Я слышал, как хлопнули сначала дверь потом калитка. Дома никого.
- Давай, выходи,- говорю Домовому, зная, что он меня слышит.
- Откуда? Я и не прятался нигде, как сижу, так и сидел. Правда, лежал сначала.
Улежишь тут… Ведрами брямкают, брямкают… Покоя нет. Когда от коровы то избавитесь? Двадцать первый век – все-таки. Не какое-нибудь средневековье…
И Этого бы одного уже пора оставить… А то блондится, блондится… Делает вид, что делом занят… Ох, прости, Г…, - Домовой что-то хотел еще сказать, но передумал.
Он перешел от печки к столу, потом подумал и сел на диван. Я знал, что Это – это Дворовой – его помощник. Не знаю почему, но Домовой его недолюбливал.
Бывало с Шишигой – она в бане живет, начнут над ним потешаться. Кутерьма…!
- Ты бы зеркало накрыл… А? Что у вас – у людей за манера, только о себе думаете. Нет у вас вот какой-то жилки такой коллективиской. Лавки поубирали..! У каждого теперь свой стул...! К чему идёте… Не знаю! Не знаю, к чему придете. Да и вы не знаете. Знает тот, который знает, - откуда идет. А вы…!
… Я был постарше, ведь, меньше ворчал. Но с другой стороны и ворчать-то было не за что… Вот, за что, например, было ворчать на твоего прадеда…? Не за что!
… И то тоже закрой, я хоть по комнате похожу. Навешают зеркалов… Как вы любите себя… Ой, как вы любите… Там зеркало, там, в машите штук пять… С собой носите… Да, слава Нарцисса вам покоя не даёт..!-
Домовой встал, прошел по комнате из угла в угол, сел на краешек стула у стола.
Я перешел и молча сел на диван.
- Вот ведь, прости Г…,- недоговорив, Домовой махнул рукой, - и разговаривать ведь не с кем… Хозяин мне нужен для разговора! А, ты! Хозяин…-
Он опять махнул рукой и замолчал.
- Ох! Если б не нужда… Вот начнёшь с тобой разговаривать, советоваться, рядиться… Это ведь, вроде, как ты - хозяин в доме. А на свет! Какой ты хозяин? Мать давеча с Марией разговаривала, какой по нынешним временам телевизор лучше… Её ли это дело? Ослобони голову то у матери… Мало ей забот с тобой да с сеструхой твоей… То же – ох, - звезда… Нет! Если б не нужда – не вел бы я с тобой разговоры… Тары-бары-растобары… -
Он опять замолчал. Мне тоже не хотелось с ним говорить. Что за накаты?! Тут, как конь в хомуте. Люди все, как люди, живут. А тут с утра до вечера. А утром нотации!
Я тоже молчал. Пусть себе молчит. Осень скоро. Начнется. Картошка, дрова, сено под крышу, хоть часть занести надо. Крышу пройти надо, посмотреть. Нинка – дура!
Вот дура! «Если бы не мама, я в этой дыре ни минуты бы не осталась». Вот дура! Мать ей жить мешает. Съездила в город. Чё вернулась то? Купила бы квартиру, мать забрала бы к себе. А то «если бы, да кабы…»! Это мне деваться некуда. Деды. Одни, вторые, мама, Светка... Тут, в кои веки, выходной, так бубнит, бубнит…
- Ты жениться то думаешь? – Домовой уже перебрался во главу стола. Сел так плотно, одна голова торчит и руки на столе. Кулачищи, что голова.
- На ком? На тётке Марии?-
- Ты тут не юродствуй. Не на наперти! Милостыню тут не подают! А, Нинка, чем плоха? Битая! Не упала, хоть и били, похоже! С косичек вы вместе. Какого рожна хороводом ходите? Ждете? Она – волос длинный. Спрос какой? Да и гонор. Бабский гонор беречь надо! Он ей на людях пригодится… «Жду, говорит, принца на белом коне!» Я ей уже говорил: - «Слезь с коня то!» На тебя указал… Хвалил я тебя то…
Зря хвалил только! Река под домом, лес рядом. Все лешаки вам с малого знают, за руку здороваются. Грибы, ягоды. Ох, если бы не нужда…-
-Буду молчать,- решил я. Надоест. Отстанет. Пока дома надо бы ворота в хлеву поправить, а то снега наметет, опять замучаешься открывать. Приподнять надо. Потом забудешь. Так и не заметишь как зима наскочит.
