- Где ж ты, чертяка, ходишь? – спрашивала Анна то у складок расшитого покрывала, то у плотных штор на маленьком окне, то у тёмной немой двери и не заметила, как её думы перестали прятаться, а давно уже превратились в бабий стон. – Бросил, обманщик…
В избе пахло кисло-сладким кваском и варёным картофелем, парившим из чугунка, взгромоздившемся на шестке угасающей печи.
Мягко прикусив нижнюю губку, чтобы легче было припоминать события минувшего дня Анна вспоминала, наконец-то, и вкрадчиво спросила:
- Когда Ваське Пыжу улыбнулась – заметил? – и погрозив пальчиком ответила. – Заметил, заметил. – радостно добавила: – Ух! Как передёрнуло! Приревновал!..
Посидев немного, удивилась:
- А не идёт чего? Неужели к Палашке нечистая понесла? Так у неё корова ноне отелится должна. А к Оньке Кривошее?.. Нет – к ней внуки приехали… А к Свистунихе?... Лучше б Гришку позвала! Нет уж! Толку-то от него…
Она вздрогнула – за печкой послышался шорох.
- Опять мыши… А ты чего развалилась? Ухом не повела. Пошла вон, шалава.
Кошка сделала сальто с переворотом, мягко приземлилась и скрылась под печкой. В сенях загремело.
- Кто там? Федь, ты что ль? – вытирая слёзы спросила Анна. – Проходи!
- Доброго здоровья, Хозяюшка! – снимая шапку, поклонился Фёдор Фёдорович.
- Вон, кошка спит, а мыши хозяйничают. Знаешь, как страшно…- всхлипнула Анна. – Я поужинать собралась… Айда со мной – вдвоём веселее.
- Я сегодня не обедал… За Марфой ездил, - оправдывался, усаживаясь за стол гость.
- Опять с Елькой Кузяновой нахрюкались?
- Покойного Кузьму поминали, заодно и Васятку… Думал не довезу… молчала… даже не вопила, - застенчиво добавил: – Ей последышков –Витюшку с Андрейкой жалко… И у меня сердце разрывается… Я ей цыкну – молчит!
- Боится она тебя, Федя!
Он опустил глаза. Анна повернулась спиной к Фёдору, нарочно обронила спички. Фёдор Фёдорович вздрогнул. Анна наклонилась за коробком так, что алые розы на складках юбки пышно расцвели. Мужика бросило в жар.
- Знаешь, Феденька, мне б лошадку какую-нибудь на завтра – к подруге съездить… Соскучилась…
Фёдор Фёдорович шмыгнул на пол и на коленях приблизился к хозяйке, чтобы помочь, но запутался в подоле. Убедившись в бесполезности всякой действий, жадно прижался к тёплым ногам.
- Возьми Гнедую или Кумарька… А хочешь – сам тебя отомчаю!.. Только прикажи! - задыхался от волнения Фёдор и поплыл по волнам упругого тела подруги.
Он сгрёб её в охапку и нежно положил на кровать. А через мгновение отыскал затонувшее тело любушки во взбитой, как тесто перине… Перед самым, самым приходом. Уже с утра созревшее тело Анны сладко, но сдержанно дышало.
- Ух! Аннушка! Ух! Голубушка! С ума свела, окаянная… Сколько баб красивых – сами в постель тащат… Только ты никого не желаешь…