Владимир Горовиц
Вариации на тему Большого Музыканта и Великого Пианиста Эпохи.

«Король королей пианистов»…
«Великий Мастер жанра и воистину Музыкант Мира»

Это моё третье обращение (за 15 лет) к личности и творчеству Владимира Горовица, третья попытка осмысления магнетизма его таланта. Первая – «Владимир Горовиц. Размышления провинциала» (1995 год), написана мною, тогда преподавателем Херсонского музыкального училища, для конференции в Харьковском Институте Искусств. Я попытался представить искусство пианиста в форме некой сонатной композиции и провести своего рода культурологическое исследование среди коллег – педагогов-музыкантов на тему феномена Горовица.
Так возникла Вариация №1…
8 лет спустя, в 2003 году, последовала вторая попытка – «Владимир Горовиц. Взгляд из Ашкелона» (Ашкелон – южный средиземноморский город в Израиле). Став гражданином этой страны и журналистом местной прессы, я опубликовал ряд творческих портретов музыкантов – евреев по национальности. Как же было пройти мимо одного из своих кумиров – «американского пианиста украино-еврейского происхождения» (?!), как написано в одном из словарей. Взгляд на Горовица оказался, естественно более «еврейским» по всем поводам. Но сонатная форма его воплощения сохранилась, наполнившись несколько иным содержанием.
И вот – Третья Вариация на тему (2010-го года) и повод обратиться к рубрике «Тропы судьбы». От сонатности на этот раз отказался окончательно, серьёзно переработав и расширив Вариацию №2, которая, в своё время, далеко ушла от Вариации №1.
Снова пишу о нём… Еврей из Израиля (в прошлом – из Украины) пишет о еврее из США (в прошлом – тоже из Украины), воспитаннике преподавателей русской пианистической школы, для международного альманаха русскоязычной диаспоры, основанного в Финляндии. Это уже почти Интернационал получается…

Итак, ещё раз:
«Владимир Горовиц. Вариация №3. «Магнетизм таланта»
Русское имя – Владимир. Еврейское отчество – Самоилович. (Да-да, именно так: и прадед, и отец звались Самоилами*1). И громкая фамилия – ГОРОВИЦ. Пианист, принадлежность которого себе оспаривают три страны – Украина, где он родился и вырос, Россия, где начиналась его триумфальная деятельность, и США, где он прожил почти полвека (если точнее, то 49 лет) и играл в десятилетия расцвета. Были споры и о том, где же всё-таки прошло его детство. Харьковчане с убеждённостью уверяли в его принадлежности именно к Харькову. Я сам был свидетелем пары «ледовых побоищ» по этому поводу, где скрещивались копья музыковедов-историков двух этих городов. Но киевские родственники доказали, что Горовиц – киевлянин. Есть и официальные документы, подтверждающие это.
А в своё время появилась версия, что он вообще родился в Бердичеве – в самом «еврейском» центре... Впрочем, киевляне её быстро документально опровергли *2)...
В начале конкурсы пианистов Его имени прошли дважды: и в Киеве, и в Харькове (позже вроде бы в Харькове они уже не проводились)... Кстати, Первый Горовицкий Конкурс в Киеве прошёл в 1995-м, (102 участника из 13 стран); к концу века в очередных Конкурсах уже приняли участие более тысячи молодых музыкантов из 32-х стран, а весной 2010-го состоялся Восьмой Конкурс, который стал именно конкурсом совсем юных и молодых исполнителей (82 пианиста из 18 стран).
И посвящённые Ему Конференции киевляне устраивали тоже. Свои медаль и значок лауреата такой конференции я – в прошлом харьковчанин – «заработал» в Киеве. И храню их бережно в Израиле…*3) А значок ношу на лацкане «парадного» пиджака.
Когда, слушая игру Горовица, видишь при этом его руки, то первой приходит мысль: «Так играть нельзя! Так играть невозможно!» Пальцы Маэстро, приподнятые высоко над клавиатурой и словно «вывернутые» под невообразимым углом назад, казалось бы, не могут – просто физически! – извлекать звук. Но уже вторая мысль: « Играть можно ИМЕННО ТАК!». Это словно о нём в стихах Бальмонта:
Когда и правая и левая рука
Чрез волшебство поют на клавишах двуцветных...
