Дети Мандрагоры



Глава 1, в которой много говорится о кривых горшках

Было ещё не так темно, но Мессарь подумывал, не закрыть ли свою лавку? Покупателей уже не было и он чувствовал, что день закончился, как всегда неудачно для него. Горшки не покупались, и горшечник почти не получал прибыли, от своего ремесла. Он бурчал себе под нос проклятья злым духам, которые конечно вредили ему, такому достойному и праведному человеку.
В горле у Мессаря пересохло, но это была не простая жажда, которую утоляют водой, нет это было посерьёзнее. Ему не терпелось поскорее закрыть лавку и отправиться в трактир, где есть тот источник, который может потушить его пожар. Конечно Тома станет ругаться и возмущаться его ранним уходом, ну да он привык к этому. Лучше бы его хозяйка почаще убиралась в лавке, вот же паутина свисает, как орденская лента, а горшки совсем запылились, какой же дурак купит такую дрянь.
Таким образом убедив себя и переложив вину на жену, Мессаль успокоился и перестал винить себя в неудачах. Он уже пошёл было к дверям, чтобы закрыть их на задвижку, но тут в лавку вошёл покупатель. По всему было видно, что это очень важный господин. Он был ростом, почти как ребёнок, но так важен и напыщен, что всем видом показывал своё превосходство и огромную значимость.
– Проходите господин, проходите, - услужливо залебезил перед ним Мессаль, чтоб ты сдох, если не купишь у меня с десяток горшков, - думал он в это время. – Товар у меня самый лучший, есть горшки, с зелёной глазурью, пеломонесского привоза, есть горшки, да что там горшки, вазы, как есть вазы, чёрного полированного блеска, с золотистыми искрами, каждому на удивление.
Мессаль не стал, конечно раскрывать тайну, что сам подделывал весь привозной товар, и заслуги его состояли в основном не в мастерстве, а в хорошо подвешенном языке, когда он мог убедить покупателя, что грубые подделки, есть ни что иное, как настоящий, дорогой, привозной товар.
– Есть простые горшки для кухни и обихода и они очень хороши, уверяю вас, господин, самые наилучшие.
Разглагольствования Мессаля, может и имели успех, но точно не в этот момент. Странный посетитель совсем не слушал его. Он прошёл стремительно, почти пробежал на своих коротеньких ножках вглубь лавки, и схватил первый попавшийся ему горшок. Он заглянул в него, словно хотел отыскать в нём что-то, а потом зашвырнул его на пол.
– Ну, ну, господин, потише пожайлуста. Если мой товар вам не хорош, так это свидетельствует о вашем плохом вкусе. Вот так-то! А кидать вы можете у себя дома, а лучше идите к старому мошеннику Мокоте, у которого тоже, есть гончарная лавка, на второй улице от нас. У него такой дрянной товар, что только и годится чтобы звенели осколки, для услаждения, так сказать, слуха.
Дзынь! – зазвенел другой горшок, который странный покупатель откинул от себя в другой угол, не слушая Мессаля. Он вёл себя всё более бесцеремонно и горшки теперь летели уже не по одному, а сразу парами, а то и кучами.
– Что же ты творишь в моей замечательной лавке?! – завопил Мессарь. – Уж я заставлю тебя, кошачий господин, заплатить за весь мой побитый товар. Именно кошачий господин, ведь ты и ростом то всего с хорошего кота, что вздумал бы встать на задние лапы, да и шкодлив точно также!
Мессаль кинулся к посетителю, который учинял в его лавке настоящий погром и ухватил его за бархатный, бордовый кафтан. Важный посетитель злобно поглядел на него и попытался вырваться, не переставая в тоже время торопливо хватать и швырять горшки на пол.
Мессаль был совсем не робкий человек, и в трактирных потасовках был славный боец, он так вцепился в своего посетителя, что тот покраснел от его хватки и начал задыхаться. Он отчаянно сопротивлялся, но Мессаль был очень рассержен, а сердить его опасались все, и жена в том числе. Он встряхнул за шиворот шкодливого господинчика и приподнял его над землёй на целый локоть. Он уже хотел наподдать ему ещё несколько раз под рёбра и по шее, а то и в ухо, но господин вдруг исчез. Вот только он был в его руках, и весил просто удивитель много для такого мелкого и вздорного человечишки и, вдруг, пропал, как и не бывало.
Мессаль огляделся по углам, и по потолку своей лавки, куда это делся его посетитель, заглянул под стол и за массивный шкаф, но противный господинчик нигде не находился. Мессаль потряс головой в недоумении.
– Вот так дела, - сказал он задумчиво. – Видно этот кошачий господин совсем не прост, не меньше, чем какой-то лесной дух. А может и горный дух, а может и троль, – начал перебирать со страхом Мессаль. – А я его за шиворот тряс, как своего подмастерье Лёрика, когда он глину плохо замесит, или перепутает, по нерадивости, глазурь. Теперь, если этот кошачий господин обидится или рассердится на меня, он ещё вздумает мне мстить, что совсем мне не кстати, не так я и богат, чтобы иметь таких влиятельных врагов. Мне они совсем не по карману.
В голове у Мессаля было не слишком много мозгов, чтобы обдумывать на сухую глотку такие важные проблемы. Внутри головы у него появилась щекотка, которую он больше не мог терпеть, и горшечник со всех ног припустился к трактиру, чтобы обсудить странное происшествие со своими друзьями.
В трактире уже было полно народу и Мессаль быстро отыскал на привычном месте зеленщика Коржа и Радика, который работал обвальщиком в лавке мясника, тоесть разделывал туши свиней, быков и овец. Радик уже пил вторую кружку пива, за которые никогда не платил. Между Мессалем и им был давний уговор, что горшечник платит за него первые две кружки пива, а Радик приносит ему за это хороший кусок вырезки, украденный у хозяина мясной лавки. Сделка была выгодна обоим друзьям и укрепляла их взаимную дружбу, уже не первый год.
Мессаль хлопнулся на лавку, напротив своих друзей и уставился на кружку, которую держал в руке Радик. Пиво в его кружке пенилось рыхлой шапкой, как морская пена на камнях, а под ней янтарём светилась желанная для гончара влага.
– Ты нынче что то припозднился, - заметил ему Радик.
– Работал, - ответил ему Мессаль. – Кто нибудь из вас видел, хоть когда – нибудь, гномов или троллей?
– Вот ещё. Их и нет уже давно.
– Говоришь нет? А ко мне так приходил один сегодня.
Радик и Корж засмеялись, и Корж лениво сказал.
– Гномы и тролли днём не ходят среди людей, а показываются ночью и то, если им чего-то от тебя понадобится. Чего им от тебя может быть нужно?
Мессаль растерялся и озлился.
– Откуда я знаю, что ему понадобилось в моей лавке? Он горшки мои перебирал и бил об пол. Бух и нет горшка! А этот человечик из лесного народца хватает уже другой горшок и снова - бух!
– Что же ты сделал с ним? – спросил Радик.
– А ты бы что сделал на моём месте?
– Да, уж не стал бы смотреть, как он меня раззоряет, а разделал бы его, как свиную тушу, так чтобы, впредь, неповадно было вредить честным труженикам.
– Что же ты думаешь, что я испугался этого мерзавца, и я его вздул, так что кулаки заболели. Только он почувствовал, что дело плохо, как тут же исчез, обманщик. Здесь то я и понял, что он не просто богатый самодур, а колдовское семя. Может даже он у них министр или тайный советник. Так-то!
Друзья задумались, неторопливо попивая сладкое пиво. Мессалю тоже принесли большую, деревянную кружку наполненную с верхом. Это было кстати, потому, что он уже много раз облизал сухие губы и весь извёлся в ожидании выпивки. Он отхлебнул большой глоток, с шумом проглотил его, и вытер рот тыльной стороной ладони.
В трактире было жарко и у гончара на спине выступил пот, словно он работал у печей. Он и не заметил, как уже выпил всё пиво, а трактирщик подносил ему шестую кружку. Он развеселился и всё время вспоминал, как не сплоховал, и схватил наглого троля за шиворот.
– Я никого не боюсь! Он так мал ростом, что даже мой подмастерье Лёрик выше его. Что он может мне сделать? Я сам почти колдун и ни какого сглаза не боюсь, ведь бабка моя мне в детстве в ноги положила две ореховые палочки.
– Подумаешь ореховые палочки, что из того?
