Он – пожилой, полноватый мужчина в спортивных штанах, рубашке на выпуск, и тапочках на босу
ногу. Лежит на диване.
Она – высокая, худая женщина в ночной рубашке, с растрепанными после сна волосами. Сидит в кресле.


АКТ ПЕРВЫЙ и единственный.

Она – Помоги мне одеть платье, и выключи наконец телевизор. От этих дурацких сериалов ты деградируешь. Займись чем-то полезным, хотя, какая от тебя может быть сейчас польза!..
Он – (выключает телевизор, подходит к ней, помогает одеть платье, застегивает сзади, ворчит недовольно). Самое полезное для меня сейчас – не слышать твое бесконечное ворчание, ты становишься невыносима! Мне надоели твои, капризы, и платья узкие тоже надоели! В твоем возрасте носить такую одежду просто смешно! Одень халат.
Она – (начинает расчесывать волосы) – Реплики твои как всегда глупы и неуместны. При чем тут мой возраст?! Если ты еще хоть что ни будь помнишь – я моложе тебя на целых пять лет, и это ты, а не я превратился в старого, мохнатого старика!
Он – (подходит к зеркалу, рассматривает себя со всех сторон, вытягивает шею, гордо поднимает голову) – Нет у меня никакого склероза, и не старик я еще, тем более дряхлый! Кстати, а что значит мохнатый?
Она – (начинает накладывать макияж) – А то и значит, что из ушей и ноздрей твоих лезет противная растительность. Это неприятно, сходи к парикмахеру.
Он – Когда ты последний раз выходила из дома, это были парикмахерские, а сейчас самая задрипенькая вывеску поменяла, и сразу стала – салон! И цены там, ого-го, никакой пенсии не хватит!
Она – (одевает бусы) – Застегни. Во первых, ни никакой, а твоей пенсии не хватит, во вторых кто виноват, что твоя у тебя пенсия, как подачка. Надо было меньше по бабам бегать, а думать как побольше заработать.
Он – (одевает очки, пытается застегнуть бусы, не получается, нервничает) – Нет, вот в этом ты не права, категорически не права. Я в свое время достаточно хорошо зарабатывал!
Она – Может для тебя и достаточно, но не настолько хорошо, что бы я была довольна! Помоги мне одеть носочки, вон те, красненькие, сегодня прохладно. Достаточно он зарабатывал! Достаточно для кого?! Для твоих шлюшек-замухрышек, которые вились вокруг тебя, как навозные мухи?!
Он – (задумчиво и с гордостью) – Да, я был видный мужчина, щедрый, безрассудный, я был настоящий герой! (становится на колени, кряхтя одевает ей носки).
Она – Он был герой, а я лечила его послезагульный геморрой!
Он – (садится на диван, обиженно) – Умеешь ты обидеть!
Неловкая пауза.