Пальцы Горовица, его руки действительно становятся одухотворёнными. А, по словам Натана Перельмана, « одухотворённые пальцы способны творить чудеса». Вот Горовиц их и творил! И под пальцами этими рояль Горовица (у него был СВОЙ, особый рояль, от Стенвея, со своей особой механикой, который «летал» за ним по миру на своём «персональном» самолёте (и ещё два рояля были постоянно в доме)... «Горовиц каждый день в течение долгих часов не расставался с роялем, давая полную свободу своему неистовому темпераменту и фантазии, то атаковал его, то нежно и подолгу ласкал… Рояль – его сокровище, его друг, его лозунг, его бог»,- писал Г. Коган). Так вот (не сочтите это преувеличением), у Горовица рояль МОГ всё... И он за роялем мог ВСЁ – как Музыкант, как Артист. У Шопена рояль пел, у Листа заменял оркестр, у Скрябина дышал. А у Горовица он может тихо страдать – и заразительно смеяться; светло плакать – и, кажется, рассказывать анекдоты...
Почему один и тот же анекдот в устах разных рассказчиков вызывает то неудержимый смех, то вежливую улыбку, а то – тоскливую зевоту? Согласитесь, даже Мазурки Шопена иногда кажутся скучными – и вины Шопена здесь нет. Просто не всегда их играет Горовиц.
А вот в одной из телезаписей он заканчивает знаменитую «Польку» Рахманинова – Горовиц лукав, исполнительская интонация полна мягкого, обаятельного юмора, она озорна и задорна... И, как дополнение – очаровательная, добрая улыбка пианиста с экрана, как говорится, крупным планом. И не улыбнуться в ответ просто невозможно!
Когда еврей о еврее говорит или пишет, это не может не быть хоть не ц. множечко весело. Хотя буду, в основном, серьёзен. Тем более, что большой Музыкант заслуживает этого «серьёза» куда больше, чем его, пусть и обворожительная, улыбка. Но без улыбки, без юмора тоже нельзя. Хоть Горовиц и не одессит, как я – он киевлянин.

Ну, что ж, приступим:
Ты сотворён для сладостной свободы.
Для радости, для славы, для забав ( А.С. Пушкин)
Написано словно для Горовица – этой сладостной свободы он достиг очень рано (сумел во время уехать), а для радостей, славы и забав поводов у него всегда хватало. Впрочем, драматических коллизий, переживаний, разочарований тоже…
Почти вся личная жизнь Горовица была трагедией: в его 13 лет погиб старший брат Яков, потом - революция, 16 властей в Киеве за два года – обыски, аресты отца - то деникинцами, то чекистами со сроками за контрреволюцию. В 1930 – смерть матери и приговор Григорию – три года Соловков. Ещё через 10 лет – смерть отца, а в 45-м – и Григория. Потом вроде бы «просвет» - приглашение на первые Конкурсы Чайковского. Но попытка организовать выезд в Америку сестры, Регины, ему не удалась; её не выпустили из СССР.
«Ни один пианист наших дней не зажигает такого энтузиазма на концертной эстраде, как Горовиц» - этим словам американского критика Гарольда Шонберга как бы вторит импресарио Горовица и Мильштейна Павел Коган: «Успех Горовица – это неизбежный итог каждого его концерта. Он неотделим от таланта, как неотделим запах розы от цветка... Его концерты - музыкальные пиршества, которые уже никогда не повторятся… Горовиц мог выступать когда угодно, где угодно, сколько угодно… Одно слово – «Горовиц» - и билеты раскупались мгновенно. Даже программа не влияла…»
Загадка Горовица? Есть она или нет? Вроде бы и нет. Горовиц прост, он не таинственен, как Микеланджели; не чрезмерно интеллектуален, как Гульд; не отрешён от земного, как Рихтер. Он просто Горовиц! Вот и всё. Нет загадки! Он весь перед нами, вместе с нами – но только недосягаемо ВЫШЕ нас... Он – один из нас, но освещённый ореолом гениальности – это и есть секрет его притягательной силы, «магнетизма» таланта. Впрочем, когда Горовиц играет вечно классичного Скарлатти или «дежурный» Этюд Мошковского, кажется, что он просто улыбается... Или смеётся – виртуозно и беззаботно.
