Наступил день переезда моих родителей на новую квартиру.
Это был родственный обмен, вернее, сложная комбинация с документами, в которой я и не стремилась разобраться. В итоге всех перестановок я получила в свое пользование и безраздельное владение большую 2-х комнатную квартиру, в которой выросла. Я стала богатой невестой, ведь наличие у девушки отдельной, да еще такой большой квартиры делало ее исключительной в глазах потенциальных женихов. Но это меня не волновало. Молодые люди меня пока что не интересовали, я работала и училась, и совершенно не имела свободного времени на всякую ерунду. К тому же у меня был друг, и общения с ним мне вполне хватало. Я была рада, что теперь буду жить одна в квартире, и никто не будет отвлекать меня от занятий.
И вот, мои родители переезжали на ту квартиру, которая досталась им. Они забирали часть мебели и привезли взамен часть бабушкиной. Это тоже было частью комбинации с обменом.
Мой друг, его звали Митя, пришел помочь нам переносить вещи. Я заметила, что он был какой-то подавленный, и попыталась было узнать, что случилось, но еще больше замкнулся и помрачнел. Я решила больше не спрашивать его ни о чем. Я знала о его проблемах дома: отец пил страшно, уже вынес из дома все, что было более или менее ценное, он постоянно таскал у матери деньги, пропив все свои, да еще избивал ее, когда не находил денег, а самое страшное, что при этом доставалось и младшей сестренке. Вот, видимо, и сегодня случилось что-то подобное, поэтому-то Митя и был такой мрачный. Он молча носил вещи и ни на кого не смотрел. Мои родители тоже знали о его беде и тоже не стали задавать никаких вопросов.
Когда все вещи были погружены, мы сели передохнуть. Митя устроился в сторонке, он все так же не хотел ни с кем разговаривать.
- Ну, что ж, пора ехать, - наконец, сказал мой отец и встал.
Мы тоже поднялись со своих мест.
- Извините, Михаил Янович, но я не поеду с вами, - сказал Митя, когда отец собирался закрыть машину. – Я пойду, еще раз извините.
И Митя понуро пошел прочь от машины. Мы постояли несколько секунд, глядя ему в след, и опять занялись своим делом.
Уже все было готово к отъезду, заурчал мотор, мама села в кабину и вдруг позвала меня.
- Катя, вот, это, кажется, его куртка, - сказала мама и протянула мне Митину куртку.
Я взяла ее и обернулась в ту сторону, куда ушел Митя. Его силует виднелся уже в конце улицы, среди редких прохожих.
- Мама, я догоню его … - начала было я.
- Но мы не можем больше ждать, - возразила мама.
Подошел отец.
- Митя забыл свою куртку! – повернулась я к нему. – Можно, я не поеду?
Отец задумался на секунду и ответил:
- Хорошо, догоняй своего Митю.
- Спасибо! – крикнула я уже на бегу.
Митя уже пропал из виду, когда я побежала за ним. Но я очень быстро догнала его: он шел медленно и был так поглощен своими мыслями, что не заметил меня. Некоторое время я шла тихо чуть позади него. Вдруг он зябко повел плечами, тогда я набросила ему на плечи его куртку. И только тут он заметил мое присутствие, но не обернулся, а лишь тихо сказал:
- Спасибо, Катя.
Я видела, что ему очень плохо, и мне хотелось хоть чем-нибудь помочь ему.
- Митя, - я взяла его за руку. – Митя, что с тобой?
- Ничего, Катя, ничего, - он попытался высвободить свою руку, но я не дала ему этого сделать.
- Митя, расскажи, может, тебе легче будет.
Он помолчал, а потом решился:
- Отец опять мать избил. Всю ночь стонала. Я хотел «скорую» вызвать, но она не позволила. Я не могу больше смотреть, как мать мучается сама и Ляльку мучает. Я готов убить его, пьяницу этого! – он остановился, повернулся ко мне. – Катя, как мы живем, у нас ни одной хорошей вещи в доме нету, все этот гад пропил. Живем на материны копейки и мои гроши. А он мало того, что свою получку пропивает, еще у матери требует, … Да, что я, ты же знаешь!
