Фантастический рассказ
Урок
... Мускулы стянуло в витой канат жесточайшей судорогой. Да что мускулы - казалось, будто из костей мгновенно исчез весь кальций, и они, как гуттаперчевые, также скручены неодолимой силой в тугие жгуты чудовищной боли... Юрий больше не ощущал себя человеком - впрочем, кроме боли, он сейчас вообще ничего не ощущал. Где он, кто он, когда он? Почему-то проникало в разбитое кровавыми всполохами агонизирующих рецепторов сознание лишь жалобное мелкое дребезжание кровати, на которой билось в конвульсиях человеческое тело, изможденное долгими (в часы? сутки? вечность?) страданиями...
Приступ прошел. Отдышавшись, утирая с лица вонючий пот вперемешку с пеной, исторгнутой изо рта и застрявшей длинными блескучими тяжами в ранних морщинах и буйно топорщащейся щетине, Юрий опустил дрожащие ноги с кровати. Нащупал босыми пальцами приятно холодный пол, медленно, не умея сдержать эпилептические подрагивания тела, приподнялся. Кровь, языком колокола бившаяся в тесном черепе, вдруг схлынула - так неожиданно, что голова показалась пустой и легкой. Но Юрию все же удалось встать.
Он понимал, да что там, - знал, что ему просто необходима была "доза". Иначе - снова несколько часов адских мучений, сладострастно растянутых кем-то ненавидящим его, Юрия, на века, а дальше - покой... Вечный покой, что вкупе с парой кубометров земли на крышке домовины будет наградой таким, как он. За мучения... Но до этого покоя еще надо дожить. Дострадать.
Ожидание боли погнало его прочь из загаженной квартирки, затопленной запахами истлевших на ногах носков и застарелой блевотины.
Улицы встретили его сонной тишиной. Впрочем, иного трудно было ожидать в три часа ночи, однако к осознанию этого затуманенный мозг Юрия так и не дошел. То, что на улицах провинциального городка вдруг не оказалось прохожих, было отмечено им лишь походя. Незначительный штрих существования в данный момент…
Он не знал, куда брел по улицам, изрезанным редкими пятнами света недобитых фонарей. Наверное, движение - неважно, куда, - воспринималось им, как уход от выворачивающей боли. Определенной цели не было. В мозгу лишь трепыхалась пойманная силками страха перед будущей "ломкой" мысль: "Где взять "дозу"?"
Неожиданно его внимание привлекло уловленное боковым зрением ритмичное мерцание. Не задумываясь, Юрий машинально свернул на ответвляющуюся от главной улочку. Там, шагах в тридцати от перекрестка, перемигивался мерцанием вывески со звездами в ночном небе круглосуточный киоск. Рядом с его окошечком пьяно покачивалась мужская фигура.
Решение пришло внезапно. Юрий выждал, водя шершавым языком по истрескавшимся одеревеневшим губам и, когда мужчина двинулся прочь, в темноту, шагнул следом. Он уже ощущал, как мелко затряслись руки, а в голову снова ударил ком жара. Тело мягко укутывала отвратительная слабость, позывами к тошноте отдающаяся в набитых мелко крошеным стеклом внутренностях. Признаки очередной волны "ломки".
Его хватило на то, чтобы ударить по голове обломком кирпича подгулявшего прохожего, обшарить его карманы и броситься на заплетающихся ногах прочь. Приступ скрутил его возле входа в какой-то подвал, куда он и ввалился тяжело, давясь горькой от желчи слюной, уже не сдерживая рвотных спазмов...
* * *
Денег оказалось немного, "дозы" на четыре. В поисках опоры припадая к стенам домов, Юрий с трудом добрался до зачуханной пятиэтажки неподалеку от своего жилища.
- Ва... Валера, впусти, - просипел он в глазок так нужной ему в этот момент двери. Там, похоже, ждали. Не его, так другого клиента. Неяркий свет в отделанной германскими обоями прихожей резанул по опухшим глазам, и Юрий не сразу разглядел стоящего перед ним человека.
- Н-не могу... Дай "вмазаться"... - трясущейся рукой протянул Юрий парню купюры. Тот извлек из скрюченных пальцев измятые бумажки, брезгливо раздвинул их веером, скрылся на пару секунд в глубине квартиры и, появившись вновь, сунул, стараясь не задеть грязной ладони, маленький сверток гостю.
