Над Москвой в очередной раз занимался багровый закат. Уюта и тишины просили седые от времени и пыли тополя на бульваре. Осенний день уходил, унося с собой радости и печали, тревоги и заблуждения, признания и открытия… Деловых пешеходов на улице сменили прогуливающиеся пары и парочки, и почему-то всегда cпешащие и чем-то озабоченные «собачники» с как будто «приклеенными» к рукам поводками и ужасными намордниками на тех из собак, которым «палец в рот не клади».
На Нежинской шума от машин поубавилось, но скорости возросли. А редкий визг тормозов выдавал с головой очередного лихача, всегда готового к цирковым трюкам на дороге; способного в любой момент пожертвовать как своей, так и чужой «тачкой», а то и жизнью «не за ради чего»…
Аминьевка по-прежнему ухала и стонала тысячами машин, лязгала миллионами несмазанных механизмов, дымилась сизыми выхлопами и бранила на чём свет стоит «дорожников» за низкое качество покрытия полотна, и особо, - за безобразно вмонтированные в асфальт, постоянно вибрирующие и гремящие под колёсами машин крышки канализационных люков. Воздух дрожал и бесновался от пыли и гари, заполняя всё и вся вечерним смогом.
Жители высоток, и особенно их верхних этажей, поглядывали на всё это несколько свысока, в буквальном и переносном смысле поплёвывая со своих ободранных лоджий и балконов вниз на до-
рогие «авто», а также на безликих а иногда и нелепых в своей земной распластанности людей и животных… Особое чувство превосходства испытывали эти так сказать небожители микрорайона Матвеевское над жильцами тех элитных и баснословно дорогих котеджей, которые сверху напоминали разноцветные игрушечные домики, собранные из детского конструктора. Последние фактически «валялись» у подножия высоких зданий, и о них при наличии даже небольшого воображения можно было пусть и виртуально, но всё же «вытереть ноги». И это было приятно… Но особенно воодушевляло и радовало то, что этим господам, там, внизу первым перепадал весь «смак» и смог от городских «прелестей дороги» и многочисленных «душистых помоек»…
А теперь, более подробно о наших «нежинских баранах»… Элитный котеджный посёлок возник здесь в середине 90-ых на высоком берегу небольшой, но юркой речушки Сетунь, получившей своё название по-видимому от местности столицы, в которую она вторгается с юго-запада области дурнопахнущей водицей, быстро превращающейся в зловонную химическую «жижу» непосредственно перед районом застройки. Довольно узкая, но высоко расположенная по отношению к реке полоса земли вдоль улицы Нежинская была избрана в качестве плацдарма нового строительства уже давно. Началу застройки мешал протяжённый, а местами и весьма крутой склон в сторону реки, который долгое время был обитаем исключительно городскими «овощеводами» и «собачниками». Ещё в конце прошлого столетия при Советской Власти в перспективных планах московского градостроительства вся эта территория, практически от района Сетуни и до Волынки (бывшей «ближней дачи Сталина, а ныне президентской больницы и садово-паркового хозяйства Управления Делами Президента), предназначалась к «обустройству» одной из городских зон отдыха с озером-водохранилищем и всевозможными объектами культурного досуга москвичей. И сегодня одним из печальных напоминаний того грандиозного замысла является всё ещё недостроенный аквапарк, «зажатый» на небольшом возвышенном участке земли между Аминьевкой и улицей Нежинской, на ближайшем изгибе которой и возникло, и было быстро осуществлено котеджное строительство для новых русских. А огромный склон-овраг в сторону речки Сетунь больше уже не являлся помехой для строительства… Дело в том, что 2 года назад здесь открыли городскую свалку, которая выполнила значительную часть его низины. Затем усилиями тяжёлой техники весь этот хлам, мусор и ещё Бог знает что было сконцентрировано ближе к улице Нежинская таким образом, что вместо узкой полоски земли, непригодной для застройки, вдоль дороги возникла сравнительно большая площадь в несколько гектаров. И на этом месте вырос целый квартал из особняков и котеджей, предназначенных для тех, которые безусловно брезгливо относятся к городским свалкам и к их обитателям, но не имеют ничего против проживания на свалочном захоронении… Только бы не воняло и не обрушивалось… И в этом новый русский не отличается от русского старого… Но кроме того, пара колонн у входа, зелёный газон вокруг; а главное, - солидная ограда от внешнего мира, безусловно с охраной… Устроились на свалке..; что ж поделаешь, если иначе не можем даже за большие деньги… Главное - изолироваться от жителей микрорайона, и особенно, - от личных недругов… И те и другие – действительно опасны… Обыкновенные жители опасны потому, что они – народ, который, конечно же, для сильных мира сего – быдло… Но это быдло время от времени возбуждается вопиющей неустроенностью и просто непосильными тяготами быта, и посылает своих «слуг», то есть «слуг народа», туда, куда «Макар телят не гонял. Туда где им всем, если они вообще останутся живы, – вовсе не жизнь, а сплошная разруха и неопределённость с одними только ностальгическими воспоминаниями и связанными с этими воспоминаниями душевными страданиями…
