- Покойся с миром, Лешик Бирич. Твои глупые выходки давно уже успели всем надоесть, а пафос твоих «речей» навсегда отравил этот воздух. Тебе повсюду мерещились тайны, ты искал ответы там, где их никогда не было. Однажды увидев Солнце, ты поверил в свои крылья, взлетел и…

Теперь ты просто бессмысленный кусок мяса, который вопреки законам природы (какая ирония! ты же так любил спорить!) ходит по этой земле… Твой разум расчетлив и холоден, твое тело послушно, а сердце – только бесстрастный насос. Потеряв любовь, ты потерял и веру… Скажи мне, что у тебя осталось? Ради чего ты все еще барахтаешься, вместо того, чтобы спокойно пойти ко дну? Не знаешь? Зато знаю я. Тебе нравится разрушать себя медленно, плавно, только умирая ты чувствуешь себя живым. Самоубийство – глупый эмоциональный акт отчаяния, саморазрушение же – искусство. Ты – художник. Ты применил весь свой талант, все свое вдохновение, чтобы уничтожить то, что было тебе дорого… И ты отлично справился.

Теперь ты один, глупый мертвец, и единственное, что все еще будоражит твою душу – разрушать веру других. Ты – вандал. И сегодня ты еще раз это докажешь.., - я отвернулся от зеркала, собрал разбросанные на столе вырезки из газет, и стал развешивать на стене.

Обожаю все эти маниакальные штучки.

Каждая вырезка содержала эмоционально-восторженное описание новой достопримечательности Петербурга – Хрустального Дома, естественно, с пересказом “таинственных” подробностей его появления. Настало время увидеть все своими глазами.

Жаль, если окажется, что это – очередное шарлатанство…

***

Откуда в этом городе столько серости? Серые здания, серое небо, бесконечный серый весенний дождь. Словно все вокруг чувствует мое настроение, старается размыть краски, гармонировать с тем пеплом, который когда-то был моей душой. Может один-единственный луч света смог бы меня исцелить, но для меня больше нет солнца. Оно покинуло меня и уже не вернется – все кончено. Rest in peace, Leshik Birich.

Этим вечером мне плевать на дождь. К черту зонты и непромокаемые куртки. К черту все это. Сегодня особенный вечер – меня манит тайна, она всецело захватывает мои мысли, заставляет забыть все – даже боль. Даже причину этой боли. Моя цель – вот, что имеет значение. Сколько раз я шел по следу тайны, необыкновенности… и находил пустышку. Но сегодня все не так – я чувствую это. Чувствую, еще только завидев размытые очертания этого феномена, Хрустального Дома. Я вижу игру света на его стенах и мое мертвое, казалось бы, сердце начинает биться чаще, по спине пробегает приятный холодок, от лопаток до самого затылка… Я пробираюсь сквозь тесную толпу туристов и зевак, глазеющих на это хрустальное чудо, перелезаю через ограждение и оказываюсь на крыльце. Я вижу, как ко мне приближается измотанный чужой бестолковостью смотритель этого «памятника», мне даже слышится шуршание его недовольных мыслей, я словно читаю тщательно подготавливаемые им фразы о том, что «нельзя заходить за ограждение», «дверей все равно нет» и «лучше бы вам, гражданин, покинуть это место». Мне жаль, что я доставляю ему неудобство, я оглядываюсь на него… но его уже нет. Как и крыльца, и зевак-туристов.

Позади меня – только цельная хрустальная стена метровой ширины, впереди – темный коридор.

Я внутри. На этот раз я не ошибся.

Я ступаю на ковровую дорожку, и на стенах неожиданно начинают вспыхивать факелы – один за другим, словно приглашая меня следовать за ними. Я затаиваю дыхание и осторожно иду вперед, боясь разрушить эту волшебную атмосферу, и все еще не веря, что это происходит на самом деле.

Загораются последние факелы в конце коридора – и я вижу обшарпанную деревянную дверь, на которой наискосок размашисто написано - «Только для мертвецов».