- Ты не заметишь, как жизнь пройдёт. Отстанет…,- Домовой поёрзал на стуле.
- Беда у меня! Вот!- он слез со стула и подошел ко мне.
- Беда и не сказать. Вот! –
- Говори, может, чем помогу? – не выдержал я.
- Брательник – Жихарко, у меня, старший, без дома остался. Вернее с домом – да без хозяев. Надо с ним что-то делать. Малой он. Вернее, он - старше меня, но малой сейчас. Молодеет… Вам не раскусить проблем наших. Одним словом, надо его в хорошую семью пристроить. Ну, и дом конечно, чтоб хороший. Вот я и подумал, - может вы с Нинкой то, того, ну, поженитесь, да ты дом начнёшь строить… Вот бы ему то на старости. А я тут с мамкой да Светкой. А?-
- Наговорил! На телеге не увезти. Веди его, да живите здесь. Не подеретесь, надеюсь. Меня то - под ярмо, зачем подводить. Мало мне этих трёх домов. Итак, как на карусели, всё мелькает. Ни зачем, не уследишь!-
- Веди! В - первых не так просто. Олонецкие – мы. Он там остался, а меня сюда на Волгу свезли. Ушкуйники – мы. Вернее хозяева наши были ушкуйники. Вот откинь триста лет и ещё семьдесят назад - поймёшь, когда было, то… А во – вторых ему добро делать надо. Возраст у него серьезный. А кому делать? Не зная кому – так попасть можно… О…! Потом не расхлебаешь. А вдвоём одному делать, тебе значит – не по правилам это! Не по правилам! Понял! Да и характер у него…! Опять же я младший… А на подголосках, я не привык…-
Домовой сел и стал ждать, что я скажу.
- И больше не кому..? Ну, кроме тебя, за ним присмотреть то?-
Я смутно представлял ситуацию.
- Присмотреть! Скажешь! Я же тебе объясняю, что тут не присмотреть… тут надо, чтоб он при деле был. А у них там… Дела! Никто понять не может… Разор – одним словом. Беда! Города народ собирают, чтоб потом всех к ногтю. Кто поглупее, так те бегут, как муха наскипедаренная на сахар… Ты вот смотрю тянешь… Вот и подумал, дом будешь строить. Жихарко, то малой… Ну, по вашему, старик совсем! –
- Дом строить! Знать бы на что...! Конечно, так бы с газом, с водопроводом…-
- Вот, вот! Газ то в следующем году дадут. А у тебя и дом почти готов. Ну не дом, так фундамент… Ваши-то места, ой, в какой цене будут. А у тебя земли – то… Немеряно!
Почитай пол улицы… Три дома ваших… А луга! А еще в сторонку возьмешь … Вот на косогорчике то и построите, с Нинкой… А? А Нинке шепни, чтоб свои-то дома и землю не продавали. Итого – пять! Помещик! А? –
Я представил нашу улицу.
- А на что строить то?-
- А я и говорю, из ушкуйников - мы. Всякое было… Да за давностью лет голову не секут… Припрятано, кое что, кое где… Только холостому золото не дастся…Вот!-
- Врёшь!-
- Вру! А зачем холостому дом, да забота? Вру! А мне решать… Вот Не дастся холостому!- Домовой довольно улыбался.
- Вот, что лыбишься?! Действительно – что малый, что старый! Тоже в Олонецкой стороне золото то? Это, что где Кемская волость? – вспомнил я «Ивана Васильевича».
- Кемская! Кемская! Соседи наши. А котел то тут под боком. Полчаса ходу.-
Я смотрел на Домового. Вроде не врёт.
- А мы вот как сделаем! Я расскажу, где клад-то лежит. Ты пойдешь и проверишь. Брать не будешь. Там чугун. Накрыт котлом. Ты докопаешься. По котлу постучишь и обратно. Ну, засыпишь, понятно опять. До - «пока не женишься»… А! По рукам?-
- Согласен! По рукам, – решил я.