– Нет погоди, думаешь простые палочки? Нет, это не задача, коли простые палочки. Бабка сама с троллями и феями дружила, потому, что и им тоже нужны вещи из мира людей, самые простые вещи, вот она и продавала им лук, морковь и яблоки. Это им в диковину. Там у них всякие явства не переводятся, самые изысканные и нежные, но ведь и жаренной картошки иногда хочется, как и простым людям. Лесной народец выходил к бабке из орехового куста, вроде, как там у них был выход в наш мир, но бабка поклялась никому не показывать это место. Однако, две веточки сухие от этого куста она принесла в наш дом и положила мне в колыбель.
– Где же теперь эти ветки? Мыши унесли и коту в пасть вставили, чтобы не кусался?
Мессаль пытался вспомнить, куда со временем подевались волшебные, ореховые прутики, но не смог этого вспомнить и вскоре забыл о происшествии в лавке.

Утром он однако вспомнил обо всём, как только переступил порог лавки. Осколки битой посуды лежали повсюду, так что негде было ступить ногой.
– Эй жена, - закричал Мессаль, - почему в лавке не подмела?! Сейчас придут покупатели, а здесь беспорядок. Что, по твоему, они подумают о твоём муже?
– Отстань от меня, Мессаль, или не чувствуешь, что у меня подгорает рыба на плите. Крикни Лёрика, пусть он подметёт, кажется это он у тебя в подмастерьях ходит, а не я.
– Лёрик, - завопил Мессаль, - неси сей же миг метлу!
– Сейчас отыщу её, - ответил подмастерье и побежал искать метлу.
В открытую дверь лавки вошла мадам Жонжи, старая, сушёная креветка – поистине замечательная женщина. Замечательная она была потому, что всегда замечала то, что от неё желали скрыть, и с гордостью не забывала, сообщать об этом своим жертвам. Она так и резала правду - матку в глаза всем и каждому, и сам факт её существования был большим испытанием для жителей городка. Втайне, многие молились за счастливое избавление старой мадам от их несовершенного, бренного мира, и обретение ею покоя в лучшем мире, где никто не станет расстраивать мадам и портить ей жизнь.
Мадам Жонжи была очень худа и перетянута в талии, как метла, которую Мессаль надеялся ещё увидеть у себя в лавке, но жизненнная хватка её была ого-го какая, и она не торопилась оставить без своего попечения этот неразумный, порочный мир. Теперь, она стояла в лавке Мессаля с таким видом, словно застала его с поличным при разрушении вавилонской башни.
– Добрый день, уважаемая мадам Жонжи, - поспешил ей навстречу Мессаль, спотыкаясь о битые черепки горшков. – Не обращайте, пожалуйста, внимания на некоторый беспорядок, который вы, конечно, успели заметить. Странная история приключилась вчера у меня в лавке. Какой-то сумасшедший пришёл на закате ко мне и перебил множество горшков, безо всякой на то причины. Сейчас мой подмастерье отыщет метлу, и приберётся здесь.
– Что вы говорите? – ехидно и высокомерно проговорила мадам Жонжи. – А мне сдаётся дорогой родственничек, что это ты напился вчера, по своему обычаю, да устроил тут погром. Не так ли это было скажи, положа руку на сердце? Уж коли ты можешь творить такие дела, так имей хотя бы мужество быть мужчиной и признайся в своих проступках.
– Мадам, я клянусь вам, что вовсе ничего не делал из того, что вы говорите.
– Я со слезами на глазах наблюдаю за твоей полной порока жизнью, Мессаль, и помогаю вашей семье, только ради Томы, которая как известно приходится мне внучатой племянницей. Конечно, многие нынче не помнят такого родства и забывают дальнюю родню, но я воспитана в прежние, пристойные времена, когда люди поступали иначе. Поскольку ты муж моей внучатой племянницы, то и тебя приходится считать частью нашей семьи, тут уж никуда ни денешься, у каждого свой крест.
– Я к вашим услугам мадам, - чтоб ты онемела, прародительница тьмы и тараканов, подумал Мессаль. – Для такой достойной женщины у меня всегда есть самый лучший товар, какой только пожелаете.
– Это ты называешь товаром, Мессаль? Твои горшки такие же пьяные, как ты, каждый день. Среди них нет ни одного ровного. Я лучше куплю посуду у Мокоты, это послужит тебе уроком.
– Что вы мадам, я не могу допустить, чтобы такую достойную даму обманывали в лавке мошенника Мокоты.
– Мокота достойный, пожилой джентельмен, относитесь в моём присутствии к нему с уважением.
– Конечно, конечно, раз вам так угодно, - спелись две гнилушки, подумал про себя Мессаль, - но у старого джентельмена горшки может быть и ровнее, зато чаще лопаются в печи, чем мои, а стоят дороже. Он не дожигает их, чтобы они не покривились от жара, но также, как мудрость приходит только с годами, так и горшки становятся крепкими от хорошего жара, и ни как иначе.
– Да, язык у тебя Мессаль без костей, словно змеиный. Хитрый язык, и сам ты человек хитрый. Пожалуй куплю у тебя с десяток горшков и мисок штук десять, и если ты скинешь для родственницы, которая и так для вас делает больше чем может, то пожалуй возьму ещё вот эту дурацкую вазочку под мрамор.
– Всё для вас, уважаемая мадам Жонжи, - не расчитывай старая ящерица, что я предоставлю, бесплатно, на твои похорону урну, под твой тщедушный прах. Это, конечно, уже не вслух.
– Не расчитывай, что я отдам деньги тебе в руки. Я отдам их моей обожаемой Томе, чтобы не ввергать тебя в сооблазн, пропить эти деньги. Тебе пора задуматься, говорю с болью, родственник, ведь коли не будет меня в этом бренном мире, некому станет наставлять тебя, и ты пожалуй, совсем, пойдёшь по кривой тропинке.
– Я с вниманием, всегда, прислушивался к вашим словам, мадам Жонжи, - когда ты уйдёшь, сломанная ножка от стула, плюну тебе вслед, - добавил про себя Мессаль.
Мадам Жонжи удалилась, как обтрёпанный годами и бурями, но вечный «Летучий голландец», на поиски новых своих жертв, а Мессаль снова закричал своему подмастерье.
– Если в этом доме нет ведьм, а одна из них только что собственными ногами покинула этот дом, то метла всё таки должна стоять за дверью. Чёрт вас всех побери!
– Хозяин, метлы нет, я уж искал за дверью, - ответил ему расстерянный Лёрик.
– Ладно, Лёрик, видно ты сегодня оставил свои глаза под подушкой, где спал. Иди, охломон, немедленно в лавку и смотри здесь за товаром, а я сам поищу метлу. Ведь не улетела же на ней мадам Жонжи, хотя это было бы самое верное объяснение пропажи.
Прибежал Лёрик, худощавый и прыщавый мальчишка, который был совсем не дурак, и повсюду успевал сунуть свой веснусчатый нос. Он остался присматривать за товаром, а Мессаль отправился искать запропастившуюся, куда-то, метлу. Она оказалась в гончарной мастерской, где тоже приходилось прибираться каждый день.
Метла была вся в глине, которую подметали с пола накануне. Комки глины высохли на ней, так что она стучала об пол, как каменная. Мессаль вышел во двор и начал обивать метлу об угол сарая, сбивая с неё комки глины. Сначала он не заметил шума, доносившегося из лавки, стук метлой по сараю перебивал все прочие звуки, но потом крики стали громче и привлекли его внимание.
Кричал конечно Лёрик, Мессаль узнал его голос, а кроме того он услышал чьё то сердитое ворчание и бормотание. Но, больше всего подстегнуло на действия Мессаля, уже знакомые звуки разбиваемой посуды. Гончар, сжал метлу, как грозное оружие, и заторопился в лавку, на ходу строя разные предположения.
Он застыл на пороге лавки и свирепо оглядел всё вокруг. Мальчишка плакал и держался за ухо, которое было багрово- красного цвета, вокруг творился ещё больший погром, чем накануне.
– Что ещё тут произошло без меня? Я побью тебя проклятый мальчишка, что ты тут успел натворить? – прорычал Мессаль, сжимая в руках метлу.
– Не бей меня, хозяин, я ни в чём не виноват!
– Так, кто же виноват, курёнок ощипанный, у тебя вместо рук молотилки и ты ими не плохо управляешься.
