Вероятность того, что я увижу эту передачу, была меньше, чем вероятность снегопада в Сахаре.
Я вообще редко смотрю телевизор, включаю, в основном, для фона, ВГТРК не смотрю принципиально, а уж выпуски новостей по зомбоящику и вовсе игнорирую.
Но тут, не иначе, бес попутал. Щелкнула пультом и попала на утренние Вести аккурат в тот момент, когда очень симпатичная ведущая пытала какого-то ученого мужа (фамилию не запомнила): а может ли быть такое, что все природные катаклизмы являются ответом планеты на человеческую агрессию?
«Ага! – сказали мы с Петром Иванычем». Я тут как раз буквально на днях выдала историю о снегопаде в Сахаре и выдвинула предположение, что планета каким-то образом считывает наши мысли с последующей их материализацией.
Однако ученый, важно надувая щеки, категорически отрицал возможность того, что человеческие эмоции могут влиять на литосферу. Плиты, мол, двигались всегда, даже тогда, когда человека еще и в проекте не было.
И я вдруг подумала: до чего же эти ученые ограничены. Если наука на данном этапе своего развития не имеет достаточных данных для подтверждения или отрицания связи между двумя, на первый взгляд, независимыми явлениями, это еще не означает, что такая связь отсутствует в действительности.
Современники Белла, я уверена, отрицали возможность обмена голосовыми сообщениями на значительном расстоянии, например, через океан, так как этого не допускала наука и устройство речевого аппарата человека.
А Белл взял, да и изобрел телефон.