Митя чуть не плакал от отчаяния. Он с силой сжал мою руку, но я старалась не показывать, что мне больно, и мне нечего было ему ответить.
- Катя, вот у вас считай две квартиры, родители у тебя хорошие, бабушка, дедушка. А нам никогда не дождаться новой квартиры, так и будем жить в этой конуре, в полуподвале этом.. Катя, оставь меня, найди другого парня, достойного тебя, вон, хотя бы у себя в институте. Я же ведь тоже пить начал …
- Прекрати, Митя! Что ты несешь! – резко оборвала я его и спокойно добавила. – Успокойся, пожалуйста,
От его слов у меня все внутри одновременно сжалось и запело: с одной стороны, все было ужасно, но с другой – оказалось, что он не считает меня другом! До этого момента наши отношения нельзя было назвать романтическими, скорее дружескими. Мы много дурачились вдвоем и в компании, но он никогда не позволял себе меня поцеловать или обнять, но, при этом, не позволял этого и другим. И вот, оказывается, он … А я сейчас не знала, как быть, как помочь ему.
Митя высвободил, наконец, свою руку из моей и хотел уйти, но я опять удержала его.
- Митя, успокойся, а давай поговорим с моим отцом, может он что-нибудь посоветует, - вдруг предложила я, не успев еще до конца осознать пришедшую в голову идею.
Митя посмотрел на меня, и от этого его взгляда мне стало не по себе. В его всегда таких ясных голубых глазах сейчас были боль и отчаяние. Было заметно, что он с трудом сдерживает слезы. Я никогда еще не видела его таким несчастным.
- Катя, Катенька! – он опять сжал мою руку. – Спасибо, что ты есть!
Мы медленно пошли по улице, долго бродили по городу, забираясь в какие-то тупики и дворы-колодцы. Иногда мы болтали о какой-нибудь ерунде, но Митя как будто отсутствовал, он был поглощен своими мыслями. Когда же начало смеркаться, Митя вдруг огляделся вокруг, как бы соображая, где находится, а потом прибавил шагу, и вскоре мы оказались у него дома, я не смогла понять какими дворами и подворотнями мы так быстро добрались.
Мать суетилась на кухне, отец, как всегда в хлам пьяный, валялся на диване в комнате. Митя быстро прошел в свой закуток, достал большую сумку и стал собирать вещи.
- Митенька, куда ты? – тревожно и удивленно спросила мать.
- Уезжаю на Север или куда еще подальше. Не могу я больше этого видеть. Буду переводить деньги "до востребования". Вот, деньги, сегодня получил расчетные, - между делом ответил Митя и бросил на стол небольшую пачечку денег.
Мать, а за ней и Лялька заплакали. А я стояла и смотрела на все происходящее и не могла произнести ни слова: я вдруг поняла, что его ничто не остановит, он решил уйти и он уйдет. И мне стало страшно – а вдруг он и в правду уедет?! А как же я?! Я в один миг осознала, что не смогу без него, что моя жизнь станет пустой. Но слово «любовь» в этот момент даже не промелькнуло в моем сознании, просто появилось ощущение пустоты. И я испугалась его решимости. Я поняла, что должна его остановить, нет, не уйти из дома, а уехать. Но я не знала как! Так и стояла в полном онемении, глядя, как он кидает вещи в сумку.
Наконец Митя собрал все, что считал нужным, застегнул сумку и закинул ее на плечо.
- Митенька, не уходи, останься … - почти застонала мать.
- Нет, мама, нет … - отрезал Митя, и схватив меня за руку, вытащил на улицу.
Опомнился он, когда мы были уже довольно далеко от его дома. Все это время он крепко держал меня за руку и только теперь отпустил. Впереди показалась скамейка. Митя дошел до нее, бросил сумку на асфальт, сел и обхватил голову руками.
Я тихо подошла и села рядом.
- Куда ты теперь? – тихо спросила я, идей как его остановить у меня по-прежнему не было, но я твердо знала, что не могу допустить, чтобы он уехал.