– Это не я разбил всё это, хозяин. Я совсем не такой неумеха. Ты же всегда доверял мне клеить на жидкую глину ручки к горшкам и бокалам, а для этого надо быть очень ловким и пальцы иметь гибкие и чуткие. Я очень старательный, ученик. Всё было, хозяин, вот так. Не успел ты, хозяин, уйти, как в лавку вошёл один господин, такой из себя важный и гордый, что я оробел перед ним.
– Маленького роста! - завопил Мессаль.
– Нет не маленького, с меня ростом хозяин, но только он толстый, с животом и большим носом. Сначала он спросил меня, где хозяин, и очень обрадовался, что тебя нет в лавке, а потом вдруг принялся быстро, быстро брать с полок наши хорошенькие горшочки, и кидать их об пол. Я не успел опомниться, а уж он накидал полно товара и всё вдребезги. Я схватил его за руку и укусил, потому, что не знал что мне делать, а этот противный господин уцепил меня за ухо и так потянул, что я увидел и рай и ад одновременно.
Мессаль посмотрел на правое ухо мальчишки и заметил, что оно опухло и стало больше, чем левое.
– Иди к Томе, пусть она приложит тебе на ухо лёд.
Лёрик убежал. Мессаль стал заметать черепки, которых теперь всё прибывало в его лавке.
Если так пойдёт дальше, то скоро будет нечем торговать, - думал он. Его брала досада и недоумение, ну с какой стати противный троль привязался именно к нему, будь он поумнее, то пошёл бы к мошеннику Мокоте, там бы и колотил вволю всё, что найдёт в лавке.
– Лёрик, если ты не умер и ещё дышишь, выноси черепки из лавки, я отсюда больше не выйду, ни на миг. Пусть этот вредитель попробует ещё раз наведаться ко мне в лавку, уж я его угощу метлой и провожу, как самого дорогого гостя, чтобы больше было неповадно мне пакостить.
Прибежал Лёрик, вытирая на ходу мокрые от слёз глаза, и начал собирать осколки посуды, заметённые в кучу хозяином. Он складывал их в старое, проржавевшее ведро и уносил на свалку. Ему пришлось сходить с полным ведром не менее девяти раз, прежде, чем в лавке стало чисто.
Вечером в трактире Мессаль не стал рассказывать о троле и его очередной проделке, может Радику и Коржу это и кажется смешным, но самому горшечнику это уже изрядно надоело. Он выпил всего две кружки пива и ушёл из трактира домой.
Он нарочно сделал крюк и заглянул в окно своей лавки, чтобы убедиться, что там всё в порядке. Замок на двери со стороны улицы был не потревожен, и через окно хорошо были видны полки с ровными рядами горшков, амфоры лежащие, как артилерийские снаряды на боку, дружные полчища мисок - больших и поменьше и целые вязанки бокалов и пивных кружек, связанных между собой за ручки, как грозди бананов. Мессаль порадовался такой милой его сердцу картине и пошёл спокойно домой на ночлег.

Несколько дней наглый троль не появлялся и Мессаль успокоился. Он решил, что его посетителю надоели проказы в лавке и теперь он придумал что-нибудь новое, и дурачит других людей. Тома принесла мужу обед прямо в лавку, поскольку он ещё не решался оставить её без присмотра.
Тома умела готовить замечательный рыбный суп из разных видов рыбы и Мессаль очень любил её похлёбку, но предпочитал её есть холодной, когда она остынет. Он запустил в похлёбку обжаренные сухарики и маринованные оливки, сверху посыпал всё красным ладийским перцем и поставил на прохладный пол, где было не так жарко, чтобы его суп настоялся, как следует, и остыл.
Он так увлёкся своим предстоящим обедом, что совсем не заметил, что в лавке он был уже не один. Всё тотже кошачий господин успел прокрасться через порог его лавки и теперь вставал на цыпочки около полок с горшками. Он поводил большим носом, словно чего то там вынюхивал, и даже засовывал свои пухлые короткопалые руки в горлышки горшков и кувшинов, словно не доверял собственным глазам.
Троль опасливо поглядывал на занятого своим обедом хозяина лавки, видимо трёпка, которую задал ему Мессаль, хорошо врезалась карлику в память. Он старался не шуметь и горшки больше не бил, но продолжал, что-то вынюхивать, нечто, одному ему известное.
Но, троли народец злобный и плохо воспитанный, это Мессалю говорила ещё бабка в детстве, которая уж точно знала все их повадки, и скоро он начал раздражаться и ворчать. Карлик не мог достать до верхних полок и подставил себе под ноги перевёрнутое, проржавевшее ведро, в котором Лёрик выносил на днях битые черепки. Карлик притопывал по донышку ведра ногами от нетерпения и злости. Его красные каблуки выбивали барабанную дробь, которую Мессаль ни мог, не услышать.
Мессаль оглянулся и заметил противного троля.
– Ага, - почти радостно вскричал он, - вот ты голубчик мне и попался! Уж теперь то ты не отделаешься так легко, как в прошлый раз.
Мессаль подбежал к испуганному тролю и неожиданно для него выбил у карлика из под ног ржавое ведро одним сильным пинком. Злобный посетитель свалился на пол и завопил. Мессаль собирался ещё раз наподдать ему сапогами по чему придётся, потому что был ужасно зол, но карлик завертелся волчком на полу лавки, не переставая истошно вопить. Чем быстрее он вертелся, тем тонче и противнее вопил, почти верещал. Его тело превратилось в детский волчок красного цвета, таким был цвет его кафтана, и вращение его всё убыстрялось и убыстрялось, а писк стал таким тонким и неприятным, что сверлил уши Мессаля. От этого красно-бардового волчка начал подниматься дым и запахло палёным.
– Ты решил учинить у меня пожар, - в страхе проговорил горшечник, - так вот же тебе!
Он схватил свой обед и выплеснул рыбную похлёбку прямо на красный, накалившийся волчок. Троль закашлялся и прекратил крутиться.
– Соль, соль! - Завопил он жалобно. – Твой суп крепко посолён!
– Да, уж посолён, так как я люблю, а вы лесной народей не любите соли, это мне бабка сказывала.
– Хорошо, твоя взяла. Больше не стану уж тебе вредить, но ты должен помочь мне.
– Я не отказываю никогда в помощи, стоило тебе только попросить меня хорошенько и я охотно сделал бы для тебя всё, что в моих силах, - так я и стану помогать тебе, мусорная куча, решил про себя Мессаль, сперва расчитайся за свои делишки. – Ну же говори, что тебе надо в моей лавке, ведь не зря же ты ходишь сюда почти каждый день? Я ли не знаю, что вы троли народ умный и очень занятой, и перед людьми не показываетесь без крайней нужды.
Троль уставился на Мессаля и сверлил его взглядом, бормоча себе что-то под нос. Мессаль ждал и ждал и почувствовал что может так стоять вечно и ему всё равно сколько ждать. Ноги его стали корнями и его волновало только то, что здесь в лавке мало света и мало земли. Он съёжился и покрылся корой, а руки Мессаля не двигались, превратившись в толстые, старые обломки ветвей. Но, он надеялся, что следующей весной, после хороших дождей они ещё зазеленеют и прорастут молодыми побегами. Быть деревом было спокойно и приятно, ни проблем, ни забот и мозги совсем не нужно напрягать, как в мире людей. Он уже совсем было почувствовал себя старым, кряжистым пнём, но колдовство не полностью завершилось и что-то пошло не так у троля, как он расчитывал.
Мессаль пошевелился, поскрипел и стал превращаться обратно в горшечника, который имел вспыльчивый характер и большой запас человеческой хитрости.
Троль теперь перепугался уже по настоящему. Его колдовство не действовало на Мессаля и тот почёсывался, и приходил в себя на глазах, скидывая с себя одеревенелось.
– Проклятая бабка Кояла, я знал, что мы наживём себе с ней забот. Два ореховый прута! Они, как видно тут!
Троль подскочил и побежал от Мессаля, как мышь от кошки. Его кафтанчик разорвался от верчения на полу и был весь в дырах, из дыр проглядывало уродливое, волосатое тело. Мессаль в два прыжка догнал уродца и крепко схватил его за длинные волосы и остатки одежды. Теперь у противного карлика не было, ни какой надежды вырваться из крепких рук горшечника.
– Говори, что за прутья ты сейчас поминал, а то уйдёшь от меня без головы, кошачий господин.