«Звук, воспринимаемый осязанием» - это его Моцарт... Моцарт, словно переживший себя, свои 35 лет.
«Приближается звук. И, покорна щемящему звуку, молодеет душа» - это его Прелюдии Рахманинова... «Магнитные поля иных миров, летящих в бездне где-то» - это его Шопен. Вряд ли поэты - Вознесенский, Блок, Мартынов предполагали, что их строки будут использованы мною для характеристики интерпретаций Горовица…

...Критиков у Горовица хватало всегда. И когда он только учился, заканчивая Киевскую консерваторию*4), и когда давал первые концерты – сначала в полупустых, но уже очень скоро в аншлаговых, переполненных залах. Он, действительно, далеко не всегда бывал безупречен; бывало, играл, ориентируясь на так называемую «широкую публику». Иногда, правда, крайне редко, мог и просто ошибиться. Вот эпизод, который приводит в своей книге о Горовице Г. Пласкин (стр. 82): «Горовиц говорит после концерта Артуру Рубинштейну: «Ах, я сыграл неверную ноту в Полонезе-Фантазии». Рубинштейн потом признался: « Я с удовольствием готов был отдать 10 лет своей жизни, чтобы быть способным сказать после концерта, что сыграл только ОДНУ неправильную ноту». А Г. Шонберг утверждал, что Горовиц всегда отличался предельным вниманием к каждому звуку и практически не брал фальшивых нот. Да и «ошибки» Горовица – не новость (Антон Рубинштейн, скажем) и вполне «прощаемы». Ибо, как писал когда-то Стендаль, «в музыке все ошибки, сделанные от избытка темперамента, можно легко простить, как в любви прощают ошибки, происходящие от избытка страсти». А сам Горовиц, «защищаясь», говорил своим ученикам: «Куда лучше допускать собственные ошибки, чем копировать ошибки других».
Пусть судит обо мне, как хочет, целый свет.
Сердись, кричи, бранись – а я таки поэт! (Александр Пушкин)
А Горовиц – Пианист!
Артур Рубинштейн – критику Бернару Гавоти: «Едва лишь мне удалось завоевать Америку, как явилось новое основание для беспокойства – Горовиц околдовал мой Париж, он буквально вырвал его у меня из рук. Видя в нём нового Листа, способного стать властителем своей эпохи, я чуть не махнул на всё рукой». ( И как хорошо, что не махнул! Музыкальный мир без Артура Рубинштейна – даже при Горовице - стал бы беднее)... Ну, а Горовица назвали Листом 20-го века. А может быть, Лист был Горовицем 19-го?
Иосиф Гофман в одном из интервью вспоминает о своём великом учителе Антоне Рубинштейне. На вопрос Гофмана: «Как мне играть ЭТО?» Рубинштейн ответил: « В солнечную погоду играйте это так, когда идёт дождь – совершенно иначе». Именно так Горовиц играет Шопена, его «Мазурки». То это «мороз и солнце, день чудесный», то «унылая пора, очей очарованье», а то они звучат «как солнца луч в движении тумана». Кажется, очень далёкие параллели: Шопен – Горовиц - Пушкин, Бальмонт... Но какая бездна поэзии открывается в неповторимой горовицкой интонации...
Горовиц любил говорить примерно следующее: «Фортепианная игра состоит из здравого смысла, сердца и технических средств. Всё должно быть развито в равной мере…» Такое «развитие» давалось ему стопроцентно - в любом репертуаре. Но особенно в Моцарте, Шопене, Листе, Скрябине… Иногда он даже позволял себе вносить свои композиторские штрихи в их сочинения – ну, скажем, импровизировал каденции (кстати, в юности мечтал быть композитором). И то ли в шутку, то ли всерьёз говорил: «Они (эти композиторы) меня бы поняли и не критиковали…»
Отмечу главное, на мой взгляд: Горовиц умел постигать непостижимое – и в Моцарте, и в Шопене, и в Листе и в Рахманинове... Попробуйте в возрасте восьмидесяти с «хвостиком» (а он гастролировал и в 82 года!) открыть и
сказать в музыке что-то новое. А Горовиц это умел!