- Не знаю, - глухо ответил он.
Мы некоторое время сидели молча.
- Все, я пошел на вокзал, уже поздно, там переночую, а утром уеду, - прервал наше затянувшееся молчание Митя.
Внезапно меня пронзила шальная мысль, и, не успев до конца ее осознать, я твердо и решительно заявила:
- Никуда ты не поедешь, а пойдешь жить ко мне!
Митя удивленно посмотрел на меня, не зная, что ответить.
- И не смотри на меня так! – в запале продолжила я. – Нам хватит с тобой двухкомнатной квартиры: тебе одна комната, мне - другая.
- Но, Катя, а твои родители … - начал было спорить Митя.
- А что родители? – прервала я его. – Квартира теперь моя! Кого хочу, того и поселю! Пошли, а то мне становится холодно!
Я резко встала. Митя снял куртку и набросил мне на плечи, потом подхватил свою сумку и мы пошли ко мне домой.
Я очень не хотела сейчас думать о реакции родителей на мое решение. Я сей момент хотела одного: никуда не отпустить Митю. А он молча шел рядом, и я чувствовала, что он и сам не хочет уезжать. Он держал меня за руку, периодически пожимая ее. Похоже, что нашим общим желанием в этот момент было не расставаться.

Митя поселился большой комнате, а я осталась в своей маленькой. Мы постепенно навели порядок в квартире после отъезда родителей. Кое-где пришлость подкасить, подмазать, подклеить, но Митя сделал все аккуратно и быстро. Мы потихоньку налаживали совместный быт. А родителям я некоторое время не говорила, что Митя живет у меня. Но это их неведение внезапно закончилось. Я была на работе, а Митя оказался дома – он еще не устроился на работу. Позвонил мой отец, а Митя поднял трубку, он же давал этот номер телефона при поисках работы. Разговор у них, видимо, получился очень интересный, потому что, когда я пришла домой, Митя собирал свои вещи. Услышав его объясненения, я, конечно же, позвонила отцу. Я получила страшный нагоняй за самоуправство и за то, что не сообщила им сразу, но потом отец успокоился и даже предложил помочь Мите с работой. Митя сначала отказывался, но потом все же согласился, когда узнал, куда мой отец хочет помочь ему устроиться на работу – в Совтрансавто.
Его взяли на дальние рейсы, в том числе и международные, но это было в перспективе, а пока – по области и стране. Митя был просто счастлив, он уже пытался устроиться в эту «контору», но его не взяли без рекомендаций. И вот теперь – мечта сбылась!

Мы жили с Митей, можно сказать, одной семьей: деньги у нас были общие, все покупки мы делали вместе, но Митя не забывал переводить деньги матери, а иногда и не только деньгами помогал ей. Уйдя в рейс в каком-нибудь северном направлении, он отправлял оттуда небольшие посылки, чтобы казалось, что он там работает.
Мои родители уже стали ждать, когда же, наконец, мы поженимся, они очень полюбили Митю. А мы даже не заводили разговоров о любви, браке и семье. Мы жили как брат и сестра. Хотя я частенько замечала, что Митя смотрит на меня совсем не как на сестру. Но я делала вид, что не замечаю этого, но каждый раз надеялась, что он что-нибудь скажет или сделает. Но он только грустнел и отводил взгляд. Казалось, что ему что-то мешает или он ждет чего-то или какого-то подходящего момента. Меня же это не очень расстраивало, мне надо было закончить институт. Я даже была благодарна Мите за эту его нерешительность. Мы жили вместе, часто виделись и были пока довольны этим. У меня на работе женщины удивлялись нашим отношениям, а одногруппники в институте посмеивались, но мне было все равно.
Так мы прожили довольно долго. Митя уже ждал перевода на заграничные рейсы, а мне оставалось учиться еще один год. И вот однажды он вернулся домой, светясь от счастья. Мне без слов было ясно, что он, наконец, дождался этого перевода.
- Ты радуешься, как ребенок, которому подарили долгожданную игрушку, - грустно сказала я.
