И тогда тоже была зима. Огромные сугробы по краям тротуаров. Между стенами домов и лентой сугробов образовывался канал со снежными стенами и дном. А если к тому же недавно выпал снег, то весь канал бел и очень опрятен. Стены канала высоки, когда вы сидите в маленьких саночках, а будут казаться гораздо выше, если в эти саночки вас посадил Иойлик и вам только 4-5 лет.

Мальчик среди сугробов, а впереди спина Иойлика в черном осеннем пальто (в зимнем его не помню – зимнего пальто у Иойлика просто и не было), набережная реки Фонтанки, где она соединяется с Крюковым каналом, температура –5, а может быть все 20С. Они скользим домой, возвращаясь из детского сада. Скользят, конечно, только санки, вслед за Иойликом - на белой веревке.

Ожидая Иойлика, мальчик частое сидел подолгу на лавочке в прихожей детского сада, сидел тихонечко и смотрел на входную дверь, за которой была Ленинградская зима.
Правда, ожидания Иойлика в детском саду очень часто заканчивалось приходом сестры.

Сестре 9 лет. Она всегда туго затягивает шарф поверх воротника из котика и унижает тем самым мужское достоинство мальчика перед подружками из средней группы. Естественно, мальчик начинал скандал, который не отставал от них и на улице. Сестра не уступала ни на «сантиметр» капризному неповиновению младшего брата. Шло отчаянное противостояние, и она за тот же злополучный шарф тянет своего братика по наледи к дому. Крик на улице под жалостливые взгляды прохожих только усиливают издаваемый мальчиком невообразимой и крайне неприятный шум. Тогда мальчику казалось, что жалеют именно его.

Да, сколь сильно было разочарование, когда после слов воспитательницы, - За тобой пришли! - Иойлика в раздевалке не оказывалось. Если же это был Иойлик, то он почти всегда поддавался уговорам и тогда шарф заправляться под пальто (как у взрослых), и девчонки смотрели с нескрываемым уважением на своего товарища. За некоторыми из них мальчик уже ухаживал, а особенно за той, которая в "тихий час" спала в своей кроватке с ним рядом. С другой стороны спал Колька, который умел свистеть, и мальчик ему очень завидовал.

Если сбывалось и появлялся вслед за холодным паром из открытой двери Иойлик, мальчик сперва заглядывал ему в глаза, чтобы угадать настроение отца.
От Иойлика исходила усталость и еще то, что и сегодня делает эти воспоминания желаннее любой реальности.
Странное дело, мальчик совсем не помнил свой утренний приход в детский сад. Только вечерние встречи с Иойликом запали в память, чтобы доставлять по прошествии стольких лет наслаждения в забытьи воспоминаний.

Мальчик снова за спиной Иойлика, и в Ленинграде вечер, что ни чем не отличается от ночи, и говорить ему не разрешается на холодном воздухе, и бывает, что падают сказочные снежинки – они большие и пушистые, если – 5С, и игольчатые – когда на много морознее – 10С и более. От фонарей расходится сияние. Как хочется продлить эту дорогу домой. И сейчас она видно еще не кончилась. Впереди спина Иойлика в черном осеннем пальто, за спиной в руке без перчатки белая веревка. Саночки скользят.