- Вот знаешь камень на берегу. Знаешь. В нашу реку там ещё ручей впадает. На камне том сверху щербина. Обухом выбили её. Увидишь. Поставишь на щербину лопату черенком. В полдень – это, по вашему, теперь наверное одиннадцать будет тень от черенка упадет на камень. Может не одиннадцать…? Тень должна падать строго на север. Начудили, блин, с временем, теперь не знаешь как объяснить. Одним словом, дождись, чтоб солнце на юге было. По – людски то, это - полдень.
Двенадцать значит. По вашему, значит, это одиннадцать. Вот тень упадет, ты там колышек поставь. Потом с колышка стрельни на черенок – это будет значит строго на юг. На солнце, значит. По другому не мерь - ошибешься. –
- Подожди, а кто лопату держать будет, когда стрелять то?- я не понял, как лопата на черенке на камне стоять будет.
- Нинка! А кто ещё? –
- Так она никто мне. Мне же только проверить надо. Разболтать всё сразу! Ты думаешь, Нинка – дура. Она сразу всё поймет! – я был уверен, что если Нинка узнает, что там я что-то искал, то там будет гектар взрыт на глубину до трёх метров в течение суток.
- Ну, тогда я не знаю, как...! Как помню, так и говорю…! – насупился Домовой.
- Ладно, давай дальше. Соображу!-
- Стрельнёшь. От края камня три сажени на юг. И рой. Неглубоко. Полтора аршина, вроде.- Домовой сидел довольный.
- Сажени – это сколько? А аршин – это как по - простому? –
- Действительно. С ними тоже чудили, чудили, как Петр I начал… так… А, ну встань! – Домовой тоже слез с дивана.
Я встал, а он отошел от меня к окну и стоял, внимательно разглядывая.
- А ну, ладонь поставь под подбородок. –
Я поставил.
- Чуть ниже опусти к кадыку. –
Я опустил.
- О! Сажень! Ох, и здоров ты всё-таки. Вроде так никогда не приглядывался. А тут смотрю… Здоровый! Хорошо тебя, кормили в детстве. Да и кровь не подкачала. –
- Ладно. Сажень - разобрались! Аршин давай! –
- А это тебе по пупок будет!- Домовой прищурился, разглядывая меня.
- Значит полтора – это вот!- я поставил опять ладонь к горлу.
- Балбес! Это я тебе полтора насчитал. Полтора – до пупка. Понял.-
А чё тут было не понять. От макушки камня – на юг. От края камня – три сажени. В глубину – по пояс.
- Поточнее нельзя было? – я посмотрел, как мне казалось, укоризненно на Домового.
- Не промахнёшься. Там котел размером вот…- Домовой похлопал по столу.
- А чугунок? – мне было интересно.
- А чугунок! Ватага была…, - он задумался, - … как, сегодняшних два ведра. –
- И всё золото?- меня распирало.
- Да, нет, конечно. Пистолеты, там. Сабли, может быть. Серебро – это точно. Потом разберешься. Мне докладывали, что ли. Видел краем глаза, что добро несметное.
- Договорились?! – Домовой подошел и протянул руку.
- Договорились! – я пожал её. И так она стала гореть моя рука. Жар прямо до плеча. И иголочками покалывает.
… Я проснулся. Рука упала с кровати и затекла.
- Вот ведь, приснится всякая чертовщина. Сколько хоть времени? – подумал я.
Время было полдесятого.
- Да! Поспал. Мама с Светкой уже уехали на работу. –
На столе стояло молоко, накрытое салфеткой, хлеб, в тарелке, тоже накрытой, видимо была картошка.
- Вот ведь приснится! – сказал я вслух.
В сенях загрохотало ведро.
- Совсем обленился. Сидишь тут, а по дому чужие коты, как у себя ходят, - сделал я выговор Пушку, сидящему около печки.
- Обленился совсем. Или старость тебя достала. Печка то холодная, что жмешься к ней. Вышел бы на солнышко. Кошек бы погонял. А то вон,- они в гости, а ты нахохлился, как ворона в дождь. Иди, молока кусни за компанию.-
Я отлил молока в его миску.