- Почему ты так говоришь? – радость немного угасла на его лице. – Ты же тоже хотела, чтобы меня перевели на эти рейсы.
- Нет, Митя, я очень рада, но мне будет одиноко без тебя, ведь это дальше, чем здесь.
- Но я же буду возвращаться, и ты будешь радоваться моему возвращению, - его радость была больше похожа на эйфорию.
- Да, лучше думать о радости встречи, - вздохнула я.
Вскоре Митя отправился в свой первый рейс за границу. А наша жизнь опять пошла своим чередом: Митя пропадал в своих рейсах, я работала и училась, писала диплом. Но, не смотря на всю мою занятость, мне было тоскливо, когда Мити не было дома. И с каждым его рейсом мои тоска и грусть усиливались, я даже стала считать дни до его возвращения. Я окончательно поняла, что люблю его и совершенно не могу без него.
И вот однажды, когда Митя вернулся из очередного рейса, я не выдержала и в тот момент, когда он вошел в квартиру и успел только закрыть за собой дверь и поставить свою сумку на пол, я бросилась к нему и буквально повисла у него на шее. Митя, похоже, был ошарашен такой встречей, но, видимо, он все же ожидал, что я его когда-нибудь так встречу, потому что он сразу обнял меня и тихонько прижал к себе.
- Катюха! – только и смог сказать он.
А я в этот миг забыла обо всем на свете. На дворе стояла мрачная Питерская зима, а Митя обнимал меня так нежно и сильно, что мне показалось, что в окно ударил луч яркого солнца. Но мне надо было собираться в институт, эта мысль вернула меня с небес на землю. Как ни грустно, но мне пришлось оторваться от Мити. Я глянула на часы и поняла, что времени у меня практически не осталось. Я побежала на кухню проверить еду, потом в комнату переодеваться, потом опять на кухню. Где-то в коридоре меня поймал Митя.
- Что случилось? – Митя обхватил меня за талию. – Что ты носишься как ошпаренная?
- Я опаздываю, - переведя дух, ответила я.
- Ты никуда не опоздаешь. Я на машине.
- Да?! Ну, хорошо, - он отпустил меня, и я побежала на кухню. - Раз ты на машине, то мы сейчас покушаем.
- Я не против. А тебе еще, кажется, собраться надо?
- Да, а что?
- Ну, вот иди и собирайся, - Митя чуть ли не силой выпихнул меня из кухни. – Я все сделаю.
Я убежала в комнату, а когда минут через 10 я вернулась, то увидела аккуратно накрытый стол. Мы спокойно поели, потом без спешки оделись и спустились вниз, во двор. Но его грузовика я не увидела. Я знала, что он ездит на большом «Волво», но во дворе стояли только легковушки.
- Митя? – я вопросительно посмотрела на него. А он только загадочно улыбался.
- Вот наша машина, - подвел он меня опять же к «Волво», только это был пикапчик. – Мне, наконец, пригнали машину, которую я заказывал.
- Митя! – для меня это было так неожиданно, что я не могла найти слов.
- Прошу вас! – он галантным движением открыл передо мной дверцу машины. – Усаживайся поудобнее.
Я села и провалилась в довольно мягкое кресло, это меня опять удивило. Пока Митя обходил машину и поправлял зеркала, я успела оглядеться в салоне машины. Я увидела свою фотографию, небольшую такую, но в рамочке, она аккуратненько так была пристроена в уголочке под ветровым стеклом.
- Ну, что поехали? – Митя уже сидел за рулем, он заметил мой взгляд на фото, но ничего не сказал, а только слегка улыбнулся.
- Да, пожалуй, - я почему-то очень смутилась и отвернулась, чтобы он не заметил слез у меня в глазах. А Митя спокойно завел машину, и мы поехали. Я снова посмотрела на него: таким серьезным я его еще никогда не видела. За последнее время он несколько изменился, и сейчас это вдруг стало очень заметно.