СТРЕМЛЕНИЕ К ПОСТИЖЕНИЮ... Как мощно оно развито у Горовица! Есть ПОСТИЖЕНИЕ физическое, а есть ещё духовное, творческое. Горовиц способен постичь миры юмора в той же крошечной «Польке» Рахманинова или миры души человеческой в Рахманиновском Третьем концерте (говорят, он играл его не хуже самого Рахманинова*5); миры современности – в «Картинках с выставки» и бездны гениальной простоты – в Моцарте.
Восхитительно Горовиц играет Моцарта! Моцарт у него – то спокойно-просветлённый, то неудержимо-улыбчивый. Моцарт Горовица романтичен, галантен и философичен одновременно. Говоря прокофьевским языком – «классик, доживший до наших дней». Здесь не спрячешься ни за стихийный темперамент, ни за бравурные пассажи, ни за «актёрские выдумки». Горовиц вместе с Моцартом как будто погружают нас в свою музыку. Нет ни Моцарта – солнца, ни «реквиемного гения», ни черт трагического Рока скульптуры Командора. Есть очень человечный Моцарт у Горовица – то с весёлой улыбкой, то с мелькающей грустинкой в музыкальной фразе, адресованной публике... А когда Горовиц играет Концерты Моцарта, его мимика, улыбка его, обаятельная и обольстительная, напоминает улыбку Дон Жуана в знаменитой дуэтной сцене с Церлиной.
Великий пианист, великолепный концертмейстер и ансамблист в юности, он был ещё и блестящим АКТЁРОМ за роялем. Эксцентричность и театральность за роялем – без этих качеств невозможно представить себе «позднего» Горовица. Б.Борисов считает, пожалуй, не без оснований, что именно эти два качества есть признаки романтической виртуозности Горовица и даже его прямых связей с американским кинематографом и мюзиклами. Конечно, в той или иной степени каждый талантливый музыкант обладает актёрскими способностями. Но у Горовица актёрство за роялем – эксцентрика в общении – своего рода «культы». Его нужно не только слушать – видеть! Впечатление усиливается многократно... К тому же, Горовиц ещё и пародист, блестяще пародировавший игру своих коллег даже в их присутствии (Шнабеля, например). Чаще это был юмор, но иногда – мефистофельская гримаса. Хотя последняя – редко... Горовиц добр за роялем…
(Эти пародии очень любил Рахманинов, хохотал от души. До тех пор, пока Горовиц не спародировал его самого. Вот тут Рахманинов обиделся… Довольно надолго…)
В 1986-м, весной, перед самым Чернобылем, Горовиц играл в СССР, куда приехал через шесть десятилетий после эмиграции. Вот уж поистине – «гений чистой красоты среди издёрганного, суматошного мира» (Андрей Вознесенский). Через несколько дней этот мир взорвался*6)... А потом умер Горовиц - в 89-м, 5-го ноября…*7) Но осталась, живут в людях Память, Искусство, Музыка... В том числе, и ЕГО музыка...
Ничто человеческое было ему не чуждо – гурман, эпикуреец, истовый коллекционер – картин, фигурок кошек (и кошек живых), музыкальных табакерок. Но особая страсть была к галстукам-бабочкам – более 800 экземпляров в изысканнейшем стиле. Одной из самых дорогих своих наград Горовиц считал Почётный Диплом от «Ассоциации Любителей галстуков-бабочек». Им он восторгался и гордился особенно. А ещё любил посещать…молодёжные дискотеки, проявляя к ним, к молодёжи, живой интерес. «Мне нравится смотреть на молодёжь. Сейчас можно увидеть всё, что угодно; в годы моей юности всё приходилось скрывать. А сейчас можно всё… Так что прихожу на дискотеку (это он говорил в возрасте 76-ти лет), вставлю себе в уши затычки – и СМОТРЮ…»
Он трижды уходил с эстрады, будто сам останавливал свою артистическую карьеру. Но и трижды возвращался – и каждый раз с триумфом, в ещё более блестящей форме.
Первое возвращение: 1939 год – после трёхлетнего перерыва по настоянию Рахманинова и своего тестя Тосканини. «Владимир Горовиц снова принадлежит к категории артистов-Королей» (журнал «Ревю-Музикаль», Париж). «Как худоджник, я… вырос. В моей музыке я открыл много нового» (В.Горовиц).
