Начало восьмидесятых.
Москва

Зина Сафонова была девушкой тихой, неприметной, забитой и затурканной.
Жизнь у неё была собачья.
Вкалывала она как лошадь за гроши на кухне привокзального ресторана.
Жила в коммуналке с соседями – подыхающими стукачами сталинских времён.
По ночам в квартире толпились призраки жертв тоталитарного террора, и старые стукачи завывали от ужаса. Днём мысли соседей разбегались, как тараканы по стенкам их общей кухни. Соседи писали доносы. Больные и одряхлевшие они почти не выходили на улицу. Поэтому писали они о Зине. В доносах Зина фигурировала как американская шпионка или глава криминального синдиката.
Доносов соседей никто ни читал, и в Зине никто ничего особенного не видел.
А ей хотелось быть чем - то большим.
И она стала чем - то большим.
Но какой ценой?!

Это случилось ноябрьским вечером. Было не так уж поздно, часов девять. В это время мало кто спал.
На улице Марии Ульяновой, в кустах под окнами девятиэтажного дома, в котором жила Зина, насиловали девушку.
Девушка ужасно кричала. Ей в ответ кричали многие жители дома, ругая насильников, пытаясь их спугнуть, но ни кто не вышел на помощь. Дважды вызывали милицию. Слабый и трусливый недоумок участковый поездил взад вперёд на своём ментавозе перед кустами, в которых происходило изнасилование. Девушке в этот момент зажали рот.

Зина одела пальто, взяла в руку молоток и двинулась к двери, но у неё на пути не на жизнь, а на смерть встала мама.
Пока Зина боролась с мамой, с улицы раздался полный боли последний протяжный стон девушки, похожий на завывание умирающего зверя
Потом её труп нашли в подвале того же дома.
Вскоре этот инцидент забылся жильцами дома.
Только Зина помнила. Последний крик девушки звучал в её ушах.
Иногда он звучал тише, иногда громче.
Жить с этим стало не выносимо.

Прошло какое то время, прежде чем Зина поняла, что от неё требуется.
Этот крик, как запах для ищейки выводил её к местам, где происходило насилие.
Иногда сигнал поступал издалека. Ей приходилось ехать не зная куда. Её вела и охраняла в пути неведомая сила. Отчаяние сменилось смирением, а потом ей стала интересна такая жизнь.

Арто - мужчина тридцати пяти лет, приехал в начале мая из родного Баку в любимую Москву в командировку.
Поселился, как обычно, в «России».
Покончив с делами, он отправился развлекаться.
Тёплым вечером он манерно вышагивал по центру столицы, как голодный хищник в лесу, полном дичи, предвкушая удачную охоту. Гордый собой, он не торопился, он выбирал.
.В хорошо сшитом бежевом костюме он довольно представительно смотрелся.
В его загородной резиденции хранились «трофеи». Ему была дорога память «боевых побед».
Без одежды он напоминал паука – круглое, волосатое туловище, тонкие мохнатые конечности, маленькая головка со злобными глазками.
Его добычей был неизменно один и тот же контингент – приезжие из глубинки дурёхи, которые слышали звон, да не знали где он – мелкие искательницы счастья: пэтэушницы, лимитчицы и прочие в этом роде.
Ищущий взгляд Арто остановился на двух амазонках - фарцовщицах, лет семнадцати, фланирующих в поисках контактов с иностранцами. Эти гордые модницы были ему не по зубам, поэтому они были особенно желанными. Он представил их непосредственно «до, в процессе и после.»
- Прекрасные леди! Хочу пригласить вас в самый лучший ресторан!- сказал он галантно.
Девчонки даже не повернулись в его сторону.
- Много теряете, девушки – напирал Арто, раздражаясь невниманием.
- Отвали – девчонки брезгливо поморщились.
В этой ни чем не обязывающей анонимности он мог, наконец, дать волю своей ярости. Арто затрясся. Из трещины раздражения стала сочиться чёрная слюна его паучьего голода. Его глаза налились кровью и бешено вращались. Он подошёл к девушкам вплотную. Он очень отчетливо представил их «после», их отрезанные груди, носы и уши.
- Я бы вас резал медленного, я бы вас резал и резал Ох и сладко было бы – дрожащий голодный шепот Арто был ужасен.
- А потом бы тебе самому стало бы страшно – ответила одна из девушек спокойным мобилизованным голосом.
С этим Арто не мог не согласиться.
Его кровавый аппетит пропал, а с ним и желание охотится.
Девчонки и пострашнее типов видали.

Баку.
Весенний солнечный день благоухал белым цветением. Занятия закончились. Гунай стояла у дверей школы и ждала машину, но водитель застрял на полдороги с проколотой шиной. Он позвонил шефу. Вскоре приехали и заменили колесо. Он опоздал всего на двадцать минут. Но Гунай не привыкла ждать. Девочка, жившая в безопасном хрустальном мирке, созданном её могущественным отцом, не знала страха. Она решила прогуляться домой пешком.
Арто не мало удивился, увидев Гунай, идущую вдоль дороги. Девочка приветливо помахала знакомому отца.
« Вот так, Рафаил. Думаешь ты всесильный?» - Арто мысленно обратился к своему начальнику – « А вот сделаю с твоей дочкой всё, что захочу»


Назвавшись Таней Смирновой, Зина обратилась одно из Бакинских отделений милиции с банальной историей о Бакинском гостеприимстве по отношению к Московской пэтэушнице. О помпезном приезде в столицу Азербайджана и плачевном заключении в сарае где-то в пригороде, о предположении, что она там была далеко не первая.
.
Молоденький следователь давился от смеха, пока Зина не протянула ему часики, видимо принадлежащие предыдущей жертве. На часиках была гравированная надпись: - «Дорогой доченьке Гунай»

Часики Зина нашла в загородной резиденции Арто – покинутом, старом доме на пустыре.

Звонок среди ночи. Арто не понимал о чём речь? Какие свидетели? О чём говорит хороший знакомый из милиции? От него ни кто никогда не сбегал.
Все на месте. Мёртвые не бегают.

После исчезновения Гунай дом Рафаила погрузился в глубокую скорбь.

И вот ему сообщили о находке. Ордер на обыск был выписан тут же.

Тело Гунай, как и тела прочих жертв были погреблены в земляном подвале загородной резиденции Арто, который в панике во всём признался.
Была среди них девушка по имени Таня Смирнова.

А где свидетельница?

«Баку далеко. Откуда поступит следующий сигнал? Может из космоса?»