Занятия в этот раз тянулись для меня бесконечно. Моя душа рвалась домой к Мите. Наконец нас отпустили. Я вылетела из дверей института на улицу и побежала на автобус. Вдруг меня немного обогнал знакомый автомобиль, и почти перед самым моим носом распахнулась дверца. Я в изумлении остановилась, он не обещал меня встретить, наоборот сказал, что очень устал … Когда же оцепенение прошло, я увидела сияющую физиономию Мити, наклонившегося к пассажирскому креслу.
- Прошу вас! – проговорил он и освободил кресло.
- Благодарю вас, - ответила я, садясь в машину.
Митя вдруг перегнулся через мои колени и, дотянувшись до дверцы, закрыл ее. Когда он выпрямился, то не стал торопиться заводить машину. Он как-то странно улыбнулся и протянул руку к заднему сиденью. Через миг моя тяжеленная сумка с тетрадками выскользнула из моих рук и съехала на пол, а вместо нее в руках у меня оказался огромный букет цветов. У меня не было слов от неожиданности.
- Я люблю тебя, - услышала я над самым ухом.
- А я тебя, - ответила я раньше, чем успела сообразить это.
Он немного отвел цветы в сторону, наклонился и поцеловал меня.


Вся дальнейшая жизнь для нас была подобна сказке. У Мити было несколько почти свободных дней. Почти, потому что надо было оформить машину, да и в гараж съездить, проверить грузовик. Но в основном он был абсолютно свободен. Каждый день он приходил ко мне на работу на два, а то и на три часа раньше и уговаривал мою начальницу отпустить меня. Каждый раз он приносил ей какую-нибудь заграничную безделушку, и осчастливленная начальница отпускала меня. И мы счастливые и радостные бежали прочь из этого мрачного здания, где я работала. Садились в машину и уезжали куда-нибудь подальше от людей, домов и машин. Вечером Митя провожал и встречал меня с занятий.
И так теперь повторялось всегда, когда он был дома. Мы радовались жизни и любви, когда были вместе, и грустили и тосковали, когда расставались.
Но вот однажды Митя вернулся домой очень мрачным и каким-то замученным. После еды он немного приободрился и повеселел, но замученность осталась.
- А теперь рассказывай, что случилось?
- Ничего особенного. Просто мой новый напарник напился, как только мы пересекли границу и прошли таможенный контроль. И мне пришлось вести машину почти целые сутки, пока он не отоспался. А потом мы вели машину по графику, а потом еще мне пришлось перегонять машину в парк. А устал ужасно.
- Так скажи, что он напился, тогда тебя освободят от него.
- Я уже пробовал сегодня. Но у него «лапа» и его не снимут с этих рейсов, пока явно не проколется.
- Да, повезло тебе …
- Он уже сменил несколько машин. Но свою я ему угробить не дам. Завтра высплюсь и пойду требовать другого напарника.
- Тогда иди прими душ и спать. Ты ужасно выглядишь.
- Да?! Тогда я пошел, - Митя встал и поплелся в ванную.
Утром, когда прозвенел мой будильник, я потихоньку высвободилась из объятий Мити, встала, забрала одежду и на цыпочках вышла из комнаты. Митя спал так крепко, что не почувствовал, как я встала и не услышал, как ушла на работу.
Пришел он в этот день за мной на много раньше обычного. Принес начальнице какую-то фирменную безделицу, и она ей так понравилась, что начальница сама пришла сказать мне, что я свободна и могу уйти. Я мигом собралась, и мы отправились бродить по городу, сегодня у меня не было вечером занятий.
Митя светился от удовольствия, как новогодняя елка.
- Как дела? – спросила я. – Что с напарником?
- Все прекрасно, - довольным тоном ответил он. – У меня теперь самый лучший напарник в колонне.
- Ты доволен, как будто тебе сделали царский подарок.
- Конечно! Иван у нас в парке самый справедливый. Как что не так, так его зовут и откладывают, пока он из рейса не придет. Работать с ним – считается за счастье. Правда, он теперь старший, но это ерунда.
За разговорами мы не заметили, что оказались в знакомом районе. Когда Митя огляделся, он даже вскрикнул от удивления:
- Это же моя улица!
- Значит, правильно говорят, что ноги сами к родному дому несут …
- Вот, здорово! Я давно здесь не был. А что это там впереди?