Гм, мне определенно туда.
Дверь со скрипом открывается…

***

- Черт возьми, Фред! Ты опять подкупил моего попугая, придурок! – он в сердцах кинул карты на стол, - А тебя, глупая птица, на месяц в клетке запру!

- Не горячись, Стоун. Хотя, если бы меня назвали «Карпаччо», я бы тоже мстил такому умнику до конца дней, – Фред хрипло рассмеялся, - я прав, орел?

- Прррав! – гневно рыкнул костяной попугайчик.

- Плевать на вас, - мертвец откинулся в кресле, ловко тасуя колоду, - Еще играем?

- К черту покер! Сегодня у нас ожидаются гости. Карпаччо, притащи нам виски… Стоун, ты все-таки уникум, ты бы его еще «сервелатом» назвал.

- Быдло тупоголовое, - огрызнулся Стоун, - Я назвал его в честь художника, но откуда вам знать, кто это? То, что нельзя сожрать, вам неинтересно.

Карпаччо, резво хлопая крыльями, притащил в мешочке бутылку «Tullamore D*w», но перед самым столом резко поднялся к потолку и отпустил петлю.

- Твою ж… - только и успел выдохнуть Стоун, когда Фред, ловко изогнувшись, поймал мешочек над самым полом.

Карпаччо разочарованно чихнул, сел на край стола и стал яростно раздирать пачку печенья.

- Обожаю этого паршивца! – осклабился Фред, осторожно откупоривая бутылку, - без его выходок я бы давно уже скопытился с тобой от уныния.

- Кхм. Так что там насчет гостей? Наша компания наконец пополнится?

- Черт знает. Надеюсь, нам удастся наконец как следует повеселиться… , - Фред вдруг повернулся к выходу,- А вот и наш гость…

Дверь со скрипом открылась, и на пороге показался молодой человек лет двадцати.

- Ээээ… Куда мир катится? Мертвецы с каждым разом все моложе и моложе.., - Стоун наигранно вздохнул,- Ты, парень, слишком живо смотришься. Точно дверью не ошибся?

- Стоун, его даже не передернуло, глядя на твою рожу, - Фред хмыкнул, - он либо напрочь отморожен, либо действительно труп. Парень, чего встал-то? Присаживайся. Виски, сигарета, карпаччо столетней выдержки…

- Фррррред!! – тут же возмутился попугай.

- Прости, орел, не удержался, - Фред снова повернулся к вошедшему, - Тебя как зовут, гость незваный?

Тот посмотрел в потолок, словно раздумывая, не съехала ли у него окончательно крыша.

- Лешик, - наконец произнес он имя, медленно, словно пробуя на вкус, - Лешик Бирич, к вашим услугам.

Непринужденно подошел к столу, с полуповорота сел в кресло и с интересом уставился на Карпаччо, жадно уплетавшего печенье.

- Князь польский что ли? – Стоун ехидно прищурился, - Или эффекту ради так себя именуем?

- Точно не князь, - улыбнулся Лешик, протягивая попугаю кусочек печенья, - Как зовут этого птеродактиля?

- Каррррррпаччо! – развязно представился птичий скелет, выхватив угощение так, словно хотел откусить полпальца.

- Я Фред, это – Стоун, - вдруг оживился второй мертвец, - Скажи-ка мне лучше, польский «не князь», как же ты, такой молодой и такой пафосный, вычеркнул себя из списка живых? И не банальным суицидом, а таким «элегантным» способом?

Гость снова задумался, но уже через секунду посмотрел Фреду в глаза и тихо ответил:

- Я не смог… не смог выжить в этом мире. С детства я не понимал и не принимал правил, по которым они живут, - он кивнул в сторону выхода, - то, что у других получалось легко и непринужденно, стоило мне огромных усилий… И однажды я влюбился. Я вел себя как идиот. Поступал, как считал нужным, а не так, как хотел. Я боялся своими грубыми действиями разрушить то прекрасное, что, как мне казалось, между нами возникло… и в итоге разрушил все своим бездействием. Она ушла от меня. Навсегда.

