II

История иконы начинается где-то в тринадцатом веке. Согласно легенде, она нерукотворна, явилась сама по себе под корнями дуба на берегу реки Тускари, недалеко от Курска. Явилась не просто, а сначала приснилась пастушку – тот пришёл на приснившееся место и обнаружил приснившуюся икону, «лежащую ниц». По другой легенде, её нашёл охотник.

Икона творила чудеса, ей построили часовню, а после здесь основался крупный монастырь, просуществовавший почти до наших дней. Были попытки перенести её в другое место, но она обязательно возвращалась, опять же – сама по себе. Наконец, икона всё же осталась в Курском Знаменском монастыре, зато её ежегодно надо было носить в Коренную, на место чудесного обретения, где, кстати сказать, объявился источник святой воды. Носили торжественно, крестным ходом, «на девятую пятницу после Пасхи». Пасха – праздник весенний, значит, крестные ходы бывали в июле, когда наливались хлеба, в зените роскошного курского лета. В пути совершались чудеса.

Мне как-то пришлось прожить две недели в селе недалеко от Коренной, и я, конечно, расспрашивал там про монастырь и икону. Старики помнят это уже смутно, и представить по их рассказам, какой была Пустынь во времена крестных ходов, нельзя. Зато о чудесах говорилось много, причём очевидцами. В их селе, например, жила девушка, излечённая видом иконы от немоты. Особенно удивительного в этом нет – сильное впечатление от чудотворного образа, сияющего в центре наэлектризованной процессии, вполне могло излечить и немого, и параличного.

Вряд ли стоит подробно описывать картину Репина «Крестный ход в Курской губернии», её все знают. Но к некоторым деталям картины стоит присмотреться.

Например, слева на переднем плане мальчик на костыле, к тому же, видимо, горбатый, рвётся к процессии за исцелением. Его отгоняют, но и так ясно, что исцеления не будет. Возможно, что в этой ясности и кроется значительная часть замысла художника. Но если взглянуть непредвзято, то это заведомо безнадёжный случай, как если б сейчас в кабинет психиатра явился горбатый с просьбой выпрямить ему кости. К тому же для этого мальчика и для монашка, крайнего в заднем ряду несущих балдахин, Репин, вероятно, пользовался одной и той же моделью, что совсем добивает образ, рассчитанный на сострадание. Выпрямить кости горбатого икона, конечно, не могла, но другие исцеления были, и об этом даже писалось в газетах того времени.

А что за балдахин? Может быть, тот самый, что через пятнадцать лет (картина писалась в 1880 – 1883 годах) будет изуродован адской машиной Уфимцева? Может быть, это – копия часовенки, что поставили над иконой ещё до монастыря? Ленты, цветы, кажется, свечи внутри горят...

Икону несёт, вероятно, какая-нибудь купчиха. Несёт без особого напряжения. Меж тем, я много раз слышал, что на иконе было много золота: тяжёлая гиря, даже для очень дородной купчихи? Правда, я только слышал про золото, но нигде не читал.

Слева по ходу процессии холм с редкими кустиками – он помогает узнать место, где могла бы писаться картина. Здесь этот холм может быть только правой террасой Тускари, так как процессия шла вверх по течению реки. Сама же дорога, видимо, та, что сейчас соединяет Курск с Золотухино, ведь дороги обычно наследуются, а других здесь нет. Она пересекает Тускарь только один раз – во второй половине пути из Курска до монастыря (монастырь «в 30 вёрст отъ г. Курска») и идёт дальше поверху, степью. Так что вблизи террасы Крестный ход мог оказаться только в одном месте – едва перейдя реку, километрах в трёх-пяти севернее села Никольское.

Правда, процессия, пройдя с утра чуть ли не двадцать километров, должна бы иметь более усталый вид – ведь самое пекло, середина лета. Кроме того, по рассказам, Крестный ход двигался быстро, почти бегом, только с одной остановкой для службы в Каменке (я не нашёл её на карте), а на картине движение чинное, медленное, фигуры торжественно отклонены назад. Видимо, Репин для усиления «передвижнического» духа картины несколько жертвовал правдоподобием, хотя несомненно, что писалась она именно в Коренной. Это «Крестный ход», но собирательный, не обязательно «на девятую пятницу», и даже не обязательно «в Курской губернии».

Про Крестный ход и Коренную пустынь мог бы рассказать А. Фет, живший в своём новом Воробьёвском имении верстах в пятнадцати к востоку. Но ни о том, ни о другом нет и следа в его стихотворениях, хотя Репин навещал поэта, и Фет не мог не слышать про знаменитый монастырь.

Чудотворная икона Знамения Божьей Матери и вошла в историю. Не раз с её именем куряне защищали свой кремль от польско-литовских и шведских отрядов, а во время французского нашествия вместе с военной помощью Кутузову была отправлена копия этой иконы как символ победы. Кутузов отнёсся к подарку с должной серьёзностью и даже прислал «курскому купечеству и мещанству» благодарность с заверением, что «Курск есть и будет в совершенной безопасности».

Я спрашивал многих, что стало с иконой после того, как прекратились крестные ходы, но никто этого уже не знает. Впрочем, специальных розысков я, конечно, не проводил.