– Твоя взяла, всё тебе расскажу. Я ведь знал твою бабку очень хорошо. Бабка Кояла вела с нами дела без обмана, хотя могла требовать за свои услуги гораздо больше, чем имела. Хе-хе-хе! Я не раз ей предлагал и золото, и драгоценные камни, и даже дар вечной молодости, но она была хитрая, как и ты. Всегда мне отвечала – «я возму только своё. Что даётся от вас лишнего, поворачивается против людей». Она знала, как троли проверяют глупых людей на жадность и наказывают их за это. Она ничего не просила никогда, и так заслужила наше доверие. Прослужила твоя бабка десять лет и ни разу не обманула, а за это полагается награда. Король преславный Моран Великий сам показался перед бабкой Коялой во всём блеске и спросил её, что она хочет за свою честность и за свою работу, получить от него? Я уж говорил, что твоя бабка была такая же хитрая, как и ты, она сказала великому королю и повелителю тролей. «Ничего мне не нужно из вашего мира, это не принесёт мне счастья и счастья моей семье, а дай мне только две ореховые палочки с этого куста». Моран Великий не мог ей отказать, ведь уговор у нас крепче, чем в мире людей, и дал ей две палочки.
Теперь, делай со мной что хочешь, потому, что моё колдовство против тебя ничего не стоит.
– Ореховые палочки и теперь здесь?
– Тебе досталось величайшее сокровище, но вы люди так глупы и беззаботны. Думаешь, твоей бабке легко было заслужить этот подарок. Придётся всё же открыть тебе, что палочки эти не пропали и не потерялись, как ты думал. Вот стоит метла. Перебери её внимательно и найдёшь два ореховых прута, что оставила тебе в защиту от колдовства бабка Кояла.
– Ореховые, волшебные прутья оказались в простой метле, которой я каждый день подметаю грязь и мусор?! Ха-ха-ха! Стало быть я могу выпороть тебя этими прутьями, как провинившегося подмастерье, а ты будешь корчиться, да терпеть. Не сделать ли мне этого, нынче же? – Засмеялся над тролем Мессаль.
Троль только злобно зашипел, как кот которого поймали за шкирку, прямо над горшком сметаны. От карлика пахло рыбным супом, которым его окатил горшечник и вид у него был усталый и несчастный.
– Всё это хорошо и забавно, то, что ты рассказал мне сейчас, но за тобой должок. Кто заплатит мне за побитые горшки? У меня нет ваших сокровищ и свой кусок мне достаётся с большим трудом, не то что вам тролям.
– Я могу озолотить тебя, только не сейчас. Я тайный советник Корой Моли, доверенный и близкий троль к королю Морану Великому. Скажу больше великий Моран многие столетия был мне верным и благородным другом, а не только господином.
– И что же случилось с благородным Мораном?
– Увы, его больше нет. Он женился, на свою беду, на Искре, дочери горного короля Рудозная и она отравила его по указанию своего отца. Лесные троли в большой беде, какой не бывало с начала времён, их преследуют враги - горные троли под знамёнами Рудозная и Искры. Меня тоже преследуют и я должен опасаться, но я сделал для своего короля последнее, что смог. О мой несчастный господин и благородный друг! – воскликнул в отчаяньи лесной троль. – Я успел спасти только свиток, где записаны наши тайные клады и заклятья. Там вся мудрость нашего народа и пока этот свиток не попал в руки врагов ещё не всё потеряно, мы можем возродиться и наказать предавших нас горных тролей.
– Тогда, всё не так плохо, господин тайный советник, действуйте и восстановите справедливость, - пожалуй он не врёт и, наконец-то, говорит правду, решил про себя Мессаль.
– О-о-о! – застонал в отчаяньи троль и зарыдал, как ребёнок, слёзы потекли у него ручьём. – Я не могу восстановить справедливость! Свиток утерян, – прошептал он в таком отчаяньи, так, что даже Мессаль проникся его горем. – Я сам спасся чудом и свиток с королевскими печатями, был спрятан у меня под кафтаном, а враги гнались за мной по пятам, они конечно знали какое сокровище я пытаюсь скрыть от них. Я бежал, как ветер, крался, как леопард, летел, как летучая мышь, но они выследили меня и приближались. Что мне было делать? Я не нашёл ничего лучшего, как вбежать в твою лавку, Мессаль, и спрятать этот свиток в один из твоих горшков.
– В который же?
Троль снова подпрыгнул на месте и принялся, плеваться во все стороны и выкрикивать при этом.
– В кривой горшок, в кривой горшок, в кривой горшок! Первый, который мне попался в углу. Откуда мне было знать, Мессаль, что в твоей лавке все, все, все горшки кривые?! – завопил иступлённо троль. – Я ведь думал, что кривой горшок никто не купит, а я вернусь через несколько дней и спокойно заберу тайный свиток. Что теперь будет с моим народом? О! – снова завопил троль. – Я пытался, отыскать утерянный мною свиток, но не преуспел в этом. Мой народ рассеялся по миру, а остатки храброго нашего воинства ещё сражаются и гибнут на краю леса и моря. Скоро их сбросят в море коварные и кровожадные горные троли, и всё кончится для моих братьев.
Мессаль быстро сообразил, что наступил час его удачи. Вся история тролей, хоть и тронула его, но была для него делом второстепенным, пусть сами разбираются между собой, - решил он, - а вот поправить свои денежные дела не каждый день представляется возможность.
– Если я помогу тебе отыскать волшебный свиток, что ты дашь мне взамен? – спросил он троля Корой Моли.
– Если мы найдём тот горшок, где был спрятан свиток, то я насыплю его полный золотом для тебя, друг нашего народа.
Не такой уж большой друг, - подумал Мессаль.
– Без обмана? – переспросил он троля.
– И это говорит обладатель ореховых прутьев? Как я могу обмануть тебя, бестолковый человек, ведь я всё уже сказал тебе?
Мессаль не стал объяснять Корой Моли, кто здесь бестолковый, это можно было отложить и на потом.
Он пошёл и закрыл дверь лавки на задвижку. Мессаль и Корой Моли принялись, искать свиток во всех горшках, вазах, глинянных кувшинах и амфорах. Некоторые из них так запылились, что нельзя было разобрать, какого они первоначально были цвета, и горшечник испачкался в грязи и пыли. Тайный советник уже не был так спесив и старательно помогал горшечнику, словно был его подмастерьем Лёриком. Он собирал уже осмотренные горшки и относил их в другой конец помещения.
В углу лавки уже не хватало места, для обследованных горшков. Два горшка опять случайно разбились, потому что карлик начал уставлять их друг на друга в неустойчивую пирамиду. Мессаль покосился на него строго и неодобрительно, но ничего не сказал. Не зря говорят, что ничего так не сплачивает, как совместный труд. Он почему-то больше не сердился на троля.
– Лёрик, принеси в лавку свечи, пока твой хозяин не расшиб себе голову о полки! – крикнул Мессаль в дверь, которая вела во двор его жилого дома.
Дверь в кухню в жилом доме всегда была открыта настеж, чтобы дым и чад выходили на улицу и если Мессалю что-то бывало нужно, он просто высовывался в дверь своей лавки и вопил, пока не получал, то, что хотел.
Мальчишка показался очень быстро и вбежал в лавку со свечами в руке. Он растерялся и остановился в недоумении от произведённого вокруг беспорядка. Мессаль выпроводил его побыстрее, мальчишка был слишком любопытен и если ещё не успел, ни чего узнать, то мог заподозрить что-нибудь, и начать подслушивать. Лёрик ушёл очень неохотно и несколько раз в дверях обернулся.
Мессаль повернулся к Корой Моли и не увидел его, троль пропал. Мессаль нахмурился, почесал себе волосатую грудь, что была видна в распахнутой спереди рубашке и позвал тайного советника короля Морана.
– Где ты есть, выходи, он больше не придёт.
Массивный, резной шкаф, что стоял в углу лавки горшечника, скрипнул дверцей и оттуда показался длинный нос. Шкаф был всегда пустой, Мессаль держал его в лавке, только для солидности, будто бы его торговля процветала и было множество бумаг, которые нуждались в специальном месте для хранения. На деле же он не заглядывал в этот шкаф, ни разу с того момента, как поставил его в угол, около входной двери.
Немного смущённый троль попытался выглядеть, как можно аватажнее и солиднее, когда показался из дверцы шкафа.
– Я бы не хотел, чтобы мальчишка знал о наших делах. Это лучше и для него самого.
– Не смущайтесь, господин тайный советник, мне самому однажды пришлось, просидеть в таком же точно шкафу пол дня у одной кумушки. Не потому, что я кого там боюсь, а потому, что честь женщины должна быть важнее для мужчины, чем его самолюбие, – соврал Мессаль первое, что пришло ему в голову. Сойдёт и так, - решил он.