Но сегодня главными врагами избранных во властные структуры, и неизбранных публично, но «избранных» в смысле получения от власти возможностей преступного обогащения, являются те, тоже господа, которые чуть-чуть не дотягивают до самих… Но они уверены в несправедливости эдакого положения, а следовательно, - и во временном характере своего нынешнего уровня во власти. И поскольку их нахождение в одном шаге от большой публичной власти, а следовательно и от больших публичных и ещё больших непубличных денег тянется как им кажется очень долго, и даже бесконечно, то невольно, время от времени у них возникает вполне объяснимое желание как бы ускорить этот процесс..; переступить, так сказать, грань, за которой «мы и сами с усами»…
Понятно, что и те и другие способны сильно навредить «главным котеджевцам». А это уже конфликт Интересов… И если при этом кто-то пострадает, а может быть даже умрёт, так что ж?! На то и борьба, которую никто пока и не отменял… А в этой борьбе все средства хороши… И если эта борьба – настоящая война, - пусть так. Быть может.., это даже и лучше… Ведь ничто так не разруливает человеческие противоречия, как революционное насилие… Оглянись в историю, и ты увидишь бесчисленные примеры «беспримерных» политических и финансовых свар и революций, от самых бархатных без членовредительства, - и до умопомрачительных кровавых побоищ, в ходе которых и те, кто это затеял, и те, кто в этом виноваты, уже не понимают, как всё это могло про-
Изойти. И действительно, приходится только поражаться тому, как может в общем то очень мелкий личный интерес отдельных тех или иных представителей, стремящихся к верховной власти, породить такое хаотическое сумасшествие не просто отдельных заинтересованных людей, а огромных масс народа на огромной территории..?
Однако в наши «демократические времена» эти сценарии хотя и возможны, но менее реалистичны, чем в прошлом… Зачем?! Ведь сегодня, мы уже вступили в эпоху терроризма. Закончилась эра широкомасштабных, тяжелозатратных военных компаний, баталий… Теперь враг, противник, – товар штучный… Его можно купить, а если не возьмёт денег, - то и убить…
Конечно, высокий забор – один из главных символов «новороссиянства», не совсем адекватен даже точечным угрозам. То же - и с охраной, и с сигнализацией… Это так.., – на всякий случай… Главное в заборе то, что он символ..; символ могущества, а следовательно и символ сдачи… Испуг, возникающий у обывателя при виде трёхметровых кирпичных стен, ворот и окон с чугунными решётками безусловно защищает от случайных посягательств на имущество и жизнь; хотя, всего лишь на определённое время… А вот испуг «друзей», товарищей так сказать по делу, бизнесу.., - должен быть гораздо трепетнее, ужаснее и круче… И здесь, забором даже с сигнализацией и охраной уже не обойтись…
- Петруша, ты совсем себя не жалеешь. - Женский голос походил на журчание ручейка в ранней
весенней оттепели. - Ты ведь уже не юноша. Заставь работать как следует своих бугаёв-помощничков. Вон у тебя их сколько… Хотя бы раз в неделю по-настоящему общался с дочкой, со мной… Пойми, это необходимо не только нам, но и тебе…
Пётр Аркадьевич Науменко – заместитель директора Центрального Московского Банка слегка встрепенулся, отодвинул на край стола папку с шутливым грифом «Совершенно не секретно», развернулся в кресле и протянул руки навстречу жене… Взгляд его немолодых, но всё ещё по мужски красивых глаз был добр, но печален…
- Родная, прости меня за всё, и главное, - за недостаток внимания. Я опять не успеваю подготовить бумаги Самому. Банк «горит», «потушить пожар» невозможно, но надо постараться не обгореть хотя бы самим… Андрэ – прекрасный парень, менеджер от Бога, но сегодня ему очень тяжело. Идёт драка, страшная драка… Зачем он полез в политику?! Даже без неё у него очень большие шансы быть трижды уничтоженным «друзьями». Так нет, ему этого мало… Прокуратура уже повисла у нас на руках. Это очень плохой знак… Балуев грозит пальчиком, прозрачно намекая на гнев президента. На носу выборы, и сейчас «лапать» власть также безрассудно, как и спонсировать её прямых оппонентов. Что он себе вообразил..? Деньги – всё для тех, кто умеет ими пользоваться… Это - главное оружие везде; но в России оно до поры до времени должно быть тайным. Он хочет скандала… Таков его замысел… Но ведь можно спокойно выйти из тени, публично заявить о своих политических амбициях… А так как он сегодня, можно только «сесть», или чего доброго, - попасть в автомобильную или авиационную катастрофу..! Примеров предостаточно и даже на гораздо более низком уровне.