- Боже как мило! – театрально прорыдал Стоун, достал огромный платок и оглушительно высморкался, - Давай, расскажи еще что-нибудь сопливое, мальчик. Я как раз потерял диск с моей любимой мелодрамой.

Фред усмехнулся.

- И это все?

- Да, - сказал Лешик, и его взгляд снова стал ясным, с искоркой интереса, - Она была моим солнцем, но не любила меня. Зачем жить без Солнца?

- В одном, парень, я с тобой согласен, - Фред сделал мечтательное выражение лица, но вдруг хитро посмотрел на гостя и добавил, - в том, что ты идиот.

- Кррррретин! – радостно добавил Карпаччо.

Лешик задумчиво покрутил в руках пачку печенья, подразнил ей попугая и бросил в дальний угол.

- Апорт.

В несчастном Карпаччо секунды две боролись гордость и ненасытная страсть к печенью, но второе было явно сильнее. Он бросил на обидчика злобный взгляд и медленно, полукругом, полетел к заветному углу.

- Итак, - сказал Стоун, отрываясь от этой сцены, - у нас, законопослушных мертвецов, существует свой обряд посвящения. Если ты его пройдешь – сможешь обрести то, что некоторые называют посмертием. Не пройдешь - останешься с нами, встречать других идиотов.

- Отличные перспективы, - усмехнулся Лешик, - теперь, видимо, меня ждут ужасно долгие, сложные испытания?

- Все будет намного проще, - заявил Фред, подмигнул Стоуну и достал из кармана револьвер, - нечто вроде русской рулетки.

Он заботливо протер оружие тряпочкой, достал патроны и стал заряжать барабан.

- Раз… два… три… четыре… пять…, - мертвец снова хитро посмотрел на гостя и закончил, - …шесть.

- Испытание состоит в том, чтобы не промазать шесть раз по собственному черепу, - Стоун, кажется, искренне веселился, - сумеешь застрелиться до шестого патрона – ты победил!

- Вы полные придурки, - ответил Лешик, выхватил револьвер, приставил дуло к виску, и еще раз вопросительно посмотрел на Фреда. Тот кивнул.

Лешик закрыл глаза и спустил курок.
***
Темнота. Первое, что я увидел, и осознал. Вспышка умопомрачительной, захватывающей, иссиня-черной темноты. Наверное – это и есть покой, которого я всегда так опасался. И еще - что-то изменилось…

Боль. Ее больше не было.

Только бесконечная темнота… а потом я увидел свет. Он приближался ко мне – вот оно, мое Солнце! На этот раз я не упущу его.

Свет приближался, и слепил так, что пришлось зажмуриться. Я чувствовал тепло у самого лица, я был готов принять его своей душой, своим сердцем.

Я открыл глаза и…

Свеча. Не Солнце – а только жалкая пародия на него.

Темнота начала рассеиваться.

Я почувствовал болезненный укол разочарования… и услышал чей-то тихий смешок. И еще одну фразу, которую я сначала не разобрал, но вскоре ее смысл дошел до меня.

«Блуждающему во мраке и свеча покажется Солнцем».

***

Старое кладбище. Серые камни, черные кресты, редкие мертвые деревья. Я стою на краю могилы, рядом – насыпь свежего грунта.

Символично.

Я осторожно заглядываю вниз – и вижу собственное тело, мертвенно-бледное, со сложенными на груди руками. Неужели… Неужели это я? В глазах резко темнеет, я теряю равновесие… и падаю туда, где лежит мой труп.

Боже.

Я смотрю на своего двойника, и… мертвец открывает глаза. В них – только безумие и боль, он пытается что-то сказать… и я уже знаю – что. «Почему?» - спрашивает он, - «Почему ты хоронишь меня?»

- Ты был слаб. Ты был сломан. Ты не мог выжить в этом мире! – я уже кричу, смотря в собственные глаза, - ты был сломан с самого начала!