- Надо же, сон какой! – думал я.
Камень то этот я знал хорошо. Его еще у нас называли «Судный». Якобы, когда – то разбойники суд с него чинили. Приведут, значит, к нему кого, и если до утра за осужденного трое не скажут за него доброе слово – то казнят. Как уж там казнят – неведомо! А по реке то ниже – Волга. Может, и было что.
- А может и сон вещий? – подумал я и посмотрел на часы.
- Глупо, конечно, но… Но проверить надо… Искупнусь заодно…,- решил я.
Я взял лопату и пошел к реке. Решил, что пойду крюком. Сначала к мосту, а потом уже спущусь ниже.
- А ты куда? С лопатой! – Нинка появилась, как чёрт из табакерки.
- Да вот, решил дубок выкопать, да у дома посадить! – ведь только чуток смутился я. А она сразу: - В августе деревья сажать! Ой, ли! –
- Дубки только в августе и сажают! – как можно увереннее произнёс я.
- Может быть. Может быть. Дуб он ведь не как все. А что вдруг решил? – Нинка смутилась почему-то.
- Да вот хочу на косогоре посадить. Пусть растет. Большой вырастет. –
- Слушай, я тоже хочу. Посадим два. И три липы. Нет - пять лип. Пять лип и два дуба. Вот как! – у Нинки даже волосы, вроде, встали дыбом. Она когда маленькая была, а её коротко подстригали, то волосы у неё всегда стояли дыбом.
- А ты в эту сторону то почему пошел. Надо было туда, - Нинка махнула в сторону Волги.
- Сначала искупаюсь. Вчера на бане топором намахался… С непривычки как то…, - я повел плечами, показывая как мне.
- Смотрела, я вчера. Малу заложил. Надо было ну уж никак не меньше чем шесть на шесть. К предбаннику надо было сразу ещё комнатку закладывать, - Нинка рассуждала, как бы про себя. Но я то знал, что мне нервы треплет.
- Ага! И сдохнуть на ней! Я тебе, кто? Поворочь бревна то! Сырые. Если б не нужда, - я опять вспомнил сон и Домового. Вот ведь привязалась.
- Нин, может домой тебе надо? А?! –
- Надо! Но дубки я сама буду выбирать. У меня рука легкая. –
- Ладно. Завтра схожу, - подумал я. -Эта не отвяжется. Придётся сажать. И дубки и липы. Вот дёрнул кто за язык? –
Ребятишки крутились у «купалки».
- А помнишь, человек по двадцать собиралось. А сейчас… Трое. -
Нинка грустно смотрела на ребятишек.
- Ты знаешь, мама сказала, что вчера днем по околице какие-то люди с треногой ходили. Мерили, что-то. Не знаешь, что хотят то? – она была совсем расстроена.
- Газ проведут. На следующий год. Так, что матери скажи, чтоб ни землю, ни дом не продавала. Газ будет – налетят городские. А так глядишь - наши вернутся. Только не болтай, направо да налево. – опять вспомнился сон.
Я сделал серьёзное лицо.
- Чок! Чок! Язык на крючок! Кто проболтается – пусть не обижается. А кто будет болтать – того палкой станем драть.-
Нинка запрыгала на одной ноге.
- Слушай, пойдем ниже к камню. Намутили тут. –
Меня прямо тянуло к этому камню.
- Пойдем. Мне без разницы. Я в купальнике.-
…. Камень был на месте. Ручей тоже. Ниже его вода была холоднее. Нинка забралась на камень.
- Теплый. –
Она разделась.
- Вот что разделась? Кто будет выбирать деревья то?-
Что за манера, каждое дело начинать с перекура.
- Нин! У тебя тряпицы никакой нет? –
Я смотрел как она одевалась.
- А зачем? –
Она спустилась с камня.
- Повязать на ветки. Какой веткой здесь на юг росли, так и там посадим. Дерево то привыкает. Оно потом. Что крутиться должно, что ли? –
Во, дает! Всю жизнь в деревне и не знает.