- Но тебе, Петруша, надо быть осмотрительнее самому. Покажи им, что ты только «профи», и сам по себе… Не мне тебя учить…
- Думаю, что поздно… Раздавят не те, так другие..; драка – в разгаре… Ты только не «падай», дорогая.., но для меня сейчас было бы самым оптимальным, - самому провести некоторое время под следствием. Может быть даже на некоторое время,- «сесть»… Пока всё уляжется… Прямых улик против меня у них нет; всё на «подставе» и далеко. О многом и шеф не знает; и думаю, - не узнает… В то же время, он у меня здесь… - Левая кисть Петра Аркадьевича красноречиво сжалась в кулак. - Андрэ это прекрасно понимает и отслеживает теперь каждое моё движение… Есть у меня в его окружении и другие «верные до гроба друзья»… А власти мне не так страшны. Более того, я им ещё пригожусь, если конечно к тому времени останусь жив…
- Что ты.., то сажаешь себя, то совсем хоронишь.?! Разве об этом надо думать? Подумай о нас с Полиночкой. О маме… Что мы без тебя, и кому мы нужны? К старой жизни - дороги нет, но и в новой, - нам спокойно жить не дадут! Так куда ты собрался? Совсем с умишка «сбрендил».?!
- О, ради Бога, Элечка, не трави душу… Я ведь просто размышляю вслух. Даст Бог, всё обойдётся, устаканится как говорится..; и мы, как всегда, победим..?
- Вот это совсем другой разговор. Узнаю прежнего своего Петрушу. А то, – сдаваться, стреляться… Чтоб им всем пусто было, в том числе и твоему Андрэ… Кобель небритый, а всё туда же, в политику… Чёрт - с ними..; а Бог, Петруша, - с нами… Давай махнём на острова… За Полиночкой пока мама посмотрит… А оттуда и поглядим»..?
- Нельзя, милая. Ребята не поймут; да и шеф расстроится… Бросил, мол, в самый ответственный момент..; нет, так нельзя…
- Ну что ты опять заскулил.., не поймут, да нельзя..; а что можно.?! Унижаться перед этим уродом из прокуратуры..; балансировать на грани..? Организуй служебную командировку, чьи-
нибудь похороны там, наконец… Видит Бог, Петруша, нам надо уехать..; ненадолго…
А в это время, на той же самой улице Нежинской, но на другой её стороне почти напротив котеджей новых русских, на 12 этаже панельного 16-этажного дома, на малой кухоньке малогабаритной 3-комнатной квартиры царили любовь и полное взаимопонимание. Хозяйка квартиры - очень милая женщина раннего пенсионного возраста по обыкновению хлопотала у газовой плиты, создавая свой очередной кулинарный шедевр к ужину – запеканку из творога, по-видимому не первой свежести (свежий творог в этой семье термической обработке не подвергали).
Её муж – Александр Олегович Бобров, только недавно вернувшийся со службы, уже обошёл все три комнаты, побывал на обеих лоджиях в поисках только ему известных вещиц для хозяйственных поделок, и вошёл на кухню как раз в тот самый момент, когда у плиты что-то «шваркнуло, ойкнуло и пискнуло».