Он берет меня за плечо своей холодной рукой и шепчет: «Помоги мне… Я – часть тебя. Помоги!»

- Нет! – я вырываюсь и встаю на ноги, ступни вязнут в рыхлой земле, словно она пытается меня удержать.

«Ты не сможешь. Ты никому не нужен. Ты все равно проиграешь…»

- Пусть так. Но это мой выбор.

«Помоги!» - шепчет он и протягивает руку.

- Без вариантов. Прости, - я складываю его руки на груди и провожу по мертвому лицу рукой, закрывая веки.

Я смотрю на него, бледного, спокойного, умиротворенного. Мне больно, словно я потерял что-то очень важное, но все сделано правильно.

Больше нет оков, нет рамок.

Я – чистый лист.

Я освободился.

Выбравшись из ямы, я беру горсть земли и бросаю вниз, на лицо своего двойника.

Rest in peace, Leshik Birich.

Может ты и был неплохим парнем, но так будет намного лучше.

Я глубоко вдохнул и пошел прочь.

***

- По-моему он приходит в себя, - Фред с беспокойством посмотрел на Стоуна, - Сестра, зажим! И выведите его из наркоза.

Стоун плеснул Лешику в лицо водой.

- Отличный способ вывода из наркоза. Ну как, парень, операция прошла успешно? – мертвец хмыкнул, - сопливая чепуха уже удалена из твоего мозга?

- Спасибо, несвежий, - Лешик с трудом принял вертикальное положение, - и налей мне своего ужасного пойла.

- Фи! – Стоун поморщился, - Чтоб вы понимали в ирландском виски. Ну что, «не князь», хочешь остаться с нами?

Фред налил полный стакан и придвинул к гостю. Тот задумчиво на него посмотрел – и выплеснул содержимое Стоуну в лицо.

- Отличный ответ на идиотские вопросы, - пояснил Лешик, - где тут у вас выход?

- Раньше ты был сопливый, а теперь – мерзкий, - Стоун наконец отошел от выходки гостя, - хотя это уже и не наши проблемы.

- Я – чистый лист, - мечтательно заявил «не князь», - чтобы разобраться в себе новом, мне нужно наделать кучу глупостей. Так что там с выходом?

- Ищи сам, скотина, - буркнул Стоун, вытирая платком капающее с головы виски, - за руку никто тебя водить не будет.

Лешик прошелся по комнате, подергал ручку двери, через которую попал в эту комнату. Дверь была заперта.

- Ломай дверь, и уходи так же, как пришел, - сказал Стоун.

- Или оставайся с нами, - добавил Фред.

- Или не слушай больше чужих советов, - пробормотал Лешик, глядя в темный угол в другом конце комнаты.

Резкий порыв ветра колыхнул черную бархатную занавеску в том самом углу.

- Почему я раньше ее не видел? – удивился польский «не князь», быстрым шагом подошел к окну, сорвал занавеску, и взобрался на подоконник, - Прощайте парни. И вот еще. Вы живее многих тех, кого я встречал в своей жизни.

Он отвернулся и исчез в оконном проеме.

- Прощай, phoenix, - тихо ответил Фред, а потом, словно отгоняя какие-то воспоминания, непринужденно добавил, - ну что, снова покер?

***

Свежий, весенний воздух, яркое теплое солнце. Как же мне всего этого не хватало! Я снова чувствую себя живым, даже больше, чем просто живым – возродившимся. Передо мной снова целый мир, прекрасный и непознанный, он словно ждал меня. Нужно снова учиться ходить, дышать, говорить… иначе. Согласно своему новому я, согласно этому воздуху и этому солнцу.

Я – чистый лист.

Я напишу себя заново, другим почерком и в совершенно другом жанре.

Я снова глубоко вдохнул, и послал воздушный поцелуй проходящей мимо девушке. Она улыбнулась. Я улыбнулся в ответ.

С днем рождения, Лешик Бирич!

Апрель 2011
Автор: Лешик Бирич.