Она – (одевает смешную шляпку) – Меня знобит, укрой пледом и принеси градусник. По моему у меня поднялась температура.
Он – (недовольно встает) – Каждое утро одно и тоже, градусники, температура. (дает ей градусник, берет бутерброд и журнал). Хоть бы раз спросила, как я себя чувствую, может быть я тоже иногда хвораю.
Она – (укутываясь в плед, вставляя градусник) – Все твои болезни от обжорства. Попробуй меньше есть, может быть этим ты продлишь свою никчемную жизнь.
Он – Ой, да знаю я к чему ты клонишь, но даже не надейся, я первым не умру!
Она – Вот и хорошо, вот и замечательно, будет кому измерить мне температуру. Обещаешь?
Он – (безразлично перелистывая журнал) – Ладно, обещаю.
Она – (с придыханием, нервно) – Нет не ладно, не ладно, ты не понимаешь! Я хочу, что бы ты измерял мне температуру, когда я умру!
Он – (по верх очков, удивленно) – Это уже какое то новое, немного странное желание, ты не находишь?!
Она – (Нервно) - Ну что тут странного. Эта процедура мне будет просто необходима. Я не хочу, что бы меня заживо похоронили, когда я случайно усну летаргическим сном. Понимаешь?! И только градусник, вставленный в попу, может определить температуру чуть живого тела.
Он – (со смехом) – Ну и кому надо будет это тело, пусть даже и с небольшой температурой?! Ха-ха!
Она – Нет, ты невыносим, ты…(швыряет в него пледом) – Ты нарочно стараешься меня разозлить! Ну скажи, тебе что сложно будет вставить градусник?
Он – Нет, для меня это совсем не сложно, и если это так важно, я утыкаю тебя градусниками во все возможные и невозможные места!!! Га-га-га!!!
Она – (обижено) – Вот только, пожалуйста без этих своих грубых, мужланских пошлостей! Надоело!
Он – (уже серьезно) – А мне надоели твои ежедневные разговоры о смерти, и о том, как я правильно должен тебя отправить на тот свет!
Она – Нет, ты не прав, слышишь, ты оскорбительно не прав! Просто я не хочу, понимаешь, не желаю превращать свой уход, свои последние минуты в этом мире, в неискренний балаган, с ненастоящими слезами и последующим пожиранием еды и алкоголя. Это противно. (сморкается) – Я должна все держать под контролем.
Он – Поверь мне - тебе будет все равно.
Она – Поверить тебе! Как я могу тебе поверить! - (держится за сердце) – Принеси таблетку, мне не хорошо. Мне уже сейчас не хорошо от мысли, что ты все сделаешь не так, все испортишь. Впрочем, как всегда…
Он – (принес таблетку и воду) – Из всего этого истеричного монолога я понял, что ты все-таки разрешила мне умереть позже. Спасибо! Как ты великодушна! Это время, даже если не долгое, будет вознаграждением за невыносимые годы жизни с тобой!
Она – (гневно швыряет в него чашку с водой) – Невыносимые годы! Мученик! Лицемер! Я знала, я всегда знала, что сразу после моей смерти, еще не дав остынуть моим измученным суставам, ты побежишь до своей Гали. (трудно, с украинским акцентом) – к этой распутной, склочной бабе. (открывает ящик тумбочки, достает длинный мундштук, нервно берет его в рот, имитируя курение)
Он – Ну причем тут опять Галя?! Каждый раз одно и то же. И выброси эту дрянь, ты бросила курить три года назад. Что за театральность! Тоже мне актриса!
Она – (гордо) – Я не актриса, я поэтесса!
Он – Ты не поэтесса, а клоунесса! Вся жизнь сплошной цирк, а готовить нормально так и не научилась.
Она – А мне это было не интересно! Этим всю жизнь занималась твоя Галя!
Он – (гордо) – Да, Галочка умела это делать. Она так замечательно пахла деревней, хлебом!
Она – Да помоями она пахла, твоя посудомойщица, объедками, которые тащила из столовки, что бы выкормить кабанчика пожирней, и потом им же накормить тебя – прожорливого, похотливого самца. Тьфу. Противно. Я выше этого. Лучше я буду писать стихи!
Он – (резко) – Себе! Потому что никому они, как оказалось не нужны!
Она – (гордо и обиженно) – Если они не нужны тебе и твоей кухарке, то это говорит всего лишь о том, что вы лишены литературного вкуса, а не об отсутствии у меня таланта! Ты знаешь, чем меня обидеть…
Еще одна неловкая пауза.

Она – Налей мне вина.
Он – (виновато) - Как всегда красного?
Она – (спокойно, но гордо) – Как всегда.
Он – (достает бутыль вишневого компота, наливает ей в фужер)
Она – (пьет медленно, смакуя, как вино, держится театрально, обиженно, курит пустой мундштук) – Зажги свечи, мне надо расслабится.
Он – Я забыл купить. Есть только церковные, остались после праздника. Может зажечь их? Это не помешает тебе релаксироваться?
Она – Не помешает. Зажигай, так даже лучше. И выключи свет.

Темно. Она сидит в кресле, в одной руке бокал с компотом, в другой мундштук. Перед ней тонкий огарок свечи.