Тоника, а именно так звали хозяюшку, отскочила назад, сунула случайно обожжённый о раскаленную сковородку палец в рот, стараясь унять острую боль, и тихо рассмеялась, робко взглянув в глаза мужу.., мол:
- Вот какая я растяпа; опять схватилась за незащищённую ручку горячей сковороды; и хорошо ещё, что вовсе не сбросила её с плиты себе под ноги…
- Вот неудобная-то, - только и сказал Александр Олегович и быстро полез в холодильник за
каким-нибудь жиром для обработки обожжённого пальца жены.
Справившись общими усилиями с пострадавшим пальцем и с приготовлением запеканки, супруги приступили наконец к вечерней трапезе.
- Что, на работе? - Бросил Александр Олегович жене.
- Всё нормально. - Откликнулась Тоника. - А у тебя?
- У нас, перемены; сняли-таки главного… Теперь, процесс пойдёт быстро…
Надо сообщить читателю, что он попал в семью медицинских работников, один из которых, а конкретно Александр Олегович - доктор медицинских наук, заведовал клинико-диагностической лабораторией одной из ведомственных московских клинических больниц (ЦКБ); а Тоника (или Антонина Петровна) - кандидат медицинских наук, последние несколько лет трудилась старшим научным сотрудником в одном из НИИ Минздрава России.
За последние годы супруги уже привыкли к производственным сложностям и отчасти смири-
лись с нестабильностью обстановки на службе, с проблемами снабжения реагентами, принадлежностями и запасными частями к оборудованию. Всё это безусловно не шло на пользу ни диагностической, ни научной работе. К тому же, постоянные задержки в выплате заработной платы не добавляли оптимизма и в бытовом отношении. Порой приходилось «перебиваться», так сказать, от получки до получки. И это, - без необходимости содержать кого-то ещё… Родители обоих супругов не дожили до жизни такой… Ну а единственный их сын Илья уже в течение 7 лет проживал за рубежом в стране восходящего солнца, то бишь в Японии, где: как-то – учился; как-то - подрабатывал;
как-то, - сколотил скромную интернациональную семейку, то есть женился на японке… Что ж, молодёжь нынче пошла если и не смелая, то довольно умелая… И наш Илюша, окончив Восточный факультет МГУ и прикинув свои педагогические и дипломатические перспективы в переложении их на стоимость в рублях в виде скудных месячных по зарплате, решил не испытывать судьбы «дипломированного изгоя России», а подался туда, где он мог надеяться на большее… К тому же, отличное знание английского и приличное – японского языков, делали его выбор действительно оправданным.
Но в целом, не считая некоторых небольших затрат на периодически посылаемые подарки сыну и телефонные переговоры, учёным супругам
можно было как-то жить, питаться и даже экономить на периодически возникающие потребности ремонтных работ квартиры в Москве и дачки в садоводческом товариществе в Подмосковье, покуп-
ку самого необходимого из обуви и одежды. Ну а на всё другое основного заработка конечно не хватало. Приходилось «крутиться» между подработками редактированием печатных изданий, переводами, лекциями и так далее, а также изысканием различных вариантов спонсорства… Небольшой доход шёл от ничтожно малой пенсии (Александр Олегович также был уже пенсионером), и примерно такой же, - от реализации собственных книг, коих было уже написано числом четыре, и на опубликование которых пришлось тоже прилично потратиться…
Итак, можно было существовать, а иногда и скромно кутить, занимаясь кроме основной работы педагогической деятельностью и самодеятельным литературным творчеством. Но лишь основная работа давала и в целом солидный статус, и хотя относительную, но уверенность в завтрашнем дне; и безусловно, - главную часть средств существования. И всё же, нестабильность системы здравоохранения, являющаяся следствием общего экономического кризиса посткоммунистического российского общества, для наших «юных пенсионеров» представляла некую перманентную угрозу в какой-то момент внезапно оказаться за бортом пусть и раскачивающегося, но более менее стабильного судна-гиганта; то есть, - в непредсказуемых волнах бушующего океана российской жизни.
Конечно, если говорить честно, то последний сценарий в настоящее время нашим героям грозил едва ли… Дело в том, что как Александр Олего-
вич, так и Антонина Петровна были достаточно известны в москоских медицинских кругах.., и не только потому что имели учёные степени и более менее солидные должности… Они были, что называется, «профи», специалистами действительно высокого уровня, хотя и востребуемыми специфическим образом только через специализированные высокотехнологические структурные подразделения медучреждений – диагностические и научные лаборатории. Хотя, в научном плане, сегодня им приходилось довольствоваться в основном прежними своими достижениями. А значительную часть
своего рабочего времени они отдавали теперь обучению молодого поколения учёных.
