характер. Это я, наверно, во всем виновата. А Бедратьев хороший.
21 февраля.
Сегодня девки сидели на перемене в раздевалке и болтали. Я одних послушала, других. Ничего умного не услышала и пошла. А девки давай спрашивать, почему я ухожу. Я говорю:
- Мне неинтересно, - и вышла.
А Юлька Зайцева выскочила за мной следом и кричит:
- Катя, не страдай! Мы тебе Федорова в пару возьмем.
А там девки из параллельного класса стояли, и говорят:
- Федоров занят!
И все стали хохотать. У меня от злости челюсть свело. Я молча пошла к Зайцевой. Она собралась уходить, а потом увидела, что я возвращаюсь, и тоже остановилась. Я подошла и схватила ее за волосы. Она вырвалась, сдернула с меня шапку и бросила в урну. Я снова схватила ее за волосы и стала наматывать их на кулак. У меня тоже вся коса расплелась. Мы упали и стали кататься. Мимо бежал Самсонов Юра. Он увидел нас и затормозил. Девчонки сказали ему, что Зайцева кинула мою шапку в урну. Он подбежал к урне, вытащил шапку, отряхнул ее и подбежал к нам. Он оттолкнул меня от Юльки и стал бить ее моей шапкой по лицу и кричать «Проси у нее прощения!». Зайцева только дышала и хотела плакать. Я заплетала волосы и хотела снова кинуться на Зайцеву. Но он стоял между нами и никого не подпускал. Юлька разревелась. Я подошла к Самсонову и взяла шапку. Зайцеву мне стало жалко, но я не подала виду. Дома мама у меня на голове нашла пучок волос Зайцевой. Жить мне теперь не хочется. Класс у нас не дружный. И все мы очень злые. Особенно я.
23 февраля.
Я вот думаю, что Юлька Зайцева неплохая, все-таки. Это просто у меня ужасный характер. И что это я такой холерик? Ну ничего. Вот вырасту и обязательно стану меланхолик. Сегодня Зайцева взяла самый лучший подарок и мне положила под руку, чтобы я Бедратьеву подарила. Мы по рублю скидывались, а потом ходили по гуму и покупали пацанам подарки. Бедратьев после этого был деловой такой! Радостный!
2 марта.
Вчера вечером я ходила к Петровой Ире. Ее очень давно не было в школе. Я подумала так: «Все равно эта Света Овчинникова не пойдет ее проведывать». И пошла сама. У Ирки был сильный приступ, оказывается. Она гуляла с собакой возле футбольной площадки, и ее мячом ударили по голове. У неё случился эпилептический припадок. А потом узнали, что ещё и сотрясение. Жалко мне так ее стало. Я всегда могла о ней позаботиться. Когда она падала в судорогах в классе, все пугались. А я перепрыгивала через парту, к ней раз, зубы разожму и карандаш кладу быстро между зубами. И подумала я тут, как же я её оставлю на произвол судьбы. Никто не хочет заботиться о ней, когда у неё припадки. И в скорой в больницу никто не хотел её сопровождать. Я ездила всегда. Поэтому пошла я к Ире в гости, и мы подружились снова. В понедельник она придет в школу. Её не было три недели.
10 марта.
Прошел международный женский день 8 марта. Бедратьев подарил мне ручку, календарик и стирательную резинку. Она какая-то иностранная. Пахнет так вкусно мандаринкой. Я погрызла ее немножко, но это только на запах она вкусная, а на вкус противная. Потом я нашла в почтовом ящике анонимную открытку. Там было написано корявыми буквами: «Дорогая Катя Кузнецова! Поздравляю тебя с великим женским днем восьмое марта. Желаю любви и здоровья». А на самой открытке серп и молот нарисован. И написано: «КПСС». Дурак какой-то послал такую открытку.
Вот и кончилось, наверно, уже детство. Позавчера Бедратьев и Федоров пригласили нас с Иркой в бар «Глория». Бедратьев написал записку: «Ира и Катя! Приглашаем вас, Бедратьев Дима и Федоров Саша, в бар «Глория» в эту субботу. Пойдете?». Ира написала: «Да». А я: «Нет». Так как до сих пор злая на Бедратьева. Пошла вечером и сказала маме. А мама сказала, что лучше было бы сходить. Но теперь мама вспомнила, что мы поедем к бабушке. Вчера я написала Бедратьеву, что поеду к бабушке. А он написал, чтобы я упросила маму. Вечером я поупрашивала, но мама не разрешила. А Ира, «хорошая подружка», пошла одна девочка с двумя мальчиками. Вместо того, чтобы похлопотать, перенести на следующие выходные. Я ей так и сказала, что она «очень хорошая подружка». Ей на меня наплевать.