- Может, случилось что …
Почти в самом конце улицы виднелась большая толпа, а над ней расплывался дым, и воздухе пахло гарью. Митя ускорил шаг. И чем ближе мы подходили к толпе, тем быстрее шел Митя. Когда мы подошли к столпившимся людям, Митя отпустил мою руку и стал протискиваться сквозь толпу. Я же в этот момент огляделась и увидела, что пожар был в Митином доме. Тогда и я полезла сквозь толпу. Когда я пробилась в круг, образованный людьми, то увидела ужасную картину. Мать Мити сидела на обгоревшем диване, а к ней прижималась плачущая вся перемазанная Лялька. Митя стоял в шаге от матери.
- Где отец? - выдавил он наконец.
- Там, - махнула рукой в ответ мать, указывая на что-то прикрытое обгоревшим покрывалом.
- Это он натворил?
- Да, - кивнула мать и заплакала, обнимая Ляльку.
Митя сделал пару шагов в том направлении, но остановился, огляделся, махнул на все и на всех рукой, подбежал ко мне, схватил меня за руку и потащил сквозь толпу.
Сначала мы бежали, потом перешли на быстрый шаг и вскоре оказались в парке. Здесь Митя отпустил меня и тихо пошел по аллее. Я стояла несколько секунд и смотрела ему в след, я никак не могла отдышаться, потом я догнала его и пошла рядом.
Мы долго молча кружили по парку, старались найти самые безлюдные и укромные уголки. Митя не замечал времени, а, между тем, начинало смеркаться, и это оначало, что уже очень поздно. Часов у меня не было, Митя был занят своими мыслями, и спросить который уже час было не у кого.
Вдруг Митя остановился и огляделся. Казалось, что он только сейчас понял, где находится. Он шагнул с аллеи в сторону, на газон, подошел к дереву и прислонился к нему спиной, а потом присел на корточки, обхватив голову руками. Я подошла к нему и тихо встала сзади, у дерева. Постояла так какое-то время и тихонько дотронулась до его его плеча рукой. Митя замер, а потом резко обернуля.
- Катя?! – удивленно воскикнул он, тряхнул головой и пробормотал. – Как же я забыл о тебе …
Я не ответила, а только улыбнулась.
Митя совсем развернулся ко мне и оказался на коленях передо мной. Он однял меня за талию и прижался ко мне.
- Катя, прости меня, - тихо сказал он. – Я тебя, наверное, измучил …
Я не могла вынести этого!
- Встань, пожалуйста, Митя, встань!
Он поднял голову, посмотрел мне в глаза и медленно поднялся на ноги. Вследующий миг я услышала над самым ухом:
- А ты выйдешь за меня? Я хочу нормальную семью, уютный дом … Я не буду таким, как он! Никогда! – он почти плакал, это было похоже на отчаяние. – Катя?! Ответь мне: ты станешь моей женой?!
- Конечно, - я подняла голову и посмотрела ему в глаза. – Но мне институт закончить надо …
- Обязательно! – он подхватил меня на руки и закружился от счастья, но вдруг он остановился. – Только сначала мы поможем маме и Ляльке, они же тоже имеют право на кусочек счастья. Да?!
- Да, Митя, поможем …, - он не дал мне договорить.
- А потом мы устроим такуую свадьбу … - теперь я не дала ему договорить.
- А, может, не надо ТАКУЮ, давай скромную …
Он остановился и внимательно посмотрел на меня.
- Да. Зачем нам эта помпезность, только много денег потратим, - тихо сказала я. – А нам ведь на самом деле всего этого не надо, нам ведь итак хорошо вместе. Митя?
- А уменя оказывается мудрая и экономная жена будет, - он поставил меня на землю, но не отпустил, а обнял. – Ты права, не надо нам салюта, нам итак хорошо. Но платье ты купишь самое красивое!
- Согласна! – засмеялась я и добавила. – Пойдем домой, уже поздно.
- Пойдем.
Мы взялись за руки и неторопливо пошли пошли по аллее парка …