Я закуривал вторую сигарету, не насытившись одной, когда из шумной и душной гостиной в прохладный полумрак лоджии выскользнула именинница, чтобы спугнуть мое уединение. Она плотно прикрыла за собой дверь.
- Вот ты где спрятался!
- Проветриваюсь.
Я обратно облокотился о край перегородки и продолжил любоваться видом радужно освещенного перекрестка.
- Не плюешь вниз? А то под нами как раз арка.
- Я уж подумывал помочиться.
- Ах ты шкода! – она обняла меня сзади, сомкнув пальцы на моем левом плече и упершись подбородком о правое, давая моей спине ощутить сквозь футболку упругость её добротных грудей. - Брось эту отраву.
- Сигарету что ли? – спросил я и глубоко затянулся.
- Бросай, тебе говорят!
Я бросил.
- Это моё самое излюбленное местечко во всем доме, - осведомила она.
- Квартире, - подправил я её.
Она обделила вниманием мой идиотический выпад горе-корректора и продолжила:
- В Англии я не скучала по родной постели, ванной или дивану, а вот лоджии мне сильно не хватало.
- А у меня вроде и нету такого любимого уголка. Ну, разве что родной туалет – в чужие сортиры я хожу только из крайней необходимости.
- Безбожник ты!.. И знаешь… здесь я острее всего ощущаю своё одиночество.
Я рефлекторно повернулся к ней лицом и, почти касаясь кончиком носа её носика, выказал ей свое удивление.
- Почему?
- Просто… мне здесь бывает настолько хорошо, что… иногда даже обидно оттого, что я не могу поделиться этим скромным счастьем с любимым человеком.
- Если в этом мире есть хоть какая-нибудь справедливость, то твой любимый человек когда-нибудь будет тут стоять с тобой.
Она прыснула сдавленным смехом и ущипнула мне мочку уха. Мы долго молчали, размеренно покачиваясь из стороны в сторону и прислушиваясь к умиротворяющим аккордам ночного города. Когда вдруг показалось, что наше безмолвие становится неловким, я задал вовсе неуместный к той минуте вопрос:
- А что же ты всю компанию гостей оставила?
- Да перебьются. Могу же я хотя бы последний час своего дня рождения посвятить самой себе.
- Последний час? Ну-ка, давай взглянем на времечко.
Я вынул из кармана мобильник и засветил дисплей.
- Ого! Ровно 23:23!
- Хм, и исполняется мне тоже двадцать три…
Она прижалась ко мне крепче, и я услышал её дыхание под ухом:
- Ляля!
- Да?
- Я говорила тебе, что я люблю тебя?
- Слышал-слышал. И я тебя тоже люблю.
- Любишь?
- Да, - я чмокнул её в висок, - иначе бы скинул вниз вместо той сигареты.
- А я ведь еще не говорила тебе, что я люблю тебя, как женщина мужчину.
У меня перехватило дыхание.

Что она такое для меня? Очень и очень многое.
Красивая и обаятельная. Я её обожествляю.
Добрая и отзывчивая. Я ею восторгаюсь.
Умная и открытая. Я ею горжусь.
Я люблю в ней всё. Кроме женщины…
Она - точно отмель озера в лунную ночь: ею можно любоваться до ослепления, но в неё не тянет.

Я чувствовал себя обязанным что-либо ответить ей…
(не верю? не надо? спасибо?)
… но так и не нашелся что сказать.
- Что ты молчишь?
- Я… хм… это самое…
Она медленно разомкнула свои пальцы и отступила от меня.
- Аяна, - обратился я к ней, всё еще тщетно соображая что ей сказать.
- Нет, Ляля, все в порядке. Прости меня дуру, пожалуйста.
- Ну что ты! Давай поговорим.
- О чем? Ты все равно не знаешь что мне сказать.
Я лишь прикусил губу.
Она виновато пожала плечами и вынырнула из лоджии. Погодя минуту, чтобы собраться с мыслями, я отправился за нею следом.
Отыскал её в ванной. В щель приоткрытой двери я увидел её сидящей на голом кафеле и плачущей, спрятав лицо в ладошки. Я хотел схватить её в охапку и убаюкать в утешение, но мне подумалось, что своим присутствием я буду только смущать её. Некоторое время я потоптался возле ванной, затем что-то начало неумолимо гнать меня прочь оттуда, и я спешно удалился, ни с кем не прощаясь.