15 марта.
Я каждый день разная. Или скачу, как дурочка, или чрезвычайно серьезная. Наверняка это и есть конец детства. Вот уже и день рождения мой прошел. Мне целых двенадцать лет уже. Конечно, в таком возрасте о детстве и речи быть не может.
На день рождения я позвала Иру Петрову, Бедратьева Диму и Федорова Сашу. Вначале я стеснялась чуть-чуть, а когда мы стали играть в прятки, я уже привыкла к Бедратьеву и перестала стесняться. Потом мы пошли к школе гулять. А на улице шел дождь. Мы с Ирой шли под зонтом, а пацаны без зонта мокли. Мы им дали зонт и побежали, а они нас догнали и повесили на нас зонт. А мы и не против. Потом мы пришли под навес школы и молчали. Бедратьев стал дергать Федорова и что-то шептать. А Федоров как крикнет: «Ну дай сам!». Бедратьев как покраснел! И опять начал что-то шептать. А я и говорю:
- Товарищ Федоров мне как-то сказал, что его друг Бедратьев Дмитрий чрезвычайно смел с девочками.
А Дима говорит:
- С тобой робок.
У меня уши стали гореть, и я ничего не ответила. Потом Федоров меня подозвал и дал жвачку от Бедратьева. Я поделилась с Ирой, и мы стали надувать пузыри. А Саша Федоров говорит:
- Товарищ Федоров и товарищ Бедратьев замерзли и просят вас вести их туда, где тепло и светло.
И мы решили, что у меня в гостях мы были, и поэтому для разнообразия теперь надо идти к Ире.
Пацаны предложили играть в бутылочку с заданиями и вопросами. И Бедратьев деловой такой! Написал больше всего вопросов: «С кем ты хочешь дружить?». А потом Бедратьев достал тот же вопрос, что сам написал. И сидел, сидел молча, и вдруг раздался звонок. Ира вздрогнула и говорит:
- Ой, это мой папа.
А Саша Федоров забегал по комнате:
- Куда прятаться?
Я говорю:
- Спокойно!
Выхожу в прихожую и говорю:
- Ой, дядя Володя, здравствуйте! Мы вас так уважаем!
Он аж раздеваться перестал:
- Ты, Катя, сегодня что-то в настроении.
А Ира:
- Конечно, у нас же кавалеры!
Они в комнате так стали хохотать!
А Ирин папа говорит:
- Интересно-интересно, надо познакомиться.
Заходит в комнату, пожимает Саше Федорову руку:
- Меня зовут дядя Володя.
Сашка важно говорит:
- Александр!
Потом дядя Володя подает Диме руку:
- Дядя Володя.
А Саша за него ответил:
- Дима.
И Бедратьев Дима так возмущенно на Сашку посмотрел и говорит:
- Дмитрий!
И мы стали играть дальше.
А Саша говорит:
- Дима, ты на вопрос не ответил.
- На какой такой вопрос?
- С кем ты дружить хочешь?
Я взяла Иркину мягкую игрушку и смотрю на нее в упор, будто ничего не слышу. Димка молчал, молчал, а потом на Сашку посмотрел и на меня пальцем показывает низко-низко и думает, что раз я не гляжу на него, значит, ничего не вижу. Саша Федоров говорит:
- Ну всё. Он ответил.
А я, не отводя взгляд от игрушки, говорю:
- Лично я ничего не слышала.
И Дима тихо-тихо говорит:
- С тобой.
Тут Иру папа позвал мыть посуду. И я вместе с ней убежала. Потом слышу, меня Саша позвал. Говорит:
- Ну, ты же услышала?
Я отвечаю:
- Услышала. Не будем больше мучить ребенка, - и ушла.
Но Саша меня снова позвал и говорит:
- Дима ждет ответа.
Я такая деловая стала:
- Какого ответа? А-а! Нет, нет, нет, а в общем-то... Э-э-э... Я подумаю.
Мы стали играть дальше. На меня указала бутылка, и я достала тот же самый вопрос. Я снова стала теребить игрушку и ничего не отвечаю. Сашка говорит:
- Давай я буду крутить бутылку. На кого укажет, ты будешь говорить «да» или «нет».
Я согласилась. Сашка запускал несколько раз бутылку, наконец, она указала на Бедратьева Диму. Я молчала, а потом стала нюхать воздух и говорю:
- Ой, как из кухни вкусно запахло!