- Это ты правильно придумал. Не надо чтоб у них были трудности. И так от дома отлучим, так еще и кое-как посадим…
Ты знаешь, что?! Разжигай костер, а я домой. Там у меня бак с бельем кипятится.
Я быстро. Принесу мясо. У меня есть! Будем шашлык делать. Принесу тряпиц красивых, ленточек. Потом выкопаем. Потом отнесем на косогор. И посадим.
Бак надо выключить. Я думала – скоро. А тут, так хорошо. Одна сюда же не пойдешь. –
- Давай, не торопись. Я дождусь. Давай, давай. Мухой! Белье то прополощи, что-ли, а то киснуть будет!-
Я прикинул, что времени мне хватит.
«Три сажени – полтора аршина». Приснится же…!
Нинка побежала, оглядываясь. Я пошел вглубь леса за дровами.
Сразу же наткнулся на дубок. По меркам Домового - сажень с аршином. Ровненький такой. Стройный. Темно – тянется к свету.
- Скоро у тебя света будет, хоть отбавляй! – я покачал его ветку.
- Мы вас троих там посадим. Как три богатыря будите стоять. На косогоре. И имена дадим. Границу будите стеречь! – добавил я.
… Я вернулся с дровами. На костер положил ещё две сушины – пусть перегорают.
… Отмерить – это пару минут. Земля была влажная легкая.
- Нашли куда закапывать. Пистолеты поржавели, чего доброго, - думал я, углубляясь.
- Вообще-то, паводок до сюда не доходит, - соображал, как и почему выбрали это место.
- Волга то была ниже! – осенило меня. - Плотин то не было. Это значит триста семьдесят лет назад. Это был 1700… , нет 1640год. Оба - на! Надо будет узнать, что тогда хоть у нас творилось. –
… -Дзиньк! - лопата ударилась об что-то металлическое.
- Дзиньк! Дзиньк! –
У меня выступил пот.
- Дзиньк! – я просунул вниз руки. Ничего видно не было, но руки чувствовали что-то гладкое, холодное и скользкое.
- Дзиньк! Дзиньк! Дзиньк! – «постучишь» - я вспомнил Домового.
… - Дзиньк! Дзиньк! Дзиньк! – дребезжал звонок.
Я проснулся! За окном стояла Нинка.
- Заходи! Ты чё ни свет ни заря. –
- Полдень. Ты то что, спишь. Намахался вчера топором, с непривычки сморило, что-ли? Я уже всё постельное перекипятила, вывесила. Погода хорошая. Смотрю, тебя на бане нет. Думаю – отдыхаешь! Думаю – пойду убалтаю на шашлыки. Вот мясо взяла. Даже взяла вина. Дорогу-у-у-щее. В магазине на меня, как на дуру, посмотрели. Давай к камню сходим. Шашлыки пожарим. Искупаемся. Сколько уж лет там не были. После выпускного наверное.–
Я смотрел на Нинку. Я ничего не мог понять. Пушок сидел у печки. Нинка стояла у стола. На часах было одиннадцать.
- Дубы сажать? –
- Какие дубы? А где? Если на косогоре, то я – «за». Три дуба, как три богатыря и семь липок. –
- Пять!-
- Почему пять. Семь. Семь! Повяжем ленточки им. Пусть живут, растут. Дубы охранять будут! –
- Слушай, Нин, а как узнать, сплю я или нет!-
- Когда? –
- Сейчас. –
- А, кто тебя знает. Посчитай, что-нибудь вслух. Например 2010 минус 300 потом еще минус 70. –
- Нинка! Я уже это считал. 1640 будет. Мне наверняка надо знать – сплю я или нет.-
- Я не знаю. Я точно не сплю. Бак снимала – обожглась. А ты… Кто тебя знает. Странный ты какой – то. Правда не знаю. Если ты не знаешь, то я - то откуда. –
Я сел за стол, решать как мне узнать, сплю я или нет.
- Ладно. Пойдем на шашлыки. Тут не разберешься! Ты только не балтай там никому. А то на смех поднимут. -
- Чок! Чок! Язык на крючок! Кто проболтается – пусть не обижается. А кто будет болтать – того палкой станем драть, - Нинка, смеясь, запрыгала на одной ноге.