Вид из окна гостиной, отсюда, с высоты третьего этажа, открывался просто замечательный. Две старые высокие пальмы, росшие прямо во дворе, обрамляли живую картину. А дальше, сколько хватало взгляда, разбегались - разноцветными жуками среди зелени - крыши разнокалиберных вилл и коттеджей. За ними, до самого горизонта, простиралось море – бескрайнее и притягательное...
Каждое утро, просыпаясь, Николь непременно заглядывала в гостиную – и бросала взгляд на любимый пейзаж «с видом на море», вписанный в холст оконного прямоугольника. И каждый раз видела там какую-нибудь новую деталь – то несколько маленьких, юрких парусников, ловящих утренний бриз; то лёгкие моторки рыбаков, ещё затемно вышедших в море в ожидании рассветной «поклёвки»; то внушительную даже отсюда, с расстояния нескольких километров, серую громаду грузового корабля...
Вот и сегодня, открыв глаза с первыми лучами солнца, Николь, тихонько высвобождаясь из крепких объятий мужа, ласково поцеловала его тёплую, чуть колючую, любимую (до сих пор – любимую!) щеку, нежно провела рукой по тронутой серебряной кистью любимой (до сих пор – любимой!) шевелюре – и осторожно встала с постели...
Привычно посмотрев на окно гостиной, увидела блеск морской воды – и прекрасной формы парусник, застывший в открывшейся глазам картине.
«Сегодня – один, - подумала Николь, - но зато такой большой...»
И, уже уходя, краем глаза заметила движение. «Парусник» вдруг ожил, расправил крылья – и взлетел, поднимаясь по диагонали к глянцевой огромной лапе пальмы... Это просто бабочка – крупная, белая, нездешняя - сидела, сложив крылья, на подоконнике – и казалась парусником, вписавшимся в этот пейзаж...
Женщина вздрогнула, словно наткнувшись на зеркало, неожиданно возникшее перед ней, и отчётливо увидела:

...Они сидели на песке, ещё хранящем тепло летнего солнца. Уставшие от дневных забот волны у их ног с ленивой лаской бормотали что-то... Они увлечённо спорили о музыке и поэзии – и тут же переходили на шутливый разговор ни о чём. Им было легко и просто вдвоём. Совсем юные, почти дети – друзья, соученики...
Сегодня они любовались скользящими в лучах предзакатного солнца парусниками – небольшими, лёгкими, похожими на белых бабочек, стремящихся раскрыть крылья навстречу ветру – и взлететь, обретая свободу...
И вдруг Он, замолчав на полуслове, тихо сказал: «Послушай... Выходи за меня замуж...» На мгновение онемев от неожиданности, Она повернулась к нему, улыбнулась, словно услышала шутку, и ответила: «Надо подумать...» И тут же, лукаво прищурившись, беззаботно рассмеялась: «Или... Знаешь, что? Вот если сейчас над морем взлетит хоть один их этих парусников... Ну, как бабочка... Ты же сам говорил, что они так похожи... Нет, это уж совсем невозможно! Ну, тогда... пусть взлетит... ракета! Но непременно – красная! И тогда – я согласна!»
Ответил Он грустно – и как-то очень по-взрослому: «Парусники – не бабочки... Да и ракеты взлетают в небо только по праздникам...»
И в ту же минуту, залив алым свечением чуть ли не половину бархатной предвечерней сини, высоко в небо взлетела, зависнув на миг, невероятных размеров, нереально сияющая КРАСНАЯ ракета...
И в её призрачном свете, пронизанные насквозь последними лучами солнца, тонущего в морской глубине, два парусника, подошедшие друг к другу близко-близко – и из-за этой близости ставшие действительно похожими на бабочку, вскидывающую крылья, задрожали, как марево над пустыней...
И медленно заскользили куда-то вверх, в сторону неостывшего малиново-оранжевого закатного зарева...
- Ох! - выдохнула Она, не в силах оторвать взгляда от этой совершенно фантастической картины...
-Да! – сказал Он. Обнял её – и поцеловал в губы – впервые. По-мужски смело…
…Забыв, что нужно дышать, они смотрели, как растворяются вдали, улетая в неизвестное Будущее, парусники-бабочки... И как беззвучно рассыпается на миллионы хрустальных алых блёсток их нежданно родившаяся Судьба...