Она – Ты знаешь, я всю жизнь хотела развестись с тобой, а сейчас без тебя не могу даже встать. Почему так? Это наказание мне. За что? Ведь на самом деле это ты, изменял мне!
Он – Что значит изменял. Я не разведчик, а ты не Родина. Мы прожили с тобой жизнь не посягая на свободу друг друга. Это важно! Да, у меня были женщины, мне без них было нельзя, невозможно, но возвращался я всегда к тебе. Ты все знала, и молчала, потому что все понимала. А еще потому, что сама не раз бегала, «за вдохновеньем». И я прекрасно знал как зовут очередной твой источник. Все знал и все видел, ты же как ураган не можешь ничего делать тихо. Даже изменять. Но я не переживал. Все твои романы были для меня безопасны, а для тебя полезны, как витамины для повышенного тонуса, ну и для самолюбования, конечно. Все это было как то не всерьез.
Она – Ты не совсем прав. Однажды я была очень сильно влюблена, так сильно, что решила уйти от тебя.
Он – Но тем не менее тебе хватило месяца, что бы успокоиться и вернуться.
Она – Я думала, что он умеет летать. Что он не такой как все, и тогда я родила свой первый сборник. Я тогда была счастлива!
Он – Это был твой лучший сборник.
Она – Все первое приносит настоящее удовольствие, а летать он, как оказалось не умел. Всего лишь подпрыгивал, да и то не высоко! Вранье! Все вокруг вранье! Вся жизнь моя одно сплошное вранье (бросает и разбивает бокал, по полу валяются вишни из компота, пытается сломать мундштук), все вранье и лицемерие!
Он – Что с тобой сегодня? (прижимает ее голову к себе). Чего ты хочешь?
Она – Я хочу собаку. Маленького, лохматого, смешного щенка. Я буду называть его Мальчиком. И еще я хочу дом. Ты обещал.
Он – Я куплю тебе дом.
Она – С печкой?
Он – Да.
Она – Я буду топить ее дровами и ходить босиком. Обещаешь?!
Он – Обещаю.
Она – (отталкивая его) – Я тебе не верю! (истерично). Я больше тебе не верю! Ты обещал мне это еще десять лет назад!! (Истерика. Пытается встать с кресла. Падает.)
Он – (Поднимает и садит ее в кресло, укрывает пледом, собирает разбросанные вещи. Бубнит.) – Да что с тобой сегодня, что за муха тебя укусила? Твои истерики участились, ты не находишь? (Она сидит молча, уставившись в одну точку.) – Давай я покормлю тебя, хочешь чего ни будь? И, к стати, тебе уже пора принимать лекарства. ( Приносит таблетки и чашку с водой)
Она – ( Устало) – Сегодня звонила доктору. Есть результаты. Теперь уже окончательные…
( у него падает из рук и разбивается чашка. Она смотрит безразлично…) Это была моя любимая чашка. А впрочем о чем это я…


Пауза.

Она – Послушай, а давай выпьем вина. Настоящего. Теперь можно. Мне теперь все можно. И курить тоже можно. Наконец- то я смогу курить. С тех пор, как я бросила я очень этого хотела. Теперь можно. Теперь я точно знаю, что никогда не умру от никотина. От никотина – никогда.
Он – У нас нет ни вина, ни сигарет, но я могу сбегать.
Она – Мой спринтер! Не надо ни куда бегать, я не хочу что бы ты оставлял меня одну хоть на минутку. Их осталось немного, их уже можно пересчитать. Но я не хочу их считать. А еще я не хочу быть одна, я боюсь это сделать одна… И, наверное я больше не хочу собаку. Правда, правда. Собаки живут 12 лет, это для меня теперь очень много. Я не хочу, что бы он рос сиротой. Надо уходит с наименьшей болью для остающихся. Ты не находишь?
Он – (Бегает по комнате, что то ищет) – Нет я не нахожу, я ничего не нахожу в этой квартире!
Она – Что ты ищешь?
Он – Я ищу твое новое платье, с брошкой, мы едем в ресторан. Гулять! Сегодня мы будем гулять! Мы поедем в самый дорогой ресторан и пропьем обе наши пенсии. Гулять, так гулять! Собирайся!
Она – Нет, я не могу так быстро, я не готова, не причесана, и маникюр я не делала уже месяц. И тебе тоже надо привести себя в порядок. Что о нас подумают люди?!
Оп – К черту всех людей. Сегодня только мы!
Она – Ты радуешься, как ребенок. Ну, конечно, у тебя же появился прекрасный повод, что бы выпить. На этот раз очень основательно, в честь моей приближающейся кончины. Очень оригинальная реакция! В твоем духе! Принеси мою любимую шляпку, и одень приличную рубашку, я не хочу за тебя краснеть. Да, и обещай мне, что ты не будешь орать «День победы» после третьей рюмки водки, а потом приставать к официанткам. Старый кобель!
Он – А ты ужасно поешь караоке, я тебе всегда льстил! И эта твоя шляпка просто чудовищна! Ты думаешь, что выглядишь в ней эффектно? Бог мой! Она не хочет за меня краснеть! А когда в прошлый раз ты смешала коктейли и кокетничала с барменом – вот тогда было стыдно! Мне!!!
Она – А мне!!!.... Мне нехорошо….раздень меня и выключи свет. На сегодня все… Надеюсь, что только на сегодня….