Второе: 8 мая 1965 года – после 12 лет концертного молчания (правда, были многочисленные записи). «В игре его появилось новое измерение. Оно может быть названо… музыкальной зрелостью… он теперь овладел драгоценным даром!» («Нью-Йорк Геральд Трибюн»). Это был концерт в Карнеги-Холле, где когда-то, в 28-м году, состоялось его первое выступление в Америке. «Я устал играть перед микрофоном. Хотелось играть для людей» (В. Горовиц).
Третье возвращение: 1974-й. Он не выступал 5 лет; ему 71… «Каждый раз, выходя на эстраду, Горовиц доказывает, что для истинного творца возраст не имеет значения» («Современные пианисты»). А сам пианист в этом возрасте сказал: «Я убеждён, что я всё ещё развиваюсь как пианист»…
Он - ярчайшее явление мирового пианизма 20-го века, удивительно магнетичный Мастер. Поистине, МАГНЕТИЗМ ТАЛАНТА! И создают его Дар, Гениальность, Озарение. А ещё – по словам Андрея Вознесенского - «ИЗУМЛЕНИЕ ГЕНИЯ СРЕДИ ОРДИНАРНОСТИ». Гений – это он, Владимир Горовиц!

Да обретут мои уста
Первоначальную немОту,
Как кристаллическую ноту,
Что от рождения чиста…
Осип Мандельштам

*1- Отец пианиста – Самоил Иохимович – инженер, владелец фирмы по торговле электрооборудованием.
*2 - Биографы Вл. Горовица по двум поводам запутали ситуацию – с годом и с местом рождения пианиста. То, что он родился 18 сентября по старому стилю или 1 октября по новому, сомнений не вызывало. Но вот ГОД рождения – в одних источниках 1903-й, в других – 1904-й. Сейчас со ссылкой на Книгу Регистрации и найденную в ней точную запись установлено окончательно: 1903-й. И место рождения – КИЕВ. Не Бердичев. Последний город фигурировал после одного из интервью единственной за 55 лет жизни жены Маэстро, дочери прославленного дирижёра Артуро Тосканини, Ванды: «Он родился в Бердичеве… ВСЕ евреи родились в Бердичеве…» Шутку приняли за чистую монету. И возникла лже-сенсация… Впрочем, непростые отношения с женой и дочерью – отдельная тема – не хочу её даже трогать…
*3- Как и дружбу со своим давним соучеником, ныне Генеральным директором Международного Конкурса молодых пианистов памяти Владимира Горовица, заслуженным деятелем искусств Украины Юрием Зильберманом – харьковчанином по образованию, но подлинным киевлянином в вопросах, связанных с Владимиром Горовицем,автором книге,посвящённой ему. Пользуясь случаем, приношу Юрию огромную благодарность за помощь в подготовке этого эссе, в частности предоставление ряда фактов из жизни и творчества В.Г.,ещё неизвестных широкому читателю.
*4 - Владимир Горовиц – ученик В.В. Пухальского (первые 5 лет учёбы), затем С. Тарновского – с 1918-го года, в свою очередь ученика Г. Есиповой, заканчивал консерваторию у Ф.М. Блуменфельда, дяди Г. Нейгауза и ученика Ф. Штейна, взращённого Ф. Шопеном.
*5 – 8 января 1878 года Горовиц сыграл этот Концерт впервые за четверть века - с 1953-го он не играл с оркестром. Дириджировал Юджин Орманди – одлин из любимых дирижёров Рахманинова.
*6 - Горовиц играл в Москве, в Санкт-Петербурге… В родной Киев он уже приехать не смог – конец апреля 86-го… Чернобыль…
*7 - Владимир Горовиц умер в воскресенье, сидя на диване, обсуждая с женой, Вандой Тосканини, меню вечернего ужина в ресторане. Лёгкая счастливая смерть?
Или последняя улыбка Гения? Не знаю… Он похоронен в семейном склепе Тосканини в Милане. За 4 дня до смерти, 1 ноября, он сделал последние записи своей концертной программы – в 86 лет.