Ещё несколько часов упорной работы и в лавке Мессаля не осталось ни одной посудины больше напёрстка, которая не была бы тщательно, по нескольку раз осмотрена, и чуть ли не вывернута наизнанку. Свиток ни где, не нашёлся. Горе Корой Моли было так огромно, что он больше не рыдал и не стенал, он застыл с поникшей головой и стоял молча, как камень.
– Очевидно, что свитка больше нет в лавке, - вымолвил он. – Прощай Моссаль, я ухожу искать помощи у волшебника Заракоа, он один сможет сказать, где находится свиток Морона. Но, наш договор остаётся в силе и если ты самостоятельно найдёшь этот свиток, то я насыплю тебе в посуду, в которой он окажется, золота столько, сколько туда уберётся.

Совсем стемнело, но хозяин ещё не вернулся домой из трактира. Тома дала Лёрику остатки рыбного супа, что сготовила ещё днём, и позволила доесть сладкий творог, которым начиняла ватрушки для мадам Жонжи. У мадам Жонжи губа была не дура, по выражению подмастерья, она очень любила сладкие ватрушки Томы, и хозяйка раз в неделю обязательно пекла их для старухи.
Лёрик пробрался в свой угол в гончарной мастерской, где любил оставаться один, и уселся на свою лежанку. Матрас на его лежанке был набит высушенными морскими водорослями и слегка шуршал, когда подмастерье укладывался на ночлег.
По сандалиям мальчика зацарапался Рик, ручная крыса, с которой они подружились. Рик был молодым, шустрым животным и любил покусывать чуть-чуть своего хозяина за мизинец, так он просил у мальчика еды. Мальчик назвал свою ручную крысу Рик, потому, что он был меньше его, совсем маленький, и раз его самого звали Лёрик, то маленький дружок должен был зваться ещё короче – просто Рик. Подружились они потому, что мальчику было скучно, а молодой крысе хотелось есть. Крошки от своего обеда он охотно отдавал Рику и даже иногда угощал фиником или комочком творога, если угощенье удавалось незаметно припрятать от Томы.
Сегодня Лёрик припас для Рика пару маринованных оливок, которыми Тома приправляла рыбный суп, но он не знал понравятся ли они его другу. Рик понюхал оливку, забавно шевеля острым носиком с щетинками усов на нём, а потом решительно принялся есть одну оливку, жеманно держа её в лапках и поворачивая, как глобус, вокруг невидимой оси. Он доел понравившее ему угощение и долго, и тщательно умывался. Вторую оливку Рик на стал есть сразу, а обнюхав её и немного подумав, отнёс под кровать мальчика, чтобы съесть свою добычу ночью.
Лёрик решил, что никто не сможет, подглядеть за ним, и достал из под матраса странную бумагу, свёрнутую в трубочку. Она попала к мальчику случайно и он давно бы вернул её Мессалю, но у того был вспыльчивый нрав и тяжёлая рука, а Лёрик был совсем не такой дурак, чтобы самому искать себе неприятности.
Несколько дней назад Рик убежал от Лёрика и протиснулся в щель, которая образовалась около старых ржавых, дверных петель. Лёрик не мог оставить дружка до утра в лавке, вдруг утром хозяин обнаружил бы его там. Мессаль и так постоянно твердил, что в доме необходимо иметь кошку, а то мыши скоро будут в нём господами, а хозяевам придётся снимать перед ними шапку. Говорить то он говорил, но кошку не заводил, по какому-то непонятному отвращению, которое он питал к кошкам и особенно к котам. Но, если бы он увидел, что крысы гуляют среди дня у него в лавке, это могло подвести его к перемене взглядов на этот вопрос.
Дверь в лавку с улицы была заперта на массивный замок, но дверь со стороны двора оказалась только плотно прикрыта, хозяин забыл её запереть, да и необходимости в этом особой не было. Лёрик приоткрыл её, воспользовавшись тем, что хозяина не было дома, он ещё не вернулся из трактира.
– Где ты Рик, пошли отсюда. Мессаль купит кота, если увидит тебя, - позвал мальчик своего крысёнка.
Рик шуршал чем-то, что ему пришлось по нраву, в одном из горшков. Он залез в большой, очень кривой горшок и лишь изредка выглядывал из него круглыми горошинками глаз, а потом снова прятался в тёмном кривом овале горлышка. Из горшка торчал странный плотный свиток с печатями, которые свисали со свитка и постукивали о край горлышка.
– Что это такое Рик? Может этот документ забыла какая-нибудь покупательница, или знатный господин, а ты решил устроить в горшке себе гнездо. Хорошо, что ты ещё не порвал эту бумагу.
Было очень темно и Лёрик не мог, разглядеть, как следует, свою находку, он решил подойти к окну, где было светлее от взошедшей полной луны. В этот момент в окне мелькнул широкий силуэт, который Лёрик узнал бы и в темноте, безо всякого лунного света. В окно заглянул хозяин и внимательно вглядывался в темноту лавки. Лёрик шмыгнул за шкаф, и стоял там не дыша. Там его невозможно было увидеть из окна, но Лёрик испугался, что хозяин мог заметить его до того, как подмастерье спрятался в безопасное место. Мессаль долго вглядывался в окно лавки, это мальчик видел по колебаниям света на деревянном полу. Свет, то появлялся, то исчезал, и на полу двигались клочкастые тени от волос горшечника. Потом горшечник ушёл, напевая себе под нос какую-то трактирную песенку и мальчик понял, что он не заметил его и Рика.
Мальчишка сильно испугался. Он так и выбежал из лавки со свитком в одной руке и крысёнком за пазухой. Рик успел подняться вверх по ногам мальчика, пока он прятался от Мессаля, и забрался под курточку ему на грудь.
Теперь, Лёрик понятия не имел, что делать с этим свитком. Он решил его разглядеть, как следует, и уж потом обдумать, как ему поступить. Разумеется, ему было ужасно любопытно, что могло быть там написано, но Лёрик не умел читать, да и буквы на свитке были не такие, какие ему показывала Тома. Она пыталась научить мальчика читать, но у неё было множество дел, и она редко находила время для Лёрика. От урока до урока проходило, иногда, по месяцу времени, и подмастерье забывал грамоту быстрее, чем учился, но кое-что ему всё-таки врезалось в память. Здесь знакомые уже ему буквы были нарисованы по-другому, больше похожи на человечков, которые, то плясали, то сгибались, то зачем-то держались за собственную поясницу, как старики у которых болит спина.
Ещё тут было много изображений, которые заменяли собой текст. Это были рисунки гор, несколько раз встречались изображения карликов в короне и старцев, совершенно одинаковых, но в разных одеждах. Бумага тоже оказалась не такой, как принято использовать для записей в лавках или конторах. Она была старая-престарая, но такая прочная, что даже Рик не смог оставить на ней следы от своих острых зубов.
По краю всего листа шёл затейливый, тонко выполненный орнамент, поблёскивающий золотом. Лёрик с восхищением любовался им, искусство мастера было поразительным и совершенным.
Вот у кого ему хотелось бы поучиться мастерству, - думал мальчик.
Рик пригрелся у мальчишки на груди и больше не щекотал его своими коготочками, но вдруг он встрепенулся и выскочил из-под курточки, а потом стремительно исчез под кроватью. Подмастерье вздрогнул и поднял голову. Около него стояла юная девушка, почти одного возраста с Лёриком и приветливо улыбалась ему. Лёрик недоуменно уставился на неё, он не мог сообразить, как она пробралась к нему в каморку, так тихо, что он даже не заметил её.
– Ты кажется испугался Лёрик? Вот видишь, я даже знаю, как тебя зовут, - проговорила девушка спокойно и мягко.
– Здравствуйте, - сказал вежливо, но смущённо Лёрик.
Он не знал, как ему разговаривать с девушкой, она была почти одного с ним возраста и он мог бы не церемониться с ней, но девушка казалась госпожой, которая могла бы говорить с мальчиком свысока, не будь она так хорошо воспитана.
– Ты конечно помнишь меня, я приходила в лавку к твоему хозяину, несколько дней назад.
Мальчик промолчал. Он не помнил, чтобы такая посетительница приходила к Мессалю, но конечно такая воспитанная и красивая девушка не может лгать и, наверное, Лёрика просто не было в лавке в это время, хозяин мог отослать его к Томе или ещё по каким-нибудь делам. Девушку не смутило молчание Лёрика, и она продолжала, говорить приятным, нежным голосом.