И все засмеялись.
Потом нам выпали вопросы наедине. Мы с Димой вышли. Я растерялась:
- Даже не знаю, какой вопрос тебе задать, - а он молчит и улыбается.
Я подумала и сказала:
- Я никогда не дружила с мальчиками. А как дружить?
Дима отвечает:
- Ну как? Я бросил курить, больше не буду материться. И мы будем встречаться.
- И ты действительно хочешь со мной дружить?
И он покивал.
Дождь закончился, и мы пошли гулять. А Сашка бегал и дергал ветки мокрых деревьев. Дернул с разбегу, поскользнулся и упал. У него куртка стала грязная на спине. И Димка стал хлопать Сашку, чтоб отряхнуть. А какая-то толстая тётка побежала за ними с криками:
- А ну-ка отпусти мальчика! Не бей его!
Она думала, что Димка его бьет. Дурная такая тетка. А мальчишки засмеялись и удрали от нее. А потом мы все решили вернуться к Ире, чтобы отстирать Сашину куртку. А Ира сказала, что это плохая примета - возвращаться. Дима так испугался и говорит:
- Ой, я не буду возвращаться, а то мы не подружимся.
Я сказала, что все в наших руках, и Дима все же пошел. Сашка стирал футболку, а мы с Ирой смотрели «Тяп-ляп». Я позвала Диму смотреть, а он, чтобы пофорсить, говорит:
- Я мультики не смотрю.
И мы одновременно с Ириным отцом засмеялись:
- Ой, какой взрослый!
Сашка погладил футболку, и они собрались домой. Перед уходом Сашка отозвал меня в сторонку и на ухо мне сказал:
- Перед твоим днем рождения Димка говорит: «Что-то грустно мне». Я его спрашиваю: «А чего тебе грустно? По Катьке сохнешь? Любишь что ли?». А Димка отвечает: «Нет ещё, но очень скоро полюблю». Вот так и сказал.
И они ушли.
19 марта.
Сегодня на перемене Дима Бедратьев сказал мне очень плохую новость. Родители его уезжают на Украину на два года. И Дима, конечно, тоже поедет. Он когда мне сказал это, я аж как будто каменная стала. Даже пошевелиться не могла. А потом так плакать захотелось, но я не подала виду. Я в окно стала смотреть и говорить, что весна наступила, что тепло уже. А сама шторой закрылась и поплакала чуть-чуть. А Бедратьев в это время возле другого окна стоял и свистел в форточку. Я шторой вытерла глаза и весело так говорю Бедратьеву:
- Ну и езжай себе на здоровье!
Тут Димка перестал свистеть и отошел от форточки. Стал чрезвычайно серьезный, и сказал:
- Какое тут здоровье, Катька! Без тебя наоборот здоровье потеряю.
Вот так прям и сказал! И что у него за родители такие? Нужна им эта Украина?! Что им, тут плохо? Так обидно!
26 марта.
На душе у меня тяжелый ком. Вчера Дима Бедратьев пришел ко мне домой и сказал, что утром они улетят на самолете на Украину. Вот сейчас я пишу, а он, наверно, в самолете. Дима был очень серьезный и даже немножко злой. Я открыла дверь, а он такой нахмуренный стоит передо мной и молчит. Я говорю:
- Что молчишь?
А он:
- Катька, помнится, ты хомяков хотела. Вот тебе хомяки.
И вытащил из-за спины клетку с хомяками. А я смотрю на этих хомяков и не верю:
- Ой, Бедратьев, можно подумать, что ты мне их подарил! У тебя же их просил Сашка Федоров.
- Федоров обойдется. Ну, не веришь - не надо, - рассердился и пошел назад с клеткой.
А я выбежала за ним в подъезд босиком и говорю:
- Димка! Давай клетку! Быстро! От тебя хоть хомяки останутся!
Он вернулся и поставил возле меня клетку с хомяками. Там были рыженький и беленький. Я смотрела хомяков, а Бедратьев взял и ушел. Мне не хотелось отпускать его. Хотелось еще хоть капельку поговорить. Но, с другой стороны, так зло на него взяло. Не может попрощаться, как нормальный человек. Даже «До свидания» не сказал. Я так и стояла в подъезде окаменевшая с этой клеткой. А потом он снизу крикнул:
- Кузнецова! Мы не прощаемся! Я еще вернусь! Через два года вернусь!
У меня горло сжалось, и я не ответила.
Не хочу больше писать в этом долбанном дневнике. Учиться не хочу! В музыкалку ходить не хочу! Ничего не хочу.