- Всё-таки, сняли..? - Тоника плавно убрала со лба сползшую прядь волос, и грустно посмотрев в лицо мужа продекламировала: - Криминальная революция, о необходимости которой всё последнее время постоянно твердили чиновники-демократы, - свершилась.!?
Тоника повторила слова мужа, которые тот произнёс однажды, несколько перефразировав известную фразу В.И. Ленина о совершившейся в 1917 году пролетарской революции в России.
- Да, дорога в никуда для нашей больницы открыта, - мрачно произнес Александр Олегович. - Наступает время марионеток, которым и предстоит завершить ликвидацию ЦКБ.
- Неужели можно ликвидировать «Кремлёвку»? Да кто им позволит? - В голосе Тоники послышалось неподдельное непонимание того, о чём говорит супруг…
- Разумная ты наша, я бы и сам никогда в это не поверил, если бы не знал всего практически из
первоисточника. Видишь ли, дело не в больнице и не в её руководстве, и даже не в руководстве Центра… Дело в территории, на которой расположен умирающий госпитальный комплекс-монстр раннего советского зодчества, время для реконструкции которого уже безвозвратно потеряно. А за этим стоит более чем 10-летний земельный интерес вполне конкретных, внешне респектабельных людей во властных структурах…
- Но разве им не нужна такая больница? Что, они не болеют..?
- Им нужны деньги, много денег. А больницы, и всё другое, - они уже имеют в иных местах… Эта больница, на этой земле, - им действительно не нужна.
- Так передали бы в город. Ведь ситуация в Москве с госпитальными койками очень напряжённая, не говоря уже о низком уровне лечения…
- Дорогой мой «Минздрав»… Вашими бы устами… Но мы с Вами здесь, на кухне, а они там, - у рычагов, управляемых исключительно Его Величеством Интересом, но уже не Классовым, как в СССР, а Личным, перед которым сегодня трепещет всякий, у кого есть шанс и самому дотянуться и что-нибудь «отхватить»… И маленькие наши начальнички – туда же… А что им делать? Самоустраниться – нельзя..; пропадут, и никто их даже не вспомнит… Участвовать, участвовать, и ещё раз участвовать… Беда - в тотальной коррумпированности не просто отдельных представителей власти, как было в СССР, а всех, как постоянно участвующих, так и случайно вовлекаемых людей разного служебного положения, уровня доходов и даже различных политических убеждений. Из этой системы нельзя выпасть просто так..; ведь это – мафия, семья, к которой Вы принадлежите уже по самому факту рождения, но в данном случае не биологического, а рождения преступного замысла, идеи… А такого рода идейное преступное родство, в отличие от биологического, уже не отпускает до конца…
- И слава Богу, что ты не с ними. - Тоника даже обрадовалась, проникшись этой мыслью. - Мы
независимы от них. Мы – профессионалы; и не они нам.., - мы им нужны…
- Опять я слышу речь не девочки, но женщины. Всё так… Всё так… Жить бедно в бедной стране не унизительно, а достойно… Унижает нищета, но не бедность. Мы не можем помогать другим, это досадно; но всем, - всё равно не поможешь… Толковых людей жалко. Их и так мало. Ещё меньше совестливых… А наш главный, всё-таки, был немного тем, и немного другим… Значит, всё верно..; по масштабам коррумпированности общества, он находился не на своём месте… Пока держится мой непосредственный начальник… Хотя новое руководство больницы использует любой даже самый малый предлог, с тем чтобы отправить и его следом за бывшим главным… Как это ни удивительно, есть пока ещё весьма достойные люди, сопротивляющиеся беспределу разрушителей нашего здра-
воохранения. И это в то самое время, когда не воруют в России в основном лишь те, которые не имеют такой возможности… Как это ни прискорбно, но это так… Большая часть порядочных и честных людей сегодня боится расти, руководить..; сторонится финансовых проблем… Для них очевидно, что однажды приняв то или иное мало-мальски солидное предложение или кресло чиновника-начальника любого уровня, уже невозможно будет не воровать, не навлекая на себя гнев и возмущение со стороны подельников. При этом, не избежать и наказания… И просто вылететь в 24 часа с работы, это самое лёгкое из них…