– Я оставила в лавке свой свиток, это очень важный документ. Я знаю, что ты нашёл его и держишь у себя под матрасом. Ну разве это дело? Такому ценному свитку там не место. Отдай его мне Лёрик, и я отблагодарю тебя.
Свиток был всё ещё у Лёрика в руке, но он испугавшись внезапного появления девушки спрятал его за себя. Теперь, он колебался и не знал, как ему поступить. Откуда девушка знает, что свиток, который есть у него, ведь Лёрик ни кому его не показывал, и почему она обратилась к нему, ничтожному подмастерье, а не к хозяину?
– Ну же, - сказала опять ему девушка, немного нетерпеливо, - просто протяни руку, я знаю, что свиток там у тебя за спиной. Я дам тебе разноцветных сахарных шариков и полосатых, молочных тянучек. Ведь ты любишь сладкое? Верно мальчик?
В руках у красивой белокурой госпожи появилась хорошенькая корзиночка, накрытая сверху кружевной салфеткой. Она улыбнулась ободряюще Лёрику и протянула ему корзинку.
– Вот, сними салфетку, там много подарков для тебя.
Лёрик забыл про странные несовпадения, которые только что неприятно сидели у него в голове, и протянул руку к корзинке с конфетами, но в этот момент Рик выскочил из-под кровати быстро пробежал по телу мальчика и по его протянутой руке, а потом запрыгнул прямо в корзинку.
Девушка некрасиво зашипела и бросила корзиночку. Корзинка упала на пол и превратилась в гнилую тыкву из которой во все стороны побежали навозные жуки, тараканы и сороконожки. Рик не испугался, он храбро шипел и наступал на красивую девушку, которая в страхе пятилась от него.
Девушка подскочила на своих каблучках и стала уменьшаться ростом. Она превратилась в карлицу с большим носом и кадыком, как у старика. Глазки у неё стали маленькие и красные, как кровь, а кожа бледная, словно она никогда, не видела солнца. Странная посетительница побежала от Рика и исчезла, не добежав до порога каморки.
– Вот это да! – проговорил потрясённый Лёрик. – Вот это да!
В понедельник, на следующий день, Лёрик занимался в гончарной мастерской. Мессаль доверил ему вытянуть из красной, мягкой глины на гончарном круге простые кухонные горшки, и мальчик очень старался, чтобы сделать свою работу, как можно лучше. Он смочил руки водой, чтобы глина не налипала на ладони и положил кусок хорошо отмятой, похожей на тесто глины посередине круга. Мальчик равномерно раскручивал ногами гончарный круг, но не успел начать работу, как комок глины вылетел с круга, словно его выстрелили из пращи, и ударился в стену. Это произошло от того, что неопытный подмастерье установил комок глины не по центру гончарного круга, а немного его сместил в сторону. Центробежная сила, возникающая при вращении круга, тут же скинула кусок глины.
Неудача не обескуражила мальчика, он был не ленив и очень упорен. Лёрик снова укрепил глину на гончарный круг и принялся за работу. Скоро у него получился готовый, очень складный горшочек. Лёрик остановил гончарный круг, осторожно подсунул под дно мягкого и влажного горшочка металлический лист и перенёс своё изделие на полку.
Мессаль умел снимать горшки прямо с вертящегося гончарного круга, ловко, как фокусник, и работа у него шла конечно быстрее, но, увы, горшки часто кривились и получались не такие красивые и ровные, как у Лёрика. К тому же, приходилось признать, что у Мессаля нередко тряслись руки после попойки в трактире. Тогда, он не мог работать вовсе, а шёл в лавку и занимался торговлей. Лёрик тогда работал один.
Мальчик изготовил уже пять горшков – два маленьких под сметану, два побольше под молоко и один с вытянутым носиком под сливки. Он скатал на колене тонкую колбаску из глины, отрезал от неё небольшой ровный кусочек и приклеил на раствор жидкой глины к сливочнику круглую ручку. Сливочник получился смешной и забавный с любопытным, курносым носиком и круглыми, ровными бочками. Лёрик сжал пальцами несколько раз ручку сливочника и она получилась похожа на цветок или разрезанный лимон.
В мастерскую вошёл Мессаль и с ним ещё два человека. Одного из них Лёрик помнил хорошо, именно этот важный и чопорный господин приходил бить товар в лавке, а хозяин тогда, чуть не побил своего подмастерье. Теперь же они, почему то, помирились и вели себя, как добрые друзья. Третий человек смотрел на мальчика добрым, мудрым взглядом, словно всё про него знал, но знал не плохое, а только хорошее. Это был старик и Лёрику показалось, что он очень похож на картинки в свитке. Там было несколько портретов этого старика, но все они были в разного цвета одеждах. Этот старик был в голубом, шёлковом одеянии.
– Это ты сделал такую удивительно красивую посуду? – спросил старик ласково у мальчика.
– Это я, господин Зарокоа, научил его всему. Мальчишка очень понятлив и схватывает всё на лету.
Старик погладил свою длинную, совсем белую бороду и ласково кивнул не то мальчику, не то Мессалю.
– Я художник и маг, - затем сказал Зарокоа, - я понимаю толк в доброй работе. Когда-то очень давно, я сотворил один свиток и вложил в него всё своё умение и волшебство, но прочесть этот свиток, ты Лёрик, не сможешь. Но, если ты вернёшь мне этот свиток, то я возьму тебя в ученики и, тогда, ты сможешь многому научиться. Ведь ты понял красоту свитка и его необыкновенность?
Мальчик кивнул и спросил у старика.
– А почему на свитке изображены вы много раз и всегда в разной одежде?
– О! Какой умный и наблюдательный юноша, из него пожалуй выйдет толк! – воскликнул восторженно старик. – Это изображён не только я, а ещё мои семь братьев близнецов, рождённых в одно время. Увы, они все, уже, умерли и я остался один – хранитель мудрости и волшебства.
– Сейчас, я принесу свиток, - сказал Лёрик и убежал к себе в каморку.
Он достал из-под матраса таинственный свиток, которым многие пытались завладеть, и отнёс его старику.
– Почему же, негодный шалопай, ты сразу не отдал свиток мне? – спросил его сердито Мессаль.
– Я боялся, - признался мальчик. – И ещё, хотел, рассмотреть все картинки получше, они мне очень понравились. А вчера за свитком приходила одна госпожа, но я и Рик не отдали ей красивый свиток, она оказалась злая ведьма.
– Это ещё что за новости, - возмутился Мессаль, - ничего не понимаю!
– Мальчик хочет сказать, - пояснил Зарокоа, - что мы ни первые интересуемся у него свитком, и до нас уже здесь побывала Искра, дочь горного короля Рудозная. Просто не знаю что сказать, да мы кругом в долгу у вашего подмастерья.
– Ну, а этот Рик, это ещё кто? – всё недоумевал Мессаль.
Старик и маленький, важный господин рассмеялись, а Лёрик растерялся. Он и сам не заметил, как проговорился и упомянул свою крысу. Старик сказал Мессалю.
– Каждому нужно немного дружбы и доброты в этом мире и в нашем тоже. Рик, это дружок Лёрика, совсем небольшой, но очень преданный, и он доказал это, когда вывел Искру на чистую воду и заставил её показать своё истинное обличие. О, она очень не любит показываться в своём настоящем облике. Даже наш благородный Моран был обманут ею и влюбился, как неопытный юноша. Позови своего дружка, Лёрик, ведь ты собираешься взять его с собой.
– Конечно, я возьму его с собой.
– Лёрик, - прорычал Моссаль, - ты собираешься бросить своего хозяина? Ты неблагодарный флюгер, чуть переменился ветер и ты туда же. Ты был мне вместо родного сына и отец не относился бы к тебе более нежно, чем я. А, Тома, всегда жалела тебя, и только и делала, что совала тебе самые вкусные, сладкие куски.
– Хозяин я вернусь, я знаю, что вы любите меня, но мне ужас, как хочется, узнать много больше, чем я научился бы здесь.
– Любопытный парень, ужасно любопытный, - проворчал Мессаль. – Иди, всё равно тебя не остановишь. А скажи-ка мне напоследок, - попросил он, подмигивая Лёрику незаметно для троля, - в каком горшке ты отыскал свиток? Для такого большого свитка должен подойти о-о-чень большой горшок, такой, как эта напольная ваза под пальму.