- Я... здесь, можно? - вяло спросил Юрий, сползая по стене, но рукой нащупывая во внутреннем кармане драной кожанки заветную "машинку".
- Угу, щас! - коротко рявкнул парень, рванул его за ворот и, больше ни слова не говоря, выдернул Юрия за порог. Того это не удивило - все внимание он уделял только предстоящему.
В исколотую, затромбованную черную вену Юрий попал не сразу. Даже иглу погнул, когда бьющиеся в треморе руки промазали, вогнали шприц до самой кости. Боли он не чувствовал - что этот жалкий укол по сравнению с выедающим изнутри адом абстинентного синдрома?
- Ты еще здесь? - на пороге снова возник Валера. - Урод, блин, пошел отсюда! - зашипел он на Юрия. Юрий только блаженно улыбнулся - приятная истома охватывала тело.
- "Палева" еще не хватало, - суетливо озираясь, Валера скоро и технично подскочил к пришельцу, сволок лестничным пролетом ниже и, наддав тому пинка - в путь по следующему - хотел было вернуться в жилище. Но тут раздался звук тихо прикрывшейся двери в подъезде, и его окликнул чей-то заискивающий голосок:
- Валер...
- Ты, Нинка? - обернулся тот, напряженно шаря взглядом в полутьме. - Без "филок" не заикайся. Не дам.
- Ну, Валер... - появилось перед раскинувшимся вольготно у чьей-то двери Юрием жалкое обтрепанное существо. - На разок всего... Я отдам...
- Отвали! - зло отрезал Валера, отталкивая девушку за лицо ладонью, и исчез. Та, не скрывая дрожи - не от мороза - повернулась понуро, но, заметив Юрия и поняв по его состоянию, что тот оказался удачливее, присела рядом:
- Слышь, парень, хочешь меня? Я хорошая...
Но Юрий уже нежился в ласкающих щупальцах страшного зелья.
- Не лезь, шмара, - только и выдохнул он, глуповато и счастливо разливаясь в блаженной улыбке.
- Ты не думай, я не какая-то. Я... Ну хочешь, минет сделаю? Ну, что хочешь для тебя... Ну дай на "дозу", а? Хоть полтинник... Да-ай...
Она сморщилась - не лицом, а, казалось, даже телом, плечи стали вздрагивать чаще - то ли плакала, то ли накатывало...
* * *
Нинка от него так и не отцепилась. И зачем он ей денег дал? Теперь снова ищи... Юрий болезненно поморщился - месяца два назад тоже прижало, спросил там у одних десятку... Ножом ткнули - до сих пор бок ноет. Да и менты на каждом углу. В этот раз, с пьяным, так пробрало, что не соображал ничего, хоть вой... И выл. В подушку, но выл.
"Набор костей и метр кожи", - трезво оценил спустя пару дней достоинства новой подруги Юрий, оглядывая девчушку в лохмотьях, грязной грудой валявшуюся на его диване, в ногах. Не мужским взглядом окинул - какой мужик из наркомана? Потом небрежно толкнул ногой:
- Хорош спать... Пожрать свари.
Его мало волновало, что из съедобного в доме остались только тараканы. Прибилась тут, приживалка...
Сам он снова отправился на поиски.
... - Юрка? - Олег выглядел удивленным. Да и было, от чего. С год уже не общались - после того, как Олег узнал, что Юрий "подсел". - Ну, заходи...
В воздухе, вернее, в смраде забывшего воду человеческого тела, тягостно повисло недосказанное "раз пришел", но Юрий этого не заметил. В таком состоянии много чего не замечаешь...
- Чай будешь? - спросил Олег, заводя гостя на кухню. Тот, вспомнив, что последний раз ел, кажется, неделю назад, быстро кивнул.
- Как живешь? - натянуто дружелюбно спросил Олег, стараясь не бросать взгляды на "ящеричью" кожу подрагивающих кистей Юрия, обхвативших бокал, на спутанные в колтун волосы, страшное серое лицо друга. Тот неопределенно пожал плечами:
- Так себе... Я к тебе по делу. Займи сотню, на неделе отдам. Ты же вчера зарплату получил, мне на заводе сказали.
Олег нахмурился, но сказал как можно мягче:
- Нет, Юр. У меня жена в больнице, операция срочная нужна. Там дело серьезное, жизнь на кону, понимаешь. Десятку могу дать...