Лёрик заметил подмигивание Мессаля, и он знал, что горшечник ничего не делает просто так. Он подумал немного и сказал.
– Да, хозяин, это был о-о-очень большой горшок, как раз такой, как ты показал сейчас.
Мессаль торжествующе повернулся к Корой Моли и сказал ему.
– Устами ребёнка глаголет истина. Договор есть договор. Мне ли говорить, что он крепче у вас, тролей, чем у нас в мире людей? Вот эту напольную вазу я буду хранить и ждать, когда ты мне наполнишь её полную золотом. А, если память у тебя, Корой Моли, окажется короткой, как твой кафтан, что же помни, что у меня ещё есть два ореховых прута бабки Коялы и я смогу, выпороть тебя при случае, и ни какое колдовство не помешает мне сделать это.
Корой Моли важно кивнул Мессалю в знак согласия с его словами.
– Бери, мальчик, своего дружка и мы отправимся в дорогу, - проговорил Зарокоа.
Лёрик посвистел и из угла показалась крыса. Она встала на задние лапки и оглядела Лёрика и других людей. Потом Рик осторожно обошёл всех по плинтусу пола и подошёл сзади к мальчику. Он ловко вскарабкался по брючине его штанов и протиснулся в карман.
– Теперь все в сборе, - сказал старик и взял одной рукой Лёрика, а другой Корой Моли. – Прощай человек по имени Мессаль.
– До свидания, хозяин! – крикнул Лёрик.
– Мы ещё свидимся Мессаль, да пребудет с тобой твоя хитрость, - сказал на прощание Корой Моли.
– До свидания, господин тайный советник, помни наш уговор, ответил Мессаль, - а ты крысиный товарищ, если не вернёшься через год, то больше никогда не получишь от Томы сладкого творога для ватрушек, да и ватрушек никогда больше не получишь, так я Томе и накажу.
Он договаривал ещё свои слова, и хотя они звучали, как угрозы, но все понимали, что Мессаль расстрогался, и ему жаль расставаться с подмастерье.
Старик подхватил мальчика и тайного советника лесных тролей, и они мгновенно исчезли из мастерской горшечника.

Глава 2, где Лёрик успевает усвоить свой первый урок

Старик в воздухе очень крепко держал мальчика за руку, но поток воздуха был очень сильным и рука Лёрика онемела. Он хватался за развевающиеся одежды волшебника второй рукой и не мог, никак удержаться. Второй спутник старика и мальчика, тоже обладал волшебной силой и Корой Моли не испытывал таких трудностей, как Лёрик. Он помогал старику в его путешествии.
Лёрика всё больше относило назад потоком воздуха и он от страха закричал. Мальчик почувствовал, что старик больше не может его держать за руку, его силы слабнут и рука неуклонно разжимается. Лёрик был похож на тяжёлый якорь, который рыбаки подняли со дна, но не успели поднять на палубу. В этот самый момент шторм застал корабль в открытом море, и он весётся по волнам, как испуганный, ошалевший конь, а якорь тащится за ним на цепи, то ныряя в пучину вод, то выпрыгивая на поверхность, так, что его хорошо видно. Вот-вот цепь не выдержит и оборвётся, и корабль останется без якоря.
Под руку мальчику попался развевающийся широкий пояс волшебника и он ухватился за него второй рукой. В этот миг рука его, которую удерживал старик разжалась и мальчик повис на поясе старика.
– Я упаду, сейчас я разобьюсь о гору! – закричал отчаянно Лёрик.
– Ещё немного, совсем чуть-чуть! Держись мальчик, мы не можем опуститься и передохнуть здесь. Это владения горных троллей. – выговорил с трудом старик.
Лёрик вцепился в голубой шёлковый пояс старика, но тот был скользкий и даже двумя руками было очень сложно держаться на нём. Руки мальчика скользили по шёлку и дошли уже до кисточек на конце пояса.
– Обмотай пояс вокруг своей руки, - приказал старик мальчику.
– Так тебе легче будет держаться.
Лёрик собрал те силы, которые у него ещё нашлись и, потянув пояс другой рукой, стал наматывать его на левую руку. Увы, лучше бы он этого не делал. Пояс развязался и, как змея, с тихим шорохом потянулся по голубому шёлку просторного одеяния старика. Лёрик чувствовал, что крепко держит пояс, намотав его себе на левую руку, но сам пояс удлиняется, и он вместе с ним отдаляется от старик. Он уже висел на поясе внизу, в нескольких метрах от старика.
Лёрику стало так страшно, что он зажмурил глаза. Он понял, что разобъётся сейчас о землю или вершину какого-нибудь дерева. Старик подхватил пояс за другой конец, когда тот был уже в воздухе, полностью развязавшись, и его относило ветром, вместе с висевшим на нём, как обезьяна, Лёриком.
Теперь, маьчик висел в десяти метрах ниже и дальше старика, но движение их продолжалось так же стремительно, как и прежде. Лёрику оставалось только уповать, что старик сможет справиться с его весом и не выпустит из руки спасительный конец пояса.
Отдельные деревья были так велики, что мальчику приходилось сосредоточиться на том, чтобы не зацепиться за их верхушки, он подбирал ноги, волочившиеся по густым зарослям. Верхушки деревьев кудрявым ковром стелились у него прямо под ногами. Казалось, что на этот ковёр можно было смело встать и идти по нему, куда захочешь, но это была обманчивая видимость и Лёрик хорошо понимал, что стоит старику выпустить конец пояса, как он тут-же провалится сквозь полог леса, словно камень сквозь болото.
Старик изнемогал, он спустился ещё ниже и деревья угрожающе приблизились к Лерику. Он хорошо видел каждую ветку и разбирал породы деревьев по листьям. На верхушках было множество гнездившихся птиц, и они взлетали при приближении мальчика целыми стаями.
Лёрик стал опять торопливо наматывать пояс себе на левую руку, в это время стая ворон пыталась клевать его, и храбро налетала на него, громко хлопая крыльями и каркая, словно ругая на своём птичьем языке. Страх мальчика передался его дружку и Рик затаился, сжавшись комочком под одеждой своего хозяина. Ноги мальчика стали уже волочиться по верхним тонким ветвям и ему стало ещё труднее держаться за пояс. Левая рука его онемела и налилась кровью.
– Я падаю, - закричал Лёрик, больше не могу держаться!
Лёрик больше не чуствовал рук, и они разжимались сами собой. Волшебник снизился. Земля была совсем рядом и мальчик упал на неё. В его зажмуренных глазах мелькали фантомы веток, коряг, гнёзда птиц, стволы, всё, что он видел, когда смотрел вниз во время своего полёта. Он упал на поляну и покатился, как головка сыра, обдирая себе о колючки руки и лицо.
Зарокоа тоже опустился тяжело на землю и упал, как подкошенный. Следом приземлился Корой Моли, но более удачно и остался стоять на ногах. Старик встал с большим трудом и, что-то бормоча, прикладывал руки, то к голове, то к рёбрам, то к спине.
– Что с тобой сталось, мальчик? Если ты жив, то успокой старика и подай голос.
Лёрик пошевелился и сказал слабым голосом.
– У меня кажется ничего ни сломано, но я очень испугался. Рик! – вдруг вскрикнул он.
Он торопливо достал из-за пазухи своего дружка и положил на траву. Крысёнок был бездыханным и не шевелился. Лёрик потормошил его, даже приоткрыл ему пасть и подул в неё, но всё было бесполезно.
– Я придавил его, когда упал и прокатился по поляне! Он умер! – проговорил дрожжащими губами мальчик, и слёзы полились по его щекам. – Он спас меня от Искры и не испугался злой ведьмы, он был мне лучшим другом, а я сам убил его!
– Подожди маленькое благородное сердце, не разрывай себя прежде времени, может ещё твой дружок жив, и может быть, я смогу, помочь ему.
– Если вы, господин, сможете помочь моему другу, то я всё, всё для вас буду делать, всё что вы скажете, и вы никогда не пожалеете, что связались со мной.
– Я конечно помогу тебе, но здесь другой мир, и любые слова здесь надо говорить осторожно. Впредь говори мало и меньше обещай, - сказал Зарокоа, покачав головой.
Он подобрал свои испачкавшиеся о землю голубые, как небо одежды, и опустился на колени перед лежащим на спинке зверьком. Лапки Рика были подобраны и сжаты в кулачки, а светло-бырый животик казался расплющенным. Старик взял крысёнка в ладони, приблизил к лицу и слегка дунул на него, а потом потрогал и даже подёргал за блестящий, мокрый нос.