Он встал, прошел в комнату. В поставленном в прихожей зеркале Юрий видел, как Олег открыл дверцу старомодного шифоньера, сунул руку в карман висевшего там ненового пиджака и вытащил хилую стопку купюр. Отделил одну, остальные хотел было вернуть на место... и не успел. Возникший внезапно за его спиной Юрий слегка ткнул его в ребра ножом, который Олег непредусмотрительно оставил на кухонном столе, и выхватил пачку банковских билетов, зло ощерившись:
- Че, другу "бабок" пожалел?
Ошарашенный Олег рванулся было к нему:
- Да ты ошалел! Отдай!
Юрий взмахнул ножом, и Олег, недоуменно схватившись за глубокий порез на плече, отшатнулся. Не обращая больше на него внимания, гость тенью скользнул прочь.
* * *
Из собственной квартирки, доставшейся в наследство от отца, пришлось уйти - Олег тут же вызвал милицию. Нинку загребли, да и черт с ней. Лишний рот - хуже пистолета. Благо, тепло на улице...
Сашка - тоже "нарик". Годами помладше Юрия будет, а вот "стажем" - постарше. Из дому ушел сам - родичи "моралями" достали. В хитросплетении подвальных теплотрасс на задворках города огородил себе комнатку - картоном коробочным, да фанерой. На свалке, соседствующей с домом, нынче хоть самолет найдешь. Оттуда Сашка и "кормился". Причем зачастую и в прямом смысле. Обнаглел до того, что бросил откуда-то провод, да со светом и жил. Радио имел, мебель полуразвалившуюся, посуду, тряпье-шмотье...
Когда Юрий зашел в подвал, то услышал дикие вопли. "Совсем худо Саньке", - кивнул понимающе. Зашел в комнату с колышущимися под сквозняком стенами, присел у топчана, где метался худой изможденный подросток.
- Сань, щас, обожди... - успокаивающе протянул Юрий. - Я у тебя перекантуюсь, лады?
Но тот продолжал завывать, не замечая и не понимая товарища. Юрий вздохнул, сочувственно глядя на изгибающееся под немыслимыми углами тело.
- Давно "ломаешься"?
И вместо ответа вдруг услышал зловещий сухой треск - будто в лесу кто на ветку наступил. Не выдержав очередного напряжения мускулатуры, лопнула кость Сашкиного левого предплечья... Юрий метнулся вон - за "дозой".
... "Ну, козлы, ну, уроды" - бессильно заливался слезами (какие там слезы в иссушенном чередованиями "кумара" и "ломки" теле - так, влага) Юрий. Двое, которые только что, в квартале от "ямы", исковырянными иглой руками избили Юрия и отобрали его - его! - деньги, спокойно удалялись. И шли - в сторону дома торговца наркотиками Валеры.
- Козлы! - хотел бросить им в спины Юрий, чтоб хоть как-то отомстить, оскорбить... а там - пусть снова бьют. Но вместо крика из ошметков кожи и осколков кости на месте его рта вырвался лишь булькающий хрип. Похоже, арматуриной его...
К Сашке он пришел - докарабкался - поздно. Тот мирно спал, вольготно раскинувшись на покрывале мутно-серого цвета.
- Сань, есть курить? - протолкал сквозь кровавую массу рта Юрий. Тот не отзывался. И, тронув Сашку за костлявое плечо, Юрий понял, почему. Сердце не выдержало.
Ночь Юрий кое-как пережил, заняв Сашкин топчан. Легкий его труп запихал в груду коробок в углу подвала - нечего глаза мозолить. Нашел что-то полуразложившееся в консервной банке, поел. А с утра, почувствовав, как мутнеет от нарастающей боли мозг, понял - снова началось.
Он знал - не выдержит. Загнется так же, как Сашка, в занюханном этом подвале... А куда идти? Только одно и оставалось - к матери. Пенсия-то у нее, блин... на десять "пакетиков", и то не хватит. Но больше некуда.
- Юра? - удивилась пожилая женщина, увидев на пороге своей квартиры потерявшего человеческий облик сына. Тот, исподлобья зыркнув, прошепелявил:
- Денег дай!
- Опять?! - взвилась старушка. - Я тебе в последний раз что сказала?
Агрессивность, не сдерживаемая воспаленным полуобморочным состоянием Юрия, вдруг выплеснулась. Шагнув, он ударил. И с наслаждением смотрел, как сухонькое тело женщины опрокидывается навзничь. Шагнул еще, и снова ударил - теперь ногой. Шагнул снова.
И лишь когда, остановившись, понял, что случилось что-то ужасное, отрезвел вмиг, бухнулся рядом с окровавленным телом на колени, и дико, зверем, заорал...
* * *
- Урок закончен, - вырвал Юрку из бредового кошмара, реального до сумасшествия, спокойный голос учителя. Мальчик встал, машинально стягивая с головы ажурный шлем незнакомого аппарата. Оглянулся, натыкаясь взглядами на таких же подавленных одноклассников, на ставшую незнакомой уютную обстановку класса, потом вдруг резко отдернул рукав пиджака. Но вместо изрытой иглой черноты некротической плоти на Юркиной руке под здоровой розовой кожей синели нежные ручейки вен. Рука, кстати, почему-то побаливала. И ребра, куда пришелся удар ножом (его ребра?), и челюсть, раздробленная арматуриной (его челюсть?), и сердце, разбитое смертью матери от его рук (его рук?)... Нет, пережитое и впрямь было реальностью - пятиклассник Юрка в этом даже не сомневался. Но чтобы такое с ним повторилось вновь...
...- Реакция детей разнообразна, - согласно кивнул экспериментатор-психолог Виктор Михайлов. - Но, несмотря на это, цель достигнута. Посмотрите на них - видите их состояние?
Его собеседник, корреспондент Сергей Шацкий, прибывший в школу за материалом о новом эксперименте в педагогике, вгляделся сквозь односторонне пропускающее лучи стекло на месте доски в классе в лица двенадцатилетних пацанов. И поежился - на них отразились пережитые за сорок минут урока несколько лет взрослой, уродливой жизни наркоманов, воров, убийц и насильников. Он уже знал, что эксперимент - это не прямое воздействие на психику, а лишь косвенное - но такое мощное! Психика же - неокрепшая, детская, нежная...
- Мой прибор - вовсе не для бездумного программирования отрицания показанной ученикам жизни. Я не знаю, что они видели и чувствовали в деталях, - продолжал Михайлов. - Учитывая особенности психического развития личности, исходя из ее данных, он лишь прогнозирует наиболее неблагоприятную ситуацию в будущем этой личности, и проецирует этот прогноз на мозг. Задействуются все рецепторы и центры, проекция воспринимается, как реальность, где испытуемый - или зритель, если хотите - и есть главное действующее лицо. То есть, обстоятельства этого виртуального "фильма" задаются загодя, а вот реакция индивида на них остается неизменной, на уровне подсознания. Сам зритель влиять на свое поведение в "фильме" не может. Однако все увиденное так и останется в памяти. И от произошедшего реально такое воспоминание почти ничем не отличается. Ну, что вас еще интересует?
- Не знаю, - с сомнением пожал плечами Шацкий. – Им же еще в куклы да солдатики играть, а тут - убийства, драки, с другой стороны - кайф наркотический, привычка... Не спровоцируете?
- Повторяю – это что-то вроде просмотренного видеофильма, с индивидуально подобранной психоблокировкой, - терпеливо объяснил собеседник. - Однако, повторяю, все пережитое воспринимается реальным - в том числе и наслаждение от наркотика. Но навряд ли кто захочет, узнав ужасы наркомании, в будущем вновь повторить их по своей воле - отрицательные впечатления сильнее. Что касается привычки - в "фильме" она не передается, однако пару недель после этого дети находятся под профилактическим наблюдением. А воровство, убийства и прочее... Само действие сопряжено с нервным потрясением, отражающимся в мозгу, а тут еще и наказание... Если бы вы, скажем, побывали в концлагере - захотели бы вновь отправиться туда? Понимаете, это и есть своего рода кодирование от негативного будущего. Психическое кодирование.
* * *
- Марин! - окликнул Юрка в толпе выходящих из соседнего класса девчонок подругу. Та, растерянно хлопая ресницами, осторожно подошла.
- Ну, как ты? - вспомнил вдруг Юрка-маленький равнодушие себя-взрослого к Нинке. Вспомнил - и устыдился. Продолжил теплее: - Как ты себя чувствуешь, все в порядке?
- Нормально, - дернула плечом Маринка. И вдруг ее прорвало: - Знаешь, Юрка, я видела такое про себя, такое... Я никогда такой не стану!
- Я тоже, - буркнул Юрка, снова чувствуя волну ужаса, охватившую его при виде умершей под его ударами матери...
А. СМИРНОВ.