Рик заводил носиком и принюхался, а потом открыл сонные глаза.
– Вот возьми своего друга, Лёрик, он просто упал в обморок. С крысами это бывает. Если рядом что-то сильно ударится о землю, или грохнет резкий звук, то они падают и притворяются мёртвыми, а может и не притворяются, а просто падают в обморок. Довольно забавное свойство, не прада ли? Наше путешествие началось не слишком удачно, но по крайней мере все живы и мы можем продолжить его пешком. По правде сказать я устал, увы, я уже стар и мои силы совсем ни те, что были прежде. Сейчас мы подкрепимся и отдохнём.
Старик начал шарить у себя по одежде и в карманах своего голубого одеяния.
– Где же мой платок? Я всегда держу его в кармане.
Зарокоа нашёл белый платок и расстелил его на траве. Платок подрос, увеличился и превратился в скатерть с голубой полосой по краю.
– Хорошо бы вкусить сейчас фруктов, для поддержания сил, сказал Зарокоа, и на скатерти тут же появились сочные, спелые фрукты – виноград с туманной поволокой, как глаза южной красавицы, блестящие красные, как закат, яблоки, и персики к которым рука тянулась сама.
– Это то что нам сейчас необходимо, мы сможем перекусить и утолить жажду.
– Я хочу зажаренного гуся или хотя бы паштет из него, - сказал немного капризно Корой Моли.
Старик улыбнулся и сказал тайному советнику.
– Я знаю и уважаю ваши вкусы, мудрый Корой Моли, но мы не может сейчас есть мясо. Дальше наш путь лежит к пещере моего старшего брата, а он очень подозрителен и может учуять запах мяса.
– Поступай, так, как лучше, - ответил лесной троль.
Он принялся ощипывать гроздь винограда и отправлять в рот сладкие, крупные ягоды. Лёрик тоже не прочь был бы отведать гусиного паштета о котором говорил тайный советник, или, даже, знаменитого, рыбного супа Томы, но персики были такие вкусные и заманчивые, что мальчик тут же забыл обо всём на свете и принялся за них. Старик протянул руку и из воздуха появился серебрянный нож. Он ловко взял его, как ни в чём не бывало, и стал чистить кожуру у яблок, как будто перед ним была картошка. Потом он порезал яблоко на дольки, вырезал сердцевину, и только потом стал медленно пережёвывать дольки яблока.
Путники закончили свою трапезу и поднялись, чтобы продолжить свой путь. Зарокоа сказал Лёрику.
– Сложи эту скатерть, здесь нет никакого тайного волшебства и она легко сложится в твоих руках. Эту скатерть оставила своим детям моя мать, но теперь я один ей владею, поскольку все мои братья близнецы умерли.
Лёрик старательно начал разбирать остатки трапезы, собрал красивые, расписные блюда, серебрянный нож, но Зарокоа остановил его словами.
– Нет, Лёрик, этого не нужно.
Старик с трудом наклонился к самой траве и взял скатерть за край. Он легко и резко встряхнул её и всё, что на ней было, поднялось, как пыль, в воздух, и мгновенно растаяло, так и не коснувшись земли. Скатерть стала уменьшаться, и в руке у старика остался клочок ткани не больше носового платка. Платок старик снова сунул себе в карман.
Путники пошли вдоль края леса к горам, которые свежо голубели вдали. Старик сломал себе сухую палку и опирался на неё при ходьбе. Чем ближе они приближались к горам, тем задумчивее он становился. Лёрик заметил, что вокруг много кустов орешника и они все усыпаны спелыми орехами. Мальчик начал собирать крупные, словно покрытые лаком орешки и складывать их в карман, для Рика. Он набрал полные карманы и орехи даже начали вываливаться из них.
Тропинка стала каменистой и скалы начали нависать над головами путников. Уже принялось темнеть, когда они подошли к тёмной дыре в зелёной, покрытой травой горе. Плавный контур горы был похож на горб верблюда, обросший густым мехом.
– Подождите здесь, мои друзья, сказал своим спутникам Зарокоа, - я поговорю с моим братом.
Он хотел сделать ещё несколько шагов, но не успел отойти от троля и Лёрика, как из пещеры выскочил огромный дракон с красным гребнем, и прижал старика к земле своей когтистой лапой, величиной с толстое дерево.
– Брат мой! - завопил Зарокоа. – Как же ты меня не узнал?
– Если ты мой братец, то как меня зовут? – прорычал дракон свирепо.
– Ты, мой брат Мапаки, мой второй старший брат.
Дракон шумно обнюхал Зарокоа и, как показалось Лёрику, разочарованно сказал.
– Кажется, ты действительно мой самый младший и бестолковый братец. Так как ты говоришь меня зовут?
– Мапаки!
– Нет, меня зовут не Мапаки, а … Тапаки. Раз ты не знаешь моего имени, значит ты всё-таки врёшь и ты не мой брат. Придётся тебя съесть.
– Перестань, пожалуйста, Мапаки, что подумают о тебе тайный советник короля Морана и мой ученик Лёрик.
– Ладно, ладно, я не буду тебя есть, но я очень голоден. Я не ел уже лет сто или больше. Почему от тебя пахнет мясом, ты ел мясо? – забеспокоился дракон.
– Нет, я не ел мясо, я вообще не ем мясо Мапаки, а ем только фрукты и ягоды.
– А твои спутники ели мясо? – подозрительно спросил дракон и поглядел на Лёрика и Корой Моли пронизывающим, горящим взглядом.
Лёрику стало жаль стража пещеры, который испытывал такие лищения и он сказал дракону.
– Уважаемый Мапаки, у нас нет мяса, но у меня целые карманы орехов, я собрал их по дороге к пещере. Вот возьми их, они очень питательные и вкусные.
Дракон расстрогался и открыл широко свою пасть. Мальчик высыпал орешки ему прямо на толстый, ярко-красный язык. Дракон принялся их задумчиво жевать вместе со скорлупой, хрустевшей на зубах.
– Добрый мальчик, - проговорил он нежно, - твои орешки такие вкусные.
– Теперь ты перестанешь дурачить нас и мы сможем пройти через твою пещеру? – спросил брата Зарокоа.
– Подожди, не видел брата много лет и опять стараешься улизнуть. А как же загадка? И дурак знает, что драконы загадывают загадки, а путники должны их разгадывать. Если вы не разгадаете загадку, то я ничего не смогу для вас сделать, мой долг плакать, но есть вас, мои друзья.
Старик вышел из себя и сердито закричал на брата.
– Ну что ещё ты мне можешь загадать, чешуйчатый мешок? Все твои загадки старые и плоские, как моя стопа! Сейчас ты начнёшь спрашивать про существо, что ходит утром на четырёх ногах, днём на двух, а вечером на трёх! Так что ли?! Или спросишь, что для человека всего слаще?! А на последок потребуешь, чтобы тебе ответили, о чём, мол, ты сейчас думаешь! Первая твоя загадка о человеке, его детстве, зрелости и старости. Вторая загадка о сне, он всего слаще. Третья твоя загадка дурее всего, потому что ты ни о чем не способен думать, кроме как набить свою утробу и даже не отказался бы при случае сожрать собственного брата и своих гостей. Нечего было удивляться, что ты переродился в дракона, у тебя всегда было мало мозгов, но много жадности и вредности.
Дракон переминался на когтистых лапах и понурил голову с ужасной пастью. Зарокоа, совсем, по-видимому, застыдил его.
– Ладно уж, старый ворчун, совсем не понимаешь шуток, - сказал он порыкивая, почти шёпотом. – Я придумал новую загадку, пусть твой ученик попробует её отгадать. Один пешком, некто вехом? Кто важнее?
Лёрик подумал и сказал.
– Наверное, это лошадь и всадник. Важнее, конечно, человек, а не лошадь, ведь это человек управляет лошадью, а не наоборот.
Дракон Мапаки захохотал оглушительно громко, как будто рядом заревел водопад.
– Конечно, это не так, добрый мальчик, но я не буду тебя есть в благодарность за твой подарок. И кто тебе сказал, что эту загадку нужно разгадать прямо сейчас? Разгадывай её год или два, торопиться не куда.
Зарокоа снова возразил дракону и успокоил
Лёрика.
– Не пугайся Лёрик, и ты не пугай его Мапаки. Конечно, ты его не съел бы и без правильного ответа. Прощай, брат, нам пора продолжить путь.
Дракон ничего не ответил старику, он вытянул длинное, чеш